Текст книги "Наркомэр"

Автор книги: Николай Аникин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Выгрузить этих надо, – сумрачно произнес Кожемякин и протянул рацию Гусарову. Тот вызвал шефа, наверняка оторвав от важного дела, и сообщил о случившемся: мент пристает на дороге.

– Ну так поезжай за ним! Я тоже туда подъеду! – проорал Конь Рыжий и отключился. Он экономил на всем. В том числе на переговорах.

Оба они вышли из машины. Михалыч открыл заднюю дверь. Гусарову вновь досталась черная работа.

– Ты должен понимать, что мне нужна машина, – говорил Михалыч. – Не могу же я с трупами в салоне ехать в город. Сегодня же здесь будет группа и здесь приберутся. Не беспокойся. Позвоню сразу же…

Гусаров затянулся сигаретой. Руки у него тряслись.

– Пока, Миша! – сказал Михалыч. – Я тебе обязательно позвоню. Твой телефон у меня здесь, – и показал пальцем в голову. – Не подведешь? Не позабудешь? Спрячься и сиди, пока климат не изменится…

Машина вышла на дорогу и пошла набирать скорость в сторону Ушайска, а Мишка Гусаров вприпрыжку засеменил к дому, к хозяйству. Подумаешь, каких-то двадцать километров всего. Зато живой, как никогда. Глядишь, подвезет кто-нибудь. Хотелось вымыться в бане. Конечно, он будет сидеть хоть до морковкина заговенья. Ему это не к спеху. Только бы покойников на него не повесили, а там видно будет. Гусар не верил в чудеса: отпустил за просто так и даже расписку не взял.

Глава 6

Мэрия стояла на ушах: мэр приехал на работу и неожиданно разболелся. У него закрутило живот. Народ гурьбой прибегал, интересуясь его состоянием. Не все подряд, а те, кому по рангу можно было просто так к нему зайти в кабинет. Интересовались состоянием, предлагая средства мгновенного выздоровления. Приступ диареи прошел, а служащие еще продолжали бегать.

«Вот так: не понос, так золотуха, – подумал мэр отрешенно. – Однако народ у нас участливый. Интересуется состоянием. Я потом еще как-нибудь захвораю», – решил он и вызвал к себе заведующую канцелярией.

– Я что хотел сказать, – начал мэр. – Надо срочно подготовить вчерашний проект.

– Какой?

– Тот самый, о котором вчера шел разговор у губернатора Сереброва. «Программа развития» называется.

– Как же ее готовить еще?! – возмутилась дама. – Она же подготовлена!

– Перепечатать, ошибки исправить. Может, и текст изменить.

– Некому! Все в отпусках!

– Так вы же у нас есть.

– Я не типография, – фыркнула заведующая и удивилась собственной смелости. Она пришла зарабатывать пенсию, а не прислуживать.

Мэр не мог с ней спорить. Дама была выдвиженкой банкира Раппа. Брал бы к себе и мучился там с ней. Знал, барыга, характер паскудный, никчемный, и спихнул с рук.

– Не типография?

Он взглянул на даму: брови выщипаны в ниточку. Когда-то это был последний писк – брить под мышками и щипать брови.

– Кто же будет работать с документами?

– Не знаю…

Она не знает. Не будь он в зависимости от денежного мешка – нашел бы ей работу по интеллекту, чтобы нос не задирала, старая соска. Из мэра веревки вить надумала.

Через пень-колоду, препирательства и разногласия проект спихнули в юридический отдел и там его через час изготовили вновь, убрав из документа грамматические ошибки, громогласные заявления и чиновничьи обороты.

К двум часам собрались депутаты городской думы. Мэр был готов во всех отношениях. Он им всучит куклу под названием «Программа развития». Они давно ее просили. Пусть обсуждают теперь. Кто исполнять ее станет потом?! Наверняка не Шура Хромовый, хоть он и глава исполнительной власти.

– Уважаемые депутаты! – начал свою речь мэр. – Сегодняшнее совместное совещание целиком и полностью посвящено проблемам, обозначенным в наказах избирателей. Как ни странно, мы о них сразу позабыли, как только заняли свои посты. А это вещь недопустимая. Не должны мы забывать о тех, кто выдвигал нас на эти выборные должности, не должны забывать о наказах…

Депутаты слушали раскрыв рты. Надо же так случиться, второй срок работает рядом с ними глава исполнительной власти, а они даже не знали, какой на самом деле это человек. Да он просто переполнен демократическими переменами. Вот что значит человек, не связанный с ушедшей в отставку бывшей партийной номенклатурой. Этот даст простор для деятельности депутатским умам. Слышите, как говорит: «Позабыли! Наказы надо помнить…» Вот и программу развития города Ушайска подготовил. Правда, им тоже пришлось немного попотеть, чтобы выбить эту программу. Теперь есть на что опираться. Под нее будут отпущены денежные средства из бюджета, и колесо закрутится. Дороги будут построены. Ямы на них заделаны, а драматический театр наберет наконец труппу. Будут бабки – будет и движение жизни.

– В программе, – продолжал мэр, – мы постарались максимально четко обозначить наши приоритеты. То самое, что называется первоочередной задачей. А первейшей задачей в наших климатических условиях является жилищно-коммунальное хозяйство. Нечего греха таить, что прошлую зиму наш город еле пережил. Следующую зиму мы постараемся встретить во всеоружии. Котельные будут подготовлены. Топливо завезено. А персонал набран и соответствующим образом обучен…

Мэр, похоже, не собирался заканчивать свою речь, продолжая говорить и говорить. Все просто великолепно. Под такую музыку можно даже дремать: все у нас прекрасно. Но депутату Шилову речь мэра пришлась не по вкусу. Вечно этот Шилов лезет, куда собака свой хрен не сует. Уцепился в вопрос финансирования. Упустили, видите ли, всего две проблемы – принятие бюджета и вопрос о дочерних предприятиях жилищно-коммунального хозяйства. Программу развития, по его словам, было необходимо принимать до принятия бюджета. Вот зануда! И этот зануда – юрист. Знает, куда бить, подлец. И по второму вопросу тоже ударил под самое некуда. Дочерние предприятия ЖКХ! Подумаешь, бывшие цеха переделали в самостоятельные предприятия для перекачки денег. Теперь этот господин напоминает, что в соответствии с федеральным законом этих «дочек» должны ликвидировать. Легко сказать, ликвидируй! Не так просто все это в натуре произвести. Но Шилову и этого мало. Под конец он насандалил мэру пилюлю огромных размеров.

– Напрасные хлопоты, господа депутаты, – заявил он, ехидно улыбаясь. – Если помните, недавно был принят еще один законодательный акт федерального значения. Почему-то на него никто не обратил внимания. «Об основах федеральной жилищной политики» называется. Он не является законом прямого действия, поэтому на его основе будут приняты постановления правительства. Известно, что они принимаются быстро. Но еще неизвестно, какое у них будет содержание. Однако уже известно, что треть предприятий будет подвергнута банкротству, часть из которых перейдет в ведомство энергетики. Они обещают обеспечивать население всем перечнем услуг, включая подачу питьевой воды и отвод канализационных вод. Но главное, что содержится в их доводах, – это ликвидация большого числа посредников, прямо не завязанных на производстве и услугах. Они лишь передаточные звенья в цепи – между производителем и потребителем. И в этом я вижу рациональное звено. Так имейте, господа, в виду, что не все так просто, как нам тут пытался представить господин мэр. Вы только вспомните, какое количество предприятий жилищно-коммунального хозяйства существует у нас. «Левый Берег», «Правый Берег», «Заречье»! И за каждым стоит директор со своими собственными интересами и амбициями, несмотря на то что это муниципальное предприятие, то есть наше с вами.

Депутаты молчали. Они вообще уважали депутата Шилова. Юрист знал свое дело и лепил правду в глаза и за глаза. Так что надо эту программу как следует со всех сторон «обсосать».

– Как хотите, – произнес мэр. – Ставлю на голосование. Постановления еще когда будут, а нам сегодня жить надо…

– Но это все равно нарушение! – выкрикнул с места Шилов. – Ваша программа не предусмотрена бюджетом… Нет статьи расходов по программе.

– Ничего, – махнул на него мэр. – Из других перекинем. Было бы ваше согласие…

Началось голосование. С перевесом в один голос победила точка зрения исполнительной власти. Будет теперь у города «Программа развития». Пусть себе развиваются. Общими усилиями оно легче разбираться в любых проблемах. И в случае чего ответственность вместе нести – тоже легче.

Как и в остальные дни, на совещании было «разное». В «разное» попало несколько вопросов. Несмотря на кажущуюся вторичность «разного», через него протаскивали более важные проблемы. На сегодня в разное попал вопрос о начальнике УВД Тюменцеве. Точнее, не о нем, а об общем состоянии борьбы с преступностью, раскрытии громких преступлений, оставшихся в разряде «глухарей». Больше всех, опять оказалось, надо депутату Шилову. Во всех грехах в неудавшейся борьбе он обвинил милицейское руководство и потребовал освобождения от должностей руководителей.

– А прокурора вы тоже предлагаете устранить? – спросил у него мэр.

– При чем здесь прокурор?!

– Он тоже в первых рядах стоит. Даже впереди милиции всей.

– Он не занят оперативной работой… Ему что дадут в готовом виде, над тем он и работает… – пробурчал депутат.

«Явный фаворит прокурора области, – подумал о нем мэр. – Ну да ничего. Найдем и к тебе ключики…»

– Это хорошо слушать, – произнес мэр. – Но не забывайте, в какое время мы живем и кому теперь подчиняется начальник УВД. Он даже губернатору теперь не подчиняется. Прошли те времена, когда первый секретарь мог лишь мигнуть, и нет человека – отослали в далекую командировку. Ротация кадров. Так что вопрос сразу отпадает. Могу вас заверить, естественно, что со своей стороны мы поставим этот вопрос перед вышестоящими чинами. Юридический отдел мэрии подготовит справку, и тогда можно будет о чем-то конкретно говорить. А так утверждать каждый может. Думаю, вопрос этот очевиден и не вызовет у вас каких-то сомнений.

– Но должны же мы каким-то образом тоже воздействовать! – опять крикнул Шилов.

– Никто не спорит, – согласился с ним мэр. – У нас имеется муниципальная милиция, в отношении которой мы имеем некоторые права. Она тоже занята раскрытием преступлений. В законе «О милиции» прямо об этом сказано.

– Но у них нет оперативных структур. Воздух пинают – вот и вся у них работа. Общественный порядок охраняют. А выйди среди ночи – караул! Нет ведь никого на дорогах!

– Вот этот вопрос и надо обсуждать. Ставьте себе задачу. Решайте. Подсчитывайте, во сколько это обойдется для нашего бюджета, чтобы набрать еще один батальон муниципальной милиции.

Мэр знал, что говорил. Муниципальная милиция в первую очередь подчинялась начальнику УВД. А тот замыкался на Шуру Хромового.

Совещание заняло почти всю вторую половину дня. Мэр был доволен. Довольны и депутаты. Они обозначили свое присутствие на городском Олимпе, как кобели в городском парке, пометив собственную территорию. И неважно, что вопросы не решены. Не так просто это делается. Часть из них будет решена в рабочем порядке. Часть – в законодательном. И что-то – благодаря депутатам. Главное – это то, что они присутствовали и работали. Где-то там, далеко внизу, томится в бездействии и ожидании «электорат». Так и должно быть. Не все имеют право управлять городом. Выбирать и быть избранными – совершенно разные вещи. И этот их мэр – тоже ничего себе мужик. Никакой он не бандит вовсе. Говорят, что сидел когда-то давно. Но кто от этого был застрахован в застойные времена?! На то это и был застой, болото, что в нем могла завестись подлая строка в биографии: «Ранее судим». А за что? По какой статье человека упекли, никого не интересовало. Может, он диссидент. Может, он тащил бремя ответственности за все общество. Нет у него теперь в графе судимости. Потому что судимость давно погашена. За истечением времени. В соответствии с этим человек не считается судимым. Чист, как слеза младенца. И вообще найдите такого человека и покажите на него пальцем: вот он, тот самый человек, который не совершал по молодости грешных поступков. Вот то-то и оно. Многие об этом помнят. Один по огородам лазил за зеленым горохом. Другой из рогатки камешками пулял и по нечаянности ушиб до смерти соседскую курицу. Третий увел от магазина велосипед и, затащив к себе на чердак, разобрал на запчасти. А еще один, страшно подумать, подглядывал за девчонками в школьном туалете… Характеризующие моменты?.. Кому они вообще нужны. У нас все-таки пока что не суд: «Прошу встать! Суд идет! Садитесь, пожалуйста…» – «Спасибо… Я постою…»

Этот – мужик что надо. Не то что некоторые – с гонором выше крыши и куриными мозгами.

– У нас еще один вопрос в повестке дня обозначен! – выкрикнула единственная женщина-депутат. Она же музейная дама. – Женский, между прочим, вопрос. В прошлый раз его так и замяли. Мы, женщины нашего региона, как одна просим обратить на нас внимание всей общественности, особенно мужчин…

Депутаты улыбнулись. Конечно, особенно мужчин…

– Так вот! Мы хотели бы иметь свой собственный клуб…

– И собираться туда на тайный шабаш, – ввернул кто-то, прикрыв рот рукой.

Даму бросило в жар. Какой еще шабаш?!

– Я всегда знала, что дискриминация в России по половому признаку – это навеки. Такой простой вопрос, и никто не хочет решить. Нам и надо-то всего лишь одно помещение, расположенное рядом с музеем. Бывшие мастерские. Еще при царе…

Никто их не помнил. Тем более при каком-то царе.

– Мы бы сами обустроились в них. И никого бы потом не беспокоили! Неужели это так сложно? Для женщин. Это же самое прекрасное, что есть в нашей жизни, – женщины.

– А дети?

– Дети – вторичное явление! – вскрикнула дама. – Без женщин не бывает детей! Женщина инструмент первичный, все остальное – вторично! Об этом говорили еще философы-классики.

Вот тебе и на! Оказывается, на самом деле никакого равноправия в природе не существовало. Потому что все остальное вторично. Кроме женщин, конечно. Никакой взаимозависимости!

– Извините, Маргарита Евлампиевна, вы опять перепутали… божий дар с яичницей, – сурово молвил председатель городской думы, строго глядя ей в глаза. – Извините, но тем самым вы обижаете нас, мужчин. У самой-то у вас есть дети? Так о чем же мы можем с вами спорить.

– Как хотите! – вспыхнула Маргарита Евлампиевна. – Но я от своего не отступлюсь. Наше будет это помещение. Дойду до Гаагского суда, но добьюсь!

– Гаагский суд, между прочим, не вправе распоряжаться муниципальной собственностью, – отрезал депутат Шилов.

– Ну, так в ООН…

– Те и подавно не вправе…

Мэра удивила настойчивость, с которой женщина настаивала на выделении помещения полулегальной организации, и решил изучить проблему. Каждый метр площади в центре города немало стоит. Далась ей эта хибара. О бизнесе собственном печется, потому что выборы не за горами и нет никакой уверенности, что выберут на следующий срок.

– Где помещение находится? – спросил он безразличным голосом.

– Рядом с музеем – я же сказала! Требует ремонта! Денег соответственно…

– Хорошо, я посмотрю на днях бумаги. Заносите…

Маргарита Евлампиевна готова была тут же расцеловать Александра Ильича, но воздержалась. Будет у нее еще для этого время.

А мэр тем временем уже пристально смотрел на часы, давая понять, что вопрос исчерпан и пора расходиться по домам. Не до завтрашнего же дня сидеть. У каждого, возможно, еще дела остались в офисах нерешенные. Но депутаты не расходились. А какого им делать в городской думе? Они птицы свободного полета. Хотим – сидим. Хотим – летаем.

Ну и летайте, а он пошел. И мэр поднялся и покинул зал заседаний. Его ждали другие дела. И люди тоже ожидали. Начальник УВД скромно сидел в приемной напротив стоячих часов и смотрел, как гигантский маятник ходит из стороны в сторону. Утекало время, отпущенное ему. Не всегда же будет он исполнять обязанности начальника управления. Настанет время, когда он уйдет на заслуженный отдых и будет считать бабки, закрывшись в подвале особняка.

Он строит его на окраине города. И никто об этом не знает. Не на зарплату, конечно, а на те самые, которые немалой начальничьей крови стоят. Ведь рискует же человек. По лезвию бритвы ходит каждый день. Кто бы знал, что творится в его душе. Год почти служит в должности начальника УВД, а генеральское звание до сих пор где-то засело в кабинетах министерства.

– A-а!.. Заходи, полковник, – протянул руку на ходу мэр.

Рабочее помещение у него отделано по последнему слову техники: звукоизоляция, термоизоляция, радиоизоляция. Никаких электромагнитных полей не вылетает за пределы кабинета, а также и не влетает. Так что бесполезно его прослушивать. Абсолютная темнота. Черная дыра на небесном своде. И на стекла бесполезно пушки прослушивания направлять, ибо стеклышки не простые, а специальные. Внутри у них элемент заложен, который и гасит колебание поверхностей. Кроме того, находится у Шуры Хромового в кабинете небольшой приборчик, который в постоянной работе. Чуть что, пищит: «Посмотри, Шура, вокруг себя. Кажется, клопы у тебя завелись…» Шура проверит и ничего не найдет. Ложная тревога. Прибор на телефонный звонок сработал. Имеется даже счетчик Гейгера, радиоактивное излучение чтобы измерять: все-таки о собственном здоровье идет речь. И так далее. И тому подобное. Еще бы Устав муниципального образования изменить, под себя его перекроить, чтобы можно было и на следующий срок остаться. И еще на следующий, чтобы сидеть здесь, не вылезая никуда. А никуда и не хочется. Ему здесь хорошо.

– Принес? Показывай… А почему ксерокопия?

– Зато один к одному, и никаких проблем. Дело в работе у человека находится. Зачем ему знать, что уголовное дело кому-то еще понадобилось.

Мэр понимающе кивнул. Как же, конечно, что же он сразу-то не просек. Вроде не маленький. Полковнику задницу тоже прикрыть надо.

– И что они здесь пишут?

– Пожар по неосторожности… Мужик паял, лудил у себя что-то. Ну и долудился. Бочка взорвалась.

– С порохом, что ли?! – осклабился мэр.

– Из-под бензина.

– А где ее нашли?

– Кажется, там же, на дворе…

Мэр задумался. Если бочка взорвалась и никуда не улетела, то это как-то слабо выглядит. У них однажды на зоне так рванула, что ни сварщика, ни бочки. За контрольно-следовой полосой нашли, в частном секторе. Это же реактивный снаряд. А тут нашли, говорит, на дворе. Значит, другая причина была у пожара. Без человеческих рук не обошлось. Тем более, как утверждает шоферюга, там гремели выстрелы. Выходит, если гремели выстрелы, значит, лилась чья-то кровь. Тем более косточки чьи-то нашлись… Все-таки правильно он решил, что самим надо разбираться.

– Скелет на месте? – спросил он, в упор глядя в милицейские глазки.

– В смысле?

– Я же просил, чтобы оставить…

– С этим труднее, – потупил очи начальник УВД. – Вещественные доказательства опечатаны и хранятся в оружейной комнате… Но неужели вам не хочется узнать, кому в действительности они принадлежали?

– Лично мне это не нужно.

– Хорошо. Сегодня же распоряжусь, чтобы очистили служебные помещения от посторонних предметов. Это все-таки «оружейка», а не…

– Вот именно. Распорядитесь. Как зовут вашего следователя? В каком он сидит кабинете? В триста двадцатом? Один? И сегодня не дежурит? Прекрасно… А вы сегодня не дежурите, полковник? Так, может, и… Вот и договорились…

И старые друзья, вор и детектив, быстро распрощались. А что время зря точить? У них чисто деловые отношения. Чисто они с детства товарищи…

К ночи в управлении осталась лишь дежурная смена, состоящая из дежурного помощника начальника, двух помощников и оперативно-следственной группы из пяти человек. В коридорах темнотища. Дверь кабинета начальника УВД неожиданно отворилась. И оттуда вышел сам руководитель. Задержался до полуночи, работая над документами. Тяжела начальничья ноша – ни сна, ни покоя.

Опустился на третий этаж и, озираясь по сторонам, словно чужой в собственном учреждении, подошел начальник к триста двадцатому кабинету. Тишина внутри. И страх. Не приходилось еще человеку в закрытые двери входить. Не привык. Кажется, все блохи, будь они у него, и те передохли бы от боязни.

В руках у полковника дубликат, заранее взятый из дежурной части из-под стеклянной дверцы. На ощупь он вставляет ключ в замочную скважину и, стараясь не шуметь, очень медленно поворачивает. Дверь вдруг сама собой открывается, и в глаза ударяет ослепительно яркий свет.

– Товарищи офицеры! – звучит чья-то команда.

Трое людей вытягиваются по стойке «смирно». Шутка ли, сам начальник управления среди ночи застал с выпивоном. А шефа чуть самого кондрашка не хватила. Глаза белыми мышками блестят из-под козырька фуражки. Лицо побагровело.

– Сидите?

– Так точно, товарищ полковник. Сидим вот…

Им бы пригласить начальника, да язык не поворачивается. Слишком ранг у того высок для них, сопливых и молодых.

– Ну сидите, сидите… Как служба? Медом не кажется?

Какой мед. Им бы до получки дотянуть. Но ничего, держатся. Не за страх, а за совесть, как говорится.

– Ну и хорошо, товарищи, продолжайте. Кстати, товарищ Синицын, как ваши успехи по уголовному делу, что вы приняли по пожару? Идет? Как экспертиза? Направили уже? А куда, если не секрет? – кисло улыбнулся полковник.

– В НИИ судебной экспертизы. Сразу туда. Нет здесь специалистов.

И полковник вышел, костеря в первую очередь самого себя. Чуть было сам не засыпался на воровстве костей.

– А что он лазит-то? – спросил оперативник у следователя.

– Не видишь, тяпнул, видать, коньяка в кабинете и пошел по этажам. Начальник все-таки ведь. Заметил, рожа красная? Точно, коньяк лопал один.

– Ну и пусть лазит, нам он теперь не страшен. Слышали, как сказал? Продолжайте. Благословил вроде как…

– Костями интересовался, надо же… Это какую память иметь надо, чтобы все дела помнить?! Тут всего-то тридцать дел лежит в сейфе, и не запомнишь, потому что текучка, а тут пожалуйста. Хорошо, «глухарей.» вовремя успел спихнуть. Пусть там и занимаются, если смогут. Лет через десять, может, всплывет что.

– Не скажи, – вставил третий человек, похожий на бомжа. – Недавно, например, передавали: определили погибшего, и все полностью совпало.

Они принялись разбирать другие жизненные случаи, похожие на этот. Люди отдыхали после трудового дня.

– Давай, Чекист, за тебя. Все-таки день рождения не так часто случается. Всего один раз в году. Ты приходи чаще. Прекрати отсиживаться. Взял моду…

Чекист улыбался. На вид ему было лет сто.

– Берем, ребята. Поехали. Закусывайте.

И ребята закусывали. Чекист тяжело жевал редкими зубами. Недавно потерял с пьяных глаз вставную челюсть и теперь довольствовался тем, что осталось.

– Расскажи ему, Степаныч, как вы шпионов допрашивали? – попросил опер.

Чекист кивнул, но рассказывать не спешил. Во рту оставался приличных размеров кусок колбасы. Не выбросишь ведь в помойку. Сидел и кивал. А опер, парнишка, во внуки годится, торопил. Хоть бы прожевать позволил деду.

– Было… Было дело… Сейчас расскажу, – кивал Чекист. – Дай закончу. – И поднял стакан с остатками вина.

– Дай я тебе, Степаныч, добавлю…

Степаныч подставил граненый стакан, и в нем приятно булькнуло. Надо рассказать ребятишкам, а то знать не будут. Хотя в чем, собственно, дело. Тут и рассказывать-то не о чем. Так себе, скотство одно, ушедшее в прошлое.

– Давай, Степаныч, он еще не знает.

Чекист кивнул: слушайте.

– Стояли мы армией в Белоруссии, и я тогда был оперативным уполномоченным контрразведки «Смерш». Слышали про такую? Ну так вот… Поймали мы однажды целую шайку. Начали колоть. Оказалось: разведывательно-диверсионная группа, заброшенная к нам через линию фронта. Молчат, хоть язык отрезай за ненадобностью. В том числе и баба среди них была. Та вообще в молчанку играла, будто она немая. Ну, совершенно не фурычит. Думали, так оно и есть, пока шеф наш не прибыл с линии фронта. Посадить, говорит, жопой на бетонный пол. Посмотрим, как она завтра запоет. Представляете? А осень была поздняя, мело…

– Бабу и на бетонный пол?

– Они к нам тоже шли не за пирогами.

– Ну, все-таки ведь женщина…

– Тогда такого понятия не было. Враг – он любое обличье мог принять. И женщин у врага тоже было много. И нашего брата хватало.

– И что же назавтра?

Чекист удивленно посмотрел на следователя.

– Упорствовала?

– Кто?

– Да баба та.

– A-а, баба. Через час орать стала. Голос у нее прорезался. Поднимите, кричит, меня с пола. И все рассказала, что знала.

– Она ведь себе все отморозила.

– Ну, допустим, не отморозила…

– Органы женские…

Чекист замолчал и отвел взгляд. С него какой спрос. Не он начальником был. Но попадись он этой бабе в других обстоятельствах, в качестве пленного, например, еще неизвестно, как бы она с ним поступила. Шкуру бы, может, сдирала с живого. Известно, идейные соотечественники хуже немцев.

– Давайте остатки допивать, – произнес следователь Синицын. – Пока обратно не приперся.

– Давайте…

Остатки разлили, выпили и стали собираться по домам. Лучше бы не рассказывал Чекист эту дурно пахнущую историю. Все настроение испортил. А тому хоть бы хны.

– Куда сегодня ночевать пойдешь, Степаныч?

– Мне бы у вас остаться сегодня…

Так и сделали. Вызвали дежурного по изолятору: «Определи парня на одну ночку. А то ему податься некуда…»

И по домам. Опер – в центр, следователь Синицын – в Кировский район. Один Чекист, состоящий в настоящее время на связи у оперативника, отправился на нары. Но он не переживал. Все лучше, чем бродяжить. Жаль, до пенсии не дотянул, раньше времени из внутренних органов выпал.