Текст книги "Еще один баловень судьбы (СИ)"

Автор книги: Николай Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава двадцать шестая. Кто кого перехитрит?

Обратно в Нордлинген то мчались (в стороне от селений), то крались. При этом Антон сознательно избрал другой путь: вдоль тракта Амберг-Регенсбург, который мог быть использован противником для похода на север (и подлежал разведке). Разведывать же его было удобно, так как большая часть тракта проходила вдоль цепи лесных массивов, а городков на нем было лишь три: Швандорф, Хайдорф и Регенстауф. Через 6 часов (и 50 км) кавалькада егерей, не обнаружив по пути имперцев, вышла лесом на крутой левый берег Дуная чуть ниже Регенсбурга, где расположилась на отдых и обед с одновременным визуальным обследованием этого крупного речного порта.

Тут Антон поздравил себя за выбор маршрута: в порту с плоскодонных барж на конной тяге явно разгружалась крупная пехотная часть. "Пожалуй, трехбатальонный полк перебросили, тысячи под две, – решил Антон. – А вон там на берегу и пушки полковые стоят. Кавалерии нет, но она копытами может припылить. Хороший презент получил эрцгерцог. А может и не один? Ох, не хочется снова в седло садиться, а придется: такие сведения командиры горячими любят получать…"

Таким образом, пелотон вернулся с километр назад, перескочил, улучив момент, через дорогу и речку (название которой на карте было потерто) и порысил на запад по придунайским перелескам. Ночь застала их на переправе через Альтмюль у Риденбурга, которую они преодолели вплавь, и на другом берегу, в достаточно густом лесу, обиходив лошадей и набив свою утробу, улеглись спать. Чтобы утром после завтрака продолжить бег к Нордлингену, которого они достигли без вооруженных столкновений (патрули встречались, но егеря замечали их раньше и тотчас маскировались) к вечеру 17 августа.

Превозмогая усталость и боль в натертой седлом промежности, Антон поднялся в ратушу и предстал перед знакомым адъютантом, который тотчас юркнул в кабинет командующего и вскоре позвал туда майора. Моро сидел при свечах над картой в компании со своим начальником штаба, полковником Монришаром. Антона он

встретил широкой улыбкой и сказал:

– Ваши разведчики уже прекрасно себя зарекомендовали, Антуан Фонтанэ! Я получил полное представление о размещении всех подразделений имперцев на уровне дивизий, а в ряде случаев и полков. А чем закончился Ваш вояж?

– Журдан блокировал своих противников близ границы с Богемией и надеется в ближайшие дни ее частично рассеять и частично пленить. После чего он пойдет на Регенсбург. Вот в подтверждение его письмо к Вам, мон женераль. Но…

– Что еще за но, майор?

– Я возвращался через Регенсбург и видел выгрузку пехотного подкрепления в количестве полка с артиллерией, но их могло высадиться и больше. Кроме того, части, расквартированные в Ингольштадте, явно готовятся к переброске. И, похоже, на север… Все это необходимо проконтролировать, мон женераль. Во всяком случае, я, на месте эрцгерцога, получив подкрепления, напал бы именно на Журдана, который этого удара совсем не ожидает.

– Если эрцгерцог пойдет на север, то против нас останется только Латур с 30 тысячами солдат и его поражение станет лишь вопросом времени. Курфюрст же Баварии однозначно выйдет из коалиции.

– А если Карл вместе с Вартенслебеном разгромят беспечного Журдана? Мюнхен мы возьмем и тут же уйдем из него, так как идти с 50 тысячами бойцов на Вену никак не получится…

– Это так… – признал, скривив губы, Моро. – Получается, что нам обязательно надо идти за эрцгерцогом, если он пойдет на север. А Вы неплохой стратег, Фонтанэ! Но к делу: удвойте свои усилия по разведке противника. Нам нельзя его упустить. Делайте доклады мне дважды в течение дня!

Два последующих дня наблюдений за войсками эрцгерцога (достигшими с пополнением 30 тысяч чел, в том числе 10 тыс. кавалеристов и 50 пушек на конной тяге) подтвердили тезис об их нацеленности на Амберг и Нюрнберг. Соответственно, корпуса Дезе и Сен-Сира плюс кавдивизия Бурсье стали готовиться к их преследованию. Впрочем, им пришлось выделить несколько полков для противостояния Латуру на рубеже реки Лех, а полкам этим – изображать из себя корпуса (лишние костры по ночам, много перемещений с места на место и т. п.). Таким образом, сводный ударный кулак ограничился численностью в 25 тыс. чел (в том числе 5 тыс. кавалеристов и 50 пушек). Одновременно полнокровный корпус Ферино (15 тыс. чел) готовился для удара по самому амбициозному и самому слабому корпусу имперцев под командованием принца Конде. Принц сформировал его из французских дворян-эмигрантов, основная цель которых заключалась в победоносном возвращении во Францию. Поэтому тяжелых сражений с многочисленными смертями они не выдерживали (если меня убьют, кто же тогда будет восстанавливать власть короля?) и всегда отступали. Именно за их спинами находился Мюнхен, а в нем трепещущий курфюрст Баварии – но кого смущает чужое горе?

Утром 20 августа подразделения Карла двинулись по двум дорогам: от Ингольштадта на Ноймаркт (65 км) и от Регенсбурга на Амберг (50 км) в расчете через двое суток достичь этих городов. Через час и полтора часа штаб Моро об этом выступлении узнал (разведчики держали у себя голубей родом из Нордлингена и тотчас выпустили двух с записками) и дал отмашку своему отряду, шедшему под временным командованием Сен-Сира единой массой: чтобы в возможном встречном бою иметь подавляющее численное преимущество. Дорога для марш-броска была выбрана та же, по которой егеря Антона прошли несколькими днями ранее, то есть на Ноймаркт через Гунценхаузен и Рот (110 км).

Соответственно, французы должны были двигаться в необычно быстром темпе, и тут Антон подсказал (при обсуждении в штабе) выход: пересадить хотя бы четверть пехоты на телеги! Скорость телеги, запряженной парой лошадей и везущей десяток солдат, все равно будет (по здешним отличным дорогам) раза в два, а то и в три выше скорости пешего бойца. Соответственно, одну и ту же телегу можно будет использовать на суточном перегоне (35 км) дважды и перевезти к месту ночлега половину пехоты. Значит, понадобится найти 500 телег: 300 взять, разгрузив обоз, и еще 200 конфисковать у жителей окрестных городков и деревень (с их же лошадьми). А в итоге за двое суток к Ноймаркту можно будет доставить 15 тысяч человек (считая и 5 тыс. кавалерии). С ними можно будет вступить в полноценный бой, затянуть его на день, а переломить ход сражения назавтра – при подходе еще 10 тысяч бойцов. Впрочем, пехотинцы, плетущиеся сзади, тоже могут подсуетиться и конфисковать у жителей попутных деревень еще 500 телег… Майора сначала назвали фантазером, но отставание по времени от армии эрцгерцога как-то надо было преодолеть. Неугомонный майор и тут вылез: тогда можно выйти на сутки раньше, дойти до Эттингена (как раз 30 км) и там подождать известия о выходе Карла. На него дружно зашикали, потом сами покрякали и махнули рукой: черт с ним с обозом, освобождайте телеги…

Глава двадцать седьмая. Бой при Ноймаркте

В конце дня 21 августа измученных Антона, Мэтью и Пьера остановил на окраине Ноймаркта разъезд французских гусаров. Их еще более измученных лошадей взяли под уздцы три гусара и стали водить по кругу, постепенно успокаивая. Ну, а прочие гусары подхватили курьеров за руки и за ноги, вкинули в седла освободившихся гусарских коней, и вся кавалькада порысила на Рыночную площадь, в штаб генерала Бернадотта.

– Это опять Вы, майор Фонтанэ? – заулыбался Бернадотт. – Надо же так замучить себя! Видно, новости Вы привезли сверхсрочные?

– Так точно, мон женераль. 20 числа из Ингольштадта на Ноймаркт вышел корпус под командованием эрцгерцога Карла, а по шоссе Регенсбург-Амберг идет колонна под командованием генерала Вернека. Общая численность австрийцев около 30 тыс. человек.

– Это верные сведения? – встревожился генерал.

– Вы должны их проверить, выслав навстречу австрийцам конные разъезды. Думаю, что уже завтра Карл навалится на Вашу дивизию. Но…

– Слава богу, у Вас есть спасительное для меня "но".

– Половина нашего корпуса (а это около 15 тыс. чел. под командованием вашего друга Сен-Сира) идет сюда со стороны Рота и будет ночевать в лесу за 1,5 лье от Ноймаркта. Когда сражение начнется и Карл обозначит свои позиции, Сен-Сир нанесет ему удар в тыл. Ваше дело – выдержать первый натиск. Выдержите?

– Вообще-то при соотношении 1:4 я предпочитаю отступать, потому что не люблю бессмысленного кровопролития. Но ради возможности разгрома эрцгерцога буду держаться за город зубами.

– Не забудьте послать гонца к Журдану: его части в Амберге тоже будут под ударом.

– Давайте я все же дождусь доклада своих разъездов?

Доклад гусар, высланных на юг и юго-восток от Ноймаркета и вернувшихся через 3 часа, ошеломил и Бернадотта и Антона: на дороге в Ингольштадт разъезды австрийских гусар встречены у Зенгенталя (в 1 лье от Ноймаркта), а голова колонны пеших австрийцев втягивается в Мюльхаузен (2,5 лье) – и колонна эта о-очень протяженная. Но и на дороге в Регенсбург ситуация очень похожая: гусары Карла уже в Дайнинге (1,5 лье), а пехота дошла до Зойберсдорфа (3 лье) и ее тоже очень много.

– А есть ли противник на дороге в Амберг? – задал мучительный вопрос Бернадотт, глядя пристально в глаза горе-разведчику.

– Надо было оповестить 3 часа назад Журдана, – парировал скрытую нападку Антон. – Вскоре ответ на этот вопрос у нас мог быть. Но и сейчас еще не поздно: вряд ли Карл решится на ночную атаку, а утром здесь может быть как ответ, так и подкрепления со стороны Журдана.

– Верно! – воскликнул Бернадот и стал быстро отдавать распоряжения.

Антон полагал, что ему предстоит выдержать бессонную ночь, однако родной организм так намучился за два предыдущих дня, что стоило ему только снять сапоги, прилечь на деревянную лавку и накрыться одеялом от запасливого Мэтью, как сон окутал его целиком. Во сне ему много чего снилось, но он все позабыл, кроме самого последнего сновидения: четкого красивого лица улыбающейся кому-то Констанции. Он искрутил всю шею, пытаясь извернуться и посмотреть: кому же она так нежно улыбается? Под конец отчаялся, и тут она повернулась к нему спиной, и он увидел в ее руках голенького ребенка. Он тотчас проснулся и вдруг пожалел, что не успел рассмотреть: мальчик это был или девочка? В общем, видел что-то вроде телепатической передачи; вот только никого Констанс родить, конечно, не могла, прошло ведь лишь 4 месяца.

За окнами было вполне светло. Вдруг утреннюю тишину прорвали орудийные залпы – хоть и далекие, но очень грозные. Им начали вторить залпы других орудий – на этот раз близкие, свои. Битва под Ноймарктом началась. Антон в темпе оделся, вооружился и выскочил на крыльцо ратуши. Под ним сидели на корточках оба его егеря, держа в руках уздечки трех коней, стоявших рядом. Антон привычно сунул руку в карман камзола, достал сушеную курагу и, сбежав с крыльца, сунул ладонь в губы Негре.

– Ешь, черная, ешь, нас ждут сегодня великие дела, – сказал он, щурясь на солнце. Солнце было вполне ярким, а небо – голубым и ясным. "То, что надо для моей новой выдумки" – решил попаданец и скомандовал:

– Егеря! На-а…конь!

И Мэтью и Пьер взлетели в седла сразу из положения сидя. Но Антон от них не отстал, тоже махнув в седло без использования стремян. Они тотчас сжали шенкелями бока лошадей, встряхнули легонько поводьями, и обученные уже лошади пустились с места в галоп, целясь к западному выезду с рыночной площади.

Противник, как и ожидалось, охватил город пологой дугой с южной стороны. Там было установлено несколько батарей пушек, которые вели обстрел наскоро отрытых французами реданов и флешей, внутри которых были установлены тоже орудия, а вокруг кучковалось пехотное прикрытие. Шеренги нападающих выстраивались в стороне от пушек, но пока не активничали, ждали конца собственной артподготовки. Еще дальше и на флангах ходили кавалерийские массы. Антон поскакал вокруг северной окраины города и, к удовольствию, увидел то, на что надеялся: с северо-востока к городу подходили колонны пехоты и кавалерии; везли и пушки, десятка два. "Пожалуй, подкрепление в виде целой дивизии, – оценил уже привычно массу людей Антон. – Да у нас в лесу две дивизии прячется. Повоюем на равных. А если я еще сумятицу в ряды неприятеля сумею внести, то и победим".

Дальше егеря поскакали на восток и уже перешли на рысь, а достигнув лесистого холма, перешли на шаг. Холм был занят пешими егерями из дивизии Бернадотта, и вскоре Антон отыскал их командира, тоже майора.

– Бонжур, камрад, – фамильярно приветствовал Антон равного по званию и роду войск. – Покажи, где здесь наилучший обзор неприятельского фланга.

– Вон у той сосны. Я оборудовал там свой командный пункт.

– Полежим вместе?

– Отчего же нет? Тем более противник пока в атаку не идет…

И накликал: вдали прогундели горны, и из леса вдоль всей опушки СВ простирания выступила шеренга фузилеров и пошла на северо-запад, к городу, а за ней точно так же показалась шеренга вторая…

– Научились фрицы в лесу тихариться, – чуть хохотнул майор. – Что ж, подождем, пока они не войдут в зону надежного поражения, на 300 шагов.

– У вас же есть штуцеры в батальоне, из них и сейчас ведь можно дострелить? – полувопросительно заметил Антон.

– Дострелить можно, а вот попасть трудновато, – возразил майор. – А пули у нас не дармовые, побережем пока.

– Ну, а мы, пожалуй, сейчас их будем отстреливать, – сказал Антон и снял с плеч свой штуцер. Ему тотчас последовали Мэтью и Пьер, наклонили штуцеры, заправили в дула бумажные пороховые заряды, а сверху пульки Минье (сделали сами штук по 50), мгновенно протолкнули их шомполами внутрь и стали выцеливать в цепи офицеров. Все то же проделал на глазах изумленного майора и Антон.

– Но как вы смогли так быстро зарядить пули? Мы их толкаем-толкаем…

– Это пока секрет. Вот обкатаем в своей части, и вы сможете потом применять.

Тем временем егеря выстрелили один за другим и довольно гоготнули: значит, пара офицеров ткнулась носом в землю. Антон же цепью пренебрег, а стал озирать панораму в поисках холма, похожего на тот, где они лежали. О, вроде есть такой! И обзор города с него должен быть неплохим. Он достал свою подзорную трубу, припал к окуляру и стал шарить усиленным взглядом по этому холму и не ошибся: на его СЗ скате он нашел группку обер-офицеров, следящих за ходом сражения. Они были почти в километре от данного "командного пункта", но их белые и голубоватые камзолы неплохо выделялись на фоне зелени леса и травы. Антон вжал приклад штуцера в плечо, упер локти рук в землю и припал глазом к мушке, напаянной им на конце ствола, выводя ее в центр крошечной фигурки. Потом задержал дыхание и плавно нажал на спусковой крючок. Выстрел грянул, облако дыма изверглось из дула, а когда оно рассеялось и можно стало посмотреть в трубу, Антон понуро вздохнул: офицеры суетливо крутили головами, переговаривались, но в наличии были все пятеро. Что ж, наше дело служивое: чисти дуло, заряжай и стреляй снова. Оптические прицелы к штуцеру изготовлять пока не умеют… И он стрелял, смотрел в трубу, хмыкал и опять стрелял. Впрочем, после четвертого выстрела офицеры быстро покинули удобный склон: пули, прилетающие незнамо откуда, их стали, видимо, очень нервировать. Больше он их обнаружить не смог, как не старался.

Тем временем, егерский батальон вовсю вел стрельбу по шеренге, которая была уже метрах в 100.

– Беглый огонь! – скомандовал Антон своим двум егерям и те тотчас бросили отстрел офицеров и стали очень сноровисто заряжать ружья и стрелять из них. Точно так же стал стрелять и Антон, а к майору вдруг кто-то прибежал и он уметелил за прибежавшим. Но вот австрийские гренадеры все-таки добежали до стрелков, только поднять их на штыки не успели: трое егерей разрядили в них дробовики, потом по два пистолета (все со 100 % из-боя-выводящим результатом) и стали стремительно метать ножи… А когда егеря схватились за сабли, воевать стало не с кем: иные бежали от смертельно опасных бойцов, а прочие образовали вал из пораженных тел.

Глава двадцать восьмая. Победа под Ноймарктом

Перезарядив ружья, вернув в разгрузки ножи и подняв с травы своих лошадей (а они так и лежали у подножья холма, в 200 м от места побоища), егеря пустились обратно в город, намереваясь попасть оттуда в центр обороны. Но тут они выехали на площадь с церковью и Антону торкнуло: к церкви притулилась невысокая (метров 30) колокольня, с которой можно, тем не менее, прекрасно обозревать окрестности и стрелять из штуцеров. Церковь была, конечно, наглухо закрыта по случаю ведения военных действий, а вход в колокольню осуществлялся только из нее – но разве могли эти обстоятельства стать серьезным препятствием для удалых егерей? В седельной сумке у Мэтью нашлась веревка с крюком, которую он ловко закинул в нижнее окно колокольни (бывшее на высоте около 5 метров) и зацепился крюком за подоконник, а Пьер не менее ловко «прошагал» по стене до окна, перебирая руками по веревке. Через пять минут дверь в церковь отворилась, и Пьер махнул из нее приглашающе рукой. Ничтоже сумняшеся, нечестивые егеря завели в храм своих коней и велели присмотреть за ними трясущемуся (от страха или негодования?) служке. Сами же стали подниматься по лестнице внутри колокольни, держа в руках штуцеры.

Обзор городских окрестностей с верхней площадки кирпичной колокольни осуществлялся через несколько окон размерами 1х0,5 м – то, что надо для наблюдателей и стрелков. Антон предложил Мэтью и Пьеру поискать пока себе цели, но огня без разрешения не открывать. Сам же принялся наблюдать картину боя.

В данный момент имперцы наступали на город с трех сторон, базируясь во всех случаях на лесные массивы. Больше всего войск роилось на юге: атакующая пехота шла в несколько шеренг, кулисно выступающих одна из-за другой, то есть классическим со времен Фридриха Великого косым строем, и с высоты было понятно, что основной удар батальонов будет нанесен по правому флангу французов. Для усиления мощи флангового удара в перелеске хоронился до времени кирасирский полк. Огневую поддержку атаки осуществляли две пушечные батареи (30 пушек), стоявшие вдоль лесной опушки и стрелявшие через головы наступающих солдат. Впрочем, огневое противодействие французов было мощным (и ружейное и пушечное), отчего первая шеренга наступающих редела, редела и вдруг вся попадала, уступая дорогу шеренге второй.

С юго-запада наступление австрийцев велось от лесистой горы Тирольсберг на пригород Ноймаркта, деревню Пеллинг. Здесь, кроме пехоты, они ввели уже в дело с десяток гусарских эскадронов, некоторые из которых ворвались в деревню и пытались вместе со своей пехотой изгнать из домов французских стрелков. Другие же гусарские части ввязались в рубку с гусарами Журдана, которые только что примчались с северной окраины Ноймаркта. Вслед за ними поспешали и гренадеры – так что Пеллинг отстоять, вероятно, удастся. Тем более что к западному подножью Тирольсберга уже подходили с ночевки три пехотных колонны Сен-Сира, еще не замеченные австрийцами. Кавалеристы же Бурсье резво мчали по дуге к южной оконечности Тирольсберга, откуда они могли нанести удар в тыл как частям, атакующим Пеллинг, так и левофланговой группировке основных сил эрцгерцога.

Атака, предпринятая австрийцами с юго-востока, в сторону высоты Хоэнберг (той самой, на которой только что бились Антон и его товарищи), уже практически затухла и сменилась пушечной перестрелкой. Но до вечера еще далеко и вряд ли эрцгерцог удовлетворится вялыми действиями своей правофланговой дивизии…

Тем временем, в атаке с юга наступил решительный момент: австрийские шеренги сумели все-таки охватить правый фланг Бернадотта и стали методично его "сворачивать". На помощь из города бросилась очередная колонна гренадеров Журдана, а также два эскадрона кирасир. Но из перелеска уже накатывал на мощных лошадях австрийский кирасирский полк, который, казалось, враз мог разметать и гренадеров и их хилое кирасирское прикрытие…

– Работаем быстро по кирасирским коням! – вскричал Антон и выстрелил в грудь коня (целясь в район сердца), мчавшего переднего всадника, сверкавшего эполетами. Конь рухнул на колени, пустив хозяина в недолгий полет, под копыта других коней. Через пару секунд почти одновременно упали лошади еще двух кирасиров, затем вновь попал Антон и снова Мэтью с Пьером. Были у них и промахи, но все же около двадцати кавалеристов они сумели сверзить на землю, прежде чем они доскакали до гренадеров, которые тоже в них дружно выстрелили и многих повалили. Главное же, что пыл кирасирский был притушен быстрой и массовой гибелью их товарищей, и разметать гренадеров с лета у них не получилось. Получилась же бессмысленная толчея возле ощетинившегося штыками каре и обмен ударами палашами с кирасирами Журдана.

Именно в этот момент с запада в тыл австрийским кирасирам ударил кирасирский же полк из дивизии Бурсье. Бег их лошадей был ничем не застопорен и удар сомкнутой колонной привел к массовому выкидыванию австрийских всадников из седел или травмам их ног. Минут через пять австрийские кирасиры стали по одному, по двое, а вскоре и массово покидать поле боя. Ну, а кирасиры Бурсье и Журдана вместе с гренадерами навалились на пехотные австрийские батальоны, совсем недавно считавшие, неприятеля круша, что жизнь хороша.

Со стороны австрийских позиций донеслись пронзительные звуки горнов, призывающие войска к отступлению. Для этого они должны были построиться в каре и отходить, отстреливаясь, но французские гренадеры и кавалеристы, ощутившие вкус победы, вцепились в противников по-бульдожьи и, не дав им перестроиться, погнали перед собой как стадо, все уменьшая и уменьшая их количество. Вероятно, преследование могло продолжаться до артиллерийских батарей, но тут с флангов налетели многочисленные австрийские кавалеристы (гусары, драгуны и пристыженные эрцгерцогом кирасиры), и в каре пришлось срочно строиться уже французским пехотинцам…

К полудню боевое противостояние австрийцев и французов выровнялось: в центре поле было завалено убитыми и ранеными (большей частью австрийцами), по нему никому уже не хотелось наступать, и здесь велась только артиллерийская дуэль. Активничали фланги: то австрийская кавалерия предприняла глубокий обход горы Хоэнберг, но была густо обстреляна в узком перелеске егерями и артиллеристами (стремительно переместившимися к опушкам благодаря своевременной информации наблюдателей с колокольни) и едва унесла ноги. То несколько колонн Сен-Сира атаковали со стороны Тирольсберга деревню Штауф (расположенную в опасной близости к командному пункту Карла), вытеснили оттуда австрийцев и стали реально угрожать захватом артиллерийских батарей – в итоге эрцгерцогу пришлось переместить свои пушки и командный пункт на километр восточнее и ввязаться с авангардом Сен-Сира в рукопашные схватки. Но реального перевеса ни та, ни другая сторона не получила.

Тут Антон увидел с колокольни, что к лесистой горе Бухберг, расположенной южнее Штауфа и в тылу австрийских позиций, едет длинная вереница телег. Усилив зрение позорной трубой, он разглядел на телегах по десятку пехотинцев – то прибыли еще два полка из корпуса Сен-Сира. Со стороны Штауфа к ним примчал всадник, о чем-то переговорил с командиром и поскакал назад. У опушки леса солдаты сошли с телег, образовали несколько колонн и скрылись в лесу. Телеги же поехали назад – за оставшимися пехотинцами?

С этого события прошло около часа. Вдруг в районе артиллерийских позиций австрийцев началась густая ружейная стрельба. Тотчас из Штауфа и Ноймаркта выдвинулось несколько пехотных колонн, которые, чередуя шаг с бегом, стали быстро сближаться с австрийцами. Те открыли пальбу из ружей, но без пушечной поддержки ее эффективность была недостаточной. Вскоре войска сблизились совсем, и началось то, что Антон называл про себя "штыкаловкой". Сначала эта куча-мала шевелилась на месте, но подкрепления к французам шли и шли (а кавалерия австрийцев не желала идти на их перехват во избежание очередного расстрела) и схватка стала смещаться к юго-востоку. Здесь она сомкнулась с той махаловкой, что давно шла в районе батарей, а потом ускорилась и вдруг рассыпалась на множество локальных столкновений все дальше от города. Имперские кавалеристы попытались вмешаться в эту толчею, но их связали боем кавалеристы Бурсье, выскочившие из-за горы Хоэнберг. В какой-то момент вновь прозвучали горны эрцгерцога Карла, кавалеристы быстро сбились в колонну и порысили по дороге на Регенсбург. Пехота же стала бросать ружья на землю.