Текст книги "Очерки бытия российского (СИ)"

Автор книги: Николай Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Ортега-и-Гассет в 1930 году в своей работе "Восстание масс" [60], анализируя ментальное состояние предвоенной Европы, пришел к мнению, что для человека людской массы принять дискуссию со своей оппозицией при обсуждении насущных вопросов означает идти на верный провал. Чувствуя свою неспособность к этому в силу некомпетентности, человек массы инстинктивно отказывается от дискуссий. "С этой властью говорить нельзя!" – этот лозунг современной русской оппозиции, с гордостью ею несомый.

Неслучайный ход исторических событий в философии называют провиденциальным: судьбы людей и народов находятся под постоянным давлением провидения. Человек не субъект своих поступков. Он объект. Он движим средой как плывущие по реке предметы движимы её током. В сознании людей это ощущение проявляется в чувстве историчности событий, являющимся характерной особенностью русского менталитета девятнадцатого столетия. Поэзия Пушкина, Боратынского, как и философия славянофилов и даже западников, пронизана осознанием этого. Лежит ли в основе провидения божественная воля, либо внутренние процессы самоорганизации – это дело не меняет. "Смиримся с фактом – большие деяния редко бывают преднамеренными". – писал французский писатель XIX столетия А. Берте. Исторический опыт пока что не опроверг это мнение. Это наводит на мысль, что если что-то произошло, значит нечто подобное должно было случиться!

I-2-3. Культура.

Kультура, как поверхностная энергия тел,объединяет людей и предохраняет потоки их мыслей и действий от растекания, превращая их в полноводное направленное течение. Согласно А. Белому, культура есть "особого рода связь между знанием и творчеством, философией и эстетикой, религией и наукой. Скорее культура определима как деятельность сохранения и роста жизненных сил личности и расы путем развития сил индивидуально-коллективного творчества."

(Раздел 1). Только культура делает народ счастливым, возбуждая «способность воспринимать себя как клеточку тела нации». (Пруст). Радость жизни испытывают народы, способные субъективно растворять свою жизнь в коллективной радости труда, пении, в спорте, танцах, в занятиях искусством, в благотворительности. В таких случаях, согласно идее М. Бахтина о хронотопе, наступают моменты единства времени и пространства, проявляемые в ощущении счастья от участия в карнавалах, ярмарках, подобных Сорочинской в описании Гоголем, когда «всё обращается к единству, волею или неволею переходит в согласие.» Если нет объединяющих людей чувств, радость этих празднеств оборачивается лишь «лекарством от скуки». «Невежество – это чистое поле. Культура – заросшее поле. Плотная трава живёт плотной самозащитой.» (Платонов).

"Культура – это общая почва человеческого существования, которая по важности превосходит экономику: чтобы мы могли производить и обменивать вещи, мы уже должны обладать общим пространством культурного понимания, и всякое материальное производство в итоге паразитирует на этой почве" (J. Rifkin, 2006). В основе экономики лежит не логика с её "достоверными фактами", а коллективная психология общества – к такому мнению приходят современные экономисты. Этим сохраняется преемственность событий, уменьшающая болезненные разрывы с меняющейся политической и культурной практикой. Согласно закону иерархической компенсации, сформулированному Е. Седовым и А. Назаретяном (1988), смешение и распад культур грозит гибелью общества, [38]. Краткая формулировка этого закона такова: в сложной иерархически организованной системе рост разнообразия на верхнем уровне обеспечивается ограничением разнообразия на нижних уровнях, и наоборот, рост разнообразия на нижнем уровне разрушает верхний уровень организации, приводя к гибели самой системы. Этот эффект напоминает закон английского финансиста и основателя Лондонской биржи Грешем Томаса (XVI век), который применительно к эволюции обществ можно сформулировать следующим образом: примитивные идеи (менее ценная валюта) будут всегда вытеснять сложные (более ценные валюты), а вульгарное будет вытеснять красивое. О назревающем смешении культур, грозящем миру глобальным распространением терроризма, настоятельно предупреждал философ К. Леонтьев ещё в середине девятнадцатого века. (рис. I-11).

(Раздел 2). Культура основывается на традиции. Традиция – на памяти. Прошлое – это улыбка Чеширского кота. В природе нет прошлого, а лишь мгновения настоящего, частично запечатленные в сознании людей посредством индивидуальной памяти, литературы, журналистики, искусства. По этим зыбким отпечаткам люди воспроизводят былое.

Говорят, что истины рождаются только в спорах. Общение с историческим источником никогда не является спором: изучающий источник задает ему вопрос и сам же на него отвечает, приписывая ему свое понимание предмета. Одаренным удается лишь приблизить такой монолог к диалогу, т. е. приблизиться к пониманию мыслей и чувств источника, но никогда постичь их полностью. Давно стали банальными слова Ахматовой: – "Страшно выговорить, но люди видят только то, что хотят видеть, и слышат только то, что хотят слышать. Говорят в основном сами с собой и почти всегда отвечают самим себе, не слушая собеседника. На этом свойстве человеческой природы держится девяносто процентов чудовищных слухов, ложных репутаций, свято сбереженных сплетен". Так обстоят дела и в общении с историческими источниками: люди выбирают невзирая на контекст повествования те слова, которые хотят слышать. Возразить им источник не в состоянии. "Подлинная немота не в молчании, а в разговоре". (Камю). "Люди присутствуют, отсутствуя" – определил этот феномен взаимной глухоты древнегреческий мыслитель Гераклит. Язык общения является упаковкой для чувств и мыслей перед отправкой их адресату, как коробка для почтовой посылки. Отправителю посылаемой мысли приходится втискивать в ограниченные размеры упаковки её безграничное чувственное содержание. Не уместившиеся части этого образа не передаются. Втиснутые искажены несоответствием им доступных форм упаковки (словарного запаса, стиля изложения). "Может, я очень худо сделал, что сел писать: внутри безмерно больше остается, чем то, что выходит в словах." (Достоевский). Читателю же приходится отгадывать суть того, что в "посылку не уместилось". Философ и эссеист Л. Шестов обращал серьезное внимание на проблему разночтений исторических документов разными историками и философами в своем эссе "Умозрение и апокалипсис". [69].

(Раздел 3).Несоизмеримость конечного пространства логики и бесконечного пространства чувств делает «решения суда разума» над происходящим непредсказуемым. Ноты музыкального произведения однозначно диктуют ритмы и последовательность звуков. Но сколько возникает разногласий среди музыкантов при их исполнении! Полемика Цельса, первого грека, добросовестно вступившего в серьезный спор с христианами, которые тогда (это было в конце II века новой эры) ещё считались только еврейской сектой, главным образом была направлена против бессмысленного и невыносимого для эллинов убеждения, что есть вещи, которые стоят вне или даже выше всяких доказательств. Никто из христиан не хотел ни слушать, ни представлять разумные соображения в защиту своего учения. По Библии выходит, что Бог сказал правду, а Змей солгал. Но гностики, как «свободные исследователи», логически доказывали, что правду сказал именно Змей, а обманщиком был Бог. Для верующих христиан такой вопрос не существовал. Их вдохновение возносило в области, куда уже никакие вопрошания не доходят. Но прошло время и многие гностики, настаивавшие на эллинизации христианства, стали сомневаться в своей правоте и даже стали осуждать такие действия.

Разум, согласно мировоззрению Декарта, непрерывно испытывает сомнения, что исключает веру. Во всём сомневающиеся не способны сдвинуться с места. Только вера может исключить сомнения.

Как отмечалось выше, разделяющиеся потоки в окрестности точки бифуркации, в данном случае потоки иррационального и рационального мышления, связаны друг с другом и неотделимы друг от друга. Для Пастернака "Рассудок – он как Луна для лунатика. Мы в дружбе, но я не его сосуд!" Гордость Франции, поэт и философ М. Монтень (1533-1592)убеждал своих читателей, что нет ничего в разуме, чего не было бы в чувствах.

С деградацией культуры увядает инстинкт, что спускает с цепи фантазии интеллекта. C этого момента наступает период дилетантства, как потери связанности струй потоков сознания.

I-2-4. Мифы и утопии

"Без мифа социальное тело распадается, превращается в простое числовое множество" (Жижек). "А не в том ли самое человеческое и есть, чтобы на каждой ступеньке пройденной жизни эту жизнь снова выдумывать, т. е. придавать ей тот смысл, которого фактически не было в действиях, словах и мыслях её участников? Смысл, без которого человек так и застыл бы с ногой, поднятой над следующей ступенькой, и лестница оборвалась бы с самого начала". (А. Пятигорский). Так что же такое миф, который до недавних времён играл роль скелета культуры народа, а в наши дни ассоциируется с обманом или с заблуждением.

В публичной лекции в МГУ в 2006 году "Мифология и сознание современного человека" Пятигорский сказал: – "Миф – это какая-то общая неотрефлексированная основа. Она действительно ведёт нас очень-очень далеко назад. Это та неотрефлексированная основа, которая нужна нам для познания и самопознания каждого мгновения нашей жизни. Поэтому миф подходит к чему-то неопределенно общему и генетически первичному".

Разъяснением этой мысли может служить работа Ортега-и-Гассет "Размышления о Дон Кихоте" [68], в которой он рассмотрел поэтику греческого мифа о странствиях Одиссея. В краткой форме его мысль берусь пересказать следующим образом. Миф – это представитель мира, в корне отличного от нашего. Если наш мир реален, то мир мифа ирреален. Во всяком случае, то что возможно в одном, совершенно невозможно в другом. Если сравнивать миф с реальностью, то миф сравним с ней лишь как жёлудь с проросшим из него дубом. В зерне содержится вся информация о творческом потенциале будущего растения, насыщенная энергией жажды жизни,придающей слабому ростку способность пробивать толщу асфальта, препятствующего его прорыву в жизнь.

Прекрасным во времена Гомера считалось всё, что содержалось в самом начале прорастания "зерна племени", несущее тем самым абсолютную ценность. В замкнутую вселенную эпического мифа входят только безусловно ценные объекты, способные служить образцами, которые обладали реальностью и тогда, когда наш мир еще не начал существовать. В отличие от современных, поэты прошлых лет не жили мучаясь жаждой оригинальности. Они знали, что их песни – не только их. Народное воображение, создавшее миф задолго до того как он появился на свет, выполнило за него главную задачу – сотворило прекрасное. В эпосе мы видим первую попытку домыслить уникальные существа, имеющие "героическую" природу. Эпос – это воскрешение этих существ в нашем сознании, и эту задачу взял на себя поэт (рапсод). Эпическое прошлое – не наше прошлое. Мы можем представить наше прошлое как настоящее, которое когда-то было. Однако эпическое прошлое отвергает любую идею настоящего. Сила и живучесть мифов таится в неприкасаемости к нему настоящего. "Но если эпические мотивы утратили свою силу, семена мифов сохраняют свое догматическое значение и не только живут, словно прекрасные призраки, которых нам никто не заменит, но становятся еще более яркими и пластичными. Тщательно укрытые в подземельях литературной памяти, в кладовых народных преданий, они представляют своего рода дрожжи, на которых восходит поэзия". (Ортега-и-Гассет). Светлое будущее, как и светлое прошлое, имеют мало общего с понятием мифа. Это всего лишь утопии. Такого рода утопии часто вызывают раздражение, поскольку являются лишь иллюзорными отображениями реальности. Реальность не может быть идеальной. Герои наших коммунистических утопий прожили недолгую жизнь, породив лишь массу анекдотов и шуток. Миф – это одна из форм громадного масштаба кругооборота потоков сознания живой природы, передающего импульсы любви к жизни её разного масштаба частицам. Память и инстинкт являются носителями жизненной энергии всего живого. На мифах Руси возникла культура Cеребряного века. Светлая, как алмаз, вспыхнула история России в произведениях

поэтов и живописцев, оживлённая пафосом русских былин. Об этом обстоятельнее других говорил О. Миллер, который убеждал, что процесс создания русских былин во многом схож с мифотворчеством Греции, Индии, Ирана и Германии. Подобным образом слагались и сохранялись мифы Ирландии (Tain Bo Cuailgne), восстановленные ирландскими монахами в девятом веке. Чувствуя родство с народностью Кельтов, появившейся в Европе за тысячу лет до нашей эры, ирландцы до сих пор хранят их язык и обычаи, что придавало жителям этого маленького острова силы отстаивать свою независимость от окружающих их громад вплоть до середины прошлого века. (S. M. Annaidh. Irish history.Parragon. 2013). Но, достигнув в напряжённой борьбе вожделенную ими свободу, тут же потеряли интерес к своим мифам и стали задумываться о неудобствах двуязычия. Как видим, в мирное время люди не намерены усложнять свою жизнь заботами о будущем.

I-2-5. Этика

Cовременные интеллектуалы в конце концов признали правоту Аристотеля, утверждавшего, что этика – не область дедуктивного знания, а искусство делать надлежащий выбор в условиях неопределенного будущего [56].

(Раздел 1). Этика – это важнейший компонент культуры общества, определяющий прочность связей людей с Природой. «Ты внезапно осознаешь, что никакого тебя не существует вне связи со всем немыслимым, чем является жизнь» (Р. П. Уоррен, «Потоп»). Все наблюдают за всем! (Рис. 1-12).

Изменение энергетического состояния электрона на краю галактики может вызвать планетарного масштаба последствия. (J. Crutchfield. "Chaos".NY. 1998). Следовательно, все ответственны за всё. Общество состоит из духовных точек. Эти точки "являются частью клеточек, коими являются люди. Природа есть соединения клеток, каждое из которых по сравнению с ней одной – огромно, как Монблан, точно так же существуют гигантские упорядоченные нагромождения индивидуумов, называемых нациями; их жизнь повторяет, только в бóльших масштабах, жизнь составляющих их клеток, и тот, кто не способен понять загадку, реакции, законы этой клетки, говоря о борьбе наций будет произносить лишь ничего не значащие слова". (Пруст). Доктрина о "всемирной симпатии" греческого философа Посидония (I-ый век до н.э.) влияла на мировоззрение многих интеллектуалов Европы. Эта доктрина о таинственной внепричинной связи всех структур вселенной являющейся живым организмом. В представлении Посидония, каждая часть Вселенной наделена отзывчивостью к судьбам других её частей. "Все что ни есть на земле и под землей, наблюдает за всем" – это чувствовал Гоголь. "Разве можно оспаривать, что чувство единения с природой есть лучшее, чего можно желать себе". (Спиноза).

Любое действие индивидуума каким-то образом отразится на ком-то. Чувство связи людей с природой и друг с другом, как её частями, наиболее ясно проявляется в годины бедствий: "Посмотрите, какова сила убеждения воздуха после грозы. Все заслуги мои сами собой выплывают и завладевают мной тогда, как бы я ни сопротивлялся. Я марширую, и темп моего марша есть темп этой стороны улицы, этой улицы, этого квартала. Я по праву в ответе за все двери, за столешницы, за тосты пьющих, за любовные пары на их кроватях в коробках новостроек, в темных подворотнях у брандмауэров, на оттоманках в борделях. Я ценю и прошлое свое, и будущее, находя и то и другое превосходным, не отдавая преимущества никому, только сетуя на несправедливость прозрения, осыпающего меня своими дарами" (Ф. Кафка. "Созерцание").

Духовность – это не вера в Бога. Духовность – это способность чувствовать и сопереживать состоянию окружающих, как и способность идти на жертвы ради гармонизации человеческих отношений. Духовность – это страсть к жизни. Религия лишь придает форму и направление потоку религиозного сознания. Она является производной духовности. "Пусть это и вера, но это на самом деле и образ жизни, и образ суждения о жизни." (Л. Витгенштейн).

"Нет ничего яснее скрытого, виднее малейшего; вот почему благородный муж осторожен к тому, чего не видит, боится того, чего не слышит" – гласит древняя мудрость. (Чжун-юн). Чтобы избежать социальных катастроф наши предки стали добровольно заковывать себя в кандалы ... совести. Совесть – это самосуд за свободно принятое решение. Созидательная свобода – это добровольно возложенная на себя несвобода. Эту добровольно принятую несвободу назвали чувством ответственности за слова и дела, приравняв ее к императиву долга. В статье "Искусство и Революция" (1918г.) А. Блок писал: "Тот, кто поймёт, что смысл человеческой жизни заключается в беспокойстве и тревоге, уже перестанет быть обывателем. Это будет уже не самодовольное ничтожество; это будет новый человек, новая ступень к артисту". Это условие единства народа.

Определяющее качество морали – долженствование. Мораль – сфера должного. Статус её бытия интенционально должный. [13]. Ответственность – это проявление заботы о будущем своём и, следовательно, окружающих. Ответственность – это чувство тревоги от надвигающейся или возможной опасности. Это одно из основных положений Морального Закона природы человечества. "Человек чувствует свой долг лишь в том случае, если он свободен" (А. Бергсон).

Связь Я и МЫ происходит на "территории" человеческой совести. "Человек страшится быть единственным источником безосновательной веры в свою свободу, страшится быть единственным источником ценностей, ему тяжко нести бремя ответственности. Он пытается оправдать свои действия якобы не зависящими от него объективными причинами, скрыться за какой-нибудь маской (социальной ролью, например). Таково неподлинное существование. Но и в этом случае любая маска, любая роль – результат, в конечном счете, свободного выбора. Человек поистине осуждён быть свободным", – писал Ж. Сартр.

Ты увидишь, что муки, пожирающие людей,

Суть плоды их свободного выбора.

Золотые стихи Пифагора.

Свобода воли является следствием невозможности знания действий в будущем. Пространство свободного выбора ограничивается объемом интеллектуального пространства личности, широтой потока его сознания. Чем шире пространство им охваченное, тем больше возможностей свободного выбора. На нехватку свободы жалуются лишенные чувства ответственности. В своих неудачах они обвиняют то Богов, то Муссолини, то Гитлера, то Сталина. Обвиняют даже язык, обманным путем закрепивший социальное рабство женщин.

Странно, как люди охотно во всем обвиняют

бессмертных!

Зло происходит от нас, утверждают они,

но не сама ль Гибель, судьбе вопреки,

на себя навлекают безумством? (Гомер. Одиссея).

I-2-6. Зачем нужны поэты

Человек является частью природы, в первую очередь частью человеческого общества. Вне общества человек всего лишь биологический объект. Этот объект становится человеком лишь в среде людей. Люди, находившиеся в среде животных даже относительно короткое время, часто до конца жизни идентифицируют себя в большей степени с животными, чем с людьми. Называют этот феномен синдромом Маугли. Все мы в той или иной степени Маугли, сформировавшиеся в своей социальной среде, задающей структуру потока нашего сознания. Иными словами, человек не является наблюдателем, независимым от им наблюдаемого. Человек является субъектом, но в большей части своей деятельности – объектом.

Я б за героя не дал ничего.

И рассуждать о нём не скоро б начал.

Но я писал про короб лучевой,

В котором он передо мной маячил.

Б.Пастернак

Наиболее адекватно отображается природа в сознании тех, кому удается выйти за пределы своей личности (своего Я), подавив чувства своей национальной принадлежности, своего социального положения, своих политических взглядов, своего психического состояния и т. д. Наблюдатель получает адекватное отображение наблюдаемого, когда не существует их взаимного влияния – это основной закон современного познания. Людей связывают сближающие их чувства радости и любви, как и разобщающие чувства обиды и злобы. Способность созерцать, – это редкий дар. Отсутствие этого дара требует больших усилий для воспитания соответствующих навыков. «И мне приходится силой отворачиваться от жизни, чтобы сохранить способность к созерцательному наблюдению этой же жизни,» – признался А. Пятигорский. Физикам не трудно быть созерцателями неживой природы, поскольку никаких чувственных связей с исследуемыми объектами они не ощущают. Они не восхищаются и не осуждают те явления, которые изучают. Другое дело – история. «Занявшись историей города, он не был готов к сплетению её со своей собственной. Когда же именно так и случилось, он не смог сразу признать это как свою судьбу (или смерть!?)» (А. Пятигорский. «Древний человек в городе». М., 2001).

(Раздел 2). Логичное мышление для природы, как нож хирурга для тела человека. Материю можно разрезать как угодно. Платон сравнивал хорошего диалектика с ловким поваром, который рассекает тушу животного, не разрубая костей, следуя сочленениям, очерченным природой. Увидел опухоль как часть тела человека – вырезал. Сошло. Вырезал другую подобную – пошли метастазы. Значит, вырезал не часть тела, а лишь часть его части. Вот и гадай, где границы частей и что такое части человеческого тела. Так и с природой людских сообществ. Вырезали опухоль капитализма с верой в исцеление от зла жадности. «Какая великолепная хирургия. Взять и разом артистически вырезать старые вонючие язвы», – воскликнул Пастернак, увлеченный революционным экстазом любимой им женщины. Но на месте вырезанных вскоре стали проявляться язвы ... более дикого домарксового капитализма.

Мысль – острый луч!

Бледнеет жизнь земная!

писал Е. Боратынский. «Истина неразделима, значит она сама не может узнать себя; кто хочет узнать её, должен быть ложью,» – по иному высказал эту мысль Ф. Кафка.

"Граммофонная пластинка, музыкальная тема, нотная запись – все они находятся между собой в таком же внутреннем отношении, какое существует между языком и миром". (Витгенштейн). Мы знаем много сменявших друг друга истин. Афоризм Модильяни "эпоха выбирает художника" можно развить: эпоха выбирает ритмы. И наоборот: ритмы природы меняют менталитет людей, выбирая художника. "Мы должны уберечь наше общество от опасности в виде новых течений в музыке; потому что формы и ритмы в музыке никогда не изменяются без того, чтобы не привнести изменения в самых важных политических формах и путях," – предупреждал Платон. Советские вожди это интуитивно понимали. Ритмы природы донести до сознания людей в наиболее полной неискаженной и доступной пониманию форме способно лишь искусство. Гармонией значения слов и ритмов их звучания достигается гармония частного и общего.

Поэтов путь: жжя, не согревая,

Рвя, а не взращивая – взрыв и взлом -

Твоя стезя, гривистая кривая,

Не предугадана календарём.

(М. Цветаева).

(Раздел 3). Есть «внутренний взор художника». Этот

взор позволяет видеть "переживания тайной души" всех вещей. (В. Кандинский). "Если есть этот взор у художника, он проходит сквозь твердую оболочку к внутреннему началу вещей. Подобно микроскопу, он позволяет воспринимать внутреннюю пульсацию этих вещей, трепет мёртвой материи. Есть родство художника и музыканта, ибо искусство – извлечение чистого звука из "музыки сфер", в которых голоса отдельных вещей звучат не изолированно, а в общем согласии". Воздействие произведения остается в рамках чувственного. Ахматова в стихах из серии "Тайны ремесла" передала процесс диалога больших художников со своей эпохой:

Сужается какой-то тайный круг,

Но в этой бездне шепотов и звонов

Встает один всё победивший звук,

И просто продиктованные строчки

Ложатся в белоснежную тетрадь.

Эстетика повествования или живописи построена на использовании больших пустот, заполняемых не текстом, а ритмами звучания, передающими чувства, вызывающие воображения содержания между строк, сглаживая переход от одного фрагмента произведения к другому. Поэзия, как музыкальное произведение, передает накопление впечатлений, картин и образов, ни на единый миг не останавливая течение чувств и мыслей, воспоминаний о прошлом и смутных гаданий о будущем, связывая нелогичной логикой чувств эти отдельные картинки бытия в единый поток звуков. Портрет природы в глазах ученого – лишь мозаика, составленная из лоскутов её частей, произвольно вырезанных разумом наблюдателя. Несовместимость краев при совмещении этих фрагментов искажает их структуру в окрестности границ, образуя тем самым пограничные слои. Эти пограничные слои являются пробелами в системах социальных понятий. Они, как люфты в подшипниках машин, являются источниками информационного шума, искажающего восприятие. Чем шире зазоры между фрагментами мозаичного портрета природы, тем менее адекватно воспринимается её соотношение с реальностью. Непрерывноcть природы отображена в философии Востока, пространство которой безгранично. Взгляд мудрецов Востока глубок. Но многое из увиденного они передать с помощью языка не могут. На это способен лишь их образный язык поэзии символов, знаков, притч, музыки, танца и ... молчания. «Дзен может обойтись без морали, но не без искусства». (Померанц).

Рациональное мышление всегда конечно. Чувственное восприятие непрерывно и бесконечно. Поэтому рациональная мысль соотносится с иррациональной, как конечное с бесконечным. Путь нашего познания мира есть блуждание между Сциллой и Харибдой: логикой познать природу нельзя, поскольку её (логики) возможности ограничены, а иррациональным путем не можем, поскольку природа бесконечна. "Все явления как бы не завершенны: незавершенны идеи, не завершен рассказ, не ясны детали и целое, все находится как бы в стадии выяснения и расследования". (Д. Лихачев).

Любая мысль есть правда и вместе с тем обман. Во лжи всегда есть капли правды. "Ошибка длинная, а правда короткая". (А. Платонов). В большой правде всегда можно обнаружить капли обмана: "Если это все правда, значит, это нечестно." (Ф. Достоевский). Но крупицы правды в море обмана могут таить в себе зародыши большой правды. "Ради всего святого, не бойтесь говорить ерунду. Лишь обращайте на неё внимание. Наши величайшие глупости могут оказаться образцами мудрости" (Витгенштейн). Но то и другое – мимолётные заблуждения, как сказал Ницше. Обманы становятся правдами, а правды – обманами. И только редким людям удается разглядеть где правда, а где обман. Спасибо этим редким людям, большим художникам своего дела, этой интеллектуальной элите человечества, обостренные чувствительность и разум которых позволяет им видеть глазом невидимое, ухом неслышимое. Эти редкие люди ценны тем, что учат мыслить чисто, т. е. отделять большие истины от больших обманов, "отделять зерно от плевел". Нет ничего долговечней их "царственного слова" (Ахматова).

(Раздел 3). Культурная элита – это, по определению, совесть народа. Она обычно влияет на менталитет власти. Та, в свою очередь, личным примером, реформами, пропагандой или принуждением влияет на менталитет народа. «Ах, как хорошо понял я тогда, что учение великих древних философов, почти целиком нравственное, проявлялось больше на примере, чем в словах. Жизнь философа, смешанная с жизнью, вместо того чтобы чуждаться её, питала поэзию, поэзия выражала философию, и убедительность их была поразительна» (А. Жид).

А. Тойнби писал: "Во время бедствий маска цивилизации снимается с примитивной физиономии человеческого большинства, тем не менее моральная ответственность за надломы цивилизации лежит на совести их духовных лидеров".

Микеланджело верил, что искусство устраняет внешние массы, скрывающие внутреннюю форму. Интеллектуалы средневековья признавали, что искусство является более гибким и более совершенным способом выражения, чем история с её голыми фактами. Великий "часовщик природы" Рене Декарт (17-ый век) в конце концов согласился, что "подлинно значительные мысли встречаются чаще в сочинениях поэтов, чем философов" [3].

Поэт – живописец и ваятель,

поэт – миросозерцатель,

никогда не лирик как строй души"

М. Цветаева

«На историю следует смотреть через магический кристалл искусства,»– уверяла Ахматова.

Остановись мгновенье! Остановить мгновенье – значит следить за происходящим, настроив ритмы потока своего сознания на ритмы чувств, вызываемых наблюдением. Струи потока сознания неоднородны и разнонаправлены. В искусстве способность настраиваться на ритмы отдельных струй является признаком дара созерцания. Созерцание чувственно превращает наблюдателя в частицу наблюдаемой струи потока сознания объекта. Большие поэты всегда многолики. Дару созерцания Пушкина посвящены работы Цветаевой "Мой Пушкин" и "Пушкин и Пугачев". Она видела в Пушкине "верность в дружбе и предательство в любви; страстную сыновность к России, не матери, а мачехе, и неверность идеям или лицам (нынче ода декабристам, завтра послание их убийцам); ревность в браке и неверность в браке". Его жизнь и смерть не укладывались в представления обывателя об эталоне "великого человека". Его личная и политическая биография, о которой друзья знали и о которой говорить не могли, была щекотлива: её нельзя было писать, не задевая многое и многих. Дабы не плодить у обывателя сомнения в величии Пушкина как поэта, "по этой-то причине пусть пишут о нём его не знавшие"– сказал литератор Соболевский.

Многоликость ментальных состояний Достоевского вызывала жаркие этические споры в литературной среде. Критик Н. Страхов в письме к Л. Толстому написал, что "лица наиболее на Достоевского похожие, – это герой "Записок из подполья", Свидригайлов в "Преступлении и наказании" и Ставрогин в "Бесах". Но не это главное. Главным всё же является то, что Достоевский был гением, одним из величайших творцов мировой литературы, в одночасье изменившим литературу и менталитет творческой элиты не только России, но и Запада. Эйнштейн признался, что в его деятельности Достоевский дал ему больше, чем кто-либо из физиков. Говорят, что общечеловеческие недостатки гениев являются их достоинствами, что отличает их от людей посредственных. Свершив какой-либо неэтичный поступок наяву или в помыслах, наиболее полно и наиболее глубоко способен осознать и передать окружающим этот свой опыт только гений. Не столь важно, что в нравственном плане представлял собой гений. Важно то, чему он нас научил. "Поэтому умно сказал Антисфен, услышав, что Исмений хороший флейтист: "А человек он скверный. Иначе не был бы он таким хорошим флейтистом". Эта выдержка из описания Плутархом (46-127 н. э.) нравов Афин времен Платона и Аристотеля. А что из себя представляет гений, так это не дано знать даже самому гению. "Я сам себя не знаю, и избави меня, Боже, познать себя!" (И. Гете). Бесчисленность ликов большого художника связана воедино поэзией, отражающей его обостренную чувствительность к мельчайшим и мимолетным всплескам струй потока духа времени. Эта многоликость позволяет передать наиболее полное и наиболее правдивое отражение многоликости наблюдаемой им эпохи. Большие художники противоречивы в быту, но всегда безукоризненно честны и последовательны в "книгах своей жизни". Пастернак своим романом "Доктор Живаго" не бросал вызов "ненавистному строю", не преследовал каких-либо политических целей. Не уверен, что он предупреждал о гибели русской культуры. Он хотел одного – поделиться с миром своим видением времени. Как большой художник-созерцатель, он вышел за пределы своей личности. Многие большие художники оказывались на грани раздвоения своего творчества, в нравственных муках решая дилемму: исполнять долг гражданина, служа неправде жизни, или стать безучастным наблюдателем, отражая её правду. "Гоголь, который из любви к нашим живым душам свои "Мертвые" – сжег. На огне собственной совести. Этим он сделал для добра против искусства больше, чем вся долголетняя проповедь Толстого" (Цветаева. "Пленный дух"). Выстрел Маяковского – это приведение в исполнение приговора, вынесенного своей совестью за измену правде поэзии ради неправды "верой и правдой, душой и телом" служения неправому делу революции. "И в пролет не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу у виска нажать..." И сказав так, он сделал именно это. Ольга Берггольц с неподдельной искренностью описывала тот свет и добро, который несла поэзия неправды жизни Маяковского в жестокое время террора 30 – 40-годов. Правда жизни книги "Доктора Живаго" в либеральные времена Хрущева лишь усилила раздоры, злобу и раскол общества. Результат – в духовной жизни России возник вакуум. Вопрос о правде и неправде жизни является риторическим: всему свое время – как правдам жизни, так и её неправдам. "Есть две правды – правда жизни и правда искусства. Конечно, местами они соприкасаются между собой, но большей частью бывает так, что правда жизни оказывается ложью в искусстве и, наоборот, правда искусства звучит ложью в жизни". (А. Таиров).