Текст книги "Северные сказки. Книга 2"

Автор книги: Николай Ончуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

(Слышал в море, рассказывал помор из Сумы.)

245

Вор Афоныга

В некотором царстве, в некотором государстве, именно в том, в котором мы живём, на гладком месте, как на бороне, стояло небольшое село. В селе жил старик со старухой, у них был одинакий сын, имя которого было Афоныга. Когда сын стал рости, подыматься, старик и говорит: «Што, старуха, будет у нас Афоныга большой, будет только годной водку пить да табак курить, – отдаём его на какое-нибудь ремесло учиться». И повёл сына. Навстречу идёт старик. «Куда сына повёл?» – «А повёл поучить божьего слова или чего-нибудь такого». – «Отдай мне, я его выучу, славного парня сделаю». Старик и отдал сына. Афоныга спрашивает: «А ты, дедушко, чему меня учить будешь?» – «Наперво буду учить воровать, можешь, нет эгзамен сдать». Стал учиться, на это грамота далась, через три года эгзамен сдал и к отцу на побывку поехал. «Поеду, попроведаю». Приехал домой, идёт по деревне и встречается со своим купцом. «Здраствуй, Афоныга». – «Здравствуй, барин». – «Ишь как тебя образовали, что немца сделали, куда с добром, а раньше был – пуста голова совсем. А чего тебя учили?» – «Меня учили воровать». Купец ужахнулса: «Как воровать?» – «Так, я эгзамен сдал». – «Что же ты можешь украсть?» – «Что близко лежит, то и украду». – «У меня конь за двенадцети замками, можь-ле украсть?» – «Сегодня ночью будет украден». Побились об залог о ста рублях. Барин воротился домой и наказывает своим казакам: «Вот, казаки, сегодня Афоныга придёт воровать коня, поберегите, близко не подпущайте к конюшны». Афоныга взял бочку водки купил, повёз, бочку против купца в грязи и завезил; лошадь повалилась, он и закричал, стал просить помочь. Козаки выскочили, все двенадцать человек, бочку не могли вытащить, он вино распечатал, пьяными всех напоил; выпили до улогу и повалились; он из карманов ключи вынял, розомнул коня, достал и угонил. Наутро купец стават, козаки спят в грязи рылом, и лошади нету.

[Афоныга после этого крадет у барина постель, деньги и барыню, так же, как это описано у Афанасьева и в этой же книге в записях Шахматова, Пришвина и моих. Потом грозит украсть барыню и выжить самого барина из дому. Барин откупается от вора за 1000 рублей. «Только ты меня не беспокой».]

246

Повар и графиня

В некотором царстве, в некотором государстве стоял дворец, в этом дворце жила прынцесса; была у ней кухарка да повар. Повару кухарка пондравилась, он к ей подскакивал, она его не приглашала. Раз она пожаловалась своей барыне, что «Меня Иван хочет обнасильничать». А бароня и говорит: «Ты раздразни его, скажи, штобы купил свинины, со свинины у меня заиграт плоть, тогда тебе могу дать». Он свинины купил, нажарил, наелись. Надо было ложиться спать, а кухарка ушла с бароней мытца в баню. Повар подождал, повалился спать и ночевал ночь один. В утрях стал, хозяйка его и задразнила: «Фу, как у вас на кухне свининой пахнёт». Повар хозяйки ничего не сказал, а на другой день смекнул, что они в баню ходят не одны, с нима есть провожатой. Он и напросилса в следующую субботу баньщиком быть, а хозяйка бани и согласилась за сто рублей. Повар в субботу пришел, вымаралса в саже и поступил в баню; пришла графиня и кухарка, хозяйка и говорит, что у меня другой банщик, чорный арап. Когда они розделись, он их обоих в..., они для того в баню и ходили, чтобы с баньщиком сношение иметь. Вымылись в бане, пришли домой, и повар пришел домой. В утрях графиня встала, пришла в кухню и опять смеется: «Фу, как здесь свининой пахнёт». Он ей отвечат: «Да, у нас свининой пахнёт, да ведь и в бане-то хорошо моют». Графиня убежала, и переговариваются с куфаркой: «Его надо отказать, штобы он не знал, куда мы ходим». А в том городе таких прав не было, штобы без вины человека отказать, нужно было вину натти. Вот графиня убила своего попугая, бросила в помойну яму, пришла на куфню и говорит: «Вот што, повар, у меня потерялса попугай, найди его, а не найдёшь – я тебя ращитаю». Хорошо, повар пошел искать. Вышол в сад и видит, что графиня гуляет по саду с афицером; повар ей заметил и стал приследовать. Графиня ходила, ходила с афицером и села на лавочку; стали розговаривать, а повар подкралса незаметно и заполз под лавку, и слушает розговоры. Потом графиня выстала, одну ногу положила на траву (поставила), другу на лавку, офицер наклонилса ей меж ног смотреть. Смотрел, смотрел и говорит: «Фу, барына, у вас сколько там войсков, народу, городов, деревён, сёл и просёлков». А повар и говорит: «Барин, а барин, посмотри, нет ли там моего попугая». Барына испугалась и убежала домой; повар пришел домой, они его рощитали.

(Слышал дома: «Бабья сказка», это уж не из книжок).

247

Жена колдунья

Жил-был холостой парень, он задумал жениться и взял замуж девушку волшебницу. Стал ей в первой раз садить обедать, она с им обедать не села; он подумал, што стыдится, молода дак. На другой день он опять позвал ей обедать. Она пришла и села, отвезала от креста уховёртку и начала хлебать рисову кашу по одной рисинки. Муж и подумал: «Верно стыдится много есть». На другой день опять стала есть уховёрткой по одной рисинки. Он и подумал: «Чем она наедаится?» На третью ночь он повалилса спать и стал преследовать свою жонку, чем она наедаится. Когда стало двенадцать чесов, жонка стала, оделась, потихоньку и пошла, а муж за ней. Шла, шла жонка, дошла до кладбища, дошла до одной могилы; там был похоронен мертвец; с другой стороны пришел другой человек, мужчина; розрыли они эту могилу, вынели мертвеца и стали ись. Когда мертвеца съели, гроб, саван и кости зарыли в могилу и розошлись. Муж пришел впереди и притворилса, будто спяшшой. Она пришла, повалилась к мужу и заспала. На третий день муж опять позвал жонку обедать, она отвезала от креста уховёртку и начала есть по одной рисинки. Муж не вытерпел и сказал: «Што не ешь? Или мертвечина тебе лучше кажет?» Жонка схватила со стола чашку с водой, плеснула ему на рыло и говорит: «Ну, когда ты узнал мою тайну, так будь собакой». Муж сделалса собакой, она взяла палку и погнала его вон. Он выбежал и побежал куда глаза гледят. Прибежала собака в город и зашла к мяснику в лавку. Мясник накормил собаку мясом и оставил ночевать, собака ночевала и в ночь к лавке нечего не зделала. На другой день в лавку пришел булочник за мясом и дал собаки кусок булки. Собака кусок булки съела и побежала за булочником в пекарню. В пекарне собака жила больше недели. Приходит в пекарню женщина покупать булок. За булки она заплатила несколько монет, одна монета оказалась не похожа совсем даже (старинна или фальшива); булочник этой монеты не стал брать. Когда они заспорили, булочник и говорит: «У меня собака и та узнат, что эта монета не похожа». Жонка говорит: «А ну-ко, выведи». Булочник росклал монеты на стол, собака эту монету из серёдки выпехнула. Жонка посмотрела на собаку и говорит: «Ну, если собака дак и оставайся здесь, а если человек, дак поди за мной». Собака убежала за жонкой. Эта жонка привела собаку домой и говорит дочери: «Привела я собаку, да не знаю, верно ли нет собака». Дочь посмотрела на собаку, взяла воды, сделала состав, плеснула в глаза собаки и сказала: «Если собака, останься псом, а если человек, дак превратись в человека». Собака сделалась человеком. Тогда его стала спрашивать, как и почему он оказалса собакой. Он рассказал. Она сказала: «Да, я знаю прекрасно твою жону, она со мной вместе училась у одной старухи колдовать, но она не стала повиноваться властей, и старуха ей сделала наказанье, чтобы она ходила на кладбище и ела мертвечину. Если ты хошь поучить свою жонку, я тебе сделаю состав, ты приди, плесни ей в лицо и узнаешь, што будет». Мужик взял состав, пришел домой, жоны дома не было. Он сел на крыльцо и стал ей дожидаться, скоро-ле придет. Она вернулась, он взял ей составом в рожу и плеснул. Жона превратилась в кобылу; он взял сел на ней верхом и начал ездить. Потом запрег в сани и поехал в лес, навалил воз дров и начал ей стегать. Так он каждой день ездил в лес две недели; потом ему ей и жалко стало. Он пошел к девки, выпросил у ней состав, штобы она сделалась жена, как была. Составом этим облил кобылу, и стала жонка, как и была, но забыла колдовство, и стали они жить с мужом хорошо и согласно.

(Слышал в Нёноксе от стариков.)

248

Забытый на Новой Земле

Один промышленник остался по случаю (нечаянно) на Новой Земле; судно ушло, стал он жить в балагане один и стал задумываться. Ему явилась девка, и стала она его часто посещать, и он с ней созналса и сделал ей брюхо. Так он жил до весны. Весной пришли суда, он переселилса на суда. Жил на судах всё лето, и девка к нему каждой день ходила, а народ ей никто, кроме его, не видали. Настала осень, надо было промышленникам уходить домой, а эта девка его не спускала; он им объяснилса. Промышленники стали придумывать, как его увезти домой. Выдумали: выкатали якоря, завезли на берег тросы и наладились до попутного ветра. Только как задул попутной ветер, они тросы отдали и пошли домой. Откуль не взелась эта девка на берегу, тогда промышленники ей все увидали, с младенцом на руках. Девка взяла этого младеня, розорвала этого младеня напополам, одну половину бросила на судно, но младенец перелетел мимо, а на планцырь попала только одна капля крови. Планцырь пошел в воду, и судно стало крениться на бок. Один старик тут догадалса, стесал с планцыря кровь, судно опрямилось, и благополучно промышленники ушли домой. Девка была нечиста сила.

(Слышал от стариков. Это было давно, когда еще на Новой Земле не жили самоеды.)

249

Нужда

Жило два брата, один жил бедно, другой богато, одного звали Степаном, а другого Иваном. У богатого Ивана родилса сын; он позвал на крестины своих знакомых и бедного брата Степана. После крестин Степан идёт домой пьяной и поёт: «Ходи изба, ходи печь, когда будем блины печь». Мало за ним подпевает тониньким голоском. Он спрашивает: «Кто там?» – «Нужда твоя». Он обернулса и увидал: стоит старушка маленькая росточком вся в лохмотьях. Он ей и окричал: «Чего тебе здря топтаться, иди ко мне в корман, я тебя домой унесу». Она в корман заскочила, он корман захватил рукой, перевезал ниткой, пришел домой, начал делать гробик. Увидала жена и спрашиват: «Степан, што делашь?» – «Молчи, жонка, нужду поймал, нужду схороним, заживём богато». Положил нужду в гроб, заколотил и похоронил на кладбище подле дядину могилу. Шел домой с кладбища, нашел сто рублей денег. Пришел домой, купил корову и лошадь, стал жить и поживать, и деньги наживать. Так у него пошли деньги копейка на копейку, и через два года он зачал жить богаче своего брата Ивана. Обзавидовал его брат Иван; пришел к Степану в гости и говорит: «Давно-ле ты жил бедно? Объесни, почему ты зажил лучше меня?» Брат объяснил по-свойски. Иван позавидовал, пошел и нужду выкапывать стал. «Поди, нужда, на старо место». Как он ей выпустил, она и говорит: «Не пойду я ко Степану, пойду ко Ивану». Скочила на плечи, он бежать в избу, она за печку заскочила. На другой день у Ивана дом згорел, деньги згорели. Дале боле: конь пал, корова пала. Дале боле: всё в провод и в провод. Собрал Иван последни деньжонки и пошел покупать себе лошадь. Купил коня, оказалась кобыла – сидит горюет.

Приходит брат Иван. «Брат, Степан, што же так бедно зажил?» – «Да што, брат, беда за бедой, купил коня, оказалса с п...». Пожалел Степан Ивана и пошел домой; Иван хлоп ему в ноги: «Прости меня грешного, я выкопал нужду, хотел на тебя напустить, а она ко мне пришла». – «Дак, значит, она у тебя везде забралась?» – «Да везде и в скота, и в дом, и деньги, за печку и за ту села; што поделать?» Иван вынял киску денег, высыпал и говорит: «Деньги мои, а кошелёк пустой твой будет, хоть пустой, да не с нуждой». Нужда выскочила из-за печки, заскочила в кошелёк и кричит: «Я и здесь есь! Я и здесь!» Степан взял и задёрнул у киски конца. «А тут есь, дак и попала». Завезал ей накрепко, привязал к киске камень, снесли в воду и потопили, и зажили обои хорошо.

250

Голодный поп

Жил-был поп, у его казака не было, пошел казака искать, нашел и спрашивает: «Идёшь ко мне в казаки, у меня жить хорошо, да сколько жалованья?» – «Жалованья сто рублей». – «Хорошо, поступайте». А поп был скупой, только и гледит казака не накормить да голодом в лес отправить. Раз казак и говорит: «Матушка, дай мне пообедать, да я на работу поеду». Матушка принесла обед. Пообедал, да наелся худо и говорит: «Матушка, принесла бы и попаужинать за попутьём». Матушка принесла и попаужинать. Попаужинал, всё голодный, и говорит: «Матушка, дайте зараз и поужинать». Матушка была этого рада, как они были скупы. Принесла ужины: вперёд мало исти будет. Казак поевши три выти, повалился спать и заспал. Спит час, другой и третий. Батюшко поглядел и думат: «Пойду розбужу, на роботу пошлю.

Казак, вставай!» – «Что надо?» – «Роботать поежжай». – «Как у вас, батюшко, живут, а у нас после ужина не роботают». Поп задумался: «Вот так казака нанял!» На другой день стали поежжать за сеном, пожня далёко была, им пришлось ехать через Солзу. Когда поежжали, поп спросил казака: «Надо-ле взять хлеба для запасу?» Казак взял хлеба воровски от попа и говорит: «Не надо, батьшко, не берите». Поп не взял хлеба. Приехали за сеном на Кудьму, попу захотелось есть, и говорит: «Давай, клади поскорее сено, мне ись охота, поедем скорее домой». А казак нарочно тихонько шевелится: за воз отойдёт, хлеба съест из кормана и опять тихонько кладёт. Кое-как наклали, вернулись обратно. Казак и думает: «Поморю я попа сегодни, не спушшу скоро в деревню». Взял и опружил обои возы у попа. Стали подымать, казак взял и вязки обрезал. Поп и говорит: «Казане, поедем в Солзу, покушам, тогда и сено повезём». – «Нет, батько, нужно сначала сено скласть, а тогда и ехать». Стали опять возы класть, попу очень ись хочется, а у казака хлеба много, отвернется, покушат и кладёт. Склали и поехали. Отъехали, казак опять один воз опружил; поп и законался: «Казане, поедем в Солзу, поедим». Приехали в деревню к знакомому мужику; роботник забежал в избу первый и говорит: «Девки, девки, поп ехал всю дорогу булки ел, сытой, много его не угощайте, раз скажите, а не седёт, больше и не садите». А попу сказал: «Батьшко, ты сразу за стол не садись и другой скажут – не садись, а после третьего ты и садись». В избу зашли, их стали садить ужинать, батьшко молчит; больше и не угощали. Казак сел и начал ужинать. Вышли из-за стола и спать стали валиться, а попу ись охота. Он и говорит: «Вот, казане, ты сразу не велел садиться, а они больше не попотчивали». Повалился поп с казаком спать на печь, а когда еще ехали, видели за церковью монах лежит мёртвой, у него сапоги хороши на ногах; поп был завидной, снять не мог сапогов, взял и отрубил ноги по колена и увёз с собой, а когда на печь легли, он и ноги положил растаять и сапоги снять. Поп и говорит: «Казане, я ведь с голоду помру». – «Батюшко, тут квашня с раствором, кушайте». Поп давай пригоршнями кушать. Покушавши досыта раствору, и говорит: «Ладно, казане, теперь где бы мне-ка руки обмыть?» Казак и говорит: «Вода в сельдянке стоит, вымой». А в сельдянке была смола. Поп пришел, да в сельдянку руки и спустил, руки запачкал. «Казане, ведь тут смола, я еще пуще выпачкался». – «Батьшко, ты не в ту, тут рядом кувшин с водой». Горло у кувшина тесно, поп обои руки запехал в кувшин, руки прильнули, он и снять не мог, и спрашиват, как бы снять кувшин с рук. В углу старик спал, лысина светила, казак и говорит: «Вон, в углу точило, ты поди ударь кувшин, он разобьётся». Поп пришел, хлоп старика по лысине и убил старика до смерти. «Вот беда, што мне теперь будет? Сибирь ведь, чисто». – «Ничего, не бойся, дай двести рублей, да бежи в Нёноксу, а я здесь отделаюсь». Батька двести рублей посулил казаку, а сам давай домой устилать. На фатеры в утрях стали, видят старик в крови, убитой, смутолоха сделалась, розбудили казака: «Батько где?» – «А я ведь не караульщик ему; видите ноги одны, вот телёнок батьшка съел». (За печкой был.) Они его и запросили: «Как бы дело замять?» – «Дайте триста рублей, дак замну дело». Получил триста рублей и поехал к батьшку на квартиру. Батько говорит: «Что мне будет за это?» – «Давай деньги, ничего не будет». Казак получил деньги и пошел прочь; старика схоронили, и дело обошлось.

(Слышал в лесе.)

251

Я, Никого, Караул

Жил-был поп только двое с попадьей, а скота было много, управляться некому. Пошел поп казаков нанимать, встречу мужик: «Куда пошел?» – «А куда глаза глядят». – «А ко мне нейдёшь?» – «Отчего, можно». – «А сколько жалованья в год?» – «Пятьдесят рублей». – «А как зовут тебя?» – «Меня зовут Я». Дал ему задатку десять рублей, роботник отправился домой, сам пошел дальше. Мужик оббежал кругом, опять и валит настречу. «Куда пошел?» – «А куда глаза глядят». – «А ко мне нейдёшь?» – «Отчего, можно». – «А сколько жалованья в год?» – «Пятьдесят рублей». Дал тридцать рублей задатку. «А как тебя зовут?» – «А Никого». – «Ну, иди, карауль дома моего». Опять мужик оббежал и идёт настречу. Поп думат: «Што это всё мне мужики-то рыжи попадают?» – «Здраствуй, батьшко». – «Куда пошел?» – «А куда глаза глядят». – «Ко мне нейдёшь?» – «Отчего, можно». – «А сколько жалованья?» – «Пятьдесят рублей». Дал задаток. «Как тебя зовут?» – «Караул». Казака отправил домой, сам пошел вперёд. Мужик шел с деньгами и ушел совсем. Мало, поп домой вернулся, подошел и кричит: «Ей! Я, Некого, Караул, стречайте». Матушка вышла, встречает: «Што ты, батьшко, ведь некого нету». – «Где же казаки мои?» – «Нет, не бывали». Поп розгорячилса, побежал настигать. Бежал, бежал, услыхал, мужик дрова в лесе рубит. Поп кричит: «Ей! Бог на помочь». – «Спасибо». – «Што делашь?» – «Дрова рублю». – «А кто тут?» – «А я». А поп обрадовался: «А, это ты и есть. А еще кто есть?» – «А никого!» – «Никого. Вас двое тут». Взял ребиновой баток и побежал за мужиком. Мужик бежит и кричит: «Караул, караул!» Поп настиг мужика и давай дубцом бить. «Вас и все трое тут». Мужики ехали, их розняли, а то бы поп мужика до смерти забил.

252

Бабье пятно

Дело было осенью, в конце Петрова дни, перед самой Паской; сидел жураф на болоти. В том мести жил поп, у его была попадья да дочка, только было и семьи. Попадья зналась с казаком, а попу этого не хотелось; он казака и рощитал. Пошел нанимать другого. Идёт, а навстречу мужик: «Здравствуй, батько». – «Здравствуй, дядюшка, куда идёшь?» – «А куда глаза глядят». – «А нейдёшь ли ко мне в казаки?» – «Отчего, можно». – «Сколько возьмёшь?» – «Сто рублей в год довольно будет». – «Ладно, хорошо, а ты бабьё петно знаешь?» – «Знаю». – «Ну так даром не надо, иди». Мужик думат: «Нагрею же я этого попа!» Обошел кругом и опять попу настречу. Розговорились, мужик просит полтораста рублей в год. «А бабьё петно знаешь?» – «Нет, не знаю». – «Ну, иди жо ко мне в казаки». Пошли с попом, пришли домой, поп поднял у попадьи подол и спрашиват: «Это што тако?» – «Не знаю, это, должно быть, уголовна палата». Поп отвечает: «Она, она и есть». Захватил у дочки подол, поднял и спрашиват: «А этта што?» Мужик отвечат: «Разве полицейско правленье? Больше быть нечему. Поп говорит: «Оно, оно и есть». Пришли к кобылы, поп поднял хвост и спрашиват: «А этта што?» – «А это духовна консыстория». – «Верно, верно, верно, оно и есть. Ну, теперь иди, роботай». Казак пороботал дня три-четыре и думат: «Довольно роботать, буду жить другомя». Надо было поежжать на роботу, а казаку не охота, он надел ..... шапку и бегат, ищет: «Батьшко, не видал ли шапки?» Поп говорит: «Да ведь у тебя......веснёт». Казак и говорит: «Ах, он сукин сын, он прогневался, надо его на сутки в полицейское правленьё посадить». Поп повёл его к дочки, казак сутки с дочкой прожил, а поп один пахал. Вот казак на работу дня два съездил и опять не поехал; опять надел ...... шапку и бегат, ищет. «Батьшко, не видал-ле шапки?» Поп говорит: «Да ведь у тебя......вёснёт». Казак и говорит: «Ну, на этот раз надо на целу неделю в уголовну палату посадить». Попу делать нечего, повёл мужика к попадьи. Поп роботат, а мужик целу неделю с попадьей спит. После этого мужик на пашню поехал, а попу тоже захотелось дочки попробовать. Одел шапку преспокойно на гладко дерево без сука, ......, бегат по комнате и говорит: «Казане, не видал ли шляпы?» – «А у тебя ...... веснёт». Поп говорит: «Ах, сукин сын, его надо в полицейско правленьё на сутки садить». Побежал было поп к дочки, а мужик остановил попа: «Стой, батьшко, погоди, так у нас не играют: у нас духовного званья судят в духовной концистории». Захватил попа и повёл к кобылы. Пробыл поп у кобылы сутки, попадья его и задразнила: «Отдал жену в люди, а сам отправилса к кобылы». Поп казаку и замолилса: «Казане, не знашь-ле што зделать, хоть бы матушка меня не дразнила?» – «Это можно; завтра воскресенье, будешь обедню служить; когда зазвонят достойно, ты бежи к летнему окошечку, увидишь, што я буду делать». Назавтра поп ушел к обедни, а казак лежит на полатях и просит: «Матушка, дай». Она дала ему шаньгу, он говорит: «Я не хочу». Дала пирог. «И этого не хочу». – «Дак чего?» – «А того, чего вчера давала». – «Ну, иди в подклеть, и я приду туда». Ушли в подклеть. «Матушка, как вчера батьшко с кобылой обращался, мы так попробуем». Одел попадьи на спину седёлко, узду, в клети была кропильница стара, он ей ж... затыкнул вместо хвоста. Попадья стоит в углу, а казак в другом, она и ржот, как лошадь, и он ржот, друг дружке настрету и бежат. Достойно зазвонили, а поп у окошечка и слушат; и поп соржал под окошком, а казак и закричал: «Батьшко, батьшко, посмотри што я устроил с твоей матушкой». – «Што такое?» – «Да посмотри: в седёлке и в узде, и кропильница.......». Матушка с тех пор полно смеяться.

(Слышал дома, в лесе.)

253

Попадья по-немецки заговорила

Жил-был поп с попадьей, и был у них казак. Попадья попа не любила, зналась с дьячком, а этого казака было ряжено триста рублей до тех пор, пока попадья по-немецки не заговорит. Поп и говорит: «Матушка, ты не учись по-немецки, этот казак у нас век проживёт один». Попадья говорит: «До старости жила не училась, теперь неужёле буду?» Поп знал, что попадья дьячка любит, и просил казака: «Казане, не можешь-ле дьячка розвести как-небудь?» – «Отчего, можно. Ты сегодня нарядись кучером, а попадью попом, и поежжайте, а я дома останусь». Дьячек здрит: «О, поп с кучером куда-то поехали, надо поспешить к матушке». Оделса и к попадьи побежал. Казак одел шшадьино платье, увезалса и ходит по комнатам. Дьячёк прибежал и заходит к попадьи в зало; с попадьей поздоровалса, сели розговаривать; дьячек стал к ей приступать. Казак пошел, на кровать повалилса. «Ну, иди давай». Дьячек пришел, на кровать свалилса, ... вытенул и лежит. Нова попадья взял ... в руки, наклонилса да и откусил. Дьячек побежал домой, из подштаников кровь валит. Попадья приехала с попом из гостей. На другой день поп с казаком пахать запоежжали; уехали, а дьячёк и думат: «Ну, ладно, схожу я к попадьи отомщу, што-нибудь сделаю». Попадья нечего не знат этого дела, примат его по-старому; а дьячек невесёлой. Попадья спрашиват: «Што ты такой невесёлой?» – «Так, ничего». – «Не хошь-ле поись сёмушки?» – «Нет, не хочу». – «Не хошь-ле осетрины?» – «Как бы с твоего языка, дак поел бы». – А у кухарки дьячковский ... был выжарен, казак подсунул. Попадья кричит кухарки: «Тащы сюды всё, сёмгу и осетрину». Кухарка принесла, на стол положила; попадья взяла ... на язык, грызла, грызла, розгрысть не могла и высунула на языки и говорит: «На, ешь». Дьячек схватил, да с языком и откусил. Поп воротился, попадья говорить не может – немая; поп говорит: «Што тако!» Роботник говорит: «Э, батюшко, рощот позволь, попадья по-немецки заговорила».

Макаров Илья Николаевич

Илья Николаевич – один из лучших моих сказочников вообще, а в поездку летом 1907 года, пожалуй, самый лучший в смысле техники рассказа. Репертуар его сказок не так велик и довольно однообразен, но рассказывает он мастерски, иногда довольно легко подбирая рифмы, а одну сказку он начал говорить мне прямо стихами. Живет Илья Николаевич очень небогато, в маленькой избушке в конце села; ему уже 54 года от роду, но он и до сих пор сильно любознателен и очень всем интересуется, от открытий техники до политики включительно. Илья Николаевич кончил курс сельской школы, причем очень хорошо учился и особенно был понятлив в арифметике; ему очень хотелось учиться дальше, и учитель советовал, но не захотела мать. Его родной брат оказался в лучших условиях: он окончил шкиперское училище, знает, по словам Ильи Николаевича, восемь языков и теперь живет в Нью-Йорке. Илья Николаевич большой вольнодумец: с большим сарказмом относится он не только к православному духовенству, но и к раскольничьим учителям, наставникам и начальникам, а также и к самим старообрядцам и их вере. Не верит ни в чертей, ни в леших, хотя и рассказывал мне про них. В море не хаживал, сказки слышал дома от стариков и на промыслах «в лесе».

254

Козел и баран

Козёл да боран ходили полёсовать. Шли, шли, а волки обед варят. Боран косился, да косился да волка одного и розбул. Те бросились, всё пролили, чашки-ложки приломали, давай в погоню. А козёл борану и говорит: «Боран, куда мы?» – «А на лесину». Вот они и полезли. Лезли, лезли, боран-от оборвалса, рогом за сук захватилса, сук-от сломилса, боран пал и убилса.

255

Загадки

Жил-был покойной мужичок, ходил он в кабачок и посещал бардачок. Женилса он на двадцать первом году и заехал жонке.......и сделал сына беду, и назвали его Иван Голой, двор полой, скота не было, и запирать некого. Ехал мимо этой деревни барин, у Ивана Голого выпросилса ночевать. Иван Голой: «Я бы рад пустить, да у меня жона родила». – «Дак ты возьми меня кумом». Иван согласилса. Барин одержал хресника и уехал. Через несколько лет проежжат мимо эту деревню и спрашиват у робят: «Нет ли этта Ивана Голого сына?» Выходит мальчик: «А я». – «А где твой отец?» – «А уехал сеять хлопот». – «А мать ваша где?» – «А делат одного из двух». Крёсной не стал больше нечего спрашивать. Приежжат в гости к ним, а мать сидит шьёт. «Экой хресник, меня обманил, сказал: „Делат одного из двух“». А она и отвечат: «Да, вот мой кафтанишко, да мужней балахонишко, сыну из их сертук шью». – «А где ваш муж?» – «А уехал репы сеять». – «А хресник сказал: уехал сеять хлопот». – «Да он сказал правду: когда репа выростёт, робята станут воровать, а он станет хлопотать, как бы не украли». Крёсному хресник понравилса, он и стал просить: «Дайте мне-ка его, я вам денег дам». Они отдали. Крёстной привёз хресника. Хресник стал большой, вдруг царь клич кличет: «Кто загадку загадат, а царска дочь не розгадат, за того царь дочь замуж отдас». Вот Ивана Голого сын пошел загадывать загадку; взял с собой два яича, приворотил на бойну – там корову бьют, а в брюхе у ней телёнок; на куфне его сварил и съел. Приходит к царевне. Царевна спрашиват: «Зачем пришел?» – «Пришел загадку загадывать, да вас замуж брать». – «Ну, говори». – «А вот: зарожоно, а на свет не спорожоно, я был смел, взял изжарил да и съел». Царевна этой загадки не могла розгадать.

Она показала ему груди и спрашиват: «Котора отцова, котора материна?» А он вынул из корманы два яйца и спрашиват: «Которо яйцо старой курицы, которо молодой?» Она тоже не знат. Она опять спрашиват: «А што это: я на войны не была, а ранена?» И сорочку призняла. А он и отвечат: «Да, у меня невелико ружье, да так в цель бьёт, што не разу мимо не пролетит». Взял да и стрелил. Тогда она взяла его за руку и повела к отцу: «Вот, батюшко, мой сужоной».

(Сказывал старой нёнокской старик в лесе, слышал от него маленьким парнишком.)

256

Иван Иванович

У богатова мужика была дочь, он её не за кого не выдавал, а недалёко жил сапожник Иван Иваныч, шил да песни пел, шил да песни пел. Сошил попу сапоги, а поп за работу дал ему всё копейками. Ну, ладно, вот Иван Иваныч посылат к богатому мужику просить четверика смерять деньги. Богатой мужик усумнилса: «Ужоли у его столько денег, што он пересчитать не можот? Недаром порато он весел». Послал послушать роботника. Иван Иваныч положил поповские деньги в четверик, потом на пол, так взад-вперёд и грохотит, только звон стоит, как деньги брякают. Копейку в щель запехал и четверик отнёс. На другой день опять пришел, просит: «Сегодни серебро перемерять». Гривеник запехал в щель и назад четверик отнёс. В Пасху пришел Иван Иваныч к богатому купцу в гости. Вот богатой мужик и говорит: «Иван Иваныч, вы бы женились». – «А што женичча: на бедной не хотча, а богатой не дают». Богатой и говорит: «Да, пожалуй, и я бы Машу отдал». И свадьбу сделали, придано хорошо дал. Иван Иваныч женилса, придано пропил, а Машенька эта жизнью довольна была, жила с им хорошо. Раз приходит Машинька к обедне, поп глядел, глядел да и обзарилса. «А што попросить, не дас-ле?» И дьякон засмотрелса, и дьячек тоже здумал, и всем захотелось. Обедня отошла, поп Машиньку настиг и говорит: «А нельзя ли, Машинька, придти с тобой позабавитьця?» – «А приди». После попа и дьякон настиг. Она и дьякону то же сказала. А после дьякона и дьячок. Мало, поп и бежит. Машинька за самовар посадила, сидят розговаривают: «Ах, хто-то идёт». – «А я куда?» – поди во двор, на полку сеть». Поп и сел. Пришел дьякон, Машинька и его к самовару посадила; сидят чай пьют. Мало и опять ворота брякнули. «Ах хто-то идёт». – «А не муж-ле?» – «А я куда?» – «А поди во двор, на полку сеть». Дьякон на полку заскочил – сидит поп. «Ты, поп, пошто здесь?» – «А так. А ты пошто?» – «А и я так». Пришел дьячёк, сели чай пить, и опять ворота брякнули, Иван Иваныч сам идёт. Она и дьячка на полку посадила. Иван Иваныч и ворит: «Эх, Машинька, ты сегодня одна сидишь; ты бы от скуки ради пригласила попадью, дьяконицу да дьячиху; вы бы вместях покалякали». Машинька побежала за матушкой, позвала в гости дьяконицу и дьячиху. Матушка приходит, а Иван Иваныч один сидит. Вот они разговаривают. «Я ведь, матушка, корову нову купил». И пошли смотреть, корова попадьи понравилась. «А што, Иван Иваныч, продай корову-то». – «Нет, матушка, продать нельзя, разве......можно». – «Да и в самом деле, однако, у меня попёнко-то старо; а ска-жу што деньги отдала». – «Дак што, куда пойдём». – «А куда пойдём, соломы на рундучёк постелем». Послали и повалились. Поп на полке сидит и говорит: «Я, робята, скочу». А те за волосы держат: «Нет, не скачи, нас выдашь». Попадья платье тут и замарала и домой ушла. Мало идёт дьяконича, а Машиньки всё нет. Опять пошли корову смотреть и так же согласились, как и с попадьей. И с дьячихой то же. Вот назавтре Иван Иваныч стаёт, надеват вязочку на рога и ведёт корову попадьи. Приводит, попадья стречат: «А, Иван Иваныч, заводи в хлев». – «Нет, заводить нельзя». – «А почему?» – «Надо с вас росписку взять, что у меня корова не продана, а ......». – «Што ты, убирайся ты и с коровой». – «Нет, я ведь не поп, вертеть душой не хочу». – «На ты, возьми, ради Христа, сто рублей, только веди корову домой». И к дьяконице привёл, и с ей сто рублей взял, и с дьячихи сто рублей; тем и кончилось.