Текст книги "Северные сказки. Книга 2"

Автор книги: Николай Ончуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

279

Иван-солдат

Был старик с тремя сыновьями, а у них были таки дреби да грези. Оны и задумали мост мостить, чтобы людям хорошо было ходить. Мостили три года. Как замостили, старик и посылат большого сына: «Поди, сядь под мост, хто первой пойдёт, што заговорит?» Старшой сын пошел и слушает. Идет старицёк и Бога молит: «Дай, Господи, хто этот мост мостил, цего просят, то и дай». Старшой сын вышол: «Мы мостили, три брата да и батюшко». – «Што тебе надо?» – «А мне много не надо, а штобы не за чем в люди не ходить, дома жить». – «Так и будет». Приходит к старику и росказыват. На другой день старик посылат другого сына; тот же старик идёт по мосту и Бога молит, сын опять и вышол и то же пожелал: «Не за чем в люди не ходить». Старик и ему говорит: «Так и будет». На третий день старик малого сына посылат, Ивана. Иван сидит под мостом, старицёк опять идёт и молит опять Бога. Иван выходит, старик спрашиват: «Тебе чего надо?» – «А я в солдаты хочу итти». – «Худо ведь в солдатах». – «Нет, я пойду». Старик овернул его ясным соколом. Летал, летал, летал, всё осмотрел, старик его опять отвернул. «Ну, ты теперь много видел, пойдёшь ли в солдаты?» – «Пойду». Старик овенул рысью. Иван рысью бегал, бегал, бегал, старик его отвернул и спрашиват: «Ну, идёшь ли в солдаты?» – «Иду». Старик его овернул оленем златорогим. Иван бегал, бегал, бегал, старик его отвернул: «Ну што, идёшь в солдаты?» Иван говорит: «Иду». Старик его овернул мурашом. Мурашом ползал, ползал, ползал с ветки на ветку, с прута на пруток, старик его опять отвернул. «Што, идёшь в солдаты?» – «Иду». – «Ну, на осень тебя отдают в солдаты». К отцу пришел Иван и говорит: «Я пойду в солдаты». Отец говорит: «Худо в солдатах; ты ницего другого не мог выпросить?» Осень пришла, его и отдали в солдаты. Прослужил год ли два, может быть, и три, сделалось завороха – война. Государь и запоходил на войну, занабирали народу, и этот солдатик попал с ним. Шли год и два, может быть, и три шли, доходят до места, где надо воевать. Государь схватилса, кавалерии нету, и зарозыскивал народа, хто можот в трои сутки домой сходить, к дочери за кавалерией во дворец, и назад притти. Все отказаются: «Нет, три года шли, где же в трои сутки сходить». А Иван и выискалса: «Я в трои сутки схожу». Царь ему и говорит: «Если в трои сутки сходишь, я за тебя дочь замуж отдаю и тебя после смерти на своё место поставлю». Иван наредилса и отправилса. Иван из виду вон ушел, да и овернулса рысью; бежал, бежал, бежал, овернулся златорогим оленем; бежит по Питенбурху, народ кричит: «Хватайте, хватайте». А другие говорят: «Это кака-ле весть от государя, прямо во дворец летит». Иван потом мурашом овернулся и попал во дворец, в верхи, где дочь царска живёт. Прополз, овернулса солдатиком, а она ужахнулась: «Как вы прошли и по какому случаю?» Солдат росказал. Царска дочь не верит: «Это всё враньё, шли три года, как ты мог в сутки попась?» Иван и говорит: «Я тебе покажу». Овернулса ясным соколом, она из него перышко вытенула, да и в платоцек завязала и спрашиват: «А ище как шел?» Иван овернулса рысью, царевна у его шерстоцьки клоцёк вырвала: «Ище покажи как?» Иван оленем овернулса, она у оленя рожка отломила. «А как во дворец заходил?» – спрашиват царевна. «А я тут мурашом полз». И овернулса мурашом, она из его боцецьку (ёичко) и вытенула и опять в узелок завезала. Тогда царска дочь кавалерию солдату отдала, он мурашом овернулса из дворца и пополз; выполз, овернулса злоторогим оленем, потом рысью; бежал, бежал и вздумал отдохнуть и повалилса у моря. А у моря два солдата на часах стояли: суда приходят, дак они смотрят. Иван спит, оны подошли, посмотрели – солдат спит. Оны Ивана в море бросили, а сами кавалерию царю и понесли, недалеко уж дак. Принесли эти солдаты к государю, и воевать стали. А Иван попал к морскому царю. Морской царь его всем дроцят, кормят, видят, што целовек не худой дак. А Ивана скука одолеват, он и запросилса: «Вынесите меня на белой свет, хоть поглядеть». Его и вынесли далёко от берегу, на остров. Иван, овернулса ясным соколом и здумал лететь. Морской царь его хватилса, а его на острове и нет. Вот море кверху подыматця, подыматця, его туда и утенуло. Иван живёт опять в морском государстве месяц, другой и запецялился о белом свете. Вынесли его опять подальше от берега посмотреть свет. Ясным соколом овернулса, летел, летел, маленько не долетел, морской царь схватилса, море подыматця, да его опять и утенуло. Жил месяц, другой, на третей опять запецялилса и думат: «Теперь уж концяицця война, мне-то бы там надо быть». Опять не пьёт, не ее и печалитця порато. Морской царь спрашиват: «Што, Иван, опять стоснулса о белом свете?» – «Стоснулса». – «Ладно, теперь я тебя на три часа выпушшу, а боле тебе и не бывать. Пойте, робята, вынесите его на три часа». Робята его вынесли на остров ближе к берегу (робята были тоже русски, набросаны в морё-то). Они его вынесли. Иван опять и полетел, да и перелетел. Пошел, до деревень дошел и спрашиват: «Прошел ли государь с войны?» – «Прошел, месяця два как уж». Иван приходит в Питенбурх, остановилса у старухи и спрашиват: «Што это у вас в Питенбурхе всё песни поют да играют?» – «А царь дочь в замуж отдаёт за одного солдата, а другого солдата ставит на высокое место; а доцери замуж неохота; через три дня и венец будет. Завтра будут выкликать музыкантов; муж у меня был музыкант, ты оденешь его платье и пойдёшь смотреть». Старуха Ивана обредила в музыкантско платье, он и пошел смотреть. Иван к музыкантам пришел, оны играют, а он всех до одного лучше играт. А эта царевна ходит (царь дал ей на волю, кого оприметит, тот и твой), она стала цярки подавать, Ивана оприметила и говорит: «Вот мой сужоной, которой у меня был». А царь спросил: «Почему ты узнавашь?»

Стали солдат, у двух-то, спрашивать, как оны заходили во дворец, а оны и завертелись. А оны: «Мы нанимали, да мы ехали на машины»... и завертелись. Стали спрашивать Ивана, он и запоказывал. Перво дело овернулса ясным соколом, а царевна вынула из узелка перышко, приложила и говорит: «Вот тут и было». Потом Иван овернулса рысью, царевна приложила клоцёк шерсти: «Вот тут и было». И оленем овернулса, и мурашом. Царевна все приложит, всё так и будет, приходится. А эти два солдата стоят, поцернели; их захватили, пристреляли, а с Иваном повенцяли.

280

Жадные сыновья

Было три сына, у их была мать; оны поделились, а матки некому и не надо. Жили в одной избе, сели обедать, а некоторой матери за стол не садит, мать лежит на пецьке. В ту пору пришел в избу старицёк хлеба просить. Старуха молится: «Господи, хоть бы мне смерть послал». Старицёк и говорит: «Што жо сами кушайте, а мать не кушат?» – «А нам её некому не надо». – «Дак она не лишна-ле? Продайте». Сыновья все и бросились: «Купи, дядюшка, купи». – «Выведите ее за забор, там и деньги получите». Оны и повели, двое под руки, третей сзади. Вывели, хотели отпустицця, а старуха к ним приросла. Всех их забрали в богадельну, сами едят и матку кормят.

Мошнаков Петр Михайлович

61 года старик, хозяин отводной квартиры в посаде Уна. Грамотный хорошо, начитанный в Писании и религиозный человек; служит церковным старостой. Любопытно, что, прежде чем рассказать мне сказку про Князя Барсукова, долго колебался, боясь что «как бы из этого чего не вышло; как бы не притянули, еще попадешься, пожалуй». Дело в том, что Петр Михайлович твердо убежден, что это сказка про «царские роды», что Барсуков – действительно существовавшая историческая личность и что корону он доставал из Вавилон-города для первого нашего царя из дома Романовых.

281

Расточительный сын

Бывало-живало, один купец имел единственного сына Ивана, и сын его был набожной, любил нищих, бедных и раздаивал нещадно отца живот. Отец его не залюбил за эфто, отдал его родному брату увезти его за моря. Но он у дяди выпросил дозволенья взять с собой три мешка пеплу (золы). Выходит в царстве, куда оны уехали, на берег и встречается ему человек. «Какой у тебя есь товар?» – «Есть у меня, стыдно сказать, пепел». – «А тот товар мне и нужен». Приказал ему с карабля свезти пепел и увёз; и привозит ему три мешка золота. Иван отвёз золото к дяди на судно. В том царстве у царя была единственная дочь. Вселилса в ей нечистой дух и она жила в церкви и на всякую ночь давила караульщика. Об эфтом деле узнал дядя Ивана и захотелось ему отдать Ивана на караул в церковь, а золото взять себе. Отдаёт дядя Ивана в караульщики. Иван пошел, встречается ему человек, которой купил пепел, и говорит: «Царевна будет сперва говорить с тобой ласкаво, ты ей скажи: „Отойди от меня, дух нечистой, я есь крешшоной человек“». Она уж в эту ночь не могла с ним нечего сделать. Поутру приходят к церкви – сторож живой. Сменилса со своей стражи, пошел к дяди. Что было ряжено дяди, а Ивану государь дал мешок серебра. Дядю еще больше взяло горе, зазор. Государь запросил Ивана на вторую ночь сторожом, он и согласилса. Иван пошел в церковь на караул, встречу ему опять попадает тот же старичек и говорит: «Так же делай чтобы она тебя не прельстила, смотри, не гляди ей в лицо; а как скоро зайдёшь в церковь, то сам себя обчерти кругом железным крюком». Бесная приходит в церковь к Ивану и просит, чтобы он на ей поглядел. Иван не согласилса, и второй раз ушла без пользы. Утром приходят – караульщик опять живой. Иван сходит со стражи, царь ему опять мешок серебра. Дядю зазор еще более берёт. На третью ночь просит государь дядю Ивана в караульщики. Иван не соглашается: «Довольно уж походил». Дядя сказал: «Добром не пойдёшь, лихом отдам», – рад его угубить. Пошел, попадается опять эфтот старичок. «Ну, Иван, сегодня счаслива твоя ночь будет: приди и очертись опять так же, бесная придёт, по одной половичине, весь пол переберёт, до чёрт, потом седёт, заплачет; ты выйди, возьми ей за руку и говори: „Обратись, окаянная! Три раза скажи ей“. Он так и сделал, взял ей к себе, в чорты завёл. Утром приходят и видят двоима, все сохранны. Доложили царю, царь обрадовалса, принял Ивана с дочерью домой. Как пошел Иван с царской дочерью к царю, попал ему опять этот старичек и говорит: „Принимай законной брак с царевной, но только до моего приходу никакой глупости не делай (союзу плотского)“. Государь сделал свадьбу хорошую и пригласил на свадьбу дядю, и дал Ивану в придано три корабля, один с шелком, другой с разныма красныма товарами, третий с часами (тогда на Руссии часов не было), и государь положил своих матросов. Иван взял у дяди на свои корабли три мешка золота, два мешка серебра и отправилса в море. Идут они морем, вдруг на судне явилса старичек. Иван его встречат весьма радостно: „Что тебе надо за твои труды?“ – сказал Иван старичку. Старичёк сказал: „Что ты дашь, то и возьму“. Иван и говорит: „Отдаю тебе половину всего именья“. А старичёк и говорит: „Если половину именья, то давай и половину жоны“. Иван не пожалел, отдал. Старичёк взял меч и розрубил Иванову жону пополам и начал топтать ту и другую половину. Из ей повалились змеи, верётна, всяки гады. Потом старик сличил обе половины царевны в одно место, оживил и отдал Ивану. „Теперь живи с хозяйкой вместе с Богом“. Иван спрашивает старичка: „Чем я тебя буду благодарить?“ Старичёк отвечает: „Как придёшь домой, поставь церковь Николаю Чудотворцу. Это тебе всё за милостыню, за то, што росточал живот; я есь Николай Чудотворец“. У дяди было десять кораблей, он по пути здумал на мори, на дороги убить Ивана, его корабли себе присовокупить. Съехал на шлюпках со своих кораблей и поехал к племяннику, вдруг три корабля осело у его ко дну. Дядя вернул обратно на свои корабли. Подходят к своей местности, второй раз поехал к племяннику, но Божьим изволом опять три корабля обсели. И опять вернулса на свои корабли. Розогорчённый дядя третий раз сделал на племянника напор; как скоро съехал, опять три корабля утонуло. Осталса один кораб, на котором сам ходил, более не смел ехать. Втречает Ивана отец и так возрадовался, а дядя роскаялса в своём злоумышлении.

(Слышал от своего отца.)

282

Князь Борсуков

Бывало-живало двенадцать князей, оны задумали из среды себя выбрать царя, а втогда в городе Вовилоне была корона. Ну надь сходить за ней туда; кому жеребей выпадет, того царём поставить. Пал жребий князю Борсукову, он и ушел в город Вавилон на трёх кораблях. Пришли они под город Вавилон, Борсуков выехал в город и приказал стоять трои суток: «Если после трёх суток не вернусь, то и не дожидайте меня живого». За время трёх суток наползли на корабли змеи, и на кораблях могли отбораниваться от их только дымом. Раньше у вавилонского царя было полюблено писать на чашках, на ложках, на всякой вешшы змей; кругом всей стены был написан тоже змей. Привезли меха, его стали надувать, он ожил, ожили и все гады, написанные на всём. Эти змеи всех людей в городе и источили, осталась одна царевна: туловище человечье, а хвост змеиной; она царствовала на престоле, где была корона. Весь этот гад в полдён засыпал на час времени. Князь Борсуков прошел в полдён все двенадцать стен и заходит к царице. Она ему и говорит: «Иван Борсуков, ты, я знаю, пришел за короной, тебе её отцель не унести». А у его была подделана фальшивая восковая рука, он и говорит: «Я выйду до ветра, а рука будет в притворе, вы будите видеть». Она как проснёт, так и кричит: «Борсуков, иди сюда». Он в течение трёх суток высматривал, когда она спит и как можно унести корону. Выбрал время, взял и унёс, а руку восковую оставил в притворе. И все двенадцеть стен с короной оббежал. Бежал, бежал, добежал до избушки, живёт кривой старичёк и говорит: «Борсуков, ты несёшь корону?» – «Несу». – «Вылечи у меня глаз, тогда я тебя спушшу». – «Вылечу, розогрей олова». Старик розогрел олова, Борсуков говорит: «Ложись, отворяй глаза». В здоровой глаз и налил олова. Схватил свою кошалку с короной и побежал прочь. Бежит, на пути в дерево воткнут нож и розцвёл всякими цветами. Борсуков попробовал мезёнком, хотел взять, мезёнок и прильнул к ножу. Борсуков взял нож, мезёнок и отрезал, а слепой старик бежит сзади, а нож кричит: «Держу, да худо». Борсуков убежал, на второй насьлег прибежал к девице. Девица говорит: «Борсуков, несешь корону, от меня не уйдёшь». Он говорит: «Ну, я и жить буду с тобой».

Сколько он жил времени, дочку прижил, родила дочку, а Борсуков все думает: «Как на Русию бы попасть?» Он и выспрашивал девицы, а она сказала, что есь такие дерева, что сделать плот, он тебя вывезет на Руссию сам. Борсуков выбрал время, когда хозяйка надолго ушла, он схватил корону и побежал на этот плот. Забежал на плот, отсек вязку, плот и пошел. Вдруг выбегает девица с робёнком, кричит: «Воротись, Борсуков». Три раза сказала ему, он не воротилса, она взяла робёнка, пополам розорвала и одну половину ему на плот бросила. На плот попало немного крови, туловище не попало, плот пошел ко дну; Борсуков стеснул топором эфти капли крови, плот и выстал. И эфтот плот о какие горы шел, на него валилось каменьё, а он каменье сваливал; как в Россию вышол, так на плоте очутилось драгоценное каменьё. Так Борсуков и вынёс корону, и сделали его царём.

Резин Евграф Ефимович

26-летний крестьянин, живет в Нижимозере; постоянно ходит «по бурлакам» и знает много сказок и песен, но мне удосужился сказать только одну, да рассказал комедию-игру «Барин». В «Барине» и в «Шайке разбойников» постоянно принимает самое деятельное участие.

283

Пётр и Петруша

Было два брата, одного звали Петром, другого Петрушой. Пётр был богатой, а Петруша бедной. У Петра было три коня, а у Петруши одна кобыла. Петруша неделю кормил коней Петровых, а Пётр ездил, а Пётр кормил коней в воскресенье, а Петруша в этот день ездил. Раз Пётр пошел к обедне, а Петруша пашот и кричит на коней: «Эх вы, кони мои, конёчки». А Петру это не понравилось: «Зачем, Петруша, осваиваешь коней, ведь у тебя одна кобыла?» Петруша говорит: «Ну, брат, прости, больше не буду». На второе воскресенье Петр опять пошел к обедне, а Петруша опять и сказал: «Эх вы, кони мои, мои конёчки», – забыл, што брат наказывал. Пётр разгорячился, воротилса домой, взял топор и отсек у Петрушиной кобылы голову: «Вот те, некогда не осваивай чужих коней». Петруши делать нечего, снял кожу с кобылы, засушил и понёс продавать в рынок. До рынка было не близко, ему пришлось ночевать в одной деревне. Зашел в одну избу и спрашивает: «Хозяйка, нельзя ли ночевать?» – «Хозяина нет дома, я не смею пустить». – «А где же ваш хозяин?» – «Уехал в лес за дровами». Петруша вышол на улицу, залез на стог сена под окном и смотрит в окно, и видит, что хозяйка сидит с полюбовником: нанесли водки штоф, кашу, яишницу. Петруша слышит, што едет хозяин. Хозяин приехал с дровами, Петруша слез со стога и подошел к хозяину: «А што, хозяин, можно у вас ночевать?» – «Можно, ночлегу с собой не носят». Петруша зашел в избу, бросил кожу под лавку, а сам повалилса на полати. Хозяин зашел в избу и спрашиват ужинать. Хозяйка принесла хлеба да картошки. Хозяин и говорит: «Слезай ужинать». Петруша слез с палатей, кожу бросил под стол и сел к столу. Картошку съели, Петруша на кожу и наступил, кожа соскрипела. Хозяин спрашиват: «Это што такое?» Петруша говорит: «Это у меня волшебник». – «А што он сказыват?» – «Есь в печке каша да яишница». Хозяин распорядилса над хозяйкой, та и принесла. Хозяину это показалось интересно. «Ну-ко еще спроси?» Петруша опять наступил, кожа соскрипела. «А это што?» – спрашиват хозяин. «А есь, – говорит, – в подполье штоф водки». Хозяин кричит на хозяйку: «Тащи». Хозяйка взглядыват на Петрушу немилым глазом, все-таки принесла. Петруша с хозяином водку выпили, Петруша говорит: «Ну, хозяин, теперь будем у тебя из дому нежить выживать». – «А какую нежить?» – «Да ты только слушай, я што заставлю делать». Хозяин говорит: «Хорошо». Петруша говорит: «Прикажи хозяйке затопить печку». Хозяйка печку затопила, Петруша сунул в печку железной крюк и дал в руки ремёнку; крюк нагорел, Петруша вытащил крюк из печки, сунул под печку, а там и скочило. «А, перескочил ... мать-то!» – говорит Петруша. Хозяин спрашиват: «Это хто?» А Петруша и тянет из-под печи попа на избу, а хозяин и давай его ремёнкой стегать, и так протащили за деревню. Хозяин спрашиват у Петруши: «Продай ты мне этого волшебника». – «Нет, нельзя продавать, я с ним-то и кормлюсь, а то замер бы с голоду». – «Продай, дам сто рублей». Петруша на деньги озарил-са: «Да уж будто человек хорошой, дак продам». Получил деньги сто рублей и воротилса домой. А Пётр пришел, спрашиват: «Дорого-ле продал кожу?» – «Эх, брат, кожа на рынке такая дорогая была, што мне сто рублей дали. Если бы с твоих коней содрать, триста рублей бы дали». – «Врёшь ведь?»

Петруша показал ему деньги. Пётр поверил, пришел домой, у коней головы отсек, кожу содрал и поехал продавать; человек богатой, дак лошадей нанел. Продал кожи по два рубля. «Ах он ... мать! Дак он обманывать меня! Приеду домой, дак убью». А у Петруши жила матка и в это время померла. Петр бежит к Петруши, а Петруша своей хозяйке и говорит: «Я стану за печку, ты сядь на лавку, да и реви, будто што я помер». Петр забегат в избу, у хозяйки и спрашиват: «Где он, вертёха?» – «Да где, видишь на лавке лежит, ростенулса». – «А ... мать, хоть у мёртвого отсеку голову». Да топором по покойнику и махнул. Голова у покойника отлетела, а Петруша из-за печки выскочил да и говорит: «А ты што, брат, сделал? Матку убил?» Петр испугалса. «Ну, брат, не сказывай, похорони, дам тебе сто рублей». Дал ему сто рублей. Петруша повалил старуху в сани и повёз. Привёз в город, забежал в трактир, лошадь остановил у трактира, время было холодно. «Ну-ко, половой, налей мне стакан водки». Половой налил, Петруша выпил. «Ну, брат, налей другой да стащи, у меня там старушонко в санях зазябла, обогрется». Половой налил стакан и потащил в одном лёгком пинжаки; холод его охватил, он прибежал к старухе да и говорит: «Пей, холодно стоять». Старуха стакан не берёт. Половой стаканом старуху в голову ткнул, голова и отпала, Петруша выходит и говорит: «Ты што сделал, матку убил?» Половой говорит: «Не сказывай некому, на двести рублей». Петруша деньги получил, матку похоронил и поехал домой. Пётр пришел, спрашиват: «Што похоронил?» – «... тебе похоронил, продал». – «Врёшь ведь?» – «Зачем я тебе буду врать». И показал деньги двести рублей. Петр говорит: «Пойду я свою жену убью, у меня молода, мне четыреста дадут». Пришел домой, убил жену и повёз в город. Едет по городу и кричит: «Не надь-ле мёртвого тела». А у его спрашивают: «Откуда у тебя мёртво тело?» – «Сам убил». Его захватили. Петруха повладал всем богатством евонным.

(Слышал на лесопильном заводе в Умбе, от ваганского мужика, т. е. с р. Ваги, Шенкурского уезда.)

Бородин Яков Степанович

52-летний крестьянин, живет в Нижимозере. Рассказал мне местную комедию-игру «Мавруха» и несколько сказок. Яков Степанович грамотный; в «Маврухе» участвовал сам, исполняя роль дьячка; знает также «Царя Максимильяна».

284

Марфа Царевна – отгадчица

Жил-был Иван крестьянской сын, услыхал он, что Марфа-царевна загоняет загадками: «Хто не отганёт, того голова с плеч». Иван крестьянской сын и поежжает. Отец ему из конюшны коня вывел, мать обседлала, сестра погонялку дала. Сел и поехал к Марфы-царевны. Марфа-царевна спрашивает: «Пошто приехал, загадывать ле отгадывать?» – «Загадывать». – «Ну, загадывай». Он и говорит: «Садилса на отца, ехал на матери, погонял сестрой». Марфа-царевна в своём загадывальники поглядела, не могла отгадать. «Приежжай, – говорит, – на другой день». Ну, он начевал дома, опять срежаетця к ей загадывать, а перед этим Иван крестьянской сын, кониным потом умылса, гривой утёрса и поежжает к ей. Она и спрашиват: «Што приехал, загадывать или отгадывать?» – «Загадывать». И говорит: «Садилса на коня, умывалса не росой, не водой, утёрса не шелком, не платом». Марфа царевна не могла отгадать. «Приежжай на третий раз». На третий раз поежжжает Иван крестьянской сын, берёт с собой ружьё. Летит стадо гусей, Иван крестьянской сын подстрелил гуся на лету, выкопал две ямки, одну повыше, другу пониже, этого гуся сварил, в верхней ямки сварил, а в нижной огоницка клал, а кушал – вылез на деревинку, на самой вершинки съел. К Марфы-царевны и приежжает опять загадывать третий раз. Она спрашиват: «Што, загадывать?» – «Загадывать». – «Ну, загадывай». Он и говорит: «Ехал на кони, летело стадо гусей, я гуся сострелил на лету и сварил не на земли, не на воды и скушал повыше лесу». Она поглядела в загадывальник, не могла отгадать и говорит: «Пойдём прогуливатьця, худых речей штобы не говорить». Ну, идут, а жеребец скочил на кобылу. Она у его и спрашиват: «Это што, Иван крестьянской сын, делают?» А он ей и отвечает: «А это про пьяных чеснок толкут». Шли, подошли – собаки слипилися. Марфа-царевна и спрашиват: «Это што, Иван крестьянской сын, делают?» – «А это хвора пьяного в лазарет тащит». Опеть подошли – баран на овцю скоцил, она и говорит: «Это што делают, Иван крестьянской сын?» – «А это шерстобой шерсть бьёт». И возвратилися домой к ей. И она приказала своим куфаркам-нянькам байну истопить: «Пойдём со мной в байну мыцця». В байну зашла, разделася, а он, Иван крестьянской сын, не заходит, не смет затти, она и говорит: «Што жо не заходишь? Раздевайся, заходи». Ну, он розделса, у его естество и стало. Она к ему пришла и захватила. «А это што у тебя, Иван крестьянской сын?» – спрашивает у него. А он отвечает: «Это у меня конь». – «А чего он кушат?» – «А в ваших царских садах травку воскушат». – «Ну-ко, покорми». Он поводил у ей кругом ... по шерсти и говорит: «Вот и поел теперь». «А где же он пьёт?» – спрашиват Марфа-царевна. «А в ваших царских колодцях пьёт». – «А ну-ко, попой». Он поить стал, ей и запехал. Она и говорит: «Ах, Иван крестьянской сын, ты што делашь, ...?» – «Ах, Марфа-царевна, сама худых речей просила не говорить, а сама-то и сказала». Она и говорит: «Молци, молци, законной брак примем». И в замужество за него пожелала.

(Слышал от пастуха из ваганов; он служил во флоте.)

285

Покойная кумушка

Была старуха богомольная, а у ней померла подружка кумушка. Старушка была к службы ходить охоча. Услышала звон ночью и заходит в церковь, а покойных полна церква. Старушка, ее знакомая кумушка, саван сняла с себя и говорит: «Нонь мы молилися, а не вы, выйди от нас, штобы не слышали други». Старушка и ушла. Покойник к ей ночью пришел и стал ей пугать. На другу ночь старушка стол скатертью покрыла и петушка под скатерть положила, штобы спел, когда покойник придёт. Пришла ночь, покойник и пришел пугать ей: «Я тебя съем, зачем к нам ходишь в непоказаны часы». Это кумушка и пришла. Скатёрка и говорит покойнице: «Меня трут и моют, и полощут, всё терплю, а ты одного слова не могла перетерпеть». Петух спел, покойница и отступилась старуху пугать.

286

Покойный муж

У тётки в Кянде помер муж, осталось шестеро детей, она по муже и затоснула, и ей стал муж ходить, ночью колотитця. Раз придёт и другой придёт, и третей придёт. Третей раз пришел к сеням и давай нещадно колотитьця, да вопитьця: «Отложай, – говорит, – сени, я иду робят смотреть». Тетка двери отворила в избы, сеней не отложила и говорит: «Когда бросил да покинул, тогда не жалел, а нонь нецего с тобой делать, не отложу». Сама испугалась, волосы на голове стали.

Рассказывать людям стала, што ходит ко мне, беспокоит; раз-казывать-то стала, дак и не стал ходить. А если бы она пустила – што бы с ей было? Блуд бы с ей сотворил и закрепил бы ей. Бог не допустил: до нишших добра была.

Герасимов Иван Кондратьевич

33-летний крестьянин, живет в селе Тамице. Весельчак, балагур, чуть ли не первый по селу песенник и сказочник, хотя живет очень бедно и обременен большим семейством. Главная слава его в Тамице и даже в округе та, что он хорошо знает «Царя Максемьяна» и еще лучше его представляет на святках, когда бывает хороший промысел. Кроме «Максемьяна», знает еще «Шайку» и никем нигде невиданную в тех местах комедию «Параша», которую он перенял на лесопильном заводе в Сороке и успел один раз разыграть в своей деревне.

287

Русский, татарин, арап и швед

Из одного полку выпустили из службы в отпуск русского и татарина. Татарин был побогате, купил лошадь и поехал, а русский тащилса пешком. Их застигла ночь, они вздумали ночевать у стога. Русской и говорит татарину: «Татарин, не привязывай коня». А сам думат, что конь уйдёт и обоим пешком идти не завидно. Татарин не послушал русского, лошадь привезал. Повалились спать, татарин уснул, а русский лошадь задавил. Поутру татарин будит русского: «Русской, у меня конь задавилса». – «Ну, говорил я тебе, татарска образина, штобы не привязывал, вот теперь и тащи шкуру, не кидать же её стать». Шкуру содрали, татарин взял, и пошли дальше. Прошли к селенью, а в селенье ночевать некто не пускает. Они увидали теплую баню и не заложена. Зашли в баню и на полке завалились спать, а кожу татарин бросил под полок. Татарин кряду и заснул, а русский не спит. И слышит, кто-то подходит к бане, отворяет дверь, и в баню заходит поп, заносит коробок и начал по бане ходить и говорит: «Ах, как сегодни долго нету». Солдат слушат и молчит.

Вдруг заходит в баню женщина. Поп спрашивает: «Что же ты, Марфа, сегодни долго?» – «Да так, запоздала». – «Давай, Марфа, угостимся». Угостилися, поп и говорит: «Вот што, Марфа, у нас с тобой всяко бывало, а по-собачьи не разу не бывало». – «А как, батько, по-собачьи?» – «А стань к лавки раком да и лай». Она стала и залаела по-собачьи тонким голосом: «Ау, ау, ау». И поп бежит, толсто лаёт: «Оу, оу, оу». Русской толкает татарина и кричит: «Татарин! Шкуру-то собаки съели». Татарин просыпается и кричит: «Вы тут, я вас, ... вашу мать!» Поп с Марфой испугались и давай Бог ноги убегать, всё оставили им. Русской с татарином сошли и давай угощаться, забрали всё с собой и отправились в дорогу. По дороге к ним пристали солдаты: швед и арап. Пришли в одно селенье, некто не пускает их ночевать. Один старичёк сказал, что у нас вдова на краю села пускает. Вдова им сени отворила и говорит: «Рада бы вас пустить, доброхоты, да у меня сегодня поп будет». Русской и говорит: «Давай, какой потоп! Потоп будет, дак тонуть всем вместях». Зашли и давай росполагаться спать. Русской и говорит: «Я повалюсь этта к окошечку, на лавку». Татарин говорит: «Да я от русского не прочь, под лавку». Арап говорит: «А черня этого не буду, повалюсь и на шесток». Швед был похитряе, нашел корыто и подвесил к потолку. «Будет потоп, я корыто обрежу, да и поеду». Ночью все спят, а русскому што-то не спится. Слышит, кто-то подходит к окну и приставляет лесницу. Он выглянул в окно и видит: поп. И колотится: «Марфа, а Марфа». Марфа говорит: «Нельзя, батьшко, каких-то четыре солдата пришло». – «Эка какое несчасье, вчерась розгонили да и сегодни нельзя. На, прими хоть гостинцы-то». Русской берёт. «Смотри-ко, Марфа, сегодни у меня кака больша кутька-то стала, пошшупай хоть». Русской в одну руку взял кутьку, в другу ножик и отрезал. Поп скочил с лесницы и побежал прочь. А русской давай угощаться поповским угощеньем. Выпил да и песенку запоуркивал. Татарин проснулса и говорит: «Русской, да ты кого ешь-то?» – «Да кого ешь, да вчерашны колбасы остались, доедаю, грызу». – «Дай-ко мне-то поись». Тот ему подаёт поповский .... Татарин начал есть и говорит: «Да, русской, колбаса-то сыра». Взглянул к печке, а арап там спит, только зубы белеют, да губы краснеют, а лица не видно. «Русской, да вон угли, я пойду, колбасу дожарю». Тот пришел и давай у арапа на губах поповский ... поворачивать. Опять и стал есть. «Русской, всё не изжарилса!» – «Не изжарил, а в чужом месте уголья-то розворочал, смотри как светет». – «А я и залью». И начал арапу стять в рот. Тот проснулса и закричал: «Потоп!» А швед проснулса и верёвку перерезал и упал с корытом на пол, голову розбил. Достали огня, осветили, кто с чем? Татарин видит: в руках кутька, арап плюётся, в роту солоно, а у шведа голова розбита. Русской давай над ним смеяться. «Нет, пойдём всяк своей дорогой, мы с тобою больше, русской, не пойдём».

Воронихина Прасковья Степановна

Старуха лет 60, живет в Тамице. С трудом согласилась мне рассказывать сказки, отзываясь полным незнанием, но начала и рассказала мне несколько сказок, песен и игру-комедию «Барин». Говорит Прасковья Степановна очень скоро, часто повторяясь, и у ней очень трудно было записывать, так как при просьбе повторить, она рассказывала уже по-иному.