Текст книги "Даниил Кайгородов"

Автор книги: Николай Глебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 28

Даниил вернулся в отряд Кузнецова. Иван Степанович встретил его сурово.

– Не девок надо искать в такую пору, а бить супостатов. Что надумал?

– Поеду в Бреды.

– То-то, – помолчав, Кузнецов продолжал. – Одному дивлюсь. Подневольный ты человек, а служить крестьянскому царю большой охоты не выказываешь.

– У меня своя думка про царей, – хмуро ответил Кайгородов. – Все они одним миром мазаны.

Иван Степанович насторожился:

– Придержи, парень, язык, а то как бы не вырвали.

– А-а, мне все равно, – махнул Даниил рукой, – и так на божий свет глядеть тошно.

– Почто?

– Неправда да кривда гуляют по земле русской и нет от них спасения.

– Ишь ты, – усмехнулся в бороду Кузнецов. – А ты возьми саблю острую да отруби им головы.

– Придет время и без нас отрубят, – уверенно произнес Даниил.

– Ты что, от Иоанна Златоуста вычитал или из Апокалипсиса? – Иван Степанович нетерпеливо подвинул свой табурет к собеседнику.

– Нет, об этом писал ученый муж итальянец Кампанелла Томазо и полвека тому назад Мюнцер, немецкий священник, поднявший крестьян и городскую бедноту против князей. Оба они стояли за власть простого народа.

– Должно, умные были головы. Только вот что я тебе советую: всю эту блажь из своей головы вытряхни, не для нас она писана, – произнес сердито атаман.

– Почему? – невольно вырвалось у Даниила.

– Да потому, что нам без царя никак нельзя. Загрызут нас без Петра Федоровича дворяне да купцы. Съедят. Ахмедка видел? – перевел разговор Кузнецов.

– Нет.

– Зайди к нему и откланяйся.

– Не пойму, – Кайгородов пожал плечами.

– И понимать тут нечего. Остаешься у меня, – заявил он решительно. – Будешь смотреть за рудниками и заводами. Пушки нам нужны и другое оружие. Утре напишем бумагу. Назначаю тебя главным доверенным над всеми рудниками. Съездишь на Воскресенский завод. Есть наказ от полковника Хлопуши. Посмотришь, как идет дело с отливкой пушек. Если увидишь там Хлопушу, передай от меня поклон. Шибко не задерживайся. Нужен на рудниках, – отрывисто закончил Кузнецов.

Даниил повернулся к выходу.

– Постой, – рука Кузнецова легла на плечо штейгера, – этих итальянцев и немцев оставь, а то несдобровать тебе от наших и катькиных полковников. Живо вздернут на виселицу.

Вздохнув, Кайгородов вышел. Иван Степанович крупными шагами стал ходить по комнате.

«Чудной парень, – подумал он про Даниила. – Ишь, ведь что выдумал: без царя! Хотя почему бы и не так? – Иван Степанович остановился посредине комнаты. – Ведь выбирают же наши казаки станичных атаманов. Вот собрать бы Всероссийский круг и выбрать в правители подходящего человека. Тьфу! Полезут же в голову дурные мысли. А все это штейгер виноват. Ну его к лешакам. Не нашего ума дело», – сняв нагар со свечи, Иван Степанович помолился и начал укладываться спать.

Кайгородов был доволен новым назначением. Наконец-то он будет свободным человеком, его знания принесут пользу отечеству. Он сделает все, чтоб легче жилось рудокопам, чтоб рудники разрабатывались разумно, а не хищнически.

С отливкой пушек на Воскресенском заводе дело шло на лад. Пробыв на заводе дня три, Даниил повернул на Юрюзань. Остановился у Неофита. Марфа встретила племянника с жалобами на мужа.

– Мой-то чисто сдурел на старости лет. Целыми днями пропадает на заводе. Хватит, говорит, на господ робить, послужим Пугачеву. Слышала я, – понизив голос, продолжала словоохотливая Марфа, – бают, этот самый Пугач живет, как турка. Баб у него целый обоз. Куда ни приедет, беспременно женится. Неуж правда?

Марфа испытующе посмотрела на гостя. Даниил улыбнулся.

– Враки.

– Я тоже так думаю, – живо подхватила женщина, – не царское дело с сударками знаться, а должон одну законную жену иметь. Раз поставлен народом – служи ему, а беса тешить нечего. Слыхал, поди, наш-то немец стрекача задал. Убег проклятый в Уфу, сказывают. – Помолчав, Марфа, вытерла вспотевшее от шестой чашки чая круглое лицо и вновь затараторила: – Старика-то Сысоича помнишь? Ну так вот, когда подошли наши к заводской конторе, а он выскочил в одной исподней рубахе на крыльцо и давай ругаться: такие, сякие, чтоб вам ни дна, ни покрышки. Плетей, кричит, на вас голоштанников мало. Заводские не стерпели, сдернули его с крыльца и помяли маленько. А старику много ли надо? Ну и отдал богу душу. Гурьяна, что на рудниках надзирателем был, кричники в печь бросили. А эта распутница Серафима-то в Первуху к брату уехала, прижала хвост, – исчерпав весь запас заводских новостей, Марфа спросила уже деловито: – Ты что, начальником, я слышала, стал?

– Поставили, – ответил Даниил.

– Да, чуть не забыла. Автомон-то здесь теперь живет. Дочка к нему приехала, да такая худая – кожа да кости, – покачала головой Марфа. – Сейчас, ровно, поправляться стала. Недавно ее видела.

Даниил поспешно поднялся из-за стола и схватился за шапку.

…Прохожие с удивлением смотрели на взволнованного человека в расстегнутом полушубке и короткой куртке немецкого покроя. Вот и домик Автомона. Кайгородов вошел в сени. На кухне была только мать Фроси.

– Здравствуйте, – заслышав шаги Фроси, он почувствовал, как бешено заколотилось сердце.

– Даня! – раздался радостный возглас.

– Данилушка, милый, – Фрося нежно гладила его волосы, долго смотрела затуманенными глазами на дорогое лицо.

Даниил горячо поцеловал ее. Девушка прошептала чуть слышно:

– Пойдем в светелку.

Улыбнувшись своим мыслям, мать закрыла за ними дверь.

ГЛАВА 29

Прошло несколько дней со дня встречи Даниила с Фросей. Он часто бывал в домике Усольцевых. Обычно Автомон, завидев молодого штейгера, бросал сердитый взгляд на дочь и, одевшись, уходил из дому. Время было тревожное и ссориться с пугачевским ставленником он боялся. Автомон не раз ругал себя за то, что послушавшись Сысоича, пустил к себе на квартиру штейгера. Когда дочь увезли в монастырь, тешил себя мыслью, что она забудет иноверца, ан нет, опять воркуют, как голубки. Тьфу! Хлопнув в сердцах калиткой, Усольцев вышел на улицу. Постоял и, заметив, как из переулка появился какой-то всадник, хотел было вернуться обратно, но его остановил зычный окрик.

– Эй, ты, где тут живет Усольцев?

– Здесь, – нетвердо ответил Автомон и, приглядевшись к коннику, узнал Артемку. «Как бы не припомнил мне рудник», – подумал с опаской Автомон и попятился к калитке.

Не подавая вида, что он узнал бывшего надзирателя, Артемка спросил:

– Не у него сейчас Данило Кайгородов?

– Не знаю.

Всадник соскочил с коня и, привязав его к тыну, вошел во двор. Снедаемый любопытством, Автомон последовал за ним. Артемка открыл дверь и, увидев Кайгородова, сидевшего рядом с Фросей, остановился возле полатницы.

– Не узнаешь? – ухмыльнулся он.

– Артемка! – Кайгородов поспешно вышел из-за стола и крепко обнял своего друга. – Каким тебя ветром занесло?

– Попутным из Бреды, – произнес многозначительно Артемка и, вынув из-за пазухи пакет, передал его Кайгородову.

Даниил вскрыл конверт и прочитал бумагу. Приказом военной коллегии Даниилу Кайгородову предлагалось немедля выехать на рудники, наладить добычу, чтоб в литье пушек заминки не было.

Почуяв недоброе, Фрося поспешно подошла к Даниилу.

– О чем задумался? – спросила она тревожно.

– Надо ехать на рудники, – ответил Даниил.

Фрося опустила голову. Стоявший за спиной Артемки Автомон обрадованно перекрестился: «Слава-те осподи, Данило уедет, а девку окрутим со своим парнем».

В избе наступило тягостное молчание, которое прервал Артемка.

– Не горюй, красавица, скоро вернемся и свадьбу сыграем, – сказал он весело девушке.

Прощание с Фросей на этот раз было коротким. Даниил обнял ее, посмотрел в наполненные слезами глаза девушки и, прошептав чуть слышно: – Жди меня, – поспешно вышел.

Фрося сделала попытку кинуться вслед за ним, но отец загородил ей дверь.

– Не смей! – он с силой отбросил дочь в глубь избы.

Как ни тяжело было расставаться с Фросей, Даниил на следующее утро выехал на Шуйду.

Ехать с ним согласились старые друзья: Артемка и Варфоломейко с Оськой.

– Вот что, – сказал им на прощание Туманов, – на Шуйде вы нужны больше, чем под Кунгуром или Челябой. Рудное дело знаете и принимайтесь в добрый час. Старшим у вас будет Даниил. Знаю, трудновато будет, но руда должна быть на заводах.

Проницательные глаза Григория уставились на молодых рудокопов.

– А как с вывозкой? – спросил Артемка.

– Об этом Грохотов позаботится. Толковал я с ним. – Помолчав Туманов продолжал: – Злы мужики на заводчиков. Весь Урал поднимается за царя-батюшку. Один он у нас против дворян и помещиков. Так-то. Вкупе с работным людом свалим Катьку с престола. Заняла она его омманом да лукавством. Нужно, чтоб денно и нощно полыхали плавильни. Без руды они – что человек без хлеба. Поднимайте, ребятушки, рудокопов на святое дело. – Туманов подошел вплотную к парням. – Справитесь с рудой, заводы пойдут, стало быть, и дворян одолеем. Не справитесь – опять под старые порядки пойдем, других дорожек нам нет.

– Справимся, – ответили хором парни и, простившись с Григорием, вышли.

Даниил и его спутники с трудом добрались до рудников. Снежные заносы скрыли лесные тропы и порой кони вязли в сугробах. Приходилось вести их на поводу. Намаявшись за день, друзья решили переночевать в избушке смолокуров.

На следующий день они достигли Шуйды. Буран затих. Через редкие разрывы облаков порой выглядывало зимнее, скупое солнце. Начинался спуск. Даниил слез с коня и посмотрел на лежавший внизу рудник. Резкий холодный ветер, поднимая кучи снега, вихрями кружился в узкой долине, где стоял поселок. Тяжело вздохнув, Кайгородов начал осторожно обходить готовые вот-вот сорваться валуны.

Начали попадаться первые избы. Даниил направил коня к домику, где когда-то жил Автомон. В комнатах было пусто и холодно. Расторопный Артемка наколол дров и с помощью Оськи затопил печи.

Весть о приезде штейгера быстро облетела поселок, и через час в просторную избу набились рудокопы. Стало жарко. От махорочного дыма под потолком висело сизое облачко.

Рассказав о последних событиях, Даниил спросил собравшихся:

– Как решим? Будем браться за руду или ждать, когда приедет Мейер с казаками?

С лавки поднялся старый рудокоп Ефим Глазырин. В семье, кроме него, остались лишь снохи да замужняя дочь с подростком. Сыновья ушли к Пугачеву.

– Чего тут решать? – произнес Ефим хмуро. – С утра я выхожу со своими бабами к забою.

– Ждать нечего, робить надо, – послышался спокойный голос Степана Охохонина – соседа Глазырина. – Заглохнут заводы – добра не жди. Кайло и лопата у каждого есть.

– Давай, Данило, орудуй за надзирателя. А мы всем миром навалимся на добычу, – послышались голоса остальных рудокопов. На душе у Даниила потеплело. Нет, не ошибся он в своих ожиданиях. Старые работные люди, приехавшие несколько лет назад на рудники, молодые парни, уже выросшие здесь, – все они готовы браться за работу. Они заполнят шурфы и забои. И тогда задымят заводы родного Урала, и он, Даниил, будет здесь, в горах, вместе с рудокопами создавать не призрачный, а зримый солнечный город. Нет, бесплодным мечтателем он не будет. Очнувшись от дум, Кайгородов обвел радостным взглядом рудокопов.

– Стало быть, решили. Перво-наперво надо завтра же с утра очистить от снега пожоги, где есть руда. Скоро придут подводы. Тебе, Ефим, – обратился он к Глазырину, – придется вместе с Артемом идти на тяжелый камень. В помощь отрядим несколько человек.

– Степан, – повернулся он к пожилому рудокопу, – назначаю тебя старшим на Зяр-Кускане. У кого нехватка ломов и кирок, надо взять в магазее. Жива она?

– Стоит, – усмехнулся кто-то. – Только Автомон ключ от замка с собой забрал.

– Сломать, – ответил решительно Кайгородов. – Насчет муки и соли заботу будет иметь Осип. Варфоломей утре выезжает к батам. Огни на пожогах должны гореть! – закончил Кайгородов и опустился на лавку.

Когда рудокопы разошлись, он, не раздеваясь, растянулся тут же на лавке. Сказывалась дорожная усталость. Артемка со своими друзьями забрался с вечера на полати и спал богатырским сном.

Даниил проснулся от холода. В затянутое зимним узором окно едва пробивался утренний свет. Кайгородов вышел на улицу. Кое-где в избах топились печи. Сизый дымок подолгу висел над заснеженными крышами, как бы раздумывая, куда направить свой путь. Зябко передернув плечами, штейгер заглянул под навес, где стояли кони, и, подбросив сена, вернулся в дом.

– Эй, други, поднимайтесь! – крикнул он и начал щепать лучину.

Дрова разгорелись. С полатей выглянуло заспанное лицо Артемки, затем показались его ноги. Широко зевнув, парень спрыгнул на пол.

– Чего в такую рань? – обуваясь, спросил он Даниила.

– На рудник пора. Развязывай суму, там, должно, хлеб остался. – Кайгородов сунул в печь котелок с водой.

Артемка полез на полати, достал мешок с хлебом и энергично потряс руки своих друзей.

Утро было безветренное, но морозное. Группы рудокопов направились к забоям. Мороз крепчал. Но люди, разгоряченные работой, как бы не замечали его. Снег постепенно начал отступать от старых пожогов, обнажая заготовленную с лета руду и запасы дров.

В ловких и сильных руках Кайгородова широкая лопата, казалось, беспрерывно мелькала в воздухе. Очищены были подъезды и несколько забоев. Рудник на Шуйде стал похож на растревоженный муравейник. Работали все: женщины, подростки, кто только мог держать в руках лом, кирку и лопату. Валили лес. Огромные лиственницы и ели, подминая под себя молодую поросль, падали глубоко в снег. Вокруг их выросли большие костры из сучьев. Ожил и спящий под белым покровом зимы мрачный Иркускан.

Бородатый, саженного роста Степан Охохонин, прихватив с собой несколько человек опытных рудокопов, очищал дорогу к мощным пластам руды, выходившим на поверхность.

Раздав инструмент, Осип с утра закрыл магазею и ушел с Ефимом на Тяжелый. Полыхали костры, отогревая застывшие места выработки.

Когда была убрана порода, Даниил первым ударил по железняку. Большой кусок руды отвалился в сторону. Кайгородов обтер рукавом полушубка вспотевший лоб и огляделся.

Вспомнил: как-то осенью по приезду из Германии он тщательно обследовал этот уголок, но Автомон тогда не согласился на его разработку.

– Руды хватит и в старых забоях, – заявил он молодому штейгеру. Спорить с надзирателем было бесполезно.

Только теперь Даниил почувствовал, что он хозяин рудника, что с рудой тесно связана его, судьба и что желанная свобода придет лишь с победой Пугачева.

Закинув кирку на плечо, Кайгородов зашагал к Тяжелому. Осип с Ефимом работали в одном забое. Из-под нависшей породы слышались удары кирок.

«Как бы обвала не было», – подумал с тревогой Даниил и поспешно спустился в забой. Рудокопы были так увлечены работой, что не заметили прихода штейгера.

– Вылезайте сейчас же отсюда! – резко сказал Кайгородов.

Осип с Ефимом, не спеша, вышли из-под козырька.

– Чо сдиелось? – отложив кирку, удивленно спросил Ефим.

– А вы разве не видите? – указательный палец штейгера уставился на потолок забоя. – Будет обвал. Крепить надо.

– Ты суди, – усмехнулся старый рудокоп, – не первый год робим, а такой оказии не слыхали.

– А сколько народа погибло под землей? – спросил Даниил.

– Случалась и такая оплошка. Да ты подумай, – заговорил Ефим. – Породу снимать, немало дней пройдет. Верх еще крепкий, – рудокоп поднял глаза на козырек. – Авось, не обвалится.

– Крепить надо, – решительно заявил Даниил.

Осип переминался с ноги на ногу.

– Пожалуй, в лес бы съездить, – он повернулся к Ефиму. – Упаси бог, обрушится.

– Вот новое дело, – промолвил как бы про себя тот. – Робили же без крепи.

Даниил круто повернулся к Глазырину.

– Старым хозяевам колышка руды была дороже человека. Разумеешь?

– И то правда, – согласился Ефим, – ладно, привезем воза два стоек, спокойнее будет работать.

Рудокопы вместе с штейгером вышли из забоя. Их внимание привлекла большая вереница лошадей, запряженных в розвальни, на которых стояли короба.

– Должно, баты за рудой едут, – первым высказал свою догадку Даниил и, простившись с рудокопами, зашагал навстречу обозу.

Из передних саней вышел Никита Грохотов.

– За рудой приехали, – ответив на приветствия Даниила, заговорил он. – Тут за нами еще мужики едут. Не зря ли? – спросил он уже озабоченно.

– На старых пожогах придется брать, – Кайгородов с уважением посмотрел на кряжистую фигуру Грохотова, о котором он слышал от Григория Ивановича Туманова. – Давайте отдыхайте, а потом и нагружаться будете.

– Некогда отдыхать. В Катав надо скореича ехать. Да и Сатке руда нужна, – степенно заговорил Никита.

Подошли другие баты.

– Часть подвод направляй на Зяр-Кускан, остальные здесь будут брать. Как дорога? – спросил Даниил.

– Дорога што. Известно, зима, заносы да бураны. С кормом плоховато. Сено скормили. Оно порожняком-то ишшо ничево, а вот с полными возами, без корму, пожалуй, протянемся.

– Выручим, – Даниил показал на междугорье. – Видите там стоят два стожка. Один из них Автомона, второй поповский. Подъезжайте к любому.

ГЛАВА 30

Обоз двигался медленно. Порой полозья саней со скрежетом переваливались через невидимые под снегом камни, и каждый раз Никита подставлял плечо к коробу, не давая ему свалиться набок. Тяжело было на перевалах. Подъемы, от которых у лошадей «ходуном ходили» бока, крутые спуски, когда возы приходилось сдерживать руками, измотали подводчиков.

На третьи сутки, поднявшись на крутогор, Никита увидел лежавший внизу завод. Грохотов сумрачно смотрел на потухшие печи, на заснеженный заводской двор. Стая ворон с карканьем кружилась над притихшим садом, да изредка виднелись редкие фигуры прохожих.

Никита осторожно стал спускать воз в междугорье.

Вот и первые дома. Застегивая на ходу полушубки, за обозом потянулась толпа заводских. Слышались отдельные голоса:

– Ай-да баты, не подкачали.

– Теперь живем.

Охотников разгружать короба нашлось много. Загрубелые лица батов просветлели.

– Поди, заждались?

Заводская площадь ожила.

– Эй ты, медведь, – весело крикнул Никите какой-то паренек, помогавший ему сваливать руду из короба, – не рассыпай!

– А ты зачем здесь вертишься? – спросил Никита, налегая на лопату. – Пошто под Кунгур не пошел?

– Девки не отпустили, – бойко ответил парень и, покончив с коробом Грохотова, переметнулся к другому возу.

Утром из заводских труб показались первые клубы дыма. Они повисли над узкой долиной и потянулись вслед уходящему порожняком обозу. Никита, прислонившись к передку саней, изредка понукал коня, который легко бежал по проторенной дороге на рудник.

На рудник обоз пришел на следующий день. Никита разыскал Кайгородова, который в это время налаживал обжиг.

– Ну как, доставили руду? – спросил Даниил, крепко пожимая руку Грохотова.

– Прямо в печь, – улыбаясь, ответил Никита и по-хозяйски окинул взглядом выработку. – Похоже, без нас тут не спали, – заметил он скупо.

– Надо опять отправляться в дорогу. Ждут руду в Сатке, ждут и в Златоусте.

– Вечор оттуда люди приехали к нам на помощь.

– Дремать не приходится. – Никита пытливо посмотрел на молодого штейгера. – А чево ради так бьешься?

– Будто не знаешь? – горько усмехнулся Даниил. – Давно ли гуляла казацкая плеть по твоей спине? Забыл?

– Нет, – брови Никиты сурово сдвинулись.

– Так и я не забываю, – заговорил с жаром Кайгородов. – Вот здесь, на рудниках, в проклятых ямах, прошла моя юность. – Рука Даниила простерлась по направлению северного склона Шуйды. – Видел ли я когда светлые дни? Нет, не было их. Думал, найду счастье в чужедальней стороне, в науке. Ночи недосыпал, голодом сидел – всяко было. Вот и штейгером стал, а все тем же крепостным остался. Могли продать, насмерть засечь. То же самое ждало бы моих детей. А теперь – я сам себе хозяин. Мне никто не связывает руки. Мы поднимаем рудники, а это оружие. Оно принесет нам свободу. Эх, друг ты мой Никита, – рука Кайгородова легла на плечо крестьянина. – Мы оба хлебнули немало горя, пора уже и нам жить по-человечески. Так давай же добывать свою лучшую долю, готовой нам ее никто не даст.

Грохотов в смущении слушал штейгера.

– Мы што, мы люди темные, – начал он медленно. – Знамо, когда прогоним дворян и заводчиков, облегчение крестьянину больше будет. Так народ бает. – Подняв голову, деловито спросил: – Стало быть, на Сатку подводы готовить?

– Да, – ответил Кайгородов и, простившись с Грохотовым, зашагал к шурфам.

Неожиданно Кайгородов услышал отчаянный женский крик. Круто повернувшись, он увидел, как сноха Ерофея Булатова, напрягая последние силы, тянула к себе из шурфа наполненную рудой деревянную бадейку. От натуги лицо женщины было бледно. Даниил понял опасность, которая грозила старику Булатову. В три прыжка Кайгородов оказался возле женщины и, схватив бадейку, которая зацепилась дужкой за выступ, с усилием вытащил ее наверх. Из шурфа вылез старый рудокоп.

– Ну, Данила, выручил ты нас с Дарьей из беды, – заговорил он. – Упаси бог, сорвись бадейка, тогда бы мне каюк.

Кайгородов начал осматривать вороток. Его мысли целиком были заняты валом, на который наматывалась веревка. Бадейка лежала рядом, Даниил подтянул ее к воротку и медленно начал спускать в шурф. Бадейка брякнула, значит достигла дна. Но вал по инерции все еще продолжал кружиться на всю длину веревки.

– А что если сделать механический стопор? Допустим, прикрепим его к левой стойке воротка. На вал одевается плоский железный круг с загнутыми по ходу зубьями. Как ты думаешь, дядя Ерофей? – повернулся Даниил к рудокопу и начал объяснять устройство зубчатки.

– Придумано неплохо. Только хлопот много. Надо ехать на завод, да и там займутся ли? Поди, не до нас им теперь? – Ответил Ерофей.

Два дня Даниил провел дома – готовил чертеж и расчеты, затем выточил модель зубчатки. Дерево попалось крепкое, и модель вышла на славу.

Рано утром он разбудил Артема:

– Вот тебе сверток и бумага. Немедля поезжай в Катав. Явись в контору завода и скажи, чтоб сделали как можно скорее.

Артем посмотрел на лист. На нем был плоский зубчатый круг и отдельно стояк с выемкой.

– Разумеешь? – не дожидаясь ответа, Даниил начал объяснять своему другу. – Этот круг с серповидными зубьями крепится на вал воротка. При его вращении зубья проходят вот этот стопор. – Палец Кайгородова уперся во второй рисунок. – Он закрепляется намертво к стояку и предохраняет бадейку от падения. – Понял?

Лицо Артема расплылось в улыбке.

– Дельно, – произнес он довольным тоном. – А здесь что? – Артем повертел в руках сверток.

– Это модель зубчатки. Без нее завод не будет делать отливку.

– А-а, понятно, – протянул друг Кайгородова и, сунув сверток с чертежами за пазуху, вышел к лошади. Через несколько дней сияющий Артем привез отлитые на заводе детали.

– Там теперь управитель-то из наших. Показал ему эту самую штукенцию, выложил бумаги, жду, што скажет. – «Для рудознатцев и рудокопов сделаем беспременно, потому у нас, – грит, – сними одно обчее дело. Вы, – грит, – ребята, только на руду нажимайте. Да и на других заводах нужда в ней большая». – Помолчав, Артем добавил: – Слышал сторонкой, што сам Григорий Иванович Туманов на рудники к нам собирается. А зачем, не знаю.

– Ладно, отдыхай с дороги, а с утра будем ставить зубчатку на воротки, – заметил Кайгородов, выслушав Артема, и, одевшись, вышел на улицу.

От горевших день и ночь пожогов над селом висел едкий дым. Зимнее солнце было огненно-красным. Казалось, на вершине Шуйды полыхает огромный костер.