Текст книги "Бремя «Ч»"

Автор книги: Николай Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Мы пошли наугад, через парк, и Роб сказал:

– Видишь, вон мелькает та самая шляпа. Не отстает. Не нравится мне эта слежка.

– Не обращай внимания. Сейчас найдем мою резиденцию – и никто нас не увидит и не услышит.

– Ты забыл, у кого на службе, – печально сказал Роб. – Твой дом, я не сомневаюсь, насквозь прослушивается.

– Не может быть! – предположение Роба неприятно меня поразило, я даже остановился.

– Не унывай. Это не самое худшее.

Сразу за парком мы увидели белый одноэтажный дом. О, словно живое существо, призывно глядел на нас глазами-окнами сквозь высокую железную ограду.

Мелькнула и скрылась за углом знакомая черная шляпа. Мы с Робом понимающе переглянулись и направились к железной дверце в ограде. Ключ подошел и к замку, и к дверям дома.

– Прекрасная вилла! Восхитился Роб.

Через небольшую прихожую мы попали в довольно просторную гостиную. Роб пристально стал осматриваться, а я заглянул в дверь налево и обнаружил хорошо оборудованный кабинет с библиотекой. Дверь направо привела в белоснежную спальню.

В кабинете затрезвонил телефон. Никак не ожидал! Поднял трубку. Раздраженный голос Карла стал выговаривать:

– Я запрещаю приводить посторонних. Немедленно выпроводить и заняться делом.

– Меня никто не предупреждал…

– Не разговаривать!

– Хорошо, господин Карл.

Роб все понял, встретил меня проницательной улыбкой, но говорить не разрешил: приложил палец ко рту и кивнул на выход. Я закрыл дверь на ключ и повернулся к калитке, но Роб потянул меня в противоположную сторону. Оказывается, за домом был сад и в глубине его угадывался флигелек, по всей вероятности предназначавшийся для прислуги.

Флигелек оказался незапертым. В крохотной комнатушке тусклая лампочка осветила кровать на трех изогнутых ножках, четвертую ножку заменяло корявое, неочищенное от коры полено. Зато постель была аккуратно заправлена выцветшим тканевым одеялом. Рядом на столике нарядно блестела начищенная керосиновая лампа.

Минут пять, сантиметр за сантиметром, Роб исследовал комнату и все, что в ней находилось. Нет, ничего подозрительного не обнаружил и, похоже, успокоился, сбросил плащ. Снял с лампы стекло, чиркнул спичкой, поднес ее к фитилю и… задумался. В лампе не было керосина. Роб заинтересовался, стал осторожно вывертывать головку с фитилем. Что-то обнаружил, быстро вкрутил головку и понес лампу куда-то в сад.

Когда Роб вернулся, я спросил:

– Ты… разбил лампу?

– Зачем портить добро? Она будет записывать шорохи вечернего сада. Наговоримся – внесем.

Я вспомнил о бутербродах, которые оставил в своей резиденции, и бросив Робу «Я сейчас», припустил к дому. Едва вошел – засвербили телефонные звонки. Ничего, господин Карл, сегодня я принадлежу себе и могу обойтись без общения с вашей светлостью…

Рядом с прихожей обнаружил двери на кухню и в ванную. Заглянул в кухонные шкафы – пусто, открыл рефрижератор – то же самое. Набрал большую кружку воды – запивать бутерброды.

Телефон свербил и свербил, настойчиво приглашая меня к господину Карлу. Нет, не хочу. До встречи, мой повелитель! Повернул ключ в двери – и звонки прекратились.

Роб, ожидая меня, сидел на кровати – стульев не было. Увидев кружку с водой, он обрадовался, помог разложить на столе и нерешительно спросил:

– Можно? Один глоточек?

– Пей сколько хочешь, принесу еще.

Роб благодарно кивнул и медленными смакующими глотками отпил из кружки.

– Божественный дар природы! Но я чуть-чуть. Бегать туда-сюда не следует. Ничего подозрительного не заметил?

– Нет. Только телефон надрывается.

– Господин Карл прекрасно тебя видит. Будешь работать под недремлющим оком.

– Точно. Но в чернильницу он меня не загонит.

Мы приступили к ужину, удобно усевшись рядышком, и я рассказал Робу про административно-бюрократический музей, о невиданной стеклянной гробнице в виде чернильницы, в которой заперты души сотрудников карловского учреждения. Карл, засмеялся я, называет это плазмой для Иноферы…

Мне казалось, Роб посмеется вместе со мной, но он нахмурился, помрачнел.

– Это, дорогой Человек, трагедия. Для тех людей, которых лишили человеческого призвания. А господин Карл – настоящий преступник.

Мне хотелось рассказать Робу о механизированных продовольственных складах, о светящихся точках на макете земного шара, о лозунгах, призывающих оградить Ноосферу от варварских вторжений… Но я не решился на такое откровение: Роба, по существу, я совсем не знал. Я очень верил ему, но сейчас одного слепого доверия, казалось мне, было недостаточно. Вот узнаю его поближе – может быть, даже спрошу совета…

Роб сосредоточенно жевал, думая о чем-то своем.

– Сегодня мне повезло, – вдруг сказал он. – Встретил душевного, доброго человека, который и накормил меня, и напоил. Спасибо. Не то бы вернулся в свою подворотню насквозь голодный… Знаешь, где я ночую? В подвале одного заброшенного дома. Пробираюсь ночью, чтобы никто не увидел. Заметят – выкинут в два счета. Я даже тебе не скажу, где находится этот дом, – шутливо добавил Роб. – Не то сообщишь по простоте душевной господину Карлу.

– Что ты! Я бы и под пыткой не сказал.

– Признайся, ты загорелся желанием мне помочь. И завтра же хотел поговорить обо мне с господином Карлом. Ну, на предмет работы и прочего.

– Верно, – удивился я, мысль такая действительно мелькнула.

– Ты рекомендуешь меня господину Карлу, ничегошеньки не зная обо мне. А уж господин Карл о моей личности осведомлен прекрасно. Вот он и спросит: а как этот Роба найти? Ты сообщаешь мой, так сказать, адрес, и меня не только выкидывают из моей превосходной норы, но и отправляют туда, где я уже пребывал три года. Вижу, хочешь спросить, а где же я пребывал три года и за какие грехи?

Роб настороженно прислушался, вышел в сад, молча постоял. Я хорошо понимал его действия и терпеливо ждал.

– Кажется, тихо. – Роб, вернувшись, легко сел рядом, и я приготовился слушать. – А грехи мои вот какие. Образ моих мыслей, мои желания не совпадают с образом мыслей и желаниями твоего повелителя. Я антипод господина Карла. Я понял это давно, еще на студенческой скамье. По специальности я историк, а историки господину Карлу не нужны. Ему нужны бездушные лакеи, бессовестные лгуны, на худой конец – молчаливая рабочая скотина. Господин Карл боится нормальной, здоровой мысли, – потому что она против него, вот он и придумывает для ее уничтожения умопомрачительную муштру, тюрьмы да гробницы… Я попытался объяснить это своим ученикам. На следующий день после моих самостоятельных уроков меня просто-напросто уволили. Вначале я не очень-то огорчился, а потом понял, что такое не иметь постоянного дела. Первое время я как-то перебивался – то старики немного пришлют, то Элен, девушка у меня была, накормит. Старики и сейчас присылают, но этой мелочи едва хватает на два дня. Однажды, на пороге очередной голодухи, я вышел в город; присматриваюсь – не подвернется ли поденка. Улицу вдруг оцепили, увернуться не успел… Присудили три года – за тунеядство. Как отсиживал срок – рассказывать долго. Скажу только: о мягком хлебе и свежей розовой ветчине мы и не мечтали… Да и теперь чудаки с сэндвичами попадаются не каждый день.

– Ты сказал, Роб, у тебя была девушка.

– Была. Мои друзья по колледжу говорили, что в ней ничего особенного, а я тосковал, если не видел Элен хотя бы один раз в день. Действительно, она была скромная, стыдливая, старалась не бросаться в глаза. Но сколько было в ней нежности, душевной теплоты – хватило бы дюжине пустых красавиц. Она также закончила колледж и преподавала французский. Еще в колледже мы договорились соединить свои судьбы и даже назначили день свадьбы. Но свадьба так и не состоялась. Меня уволили – как строить семью без гроша в кармане… Бывало, приду к ним – наливает Элен из кастрюльки поесть, а ее отец, худющий седой старик, сядет напротив, уставится на меня и что-то бормочет… И мне чудились одни и те же слова: «Как не стыдно! Как не стыдно!..» Так и перестал к ним ходить. А тут угодил за решетку… Через полгода моя Элен добилась свидания со мной, и в присутствии надзирателя, вся в горючих слезах, сказала, что ей предлагает замужество один состоятельный человек. «Отец заставляет, – говорила она, – но если ты будешь против, я откажу…» Разве я могу быть против? Впереди два года тюрьмы, безденежье, голод, новые мытарства… Сам я обещать ничего не мог и не имел никакого права обрекать на голод и нищету любимого человека… Пока Элен стояла рядом, я держался, попросил только на прощание ее поцеловать. Нежно коснулся губами щеки девушки, мокрой от слез… Элен медленно, не отрывая от меня прощального взгляда, стала уходить… Ушла… Я рухнул на скамью и забился в судорогах. Тюремщики с трудом доволокли меня до камеры, нещадно били, но мне было все равно… Такая вот приключилась история.

Роб поднялся, допил остатки воды и объявил:

– Пора идти. Не то господин Карл пришлет ищеек. Вопросы есть?

– Есть вопросы. Во-первых, – я завернул два оставшихся бутерброда. – Возьми с собой.

– Спасибо, – не стал возражать Роб и сунул сверток в карман плаща.

– Во-вторых, приходи хоть иногда. Будем ужинать вместе.

– Спасибо. Приду.

– В-третьих, если понадобишься, где найти?

– Это лишнее. Буду появляться сам.

Пока Роб ходил в сад за лампой, я расправил покрывало, убрал со стола крошки.

Мы покинули флигелек в полном молчании. У ограды крепко пожали друг другу руки. Роб легонько свистнул, – появился парень.

– Наш человек, – улыбнулся Роб. И они вдвоем растворились в темноте.

В комнату, где поджидает с телефонным разносом господин Карл, я всегда успею. Гораздо полезнее подышать свежим воздухом, осмотреться. Сумерки сгустились, зачернели зловещими дырами здесь и там, зато небо было без единого облачка, прозрачно-зеленоватым, как глаза у Ри. Спокойно бы размышлять сейчас о чем-то приятном, мечтать о самых обыкновенных земных радостях и благодарить судьбу… Но я говорю о невозможном. Даже небо, в ответ на мои мысли, начинает раздраженно швырять холодные сверкающие иглы. Могучие небесные воды мчатся во всю ширь, готовясь захлестнуть острова звезд, и скоро яростно забурлят на млечных порогах. Тут уж не до спокойствия и радости! В душе нарастает тревога, черной кошкой крадется тоска…

Мне показалось – за оградой возникла тень. Неужели Роб? Присматриваюсь – никого. Лишь понуро согнулся облезлый куст – его-то я и принял за нового знакомого…

Да, нелегкая судьба у Роба. Хороший, умный человек – и так не повезло… Вспомнил его рассказ о невесте, о встрече с ней в тюрьме… С новой силой ощутил доверие к Робу, он был мне очень симпатичен; я решил во что бы то ни стало ему помочь. Но как – я пока не знал…

Господин Карл поймал-таки меня телефонным звонком. Он бушевал, он не мог понять, почему я отсутствую. Пришлось объяснить.

– Не могу же я быть свиньей. Нужно проводить человека.

В трубке – новый взрыв негодования:

– Какого еще человека? Только я определяю, кого можно провожать. Немедленно за работу! Я не позволю, чтобы ты завтра явился неподготовленным. Внимательно изучи мои статьи и выступления!

– Хорошо, господин Карл.

На стеллажах сразу обнаружил сочинения Карла Великого, достал, не глядя, несколько томов и устроился в кресле. Названия статей должны были подсказать, что же собственно изучать. Обращаюсь к оглавлению. Итак… «Роль промокательных приборов для наведения чистоты в деловых документах»; «Важность правильного выбора нарукавников»; «Об экономии слов в производственном общении»; «Эмоциональный момент в произнесении текста выступления»; «Резиновый штамп в делопроизводстве»; «Использование специальной аппаратуры для изучения деловых качеств работника»…

Ладно, посмотрим, какую роль играют промокательные приборы.

Стараюсь внимательно читать:

«Известно, что мокрое чернильное изображение на плоскости бумажного листа можно высушить несколькими способами, как то: промокательной бумагой, обрывком старой газеты, кусочком ткани. Естественно, наибольший эффект дает использование промокательной бумаги…»

Достаточно, все предельно ясно.

Я захлопнул книгу и расслабленно откинулся на спинку кресла.

Телефонный звонок. Карл спрашивает:

– Как дела?

– Отлично, господин Карл.

– Много ли освоил?

– Несколько статей, господин Карл.

– Желаю успехов.

– Спасибо, господин Карл.

Так не годится, – подумал я, положив трубку. Карл видит каждый мой шаг да еще и подгоняет! Решил отключить телефон и погасить свет. И Карлу будет спокойнее, и мне.

Задумано – сделано.

В спальню переходить не стал. Хорошо и в кресле. Посижу, отдохну, разберусь в мыслях…

Но ни на чем сосредоточиться не сумел – так умотался за день. Закрыл глаза, и в меня вонзились острые глаза Вора… А я-то о нем забыл! Старший брат из нелепого рассказа погрозил пальцем, и передо мной поплыли сизые клочки тумана…

Проснулся рано, с удовольствием поплескался в ванной, включил телефон. Но Карл, видимо, понял: нельзя быть таким надоедливым – больше не беспокоил.

Еще раз осмотрел кухонные отсеки – не обнаружил ни корочки хлеба. Позавтракал чашечкой кипятка и отправился на службу.

Ровно в девять был в приемной. Но сердитая Ри не пустила к Карлу – у него важные срочные дела. Через десять минут забеспокоился: время уходит!

– Я же сказала, – удивилась Ри. – Господин Карл занят.

Делать нечего – нужно ждать.

В кабинет к Карлу важно прошествовали трое из компании Бо-Э-Ни. Бо с ужасом взглянул на меня и прошмыгнул за дверь.

Недоуменно смотрю на Ри. Она не реагирует. Спрашиваю:

– Как же так?

Ри спокойно отвечает:

– Разве не видите – совещание.

Смиренно жду. На столе у Ри трещит телефонный аппарат, она любезно дает справки:

– Да, господин Карл у себя.

– Нет, позвоните попозже.

– Господин Карл занят.

– А, это вы! Сейчас соединю.

Совещание закончилось через час, но тут же началось новое: к Карлу просеменила следующая, более многочисленная группа сотрудников.

Посовещавшись до часу, господин Карл и вьющиеся вокруг него служивые оставили кабинет, миновали приемную и подались в неизвестном направлении. Я кинулся к Карлу, но Ри удержала меня.

– Нехорошо. Сейчас обеденный перерыв, и беспокоить господина Карла не следует.

Ладно, беспокоить не буду. Выйду в город, подышу воздухом. Заодно где-нибудь пообедаю.

Выскочил на улицу, порадовался яркому безветренному дню, острому ощущению свободы. Вдруг кто-то с восторженным воплем цепко обхватил меня сзади.

– Наконец-то поймал! – сипло произнес весельчак, и я узнал голос Вора. Вот он и сам встал передо мной – с обширной лысиной и колющими зрачками. Мне показалось – его руки, обнимая меня, прощупали карманы куртки. Невольно проверил. Так и есть! Деньги, предназначенные на сегодняшние расходы, исчезли. Хорошо, что не все…

Ни слова не говоря, выставил ладонь.

Вор сипло засмеялся, опять полез с объятьями. Я отпрянул, ладонь не опускаю.

– Все равно обедаем вместе! – уговаривающе сказал он. – Идем.

– Тогда угощай, – согласился я.

Он повел меня в тот самый бар, где мы уже были, – под сверкающие гирлянды бутылок. Заказал, как и в первый раз, две рюмки «бренди». Но сейчас махом влил в себя только одну – вторую заставил выпить меня. Я, зажмурившись, пропустил через горло пылающую лаву. Закашлялся.

– Привыкнешь, – подбодрил Вор. – Не ты первый, не ты последний.

Следующую рюмку я также выпил, не сопротивляясь. На все махнул рукой. Заказал салат и гамбургер. Вор от закуски отказался, но тут уж я настоял: ешь, не то уйду.

– Редкий случай, – у Вора заблестели глаза, – ты моей жене понравился. У нее глаз наметанный, зря не скажет. Знаешь, что она выдала? Ты не от мира сего.

– Наверное, – согласился я. Мне было хорошо, по телу разливалось тепло, накатывала непонятная радость. – Пирожки – дело великое.

– Совсем не пирожки. Она угадала в тебе что-то не наше. Не зря же в Розовом доме работаешь.

– Зря, – не согласился я. – Совершенно впустую.

– Тебя бы держать не стали, – не согласился Вор.

– Выгонят, – усмехнулся я. – Вот увидишь.

– Но почему? – искренне не поверил Вор.

– Давай выпьем, расскажу.

– Это по-нашему, понравилось Вору. Мы опрокинули еще по одной. – Ну, говори!

– Понимаешь… – Я старался сфокусировать мысль. – Как бы точнее объяснить… Я стремлюсь в Ноосферу.

Вор схватил меня за руку.

– Тише! Это слово в числе запретных… Вмиг укатают куда не надо.

Бармена рядом не было, несколько посетителей далеко – за столиками в глубине бара. Опасности никакой.

– И тем не менее, – понизил я голос, отдаваясь фантазии. – Мне нужен ключ… От этой самой… – Я покрутил пальцем. – Понятно?

– Тебя действительно выгонят, – опечалился Вор.

– Почему? Такое скромное желание! – В моих словах была игра, а Вор по-настоящему беспокоился:

– Погибнешь! Просто так! Ни за что!..

– Давай выпьем, предложил я. – За то, чтобы мечта сбылась.

Выпили, и Вор совсем скис, смотрел на меня, как на обреченного.

Я сбегал в туалет, достал из потайного кармана еще две купюры. Гулять, так гулять!

Мы пили еще и еще, и я вслух удивлялся: какой идиот придумал, что я трезвенник? И еще я утверждал – есть люди, которые хотят есть, и мне завернули для жены Вора три отличных гамбургера. Мы о чем-то спорили, куда-то шли, но память подробности вырубила.

Проснулся я на простом голом матрасе, на полу, и не сразу сообразил, где нахожусь… Конечно же, в доме у Вора!.. Голова трещит, стараюсь хоть что-нибудь припомнить… Однако нужно выбираться!

До начала рабочего дня еще два часа, успею забежать домой, почистить одежду…

Телефон, когда я вошел, многозначительно помалкивал. Это меня порадовало. Ничего же, в самом деле, не случилось!

Привожу себя в порядок; выясняю, сколько вчера истратил. Осталась приличная сумма, жить можно. С достоинством отправляюсь в Розовый дом, на экзекуцию к Карлу. Но прежде чем подняться в приемную, заглянул в служебный бар. Обходительной барменши, у которой брал сэндвичи, нет. Должно быть, другая смена. Все молчат, друг на друга не смотрят. Завтракаю бутербродом и кофе, мчусь на третий этаж.

– Где вы пропадаете? – удивленно вопрошает Ри.

– У себя… во флигеле! – ловко придумал я.

– Ладно, ждите, – Ри смотрит недоверчиво. – Учтите, господин Карл игру в прятки не любит.

– Учту, – бодро обещаю я.

Вдруг рядом со мной, уставившись в потолок, проследовал в свой кабинет Карл.

– Можно? – спрашиваю у Ри.

– Господин Карл сам вызовет, – последовал вежливый ответ.

Сижу, жду, слушаю, как сладко отвечает на телефонные звонки Ри. Чистейший мед!

Мое настроение испортилось вконец, когда вдруг к Карлу прошествовала очередная делегация – группа высоких военных чинов. Опять совещание!

Через полтора часа генералы ушли, и Карл радушно принимал некоего представителя делового мира с десятком сопровождающих. Потом приехал еще один – чрезмерно толстый и высокомерный. С ним Карл провел остаток дня. Гость вышел ровно в шесть и провожать себя не позволил. Карл знал себе цену и настаивать не стал.

– А, Чек! Наконец-то ты появился, – увидев меня, сказал Карл. – Поздненько однако. Рабочий день кончился. Мне нужно посетить спортклуб, я обещал. Вернусь – поговорим.

Удалялся Карл размеренно, с высоко поднятой головой; было в его величественной осанке что-то несерьезное – его пряди-кудельки забавно прыгали на узких плечах.

Вслед за Карлом выпорхнула Ри, и на меня накатилась густая парфюмерная волна. Закрыв глаза, я помечтал о неведомых райских кущах и вернулся в суровую действительность.

Нет уж, никого ждать не буду. У меня свои дела, свои планы… Демонстративно поднимаюсь и ухожу.

На улице опять натыкаюсь на Вора. Он требует:

– Сегодня угощаешь ты.

Пытаюсь возразить:

– Голова раскалывается! Я же не пью.

– Вот и поправим твою голову. Заодно обсудим кое-что.

– Обсудить можно и здесь. Слушаю.

– Э, нет. Слишком серьезно, чтобы на лице. Тебя касается напрямую! Так что сегодня угощаешь.

Эх, была – не была! Попробую вливать в себя меньше…

Вор доволен моей понятливостью; прямиком ведет в хорошо знакомое заведение, заказывает два «бренди».

Выпиваем, слегка закусываем. Интересуюсь:

– Ну, что там напрямую касается меня?

– Какой хитрый! – уходит Вор от ответа. – Так сразу и скажи. Разогреться следует. Дело ведь нешуточное.

Опорожняем еще по одной. Дозу сократить не удается: Вор начеку.

– Ну, говори же! – требую после очередного вливания. Вор, чувствуется, уже готов к разговору.

– Куда тебе надо? – шепотом спрашивает он и показывает рукой вверх. – Туда?

Я утвердительно киваю.

– Хочешь, достану ключ?

– Чего-чего? – насторожился я.

– Тебе ведь нужно? – не отстает Вор.

– Но тебе-то зачем?

– Понимаешь, ты моей жене понравился. Да и мной не побрезговал.

– Своруешь, что ли?

– Сворую. Но придется заплатить.

– Чем? Денег у меня нет.

– На рюмочку «бренди» хватит. Но – каждый день!

– Надо подумать.

– Чего уж тут думать! Задаром продаюсь. Поймают – тюряги не миновать.

– У тебя не получится. – Я вздохнул.

– Это почему же? – оскорбился Вор.

– Кордоны. Слишком опасные. – Я говорил наугад, не имея представления о кордонах.

– Где не взломаю, проскочу лисой, – заявил Вор. – Давай выпьем. За удачу!

Выпили. Разумеется, я поддержал сумасбродную идею – выкрасть ключ от Ноосферы. Но, честно говоря, в душе посмеялся: что это за ключ, как он выглядит? По-моему, у Вора поехала крыша.

Мы еще выпили по одной. И еще. Я потребовал празднество завершить. Иначе откажусь от обещанного ключа! Угроза подействовала безотказно, и я сумел отвязаться от назойливого собутыльника. Благополучно добрался до своих дверей.

На этот раз телефон звонил нещадно, но я и не подумал поднимать трубку – почти не раздеваясь, плюхнулся в постель.

Утром вскочил, как ошпаренный: опаздываю на работу! На ходу умываюсь, причесываюсь, бегу в знаменитый дом господина Карла. Возле служебного бара тормознул. Приятной барменши опять не было на месте. Проглатываю завтрак, тороплюсь наверх.

В приемной просидел больше часа. Ри оставила несколько иллюстрированных журналов. И в них почти на каждой странице красовался Карл…

На всю приемную откуда-то с потолка обрушился многократно усиленный голос повелителя:

– Загляни-ка ко мне, Чек.

Ри дружелюбно кивнула: идите!

«Ну что же – вперед!»

Карл, казалось, дремал за столом. И только пальцы размеренно постукивали по зеркалу полированного дерева, свидетельствуя о том, что повелитель далек от сонного состояния, – он размышлял, строил планы, изобретал…Хищная пасть, раскрываясь, жадно ждала добычи…

Я в нерешительности остановился около стола, ожидая неприятного разговора, а может быть, и разноса.

Карл начал тихо, почти шепотом, не открывая глаз:

– Устал я, Чек, зверски устал. А тут еще разбирайся с твоими причудами. Я полагал, ты более понятлив, схватываешь, так сказать, на лету. Неужели я ошибся? – Карл открыл глаза и уставился на меня. – Разве непонятно, что ты не сотрудник рядового учреждения, а представитель особой фирмы? Я, если ты помнишь, посвятил тебя во многие секреты. Тебя без особого сопровождения выпускать нельзя, а я доверяю – иди на все четыре стороны. Получай деньги, особняк, все условия для сытой, нормальной жизни. Оказывается, ты этого не уловил. Иначе чем объяснить целый каскад вопиющих нарушений! Начиная с того, что завел разговор с барменшей о своих служебных делах, подвел ее к нарушению инструкции. Она не должна была объяснять, как открываются и закрываются двери в это, подчеркиваю, закрытого типа учреждение! Но проступок совершен, и виновный наказан – барменша отныне у нас не работает. Далее. Как ты грубо себя вел в офисе-двенадцать. Бо долго не мог прийти в себя от твоей нетактичности. И это бы ладно. Невзирая на запрет, ты стал трогать в библиотеке важное оборудование, чем вызвал переполох… Если ты помнишь, вмешался я и спас от неминуемой гибели. Да и вообще, я смотрю, ты озорник! Пьянствуешь, отключаешь аппаратуру связи, дурачишь спецнаблюдателей, цель которых тебя же охранять. Не говоря уже о прогулах. Таких инцидентов у меня не случалось давненько.

– Я пришел и приходил ровно в девять.

– У меня ровно в девять не был.

– Естественно: шло совещание!

– Будешь оправдываться?

– Нет, господин Карл.

– Похвально. А теперь рассказывай. Что прочитал, что особенно понравилось.

– «Ползли вдоль берега туманы, и громко блеяли бараны», – продекламировал я.

– У тебя хорошая память, – оживился Карл. – А еще?

– Осушить мокрую чернильную поверхность лучше всего промокательной бумагой.

– Вижу – читал!

– Есть предложение, господин Карл.

– Ну, давай.

– Не лучше ли статьи по делопроизводству издать отдельно, а статьи по техническим изысканиям – отдельно. Дело в том, что слишком много времени уходит на предварительный отбор материала. А ведь за эти часы можно с пользой прочитать несколько полезнейших советов – о резиновых штампах, нарукавниках и так далее.

– Мысль зрелая. Я давно об этом подумывал. Возможно, так и сделаю. Вот-вот, давай, проявляйся понемногу!

Мы вернулись к столу. Карл вымолвил:

– Делу время, потехе чес. Тебе задание… Кстати, рекомендую записывать. Послезавтра в пятнадцать ноль-ноль важное заседание. Список тех, кому надлежит явиться, в офисе-четыре, под стеклом. Позвонить и пригласить. Повестка дня: финансовые вопросы, а также выдвижение очередных работ на премию имени Людовика Крома. Стенографистки запишут первую, скучную для тебя часть, ну а вторую – я поручаю зафиксировать тебе. Вопросы есть?

– Все понятно, господин Карл.

– Да? – удивился Карл. – Так уж все и понятно? И кого будут выдвигать? И что это за премия – имени Людовика Крома?

– Не решился спросить, господин Карл.

– Непонятная стеснительность. Такие вещи нужно знать!.. Впрочем, о премии ты наверняка слышал, лауреаты уже есть. Правда, из мира науки. Я и подумал: а почему бы не наградить этой премией писателя? Меня, например. Это же интересно, подхлестнет вдохновение, разбудит новые творческие силы! А то ведь скука одолевает, пропадает желание писать…

Я согласно кивнул, и Карл увлеченно продолжил:

– Кроме того, Чек, мы все деловые люди, и финансовые интересы для нас превыше всего. И если подвернулся случай увеличить капитал, не буду же я отказываться! Сумма довольно внушительная, и получить ее будет приятно. Вот только брат покойного Людовика Крома забеспокоится: как же, семейные накопления оскудеют! Но на то мы и власть, и дипломаты, и все, что угодно, чтобы такие пустяки легко обходить. Ну, теперь записывай.

Я раскрыл блокнот, приготовил автор учку.

– Пиши. Задание. Подготовить для меня небольшое вступительное и заключительное слово. Образцы – в моих сочинениях. Обычно я пишу сам, но сейчас крайне некогда. Все. Больше вопросов нет?

– Нет, господин Карл, – вздохнул я.

– Отлично. Зато у меня есть вопрос, на сегодня последний. Что за людей ты подбираешь на улицах?

Этого я в общем-то ждал, и все же слегка растерялся.

– Люди как люди.

– Чем занимаются?

– По-моему, безработные.

– Специальность есть?

– Один из них, по-моему, историк… – Я понял, что сболтнул лишнее. Нельзя давать сведений о Робе!

– Историк? Вот как? – изумился Карл. – Сколько же ему лет?

– Я думаю, лет сорок.

– Врешь. У меня историки до сорока не живут.

– Не знаю, мне так показалось.

– Звать-то как?

– Боб. Но он сказал, что имя не настоящее.

– Значит, скрывается! – заволновался Карл. – Ух, как интересно! В моих владениях гуляет сорокалетний историк!.. Сейчас проверим.

Карл под столом нажал кнопку и сказал:

– Картотеку.

– Картотека слушает, господин Карл, – ответил бодрый мужской голос.

– Сообщаю данные. Имя – Боб, возраст – сорок, специальность – историк.

Ответ был почти мгновенный:

– Таковой не числится.

– Так я и знал! – вскочил Карл; мне тоже пришлось подняться. – Вывод один: в город забрел новый историк!

– Господин Карл, разрешите спросить.

– Спрашивай. – Карл вернулся в кресло, сел и я.

– В ваших трудах встречаются весьма любопытные статьи о картотеке… Неужели все жители?…

– Все до одного! Даже кошки и собаки, – засмеялся Карл.

– У меня была девушка, господин Карл…

– Романтическая история? Любопытно.

– Хотел бы знать, где она сейчас.

– Имя?

– Элен.

– Возраст?

– Двадцать пять.

– Специальность?

– Французский язык.

Карл сообщил данные в картотеку и получил ответ: Элен – супруга Крома, известного финансиста. Проживает по авеню Карла Великого, двадцать.

– Вот так совпадение! – воскликнул Карл. – Брат покойного Людовика Крома!

Карл зорко следил за выражением моего лица, конечно же, он заметил волнение и усмехнулся.

– Я рад за твою подругу. Она в прекрасной семье, живет припеваючи. Господин Кром весьма достойный муж, и огорчать его напоминанием о приятном для вас прошлом не стоит… Впрочем, могу и познакомить!

– Спасибо, господин Карл.

Телефонный звонок. Небрежным движением Карл подхватывает трубку, кому-то объясняет:

– Да, да, заказ выгодный. Только прошу не задерживать. Да, знаю. О дополнительном финансировании подумаем… Представьте обоснование, мы изучим.

Бросив трубку, Карл поморщился и потер виски.

Доработался до головной боли… Ты свободен.

– До свидания, господин Карл, – поспешил сказать я и немедленно покинул кабинет. На виду у Карла шаг сдерживал, но только миновал приемную – помчался по мягкой ковровой дорожке. В свой офис-четыре!

Юркнул в него, закрылся. Щелкнул замочком. Теперь-то я принадлежу самому себе?

Осмотрелся. Нет, не принадлежу. За мной из темного угла зорко наблюдает монокуляр; круглое стеклышко отбрасывает на стенку блеклое пятнышко света.

Ладно. Поработаем. Под настольным стеклом призывно рябит список тех, кого я должен оповещать. Нет, сегодня за это неприятное дело не возьмусь. Да и ничем серьезным заниматься не хочется. Озорник я какой-то, этим все сказано.

Включаю компьютер, артистически бросаю пальцы на клавиши. Выдумываю черт-те что, любуясь самим собой:

«О, эти незабываемые сладкие минуты блаженства! Рука медленно сползает от пуговицы к пуговице, ощущая прохладу шелковистой ткани. Но что такое ткань по сравнению с теплой, живой, нежнейшей кожей груди твоей возлюбленной…»

Я строчил и строчил откровенную галиматью по впечатлениям от «Неповторимой любви». Мне так хотелось. Я изощрялся в тайном лукавстве. Я слышал, как рычали несуществующие тигры и громко блеяли бараны…

Вскоре я утомился. Пофланировал по кабинету, поприседал, помахал руками. Вернулся к компьютеру, зашлепал по клавишам с новой энергией.

Приближался обеденный перерыв, и в глупые, шутовские мысли стали вплетаться вполне серьезные размышления о еде. Конечно, спущусь в служебный бар, закажу что-нибудь горячее…

В положенный час я был за обеденным столиком и с удовольствием поглощал куриный бульон с сухариками. Предварительно, разглядев витрину с напитками, не удержался, позволил себе рюмочку «бренди». У Вора хороший вкус!

Вернувшись в офис-четыре, я снял куртку и набросил на монокуляр. Надо же когда-нибудь побыть одному!