Текст книги "Беспокойство"
Автор книги: Николай Камбулов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
– Комсомолец?
– Да.
– А я член партии. Приняли перед отправкой к вам. А про шайтан-ветер ты мне расскажи, пожалуйста, Али.
4
Они шли с дежурства рядом. Али то и дело посматривал на Самойленко. Андрей это заметил.
– Чего это ты, а?
– Что?
– Да смотришь на меня, будто впервые видишь.
– Так просто… – уклончиво ответил Мухтаров.
– Ну смотри, смотри… А может быть, ты надумал с Зайчиковым ходить на дежурство? Так ты скажи прямо. Ничего, остынет зайчишка…
– Нет, Андрей, такой не остынет…
– Ну и пусть, что он мне кум, сват или брат?
Они вошли в казарму. Али задержался в раздевалке. Самойленко подошел к кровати. Вдруг он увидел на противоположной стене, рядом с расписанием занятий, стенгазету.
– Али, сюда! – крикнул Андрей Мухтарову. – Посмотри, что это такое?
– Стенгазета, – ответил Али, настораживаясь.
– Черт бы взял этого Зайчикова! – Самойленко круто повернулся и, ни слова не говоря, бросился в комнату инженер-лейтенанта.
…Шумов готовился к очередным занятиям. Перед ним на подставке возвышался учебный макет радиолокационной станции.
– Слушаю вас, товарищ Самойленко.
– Что ему надо? – запальчиво начал Андрей. – Он что, инспектор?
– О ком вы говорите? – произнес Шумов и слегка улыбнулся. Он вращал антенну. – А ну-ка садитесь вот на это место, – добавил лейтенант, – и нажмите эту кнопку.
Макет начал действовать. В нем было все просто, понятно, и не требовалось особых навыков, чтобы управлять им. Вся работа станции была на виду.
– Здорово! – невольно вырвалось у Самойленко.
– Да, вещь необходимая для тренировок, – ответил Шумов и, продолжая наблюдать за работой станции, спросил: – Так о ком вы говорите?
– О Зайчикове, о ком же! Кто ему разрешил боевой листок выпускать и всякую всячину помещать обо мне?
– Я разрешил, товарищ Самойленко, – сказал Шумов. – Разве это плохо? – Лейтенант повернул рычажок, и свет на экране погас. – Ну рассказывайте, рассказывайте, я слушаю вас.
– Что ж рассказывать?.. – замялся Самойленко. – Разрешите идти? Мне все ясно.
– Пожалуйста, если у вас нет вопросов.
Андрей захлопнул дверь. Когда он вошел к себе в комнату, Мухтаров еще стоял у стенгазеты.
– Ну что, командир? – хитровато глядя на Андрея, спросил Мухтаров.
– Али, скажи по-честному – твоя работа? – Андрей кивнул на стенгазету.
– Но это же правда, Андрюша. – Мухтаров пригладил пятерней свои смоляные волосы и положил руку на плечо товарища. – Круговой поиск хорошего порядка, как говорит наш командир. Понял, что это значит?
Вошел Зайчиков. Он порылся в шкафу, взял какую-то книжку и сказал:
– Есть предложение: давайте вот эту одноактную пьесу поставим. Инженер-лейтенант советует. Надо поддержать командира.
– Театр задумал организовать?! – вспыхнул Самойленко.
– Почему же театр? Ясно, что он не под силу нам. А для души мы можем кое-что разучить. И будет интересно, вот посмотрите! – настаивал Зайчиков.
– Гля… пришел, увидел, победил? – неестественно засмеялся Самойленко. – С кем же вы это будете организовывать самодеятельность, хотелось бы знать? Людей-то у нас меньше, чем на руках пальцев…
– Ничего, можно!
– Чепуха! – оборвал Андрей Зайчикова. – Это тебе не город, а отдельная точка. Вообще ты соображаешь, куда попал? А театр – вот он!.. – И Андрей ткнул рукой в стенгазету.
Мухтаров шагнул к Самойленко:
– Зря, Андрей, обижаешься, ведь сам, наверное, чувствуешь, что не прав… Ты Программу партии изучал? Изучал. Моральный кодекс знаешь? Должен знать. А что в нем говорится? А там сказано, что каждый советский человек должен добросовестно трудиться на благо общества, проявлять высокое сознание общественного долга. Какой же ты комсомолец, если не хочешь со всеми вместе вперед идти?! Нет, сейчас немыслимо стоять на одном месте. Страна коммунизм строит, а ты тихой жизни ищешь. Солдатское ли это дело… Подумай, Андрей.
Самойленко не ожидал таких слов от Мухтарова. Не зная, что ответить, он вдруг махнул рукой и выбежал из помещения, столкнувшись в дверях с Шумовым. В руках инженер-лейтенанта была газета. Он развернул ее и спокойно сказал:
– Вот пишут здесь, что на горе установили радиотелепередаточную башню высотой сто метров. А гора эта находится в зоне действия нашей станции. Понимаете, что это значит?
Андрей не сразу ответил. Он не понимал, о чем говорит инженер-лейтенант. В его ушах еще звучали слова Мухтарова, и ему было безразлично, кто и где установил башню.
– Отражение именно этой башни, – продолжал инженер-лейтенант, – вы и приняли с Мухтаровым за цель. Вот причина вашей ошибки. Понял?
– Возможно… – краснея, ответил нехотя Самойленко.
– Теперь слушайте, что мне рассказал ефрейтор Зайчиков.
– Зайчиков? Опять Зайчиков…
– Да, Зайчиков… И слушайте, товарищ Самойленко, внимательно. Было это давно, года два назад, тогда Зайчиков только осваивал специальность оператора. Как-то на экране он заметил светящийся предмет, похожий на звездочку. О том, что она представляла собой определенную местность, ефрейтор не знал. Возможно, это была вышка или прожекторная башня. Спустя некоторое время Зайчиков к ней привык… А позднее ему пришла мысль: использовать «местник» для включения масштабной отметки. Он уже хорошо знал расстояние до отражающегося на экране предмета. Включив локатор, он тут же начинал искать звездочку. Если она светилась четко, значит, все в порядке, аппаратура работала хорошо, чувствительность приемника достаточная, стало быть, можно уверенно приступать к поиску цели. Это была его звездочка, она никогда не подводила оператора в работе. Мне кажется, что теперь и мы можем поступать так. Вот подумайте сами над этим предложением, а потом поговорим.
Андрей остался один. Что же это творится на белом свете?! Он был уверен, что Зайчикова придется брать на буксир, собирался уже это сделать, а получается наоборот. «Ну и дела! – вздохнул Самойленко. – Вот тебе и тихая точка!..»
После обеда Андрей заступил на пост. Он сразу увидел отражение башни. Она светилась тускло, расплывчато. Чертыхаясь, он сказал Мухтарову:
– Чепуха, выдумка, какой же это ориентир? Самые настоящие помехи…
Шумов распорядился усилить мощность генератора. «Местник» засветился ярко и четко.
– Как теперь? – спросил лейтенант.
– Хорошо-о!
– То-то, надо соображать. Видите, Самойленко, «местник», оказывается, не только помеха, но и хороший помощник.
Дежурство на этот раз прошло почему-то очень быстро. Когда возвращались в казарму, Андрей вдруг остановил Мухтарова и спросил:
– Али, ты понял, в чем дело?
– Еще бы!.. Звездочка не только ориентир, по ее свечению можно определить и напряжение генератора.
– Точно.
В ту ночь Андрей Самойленко уснул не сразу, долго ворочался, шумно вздыхал. Потом тихо окликнул лежащего на соседней койке Мухтарова:
– Ты спишь?
– Нет, Андрей.
– Почему?
– Не знаю…
Помолчали. Потом вновь отозвался Самойленко:
– Знаешь, Али, в школе на вечерах я читал со сцены рассказы Чехова. Получалось неплохо. Может, скажешь об этом Зайчикову, а?
Он поднял голову и увидел, что в комнате лейтенанта горит свет.
– Лейтенант не спит, – произнес Андрей.
– Хлопочет, чтобы служба шла без сучка, без задоринки. В Зайчикове опору нашел. Молодой, но упорный лейтенант наш, – тихо сказал Мухтаров.
5
Самойленко стоял у входа в казарму. Подходило время его дежурства. Он должен был сменить на станции Зайчикова. Андрей посмотрел на часы и почему-то задумчиво улыбнулся. Он держал в руках томик произведений Чехова: сегодня состоится репетиция кружка художественной самодеятельности.
Из комнатушки, в которой помещалась библиотека, слышался звучный голос Мухтарова. Али пел на своем родном языке. И хотя Андрей не понимал слов, мелодия нравилась ему, волновала. Самойленко окинул взглядом молчаливые горы. С юга надвигалась большая лохматая туча. Распустив до земли черные гривы, она увеличивалась на глазах. Дохнуло свежестью, и тотчас же засвистел в ушах ветер. В окно высунулся Мухтаров. Он с шумом втянул в себя воздух, затем сказал:
– Да, это настоящий шайтан-ветер. Ураган!
Вскоре хлынул дождь, вокруг все завихрилось, больно стегнул по лицу песок. Боковая стена дощатого сарая, в котором помещался дизель, вдруг наклонилась. Приподнялась и часть крыши. Мухтаров и Самойленко уже хотели было бежать к сараю, как с высотки к ним примчался Зайчиков. Придерживая с трудом фуражку, он прокричал:
– Инженер-лейтенант приказал срочно укрепить сарай, а то все разрушится.
– За мной! – вновь громко крикнул Зайчиков и бросился к штабелю бревен. Там лежали и щиты. Но ветер сбил его с ног. Андрей подхватил ефрейтора под мышки, поднял на ноги.
– Сначала бревна тащите, потом щит! – крикнул Зайчиков и пополз к штабелю. Уже вся постройка накренилась и, казалось, вот-вот рухнет. Ефрейтор с трудом поднял мокрое бревно, сделал несколько шагов, но поскользнулся и упал, ударившись плечом о камень. Перед глазами поплыли желтые круги…
Когда пришел в себя, урагана уже не было. Рядом стоял Мухтаров, мокрый, забрызганный грязью. Ревела сирена.
– Что с сараем?
– Устоял, Витя, все в порядке! – ответил Али. – Слышишь, тревогу объявили…
Зайчиков попытался подняться, но не смог. Самойленко взял его на руки и хотел было отнести в казарму, но ефрейтор остановил его:
– На станции, наверное, что-то случилось. Там инженер-лейтенант… Беги к нему, Андрей. Если что, по звездочке ориентируйся… Не теряй времени, беги!..
– А Зайчиков где? – с тревогой в голосе спросил Шумов, когда операторы прибыли в помещение станции. Инженер-лейтенант держал в руках телефонную трубку. – Зайчиков, спрашиваю, где? – повторил он.
– Ушибся, не может встать на ноги, – глядя на экран, ответил Андрей.
– Займи быстро место у экрана! – приказал Шумов.
Самойленко сел на скамейку. Чуть-чуть дрожали руки, на зубах хрустел песок.
– Круговой поиск! – послышалось в звукоговорящей системе.
– Есть, круговой поиск! – повторил Андрей и впился взглядом в экран. Возникла бледная отметка «местника».
– Усилить напряжение! – попросил он дизелиста и сам удивился своему строгому, четкому голосу. Звездочка засветилась ярко, так, как она отражалась, когда поиск вел Зайчиков. Плавно побежала по кругу развертка, высвечивая мелкие точки…
– Спокойно, спокойно, товарищ Самойленко, – сказал Шумов. Но Андрей не слышал лейтенанта: он весь отдался работе.
– Есть цель! – громко доложил Андрей и, отсчитав с помощью звездочки по масштабным отметкам километры, сообщил данные инженер-лейтенанту; Шумов тотчас же передал их на командный пункт. Прошло еще очень немного времени, и цель вдруг исчезла. Самойленко заторопился, пытаясь найти ее. Но тут раздался щелчок, и в динамике прозвучала команда:
– Цель уничтожена, отбой…
6
На взлетно-посадочной площадке готовился к вылету вертолет. Лежа на койке в полном обмундировании, Зайчиков в окно видел пилотов, хлопотавших у машины. Очень не хотелось ему улетать. Неделю он терпел боль в плече, упорствовал перед инженер-лейтенантом, когда тот предлагал отправиться в госпиталь. Потом прибыл врач и потребовал немедленной эвакуации. И вот сейчас, через каких-нибудь десять – пятнадцать минут, он покинет отдельную радиолокационную точку. Рядом с ним сидел Андрей. Он молча перелистывал книгу, но думал о Зайчикове: «Надо же было этой буре подняться!»
Али настраивал приемник. Мешали разряды. Мухтаров нервничал. Самойленко подошел к нему и помог поймать Москву. Послышался голос диктора:
– «…за достигнутые успехи в боевой и политической подготовке…» – Перечислялись незнакомые фамилии ракетчиков, операторов… Приемник затих, Мухтаров чуть повернул вправо рукоятку настройки, и разряды утихли.
– «…Рядового Самойленко Андрея Платоновича…» – прозвучало так неожиданно, что Андрей не сразу сообразил, что его наградили медалью «За отвагу». Когда понял, уронил книгу и закричал:
– Ребята, что же это такое?! Меня, медалью? За что?.. Это же все сделали наш лейтенант и Витя Зайчиков… Витя, – обратился он к ефрейтору. – Ты слышал? Как же это так? Я напишу в Москву…
В дверях показался Шумов. Самойленко бросился к нему:
– Товарищ инженер-лейтенант, вы слышали? Человека обошли.
– Слышал, успокойтесь. Помогите Зайчикову встать, вертолет готов к отлету…
Машина оторвалась от земли. Она уходила все выше и выше, Андрей провожал ее печальным взглядом. У него было такое чувство, словно улетал его родной брат. На высотке плавно покачивалась антенна, будто желала Зайчикову счастливого пути, быстрейшего выздоровления.
– Человек-то какой, а?! – произнес Андрей.
Все промолчали.
– Человек-то какой?! – громче повторил Самойленко. Но опять никто не отозвался. Андрею почему-то стало зябко. А Шумов все смотрел и смотрел туда, где, чуть дрожа, букашкой повис над горами вертолет. Когда же машина совсем растворилась в синеве, инженер-лейтенант повернулся к Андрею. Он долго смотрел в лицо оператору, и было в его взгляде такое, отчего Самойленко почувствовал теплоту в душе.
– Вот так, товарищ Самойленко… Теперь можно сдавать на первый класс. Пойдемте, я еще раз проверю ваши знания на макете, – сказал наконец инженер-лейтенант и первым направился к казарме.
УРОК ЖИЗНИ
1
Было раннее утро. На берегу реки стоял капитан Максимов. Он пришел выбрать место для предстоящего занятия по плаванию. Река медленно очищалась от тумана. Серые облака тянулись кверху, обволакивая верхушки верб. Из-за спины офицера доносился то топот ног, то дробные, будто вспышки аплодисментов, хлопки рук. И по тому, как утихал этот шум, Максимов догадывался, что физическая зарядка в роте подходит к концу. «Пора бы Орлову уже прибыть с докладом», – подумал капитан и взглянул на часы.
Орлов, солдат первого года службы, находился в свободной смене внутреннего наряда. Уходя к реке, капитан приказал ему сообщить, как только кончится физзарядка. Он мог бы и не требовать этого, но хотелось проверить исполнительность солдата. Максимов принял роту недавно, до этого работал секретарем комсомольского бюро части. И теперь старался использовать каждую возможность для знакомства с людьми, которых ему доверили учить и воспитывать.
Солдат, однако, опаздывал. Максимов поднял голову и увидел неподалеку командира восьмой роты майора Басова, стоявшего с солдатом у крутого обрыва.
– Ты чего здесь торчишь? Иди сюда, новость сообщу! – уперев руки в бока, позвал Басов капитана. Они были давние друзья. Шесть лет назад вместе окончили военное училище. Вместе прибыли в полк. Но служба у них сложилась по-разному: Максимова избрали секретарем комсомольского бюро части; Басов же, став командиром роты, спустя некоторое время начал подшучивать над своим другом: «Алексей, иди ко мне командиром взвода, если что подзабыл, поднаторю». Внешне это казалось шуткой. Однако добрая доля правды была в этой фразе. Получив звание майора, Басов и в самом деле возомнил себя всезнающим командиром роты. Но потом, когда узнал, что Максимов принимает роту, да еще девятую, о которой в полку говорили: «На то она и девятая, чтобы первой не быть», он был удивлен. «Алешка, комсорг мой праведный, ты с ума сошел! Зарежет тебя девятая», – заявил Басов Максимову в первый же день вступления в новую должность.
И вот теперь, стоя у обрыва с солдатом, Басов снова позвал к себе капитана. Тот подошел, а майор, словно забыв, зачем позвал друга, по-медвежьи повернулся к солдату:
– Раздевайся, Рыжов, не тяни волынку.
– Глубоко тут, товарищ майор, – передернул плечами солдат. – Могу утонуть, я ведь из сухопутных мест, степняк…
Басов молча сбросил с себя обмундирование и, ни слова не говоря, прыгнул в воду. Вынырнув, он крикнул:
– Прыгай, тебе говорят! Не утонешь, командир рядом!
– Вот напасть-то, – съежился солдат, глядя на Максимова.
Алексей знал Рыжова. В бытность секретарем комсомольского бюро ему не раз приходилось разговаривать с солдатом. Робкий. «С ним, вероятно, надо поступать как-то по-другому», – подумал Максимов и, быстро раздевшись, взял Рыжова за руку:
– Вместе пошли, не робей. Вот так.
Басов сделал большие глаза, что-то хотел возразить капитану, но сдержался. Он только отчаянно помотал головой.
– Портить людей и я могу… – произнес Басов, когда вместе с Максимовым стали выходить на берег. И, повернувшись к Рыжову, повысил голос: – Плавать вы будете, а сейчас марш к себе в отделение! Степняк!
Солдат оделся и вскоре ушел.
– Эх, Лешка, ты что думаешь: рота – это детский сад? – продолжал сокрушаться Басов, оставшись вдвоем с Максимовым. – Нет, брат, если ты с каждым, как с малым дитяткой, будешь цацкаться, командиром тебе не быть. Командир – это… – Басов выразительно посмотрел капитану в глаза и, не найдя подходящего для сравнения слова, умолк.
От реки они шли вместе, не спеша. Роща, палатки, лес уже были залиты солнцем.
– Может быть, ты и прав, – тихо отозвался Максимов и, подумав о чем-то, стал рассказывать, как бы поступил с Рыжовым.
– Учи рыбу плавать! – прервал его Басов и, заметив идущего навстречу солдата, замедлил шаг. – Твое чадо Орлов куда-то спешит.
– Ко мне. Опаздывает с докладом, – произнес Максимов.
– Вот сейчас посмотрим, с какой стороны ты к нему подойдешь, – уже свернув с тропки, бросил он капитану.
Басов удалялся напрямик, через саженцы, раздвигая деревца своими широкими плечами.
2
Басов нравился Алексею. Но чем именно, он и сам не знал. Может быть, вот этой уверенностью, с которой так легко и прямо решал любое дело. «Прыгай, тебе говорят!» – и баста. Вот так бы и ему, Алексею, поступить с Орловым: рубануть без оглядки – ведь на десять минут опоздал с докладом. «И накажу, – решил капитан, искоса поглядывая на подошедшего солдата. – Что же тут еще рассуждать?!»
Орлов стоял перед ним, вытянувшись в струнку, под гимнастеркой угадывалось крепкое тело, весь он был подтянутый, упругий. Лицо суховатое, чуть вытянутое, с мягким, доверчивым взглядом серых глаз. Максимов еще мало знал этого солдата, слышал лишь от командира взвода, что рядовой Игорь Орлов хорошо «крутит на перекладине солнце», и только.
Капитан вдруг резко повернулся к Орлову, спросил:
– Сколько сейчас времени?
– На десять минут задержался, товарищ командир роты. Умывальник приводил в порядок, сальник заменил. Пять дней течет… Лужа там образовалась непроходимая…
«Ну рубани! Опоздал же! – назойливо вертелась мысль в голове Максимова. – Что ж стоишь? Накажи!»
– Разберусь… – произнес наконец капитан и медленно зашагал к своей палатке. Орлов пошел за ним. А когда командир роты молча скрылся в палатке, солдат спохватился:
– Мне-то как быть?
– Входите, – послышался голос капитана.
Орлов вошел.
– Читайте вот это место. – Максимов подал Орлову раскрытую книгу. – Вот эти два верхних абзаца.
– Вслух читать?
– Можете читать про себя. Я уже читал, – произнес Максимов и вдруг вспомнил, что Басов так и забыл про новость, которую намеревался рассказать. «Вероятно, генерал решил провести учения», – подумал капитан и весь отдался этой мысли: он только принял роту, и ему не хотелось, чтобы учения состоялись в ближайшие дни… Надо было свыкнуться с личным составом, узнать подробнее о недостатках и достоинствах каждого, а тогда пусть…
Тем временем Орлов читал:
«Вася, что же это такое? Разве не мог хотя бы на минуту раньше? Ты же знал: один я, один я остался тут. Патроны кончились, камнями начал швырять, где там! Подползли на бросок гранаты… И вот как изувечили, гады. И пулемет изуродовали. Ты ведь солдат, Вася, как же мог опоздать?
Василий смотрел на искалеченные ноги Ивана Рыжова сначала тупо, как в тумане, потом с ясным, четким сознанием. И чем больше эта ясность овладевала им, тем глубже он понимал: никогда и ничем не сможет оправдать свою вину перед этим человеком. Он виноват!»
Орлова заинтересовала книга. Ему захотелось читать дальше, узнать, что станет с Иваном, Василием, но командир велел ему только вот это место прочитать и, видимо, ждет, что теперь скажет он по поводу прочитанных строк.
Ведь не без цели же дал он книгу?
Капитан сидел с закрытыми глазами. Потом решительно поднялся, взял полевую сумку и, вытащив топографическую карту, разложил ее на столе.
– Иван, видать, был хорошим бойцом, – робко отозвался Орлов.
– Какой Иван?
– Я о книге, товарищ капитан.
– Иван! – повторил Максимов. – Да, хорошим. Именно хорошим! – Он повесил сумку на место и вышел из палаты. Солдат поспешил за ним.
– Вы свободны, – сказал ему Максимов, направляясь к умывальнику. Орлов долго смотрел вслед капитану.
«Ну и ну, хотя бы отругал, что ли», – вздохнул он, чувствуя на душе тяжесть.
Проверив умывальник, Максимов успокоенно прошептал:
– Молодец, толково отремонтировал. А вот другие этого не сделали. – С минуту капитан рассматривал сальник и уже стал думать о солдате по-другому, хотя случившееся все еще продолжало его волновать.
– Алексей! – вдруг возник перед ним Басов. Он уже успел побриться, сменить полинявшую гимнастерку на новую и теперь выглядел помолодевшим, еще более подтянутым. – Я же обещал сообщить тебе новость, – подходя к умывальнику, сказал майор. – Не догадываешься о чем?
– Да вроде догадываюсь… Учение наметил генерал?
– Точно, угадал. Командирский нюх у тебя еще остался. Но слушай, Алешка, местность там песчаная, не грунт, а вода, сквозь пальцы течет, честное слово!
– Думаешь, не справлюсь?
– Ничего я не думаю, – скороговоркой ответил Басов. И, помолчав немного, добавил: – Признайся, ведь многое уже забыл, находясь на комсомольской работе?
– Да как тебе сказать… Может быть, и забыл кое-что, но стараюсь, так сказать, идти со всеми в ногу.
После занятий в жизни лагеря наступило некоторое затишье. Басов сидел на скамейке в квадратике, отведенном для курения. Над головой перешептывались листья березы, кругом было тихо, спокойно. Басов не переносил такие минуты, они были ему в тягость. Швырнув окурок в бочку с водой, он стал разглядывать каждый предмет.
– Черт знает что! – вдруг произнес он, заметив на песчаной дорожке кем-то брошенный лист бумаги. – Кто же это сорит мне тут? – Он перепрыгнул через штакетник и поднял смятый почтовый конверт. – «Рыжову Ивану Ивановичу», – чуть скривив левую бровь, прочел он не без удивления. – Такой робкий, воды боится, а уже Иван Иванович.
Прежде ему ни разу не приходилось разговаривать с Рыжовым о том, кто у него есть из родных и что ему пишут. Все как-то не находил подходящего случая, да и считал, ни к чему ему всем этим заниматься. Как правило, такие дела он передоверял секретарю комсомольской организации.
На какое-то мгновение им овладело сомнение. Стало неловко перед самим собой. Но это состояние длилось недолго. До слуха донесся голос Максимова. Басов тут же выпрямился и заметил группу солдат, склонившихся над огромным ящиком. Возле Максимова стоял Орлов и что-то ему объяснял.
«Колдует Алешка», – подумал Басов и, когда Максимов остался один, направился к нему. Подойдя к ящику, он стал разглядывать окопчики, вырытые в песке и укрепленные оплеткой из тонких лозинок.
– Сам придумал или инженер полка подсказал?
– Коллективно. Вместе с командирами взводов, – ответил Алексей. – Правда, хорошо получается, Сергей? Теперь солдаты каждый день будут тренироваться. А Орлов, знаешь, оказался таким смекалистым – любую вводную задачу решает. Я с ним лично занимаюсь. Думаю, на учениях он будет не последним. Вот посмотришь!
Басов присел на край ящика и заметил проходящего возле палатки Рыжова.
– А знаешь, Алешка, Рыжов-то мой – Иван Иванович! Не шути, брат, с ним… Письмо его нашел, – видимо, почтальон обронил…
– Какое письмо?
– Обыкновенное. Вероятно, от матери пришло.
– А ты не знал, что его зовут Иваном Ивановичем, что у солдата есть родители?
Нет, майор, может быть, и знал все это, но только из списков ротной канцелярии. Когда-то читал, а запомнил лишь то, что Рыжов – солдат, который обязан с полуслова понимать его, Басова, старшего командира в роте. Но вот имени и отчества солдата он действительно не знал. И майор почувствовал себя как-то неловко. Однако признать свою неправоту он и теперь не смог.
– У командира и без того хватает работы… – процедил Басов сквозь зубы и встал. – Через два дня учения… А с этим ящиком ты хорошо придумал…
3
Ночь была сухая, душная. И от этого, наверное, звезды казались искрами, неподвижно повисшими в темном небе. Идти по песчаной местности было невероятно трудно: земля словно уползала из-под ног. Но Максимов не мог сидеть на месте. Его все время одолевало какое-то беспокойство: а вдруг в окопах что-нибудь случилось, обвалилась земля и придавила Орлова. «А почему Орлова?» – тут же спрашивал себя Алексей и торопился на левый фланг, на стык с восьмой ротой, хотя знал, что ничего особенного не может произойти. Ведь он чуть ли не с каждым солдатом поговорил в отдельности, объяснил, как надо себя вести, что делать. Да и командиры взводов и отделений немало потрудились. И все же капитану не сиделось. «Старая привычка, – объяснил он свое состояние. – Комсомольская работа, она без людей – ноль без палочки».
Возле окопчика, расположенного на стыке с восьмой ротой, Алексей остановился. Из темноты доносились голоса, среди которых Максимов различал голос Орлова.
«А я беспокоился, тут все в порядке!..» – с удовлетворением отметил он. Подойдя к солдатам, Максимов вскоре незаметно включился в разговор. Деловые вопросы, веселые реплики людей радовали капитана: хорошо, когда в единый поток сливаются мысли командира и подчиненных!
На востоке появилась светлая полоска зари, капитан расстался с солдатами и поспешил на свой наблюдательный пункт.
– Сосед! – заметив Максимова, грудным голосом окликнул Басов.
Максимов остановился.
– Что, волнуешься, комсорг? – спросил с ноткой иронии Сергей.
– Есть немного, – признался Максимов.
– Слышал, какого посредничка нам бог послал?
Максимов отрицательно покачал головой.
– С двойной фамилией, подполковника Волкова-Краснощекова! Вот кого!.. Из штаба дивизии. Знакомая тебе личность?
– Знаю, очень точный человек.
– Вот об этом я и хотел тебе сказать. Уж очень точный этот Волков-Краснощеков! В прошлом году на проверке он твоего предшественника, майора Зубакова, как былинку, утопил, понимаешь? Срезал на вопросах! Ты учти это, Алешка! – предупредил Басов и повернулся к связисту. – Сазонов, ну-ка потревожь командиров взводов, как у них там дела, пусть проверят готовность отделений, – произнес он приказным тоном. И, обращаясь снова к Максимову, сказал: – Ох, не люблю тишины! И светает, черт побери, медленно. Ты что, там был? – Сергей взглядом указал на передний край.
– Был.
– Ну и что? Беседу провел?
– Провел.
– Похвально, Алеша, – уже вслед Максимову произнес Басов.
На востоке все шире разливалась розовая заводь зари, и на душе от этого становилось как-то веселее.
А вот и сигнал к атаке. Как ни готовился к нему Максимов, зеленая ракета появилась в небе внезапно. Началось!
Максимов взял у телефониста трубку, откашлялся (почему-то сразу пересохло в горле) и сначала неуверенным, а потом окрепшим голосом предупредил командиров взводов:
– К танкам держитесь ближе, вплотную. Понятно?
Ему хотелось отдать еще какое-то распоряжение, но он только приподнялся на носках и нетерпеливым взглядом окинул пустынную всхолмленную местность.
Прошло несколько минут, и Алексей, вскинув к глазам бинокль, увидел, как по песчаному отлогу катятся к высоте изломанные цепи атакующих солдат, вспыхивают и тут же гаснут разрывы снарядов «противника». На правом фланге особенно выделялся один человек. «Басов!» – определил Максимов и решил выдвинуться вперед. Он тут же связался по радио с командирами взводов, потом попросил комбата усилить артиллерийский огонь по второй траншее «противника» и поспешил к намеченному месту.
Вот-вот должен был начаться штурм высоты. Однако обстановка внезапно изменилась, «Противник» поставил огневую завесу. Ярко-желтая стена разрывов, колыхаясь и вздрагивая, протянулась на несколько десятков метров, окаймляя подступы к опорному пункту. Алексею казалось, что он даже издалека слышит тяжелое дыхание солдат, прижатых огнем к земле.
В поле зрения попался Орлов. Он, видимо, как и все, ждал от командира роты какого-то распоряжения. Да и самому Максимову не терпелось устранить эту гнетущую мертвую паузу.
– Эй, девятая, какого черта бездействуешь? – крикнул Басов, находившийся метрах в пятидесяти от Алексея.
Максимову сразу стало легче. Решил, что вместе они быстрее примут правильное решение.
– Сергей, слушай! – крикнул ему Максимов. Но тот вместо ответа молча провел ребром ладони по горлу.
– Не пойму! Что случилось?
– Этот Волков-Краснощеков вывел меня из строя… Я убит! – раздраженно крикнул Басов.
У Максимова возникла мысль самому броситься вперед и личным примером увлечь роту в атаку. Но, подумав, он решил, что в условиях современного боя такое примитивное решение может привести лишь к большим и неоправданным потерям в живой силе. Ведь еще в прошлую войну подобные действия командиров не всегда одобрялись. А сейчас, когда войска оснащены мощными средствами массового поражения, когда количество автоматического оружия в роте возросло в несколько раз, всякое лихачество достойно только осуждения. Не за эту ли показную храбрость поплатился сегодня Басов? Ничего не скажешь: скверную услугу оказал он своему подразделению, выйдя из строя в самый ответственный момент боевых действий.
Правильно оценив обстановку, капитан принял другое решение. Радист быстро связал его с артиллеристами, и через несколько минут Максимову сообщили:
– Артиллерия «противника» уничтожена!
Капитан тут же поднялся и, одним взглядом окинув свою роту, подал сигнал:
– В атаку!
– Ура-а!
– А-а-а… – отозвалось по всему фронту.
Максимов снова увидел Орлова. Тот бежал стремительно, напористо, увлекая других бойцов. Он словно на крыльях летел. У капитана вдруг возникло желание оказаться рядом с этим солдатом, взглянуть ему в лицо и сказать: «Вот так и держись на службе!»
4
Солдаты брились, утюжили обмундирование: через час они должны выехать к шефам, в колхозный клуб, на смотр художественной самодеятельности. Басов еще с утра проинструктировал старших, поговорил с секретарем комсомольской организации. Ему хотелось еще что-то сделать, но он тут же передумал: «Не на стрельбище ведь отправляются, притом и секретарь с ними едет!» Из головы не выходила мысль, от которой Сергей потерял всякий покой: почему девятая рота на учениях оказалась впереди восьмой и получила более высокую оценку. Правда, еще там, в поле, Басов слышал из уст генерала: «А девятая на этот раз подходяще у нас выглядит!» Но тогда майор не придал этому особого значения. Теперь же он никак не мог освободиться от назойливого вопроса: почему?
У здания клуба толпились солдаты. Они ждали машины, на которых должны были ехать в колхоз. Среди воинов Басов вдруг заметил Максимова. Алексей что-то оживленно рассказывал солдатам, и, видимо, веселое, поскольку оттуда то и дело доносились взрывы смеха. «Делать ему нечего, вот байки и сочиняет», – неприязненно подумал Басов и отвернулся, чтобы не смотреть в сторону Максимова.
