Текст книги "Северные сказки. Книга 2"
Автор книги: Николай Ончуков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
167
Лесовик[3]
В одной деревни жил-был старик. У его был сын и три доцери. Вот старик стал умирать и говорит сыну: «Везди благословляю тебя йиздить, а только не йизди вот на этот остров, а если пойидешь, то себи худо здилашь». Ну старик и умер. Вот сын этот и стал йиздить, а только всё хоцетцё ему сходить на этот остров. Затым он не вытерпел и пошел. Приходит на остров и видит, што на острову дерутце два лесовика. Как его только увидели, так бросили дратце и схватили его. Ну он и стал им молитце, штобы спустили его. Лесовики эты ему отвецяют: «Если ты отдашь нам свою старшу сестру, дак мы тебя и спустим, а не дашь, дак тут тебе и смерть». Ну, этому мужику нецёго делать, он и согласился. А лесовики ему и говорят: «Как придешь домой, дак пошли сестру в лес за ягодами, а мы тут ю и возьмём». Ну вот, этот мужик приходит домой, а самому уж так скуцьно. Ну сестры его спрашивают: «Отцего ты, братец, такой пецяльной?» А он им и говорит: «Ну, цёго мне пецялитця, а вот поди-ко сходи, сестра, по ягоды, што-то ягод захотелось». Ну старша сестра и отправилась. Цють только зашла в лес, как ю схватили двенадцеть медведей. Ну, ладно. Вот мало ли, много проходит времени, опять этому мужику захотелось сходить на остров. Он и пошел. Опеть приходит и видит: на острову дерутце два лесовика. Опеть его схватили и говорят: «Отдай нам свою среднюю сестру, а если не отдашь, тут тебе и смерть». Ну мужику нецёго делать, согласилсэ. А лесовики ему говорят: «Как придёшь домой, дак пошли сестру на берег за водой, мы ю тут и возьмем». Ну, мужик пошел домой, ды говорит средней сестре: «Сходи-ко принеси свежей воды напитце». Сестра и пошла и цють только пришла на берег, как с озера выплыло двинадцеть ершей, да оны ю схватили. Вот проходит сколько-то времени. Мужику опеть захотелось сходить на остров. Он и пошел. И опеть его схватили два лесовика, велели ему отдать им свою младшу сестру. И велели, как придет домой, послать сестру выпахать ступени. Мужик так и сделал. Цють только вышла сестра его на ступени, как ю схватили двинадцеть лебедей ды унесли. После этого мужик был на острову еще раз. Приходит и видит на острову дерутце два лесовика и делят дви находки: шапку-невидимку и кота-бархота, ему велели разделить. Он взял камень, ды бросил. Пока лесовики бегали за камнем, он эты находки унес. Ну, ладно. Вот проходит опеть, видно, много времени. И захотелось этому мужику повидать своих сестер. Вот он шел, шел, приходит в лес. Видит: в лесу стоит избушка на курьих ножках, в лес лицём, а сюды воронцем. Мужик и говорит: «Избушка, избушка, повернись сюды лицём, а туды воронцем». Избушка и повернулась. Мужик приходит в избушку и видит: сидит баба Яга, лен прядёт, а титьки на воронцы держит. Ну она ему и говорит: «Куды, добрый целовек, идёшь?» – «А иду, говорит, вот так и так». И россказал ей всё про своих сестер. Иду, говорит, повидать их. Ну старуха эта его накормила, напоила и спать положила. Утром дала ему клубок. Мужик поблагодарил, да и пошел вслед за клубоцком. Шел, шел, видит дом, зашел в дом, там сидит его старша сестра. Ну, сестра обрадовалась, угостила его, ды говорит: «Вот, што, братец, скоро придут сюды двинадцеть медведей, пои знай, полюбят ли оны или нет, если не полюбят, дак могут тебя съись». Ну, этот мужик надел шапку-невидимку да сел в угол. Вот вдруг раздался шум, приходят двинадцеть медведей. Оставили свои шкуры на ступенях, ды стали удалыми молодцами, да пришли в избу. Пришли ды говорят этой девки: «Отцего здись руським духом пахнё?» – «Ну, цего, по Руси бегали, руського духу нахватались, оттого и здись пахнё. Што есь нового на Руси?» – «А вот были мы в твоей деревни, у твоего брата в доми окна забиты досками, ды двери запецятаны, пои знай, куды он ушел». Эта девка и говорит: «А што, если бы он сюды пришел, приняли бы вы его?» – «Мы бы его за гостя приняли». Ну, этот мужик снял шапку-невидимку, ды говорит: «А вот и я здись!» Ну его эты молодцы нацяли угощать, вытопили байну, ды спать положили. Наутро мужик этот выстал, простилсэ с има да пошел дальше. А сёстра-то, как он стал уходить, дала ему клоцёк медвежей шерсти. «Посли, – говорит, – пригодитце». Ну, мужик и пошел. Шел, шел, видит, стоит дом. Он зашел в дом и видит, там сидит его средняя сестра. Ну она его угостила тут ды и говорит: «Вот што, братец, ты теперь уйди, а то скоро придут двенадцеть ершей, пои знай, полюбят ли оны, али нет». Ну, мужик этот одел шапку-невидимку, ды сел в угол. Приходят двинадцеть ершей, скинули свои шкурья на ступенях, да стали добрыми молодцами. Приходят в избу да говорят: «Што тут руським духом пахнет?» А эта девка и говорит: «Ну, по Руси бегали, руського духа нахватались, оттого и пахнет». Это девка и спрашиват: «А не видали, по Руси плаваюци, моего брата?» Ерши и говорят: «У его в деревни окна заколоцены, да дви-ри запецятаны, не знаем, куды он ушел». А девка и спрашиват: «А если бы он здесь был, приняли ли бы его?» Ерши говорят: «Мы бы его за гостя приняли». Мужик сейцяс снял шапку-невидимку да говорит: «А вот и я здись!» Ну, его тут угостили дак, што мужик до того наелсе, што уж усрался. А сестра ему дала ершовых колюцьев. Так же мужик пришел вслед за клубоцьком и к младшей сестры, и тут его двинадцеть лебедей приняли. А как он запоходил, сестра дала ему лебежьих перьев. Ну, вот мужик этот и пошел опеть за клубком и пришел в друго государство. Ну, там некоторо время пожил и принравился королевской доцери. Та и взяла его себи в мужья. Ну, вот оны и повенцялись. А король ему на другой день и говорит: «Вот зять мой любезной, позволяю я теби по всим кабакам и лавкам в моем царстви ходить, а только не ходи ты в эту лавку. А если пойдёшь, горе себи большо получишь». Ну мужик и стал ходить по кабакам и по лавкам, и затем ему захотелось сходить в эту лавку, в котору ему не велел ходить тесь. Он и пошел. Приходит и видит: в лавки на одной только волосинки висит Кощей Бессмертный. Этот мужик цють только до его дотронулсэ, как волосинка сорвалась, Кощей убежал, ды схватил этого мужика жену, ды унес в свой дворец. Мужик приходит домой, а король ему и говорит: «Я теби не велел ходить в эту лавку, а ты пошел, да выпустил Кощея, а он и унёс мою любимую доць, а твою жену; если ты не найдёшь, я тебя смерью казню». Ну, мужику нецего делать, взял кота-бархата, шапку-невидимку, скатерть-самобранку, спустил впереди себя клубоцек ды пошел. Приходит в лес, и видит: в лесу стоит дворец, приходит в этот дворец и видит – там сидит его жена. Она ему крепко обрадовалась, а сама ему и говорит: «Вот што, муженёк, уходи ты отсюда, да скория, а то сейцяс придёт Кощей, он тебя убьёт». Ну, мужик и говорит: «Я одену шапку-невидимку, а ты, как придёт, спроси: где его смерть». Одел шапку-невидимку и сел в угол. Приходит Кощей, пообедал, да лёг спать, а эту королевну заставил у себя на голови искать. Ну, королевна и стала искать, а сама и спрашиват: «Скажи мне, гди твоя смерть?» Кощей и говорит: «Моя смерть у барана в дыры». Сам поспал, да опеть и ушел. Ну, мужик этот и королевна взяли барана, убили его, вызолотили ему рога, да повесили его середи избы. Вот приходит Кощей, увидел барана, ды говорит: «Это што тако?» А королевна ему и говорит: «Это я твою душеньку так уладила». Кощей засмеялся и говорит: «Нет, моя смерть не у барана в дыре, а есь на море на окияне остров, на том острову есь камень, под тым камнем заец, в зайце утка, в утки яйцо, а в том яйце моя смерть». Ну, вот Кощей поел, поспал, ды ушел. Мужик этот выстал ды пошел к морю-окияну. Приходит к морю и не знат, как ему это море переплыть. А кот-бархот ему и говорит: «Садись на меня, я тебя перевезу». Мужик сел, ды кот-бархот его привёз к острову. Мужик вышел на остров, видит камень. Он поднял этот камень, оттуда и выскочил заец, ды убежал. Мужик сейцяс взял медвежью шерсть, котору ему дала сестра ды и сожгал ю. Сейцяс из леса выскоцили двинадцеть медведей, догнали зайця, ды принесли его мужику. Мужик разорвал зайця, из его выскоцила утка, ды улетела. Мужик сожгал лебежьи перья. Сейцяс прилетели двинадцеть лебедей, схватили утку, заклевали ю, и с утки выпало в море яйцо. Мужик сожгал ершовьи колюхи, и двинадцеть ершей принесли ему яйцо. Вот он сел на кота, переплыл море ды приходит к Кощею. А Кощей уж нездоров лежит. Цють только пришел мужик, он бросилсэ на его, а мужик бросил яйцо, ды сломал его. Кощей пал и умер. Мужик взял свою жену ды стал жить да поживать.
168
Вор[4]
У одной прикрасной деревни у отца и матери был единственный сын: было сыну написано отроду жизни счасье и Богом создано воровство. То он стал совершать с маленького, воровал в деревни, и хорошо ему воровство далось. Вырос он большой, воровать в деревни нечего, поехал в Сам-Петенбург, где денег есть больше. Приехал в Питер, идет Милионской улицей, попадат молодой человек, он спросил его: «Нельзя ли мни ночевать?» Человек доспросил обратно его: «Чей, откулешний?» Держал ему ответ, что «Я деревенской вор». Этот самый человек отвечал ему на место, што городской вор; сознались друг с другом. Городского звали Васильем, деревенского звали Иваном. Прихранил на ночлег Василий Ивана, предложили друг другу тайный совет. «Куды пойдем воровать?» Ваня и говорит: «Вася, отвечай, што теби в Питери знакомо?» Вася и стал высказывать: «У таково купця денег много, у едаково еще боле, в одном мисти еще больши». Выслухал Ваня его разговор, не пожелал обидеть купцей. «А вот што, Вася, пойдем-ка в царский банок, возьмем денег колько надоть». Пришел вечер, справляются оны в работу, Иван говорит Василью: «Денег возьми с собой довольно». Забрали денег много, пошли к царскому дому; приходят в двенадцать часов ночи, в царском доме тишина и спокой, у клеток крепкий караул, к клетки проходит Ваня, доспросил служивых кавалеров: «Нельзя ли отворить клетки?» А военные кавалеры спросили с них по сту рублей, и стоит стража 25 человек. Выдал Ваня деньги на всякого человека по 100 рублей. Отворили клетку, запустили Ваню и Васю во двор, клетку обратно прикрыли за ними во двор. Обошли круг царского дома, кинули шар через дом, росправилась резинна лисниця, выстали оны на крышу. Этот самый деревенский вор взял мел-камень, обкружил дыру, каку надоть, сделался ход до банку. «Ну, Вася, подержи листницю, я схожу в царский банок, заберу денег колько мни надоть». Спустился Ваня к банку, оммелил камнем банок, забрал колько ему надоть, вставал по лисници к Васи; на крышу Ваня выстал, мел на крыше стер, крыша по-старому срослась, бросили лесницы наземь. Первый спустился Ваня, потом опустился Вася, приходят оны к клетке, выпускают их сторожа. Приходили оны к Васи, делят оны деньги. Вася и говорит, што «В Питенбурге я вор первый, только этого я не знаю». Разделили деньги чесно. «Пойдем, Вася, завтра, пополнит государь банок». Деньги в банке государя потерялись, караул государь поставил, деньгами банок наполнил, стражу у клетки переменил. В 12 часов ночи Ваня и Вася пошли, денег с собой взяли; приходят к государственной клетке, стража им не сдается – на деньги ихни блазнится: «Без того мы не пустим, по двести рублей деньги надо». Ваня деньги подал, сторожа клетку отворили, во двор воров запустили, обошли воры круг дому, кинули шар через крышу, росправилась лисница резинова, выстали на крышу двое, оммелил Ваня круг, сделалось пола до банку: «Но, Вася, вчера ходил я, сегодня иди ты». Вася туды и полез, Ваня спускал на бичевке, там приготовлен был вар с двух потолков, Ваня бичевку ослабил, Вася туды и попал, до плеч в вар эфтот и попал, никак вылезть не может; приштропал Ваня бичевку, спустился Ваня сам, Васи снять не может, снес голову по плечи, поднимал голову на крышу, мел стер, лисницу бросил наземь и сам опустился наземь, спрятал лисницу, приходит Ваня к стражи. Сторожи отворяют клетку, выходит Ваня на улицю, приходит Ваня к Васе, стретат Васина жена, приносит Васину голову, голова снята по плечам, жена его схохонулась: «Где же мой Вася, голова тут, а Васи нет». – «Поминай, как звали, скажем мы, што Васи не видали». Поутру о серёдки дня пошел государь в банок, на тот раз банок сохранен, стоит чан с варом, городской вор пал, в эфтот чан и попал.
Взяло императора раздумье: «Што это за вор?» Рассудила дело государыня: достать слепого вора с темницы. Приходит старый вор с темницы, спрашивает государь император: «Што, старый вор, старинный, смошь ли знать, кто ограбил мой банок?» Старик и отвечал, што «Был вор не простой, был вор деревенский, городской вор глуповат: с двух потолоков пал, крепко в вар попал». – «Как бы этого вора найти?» – «Деревенский вор в Питере, – уцит старый старик, как деревенского вора словить, – если он украл деньги, унес он голову, унесет и тулово, везите чан на рынок, положите 12 генералов караулить строго тулово, сымать деревенского вора». И деревенский вор поглядыват, как унесли тулово. День проходящий, на другой поглядевши, зашел вор в рынок, купил вор лошадь, приезжает вор к складу, купил бочку вина и два крючка медных; поехал мужик к генералам, подъезжает к тулову, близко оввалил бочку наземь, срычал он генералам: «Пособите поднять, я вам заплачу». Двенадцать человек подскочили, боцку на дровни накрыли, он взял медный крючок, по крючку подал им вина, по крючку они выпили, зашальчело у их в голове, попросили они по другому; по другому поднес, у головы у их зашумело, спросили оны по посоху; он им подал по третьему, оны на разныма голосами запели, а он был толь бойкой, свернул бочку с вином наземь, особенно краном кверху, на место спрятал бочку с вором; остались генералы у крану, уезжает Ваня с вором. Поутру приезжает наследник. «Што, ребята, за караул, на то ли вы поставлены караулить бочку с вином?» – «Што, наслидник, за штука!» Прохватились оны со сна, бочки с варом нету, бочка стоит с вином. «Не вино нас винит, винит нас пьянство. Куды хошь нас клади, тулово с варом потеряно, с рынку оно увезено». Обращался наследник к цярю: измена в эфтих генералах, казнит государь генералов строго. Потребовал с темницы старого вора.
Старый вор приходит, спрашиват государь: «Ну, старый, рассуди наше дело, как бы словить нам вора, вор приезжал в рынок, увез чан с туловом, как мы будем ловить?» Старый старик предлагает совет: «Сокрутить именного козла в парчёвую одёжу; если есть вор в городе, то обдерет этого козла, послать за караул посланника – козла вести на серебряной цепи по Питеру». Посланник пошел с полковником, увидал деревенский вор, выбежал на Невский пришпект: «Пожалуйте гости ко мни, жена у меня именинница». Заговорили посланник с полковником: «Не тут ли деревенский вор, а мы к ему зайдем». Зашли к Вани в дом, Ваня их уговорил: «Живите у меня по-гостинному, а козла положим в подвал». Они и раздумались, козла с руки спустить не умеют, отвел им подвал, положили козла в подвал, подает им ключ и замок, замкнули козла в подвали; составил им гостинцю, напоил их допьяна, обобрал козла догола, поджарил козла в масли, подносит любезным гостям. Покушали жарко – поджаренный козёл, видят, тут вор. «Вор деревенской, а мы с Царского села». Распростились строго, на праперть вышли, вверьху написали, што «Мы тут были, козлятину ели». И на улицю вышли, клетку отворили под верьхом написали, што «Мы тут были, козлятину ели», с радостью в Царское село побежали Деревенский вор за йима следами, письмо ихная стер, в десяти местах написал, што «Мы тут были, козлятину ели». Обратились они к государю, што «Мы поймали вора». Государь скоро в коляску, поехал ихныма следами, увидал ихную руку надпись, што «Мы тут были, козлятину ели». Государь проехал вперед, опять в доме написано, што «Мы тут были, козлятину ели». Приехал в гостинницю, в гостинницы написано: «Мы тут были, козлятину ели». Он обернулся на их и заговорил грубо, што «Вы передо мною неправильно во многих местах: "Мы тут были, козлятину ели", а именно не оказалось, кончился мой козел. Вси служитя ложно, идите вси под суд».
169
Благодарность покойника[5]
Был в Санпитенбурге старик, фамилия Нименяев, у его единственный сын был Василий. Вот хорошо. Этот Нименяев жил несколько лет и помер, а Василий остался 18 лет, и двоима с матерью жили, значит, страшный капитал от отця остался: лавка, магазин огромадные. И в одно прекрасное время вздумал торговать Василий с прикащиками в магазине. И услышал он пение священницкое в Миллионской улице, несут покойника с выносом; он поглядел на эфтих людей, и несут покойника, и несколько людей с дубиныма, и бьют в гроби покойника. И он обстановил эфтих батьков и доспросил, што и за што ево бьют. Отвитили ему, значит, эфты самые батьки, што должен он мужичкам, за то мужички и провожают. Он мужиков этих скликал, што «Вы оставьте, не троньте покойного, заходите ко мни в магазин, а я вам заплачу». Обратил народ внимание, несколько человек приходят к Василью в магазин, и всех Василий расчитал как следует в магазине своем; вся публика народа осталась довольна. И вперед в одно прикрасное время этот Василий продолжает время в магазине, и захотелось ему сходить в погребок выпить; пришел, в погребку сидит за выручкой деревенской мужик в сером кафтане: «Што, Вася, найми меня в работники». Вася и отвечал: «Приходи, найму». Вася шел домой обедать, через два цяса велел приходить (выпил перед обедом). Церез два цяса эфтот деревенский мужик приходит к Васи, доклад сделал, мать спускает. Вот хорошо, сецяс садятся за обед, этот мужичок потребовал четверть водки у Васи и потребовал бакал, бакал и выпил. Вот хорошо. И пить попивать эту четверть, за обедом и выпил. Вышли из-за обеда, и этот работник спрашиват: «Што, Вася, есь ли у тебя по мни конь, я хочу ямшичать у тебя». Вася и ответил ему, што «Есть у меня в конюшни три коня, бери любово». Этот работник приходит в конюшню, два коня вовсе не нравятся, третий конь хорош, ндравится работнику, только он молодая лошадь – сел вершком, так он дугой гнется не может носить. «А лучше, Вася, дай мне 100 рублей денег, я куплю лошадь с телегой». Котора лошадь может его носить и телегу возить. Вот хорошо, принял этот мужичок возить из магазина в лавку всякой товар, при нагрузке товару товарищей не требовал.
Прошло несколько времени, в одно прикрасное время предлагает Васе совет: «Поедем мы с тобой на охоту, забирай провиант на целые месяцы». А на эту самую чухонскую телегу и сел с этим самым работником Иваном; распростились с матерью хорошо. И поехали они на охоту почтовым трактом и ехали несколько вёрст, и сустигла их тёмная осённая ночь. Вот хорошо. Спустили они лошадь на зеленый луг, разделали оны огонька, подогрелись и закусили хорошо. Вдруг зарычала в дереве громадном попугай-птиця. Это Вася купеческой сын натягает тугой лук и полагает каленую стрелу, спускает в попугай-птицю; попугай-птиця с дерева не пала, а обронила железные ключи; спрятал Вася эфти ключи. «Ключи нам и нужные, а ты вовсе нам не нужна». Стал белый светлый день, съехали они в Саратовской уезд, продали оны лошадь и телегу, купили они в мори небольшой пароход, садятся они на пароход, поезжают они в иностранную землю, приехали они к иностранному королю.
У иностранного короля была дочь Настасья и оченно хороша; этот Василий просит работника Ивана, што сосватай мне Настасью замуж. И занялся Иван сватать Настасью замуж; иностранный король не сдается, а Настасье-царевне Вася люб. Потребовал жениха и сватуха государь император. «Ну, што, сватух Иван, сын ли это тебе или чужой человек?» Отвечал Ваня, што «Это прикащик мой, а я его верный слуга». Вот государь император и говорит: «Выстрой-ко мне церковь в трое суток». Ваня строит церковь, день построил, сутки, выше окон; другой построил к потолку, на третий день накрыли всю крышу. Иван работник является к государю, што «Принимайте собор, готовый». Приходит государь, собор сготовлен, и сейчас ему отвел дочерь Настасию; благословил ю замужно, при освящении церкви их обвенчали. Потом Государь по трои сутки сроку велел нагрузить двенадцать кораблей с грузом. Нагрузили двенадцать кораблей с грузом и отправляли Ивана, Васю и Настасию в море. И пали им походные ветры и приятная погода, и съехали они в свое место к своей мамаше. Мамаша их стретила со слезами; двенадцать кораблей выгружали цельную неделю и выгрузили эфты корабли.
И стал проситься эфтот работник, што «Росчитай ты, Вася, меня». Росчитал эфтого роботника Ивана, эфтот самый работник роскрыл свою тайность, што он самый тот человек, которого человека в гробу несли. «И выкупил ты меня, послужил я тебе верой и правдой».
А Вася остался со своей мамой и молодухой жить в своем доме у Нименяева и торговал прилицно, хорошо, и жизнь его при всей обличности и при удовольствии.
170
Пропавший молодой[6]
В одном прикрасном мисти, у отца у матери был единственный сын, был вырощон 25 лет. Надумали его женить, прибрали невесту с своей деревни. Вот хорошо. И женили его, |и прошли столы, пиры, как следует; увалились они на чесной спокой в отдельной чулан. И приходит к дверям крестовый брат, и постучал у дверей. Молодой человек услыхал: «Што за народ?» Отвечал крестовый братец: «Нельзя ли вытти». Заговорит он, и раздумали со своей молодой: «Выйти мне-ка, али нет?» Посоветовала ему молодая жена идти: «Это не долго время, слово дать, а друго взять, этого времени не много». Слиз он с кровати, отворил немножко двери и сдернуло его в сени. Поутру приходят будить молодых, молода спит одна. «Где же у тебя молодой?» – «Увел крестовой брат». Сходили к крестовому брату, там вовсе его нет; обратили внимание в зад; потерялся молодой. Но долго продлилось время: три года молодого ищут – нет; молода живет при доме у родителей, у чужих.
В одно прикрасное время, в холодну осенную ночь приходит к им странный человек; сидят они, беседуют, и запевают они писню с этим с богоданныим со свёкром. Доспрашивал у их проходящий человек: «Што, хозяин, дочь ли тебе, али невестка?» Отвечал странному человеку хозяин: «Женщина мне чужа, по закону мне невестка. Был у меня поженен сын – потерялся на первом подлеге, и нигде найти не можем; ноне его поминаем». Странный человек отвечал: «Живых поминать не нужно, а нужно их поискать». Взял хозяин смекалу. Поутру угостили странного человека хорошо, попросили его со слезами, наказ сделал странный человек, што «Ты, хозяин, обрати внимание, што за 10 верст отсюдова есть у вас рыболовное озеро, у озера хорошая фатерка, в фатерке печка-пекарня; захвати хлеба, иди туда, протопи немножко печку и зайди в эфту печку, прикройся заслонкой и свидишь своего сына, и справишь дело». Хозяин шел к рыболовному озеру, протопил эфту фатерку и зашел в эфтую печку, прикрылся он заслонкой.
Приходит в фатерку сын, на голови несет большой шкуль с разныма кушаньяма, денщиком живет у хозяина; полагает шкуль на стол, разбирает белую браную скатерть и раскладывает разныя кушанья, графины с разныма водками, вилки, тарелки, ножики; приходят резвыи хозяева, два парня молодых, у одного гусли в руках, а у другого гармони; три раза сплясали, три раза протанцявали, сели за стол, у графинов хорошо попили, обратно оны отвалили, остался сын убирать приборы. Отец вышел из печки, поздоровался с сыном: «Здорово, дитятко, пойдем домой». Сын ему отвечат, што «Я не по своей охоти, а живу у водяного по неволи; мни домой идти нельзя, если ты идешь со мной, пойдем». Отец с ним идти пожелал. Вышли оны на улицю, приходят оны к озеру, живой воды большой пролубь, сын показал, што мне идти в пролубь надоть, а отец туды идти не посмел, а сын ушел в воду, а отец обратился домой. Спрашиват дома старуха, отвичал отец, што видел, проводил его до воды.
На другой день обращается старуха к эфтому рыболовному озеру, к эфтой фатерки, потопила пекарню и пецку и заходит в эфтую пецку и прикрылась она заслонкой; отворилися двири, является свой сын с большима приборами, полагат прибор на стол, развертывает белую скатерть, вынимает разныя кушанья, графины с разныма водкамы, вилки, тарелки и ножики; являются водяные хозяева, три раза оны проплясали, три раза оны взыграли в разныя музыки, за стол сели и поили скорым шагом, обратили внимание взад, а сын стал кухню убирать. Старуха с печи долой: «Дитятко, пойдем домой». – «Мне идти домой нельзя, я не по своей охоты, по неволи; если ты идешь со мной, то я тебя возьму». Вышел сын на улицю, проводила старуха к озеру, к широкой большой пролубы живой воды, у речищу. «Маменька, мне пойти туды». – «А я, дитятко, не пойду». Обращается старуха домой, а сын в воду. Приходит старуха домой, спрашиват про сына молодая жена: «Видала ли моего мужа?»
По третий день обратила внимание жена, обращается к рыболовному озеру, к эфтой лесовой фатерке, протопила пекарню и пецку, заходит в пецку, прикрылась она заслонкой; является муж молодой со всим ядомным прибором, полагает прибор на стол, развязывает белую белобраную скатерть, вынимает графины с водками, вилки и ножики, отворяет двири; три раза проплясали, три раза станцевали, попили и обратили внимание взад. Выходит жена из пецки, роет руки на шею хозяину: «Што ж ты меня покинул?» Отвечат тут хозяин, што «Я не по своей охоти, а живу здесь по неволи, а хорошо мне домой идти нельзя; если ты идешь со мной». – «Пойдем, а я от тебя не останусь». Приходят они к берегу, к широкой пролубы, живому уречищу воды, хозяин обращает внимание в воду, а молодая жена вслед за ём. Вдруг всрылась вода – стоит белокаменна палата; заходят они в палату, на кухни живут кухарки, готовят разныя кушанья. Отвечал молодой жены, што «Ты поживи здесь», а сам пошел к сатане. Скучал по ём сатана. «Зачем в Руси долго ходишь?» Увидали тут сынова эфту саму молоду жону, доносят разговор сатане, што он в Руси побыл, привел русскую женщину, которая для нас не годится. Отвечат тут сатана своим любезныим сыновам, што «Выкиньтя молодых на воздух, не сщядитя эфтим лакием». Приступали два сына, выкинули молодых на лед, одного на ту стороны пролубы, а другого на другую. Прославили они Бога, пошли оны домой. Не робкой руки была жена, достала хозяина с воды. Мало люди таких находят жен, было указанное дело, и имели они силу и достаток.
171
Любитель сказок[7]
В одном прекрасном мести, на одной почтовой питенбурской дороги, на громадном большом волоку был почтовый содержатель и страшно любил истории и сказки, и проходящего народу, и упредил всякого человека, и кто знал сказку, тому есть ночлег, а хто вовсе ничего не знал, того – иди вперед. Он имел пять сыновей; в одно прекрасное время шел проходящий человек и попросил у его ночевать, он допросил его строго: «Знаешь сказку – есть ночлег, а не знаешь – иди вперед». Ответил ему проходящий человек, што «Я как-нибудь скажу». Заходит в дом, и когда не кормил, не поил человека и доспрашивает уж сказку. Отвечал ему проходящий человек, што «Ты перво накорми и напой, а потом висти выспрашивай».
После ужина увалились на спокой, проходящий человек лег на предел, сынова с женами разошлись по горницам, отец с матерью лег зараз, спросил проходящий человек хозяина: «Выстань, старичёк, проводи меня во двор». Приходит на двориню ступень. «Стань-ко, хозяин, на правую ногу». Обернулся хозяин медведем, пришли они во двор, приломали они всих лошадей, зашли они в хлев, прирвали они всих коров, приходят они в сени, не идут они в фатеру, как кастили они много, выходят они на улицю среди темной ночи. Спрашиват проходящий человек: «А што, хозяин, ищи репную яму, отулиться наб туда». Встал светлый белый день, приходя сынова во двор, приломаны вси лошади, приходят невески в хлев, прирваны вси коровы, приходят к невестке в фатеру, и срычали громким голосом мужики: «Што знайте, то делайте». Два брата были полисники, взяли два ружья железныих, лыжи под ноги деревянныи, пошли по следам зверинным, приходят к ямам к репным, услышали медведи чорные, говорят: «Идут полисники нетленные». Говорит проходящий хозяину, што «Я тебя поберегу, я сяду поближе; убьют меня ножом, погляди, што делать будут надо мной: шкуру мою сдерут, вынут с грудей вынишок, между ноги оттянут липасы (так зверей сдирают) и станут поколачивать по шкуре: «шкура эта хороша». Вы оборотите внимание. Выскочишь из эфтой ямы и сгреби за липасы зубами, и смолитесь со слезами, што «Детушки, меня не убейте». Этот самый старик выскоцил мимотально на эфту медвежью шкуру, сгрёбса за липасы зубамы и срыцял, што «Детушки, не убейте».
Прохватились вси сынова в горницях, набежали сынова со свичками со светом: отец у матери меж ногами сгребса за липас зубами и рыцит, што «Детушки, не убейте». Не столько отец рыцит, колько мать рыцит; едва старика оттянули, полтора цяса был старик в затмении, церез полтора цяса старик отжился хорошо, пришел в старый рассудок и дал клятву доспрашивать добрых людей.
172
Иван Рбгуэн[8]
В одном прикрасном мисте у отца-матери единственный сын был нареченный Иван Рогуэн. Он был до 18 лет и наглядевши на людей. И заохотелось ему пополесовать. Попросил, знацит, он отца и мать купить ружье и собаку. Чельную осень он в лесу проходил, ницего убить не мог. В начали холодной зимы выпал ему сцасливый день: пошел он в лес и убил свежего прутового рябчика. Укупорил он его в корзинку и перевязал его перекрестной веревкой и выпросил у отца-матери денег. Продавают оне последнюю корову и давают ему в Питер ехать денег на дорогу. Церез малое время он отправляется в Питер и приезжает он в Сам-Питербурх, и приходит в гостиницу. И попотцивал он в гостинице пьющего целовека и попросил его проводить к государю императору. Натакал его простой человек, што явился мужик в царский дом, государь занимается делами. Обождал он полцаса. Государь выходит на кухню. Допросил этого мужика, зацем мужицек явился. Мужицек подает ему свежего прутового рябчика. Государь получает, спрашиват: «Умел ты его в лесу убить?» Мужицек и отвецяет што «Умел». – «И умел ты его сюды принести?» Мужицек отвецяет, што «Умел». Государь и спросил: «Умеешь ты на мое семейство разделить?» Мужицек отвецяет, што «Умею». Вот хорошо. Государь велел самому лучшему лакею перо снять, поджарить в масле. Потребовал мужик ножик и вилку, спросил государя: «Сколько вас семейства?» Государь отвечал, што «Шесть душ: два мальцика и две дочери». Мужик приказал государю императору стать в ширинг. Принялся мужик делить рябчика. «Так што, государь по царству, по королевству, первая голова по закону». Мужик отрезал ножиком, обдержал вилкой резвую голову и подает государю императору. Государь получает. А государыни вырезал резвое горло. Дал мальцикам сыновам по резвыя ноги. Они и полуцяют. Царские доцери дарил по резвому крылу. Они и полуцяют. Остается мякоть и один хлуп. Мужик вилкой тыкнул да сиби. Государь расхохонулся: «Всех наделил и себя не обделил». И потом государь велел снаровить полцясика и сходил в свой банок, и взял денег колько надыть, и подает мужику, и благодарить его: «Поезжай домой и делай што надыть». Мужик съехал домой.
