Текст книги "Том 4. Очерки и рассказы 1895-1906"

Автор книги: Николай Гарин-Михайловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 43 страниц)

Комментарии

В настоящий том включены очерки и рассказы Гарина второй половины 90-х – начала 1900-х годов.

Во второй половине 90-х годов рабочее движение в России приняло массовый характер, повсюду возникали социал-демократические кружки. Сама жизнь подтверждала правильность марксистских взглядов: рабочий класс становился могучей передовой силой освободительного движения.

Изменившаяся общественно-политическая обстановка, сближение с самарскими марксистами способствовали окончательному разрыву Гарина в 1897 году с народническим «Русским богатством»; он почувствовал, что «жизненная и теоретическая правда, а следовательно, и будущность была на стороне реалистов – марксистов, а не идеалистов – народников», – говорилось о нем в некрологе, напечатанном в журнале «Вестник жизни» (1907, № 1). При ближайшем участии Гарина реорганизована газета «Самарский вестник», в которой, по донесению начальника Главного управления по делам печати Соловьева министру внутренних дел Горемыкину, «существующий экономический строй и все находящиеся в связи с ним явления общественной жизни… постоянно обсуждаются согласно учению Маркса»; газета рисует в самом мрачном свете «положение русского крестьянина и вообще простого рабочего люда…» Далее Соловьев указывал, что «Самарский вестник» говорит «туманными намеками о необходимости насильственного переворота» для «устранения нынешнего экономического порядка» («Красный архив», 1925, № 2 (9), стр. 238–239).

В произведениях этого периода Гарин по существу ставит те же темы и проблемы, что и раньше, но теперь он разрабатывает их глубже, на более широком материале, – критика общественных отношений приобретает у него большую остроту.

Значительное место в его творчестве по-прежнему занимает крестьянская тема.

В очерках «Картинки Волыни», «На ночлеге», «Мои скитания», «В сутолоке провинциальной жизни» изображается властное вторжение капитализма в деревню, разрушение общины, превращение крестьян в фабричных или мануфактурных рабочих. Рассказ «Волк» повествует о трагической судьбе талантливого самородка-крестьянина, загубленного сельским «миром», с которым он тщетно пытался бороться.

Продолжая свою полемику с народниками, Гарин подчеркивает консервативность общины, непрерывность процесса расслоения деревни, рисует потрясающие картины все усиливающейся эксплуатации крестьян помещиками, кулаками, торговцами, земскими деятелями.

Многие произведения в данном томе посвящены вопросам общественной морали, семейных отношений, тяжелого, бесправного положения женщин и детей во всех слоях общества; автор тесно связывает эти вопросы с критикой современного ему социального и общественного строя. В рассказах «Ревекка», «Клотильда», «Дворец Дима» и в более поздних – «Правда», «Встреча», в «Отрывке первом» из неоконченного произведения «Заяц» Гарин изображает трагическое положение женщины в буржуазном обществе, мораль которого основана на власти денег.

Произведения эти исполнены гневного протеста против фальшивой и лицемерной морали «порядочного» общества, топчущего в грязь человеческое достоинство, большие человеческие чувства. В изображении женских образов появляются новые мотивы: так самоубийство героини рассказа «Правда» – это уже форма протеста, вызов, брошенный обществу, «создавшему и поддерживающему весь этот ад жизни». Героиня рассказа «Ревекка» в поисках путей переустройства жизни жадно тянется к знанию, а народоволка Маня Карташева (одна из героинь повести «Инженеры») обретает счастье в борьбе за свободу народа.

В творчестве Гарина по-прежнему большое место отведено изображению жизни угнетаемых царским правительством народностей («Картинки Волыни», «В сутолоке провинциальной жизни»); описанию жизни народов других стран – Кореи, Китая и Японии – посвящены его очерки кругосветного путешествия «По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову». Очерки и рассказы на эту тему, написанные, как и большинство произведений этих лет, в резко обличительной манере, проникнуты призывом к лучшей жизни, «более справедливой и более равноправной».

В начале 900-х годов, когда царское правительство в целях отвлечения народных масс от назревающей революции организовывало татаро-армянскую резню, еврейские погромы, Гарин, как и многие прогрессивные писатели, создал ряд произведений., в которых выступил в защиту угнетенных национальностей («Гений», «Еврейский погром» и др.).

В начале своей деятельности Гарин возлагал большие надежды на демократическую интеллигенцию, – она казалась ему силой, способной переустроить жизнь на новых началах. Вновь обращаясь в поисках движущих сил исторического развития к интеллигентской среде, Гарин по-новому расценивает ее возможности.

Если раньше Гарин верил, что скромные самоотверженные труженики типа земского врача Колпина («Жизнь и смерть») способны преобразовать действительность, то позднее, в очерках «В сутолоке провинциальной жизни», писатель по-другому оценивает их деятельность, уже понимая тщетность усилий таких одиночек изменить жизнь.

В эти годы Гарин делает попытку показать новую, нарождающуюся силу, – в тех же очерках изображен кружок самарских марксистов, и Гарин с большим сочувствием показывает их в горячих спорах с народниками по злободневному тогда вопросу о путях развития России.

По свидетельству А. Санина, Гарин очень внимательно «приглядывался» к марксистам. «Он, можно сказать, положительно изучал нас», – пишет Санин в своей статье «„Самарский вестник“ в руках марксистов. 1896–1897» (изд-во Общества политкаторжан, М. 1933, стр. 62), указывая в ней, что самарские марксисты привлекали Гарина «как типы, как представители боевого движения».

На творчество Гарина начала 900-х годов сильное влияние оказал революционный подъем в стране; это время отмечено для писателя литературным сотрудничеством с М. Горьким (знакомство с которым состоялось у него еще в середине 90-х годов) в «Жизни», в телешовских «средах», затем в возглавленном Горьким книгоиздательстве «Знание»). Не случайно именно в эти годы Гарин создает произведение, центральным образом которого является рабочий.

Герой его рассказа «На практике» – простой машинист, и писатель с восхищением говорит о его виртуозной работе в труднейших условиях, необыкновенной силе и выносливости, о его находчивости, мужестве н вместе с тем скромности, доброте, истинной человечности. Это не забитая темная личность, какой представал рабочий в произведениях многих писателей – современников Гарина, а человек, стремящийся к знанию, культуре, выступающий вместе с товарищами на защиту своих прав.

Изображение высоких духовных качеств человека из народа одновременно с показом морального разложения «хозяев жизни» (рассказ «Бабушка») приводило к заключению, что будущее должно принадлежать людям труда, народу.

Гарин разрабатывает в своих произведениях тему труда, по выражению Горького, как «поэт труда», рассказывая о своей работе путейца «прекрасно, с великим жаром» (М. Горький, Собр. соч. в тридцати томах, М. Гослитиздат, 1952, т. 17, стр. 75).

Тема творческого созидательного труда, которую Гарин затрагивал и в предшествующих произведениях, связывается теперь у него с вопросом переустройства жизни; он понимает, что такой труд может быть только в обществе, построенном на началах трудового равенства и братства людей всех национальностей.

В период революции 1905 года, находясь в Маньчжурии, Гарин является членом Харбинского комитета, ведет нелегальную работу по распространению среди войска нелегальной литературы; незадолго до смерти он вносит крупную сумму в кассу социал-демократической партии. Революционными настроениями 1905 года окрашен «Отрывок второй» незавершенного произведения «Заяц».

При несомненном сочувствии идеям марксизма представления Гарина об этом учении, его социальные идеалы были недостаточно ясными и отчетливыми. Осознав роль рабочего класса, как основного двигателя истории, Гарин, однако, не представлял себе конкретных путей его борьбы с самодержавно-буржуазным строем России, – возможно, этим в значительной мере и объясняется тот факт, что политические симпатии Гарина не нашли своего полного отражения в его художественных произведениях.

Очерки и рассказы Гарина печатались главным образом в газетах, часть их была напечатана в журналах и сборниках. Некоторые из них переиздавались при жизни автора. Многие произведения автор правил, очевидно, для собрания сочинений в изд. «Знание», первые томы которого вышли при его жизни.

Все произведения, опубликованные в собрании сочинений в изд. т-ва «Знание», в тексте которых имеются разночтения с прижизненными публикациями, свидетельствующие об авторской правке, печатаются по этому изданию. Ряд очерков и рассказов печатается по текстам первых публикаций; произведения, прижизненные публикации которых не выявлены, печатаются по текстам посмертных изданий: Полному собранию сочинений, изд. «Освобождение» и Полному собранию сочинений, изд. т-ва А. Ф. Маркса («Веселые люди», «Волк», «Осень» и др.). Источники текста «Правды», «Ревекки», «Зайца» и некоторых других произведений указываются в примечаниях к ним.

Во время подготовки третьего тема настоящего издания рассказ «Вальнек-Вальновский» был известен только в публикациях собр. соч. изд. «Знание», «Освобождение» и Маркса; в последнем он датирован 1898 годом, чем и объясняется включение его в данный том. Первая публикация рассказа (1895) выявлена уже после выхода в свет третьего тома; тогда же выявлен и очерк «Из моего дневника».

Из моего дневника ^*

Впервые – в «Самарской газете», 1895, № 1, 1 января.

В письме к А. И. Иванчину-Писареву (без даты; предположительная датировка – конец 1894 года) Гарин передавал ему мнение одного их своих читателей:

«Ах как хорошо, что Короленко поехал в Америку… Вот Вам бы параллельно с ним свои наблюдения по России. Мы высоко ценим Вашу искренность, способность наблюдать». – «А действительно?! – спрашивает Гарин Иванчина-Писарева. – Что если подсветить нашу жизнь? Короленко очерки (имеются в виду „Без языка“. – И. Ю.)только выиграют, и эффект это должно произвести порядочный. Пишите нам в деревню, что Вы думаете об этом. Тогда я дал бы легкий очерк поездки на юг, Волынь… Матерьяла много, хорошо подчеркивается и краски яркие…» (ИРЛИ).

Одним из этих очерков, по-видимому, и является очерк «Из моего дневника», в котором писатель рассказывает о своей поездке в Крым.

Очерк в собрания сочинений не включался.

Вальнек-Вальновский ^*

Впервые – в «Сборнике в пользу недостаточных студентов университета св. Владимира» (Спб. 1895), с подзаголовком Из железно-дорожного быта.

При публикации рассказа в собр. соч. изд. «Знание» (т. V) снят подзаголовок; после «здесь вовсе не нажива, как видите» (стр. 21) исключена фраза: «Если хотите, здесь такой трагизм полный».

Исповедь отца ^*

Впервые – в газете «Волжский вестник», 1896, № 24, 26 января, под названием «Горе и счастье», с подзаголовком Рассказ отца,и посвящением: «Посвящается О. А. Боратынской».

В той же газете (№ 26, 28 января) была помещена заметка «Вечер в пользу высших женских курсов и г. Гарин (Н. Г. Михайловский)», в которой сообщалось о состоявшемся в Казани 25 января благотворительном вечере, на котором Гарин выступил с чтением этого рассказа.

«…главный интерес вечера, – говорилось в заметке, – сосредоточивался на г. Гарине, которого молодежь встретила восторженно и после того, как он прочел свой интересный и так тепло написанный рассказ, оконченный накануне и напечатанный теперь в 24 № „Волжского вестника“, неоднократно вызывала его».

С незначительными изменениями, без посвящения рассказ перепечатан «Самарским вестником» (1896, № 50, 3 марта).

Как явствует из небольшого предисловия писателя к этому произведению при публикации его в «Журнале для всех» (1899, № 3), в разделе «Из мира детей» он предполагал напечатать в этом разделе цикл рассказов. «Я задумал несколько очерков из детской жизни, – писал Гарин. – По соглашению с редакцией очерки эти от поры до времени будут появляться на столбцах этого журнала. Два-три из них были напечатаны раньше в разных провинциальных изданиях и войдут сюда в переработанном виде». Однако в следующих номерах журнала, продолжения этого цикла не последовало.

Готовя рассказ для журнала, Гарин снял подзаголовок, восстановил посвящение, значительно сократил и стилистически выправил текст. Наиболее существенное сокращение сделано после слов «всем вашим издерганным нервам» (стр. 38), где в газете шел следующий текст:

«И вы идете и горько думаете: вот маленький ребенок как может отравить всю поэзию, всю красоту семейной жизни, опошлить вдруг все то, чему хотел бы поклоняться. Вам очевидным становится недостаток в дорогом вам человеке, вашей жене, недостаток, который, не будь этого, вы, может быть, так никогда и не заметили бы: она теряется в критические минуты, она, очевидно, не на высоте своего положения и не может справиться даже с такими пустяками, как каприз ребенка. Что же дальше будет? И от такого вопроса, может быть, уже серьезные сомнения начнут закрадываться в вашу душу о том, что не поздно ли убедились вы, что взяли себе не равного работника в семью, а такого же в сущности ребенка, как и тот, с которым она благодаря своей бесхарактерной нежности не может справиться. Вы вспоминаете ее растерянный лепет на ваш взбешенный довод, что так нельзя же, лепет о том, что это еще ребенок, что он не виноват в своих нервах…

Вы машете отчаянно рукой, и я вас от души поздравляю, если при этом вы не готовы даже пожалеть о высшем образовании вашей жены, о той академии в вашей семье, о которой вы сами так мечтали, если вдруг образ вашей бабушки без всякого образования, но решительной женщины, ярко не встанет перед вами».

В Архиве А. М. Горького хранится машинопись «Исповеди отца» с незначительной правкой Гарина.

В настоящем томе «Исповедь отца» печатается по журнальному тексту, сверенному с этой машинописью и предшествующими публикациями.

Старый холостяк ^*

Впервые – в газете «Камско-Волжский край», 1896, № 52, 22 февраля.

Двадцать девятого февраля того же года рассказ был перепечатан в газете «Самарский вестник» (№ 47). Во фразе «что не в силах буду себя побороть» (стр. 48) выпущено слово «будр; отсутствует идущая после слов „непреклонным взглядом“ (стр. 51) фраза: „—Все кончено!“ – сказали ее глаза, и две слезы тихо покатились по ее лицу», – что вероятнее всего является ошибкой этой публикации.

В настоящем томе рассказ печатается по тексту газеты «Камско-Волжский край».

Ревекка ^*

Впервые – в газете «Самарский вестник», 1896, № 273, 25 декабря, с подзаголовком Святочная легендаи посвящением: «Посвящается моему лучшему другу Е. Ю. Подруцкому».

Рассказ представляет разработку темы, намеченной в ранней редакции «Студентов» (1895), где начало «Ревекки» приводится как произведение, написанное одним из персонажей этой повести (см. прим. к «Студентам», т. 2, стр. 546, 547).

При включении рассказа в сборник «Ссыльным и заключенным» (вышедший в свет после смерти писателя, Спб. 1907), автор значительно сократил его и стилистически исправил. Сняты главы V–IX (после слов «страстно ответил Антоний», стр. 63), в которых рассказывалось о первых счастливых днях совместной жизни Ревекки и Антония, о рождении у нее сына, об оскудении таланта Антония и смерти ребенка, об измене Антония и о попытках Ревекки покончить с собой.

В Архиве А. М. Горького хранится машинопись рассказа (воспроизводящая текст сборника), правленая Гариным: сделаны небольшие сокращения, стилистическая правка, цифровые обозначения глав заменены пробелами, изменено посвящение.

Машинопись эта (как и некоторые другие материалы Гарина) находилась ранее в Архиве К. П. Пятницкого, директора-распорядителя издательства т-ва «Знание». Однако публикация рассказа в собр. соч. изд. «Знание» (т. V, 1908) не отражает этой правки, а воспроизводит (без подзаголовка) текст сборника, то есть более ранний. Не исключено, что материалы эти поступили к Пятницкому после выхода пятого тема.

В настоящем томе рассказ печатается по машинописи, правленой автором (Архив А. М. Горького).

«Гугеноты»– опера Д. Мейербера (1791–1864), поставленная в 1836 году.

БеатричеПортинари – возлюбленная итальянского поэта Данте Алигьери (1265–1321), воспетая им в ряде сонетов и канцон и после своей смерти продолжавшая оставаться «владычицей его помыслов».

Жизнь и смерть ^*

Известна публикация рассказа в собр. соч. изд. Маркса (т. VIII, 1916), где он датирован 1896 годом. Речь в нем идет о реальном лице – земском враче Константине Ивановиче Колпине из села Липовки, Самарского уезда (см. К. А. Селиванов, Русские писатели в Самаре и Самарской губернии, Куйбышев, 1953, стр. 77); это подтверждается также письмом Н. В. Михайловской.

«…был у нас Липовский врач, – писала она Иванчину-Писареву, – и рассказывал, что в Липовке холера свирепствует с ужасной силой. „Просто руки опускаются, – говорит Колпин, – какое лечение ни применяй, все умирают!“» (Письмо от 27 сентября 1892 года. ИР ЛИ).

Не тяготиться, не остывать. – Этот текст в несколько ином виде напечатан в книге «Из дневника Амиеля», Спб. 1894, стр. 6. Амиель Анри (1821–1881) – швейцарский поэт и моралист.

Никита– персонаж рассказа Л. Н. Толстого «Хозяин и работник» (1895), в котором проповедовались идеи внесоциальной гуманности, всепрощения.

Либерман– герой рассказа Гарина «Не от мира сего» (см. т. 3 наст. изд.).

СерошевскийВ. И. (1858 – ок. 1945) – польский писатель и этнограф; за участие в национально-освободительном движении 1863 года был сослан в Сибирь (1880–1891), где, по-видимому, и познакомился с ним Гарин, находясь там на изыскательских работах. Серошевский – автор книг «На краю лесов» (1894), «Якуты» (1896), в которых изображена жизнь угнетаемых царизмом народностей. После революции 1905 года перешел на националистические позиции.

Да, вперед, но не назад, не туда, куда зовет граф Л. Н. Толстой, куда когда-то звал людей так заманчиво Жан-Жох Руссо… – Ж-Ж. Руссо (1712–1778), считавший губительными для человека общественные отношения, основанные на частной собственности и социальном неравенстве, призывал человечество «вернуться» в первобытное, «естественное» состояние, где люди будут свободны, равны и счастливы. Л. Н. Толстой видел спасение от ужасов современного ему буржуазного общества в «опрощении» – жизни, связанной с физическим трудом, в отказе от достижений цивилизации.

Два мгновения ^*

Впервые – в газете «Самарский вестник», 1897, № 1,1 января. Как явствует из воспоминаний Н. В. Михайловской, в рассказе «Два мгновения» описаны случаи, происшедшие с Гариным во время пребывания в Батуме, в 1881–1882 годах, «когда ему пришлось стать лицом к лицу со смертью, и… он в обоих случаях совершенно различно отнесся к грозившей ему опасности». «Первый случай, – сообщает она. – После целой недели работы на линии Николай Георгиевич и его сотрудники собрались ехать к семьям в Батум. Кратчайшая дорога от Цихисдзири, где они работали, до Батума – была морем, всего верст семь, а берегом верст пятнадцать. Лошади, чтоб ехать в город, были поданы, когда подъехал грек на лодке и предложил под парусами довезти их до Батума в четверть часа. Согласились и поехали. Вдруг налетел шквал и всем ехавшим грозила гибель. Николай Георгиевич в эти минуты пережил страх за свою жизнь и ужас сознания, что он бессилен бороться с ним.

Через несколько дней, – продолжает Н. В. Михайловская, – был второй случай. Там же, в Цихнсдзири, Николай Георгиевич со своими рабочими завтракал на вершине горы и смотрел на плывущий по морю плот с четырьмя турками. Опять налетел шквал и разбил плот, а четыре турка оказались в море. Николай Георгиевич, заметив приставшую к берегу лодку, бросился к ней и с двумя рабочими поплыл спасать турок. Опасность была так же велика, как и в первый раз, но при этом риске для других – страха уже не было.

…Все четыре турка были спасены и на следующий день пришли к нам благодарить Николая Георгиевича. Они низко кланялись, прикладывая ладонь ко лбу и сердцу, и просили принять от них курицу, яйца и домашние сладости. Сказать они ничего не могли, не зная русского языка, но их сияющие счастьем лица были красноречивее всяких слов». Далее Михайловская вспоминает:

«Недели через две Николай Георгиевич, задержавшись дольше обыкновенного на работах, возвращался один, без конвоя, ночью в Батум. Приходилось ехать через лес, шел дождь, и было очень темно. Николай Георгиевич сбился с дороги и поехал по какой-то тропинке. Вдруг перед ним открылась поляна, горящий костер и вокруг него человек десять вооруженных турок. Вероятно, он наткнулся на шайку разбойников. Отступать было некуда, его заметили, двое пошли навстречу и схватили его лошадь под уздцы. Турки окружили Николая Георгиевича, и между ними начался оживленный разговор и спор. Наконец державшие лошадь отпустили ее, турки стали отходить к костру, а один из них, благообразный старик в чалме, показывая ему на море и небо, жестами объяснил, что благодарит за спасение турок и что он свободен».

А когда Гарин, оставив службу на железной дороге, уезжал из Батума, спасенные им турки, узнав об его отъезде, пришли на пароход проводить его… «Они опять низко кланялись, – рассказывает Михайловская, – прижимая руку ко лбу и сердцу, ласково глядели на него и просили принять принесенные ими домашние сладости» (Н. В. Михайловская, Мои воспоминания о Гарине-Михайловском. ИРЛИ).

Дела ^*

Впервые– в газете «Самарский вестник», 1897, № 27, 2 февраля.

Основу содержания этих набросков составляет действительный факт биографии автора. По возвращении (в середине 90-х годов) в Самарскую губернию с постройки Великого Сибирского пути Гарину удается убедить земство в необходимости строительства Самаро-Кротовской узкоколейной железной дороги (постройка эта описана им в очерках «В сутолоке провинциальной жизни»). Разрешение на постройку Гарину удалось получить с большим трудом, лишь после массы хлопот и волокиты в петербургских департаментах; рассказ сб этом и является содержанием произведения.

Картинки Волыни ^*

Впервые – в журнале «Мир божий», 1897, № 2. Очерк написан на материале наблюдений автора во время его изыскательских работ в 1894 году в Волынской губернии.

Замысел произведения возник, по-видимому, еще в конце 1894 года (см. письмо Гарина к Иванчину-Писареву в примечании к очерку «Из моего дневника», стр. 687). О том же свидетельствует и очерк «Бочком, гуськом и уточкой», в первой части которого, полемизируя с народниками, автор говорит о разрушении общинного быта полещуков, населяющих Полесье. По существу это первые наброски будущего очерка.

Первоначально Гарин предполагал опубликовать свой очерк в «Самарском вестнике», о чем свидетельствует напечатанное в этой газете объявление (1896, № 273, 25 декабря):

«С января месяца будет печататься ряд очерков Н. Гарина „Карандашом с натуры“, „Волынские очерки“ и др.».

Однако (еще во время печатания очерков «Карандашом с натуры») цензурные преследования «Самарского вестника» все усиливались и закончились приостановлением газеты в марте 1897 года. Возможно, в предвидении этого Гарин отдает свой очерк в журнал «Мир божий».

В «Картинках Волыни» Гарин отвечает на актуальный вопрос своего времени: признавать или не признавать вступление России на путь капитализма? Писатель выступает в защиту марксистских взглядов в этом вопросе, очерк содержит прямые полемические выпады против народников.

Рисуя картину жизни целого края, Гарин убедительно говорит о вторжении капитализма и в такие глухие окраины России, как Волынь, где крестьянин-полещук веками жил общинным строем, который «и до сих пор еще для многих является идеалом народной жизни». В очерке рассказывается о разрушении общины, об обнищании полещука, который бросает свою истощенную землю и уходит на заводы, тесным кольцом окружившие его.

Очерк наносил сильный удар по народническим взглядам; не случайно народническая критика упорно стремилась свести его содержание к зарисовкам «минутных впечатлений». Так рецензент «Русской мысли» П. Николаев называл «Картинки Волыни» «летучими, импрессионистскими заметками». В своей рецензии на это произведение (1897, № 3) он писал о Гарине: «Это импрессионист чистейшей воды. Было бы напрасно искать у него каких-либо определенных общих принципов и принадлежности к какому-нибудь идейному литературному направлению… Это – писатель впечатления, по большей части минутного».

По мнению критика, «те проблески идей, которые встречаются в произведениях г. Гарина, всегда являются чем-то внешним, отнюдь не вытекающим из непосредственной сущности авторской натуры, отнюдь не сливающимся с его образами».

Рассматривая с этой точки зрения все творчество Гарина, он писал: «Что бы ни говорили разные импрессионисты, вроде г. Гарина и иных „русских учеников“, движение жизни определяется отнюдь не вечными и неумолимыми, как прежде, законами, а человеческими желаниями,как мотивами научных и общественных действий». Как явствует из этого высказывания, критику «Русской мысли» были ясны позиции Гарина, и отождествление им писателя с «русскими учениками», то есть с марксистами, не было случайным.

А критик Р. И. Сементковский в своем отзыве на очерк, указав, что автор ставит в нем «один из наиболее назревших теперь „проклятых“ вопросов», вынужден признать: «то, что происходит в полесских болотах, имеет глубокую аналогию с условиями, окружающими русского человека вообще…», «несостоятельность общинного хозяйства проявляется все резче» (Ежемесячн. Литерат. приложения к «Ниве», 1897, № 6).

Сопоставление журнальной публикации очерка с текстом собр. соч. изд. «Знание» (т. VI, 1908) выявляет разночтения, характер которых говорит о принадлежности их автору. Помимо многочисленных мелких исправлений, после слов: «со всей жизнью» (стр. 115) в изд. «Знание» идет продолжение, отсутствующее в журнальной публикации, от слов: «с самим собою», кончая словами: «человеческой жизни?»

шеншевик– правильно чиншевик – бессрочный наследственный арендатор, выплачивавший собственнику земли чинш – арендную плату.

…шляхтич мой не кто иной, как фактор, ставший с 63 года в положение еврея в крае. – Имеется в виду бесправное положение, в котором очутились поляки после подавления восстания 1863 года.

…как и при святом Владимире– то есть с незапамятных времен, в эпоху великого князя киевского Владимира Святославича (ум. 1015).

Новые звуки ^*

Известна публикация рассказа в собр. соч. изд. Маркса (т. VIII, 1916), где он датирован 1897 годом.

Веселые люди ^*

Известны публикации в собр. соч. изд. «Освобождение» (т. 12, 1913) и изд. Маркса (т. VII, 1916), где это произведение датировано 1897 годом.

В ИР ЛИ хранятся: черновой автограф произведения под названием «Шалопаи» и часть другого автографа под названием «Веселые люди» (материал этого автографа не вошел в окончательный текст).

Печатный текст, по сравнению с автографом под названием «Шалопаи», несколько сокращен и стилистически выправлен. Имеют место случаи замены фамилий, – так, швейцар Антонов фигурирует в автографе под фамилией Онуфриева.

С небольшими изменениями очерк «Веселые люди» включен в начало повести «Инженеры».

В настоящем томе произведение печатается по тексту собр. соч. изд. «Освобождение».

…тенью отца Гамлета, неожиданно появившейся вдруг передо мной… – Имеется в виду персонаж трагедии В. Шекспира «Гамлет» (1602), в первом действии которой на сцене появляется призрак убитого короля, отца Гамлета.

На ночлеге ^*

Впервые – в журнале «Мир божий», 1898, № 2, с подзаголовком Набросок.

В ИРЛИ, в виде отдельных отрывков, хранятся два черновых варианта этого произведения. Первый – автограф на двух листах; второй отрывок представляет собой копию с другого автографа, переписанную рукой неустановленного лица, правленную и подписанную Гариным.

Текст собр. соч. изд. «Знание» (т. VI, 1908) имеет некоторые отличия от журнального текста, характер которых позволяет объяснить их авторской правкой.

Кроме мелких разночтений, в тексте «Знания» отсутствует подзаголовок; отсутствует также абзац, имеющийся в журнале: после слов: «в душной смрадной избе.

– Суета, суета, суета» (стр. 144–145), в журнале было:

«Напились мы чаю, угостили хозяев и залегли спать. Что-то снилось мне душное, тяжелое, кошмарное, и всякий раз, когда я просыпался, я все слышал чье-то неумолкающее, надорванное и долбящее:

– Суета, суета, суета».

Счастливый день ^*

Известны публикации этого рассказа в собр. соч. изд. «Знание» (т. V, 1908), изд. «Освобождение» (т. 15, 1914) и изд. А. Ф. Маркса (т. I, 1916), где он датирован 1898 годом. Тексты публикаций совпадают.

В ИРЛИ имеется автограф этого произведения, с небольшим пропуском в середине текста, в тетради большого формата (вместе с «Деревенской драмой» и рассказом «Вероника»); «Счастливый день» написан с другого конца тетради.

По написанному карандашом тексту идет авторская правка тушью, учтенная при публикации.

В ИРЛИ сохранился также отдельный лист другого автографа (начало рассказа), представляющего собой более раннюю редакцию произведения.

Текст собр. соч. изд. «Знание» содержит значительные разночтения с автографом; характер их говорит о наличии авторской правки.

Когда-то ^*

Впервые – в «Литературно-художественном альманахе издательства „Шиповник“», кн. I, Спб. 1907, с подзаголовком Из посмертных рассказовс траурным извещением на обороте титульного листа: «Николай Георгиевич Гарин-Михайловский скончался 27-го ноября 1906 года». Текст, опубликованный в собр. соч. изд. Маркса, идентичен тексту «Шиповника» и датирован 1898 годом.

В ИР ЛИ хранится часть чернового автографа рассказа (от слов: «но я мертвый, мертвый», стр. 173), представляющего собой, очевидно, первую его редакцию. Сохранились также идентичные экземпляры машинописи произведения под названием «Чужие» (Архив А. М. Горького и ИРЛИ). Один из них (Архив А. М. Горького) подвергся авторской правке, частично перенесенной (рукой неустановленного лица) на экземпляр ИРЛИ.

Сопоставление машинописи с текстом изд. «Шиповник» показывает, что Гарин не остановился и на редакции, отраженной в машинописи, – первые страницы печатного текста, до слов: «Я стараюсь вспомнить это лицо» (стр. 154), содержат разночтения с машинописным. Писатель изменил заглавие и переработал начало рассказа; печатный текст остальной части рассказа полностью совпадает с машинописью.

Очевидно, изд-во «Шиповник» печатало рассказ по другому экземпляру машинописи, выправленному автором в его первых пяти страницах или в корректуре.