Текст книги "Бремя «Ч»"

Автор книги: Николай Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Устроился за столом, попробовал сосредоточиться на чем-то главном. Закрыл глаза, опустил голову на руки. Накатилась дремота, все проблемы ушли, как вода в песок…

Проспал больше часа. Никто не беспокоил. Отлично! Так можно жить. Я, как ни странно, подумал о рюмочке «бренди». А что, для бодрости – первейшее средство! Недаром Вор эту самую рюмочку (и больше ничего!) пожелал узаконить ценой огромного риска!

С невероятной тоской высидел обязательное время. Злорадно, изгибаясь и хохоча как паяц, сдернул с монокуляра куртку. Откуда это во мне? Разве меня так воспитывали?…

Улица встретила теменью – хоть глаз выколи. Вор сегодня не пришел, обидно: опрокинули бы по рюмашке…

Потоптался на мостовой, пока не научился различать силуэты домов и деревьев, и подался в город, круто взяв вправо. Не все ли равно куда идти? С городом нужно знакомиться!

Было сыро и довольно холодно, но это мало меня беспокоило. Куртка вполне сносно защищала от несильного, но пронизывающего ветра. Я вспомнил о том, как подвел ни в чем не повинного человека. Но разве бы стал выспрашивать у барменши такую чепуху, как выйти из здания, если бы знал о последствиях! У нее, видимо, семья, дети, а я лишил ее работы, приличного заработка… Не забудь, Человек, сказал я себе, при случае исправить ошибку. И вообще, научись держать язык за зубами!.. Ты едва не выдал Роба, будь начеку!

До первой большой освещенной улицы добирался довольно долго. Здесь ослепительно играли огни реклам, урчали моторы и, словно гигантские змеи, шуршали шины автомобилей. Прохожих немного, но все же улица была шумной и оживленной.

На углу заметил указатель: «Авеню Карла Великого,!6». Вот так открытие! Значит, неподалеку живет Элен… Не удержался, дошел до особняка, принадлежащего господину Крому. Пятиэтажный особняк значительно отступил от проезжей части, спрятался в тени. Два тусклых фонаря уныло освещали подъезд, в окнах – ни огонька…

Попалась булочная. Купил свежего белого хлеба, сладких сухарей и пачку сахару. Можно возвращаться.

Нет, пожалуй, возвращаться рано. Загляну-ка в бар, не найду ли там Вора? Угощу рюмочкой и сам приятно обожгусь.

Вора в баре не оказалось. Я решил не мелочиться и купил бутылку прекрасного «бренди». Надолго хватит!

Теперь спешу домой, разглядываю улицу с удвоенным интересом. Все незнакомое, чужое, а ведь я, кажется, уже здесь бывал…

Опять зашевелилась тревога. Как я очутился в этом городе? Что потерял здесь? Что привело меня к господину Карлу?… Подсознание убаюкивало: не думай об этом, не надо… Но я не хотел неведения, не хотел нелепых догадок, я хотел объяснения…

Свернул в темный закоулок и уже не останавливался до самого дома.

Только через порог – телефонным звонком встречает Карл.

– Где черти носят? – зловеще спросил он.

– Покупал хлеб, – спокойно ответил я.

– Ладно. Хлеб так хлеб. О твоих прогулках потом потолкуем. А сейчас буду хвалить. За статью о моем фильме. Не удивляйся, компьютер съябедничал. Знаешь, что я думаю? Тебя нужно познакомить с актерами.

– О, буду благодарен.

– Возьмешь у Ри еще немного денег, на творческие взлеты не скуплюсь. И вот что. Немедленно займись моим выступлением. Завтра будет некогда.

– Хорошо, господин Карл.

Я выпил рюмочку «бренди» и засел за выступление. «Многоуважаемые дамы и господа! – с ходу начал я. – Не так часто случаются события столь величайшей важности, ради которого мы сегодня собрались…» Так и пошло – без сучка и задоринки. На едином дыхании закончил вступительное слово и перешел к заключительному. «Многоуважаемые дамы и господа! Не могу не поделиться чувствами, которые меня охватили, когда я слушал ваши искренние выступления, содержащие высокую оценку моих скромных трудов…»

Неожиданно возник смысловой затор. Если я в целом ориентировался в литературном творчестве Карла Великого, то о составе участников обсуждения не имел ни малейшего представления. Пришлось искать обходные пути и говорить на отвлеченные темы. В общем, получилось неплохо – на уровне опубликованных сочинений Карла.

Зная о том, что Карл за мной наблюдает, я решил немного порезвиться. Одной рукой подхватил написанный текст, другой – обхватил спинку кресла и громко, растягивая слова с эмоциональным придыханием, стал читать. Закончив декламацию, похвалил себя и немедленно разъединил телефон.

Приготовил постель ко сну и выключил свет. В темноте отхлебнул из бутылки несколько глотков приятного зелья, влез под одеяло.

Тесно обступили впечатления дня и замелькали бестолковые, разрозненные мысли. Казалось, из парка доносились тонкие жалобные звуки – то ли деревья стонали, то ли печалился ветер. Все ниже, ниже опускались тучи, и вдруг густо посыпались дрожащие капельки. Щедро растекались темные лужи, и под ними угадывалась немыслимая глубина. Некто согбенный и худой изо всех вил черпал войлочной шляпой скопившуюся влагу, но она не убывала.

Среди ночи я проснулся – послышалось змеиное шуршание автомобильных шин… Это шелестели деревья – видно, ветер усилился и вовсю трепал их полуоблетевшие кроны.

– Кое-как, в полудреме, дотянул до утра. Голова гудела, и я вынес Карлу благодарность – Хорошо, что заставил меня потрудиться вечером. Сейчас не написал бы и двух слов…

Спешу на службу. Напоминаю Ри о деньгах – господин Карл обещал! Прелестная секретарша протянула пухлый конверт и улыбнулась. Хорошо! Теперь можно в комнату номер четыре. Изучаю на письменном столе под стеклом внушительный список тех, кого я должен пригласить на завтрашнее совещание. Ни много ни мало – пятьдесят человек! Успеть бы. Потянулся за телефонной трубкой, и тут звонок.

– Слушаю, господин Карл.

– Выступления готовы?

– Разумеется, господин Карл.

– Зайди.

Карл молча протянул руку за выступлениями, небрежно взял исписанные листки, положил перед собой, но глаза не опустил – их выражение не обещало ничего хорошего.

– Я стараюсь, стараюсь для тебя, а ты безобразничаешь! – выкрикнул он. – Что за фокусы с телефоном? С аппаратурой слежения?

– Мне нужно отдыхать.

– Отдыхать? – затрясся от негодования Карл. – Сначала научись работать! Мы не в бирюльки играем, а несем важную государственную службу! Еще одно самовольство – и я приму самые строгие меры. Уму непостижимо – беготня по коридорам, самовольные выходы в город!..

– И в город нельзя? – искренне удивился я.

– С такими замашками – нельзя! – вскочил Карл. Он взял себя в руки, сел и терпеливо стал внушать: – Пойми, твоя благотворительность ровным счетом ничего не стоит. Тех, кто работает, мы кормим и, если надо, – он подмигнул, – поим! А ты?… Связался с пьяницей, откопал подозрительного историка!..

– Какого историка?

– Того самого.

– А, я уже забыл.

– Не хитри, Чек. Вспомни, что он говорил?

– Ничего особенного… Я только одно заметил…

– Что? – насторожился Карл.

– Он испугался, когда увидел мой пропуск.

– Ты показывал пропуск?

– Да, агенту, или как его там, а этот человек сидел рядом.

– Когда договорились встретиться?

– С агентом?

– Не дури.

– С историком – не договаривались. Он увидел пропуск и сразу замкнулся.

– А что вы делали, когда я… его выставил?

– Кормил сэндвичами.

– На тебя похоже. Он сказал, что придет еще?

– Ничего не сказал.

– Просьба, Чек. Если историк появится, сообщи.

– Появится – увидите сами, – усмехнулся я.

– И все же, – твердо сказал Карл. – Я люблю убеждаться в лояльности подчиненных. Теперь, Чек, за дело.

Карл придвинул к себе тексты выступлений и подпрыгнул, как ужаленный.

– Что ты принес? – заорал он.

– То, что вы просили.

– Я просил не в таком виде!

– А в каком?

– Дурачка из себя не строй. Я читаю только с принтера!

Я молча поднял со стола исписанные листки и вышел из кабинета.

– Доброе утро, – приветствовал я девушек в компьютерном офисе.

– Что у вас? – обернулась одна из них.

– Господин Карл просил срочно набрать и распечатать.

– Положите в зеленую папку.

– Когда зайти?

– Позвоню.

Пока вкладывал в папку тексты карловских выступлений, прочитал рядом с монитором два заголовка: «Воздействие удачно подобранных звуковых сочетаний на эмоциональный настрой индивидуума» и «О практике изучения настроений»… Неужели в каждом компьютере статьи Карла? Когда успевает писать?

Вернулся в офис-четыре. Звонок.

– Где выступления? – гневно вопрошает Карл.

– В компьютерной.

– Что за фокусы! Немедленно представить!

Бегу к девушкам, жду, пока распечатают набор.

Возвращаюсь к Карлу. Он встречает меня злым, испепеляющим взглядом. Кладу на стол листки. Карл ровным, назидательным тоном укоряет:

– Не умеешь работать, Чек. Не умеешь находить контакты. Иди. Понадобишься – вызову.

Я отправился за свой стол, поднял телефонную трубку. Пора заняться оповещением. Все-таки приглашенных немало – пятьдесят человек!

Набираю первый по списку номер. К телефону долго не подходят. Наконец, захрипел недовольный голос:

– Кому я понадобился?

– Это вы, господин Фикс?

– Ну, я. Что случилось?

– Я звоню по поручению господина Карла. Завтра в пятнадцать ноль-ноль важное заседание.

– Опять? – возмутился господин Фикс, но взял себя в руки. – Передайте господину Карлу – буду обязательно.

Я пометил на контрольном листке: «г. Фикс – оповещен».

Набираю следующий номер.

– Алло, девушка, нельзя ли пригласить к телефону госпожу Нетке?

– Кого-кого? – переспросил озорной голосок.

– Госпожу Нетке. Я звоню по поручению господина Карла.

Голосок засмеялся и, тонко прокашлявшись, сообщил:

– Госпожа Нетке сейчас подойдет. Только не опускайте трубку!

Минут десять я напряженно вслушивался в неясные дребезжащие звуки. То смех прорывался, то возбужденная речь, то шаги…

– Вы ждете? – сдерживая смех, спросил голосок.

– Жду. У меня мало времени…

– Вы, наверное, круглый идиот! – невидимым острием пронзил меня голосок, и частые гудки завершили наш разговор. В контрольном листке рядом с фамилией Нетке ставлю жирный вопрос.

В длинном ряду фамилий вдруг увидел: Кром! И как я просмотрел! Не раздумывая, набираю номер.

– Слушаю, – ответил надтреснутый старческий голос.

– Мне бы господина Крома.

– Кто спрашивает?

– Сотрудник господина Карла. Завтра в пятнадцать ноль-ноль совещание. Передайте, пожалуйста, господину Крому…

– Странное поручение. Передать самому себе? Ну, знаете…

– Извините, господин Кром. Повестка дня важная и интересная. Финансовые вопросы. А также выдвижение на премию литературных работ господина Карла…

– Вот как! Выдвижение на премию? Любопытно… Так во сколько, говорите?

– Завтра в пятнадцать ноль-ноль.

Отбойные гудки. С удовлетворением занес в контрольный листок плюс.

Решил не перескакивать через фамилию, звонить всем подряд.

– Господин Брзо?

– Ну, Брзо, – ответил бас. – А ты кто такой?

– Сотрудник господина Карла. Завтра…

– Меня не интересует – что завтра. И я прекрасно знаю господина Карла. Я спрашиваю: кто ты такой? Тунеядец? Нищий? Проходимец? Какая беспрецедентная наглость! Мокрица хочет, чтобы я с ней разговаривал! Передай господину Карлу – приду.

Едва закончился неприятный разговор с господином Брзо, вызывает Карл.

– Что ты тут настряпал? – с ходу обрушился он на меня. – Разве это выступление? Сочинение дебильного младенца! Не ожидал! Нет, ты только послушай! – Карл, скривившись, нарочито громко прочитал: «Многоуважаемые дамы и господа!» Откуда, я спрашиваю, эти перлы?

– Из ваших сочинений.

– Когда я говорю, – вскипел Карл, все молчат! Нет, ты не хочешь по-настоящему сосредоточиться на простом поручении. Если бы ты изучил состав приглашенных, не написал бы «многоуважаемые дамы»!

Задать бы вопрос, уточнить явную нелепицу, но я молчу, сдерживаю себя – говорить сейчас бесполезно.

– В выступлении сплошные повторы! – возбужденно продолжает Карл. – Уж если ты написал в одном месте «многоуважаемые», то в другом будь любезен найти синоним. Есть, например, прекрасное обращение «досточтимые»! Забирай свои поделки и действуй. Жду новый, по-настоящему умный, полноценный текст.

Опять я в офисе-четыре за столом. Еще раз просмотрел список участников совещания, но так и не понял карловского протеста против обращения к дамам: в стройном ряду высоких представителей значились три важные особы…

Новый текст, естественно, начал с поправкой: «Многоуважаемые господа!» Написал еще две строчки и выдохся… Тут же звонок Карла:

– Где мои выступления?

– Я только начал.

– Ну и головотяпство! – воскликнул Карл, и в трубке часто запиликало.

Через пять минут новый звонок:

– Я жду!

– Заканчиваю вступительное слово…

Карл возмущенно засопел, но комментариев не последовало.

Отнес на компьютер первое выступление и сразу же принялся за второе. Взглянул на часы. Ого, скоро перерыв!

Дверь в офис-двенадцать была закрыта. Толкнул – она неслышно отворилась, и клерки, застигнутые врасплох, мгновенно перевернули исписанные листки бумаги и вопросительно уставились на меня. Только Бо, увлеченный работой, не заметил моего прихода и продолжал строчить… Я легко прочитал крупно выведенный заголовок на первой странице: «О роли письменных принадлежностей в делопроизводстве».

Бо, наконец, очнулся, растерянно огляделся по сторонам и понял, что переворачивать страницу поздно. Он густо покраснел и вытянулся передо мной.

– Добрый день, господа, – сказал я. – Хочу с вами посоветоваться. Может быть, вы знаете, почему эти дамы, – я показал список, – на совещание не придут?

Бо-Э-Ни удивленно переглянулись и опустили головы.

– Интересующей вас информацией не располагаем, – объяснил Бо.

На его столе мелодично запел телефонный аппарат. Бо снял трубку и пригнулся еще ниже.

– Слушаю, господин Карл… Хорошо, господин Карл.

Бо опустил трубку, красиво выпрямился и произнес:

– Вас ждет господин Карл.

– Спасибо, – усмехнулся я и, прежде чем покинуть офис-двенадцать, еще раз крикнул побледневшему Бо: – Спасибо!

К Карлу не пошел. Бесполезно – ведь второе выступление не готово. Карл, видимо, набрался терпения и долго не звонил – я успел слепить довольно приличное обращение к господам и закинул в набор.

Снова Карл. Немедленно требует тексты. Объясняю: девушки набирают!

– Сколько можно тянуть!

Нет, за текстами не пошел. Это я сделаю позже, когда работа будет выполнена. Весь перерыв просидел за телефоном, можно сказать, наслаждался: тихо, спокойно, никто не дергает. Но результативность оповещения была незначительной – дозвониться удалось лишь до четырех приглашенных.

Ровно без пяти два отправился в бар – пообедать. Расчет был правильным – в баре ни души. Бармен, усатый молодой человек, обслужил меня, и я спокойно утолил голод. До и после обеда с удовольствием посмаковал «бренди».

На лестнице наткнулся на Ри.

– Где вы гуляете? Господин Карл с ног сбился, ищет вас! – Ри укоризненно покачала головой и стала грациозно подниматься по ступенькам.

Карл, увидев меня, брезгливо бросил на стол отпечатанные выступления.

– Не годится! – в ярости крикнул он. – Хочешь опозорить меня перед уважаемыми господами?

– Лучше не могу, – честно признался я.

– Можешь. Если постараешься. А ты не старался! – уже более мирно произнес он. – Даю два часа. Но чтобы комар носа не подточил!

Через два часа занес Карлу новые варианты. Карл молча прочитал и опять швырнул листки на стол. Они спланировали на стекло печальными белыми голубями.

– Совсем не годится! – развел руками Карл. – Даю еще два чеса. Не справишься – пеняй на себя.

Нет, я не собирался заниматься пустым словотворчеством в третий раз. Будь что будет. Меня тошнило от приторного набора словес, смысловых уверток. Голова звенела, как колокол…Лучше продолжать оповещение.

Телефон затрезвонил в половине шестого.

– Как дела? – участливо спросил Карл.

Я уверенно ответил:

– Нормально. Несу девушкам.

– Будет готово – зайди.

В первом, забракованном варианте я вымарал слово «дамы», вместо «многоуважаемые» вписал «досточтимые» и отнес в набор.

– В шесть ноль-ноль, – сказал я, – должно быть готово.

На этот раз Карлу понравилось все – от начала до конца.

– Совсем другое дело! Удовлетворенно воскликнул он. – Оказывается, умеешь! Поздравляю.

– Спасибо, господин Карл.

– А что с оповещением?

– Удалось предупредить шестерых. Господин Фикс просил передать – будет обязательно. Господин Брзо – тоже. Но меня обругал.

– А, старый брюзга. Шумит, да без толку. Когда-то он был моим начальником, вот уж бушевал! Видишь ли, Чек, времена меняются. Теперь этого Брзо я могу раздавить, как букашку. Кому еще звонил?

– Госпожа Нетке к телефону не подошла…

– Что? Ты в своем уме? Госпожа Нетке уже двадцать лет как похоронена!

– Но она в списках!

– В качестве почетного члена. Неужели и другим… м-м-м… дамам звонил? – с усмешкой спросил Карл.

– Да, но трубку не берут.

– Естественно. Они тоже почетные члены… Да, Чек, с тобой хватишь позора. Весь город будет завтра хохотать. Не над тобой, Чек, надо мной. А надо мной смеяться нельзя.

Карл придавил, как клопа, красную кнопку рядом с телефонным аппаратом. Появилась Ри.

– Пожалуйста, Ри, помоги Чеку оповестить наших многоуважаемых членов совета. Чек предупредил кое-кого, но маловато. – Ри с презрением взглянула на меня. – Я понимаю, рабочий день закончился. Но что делать! Срывать совещание из-за нерадивых служащих не могу. Не теряйте времени, за работу!

Ри откровенно меня игнорировала. А я старался на ее косые взгляды не реагировать. Ведь девушку можно понять. Если бы не я, она бы давно отдыхала…

Из глубин своего стола Ри извлекла список с фамилиями и телефонами. В отличие от списка, которым руководствовался я, здесь на полях были пометки: «ум. поч.» (умерший почетный член), «бол.» (болен), «не б.»(не беспокоить). Умершие почетные члены занимали добрую половину состава. Пятеро – больные. Десятерых не беспокоить. Сколько ненужных звонков!

Ри заметно подобрела, увидев, что звонить нужно лишь четверым. Пока она сообщала им о завтрашнем совещании, я наблюдал за девушкой, удивляясь ее умению так виртуозно и музыкально говорить – не слова, а соловьиные трели!..

Сладкие рулады быстро отзвучали, и я сказал Ри:

– В вас можно влюбиться. Если бы…

– Если бы? – с интересом подхватила Ри.

– Если бы я не был таким черствым!

Ри иронично меня оглядела. Ее туфельки быстро заскользили по коридорным коврам; отправился домой и я.

Ну и денек был сегодня – еле выдержал!

Заметил яркую звездочку – она пряталась за облетевшими ветвями высоченного тополя. Так же прячется Роб где-то на безлюдных улицах города… Придет ли он ко мне?…

На перекрестке с радостным воплем мне навстречу кинулся Вор. Он был слишком возбужден, потянул в наше обычное место.

– Погибаю! Нужно поговорить.

За стойкой бара он поглощал одну рюмку за другой, не замечая – пью ли я. Я же решил с питьем не торопиться, поскольку, как мне казалось, сегодня должен появиться Роб. Но пару рюмок все же употребил.

Вор говорил тихо, стараясь, чтобы, кроме меня, никто не слышал. Иногда приходилось напрягать слух, чтобы понять сиплое бормотание.

– Какой-то кошмар! Никогда не думал, что у нас столько чиновников! Сплошные Ни, Па, Э…

– А у нас – Бо, Э, Ни… – добавил я.

– В Розовом доме тоже? – поежился Вор. – Куда от них деться? Мне начинает казаться – я схожу с ума… И поговорят с тобой, и посочувствуют, а помочь не хотят! Обложили призывами, приглашают в Иносферу, в какой-то таинственный музей… Хорошо, вот я пришел, я согласен, возьмите меня в Иносферу. Прошу записать на очередь в тот самый музей! И вдруг узнаЮ: очередь подойдет через год, два, а то и больше… Желаешь поскорее? Неси прошение, ходатайство, характеристику, справки о том о сем… А какая у меня характеристика? Кто попросит за меня?

– Я попрошу.

– За Вора просить не надо – испачкаешься. Мне тебя жалко.

– Тогда бросай. Буду угощать и так. Каждый день! – я придвинул очередную полную рюмку.

– Не из тех я, кто отступает. – Вор проглотил «бренди» и вперился в мои глаза. – Но ты должен мне помочь.

– Извини, воровать не умею.

– Мне бы попасть в музей. Он где-то там, в Розовом доме.

– Не музей, а чудо, – заметил я.

– Говори, как проникнуть.

– Ты – серьезно? – Я подал рюмку. Вор даже не взглянул на нее. – Ладно. Внимательно слушай и запоминай. – Во всех деталях я рассказал, как добраться до музея. Особо предупредил: попадешь в библиотеку – глобус не трогай. – Зачем я это делал – не знаю. Ключа от Ноосферы в Розовом доме нет и никогда не было. Может быть, я надеялся – Вор догадается сам?…

Мы выпили за успех и, как Вор ни сожалел, расстались. Мои мысли переключились на Роба.

Симпатичная звездочка, которую я заприметил, не исчезла, и я до самого дома наблюдал за ней. Из-за черной решетки ветвей она вырвалась вдруг на простор и засияла. На душе стало легко, и я поверил, что Роб обязательно придет и, возможно, встретится со своей потерянной любовью… Но правильно ли поступаю я, выискивая тропы в мир ушедшего и невозможного, пытаясь воскресить былые чувства? Не знаю. Мне хотелось, чтобы Роб был счастлив…

Весь вечер я ждал Роба, рюмку за рюмкой потягивал «бренди», бесцельно слонялся по комнатам. Даже заглянул, стараясь убить время, в сочинения Карла Великого. Роб не появился.

Карл, как ни странно, не потревожил меня ни разу. Зато ночью я вскакивал несколько раз – чудились телефонные звонки и тягучий раздраженный голос…

Новый день начался с небольшого совещания у Карла. Он поручил мне и Ри подготовить зал, припасти автоперья и бумагу, пригласить на заседание клерков из офиса-двенадцать. Мне дал персональное задание: подготовить крупным, хорошим шрифтом тексты выступлений.

И началась беготня. Офис-четыре – компьютеры – кабинет Карла.

Не самой лучшей оказалась бумага… Слишком узкие поля с левой стороны текста… Обращение напечатано мелковато… Нужна запятая – не точка…

Каждый раз находились недоделки. К обеденному перерыву, наконец, горячка схлынула. Карл взглянул на последний вариант, махнул рукой:

– Придется обойтись этой бумажонкой.

Перерыв принес тишину и покой. Сотрудники торопливо спустились вниз, а я закрылся в своем офисе. Пообедаю позже.

Обед, однако, не состоялся. Позвонила Ри: господин Карл просит зайти.

Направился в кабинет к Карлу.

– Где выступления! – закричал он.

– На вашем столе.

– Покажи.

– Были здесь…

– Скоро заседание, а ты!..

Иду к девушкам, несу вторые экземпляры. Начинают распечатку. Вбегает Ри.

– Немедленно к господину Карлу!

– Скажите, сейчас.

Ри округлила глаза и исчезла. Через минуту появилась опять.

– Вас зовет господин Карл.

– Но еще не готово! – возмутился я.

– Он сказал, выступления нашлись.

Девушки, которым я, наверное, в сотый раз навязал надоевшие тексты, ахнули.

Около трех в приемной появился представительный, одетый с иголочки господин с двумя молодыми людьми. Карл встретил его сдержанно, но достаточно любезно и пригласил в кабинет.

– Нефтяной король, – сообщила мне Ри.

Вскоре пришел еще один босс, тоже с сопровождением, и Ри успела шепнуть:

– Автомобильный король!

Стали заходить еще, еще – один представительней другого. Ри учтиво провожала их в апартаменты Карла.

В зале я сел на специально отведенное для меня место – за крохотный столик сбоку. Еще один столик заняли две стенографистки. Ри на всякий случай была около меня и успела двумя-тремя словами охарактеризовать почти всех присутствующих.

Высокие представители расположились с двух сторон длинного стола, а карловские клерки сбились в робкую кучку в самом углу зала.

Карл произнес пышную речь. Пока он виртуозно, с большим подъемом читал вступительное слово, я с понятным любопытством приглядывался к вершителям судеб – государства, а может быть, и всей земли. Шутка ли сказать_ фирма этого господина строит звездолеты, этого – добывает нефть, этого – плавит руду… В сущности, я сейчас видел самых могущественнейших представителей делового мира. Тех, кто поддерживает Карла, и на кого опирается он сам. А ведь самые обыкновенные люди – старые и молодые, толстые и худые, лысые и с модной прической. Одинаковыми у них, пожалуй, были только глаза – цепкие, внимательные, беспокойные. Видят зорко, но прямо не смотрят – никогда не узнаешь, что замышляют руководящие ими мозговые центры… Но вот что поразило больше всего – руки! Если на зеркальном карловском столе проживали два чудовища, то здесь их паслось целое стадо.

Начались выступления. Стальной король потребовал дополнительных ассигнований.

Забеспокоился министр космического обеспечения, назвал астрономическую цифру требуемой надбавки.

Почтенная публика зашумела: просят слова нефтяные компании, строители самолетов и морских судов…Карл вынужден был подняться.

– Уверяю вас, – автор итетно заявил он, – обиженных не будет. Но давайте наберемся терпения! Уже очень скоро я передам в ваши руки всю землю и космос – владейте и благодарите Карла Великого!

Деловой мир горячо зааплодировал. Карл скромно опустился в кресло и, дождавшись тишины, объявил:

– Заседание продолжается! Представитель химического концерна хочет поделиться мнением.

Химический босс оказался совсем невзрачным – с белесыми бакенбардами и маленькими серыми глазками. Немного смешон, но все сразу признали: дело свое знает вдоль и поперек. Он также попросил финансовой помощи.

– Разумеется, поможем, – бодро отозвался Карл. – Особенно тем, у кого кошельки опустели. – Он поднял руку, требуя тишины. – А теперь, господа, перед вами выступит лучший мой клерк. Он так просил меня об этом, так умолял, что я не мог отказать. Прошу, господин Бо!

Бо выбрался из толпы, приблизился к Карлу и повернулся лицом в зал.

– Мы все знаем, – с пафосом начал Бо, – что три года назад была учреждена премия имени Людовика Крома. Кстати, родной брат Людовика Крома, известный банкир, присутствует сегодня здесь, на этом важном заседании! – Бо устремил на господина Крома преданный взгляд и захлопал в ладоши. Карл поддержал его, и все в едином порыве зарукоплескали.

– Премия имени Людовика Крома, – продолжал Бо по знаку Карла, – уже вручена некоторым деятелям науки. Но этой величайшей награды не имеет ни один писатель! А ведь рядом с нами живет и создает бессмертные произведения талантливый литератор. Вы его хорошо знаете – это наш многоуважаемый господин Карл!

Бо зааплодировал, и его немедленно поддержали.

– Разрешите, господа, – продолжал Бо, – считать ваши аплодисменты одобрением кандидатуры господина Карла!

Овации смолкли, поднялся Карл.

– Спасибо, господа, – произнес он растроганно. – Я не полагал, что мои скромные труды могут иметь столь большой общественный интерес! Спасибо, господин Кром, за доверие и поддержку! Считаю, что не стоит тратить драгоценное время на выступления и подсчет голосов. И так все ясно, дело за протоколом. Впрочем, будем демократичными до конца. Может быть, кто-то желает высказаться против? Пожалуйста!

Желающих не нашлось. Патетически прозвучало заключительное слово растроганного творца, и присутствующие поднялись, чтобы выйти. Но прежде чем покинуть зал, каждый счел нужным лично поздравить господина Карла с присуждением премии. Образовалась внушительная очередь, которую замыкал господин Кром – высокий, сухой, почти лысый старик. Он терпеливо дождался радостной минуты, долго тряс Карлу руку, а потом что-то ему шепнул. Карл нашел глазами меня и поманил пальцем.

– Тот самый Чек, о котором я говорил, – вежливо сказал господину Крому Карл, кивнув на меня. И мне: – Многоуважаемый господин Кром.

– Оч-чень приятно, – сказал старик. Говорил он очень уж тихо.

– Значит, вы имеете честь быть знакомым с моей супругой?

– О, да, – бодро ответил я. – По колледжу.

– И вы, конечно, – господин Кром не спускал с меня ледяных глаз, – хотели бы с Элен увидеться?

– При случае неплохо бы.

– Сделайте одолжение! – восторженно прошуршал господин Кром. – Надеюсь, ваш шеф, – обратился он к Карлу, – отпустит вас на некоторое время?

– Прямо сейчас? – удивился Карл.

– Не люблю откладывать в долгий ящик. – Господин Кром уставился на меня и нетерпеливо переступал с ноги на ногу. – Ну, едем?

– Не могу отказать, – развел руками Карл. – Тем более, в такой день. Но Чек непременно должен вернуться. У нас неотложные дела, протокол. Утром этот документ должен лежать у меня на столе.

Господин Кром заторопился к выходу. Я за ним, Карла сразу же окружили сотрудники, на глазах Бо я заметил слезы умиления…

Легковое авто быстро доставило нас на улицу Карла Великого, двадцать. С тех пор, как мы покинули зал заседаний, господин Кром не произнес ни слова. Молча, в сопровождении угрюмого слуги, мы прошли в его пятиэтажный особняк.

В вестибюле господин Кром замешкался – куда же меня вести?

– Высоко подниматься не будем, – наконец решил он. – Для такого серьезного свидания сгодится и первый этаж…

Он свернул в коридор налево и плечом толкнул первую же дверь. Старуха, которая находилась здесь, от неожиданности вскрикнула и уронила на пол шитье – кусок холстины. В руке остро сверкнула игла.

– Позови-ка Элен, – распорядился господин Кром. – А сама погуляй. Да не вздумай сказать, что я не один.

– Слушаюсь… – испуганно произнесла старуха и неуклюже заторопилась из комнаты.

Господин Кром показал пальцем на обшарпанный стул.

– Садитесь!

Второй стул о собственноручно перенес от окна к столу, но не сел.

– Я, так и быть, постою, – усмехнулся он.

Комнату, в которой я оказался, судя по всему, занимала прислуга. В углу неказисто топорщился ободранный шкаф, в который упиралась узкая железная кровать. Окно затемняла выцветшая занавеска. Все очень напоминало комнату во флигеле на моей «вилле». Кстати, и здесь на столе отсвечивала начищенными боками керосиновая лампа.

Молчание становилось все более тягостным. Господин Кром скрестил руки на груди и, то и дело хмыкая, терпеливо ждал.

Дверь, наконец, приоткрылась, и женский голос спросил:

– Можно?…

– Что за блажь! – возвысил голос господин Кром. – В собственном доме спрашиваешь разрешение!

Вошла женщина, темноволосая, кареглазая, небольшого роста. Черная шаль, наброшенная на плечи, подчеркивала на лице тени, и я впервые не мог определить ее возраст. Неужели передо мной Элен?

– Садись, – проскрипел господин Кром.

Женщина послушно села.

– Узнаешь этого человека?

– Нет, – покачала головой женщина.

– А этот молодой человек рвался увидеться с тобой, даже добился свидания!

Элен долгим добрым взглядом посмотрела на меня.

– Нет, не знаю, – вздохнула она.

– Вот как? – оторопел господин Кром. – Тогда как все это понять? – вопрос относился ко мне.

– Госпожа Элен, естественно, меня не помнит, – стал объяснять я. – Мы действительно ни разу не встречались. Но я дружил с коллегами госпожи Элен. Они с восторгом отзывались о ее лингвистических способностях. О, я до сих пор поддерживаю старые ученические связи. Ник постоянно мне пишет. С Робом, – я сделал паузу, – иногда встречаюсь… А Сюзи, на которой чуть не женился, шлет мне поздравительные открытки…