Текст книги "Еще один баловень судьбы (СИ)"

Автор книги: Николай Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Глава сорок шестая. Встреча с мисс Кортни

Находясь под впечатлением от спектакля, Антон спускался по лестнице из амфитеатра, чуть отстав от временных приятелей, и вдруг ему навстречу из ложи вышла дочь Элизабет Кортни (в шикарном темно-синем бархатном пальто и шляпке с перьями павлина) и взглянула на него в упор. Он машинально поклонился (как и в первый раз!), тоже посмотрел ей в глаза (с восхищеньем, что там говорить!) и, отвернувшись, продолжил было путь, но был схвачен за плечо мужской рукой. Стряхнув эту руку, Антон резко повернулся и увидел того самого франта, взирающего на него с бешенством.

– Кто это? – вдруг грубо спросил франт у мисс Кортни. – Твой предыдущий дайвер (исследователь глубин, а на сленге ебарь)?

– Я не знаю, – пробормотала девушка, краснея.

– Зато он тебя знает! – вскричал франт, схватил ее за подбородок и вздернул его вверх.

Этого Антон стерпеть уже не мог: крепко схватил наглеца пальцами за нос и потянул в сторону от девушки. Тот взвыл, вырвался из захвата и нанес почти вслепую опасный свинг справа. Но Антон был уже начеку, легко уклонился от удара и, когда наглец чуть провалился вперед, нанес ему основанием левой ладони встречный удар снизу вверх под переносицу, отправляя в аут. После чего встряхнул рукой, компенсируя последствия удара, повернулся к растерянной девушке и спросил:

– Вы, мисс Кортни, приехали сюда в собственной карете?

– Нет, – скорбно ответила дева.

– Тогда позвольте мне побеспокоиться о доставке Вас домой?

– А что будет с Верноном?

– Этот грубиян полежит, придет в себя и, надеюсь, забудет о знакомстве с Вами.

– Для чего Вы вмешались, сэр? – горько спросила мисс Кортни, спускаясь рядом с Антоном по лестнице.

– Он не достоин Вас, мисс, – твердо заявил Антон. – И вряд ли будет достоин любой другой леди.

– Он сын барона Вернона и уверял, что мечтает сделать меня своей женой…

– Быть женой подлеца – несчастная доля. Вы же так прекрасны, что женихи для Вас тотчас сыщутся.

– А Вы разве не подлец? – повернулась к нему девушка. – Спите без зазрения совести с моей матерью!

– Элизабет Кортни так решила, и мне ее было не переубедить.

Тем временем они вышли на улицу, где Антона поджидали Генри, Джордж и Винс, но он махнул им рукой (в ответ на удивленно поднятые брови) и пошел дальше, к подъехавшим к театру каретам.

– Вы помните карету Вернона? – спросил он у мисс Кортни.

– Да, вон та, с баронскими вензелями. Кучера зовут Бердок.

– Подойду к нему: вдруг он согласится отвезти Вас домой?

– Без сына барона? Это невозможно.

– Все же я попробую, а Вы подождите здесь. Кэбы, увы, в Лондоне пока не появились, а наемные кареты весьма редки, – сказал не вполне понятно французский дипломат (справлялась доченька у матери об утреннем госте, справлялась).

Подойдя к указанной карете, Антон изобразил голосом пьяного и сказал:

– Эй, кочмэн, довези меня до дому, плачу шиллинг!

– Пошел прочь, пьянь, – лениво сказал кучер.

– Тогда за два шиллинга, слышь?

– Отвали, я сказал, а то кнутом перетяну! – сказал грозно кучер и свесился немного вниз, чтобы осмотреть наглого мистера. И тотчас свалился на подставленное плечо Антона, получив в лоб нунчаками. Антон же засунул кучера внутрь кареты за сиденье, связал его для верности шнурком (в кармане редингота чего только не имелось!), вылез наружу и поманил даму к себе. Подсаживая ее в карету, он сказал извиняющимся тоном:

– Простите меня за Вашего невольного спутника. Но не оставлять же его здесь, без своего экипажа…

После чего влез на козлы, взял вожжи и кнут и щелкнул им по спинам застоявшихся коней. Те вздрогнули и повлекли карету по направленью к Стренду.

Добравшись без приключений на Честер-стрит, Антон помог мисс Кортни выйти из кареты, подвел ее к крыльцу дома и спросил:

– Ну что кучер, очнулся?

– Да, – сказала девушка и передернулась от отвращения. – Он так стал ругаться!

– Но видеть он Вас не мог? Вы с ним не говорили?

– Нет, нет.

– Ну и хорошо, – заключил Антон. – Спокойной ночи, мисс Кортни.

После этого он вновь влез на козлы, доехал по переплетенью улиц до Темзы, достал нож и перерезал шнурок на руках у кучера. Тот лежал в темноте во время этой операции тихо-тихо, и даже когда Антон отходил от кареты, он не услышал вслед ругани.

Глава сорок седьмая. Досада миссис Кортни

В следующую среду Антон появился в обеденный час в доме миссис Кортни, держа в руках горшочек с цветущей пурпурной орхидеей.

– Какая прелесть, – восхитилась Элизабет. – Это же орхидея! Я видела их только в оранжерее герцога Девоншира! Но ведь они очень дорого стоят! Где Вы ее взяли, Антуан?

– Случайно повезло, – улыбнулся Антон. – Потолкался в тавернах Ист-Энда и авансировал одного похмельного морячка, чей корабль только что пришел из Вест-Индии.

– Так он что, продал Вам этот цветок за гинею?

– За 50 гиней, май дарлинг.

– Боже мой! Выбросить такие деньги! Впрочем, мне будет теперь чем похвастать перед знакомыми дамами. Вы душка, Антуан!

И виконтесса Кортни изволила подставить губки излишне галантному французу, вероятно, думая про себя: "Лучше бы ты мне подарил эти гинеи!"

Во время обеда Элизабет сочла нужным поблагодарить мсье Фонтанэ за помощь, оказанную ее Фрэнсис – но при этом так скривила губы, что не нужно было умения читать мысли для осознания подтекста: "На кой черт ты влез туда, куда было не надо!". Тем не менее, после обеда они оказались в постели, где дама стала отдаваться с натуральным ожесточением и, наконец, свалилась с мощного мужского тела, сказав:

– Ты натуральный сон оф бич (сукин сын), Фонтанэ, и я сегодня хотела заездить тебя до изнеможения – но изнемогла сама. Скажи, в чем секрет твоей мужской силы?

– Люблю я это дело, – изрек Антон, хитро улыбаясь и вспоминая известный анекдот из своего времени. И вдруг спросил:

– Имя Френсис дано неспроста? Она, что, дочь де Флери?

– Не тяни свои грабли к моей дочери! – взъярилась миссис Кортни. – Что за поганцы вы, французы! Мало вам интрижки с дамой, дай еще огулять ее дочь! И та тоже хороша: принялась выпытывать у меня сведенья о "том мсье, из театра". Прокляну обоих!

– Но как Вы не побоялись дать такое имя при муже? – гнул свое Антон.

– Он утонул во время моей беременности, вот я и решилась, – нехотя ответила Элизабет.

– И не побоялись будущих сплетен?

Тут Элизабет посмотрела на любовника снисходительно и сказала:

– Вы еще молоды, Антуан, и не знаете, что сплетни необходимы светской даме. Ко мне приглашения погостить посыпались градом, а претенденты в любовники дрались и на дуэлях и на кулаках! Даже принц Уэльский стал поглядывать в мою сторону и однажды пригласил на контрданс! Впрочем, в ту пору его интересовали, в основном, актрисы. Зато теперь он без ума от леди Джерси, которая как раз мне ровесница и даже пять лет как бабушка. И что он в ней нашел? Надо будет ее Вам показать, чтобы Вы нас сравнили…

– Но мне нет хода в Бэкингемский дворец, – напомнил Антон. – Ибо я вовсе не дворянин.

– А театры на что? Она ходит туда как всякая любопытная и жадная до развлечений женщина. Обычно со своим мужем, но иногда бывает в кругу принца и его клевретов. Обещаю подгадать ее следующее посещение Друри-лейн или Ковент-Гардена и явиться туда с Вами.

– Ни в коем случае, Элизабет, – строго сказал Антон. – Мне нельзя афишировать знакомство с Вами.

– Как Вы наивны, юноша. Все соседи уже видели Вас перед дверью моего дома и очень многое разузнали. А что не смогли разузнать, то додумали.

– Их желательно направить по ложному следу, – стал настаивать горе-дипломат.

– Это какому же? – сощурилась Элизабет. – Мол, этот молодой человек желает стать женихом моей дочери?

– Это очень удобная версия, – жестко сказал Антон. – К тому же я уверен, что мисс Кортни сейчас небезопасно посещать общественные места одной или даже в сопровождении родственников. Я же способен защитить ее от посягательств отвергнутого барона.

– Отвергнутого? Как бы не так! Я еще вправлю мозги своей глупышке, да и с этим ревнивцем, Гарри Верноном встречусь!

– Вы ведь знаете изнанку светских семей, Элизабет, – урезонил ее Антон. – Сколько жен было убито или искалечено руками великосветских ревнивцев! Вы такой судьбы желаете для Френсис? Не лучше ли будет найти для нее покладистого мужа, пусть и не очень знатного?

– Уж не себя ли Вы мне расхваливаете? Совсем не знатен, покладистый для вида да еще и окольцованный?

– Все так, Элизабет. К тому же делегация моя скоро отбудет во Францию и меня с собой заберет.

– С какой стати? – усмехнулась миссис Кортни. – Вы уже внедренный сюда резидент, Вам и работать с местными агентами. Или кроме меня Вы никого еще не заимели?

– Заиметь-то заимел… – с ноткой прозрения сказал Антон. – А ведь Вы, пожалуй, правы, Элизабет: я буду торчать здесь по воле Талейрана долго…

Глава сорок восьмая. Первый успех тайной дипломатии в Англии

В середине декабря Трейяр провел вечером Антона в свой кабинет и сказал:

– Наши предложения о мире вполне может саботировать маркиз Лэнсдаун, глава Палаты лордов. Мобилизуйте всех своих агентов, Фонтанэ, и помешайте ему.

– Нет человека – нет проблемы, – невозмутимо предложил Антон.

– Ни в коем случае! – испугался Трейяр. – Это никуда не годится. К тому же у него много сторонников, которые маркиза вполне заменят.

– Тогда компрометация, вернее угроза ею. И он сам откажется от оппозиции Питту.

– Это лучше. Но разве у Вас есть какие-то материалы против него?

– Пока нет, но могут найтись у моих агентов.

– Поищите, Фонтанэ и я буду Вам обязан по гроб жизни…

Антон, конечно, пошел к Элизабет, хотя был лишь понедельник.

– Что-то случилось, мон ами? – непривычно ласково спросила миссис Кортни.

– Да, ма шери: мне срочно нужен компромат на маркиза Лэнсдауна.

– Что еще за компромат?

– Компрометирующие его письма, свидетельства, сплетни – все сгодится.

– Хм, – призадумалась леди и вдруг спросила:

– А если это будет компромат на его сына?

– Может и пойдет, – кивнул Антон. – А какого он рода?

– Ходят слухи, что его неженатый старший сын Джон – баггер.

– Это, простите, кто?

– Педераст по-французски.

– Великолепно! То, что надо. Или у вас к баггерам относятся снисходительно?

– Законы против педерастии у нас есть. Во времена моей юности в обществе широко обсуждался процесс над капитаном Джонсом, которого подросток из приличной семьи обвинил в содомии по отношении к нему. Но этот капитан был в Лондоне очень популярен и его всего лишь выслали за границу.

– Главное, что поднялся большой шум, а мне именно это и надо. Но могу ли я на кого-то сослаться?

– Говорят, что в Ковент-Гардене наряду с проститутками джентльмены могут "снять" и мальчика…

– Хорошо, Элизабет, мне этого достаточно. Теперь мне нужно поговорить с Генри…

– Что за Генри, диэр (дорогой)?

– Это журналист, мой знакомый.

– Угу. Значит, на обед и все прочее ты не останешься?

– Я непременно приду в среду и расскажу Вам, как развивается эта интрига.

– Жаль. А я хотела попросить тебя об услуге для Фрэнсис…

– Я слушаю, – сказал Антон, пытаясь сохранить хладнокровие, но сердце его подпрыгнуло в груди как мячик.

– Ей, в самом деле, необходим мужчина для сопровождения, – признала Элизабет. – В субботу она ездила с подругой в Кэмденский пассаж, и там ее схватил этот невыносимый Вернон. Она отбилась от него только разразившись слезами, а на ее локтях остались синяки!

– Я готов к такой услуге. Только надо будет согласовать наше расписание по дням и договориться о переписке.

Как скажешь, дорогой. Сегодня Фрэнсис никуда не пойдет, а дальнейшие намерения она запишет и перешлет тебе с посыльным.

– Тогда я тем более побежал. Компрометация должна поспеть к сроку.

Генри Босуорт воспринял весть о пороке Джона Петти с удовлетворением.

– Жаль, что мы не будем это публиковать, – сказал он. – А шантаж – дело опасное. Тут и пэтэ (башки) можно лишиться.

– Мы не будем объясняться лично с лордом, а ограничимся письмом, – пояснил. Антон. – Но если он проголосует против, то руки у тебя будут развязаны. Но для убедительности фактов нам желательны показания пассивного проститута, а для этого ему надо предъявить копию с портрета Джона Петти…

– Нет ничего проще, – сказал Генри. – В парламенте есть галерея с портретами нынешних депутатов Палаты общин, а Джон Петти в ней как раз заседает. Берем с собой хорошего рисовальщика, и он за десять минут сделает карандашную копию.

– Генри, – сказал Антон растроганно, – чтобы я без тебя делал?

– Шел бы и плакал, наверно, – хохотнул журналист. – С рисунком в Ковент-Гарден я пошлю Джорджа: тот кого хочешь разговорит. Ну, а с тебя будет выпивка…

– В лучшем ресторане гульнем, обещаю…

– Ни за что! – возразил Босуорт. – Гульнем там, где мы привыкли: в "Чешире" или "Белле". Но скажи: что за прекрасную даму ты умудрился подцепить в театре? И куда ее повез? И что потом вы с ней делали?

– "Хочу все знать", – рассмеялся Антон. – Перебьешься пока, Генри. Но с дамой этой ты меня еще увидишь…

Забегая вперед, следует сказать, что Джордж сумел-таки найти подростка-жиголо, который видел пару раз вечером "милорда с рисунка", хотя сам его не обслуживал. После чего Антон написал письмо лорду Лэнсдауну, а Генри его немного подправил ("в соответствии с принятыми у нас оборотами" – пояснил он), потом переписал, вложил в конверт и отправил частной городской почтой. Забегая еще дальше: при обсуждении в Палате лордов проекта мирного договора между Великобританией и Францией лорд Лэнсдаун присоединился к согласному большинству.

Глава сорок девятая. Похвала настырным подругам

Это все было впереди, а во вторник мсье Фонтанэ явился на Честер-стрит, чтобы сопровождать мисс Фрэнсис Кортни и ее подругу мисс Филби (жившую по соседству) в тот же самый Кэмденский пассаж – для совершения покупок, не удавшихся в субботу. Перед поездкой Элизабет формально представила молодых людей друг другу и пожелала дочери удачных покупок. Они уселись в карету, принадлежащую семейству Кортни (девушки вместе и прямо по ходу движения, мсье к ним лицом, а на запятки кареты прыгнул один из домашних слуг), и кучер средних лет выгнал пару лошадей со двора.

Мои читатели, конечно, замечали, что у красивых девушек в подругах часто подвизаются девы невидные или с изъяном, которые стремятся компенсировать свой недостаток энергичной угодливостью и разговорчивостью. Таковой оказалась и мисс Филби: невысокая, белобрысая, подвижная и бесцеремонная. Не успела карета проехать 100 метров, как мисс Филби обратилась к Антону:

– Мсье Фонтанэ, а Вы, правда, были военным?

"Странно, – удивился Антон, – Я вроде бы не говорил об этом даже Элизабет…". Но был вынужден ответить:

– Да, мисс.

– Вы были в кавалерии?

– Так точно, мисс.

– А в каком звании?

– Лейтенант.

– Странно, – удивилась проныра. – А мне говорили, что Вы были полковником.

"Она что, среди посольских обо мне справки наводила?" – возмутился Антон, но вида, конечно, не подал и ответил:

– Дослужился в конце кампании, мисс.

– Значит, Вам приходилось убивать? – продолжила грызть мозг неугомонная дева.

– Точно не уверен, – уклонился от роли убийцы Антон. – Но из ружья в имперцев попадал и в схватках некоторых ранил.

– А у Вас раны были?

– Бог миловал, мисс.

– Вы, верно, очень везучий человек, счастливчик и это хорошо. Ваше счастье оборонит и нас при случае.

– Обязательно, мисс. Для того я к вам и навязался.

– Это мы навязались к Вам, мсье Фонтанэ, – изрекла вдруг молчаливая мисс Кортни. – У Вас наверняка полно своих дел, а Вы тратите свое время на глупых девиц.

– Пока я ни одной глупости от вас не слышал, да, думаю, и не услышу. Один мой знакомый недавно в разговоре настаивал, что женщины – это взрослые дети. Я же уверен, что в ваших прелестных головках давно сформировалась целая Вселенная (у каждой своя), где все знакомые вам люди расставлены по своим позициям, и вы давно знаете, чего от них можно ждать. Одни у вас в приоритете, другие в загоне, а третьи образуют нейтральный фон. Когда же в вашу Вселенную проникает чужой человек, вы некоторое время его оцениваете, а потом точно ставите на нужную полку. Все отличие женских Вселенных от мужских заключается, по-моему, в том, что мужчина публично настаивает на превосходстве своей Вселенной, а женщина предпочитает тайно лелеять превосходство своей.

– А по-моему вы, мужчины, превосходите нас в том, – совсем оживилась Фрэнсис Кортни, – что общество с вашими Вселенными считается и начисляет дивиденды пропорционально их признанию, а наши тайные миры предпочитает не замечать. Поэтому давно пора наше тайное сделать явным и потребовать своей доли от общественных благ.

– Я знаком с несколькими дамами во Франции, которые заявили обществу о себе: одна из них пишет книги и участвует в дискуссиях наравне с политиками, другая стала законодательницей мод, а третья превратила свой дом в салон, где выступает в роли арбитра между витийствующими мужчинами.

– Как же зовут этих дам? – встряла мисс Филби.

– В контексте рассказа это мадам де Сталь, Терези Тальен и Жюли Рекамье.

– О мадам Тальен я слышала! – обрадовалась мисс Филби. – Она ввела в моду греческий стиль. У нас в Лондоне некоторые дамы стали щеголять в туниках и сандалиях с браслетами на щиколотках…

– Подскажите, мсье Фонтанэ, названье какой-нибудь книги мадам де Сталь, – попросила Фрэнсис.

– Четыре издания выдержали ее "Письма о Руссо". Вам знаком этот французский романтик, мисс Кортни?

– Je lu "La nouvelle Eloise" et j,etais admiree (Я прочла "Новую Элоизу" и была в восхищении), – призналась Фрэнсис, бросив взгляд на Антона.

– Оh, la la! Donc vous connaissez le francais? Comme c,est merveilleux! (Вы знаете французский язык? Как прекрасно!). Так вот Жермена де Сталь оказалась того же мнения об "Элоизе". Но она еще проанализировала его "Общественный договор", где он требует социального равенства людей, и высказала несколько оригинальных мыслей в противовес утверждениям Руссо.

– Какие же именно? – проявила вдруг настойчивость мисс Кортни.

– Жермена указала, что люди очень не равны друг другу по природным качествам и уравнять их в обществе не получится. И все-таки она соглашается с Руссо в том, что эту разницу необходимо хоть отчасти компенсировать равными условиями воспитания и образования. Тогда разумные устремления в обществе будут преобладать над корыстными, и эксплуатация человека человеком, наконец, прекратится.

– Она у вас заядлый революционер, эта Жермена, – вновь вклинилась мисс Филби.

– Мы все теперь во Франции революционеры, – улыбнулся Антон. – Конечно, кроме скрытых и явных роялистов, а также пацифистов.

– А кто такие пацифисты? – полюбопытствовала та же мисс.

– Это наивные люди, которые полагают, что если не брать в руки оружие, то все будут жить мирно и никто никого обижать не будет. Если в государстве будет много пацифистов, то в это государство непременно явятся незваные гости с оружием в руках – либо из соседних стран, либо издалека: как мухи появляются внезапно на запах подтухшего мяса, хотя только что никаких мух в окрестностях не было.

Мисс Филби ненадолго примолкла, Антон же вдруг осознал, что ее настырность оказалась кстати: вожделеемая им мисс Кортни узнала о нем много нового и сама немного приоткрылась в дискуссии…

Глава пятидесятая. Чем иногда заканчивается чаепитие

К великому удивлению Антона Кэмденский пассаж оказался обыкновенным переулком, по обе стороны которого расселись за раскладными столиками и даже ящиками разнокалиберные мужички и бабенки, предлагая разнообразные штучные товары: от шлепанцев и гребенок до верхней одежды – совсем как у нас в незапамятные 90-е годы! Он даже чуть покосился на подруг с фешенебельной Честер-стрит, которые приехали в достаточно далекий северный Лондон, чтобы порыться в развалах блошиного рынка. Однако девицы без тени смущения и целеустремленно шли по переулку, выхватывая то одну вещь, то другую и тут же расплачиваясь за них. Через полчаса они оказались владелицами двух настольных стеклянно-керамических масляных ламп, чернильного прибора из полированного базальта, складной ширмы, расписанной павлинами и многих других приспособ, крайне необходимых дамам. Покупки нес за девицами слуга, но рук у него явно не хватало и Антон забрал часть вещей себе.

Наконец покупки были закреплены на крыше кареты, довольные девы заняли свои места, а их эскорт-бои (добровольный и подневольный) свои, и карета вновь окунулась в дорожный поток. Девы начли вспоминать каких-то своих подруг, которые изойдут теперь завистью, и Антон стал поглядывать по сторонам. Вскоре он заметил, что карета едет вовсе не в сторону Вест-Сайда, а на юг, то есть вроде как в Сити. И точно: вон слева виден купол Сент-Пола… Впрочем, карета подъехала к большому кварталу, состоящему из старинных кирпичных зданий и, миновав арочные ворота, попала в большой сквер с голыми по случаю декабря деревьями. В глубине сквера стояла одноэтажная симпатичная постройка с дымящейся высокой трубой, возле которой карета и остановилась – в ряду других карет. Приметив на лице Антона недоумение, Фрэнсис улыбнулась ему и сказала:

– Добро пожаловать в Линкольнс-инн, мсье Фонтанэ. Это обитель юристов и адвокатов, но в центре его находится этот симпатичный сквер, а в центре сквера – вот эта замечательная кофейня, куда мы Вас и приглашаем.

Внутри просторной кофейни, заставленной столиками и стульями, было довольно много любителей кофе и чая обоего пола, но мэтрдотель нашел для них свободный стол. Ловкий "waiter" (официант) поставил на стол блюдо с круассанами (именно так он назвал сдобные маленькие пирожки в форме рожков), сахарницу с кусочками сахара коричневого цвета, чашечки и высокий фарфоровый чайник, наполненный свежезаваренным чаем. Кипятка к чаю не полагалось, о чем Антон вовсе не пожалел: так хорош и в меру крепок оказался этот красноватый ароматный напиток.

Первой чашкой чая девы наслаждались в полной тишине – видимо, в соответствии со сложившейся традицией. Но вторую вкушали уже с ленцой и под разговор.

– Вы были уже в театре Ковент Гарден, мсье Фонтанэ? – спросила Фрэнсис.

– Еще нет, мисс Кортни. А что бы Вы порекомендовали там посмотреть?

– Недавно в нем осуществили постановку оперы Моцарта "Женитьба Фигаро" и с того дня она идет с аншлагом.

– Но у перекупщиков билеты на нее найдутся?

– Вероятно, да, мсье Фонтанэ. Но моя мать достает где-то билеты по номинальной цене, и потому Вы сможете попасть на этот спектакль обычным порядком.

– А Вы слушали эту оперу, мисс Кортни?

– Еще не успела…

– Тогда я рискну пригласить Вас на нее при условии, что мадам Кортни достанет два билета.

– А мадам Кортни Вы не желаете пригласить, мсье?

– Я приглашаю и Вас, мисс Филби, если миссис Кортни добудет четыре билета.

– Благодарю Вас, мсье Фонтанэ, – пискнула мисс Филби.

– Пока не за что, мисс. Между прочим, оказаться в моей компании имеет смысл, так как я знаю итальянский язык. Ведь петь артисты будут по-итальянски?

– Вы просто кладезь знаний и умений, мсье Фонтанэ, – чуть иронично констатировала Фрэнсис. – Сами петь не пробовали?

– Пробовал и петь и рисовать и на фортепьяно тренькать, но потерпел фиаско. Зато я умею танцевать вальс, а также некоторые негритянские танцы.

– Вы жили в Африке? – ужаснулась мисс Филби.

– Нет, я жил в Америке, в Луизиане, куда этих негров везут тысячами. Вот и нагляделся, как они пляшут…

– Вы жили в Америке? – удивилась Фрэнсис. – Еще один сюрприз! Так рассказывайте, какова она, Луизиана…

После затянувшегося чаепития (часа два Антон вешал лапшу на уши девам) разнеженная компания вышла на улицу и вдруг наткнулась перед входом в кофейню на группу молодых господ, поджидавших именно их. Ибо возглавлял группу никто иной, как Гарри Вернон, который осклабился и разразился мерзкой речью:

– Вот, наконец, вышла моя Фрэнсис, подстилочка совсем недавняя! С ней, конечно, козявка Филби, а еще тот гаденыш, который на мою подстилку покусился…

Антон не стал ждать продолжения словесного поноса, а вынул из кармана редингота железный шарик, обшитый бархоткой, и резко метнул его в лоб баронского сынка. Тот заткнулся и упал как подкошенный. Его спутники числом три щелкнули чем-то на своих тростях, отбросили деревянную облицовку и оказались с клинками в руках.

– Предупреждаю, что я способен перебить вас всех, – сказал грозно Антон. – Пакуйте обратно свои железки!

Но джентльмены, храбрые числом, бросились к нему в надежде наколоть как жука на булавки. Антон выхватил уже нунчаки, ускорился и стал наносить стремительные и точные удары: ближнему по голове, второму по локтю и третьему по плечу. Клинки из их рук повыпадывали, а глаза из орбит повылазили. Антон же спрятал свое оружие, подобрал шарик, потом обернулся к дамам, улыбнулся успокаивающе и сказал:

– Инцидент, я думаю, на сегодня исчерпан. Едем домой?