Текст книги "Наркомэр"

Автор книги: Николай Аникин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Глава 16

Рябоконь и Тюменцев любезно беседовали, запершись на полковничьей даче. Рябоконь исправлялся на глазах. Он превращался в душку. Куда-то исчезла его бравада. Он просто готов ботинки лизать господину Тюменцеву. Так бы всегда. Ведь полковник понимает, что Рябоконь тоже человек. Он строит собственное благосостояние, не считаясь с собственными силами, временем и здоровьем. Можно сказать, не ночует дома, стараясь получить отдачу от вложенных сил. Такова жизнь. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Остальные пьют водку, если есть на что купить. Либо «фанфурик» аптечный подпольного изготовления.

– Отец у меня был участник войны, – вздыхает Тюменцев. – Хороший был человек. Держал в ежовых рукавицах. Если бы не он, я бы даже институт не закончил.

Рябоконь слушает. Знает он, какой институт за плечами у полковника. Физкультурный. Тот его заканчивал в течение семи лет. Два раза академический брал, пока не подрос немножко в звании и совсем не надоел своими погонами альма-матер.

– У тебя тоже хороший был отец, – хвалит полковник. – Потому что у хороших людей не могут быть плохие отцы.

– Папонька?! – воскликнул вдруг Рябоконь. – Да он же отдал меня в солдаты!

– Ничего, что в солдаты. От этого лишь польза бывает одна. Зато теперь ты человек. И я человек. И все мы вместе человеки. С большой буквы. Кто у нас сейчас правит бал? Бал у нас теперь правит тот, у кого в кармане хрустит. Рубль или доллар. Лучше, конечно, доллар. Евро тоже пойдет. Что лучше, доллар или евро?

– Пока не разобрал. По-моему, и то и другое. Особенно когда в достаточном количестве. И запомни: денег много не бывает. Их может быть только достаточно или недостаточно. И они не могут быть грязными. Они запаха вообще не имеют. Вот так. Не верь никому. Плюнь тому в рожу, кто скажет. Я лично не верю… Наливай!..

Тюменцев уцепил медвежьей лапой широкую бутыль и налил в рюмки.

– За нас, полковник. И чтобы стать тебе генералом…

Тюменцев сплюнул.

– Постучи по дереву, – напомнил Рябоконь и постучал себя по лбу.

– Именно, – согласился с ним Тюменцев. – По дереву, – и приложился костяшками трижды в лоб. Он знал, где в действительности помещается древесная порода. Только дубовым лбом можно в этом мире протаранить себе дорогу. С мягким лбом здесь делать нечего. Мягкий лоб – себе же проблема. Будешь лечить его и в конце концов помрешь от фурункула или от сотрясения мозга. А вот дубовый лоб, на амортизаторах – это в самый раз!

– Хороший у тебя коньяк, – хвалил Рябоконь. – Сам себе течет и нисколько даже не задерживается. За нас, Сергеич.

Они выпили, громко чмокая. Это была третья по счету бутылка. И оба друга уже теряли ориентацию в понятиях и пространстве. Их словно совсем случайно сюда занесло. Рябоконь позвонил полковнику на работу. Вопрос простой. Требуется консультация относительно организации службы охраны. Мэр навязал договор, но он, Рябоконь, сомневается. Хотелось бы встретиться, поговорить, решить проблемы. И вот они уже два часа сидят на полковничьей даче. Полковника заметно развезло.

– Ты представляешь, – жаловался Рябоконь, – он мне охрану свою подсунул. Тарифы такие задрал за услуги, что я чуть под стол не улетел. Короче, пятьсот баксов платить этим орлам я обязан. Если в рубли перевести – пятнадцать тысяч получается. И столько же ему отстегивать. Я же с этой гвардией без штанов останусь. Представляешь…

Полковник представлял. Он был уверен, что Рябоконь всего лишь корчит из себя бедного. По его данным, Конь Рыжий давно живет не по средствам. Это многим известно. В том числе Тюменцеву. Совершенно точно. Тюменцев проверял. Сведения интимного характера. Покупки. Валютные счета в местном банке. И прочее. И тому подобное. Мэр гребет под себя. Так должен поступать авторитет. А этот гребет под себя, отстегивая мэру. И полковник Тюменцев все это знает. За это знание отстегивают ему. Но знают ли они, что по своей линии и по собственной инициативе полковник недавно был вынужден принимать превентивные меры. Один из сотрудников, следователь, стал знать слишком много. Точнее сказать, знания его ограничивались уровнем догадок. Но зато каких! Он даже выступил на совместном заседании двух ведущих служб и прямо об этом заявил. Пришлось принимать срочные меры. Теперь опасность миновала. Рябоконь не знает об этом. Он думает, что все идет само по себе. Как в природе. Лето сменяет весну. Осень заменяет собой лето. Ничего подобного. Начальник управления вынужден был действовать. И он принял меры. Угроза перестала быть угрозой. Однако от того полковнику ни жарко ни холодно. Что с того, что он устранил ее, отправив вполне здорового человека в царство мертвых? Он ничего с этого не имеет. Его по-прежнему держат за шавку, доставшуюся по наследству от губернатора Безгодова. С тем было проще. Тот платил валютой. Эти не хотят. Мэр расплачивается тысячными купюрами в российских рублях и считает их «зелеными», поскольку у них зеленый цвет. С такими заработками коттедж не достроишь. Надо уходить из-под влияния мэра. Пусть вор в законе ищет себе другого дурачка. Формально полковник ему не подчинен. И вообще у того, кажется, крыша поехала: то ему уголовное дело принеси, то ему организуй, чтобы экспертиза не состоялась. Для чего?! С какой целью?! Это же очевидный бред! Судя по размаху коммерческой деятельности, Рябоконь в последнее время обойдет их всех. Вот на кого надо ставить. Вот о ком надо постоянно печься. Но при этом следует сразу же оговорить условия сделки. Он не согласен впредь на положение шавки. Только процент от выручки. Если он расскажет сейчас Коню Рыжему о принятых мерах, тот не должен отказать. Ситуация подходящая, оба в расслабленном состоянии. В таком виде только и решать крупные дела. В другое время никто из них не решится заговорить о главном. И он решился.

– Знаешь, Борис, – зашептал полковник, бегая глазами по углам, словно там могли притаиться агенты мировых держав, – знаешь… Я собирался тебе сказать об одном щекотливом деле. Оно настолько для меня неприятно, что не знаю даже, с чего начать. Ты должен понимать, что мне, как руководителю официального органа, многое известно. И ты, должно быть, знаешь, что я вынужден идти на определенные шаги. Эти шаги довольно рискованны для меня. Недавно один наш сотрудник проболтался, назвав меня чуть ли не мафиози…

– Так, рассказывай…

– Кончилось тем, что пришлось принимать срочные меры. Может, ты слышал о случайной гибели одного следователя? Тот самый. Его убрали. Но главное, о чем он говорил, – это то, что у нас через аптеки идет реализация спиртосодержащей продукции…

– Но ты же знаешь, что это не так. Это же вполне легальный продукт…

– И я того же мнения. Кроме того, он завел речь о производстве наркотических препаратов, также поставляемых в аптеки под видом легальных. Теперь тебе все известно. Я чист перед тобой. И я принял меры. Но я не хочу больше служить Шуре Хромовому. Он мне уже надоел. Возьми меня к себе, Борис. От меня тебе будет одна только польза. Вдвоем мы развернемся. Из меня мог бы получиться прекрасный помощник, потому что я схватываю на лету…

Боря слушал. Полковник сказал, что вдвоем они развернутся. Эка его понесло. Ставит себя рядом с ним. Но он не отдает себе отчета, что Боря – один. Он как рулил, так и будет рулить на своем корабле. Полковника можно взять к себе в качестве хотя бы того же заместителя по безопасности. Негласно, конечно. Он ведь не покидает свой пост. Да он и не нужен будет потом никому без полковничьих погон и кабинета на улице Карла Маркса. Как раз для него будет должность. Припекло, по видимости, если исповедоваться решился. Денег хочет. Долларов. Строительство замучило. В строительстве так. Только начни. Одни гвозди стоят… А кроме них нужны еще доски, кирпич, брус, цемент, рабочая сила. Впрочем, рабочая сила у него, возможно, дармовая. Нагнал бродяг, бедняг, из теплотрасс поднятых, – они ему всю площадку от мусора, например, освободят… Только дубинкой резиновой указывай, куда сваливать. Известная контора.

– Ну так как, Петрович? Принимаешь мое предложение? Мы даже можем заключить соглашение. Или договор. Чтобы тебе не думалось, что подведу. Со мной тебе будет надежнее. У нас официальная сила. У Шуры тоже люди есть, но ты сам видишь, какие они. За ними тоже смотреть надо. Проверять… Для начала я согласился бы на тебя работать хотя бы за штуку «зеленых».

«Мелко плаваешь, кандидат», – подумал с пьяных глаз Рябоконь и оттопырил нижнюю губу. Он считал в уме до пяти.

Судя по движению губ, мозг усиленно размышлял над предложением полковника. Отказать, поднять шум или согласиться?

Полковник напряженно ждал и даже начал трезветь. Что же это такое он только что натворил?! Взял и сболтнул. Неприятное чувство вдруг скопилось в груди. Словно только что стянул принародно на базаре селедочный хвост и все видели. Зря разболтался. Развязал свой поганый язык. Рябоконь же потом его и будет за этот язык держать. Надо же так ослабеть, чтобы признаться в устранении человека. В убийстве фактически признался, дурак…

– А ведь мне как раз нужен был. Один, – выдал наконец Рябоконь. – Я же подбираю персонал. Мы же с тобой об этом вначале говорили. Орлы ко мне направлены от мэра, но их недостаточно. Возьму еще одного человека со стороны. Охранника. А также и компьютерщика. Оба служили, но прошлое у них туманное. Сидели, говорят, за махинации какие-то. Молодые. И тебя возьму. Но ты будешь подчиняться теперь только мне. Никаких больше мэров и прочих элементов. Я плачу, я и заказываю концерт. Пять штук «зелеными» устроит тебя? Но с сегодняшнего дня ты только мой, полковник, и ничей другой. Назад тебе ходу нет.

Вот она, хватка бизнесмена. Когда речь заходит о деле, наступает мгновенная трезвость. Рябоконь, кажется, и не пил вовсе.

– Тогда по рукам. И никаких контрактов! – Рябоконь щелкнул ногтем по горлышку бутылки. – Скрепим наш союз, соратник?

Тюменцев поспешно налил. «Пять штук зелеными!» От названной суммы он окончательно протрезвел.

– За нас, полковник… Завтра прошу к себе на работу. Хотя бы на полчаса, чтобы осмотреть объект и внести конкретные предложения. Без формы, конечно, – не надо без причины раздражать народ.

Тюменцев поспешно кивал.

Они выпили и принялись закусывать. Интересная получилась сегодня у них консультация. Выгодная обеим сторонам. Для Рябоконя в большей степени.

– Наливай еще, полковник. Теперь мы с тобой вместе, – говорил Рябоконь, стараясь выглядеть доступным. – Ты только представь! Один вечер – и аборигены будут счастливы, и нам на мороженое останется… Ты понимаешь?..

Полковник понимал.

Глава 17

Мартын и Бутылочкин поступили на работу. Мартын заделался настоящим программистом. Ходит по конторе и «заправляет мозги» компьютерам. У него имеется кабинетик на первом этаже, куда часто звонят пользователи. Обычно они кричат: «Опять у меня завис! Ничего не могу сделать! Приходи, Федя. Выручай…»

Федя берет с собой сумочку с дисками и дискетами и направляется по месту вызова. Контора довольно внушительных размеров, три этажа. Фактически здесь помещаются все службы предприятия, включая отдел кадров. Здесь работают бухгалтеры, экономисты. Сюда стекается вся информация из многочисленных торговых точек города, принадлежащих хозяину. И здесь же должен быть компьютер, который занят расчетами по отмыванию «грязных» денег. Не может такого быть, чтобы получаемые от нелегального бизнеса средства просто оседали в хранилище. Без придания им статуса легальных вряд ли Конь Рыжий сможет когда-либо использовать их. Даже за границей он их не сможет употребить. А раз так, значит, и компьютер должен быть, и программа обеспечения данного вида расчетов, и пользователь.

Но кто он, этот пользователь? Сам лично не станет Боря выполнять черную работу. Для этого профессионал, во-первых, требуется. Во-вторых, мозги у Рябоконя не для того предназначены, чтобы их таким образом использовать. Он стратег. Может быть, та девчонка девятнадцати лет? Которая глазками водит туда-сюда. Негр для нее как экзотическое существо. Задом, едва прикрытым, вертит перед носом.

– В чем дело, милая? Опять висим?.. Висим… Да как прочно! Что вы с ним делали? Вы его угробили, милая. Чем вы занимались? Сейчас выведем… Компьютер вообще-то не перекладина, чтобы на нем висеть. Или чашки с кофе ставить… Плеснули внутрь, вот он и поперхнулся…

– Ничего я не наливала. И чашек у меня нет…

– А это что? Доложу директору, что вы инструмент вместо подставки используете… Не волнуйтесь, я пошутил… Вот и вышли. Какой файл вас интересует?

– Дальше я сама…

И девушка, непорочное создание, быстро занимает пространство у монитора. Даже взглянуть не дает, чем занимается. Согласно правилам, мастер должен покинуть рабочее место и удалиться. Таково условие договора при поступлении на работу. И его нужно неуклонно выполнять. Даже дискету не удастся собственную вставить, чтобы скачать информацию. Вот ситуация. Ну да ничего. Найдется способ. Неделя всего прошла, как он работает.

Исправил работу компьютера – и вновь назад. Надо постоянно быть готовым и ждать звонка. Здесь не любят искать друг друга по кабинетам. Не тот здесь размер. Быстро избавятся от нерадивого работника. Михалыч тоже предупреждал и просил терпеть. Пусть это будет настоящее измывательство или банальный выпендреж. Данная работа нужна ему. Через нее можно выйти на «черную» бухгалтерию и только после этого сделать вывод о масштабах теневого производства.

На работу их возят на служебных автобусах. Всего на предприятии работают около ста пятидесяти человек, не считая тех, кто трудится в других точках. В конторе заняты в основном женщины. Целый день они сидят за рабочими столами, считая и пересчитывая бесконечные числа и записывая их на электронные и бумажные носители. То есть получалось, что они дублировали записи. Это требовалось соответствующими циркулярами. Не привыкли у нас еще доверять исключительно электронике. Она в любой момент могла подвести, и тогда все данные пришлось бы восстанавливать. А тут лежит перед тобой огромная бумажная портянка – знай вноси в нее цифирь. Портянка может лишь сгореть, но после нее останется дубликат в другом официальном учреждении. Оттуда по просьбе «погорельца» могут выдать копию, и база данных восстановлена! У «черной» бухгалтерии вряд ли существует портянка для дублирования. Она никому не нужна, потому что опасна. Цифры в ней слишком огромны. Доступ к ней может быть самый различный. Во всяком случае, она требует кода доступа.

Федя разинул рот и снова закрыл. Надо присмотреться к работникам. Кто из них вносит цифры в гигантские бумаги? И если он переносит их в компьютер, то из каких источников? Надо присмотреться. Как он сразу об этом не догадался!

Федя вновь вышел и поднялся в бухгалтерский отдел. Затем зашел в планово-экономический. Какие проблемы? Нет ли вопросов? Чем могу? А сам скользит глазами вдоль столов. Обыкновенный взгляд профессионала. Он смотрит и ничего не видит. Ворох бумаг, кучи документов, письменные приборы, бутылочки с клеем и бутылки с газированными напитками. Жара… Того компьютера нет. Он вообще, может быть, существует у него лишь в воображении. Но расслабляться не надо. Для этой цели под компьютер может быть выделена отдельная комната. Например, та, что расположена напротив, за стальной дверью с надписью «Касса». Ну для чего в учреждении две кассы? Существует еще точно такое же помещение, которое используется в качестве кассы. Там даже кассирша сидит, однако отсутствует табличка на двери. Перенести, может, забыли. Надо поделиться наблюдением с Михалычем. У того нюх на это дело развитый. Не повезло Михалычу, не приняли на работу. Вместо него временами бегает по двору какой-то мужик, похожий на медведя. Говорят, он является директором службы безопасности. Так его величают в службе персонала. Прибежит, прошвырнется по территории, на склады заглянет, охранников проверит и уезжает на служебной «Волге» с водителем.

К складам у Феди нет доступа. Зато у него есть доступ к камерам наблюдения и мониторам, установленным в помещении проходной. Вдоль стены там установили полки, на которых теперь стоят мониторы. Охрана сидит, развалясь в креслах, и наблюдает за территорией, не поднимая зада. Так ведь и разжиреть недолго. Но и у них происходят накладки: техника часто выходит из строя. То крыса пробежит, то кошка за ней проскачет, то голубь сделает нехорошее дело прямо в объектив. Как только умудрится! Там же козырек над камерой. Может, на лету?.. Систему наблюдения установили наскоро, кабели провисают, вот и происходит несанкционированное отключение аппаратуры.

Охранники заходят к Феде и двигаются вместе с ним в подвалы. Под всей территорией проходит огромный, на машине ехать можно, тоннель и заканчивается тупиком. Даже признаков нелегального производства не обнаружено. Но тогда для чего вся эта свистопляска с мониторами и бывшими осужденными в пятнистой военной форме? Михалыч утверждает, что Гусар говорил именно о базе. Именно на ней расположено производство. Уши, может, тер Михалычу, чтобы тот пожалел? А если нет? Если сообщение верное? Получается, что оно настолько закрыто от посторонних глаз, что о поиске вообще лучше забыть. Вечером надо встретиться с Михалычем. Может, он подкинет идею. Долго Мартын здесь не продержится. Не может он каждый раз заглядывать в зубы всем подряд. Не приспособлен он к трудовым отношениям. Лучше вновь пойти служить в армию.

Вечером он позвонил Михалычу на его сотовый телефон и попросил встретиться. Договорились, что набережная реки Ушайки – самое подходящее место для разговора. Они сошлись у чугунной изгороди и направились в сторону старых Гороховских пакгаузов, к Томи. Здесь было прохладно.

– Докладывай, – попросил Кожемякин. – Что у тебя нового?

Мартын вкратце поведал о прошедшем дне и о своих мыслях.

– Очень может быть, – согласился Михалыч. – Ты на правильном пути. Возможно, существует компьютер, расположенный, как ты говоришь, где-нибудь отдельно. Никто из непосвященных даже не догадывается, что через него пропускают «черную» бухгалтерию. Сведения могут быть получены также через охрану. Николай завтра пойдет на сутки. Попрошу его проследить, кто и куда заходит. Наверняка он уже запомнил людей за это время. Стальная дверь, говоришь, с табличкой? Посмотреть надо… Уверен, должна быть «черная» бухгалтерия. Причем где-то рядом. Ее могут каждое утро переносить, например, из дискеты в компьютер, работать с ней в течение дня, а потом вновь вынимать, уничтожая файлы. Возможен и такой вариант, что дискета будет вынута, а файл останется нетронутым. Ведь оператор может забыть из-за спешки. Главное – найти ту самую машину, на которой работают. Действуй…

Легко сказать. Если бы он знал, где та самая комната. Ее вообще может не быть. Сидит какая-нибудь тетка перед глазами целый день и щелкает потихоньку по «клаве», отвернув монитор от любопытных глаз. Надо обратить внимание на эту особенность. «Теткой» может быть даже директорский секретарь. У нее экран монитора не виден.

– Посмотрю завтра… Пусть и Николай понаблюдает как следует. В подземелье тоже побывал. Ничего особенного. Сырость. Слабое освещение. Там почему-то тоже камеры установлены. Но делать там нечего. Обыкновенные подземные коммуникации, похожие на бомбоубежище советских времен.

– Может, это и было бомбоубежище. Всем кажется, что у нас вдруг не стало врагов и бомбоубежища теперь не нужны…

Михалыч думал о чем-то другом, глядя под ноги.

– С выводами спешить не будем, но завтра придется наведаться, – произнес он. – Неделя прошла, а результатов никаких. Понимаю. Трудно. Кругом глаза. Однако ночью там никто не работает. Как бы то ни было, подземелье меня интересует в первую очередь. Нарисуй план.

Они сели на корточки, и Мартын, подобрав с земли прут, стал рисовать по песку. Ограждение. Административное здание. Вход на базу. Примерное положение подземного коридора.

– Упирается в болото? – спросил Михалыч.

– Получается, так. Но там пусто. Груда ящиков, кирпичная стена и паутина. Дошли с охранниками до тупика и вернулись назад.

– И камера имеется? Надо Бутылочкина озадачить. Пусть приглядится… Не должен соврать Гусар. Не тот момент тогда для него был. Сделаем так: завтра войдем туда и вместе посмотрим. Бутылочкин поможет. Иначе для чего он там нужен, такой хороший… Вечером захватишь меня отсюда. Ровно в полночь…

Весь следующий день Мартын провел в напряженном ожидании. Даже о тайном операторе успел забыть и, когда столкнулся в коридоре с лысым мужиком, даже оторопел: мужик вышел из помещения «кассы», быстро прикрыв за собой дверь. Стальная дверь громко стукнулась от сквозняка, который устроил в кабинете этот тип.

Федя вышел на улицу и, обернувшись, увидел, что окно «кассы» распахнуто настежь. Жарко мужику на солнцепеке. Решил лысину освежить. Вот дверь и загремела. Сам себя обнаружил, голубчик кудреватый. Так что теперь можно успокоиться и не мыслить по поводу «тайной канцелярии». Вон она наверху. Мужик лысиной опять блестит. Отлил сходил и назад успел вернуться. Точно, боится гнездо оставлять. Не велено. По ушам может схлопотать.

Скорее бы уж вечер, а за ним и ночь. Бутылочкин поглядывает из окна. Выглянет и вновь спрячется, словно кукушка над часовым механизмом. Мартын посмотрел на него отсутствующим взглядом: абсолютно не знаком с этой личностью, впервые видит. Вновь посмотрел на лысого красавца вверху и зашагал к себе на рабочее место. Могут позвонить, а его нет в кабинете…

Около полуночи негр ждал у набережной Михалыча. Тот почему-то опаздывал. Клонило ко сну. Он не заметил, как сбоку вдруг возник Кожемякин. Сел в машину. Он как будто всегда там сидел.

– Соскучился, что ли? Тогда поехали. Определимся на месте.

Мартын даванул занемевшей ногой на педаль газа. Машина вырвала из-под себя горсть песка.

Наступали сумерки. Когда прибыли на место, они уже плотно сгустились. Час ночи. Еще немного, и сон примется нещадно одолевать слабый человеческий организм. Поэтому и приходится людям договариваться: ты меня подмени, а я давну минут по шестьсот на каждый глаз. Потом я тебя подменю. Договорились? Какой вопрос! Вот он и давит лежит. Тот, что первым отключился. Тем более что таблетка, которую он по незнанию заглотил, действует надежно. Пушкой не разбудить.

Бутылочкин вышел из проходной, всматриваясь в темноту. Вынул спичечный коробок, чиркнул спичкой, дождался, пока не сгорит, и бросил в песок. В то же время в темноте среди кустов возникло шевеление. К Бутылочкину вышли Михалыч и Мартын.

– Спит богатырским сном…

– Остальные?

– По расписанию…

Постов на «базе» было всего три. И все парные. «Парочки» следили друг за другом. Однако в последнее время стали относиться к обязанностям с большим либерализмом. От шефа не убудет, если они станут спать по очереди. Где спать – это вопрос особый.

Дальний пост располагался со стороны садов. Там находилась вышка. Этот пост не интересовал Михалыча. Другой пост располагался внутри базы, в том самом тоннеле. Бутылочкин указал пальцем на монитор.

– Видите? Фигурки в отдалении виднеются. Они самые. Всю ночь напролет будут теперь шагать. Не знаю, откуда таких выносливых выкопали. Или, может, определили им особый оклад. Вооружены пистолетами марки «иж», а также помповым ружьем. Они его по очереди таскают. И еще у них газовые баллончики.

Михалыч задумался. Нелегко будет выкурить оттуда двоих упертых. Однако делать нечего. Существует план, и его лишь надо реализовать. Легко сказать: выманить этих господ из конуры и войти незамеченными. Надо постараться.

– По местам, – тихо произнес Михалыч.

Группа быстро рассредоточилась. Михалыч замер у входа в здание. Бутылочкин запер изнутри проходную и сел перед мониторами. Мартын подошел к распределительному щиту на первом этаже. Вот они, рычаги-выключатели. Стоит нажать один из них, как потухнет свет. Он еще днем выяснил, каким нужно пользоваться. Трижды нажимал невпопад, отходил в сторону с сигаретой в губах и ждал, пока из подвала не прибегут двое в пятнистой форме с вылупленными глазами. «Там же потемки, а их без света оставляют!»

Михалыч вошел в здание конторы. Приблизился к Мартыну:

– Веди…

Они поднялись по ступенькам вверх и вошли в абсолютную темноту. В конторе пахло женскими духами, бумажной пылью и мышами. Жирный кот нехотя прошел мимо и уселся в отдалении, на лестничной площадке, блестя недовольными глазами. Побеспокоили косматого «директора».

Оба прибора ночного видения, пролежавшие год в контейнере, работали исправно. Пришлось лишь зарядить аккумуляторы. Все-таки Михалыч правильно сделал, что оставил «арсенал» в лесу. Не отдал никому. Он его под опись не принимал. Штука доставлена агентом. Тем самым, который предал. И не Михалыча вина, что вооружение теперь в его распоряжении. Просто агент проиграл, свалившись с пулей во лбу в болото. Потом его вынули, но Михалыча уже не было при этом. Однако руководство догадывалось, что вооружение, принятое под расписку специальным агентом, могло оказаться в руках полковника Кожемякина и тот его тихой сапой «приватизировал».

Зеленовато-лунный свет заливал помещение без окон. Вот и дверь, из которой днем выходил лысый. «Касса» – написано на двери.

Кассы Михалычу брать не приходилось. Он приблизился к ней и достал отмычки. Попробовать, конечно, можно. Сунулся к замку, но тщетно. Ни одна отмычка здесь не пригодится: замок реечный, изготовленный заводским умельцем. Вот это попали. А так хочется открыть эту дверь. Могла выручить только отвертка, среднего размера. И то не одна, а две. Потому что реек тоже две. Можно вырезать сталь вкруговую с помощью портативной газовой горелки, но тогда будут приняты беспрецедентные меры безопасности, и войти еще раз сюда будет невозможно.

– Неси, Федя, пару отверток из машины, – прошептал Михалыч.

– Каких? Там их несколько…

– Чтобы в отверстие проникли и не сломались при этом.

– Понял…

Негр ушел. Звенящая тишина стояла в помещении. Где-то в углу трудился сверчок. Кажется, Мартын ходит уже целый час. Михалыч взглянул на часы: прошло всего две минуты. Вот еще две… Шаги… Кот на площадке пригнул голову. Михалыч встал за кадушку с тропическим деревом, рядом с вешалкой, и отвернулся. Свет фонарика скользнул по коридору, застыл на секунду и вновь погас.

– Говорю, нет никого… Показалось!

Кот вдруг истошно взревел и полетел по коридору, бороздя по каменному полу когтями. Забежал под кадушку и сидел там, утробно ворча. Совсем незаслуженно получил. Ни за что пнули…

– Оставь его, – сказал голос.

– Это я его, значит, видел… Надо сказать, чтобы не оставляли… И дверь надо закрыть. Там же накладной, английский…

Шаги на ступенях затихли.

Михалыч вышел из укрытия. В тени «дерева» его, вероятно, приняли за одежду, висящую на вешалке. Правильно сделали. Рука у него сжимала ручку пистолета-пулемета с глушителем. Если бы они сделали еще хотя бы шаг, то легли бы здесь же, а это никого не устраивает.

– Иди ко мне, котя… Кис-кис-кис…

Однако «котя» не шел, шипя из-под кадушки.

– Иди ко мне…

Михалыч протянул руку и погладил животное по вздрагивающей спине. Кот успокоился. Возможно, это была кошка, но Михалыч почему-то думал, что именно кот. Не станут держать в служебном помещении скотину, которая через каждые три месяца обзаводится потомством.

С тяжелой ношей в руках Михалыч осторожно спускался по ступеням. Кот был жирный. Свежатиной питался…

Не стоило Михалычу спешить: охранники еще копошились внизу с дверью. Им не давала покоя мысль: как закрыть дверь, не прибегая к лому. Замок был неисправен.

– Брось его. Идем. До утра не так много осталось…

– Тихо! Кажется, опять крадется… Сейчас я его.

Парень, осторожно переступая, стал подниматься в сторону Михалыча. Кожемякин прятался пролетом выше, за выступом. Парень идет с выключенным фонарем. Он его потом включит…

Кот съежился в руках у Михалыча и, кажется, даже стал меньше весить. Бросок – и меховая штуковина с ревом вцепилась в лицо ненавистному врагу.

– А-а-а-а! – взвизгнул охранник, махая руками. Фонарик покатился по полу. Кот выскочил за дверь и скрылся из вида.

Охранники выскочили наружу. Михалыч опустился, поднял с пола фонарик и вновь отступил.

За дверью продолжался вопль:

– Говорил тебе! На хрен она тебе сдалась, эта кошка!

– Я их с зоны еще ненавижу… Как увижу, так нога чешется… Фонарик надо забрать.

Дверь на пружине отворилась, охранники вновь вошли и стали ползать на коленях. К двери мог подойти снаружи Мартын, и тогда неизбежной станет перестрелка. Нервы у Михалыча на пределе. Зря втянул гражданского человека.

– Нету нигде. Закатился куда-то… Идем. Утром вернемся и найдем. Там же все равно свет.

Они вышли, хлопнув дверью, и все стихло. Слава богу, пронесло! Михалыч подошел к двери: в тамбуре стоял негр. Его не заметили бы даже в сумерки.

– Ну?..

– Вот они… – и протянул пару отверток. То самое, что и требовалось.

Они поднялись вверх. Михалыч прижался плечом к двери и услышал слабый щелчок. Нужно выбрать слабину и в это время попытаться с помощью отвертки двигать рейку от косяка. Двинул. Отпустил дверь. Рейка зажата. Вновь упер отвертку в рейку через паз, выбрал слабину и снова передвинул. По пять миллиметров всего.

С трудом он справился с одной и заклинил ее отверткой, чтобы не скользила под давлением пружины вновь к косяку.

То же самое проделал и с другой. Наконец-то. Израсходовал полчаса, пока открыл. Теперь осторожно внутрь. Мартын утверждает, что не видел на ней проводов сигнализации, а ведь их на стальной поверхности не так легко скрыть. Значит, нет ее там вообще. Так и есть, пусто.

Они вошли внутрь. На столе стоит старая пишущая машинка марки «Любава», на полу – корзина для бумаг. Ничего особенного. Обыкновенный офис образца семидесятых. И никакого компьютера. Зато во всю стену висит стилизованный плакат: боец в буденновке, держа в руках винтовку, показывает на тебя пальцем и спрашивает: «А ты записался добровольцем… в отряд гражданской обороны???» И три вопросительных знака.

На полке лежали брошюры Ленина В.И. «Как реорганизовать рабкрин?», «Шаг вперед, два шага назад», а также «Советы постороннего». Порядком истрепанные. Тут же находился план неотложных действий на случай нападения с воздуха. В пепельнице лежала гора окурков, а рядом с сейфом в уголке блестели несколько рюмок, воткнутых одна в другую, и сморщенный огурец.

– Куда это мы с тобой попали, Федя? – проговорил Михалыч. В голосе у него звучала драма. – Значит, лысый, говоришь? Это же кабинет гражданской обороны. Они на каждом предприятии существуют. Идем отсюда. Мне уже плохо…

Они вышли. Михалыч утопил пальцами рейки замка и, удерживая их в таком положении, приблизил дверь к стальному косяку. Опустил рейки на косяк, убрал пальцы из-под стального листа и слегка надавил. Рейки под воздействием пружин прыгнули в гнездо. Дверь защелкнулась.