Текст книги "Наркомэр"

Автор книги: Николай Аникин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Просыпайся. Пришлось самому идти, – пробормотал охранник и покосился в сторону Михалыча. Тот стоял, прижавшись спиной к косяку.

Боец ухватил бутылку нетерпеливой рукой и хрустнул пробкой. Все пробки именно так и хрустят, разрывая акцизную марку на клею.

– Давай с нами, – предложил он Михалычу. Ему не жалко. Он сегодня хозяин положения. Надо будет, еще его пошлет – тот сбегает. Ноги у него все равно что казенные. И деньги, как видно, водятся…

Однако Михалыч сразу же отказался. Нельзя ему. Вера не позволяет.

– Ну иди тогда. Не заслоняй пространство…

Они подняли рюмки и выпили, не чокаясь. Захрустели сухой коркой, оставшейся с прошлого дежурства. С такой закуской только водку и пить. Михалыч смотрел на них с состраданием.

– Говорят тебе: иди! Нечего пялиться…

– Вдруг начальник увидит…

– Был уже… только что. И больше не придет, потому что тоже человек. У него тоже семья и тоже дети… Понял, нет? Это тебе хорошо. Запряг, включил передачу – и на автопилот… Гужевой транспорт дорогу знает. Сам себе до дому довезет. Хе-хе-хе…

– Тогда я спать пошел… – проговорил он дрожащим голосом.

Возчик тронул вожжи. Конь послушно развернулся и вышел на свежий воздух. Подальше от кисловатых и холодных запахов. На покосе намного приятнее воздух. Он распряг Резидента и пустил пастись.

В течение дня Михалыч выспался и теперь лежал, считая звезды. Вот прошуршала по небу комета. Она медленно поднялась на юго-востоке и, увеличивая скорость и оставляя шлейф, прошила небо насквозь. Произошло это так быстро, что осталось лишь одно изумление. Он словно соприкоснулся с вечностью.

«Чем здесь мы все занимаемся? – вдруг подумал он. – Какая разница между теми, кто ворует и у кого воруют. Все будут равны там…»

Он поднялся, опустив ноги с телеги: наступало контрольное время. Всматриваясь в полумрак забора, он заметил под ним шевеление. Затем еще. Двое проникли на территорию под забором. Ползут по направлению к нему. С углового поста их нельзя различить. Очень медленно передвигаются. Чем медленнее, тем лучше.

Леонидов и Бутылочкин, оба в камуфлированной одежде, заползли под телегу и успокоились.

– Сейчас я пойду потихоньку вдоль стены. Вы останетесь на углу. Если все в порядке, далее по плану. Должны созреть. В крайнем случае симулирую приступ лунатизма. А вы тем временем отойдете.

Он слез с телеги и побрел. Дошел до угла. Завернул за него. Достиг входа в тоннель и остановился. Охранников не видно. Придется их искать. Не может он полагаться лишь на интуицию. Приблизился к помещению охранников и никого там не увидел. Качаясь, медленно пошел тоннелем. В любой момент пуля могла остановить его шаги. И, лишь достигнув поворота, он успокоился. Охранники спали у кирпичной стены, разложив ящики в виде кровати. Вещество действовало. Надо возвращаться.

Выйдя из тоннеля, он подал сигнал, нажав кнопку фонарика. И тут же заметил, как вдоль стены стали приближаться две тени.

– Спят… Мертвым сном.

– Хорошо, – прошипел Леонидов. – Где контора? Ах да, вот же вход.

Михалыч вместе с Леонидовым вошли внутрь. Дверь здесь по-прежнему не закрывалась – охрана пользовалась туалетной комнатой и кухней. Бутылочкин остался у входа со снайперской винтовкой. У Михалыча был израильский пистолет-пулемет. У Леонидова в руках двадцатизарядный «стечкин». Он приехал с ним из Москвы и никогда не расставался. В руках он держал пластмассовый чемоданчик. Приборы ночного видения работали исправно.

Кожемякин вынул отмычки и открыл планово-экономический отдел. Леонидова интересовал компьютер Безгодовой Марины. Он включил машину, затем подключил к ней свою технику. Работал не более пяти минут и отключился.

– Чисто у Мариночки в корзиночке. Надо дальше двигать…

Они вошли в кабинет директора. Здесь стояли два компьютера, включая компьютер секретарши. И вновь Леонидов работал с ними не более пяти минут. Чисто в обоих. Пусто. Лишь небольшие тексты по углам случайно забились, наподобие приказов «принять-уволить», а также письма с выражением совершеннейшего почтения. Мало на компьютерах работают. Сразу видно, что стоят они здесь для придания офису необходимого веса. Обидно. Зря, получается, штаны по траве терли. Напрасно извивались под бетонными плитами, прежде чем под забором самих себя протащить. Но если существует помещение, в котором стоят линии фасовки и розлива, а также охранник, запираемый на ночь, значит, есть и нелегальное предприятие. И у него обязательно должна быть бухгалтерия.

Михалыч закрыл двери. Они спустились на первый этаж, и тут Михалыч вспомнил, как шарахнулась от него баба, шедшая по тоннелю. Совсем не похожа была та тетенька на грузчицу или уборщицу. Не тот у нее был вид. Да и походка не та.

Они вышли из здания конторы и вошли в тоннель. Бутылочкин остался у входа и поглядывал на двор. В крайнем случае он мог хотя бы на минуту запудрить мозги проверяющему. Он мог сказать, что подменяет отошедших отдохнуть охранников. Сразу двоих. А что тут такого. Если те неожиданно устали. Шел мимо и заглянул на огонек… Прямо через забор!

Леонидов двигался вдоль стены, рассматривая электрический провод. Это были несколько кабелей черного цвета различного сечения. Был среди них и белый.

– Вот он, крученый, – обрадованно зашептал Леонидов. – Как минимум, его используют в сетях Интернета. Где применяют еще, не знаю…

Они приблизились к повороту. Провод, изогнувшись, уходил в косяк мощной двери. Она открывалась наружу и была изготовлена из толстых дубовых досок. Доски прошиты двумя деревянными поперечинами и длинными коваными петлями. Едва ли удастся ее выбить. Разве что вместе с косяками, а также и куском кирпичной стены заодно. Постарался кто-то. Возможно, дверь даже и не горит, если обработана специальным раствором.

Михалыч несколько раз проходил мимо и ни разу не обращал на нее внимания. Их здесь десятки.

– Может, войдем? – спросил Леонидов, остановившись в нерешительности.

– Надо попробовать, – вздохнул Михалыч, заранее сомневаясь в возможностях отмычки.

Он подступил к двери. Замков оказалось несколько. Возможно, на протяжении новейшей истории от этой двери теряли ключи и каждый раз врезали новые замки.

Михалыч попробовал открыть верхний. Он оказался открытым. Подступился ко второму – закрыт. На него ушло не больше минуты. Советский механизм не отличался особой сложностью, зато был крепко изготовлен. Затем подступил к третьему. Этот не поддавался ни на какие действия. Скорее всего он был закрыт изнутри на внутреннюю кнопку. Кожемякин выпрямил спину и дернул дверь на себя. Она легко открылась. Нет ничего гнуснее, чем ломиться в открытую дверь. Замок был всего лишь зафиксирован в открытом положении. От него тоже потеряли ключ. Все оказалось просто и буднично. У двери даже не оказалось сигнализации. Возможно, там нечего было воровать.

Помещение небольшое. Зато на уровне потолка там имелось продолговатое окошко с витой решеткой. Письменный стол, книжный шкаф, кресло и компьютер с плоским экраном. Больше там ничего не было. Там и не должно ничего больше быть. Что можно ожидать от стандартного офиса? Мраморных колонн? Рыбок в аквариумах с подсветкой? Но они передохнут в рождественские или майские каникулы.

Леонидов вцепился в компьютер. Сейчас он из него выпотрошит все, что в нем имеется. Компьютер расскажет, что знал, знает поныне, а также то, чего никогда не знал, но придумал на ходу по просьбе трудящихся. Леонидов включил его и приготовился цедить информацию. На экране появилась огромная фигура из трех пальцев. Она шевелилась. А голос по-английски спрашивал: «Чего ты еще хочешь?»

Такой грубости по отношению к себе Леонидов не ожидал, хотя за время службы привык ко многому. Только бы система не дала сбоя и не уничтожила сама себя. Он ввел через свой портативный компьютер программу защиты и стал наблюдать. Оставалось лишь только ждать, пока программа сама завершит работу. Или откажется от ее завершения.

На ожидание ушло около получаса, пока вдруг фига не превратилась в ладонь и женский голос по-русски не сказал: «Уговорили, я уже согласна». После этого на мониторе появилась заставка в виде холмистой местности, поросшей зеленью. И по этой зелени торчали по всему полю «папки» и даже «ярлыки».

– Это называется, Михалыч…

– Скворцы прилетели…

– Так точно. Посмотрим?

И он открыл первую из попавшихся папок. Это оказался годовой бухгалтерский отчет. Вторым оказался список предприятий под названием «Торговые точки». И так далее. Времени на просмотр всей документации, естественно, не было. Леонидов включил запись, и через минуту она была уже завершена. Пора уходить. Выключил компьютер. Отсоединил свою «машинку». Оглядел помещение – и к двери. Он действовал в перчатках, поэтому времени на «полирование» поверхностей не тратил.

Михалыч закрыл за ним дверь и вставил отмычку. Два щелчка, и ригель занял прежнее место. Иногда от таких вот щелчков зависит судьба человечества.

Они заглянули в тупик: двое на импровизированных кроватях спали в тех же позах.

– Как они? – спросил Леонидов. Он не был специалистом в области психотропных веществ. Он был всего лишь компьютерщик.

– К утру отойдут. Зато выспятся. Придется будить… Уходим.

Они двинулись в обратном направлении. Свет был предусмотрительно выключен. В тоннеле стояла абсолютная темнота. Бутылочкин ждал у ворот. Едва ли он видел, что к нему приближаются. У него не было прибора.

Тем же путем Михалыч проводил их к ограждению. Бутылочкин, опрокинувшись на спину, нырнул под стену.

– Нормально, – послышался его голос.

Следом за ним таким же способом ушел Леонидов. В отверстии показался кулак с поднятым кверху большим пальцем. «Все хорошо». Вдалеке послышался вскоре звук работающего мотора: темно-синяя «семерка» увозила двоих мужиков.

Михалыч присыпал пути отхода высохшим сеном, вернулся к телеге и забрался наверх. Резидент поднял голову, пристально на него посмотрел, вздохнул и вновь ее опустил. Ему надоела трава. Он дремал. Стоя. Как и все кони…

Шел третий час ночи. Только что Михалыч ходил в тоннеле, подбирал отмычки к замку неизвестной конструкции. Только что Леонидов перекачивал на свой портативный компьютер информацию подпольной фирмы, и вот его уже нет рядом, как нет рядом и Бутылочкина. Их словно вообще здесь никогда не бывало. Светятся все те же звезды в вышине, да приподнялась из-за косогора над болотом опухшая багровая луна.

«Поздно, однако, ты. Без тебя обошлись…»

Луна всплыла над лесом и посветлела, сразу уменьшившись в размере.

А утром пошел долгожданный дождь. Он лил как из ведра. Михалыч успел спрятаться под телегу. Сверху, на телеге, остался брезент, придавленный травой. Михалыч завернулся в одеяло. Рядом с ним лежал пистолет-автомат. Все оружие, которое он имел с собой, он вновь привел в божеский вид. Рукоять шашки насадил на шейку клинка и вставил в ножны. В револьвере заменил ствол и вставил барабан. Снарядил его патронами. Патроны бутылочной формы. Не каждый имеет подобную убойную силу, как у револьвера. Со скорострельностью, правда, проблемы.

Резидент сиротливой глыбой стоял у телеги и подергивался после каждого громового раската. Михалыч вылез из-под телеги, стянул с нее брезент и накрыл им коня. В ответ тот тряхнул гривой и вновь опустил голову.

Михалыч нырнул под телегу. Промок до нитки за какие-то секунды. Натянул на себя одеяло и, вздрагивая с непривычки от наступающего холода, неожиданно задремал…

Глава 21

Мэр города Ушайска начинал заметно нервничать. К тому имелись все основания. Согласно последним данным, полученным из надежного источника, у Коня Рыжего творилось что-то невообразимое. Во-первых, помимо охранников частного охранного предприятия «Скат», этот господин взял на работу еще одного, можно сказать, с улицы. Во-вторых, взял также начальника УВД. Как будто эта фигура может кому-то принадлежать лично. А ведь известно, что «крыша» может быть только обшей. Под ней всем места хватит. В-третьих, принял на работу негра по имени Мартын, после чего из компьютера была похищена информация. Именно та, которую специально подсунули. Опять же виноват Рябоконь. На кой ему сдался негр. Программистов у него, видите ли, не хватает. И, в-четвертых, что у него там с дисциплиной? Охранники недавно передрались. Свет погас, и они в темноте умудрились разбить себе лица. В кровь. Даже в поликлинику пришлось обращаться. А сегодня вообще двое спали на посту. Улеглись на ящики у объекта и храпели до утра, пока Машка Безгодова на них не наткнулась и не позвонила. Теперь известно, как организована охрана у Коня Рыжего. И это при том, что тот взял на содержание ментовского бугая. Пригрел там какого-то дурачка. Посоветовался хотя бы. Все-таки у мэра больше возможностей. Хотя бы та же Машка. На самом деле Безгодова Марина Валериевна. Она давно работает на Шуру Хромового. А зарплату получает из двух рук. Сидит она как раз там, где перехлестываются теневые денежные потоки. Наверняка Рябоконь думает, что все у него схвачено, что держит он за хвост всех, кого надобно. Он ошибается. Мэр вращается в высоких кругах, встречается с богемными личностями. Он в курсе высокой политики. Рябоконь – запутавшийся в собственных финансах предприниматель, идущий по лезвию бритвы. И за ним нужен глаз. Потому что предприниматель в то же время для мэра – дойная корова.

Мэр нажал кнопку:

– Соедини меня с овощным деятелем…

Через минуту раздался звонок.

– Куликов слушает. Здравствуй. Как наши успехи? Охрана? Деньги перечислил? Я что хотел тебе сказать… Ты охраной своей занимаешься?.. Ну и что ж, что тебе не принадлежит. А ты куда смотришь? Этот у тебя там теперь… общий друг наш. Вот и занялся бы. Спят же ведь на постах. Как не спят?! Утром валялись без задних ног. На ящиках, в тупике… А ты бы как думал?! Конечно, известно. Высоко сижу, хорошо гляжу. Мне много тебе хочется сказать. Но лучше с глазу на глаз. Я сказал бы тебе и во-первых, и во-вторых, и в-третьих, но хочу спросить об одном: у тебя откуда там взялся дурачок, в звании казачьего полковника который? Где откопал такого? У тебя крыша, что ли, дымится? Ты хоть знаешь, кто этот человек? Знаешь?.. Тогда расскажи…

Рябоконь напрягся, вспоминая. Ему позвонил благочинный и заунывным голосом начал петь старую песню о главном: «Как прожить в этом мире и никого не обидеть…» Главного попа местной церковной иерархии беспокоили, как и всех остальных, денежные вопросы. Недостроенный храм без крыши. Народ просит о помощи власть имущих. Но те молчат, словно в рот воды набрали. Слово за слово, благочинный перевел разговор на бытовые темы. Мужик в помощники просится. Хочет помочь, но нечем. Беден. И, кроме того, явно глуп. Скорее всего дебил, а может, и того хуже. В казаках числится… Надоел, в общем. Нельзя ли его пристроить как-нибудь? Ведь Рябоконь не отказывал в прошлом и даже выделил досок на завершение дома для батюшки в Матросовском приходе. Бог не забывает благие дела…

– Ты хоть знаешь, Боря, кто он такой на самом деле, наш благочинный?! – перебил его Хромовый.

– Как кто?.. Регулятор ихний. Руководит…

– Это ясно… Но может, ты знаешь, кем он раньше был, твой благочинный? Не знаешь… – «Голова твоя дубовая», – чуть не вырвалось у мэра. Однако он сдержался и продолжил: – Мент! Вот кто твой батюшка! Может, ты даже в грехах ему каялся?! Нет?!.

Рябоконь замер в кресле. Он вдруг почувствовал, как вянет вокруг него собственная аура. Кажется, обделался наново Конь Рыжий…

– Чо молчишь? – бубнил Хромовый. – Было дело – скажи. Все равно исправлять вместе.

Мэр всегда готов помочь. За бабки он горы свернет. Тем более что при этом ничем не рискует.

– Для чего мне? Оказал спонсорскую помощь, и на том закончились все отношения.

– Это я так, пошутил… – убавил прессинг Шура. – Поглядывай за дурачком. Благочинный батюшка – это капитан милиции в прошлом. Перешел из той епархии в эту. Опером был, между прочим. Если кому-то кажется, что он на свет появился сразу с бородой и крестом, то сильно ошибается.

– Когда это было, – вяло сопротивлялся Боря.

– Когда бы ни было. А помнить надо.

Мэр замолчал, вспомнив информатора. Тоже, между прочим, из ментов. Но это уже совсем другая песня. Безгодова умела хранить тайну. А в закрытый рот, известно, муха не залетит.

– Присматривай там за ним, – еще раз напомнил мэр. – Дурак тем и опасен, что слишком искренен бывает. Пока. Звони, не пропадай, – и положил трубку.

Дело сделано. «Дойная корова» предупреждена. Хорошо, агент вовремя сработал. Хватка у Машки железная. Это только с виду она простофиля. На «покрасочные работы» с утра у нее уходит добрых сорок минут. После этого она сбрасывает информацию на другой компьютер через локальную сеть, делает девочкам ручкой и уходит в другое помещение, где проводит всю оставшуюся часть дня. Она раскидывает доходы по различным учетным статьям. Рентабельность получается у предприятия громадная. И пока что никто не обращал на это внимания. Мало ли почему у Коня Рыжего за реализацию дохлых кочерыжек получается такая высокая выручка. Клиентов знать надо. Некоторые, может, только тем и питаются. Сыроедение называется. Или, может, по-другому как…

Мэр взял в руки сотовый телефон и набрал номер Безгодовой. Пусть присмотрит там. Может, еще что заметит ментовским глазом. Раскусила ведь того негра. Подсунула ему бред сивой кобылы. Но негр, говорят, после этого попал на воинские сборы.

Телефон Безгодовой молчал. Любопытно, сколько она сама имеет от всех этих операций. Не может не иметь. Даже если бы через нее шел хотя бы тощий ручеек. Не может она. Беспорочность – это не про нее. Вот бы проверить, сколько у нее.

Наконец телефон ответил.

– Машенька, это опять Александр Ильич беспокоит. Я что хотел сказать… Этот мужик, который у вас появился, чем занимается?

– Траву косил! – крикнула в трубку Безгодова. По-другому она не умела.

– Так он что же, действительно того, с приветом?

– Похоже…

Она замолчала. Возможно, ждала других вопросов.

– Поглядывай за ним. Протеже у него ненадежный. Опером в прошлом служил…

Машенька задумалась. В трубке гудели сигналы отбоя, а она все держала ее. Потом положила. Что он хотел этим сказать? Пугает? Или предупреждает, чтобы не распускала по полу уши. Но она держит предприятие под контролем. У нее все в порядке. У нее семья. Муж. Муж в последнее время окончательно обленился. Сидит целыми днями у телевизора, а когда она приходит с работы, делает усталый вид. Устал, лежа на диване. Спрашивает, глядя на экран и тыча пальцем на ведущего:

– А что, он старше меня выглядит?

– Да, – смело отвечает она, – месяца на полтора…

Все это давно надоело. Развязать бы узел, да все недосуг: счета, реквизиты, переброс денег из одного угла в другой. Известное дело: отмыв денег. Придание купюрам легального статуса. И, главное, не забывать, когда, куда и сколько. Она всегда мечтала о такой работе. Не зря старалась, изучая компьютерные программы. О службе в Новосибирском ГУВД теперь можно лишь вспомнить да вздрогнуть. Постоянное безденежье, отсутствие квартиры и всего остального, что называется бабьим счастьем. Спасибо, Рябоконь помнил о ней по дяде. А она помнила все дядины счета в банках, знала связи. Через нее Рябоконь сделался тем Конем Рыжим. Однако между ними ничего нет. И ничего не может быть. Исключительно деловые отношения. Для всех остальных она здесь – моль. На штукатурку лица тратит по целому часу. Она об этом знает. Таков у нее имидж.

Ее выбросили с работы, заподозрив в тяжком грехе. И что из того? Ничего не смогли доказать. На прощание начальник отдела зло заметил:

– Мы так на вас надеялись…

Надеялся он! Агентурный выкидыш…

Безгодова встала из-за стола и, прихватив сумочку с принадлежностями, направилась к выходу. Она всем в жизни довольна. Одно плохо: туалет далеко. Приходится ходить в административный корпус.

Она вышла и обомлела: господи Исусе, перед ней тот самый мужик, о котором только что говорил Шура Хромовый. Ноги с желтыми лампасами расставил и стоит, улыбается во весь рот. Квазимодо. Неужели не догадывается, на кого похож?

– Разрешите обратиться, Марина Валериевна? – Он даже знает, как ее зовут!

– Обращайся, коли не шутишь…

– А для чего женщины сумочки с собой всегда носят? Я вот все время думаю, а никак до меня не дойдет…

Однако Марина Валериевна посчитала лишним вступать в диалог. Вот еще. Она хмыкнула и пошла вдоль стены, щелкая каблучками по бетонному полу.

«Надо еще раз напомнить, чтобы решали в конце концов вопрос с туалетом…» – подумала, быстро удаляясь от «дебила». Лишь за крупные бабки она вынуждена терпеть неудобства. Теперь, может, еще этот начнет приставать с ухаживаниями. Он же дурак, у него на лице написано…

Мужик между тем шел позади и не отставал. Видать, понравилась ему.

– Девушка, можно у вас еще спросить?

Однако девушка на полном ходу заскочила к охранникам: «Не видите, пристают на рабочем месте к честным девушкам. Уймите дебила…»

Оба охранника вышли из будки и перегородили «дурачку» дорогу.

– Стой, тебе говорят. Вот раскрутил колеса…

Казак в форме остановился.

– Короче, остынь, мужик, она жена нашего босса, сечешь? Директора частного охранного предприятия «Скат». Понял, в натуре. Так что отвянь. И воще, чо ты здесь делаешь? Ящики никак все не вывезешь. Так мы поможем тебе. Поал?

Он характерно тянул речь, изо всех сил стараясь показать свою принадлежность к загадочному и страшному миру.

– Где твоя хата, мужик? Чо молчишь? Кнокай отсюда. Из-за тебя, в натуре, пацаны утром залетели. Чо не разбудил?

– Дак они разве просили? – Михалыч улыбался, скользя глазами по лицам. Глаз не должен долго задерживаться на одном предмете. И взгляды не должны встречаться. Лучше стоять столбом. И то будет выглядеть натуральней.

– Ладно, пусть идет, – сказал другой. – Неужели не видишь… Иди, мужик. И к бабам не приставай больше.

– Я умный…

– Знаю… знаю. Иди, – провожал его под руку охранник. – Иди, полковник.

– У меня удостоверение…

– Вот и хорошо. Иди корми своего коня.

Он проводил Михалыча к выходу и только после этого вернулся в будку.

– Не приведи таким быть… – вздохнул охранник.

– А чо ему! У него ни об чем голова не болит, – возразил другой. – Так в наше время легче.

Михалыч вышел, сел в телегу и тронул вожжи. Резидент дернул телегу и потащил через весь двор к старой конюховке. С колес струйкой стекала дождевая вода.

Утром полковник впал в отчаяние: что он здесь делает? Начинала казаться никчемной идея – проникнуть на «чужую» территорию и там произвести сбор «данных. И что дальше? Произвел? Промок ночью до нитки. От товарищей по «партии» ни ответа ни привета. Не отвечают на звонки.

Так по крайней мере он чувствовал себя минут пять назад. Зато теперь вдохновился. У Марины Валериевны муж – директор ЧОПа. А Рябоконь их партнер. По несчастью. Все равно придет конец той ниточке, которая все время вьется. Михалыч с утра вдоволь нанюхался запахов из вытяжной трубы. Запах был такой, что хоть противогаз надевай. По-видимому, на подпольном предприятии осуществлялся какой-то технологический цикл. Обычно такой запах бывает на фармацевтических фабриках. Теперь бы дождаться заключения эксперта. Леонидов должен разобраться. Для того он сюда и направлен. Только бы не оказался под властью злых чар. К проникновению в подполье приготовлено все: оружие, боеприпасы, люди, дешифратор сигнала (он же пульт управления дверью). Люди – это он сам, Леонидов, Иванов с Коркиным да еще, может быть, Бутылочкин. Но он гражданский. Ему нельзя рисковать. Ночь – самое подходящее время для проведения операции. Они войдут внутрь. И когда убедятся, что там действительно помещалось подпольное производство, произведут официальный осмотр и выемку. Заниматься этим будет, на свой страх и риск, начальник РОВД Иванов. Кожемякин и Леонидов отойдут в сторону. Если не удастся собрать доказательства, предприятие уничтожат, не оставив от него и следа. Но после этого подобная гниль прорастет в другом месте. И в том и другом случае против Коня Рыжего не будет ни одного свидетеля. Он сам не признается, что имел на предприятии подпольную фирму. База большая. Откуда ему знать, кто у него там еще свил гнездо. А косвенные доводы – плохое доказательство.

Михалыч набрал номер и обрадовался, когда услышал знакомый голос.

– Слушаю, Леонидов…

– Как наши успехи? – спросил полковник.

– Все подтвердилось. С утра я сидел в Интернете. Полным ходом идет отмыв грязных денег. В том числе взятых со стороны. Действуем по плану. Без изменений. Кроме того, дама сердца отвела и для себя небольшой ручеек. Но это тема отдельного разговора. Информация пошла по каналам МВД.

– Понял…

– Может, нам не следует торопиться, а просто свернуться и ждать? Или вообще уйти…

– Чтобы улита снова втянула рожки? Я не согласен, хотя база уже действует мне на нервы.

– Тогда по плану. Сегодня ночью…

Они отключились.

Свернуть работу! Не для того он здесь торчит третий день. Ящики еще не все вывез из тупика. И вообще он выстрадал собственную роль. До такой степени, что в голове скоро действительно заведутся насекомые.

– Но! Милый! – Михалыч трогается с места. – С божьей помощью как-нибудь.

Михалыч развернулся и поехал ворошить промокшее насквозь сено. Остановился у вытяжного отверстия. Расширил ноздри, втягивая запахи. Конец рабочего дня, но технологический цикл, похоже, заканчивать не собираются. Энтузиасты! Стахановцы! Медаль сутулого им обеспечена…

– Действительно, запашок как в аптеке, – проворчал и принялся черешком граблей поддевать снизу прибитую дождем траву, чтобы чем-то себя занять. Он помнит, кем должен оставаться в чужих глазах.

Михалыч переворошил половину покоса, когда из-за угла вышел и в его сторону направился охранник.

– Слышь, ты! Иди-ка сюда! – крикнул тот издали и остановился. Командовать легче, чем понапрасну ноги бить.

– Чо тебе надо? – спросил Михалыч. – Я тебе не должен. Надо тебе – иди, – и почувствовал, как пробежал в груди огонек азарта. Он хоть и с дурцой, но гордый. Кроме того, не подписывался бегать на полусогнутых.

Охранник нехотя ковылял.

– Чо ты не идешь? Глухой, что ли? – и смотрит жгучим взглядом.

«Ты на меня хоть как сегодня смотри! – подумал Михалыч. – Командовать будешь, сидя у параши…»

– Чо ты хочешь?! По зубам, в натуре? Нацепил свои звездочки и думаешь, что тебя боятся… Бегать за тобой?!

– Чо ты расстроился-то? Звездочки мои. Могу удостоверение показать. Михаил Иванович Калинин вручал мне. Всероссийский староста. Знаешь небось такого? Лично. На втором съезде Советов…

– Да ладно! Понял я, – перебил он, сморщив лицо. – Передать я пришел, чтобы ты по двору не мотался больше. Директор вообще сказал, чтобы завтра забирал отсюда свое сено и убирался. Понятно? Ночь переночуешь – и вали. Сегодня у него гости вечером. Баню велел приготовить. Так что, ты будь добрый, не мотайся по двору… Если жить хочешь, дурак…

Какой бы ни был дурак, а понял. Стоит и молчит, вытянув руки по швам. Дошло без переводчика.

– Тогда я пошел, – сказал охранник и развернулся.

– Лягу я спать, начальник! – крикнул ему в спину Михалыч. – Под телегу! Сенцо к завтрему продует, смечу в стожок и уйду!..

Принялся вить гнездо под телегой. Раньше ляжешь – раньше встанешь. И вообще агент должен среди ночи иметь бодрый вид. Ночью он должен думать лишь об одном – живому бы самому остаться и операцию провести на высоком уровне. Второе без первого никак невозможно.