Текст книги "Блюдце, полное секретов. Одиссея «Пинк Флойд»"

Автор книги: Николас Шэффнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Чарльзворт по заданию «Melody Maker» в начале 1974 года отправился опробовать эту тактику в британском турне группы. Поселившись в одном с ними роскошном отеле в Эдинбурге, он тактично избегал встреч с музыкантами, пока, наутро после премьеры, Рик Райт не оказался в нужном расположении духа, чтобы поболтать с ним. «Сам факт моего присутствия там уже говорит о том, что он был достаточно заинтересован в интервью. На самом деле я очень хотел проинтервьюировать Роджера, но оказалось, что он ушел играть в гольф».

Среди немногочисленных журналистов, которым удалось завоевать доверие Уотерса, был коллега Чарльзворта по «Melody Maker» Карл Даллас (Karl Dallas). Свою роль сыграло то, что он был на добрый десяток лет старше ФЛОЙД и их критиков, а его общение с группой началось еще во времена UFO, где он любил отдыхать, особенно не прислушиваясь к их музыке. Она гораздо больше пришлась ему по душе после ухода Сида Барретта – по его нестандартному мнению, « это лучшее, что произошло с ФЛОЙД». Он был уникальной личностью среди журналистов, оставаясь другом и доверенным лицом и Гилмора, и Уотерса (во всяком случае, до тех пор, пока он не написал о них книгу).

В то время как избранный круг комментаторов типа Далласа мог доносить взгляды Роджера до сведения общественности, эти, как назвал их Уотерс, сводки «из первых рук» (или «лошадиное ржание», по определению самого Уотерса) были редки и нерегулярны. Парадокс заключается в том, что отказом от общения с прессой ФЛОЙД только усилили ауру загадочности, окружавшую коллектив в глазах публики (годы спустя Дейв проговорился, что ФЛОЙД не хотели, чтобы их космический имидж «был скомпрометирован перебором информации, которую получали бы фэны, сидящие дома у телевизоров и потягивающие пивко»).

Несмотря на отсутствие доступа «к телам», всегда находились льстецы, вроде Дерека Джуэлла из «The Sunday Times», после посещения первого из четырех концертов на стадионе Уэмбли в ноябре 1974 года назвавшего ФЛОЙД «симфоническими сюзеренами в сегодняшней иерархии поп-музыки». Джуэлл живописал это шоу как «представление с такими приводящими в восторг музыкальными структурами, а визуальным сопровождением столь удивительным, что они полностью оправдывают громоподобные овации». Непослушные ребятишки из рок-прессы (или, как их шутливо называли, «младотурки») ничего подобного и видеть не желали. Настоящая антифлойдовская рецензия появилась на страницах сеющей рознь и борющейся с традиционными предрассудками «New Musical Express», которую в лондонском андеграунде считали не чем иным, как безвкусным фэнзином. В статье из 5000 слов Ник Кент (Nick Kent) и Питер Эрскин (Peter Erskine) обрушили на группу град упреков, охарактеризовав как «в высшей степени угрюмое», «невероятно вымученное» и «оруэлловское» то самое представление, которым так наслаждался Джуэлл.

«Роботизированный рок, – назвал его Эрскин, – не предполагающая никакого участия бездумная музыка, когда публике остается только зайти, усесться и следить за тем, как что-то взрывается у них под носом». В свою очередь, Кент характеризовал новый материал как «вялый музыкальный сухостой», «шумная проповедь» антиистеблишмента которого выглядела весьма подозрительно в свете собственной «отчаянно буржуазной» частной жизни ФЛОЙД. Особенно «вызывающей» журналисту показалась строчка «Они заставляют всех по-прежнему покупать это дерьмо» («Gotta keep everyone buy this shit»), которая, по его мнению, в точности подходила к отстраненному и надменному поведению автора текстов на сцене, не говоря уже о дрянной музыке. По словам Кента, Уотерс и Мейсон являли собой «самую тупую» ритм-секцию, а Райт и Гилмор были более или менее «адекватны». Его критика распространилась даже на «грязные» волосы Дейва: «Весьма сальные и свисающие до плеч пряди волос с сечеными концами», что являлось, по мнению журналиста, еще одним свидетельством «снисходительного бессердечного» отношения ФЛОЙД к своим концертам и поклонникам.

«Нетрудно представить себе концерт ФЛОЙД в будущем, где группа просто бродит по сцене, включая свои пленки, подключая инструменты при помощи дистанционного управления, а затем Удаляется за усилители, чтобы поболтать о футболе или сыграть в бильярд. Я бы предпочел увидеть именно такую картину. По крайней мере, это было бы честнее.

Но хоть чем-то они все еще могут гордиться. Определенно, ПИНК ФЛОЙД – это британская группа до мозга костей. Никто другой так не аккумулирует в себе безудержное чувство обреченной посредственности, которое так отчетливо проступает, когда пытается определить, что же ждет эту страну завтра… Ни в одном из них, на самом деле, нет ничего «космического», не так ли?».

Обычно спокойный Гилмор на этот раз ответил Эрскину и Кенту, пункт за пунктом опровергая их статью, спровоцировав появление на страницах «NME» еще одного «эпического» полотна. «Думаю, мы и близко не подошли к этапу использования пленок, – настаивал Дейв. Действительно, он очень ревностно относился к своей игре на гитаре, – и для этого вовсе не обязательно мыть голову». Но при этом Гилмор все же признавал, что новый материал окончательно еще не вытанцовывался, а он чувствовал себя «не в своей тарелке» на Уэмбли, где отказало какое-то сценическое оборудование: «Очень раздражает, когда приходится сражаться с негодным аппаратом. Твоя энергия просто испаряется». А это высказывание, кажется, лишний раз проиллюстрировало замечание «New Musical Express» о духе рок-н-ролла, придавленном всеми этими высокотехнологичными машинами.

По крайней мере, эта статья в «NME» показывает, что акции ФЛОЙД среди законодателей моды местного рок-н-ролльного сообщества падали обратно пропорционально росту популярности группы во всем мире. Казалось вполне очевидным, что обе тенденции застали ФЛОЙД врасплох, и группе еще придется побороться с изменившимися в корне обстоятельствами.

Глава 17. Герой возвращается

В первые дни 1975 года ПИНК ФЛОЙД, наконец, вернулись в студию на Эбби-роуд, чтобы попробовать разрешить проблемы, возникшие при работе над следующим альбомом. По крайней мере, у них уже были готовы три весьма обстоятельные композиции, одна из которых – «Shine On You Crazy Diamond» – по общему мнению, могла бы оказать честь любому новому диску. Будучи почти полностью инструментальной композицией в духе «Atom Heart Mother» и «Echoes», длившейся более 20 минут, «Сияй, безумный бриллиант» возникла примерно год назад из построенной на четырех нотах гитарной фразы Гилмора, которая должна была ярко и достойно прозвучать где-то в начале доведенной до конца вещи. Эти ноты зацепили Роджера Уотерса за живое, т.к. они совпали с глубокой меланхолией, овладевавшей музыкантом при одном только воспоминании о Сиде Барретте. Энергично взявшись за написание текста, Роджер излил на бумаге всю свою долго сдерживаемую грусть, чувство вины и сожаления по поводу судьбы своего бывшего товарища. Итогом работы, объединившим в себе музыку Рика Райта и Дейва Гилмора, стало эпическое сочинение ПИНК ФЛОЙД, дань памяти этому пророку и волынщику, легенде и незнакомцу, о котором Уотерс сказал: «Не будь его, вообще ничего бы и не произошло, но, с другой стороны, это не могло бы продолжаться С НИМ».

Так убедительно зарекомендовав себя с «Dark Side Of The Moon», группа, наконец, была в состоянии встретиться с тенью Барретта лицом к лицу. От Роджера потребовались титанические усилия, чтобы точно выверять каждое слово, «потому что я хотел как можно точнее и искреннее передать свои чувства… ту не поддающуюся определению, непреходящую грусть от ухода Сида. Потому что он пропал, ушел так далеко, что, по крайней мере в том, что связано с нами, его больше не существует». Нужно отметить, что «Shine On You Crazy Diamond» и в плане музыки, и в плане текстов стала наивысшим песенным достижением ПИНК ФЛОЙД, с тех пор как ее прототип «с завидным упорством надоедал «хозяевам»…».

Но даже в этих условиях, по словам Рика Райта, «прошло много времени, прежде чем мы были окончательно готовы засесть за работу над альбомом. Пришлось долго все обмозговывать. Думаю, все мы играли без особого энтузиазма. После «Dark Side Of The Moon» для нас наступили сложные времена».

По свидетельству Уотерса, эти первые смены в студии были «очень утомительными и вымученными, всем все надоело. Практически несколько недель у нас ничего не получалось, но потом мало-помалу мы начали приходить в себя». На бурном собрании группы Уотерс сообщил, что «единственный способ для меня сохранить интерес к этому альбому – это связать его со всем тем, что тогда здесь происходило, когда никто глаз от земли не поднимал, и все делалось механически…». Другими словами, в трудностях, с которыми пришлось столкнуться ПИНК ФЛОЙД, Роджер увидел проблески тем будущего концептуального альбома. А вот Дейв хотел оставить все как есть: придать существующему материалу законченный вид, разместить «Shine On» на первой стороне, a «Gotta Be Crazy» и «Raving And Doodling» – на второй и выпустить пластинку в таком виде. Что касается Гилмора, для него настоящей преградой в творчестве стал непрофессионализм его коллег, который они сами так или иначе пытались оправдать.

В основном, недовольство Дейва касалось Ника Мейсона, который и в лучшие-то свои годы не был виртуозным барабанщиком. Его брак ныне повторял путь отношений Роджера с женой, и «опасный упадок духа» Ника, как он признавал, «проявился в полном трупном окоченении… Меня не нужно было тянуть вперед, но меня охватило полное безразличие. Я не мог заставить себя разобраться со всякими сбивками-отбивками и… конечно, всех это здорово доставало».

«Я чувствовал, – говорит Уотерс, – что временами группа существовала только физически. Наши тела были там, а наши души и помыслы бродили Бог знает где. Мы собирались в студии только потому, что музыка позволяла нам жить, и жить неплохо, или поскольку это стало привычкой – быть в составе ПИНК ФЛОЙД и выступать под флагом группы». Он хотел «написать что-нибудь об этом, разделив «Shine On You Crazy Diamond» на две части и выразив тем самым свое впечатление от всего происходящего». В конце концов, Роджер, разумеется, добился своего.

В результате появились три новые песни, которые предполагалось поместить между двумя частями основной пьесы. С одной стороны, «Welcome To The Machine» и «Have A Cigar» были адресованы звукозаписывающей индустрии, изо всех сил давившей на ПИНК ФЛОЙД, дабы те выдали на-гора еще один хитовый продукт типа «Dark Side Of The Moon», в то время как «Welcome To The Machine» полностью соответствовала «механическому» характеру процесса этой работы в студии, a «Wish You Were Here» отражала отсутствие у музыкантов чувства ответственности за все происходящее («Ее можно было бы с таким же успехом назвать «Wish WE Were There» – «Жаль, что НАС там не было…», – едко заметил Уотерс).

С другой стороны, новые тексты были искусно увязаны с «Shine On You Crazy Diamond» – получалось, что все три композиции соответствовали теме взлета и падения Сида. Состояние Барретта, в свою очередь, потрясло Уотерса своей символичностью не только из-за «раздельного» существования коллектива в настоящее время, но и из-за общего отчуждения, свойственного двадцатому веку в целом: «Все максималистские виды отстраненности, в которые приходится погружаться некоторым, – единственный путь справиться с тем, как чертовски тосклива наша жизнь. Этот единственный путь означает полный уход от действительности». «Жаль, что тебя здесь нет» (а именно так назовут этот альбом) – диск не менее (а местами и более) утонченный и концептуальный, чем «Темная сторона…» (как и в случае с предыдущей работой ПИНК ФЛОЙД, заглавие пластинки совпало с названием альбома, выпущенного на год раньше группой BADFINGER, не столь популярной, как флойдовцы).

Однако в то время никого из музыкантов на все 100 процентов не удовлетворяла компоновка «Wish You Were Here». Рик Райт жаловался, что «озабоченность Роджера такими темами, как сумасшествие и бизнес, лично меня не очень-то и трогала». Уотерс, в свою очередь, беспокоился из-за того, что его послание было смазано и размыто «очень длинным вступлением, которое тянется, и тянется, и тянется… Думаю, мы совершили ошибку, не аранжировав композицию по-другому. Надо было бы сделать так, чтобы некоторые идеи сначала излагались бы в тексте и только потом получали бы музыкальное воплощение и развитие».

Такие реплики наводят на мысль, что сами музыканты ФЛОЙД (отдавали они себе в этом отчет или нет) уже стояли на творческом распутье. Гилмор и Райт хотели, чтобы музыка ПИНК ФЛОЙД приводила слушателей в состояние, близкое к той фазе сна, где начинаются сновидения. Уотерс к тому моменту тоже определился и, напротив, собирался пробудить своих слушателей ото сна.

Тем не менее, «Wish You Were Here» получился столь действенным именно благодаря спонтанно созданному равновесию между растущей тягой Роджера к концептуализму и стремлением Дейва и Рика к еще большей утонченности классической флойдовской атмосферы, которая и привлекала слушателей в творчестве группы; получилось так, что в альбоме выкристаллизовывалось то лучшее, что было и в том, и в другом подходе. «Мне особенно нравится эта пластинка, – говорит Райт сегодня. – Думаю, это – мой самый любимый альбом ФЛОЙД. Мне нравится то чувство, которое он передает и которое в нем заложено. Эта та музыка – как и на «Dark Side Of The Moon», – когда мы все трое сочиняли, не только по отдельности, но и коллективно. Лично мне кажется, что лучший материал у нас получался, если двое или трое сочиняли его вместе. : Впоследствии такая способность к совместному творчеству куда-то улетучилась, и подобного обмена идеями в группе больше не было».

Но и после перекомпоновки и вливания новых вещей работа над «Wish You Were Here» шла тяжело. Процесс звукозаписи дважды прерывался трехнедельными турне по Америке (в апреле и июне 1975 года), после которых Роджер заявил: «Во мне не осталось и капли творческой энергии» (Capitol Records, решив на этом нажиться, разослала по радиостанциям новый сборник «Pink Floyd Tour '75", включавший «The Gold It's In The…», «Wots… Uh The Deal», «Free Four», «Fat Old Sun», «One Of These Days», «Astronomy Domine» и «Careful With That Axe, Eugene», ни одна из которых на самом деле во время турне 1975 года группой не исполнялась). После того как инструментальная аранжировка «Shine On You Crazy Diamond» была выстроена как нужно, случилось так, что неопытный звукоинженер испортил дубль, случайно перегрузив некоторые дорожки эффектом «эхо». Ансамблю не оставалось ничего другого как переделать все заново.

Музыка «Welcome To The Machine», где ПИНК ФЛОЙД наиболее близко подошли к созданному ими образу «электронных кудесников», записана благодаря неослабевающей пульсации синтезатора VC3, проведенной в студии через ревербератор (позднее коллектив, проявив фантазию, сгладил углы, добавив «накрапывающую» акустическую гитару Дейва и кое-где – переливы колокольчиков Ника Мейсона). Этот уничтожительный обвинительный приговор шоу-бизнесу начинается звуком открываемой двери, который Уотерс трактовал как иронический символ свершаемых в музыке открытий и прогресса, в конце концов подло преданного «машиной рока». А эта самая «машина рока» приводится в движение не творческими соображениями, а страстью к наживе и пустыми мечтаниями об «успехе».

В финале песни индустриальный гул уступает место (более или менее) шумной вечеринке. «Мы записали эти шумы и включили в пластинку, – объясняет Роджер, – потому что все виды такого общения совершенно бессмысленны, люди что-то празднуют, собираются вместе, чтобы выпить и поболтать. Для меня здесь кратко отображено отсутствие подлинных чувств и контакта между людьми». Другими словами, главный герой, ненадолго покидая уничтожающую человеческое достоинство машину, обнаруживает ни больше ни меньше как то, что и вне ее «все люди – такие же зомби». Казалось бы, для чувствительной рок-звезды выхода нет.

«Have A Cigar» более точно формулирует негодование и возмущение Роджера в отношении индустрии, которая совсем недавно сделала его самого миллионером. В текст со злорадством вплетены все избитые штампы, которые пользующаяся спросом молодая звезда обязана услышать от «папика» от шоу-бизнеса, так довольного цифрами продаж, что он «едва успевает считать деньги». Характерной чертой стала знаменитая фраза: «А кстати, кто из вас – Пинк?» («By the way, which one's Pink?»), с которой на самом деле хотя бы один раз обращались к ФЛОЙД.

В музыкальном плане «Have A Cigar» несет такую же нагрузку, что и полная сарказма «Money», открывающая порцией ритм-энд-блюза и рваной гитарой Гилмора вторую сторону «Dark Side Of The Moon». CBS даже выбрала ее в качестве первого сингла ПИНК ФЛОЙД на своем лейбле.

Но когда дело дошло до записи, подвел голос Роджера. Главный флойдовец, обладая весьма скромными вокальными способностями, уже намучился с пением на «Shine On You Crazy Diamond». Эта вещь, как признался Уотерс, «оказалась невероятно трудной и фантастически утомительной при записи, потому что мне приходилось снова и снова пропевать строчку за строчкой, чтобы добиться более или менее сносного звучания». После того как Гилмор отклонил предложение спеть такой «выражающий недовольство» текст, Уотерс пригласил к микрофону давнего друга группы и коллегу по фирме Harvest Роя Харпера. Автор-исполнитель, любящий длинные повествования, и клиент Дженнера-Кинга, чей имидж хиппи (и малые тиражи пластинок) не были скомпрометированы рок-машиной, записывал в одной из соседних студий на Эбби-роуд свой собственный альбом «H.Q.», а Дейв уже помог ему записать несколько гитарных партий.

Тогда Роджер «надеялся, что они скажут: «О, нет, Роджи, не надо. Пой САМ». А вместо этого остальные подхватили: «Отличная мысль». Рой спел. Тогда они стали говорить: «Как это ужасно!» – так оно и было на самом деле. Сегодня я думаю, что эта идея была неважнецкая. Полагаю, мне самому надо было этим заняться. Не то чтобы он плохо старался – он спел отлично, но это больше не принадлежит НАМ».

Случай с заглавной композицией альбома был уникальным для всех сочинений ФЛОЙД. Она появилась как стихотворение Роджера Уотерса, которое Гилмор (он и поет на ней) потом переложил на музыку (как правило, сначала появлялась мелодия, а потом – слова). Одна из немногих ставших подлинной классикой ПИНК ФЛОЙД композиций «Wish You Were Here» – едва ли не единственная флойдовская вещь, которую можно услышать в исполнении уличных музыкантов в таких местах Нью-Йорка, как Washington Square Park.

Хотя ее текст имеет отношение и к Сиду, и к ПИНК ФЛОЙД образца 1975 года, Роджер утверждает, что, в основном, она – о «противоречивых сторонах» его собственного характера: сострадающего идеалиста и «хваткого, алчного, эгоистичного парнишки, который мечтает дорваться до сладостей и все их съесть». Слова песни «относятся то к одному, то к другому персонажу», и амбициозный и самонадеянный Уотерс жалобно просит свое весьма восхитительное «альтер эго» снова и снова подтвердить свое присутствие. Ощущение меняющейся перспективы передано с помощью технического приема, благодаря которому первые такты звучат, как будто их транслируют издалека по дешевенькому радиоприемнику – вот вам пример именно того, что недоброжелатели группы прозвали флойдовскими «ухищрениями».

На «Wish You Were Here» отметилось множество приглашенных музыкантов. Узнав, что по соседству на Эбби-роуд записывались дуэтом прославленные мастера – скрипачи Стефан Грапелли (Stephan Grapelli) и Иегуди Менухин (Yehudi Menuhin), ФЛОЙД решили согласиться с Гилмором, считавшим, что его близкая к фолку мелодия должна заканчиваться звуками скрипки. Для пробы, чтобы наложить скрипичное соло, был приглашен Грапелли, но в итоге его игру почти полностью перекрывает более традиционная флойдовская кода из завывающего ветра. «Мы решили не выносить его имя на обложку, поскольку думали, что это может быть расценено как оскорбление, – сказал Уотерс, – но он все же получил свои три сотни фунтов стерлингов» (и опять нигде не фигурировало имя Ника Мейсона).

5 июня в студии на Эбби-роуд без объявления появился легендарный гость. В тот день отмечалось бракосочетание Дейва и Джинджер, затем предстояло второе турне по Штатам, и ФЛОЙД с упорством маньяков пытались завершить окончательное сведение «Shine On You Crazy Diamond». Под рулады Роджера и Дейва, вызывающих дух Сид Барретта из студийных мониторов, явился некто – тучный бритоголовый тип в теплом пальто, напоминающем покроем шинель, и белых туфлях. В руках пришелец держал белый пластиковый пакет-сумку. Гилмор первым заметил эту фигуру, шастающую около аппаратуры группы, но решил, что сей весьма странный человек – какой-нибудь сотрудник фирмы EMI.

«Он зашел в студию, – вспоминает Рик Райт, – и никто не узнал его. Помню, я сам только вошел, а Роджер уже работал в студии. Я зашел и сел рядом с ним. Через десять минут Роджер спросил: «Не знаешь, что это за парень?». Я ответил: «Понятия не имею. Думал – твой друг». А он мне в ответ: «Ну так подумай еще». Я стал приглядываться повнимательнее, и вдруг меня осенило: «Сид!»…». Уотерс, по его словам, «проклятыми слезами заливался», догадавшись, кто же этот «большой, толстый, лысый, чокнутый персонаж».

Другой гость из прошлого – Эндрю Кинг – подумал, что Барретт здорово похож на шеф-повара американской забегаловки со Среднего Запада. Кинг попытался сделать первый шаг и разрядить несколько напряженную атмосферу, спросив своего бывшего звездного клиента, где он умудрился набрать столько лишних килограммов веса. «У меня на кухне, там огромный холодильник, – пояснил Сид, – и я ем много свиных отбивных». После этого Барретт дал собравшимся понять, что готов принять предложение ФЛОЙД вновь воспользоваться его услугами (если такое предложение созрело).

Пока его коллеги занимались нелегким делом микширования «Shine On You Crazy Diamond», проигрывая вещь по нескольку раз, Сид хранил молчание – он ни словом ни жестом не давал понять, что прекрасно понимает, кто герой песни… Да, это он, Сид Барретт, прототип столь волнующего произведения. Наконец, когда они попросили прокрутить ее опять, Сид произнес: «Зачем? Вы ведь уже слышали…».

Позже Барретт присоединился к остальным на свадебном приеме Гилмора в столовой EMI. Вдоволь потрепав нервы ничего не подозревающим гостям своим безумным смехом и пристальными взглядами, Сид, не попрощавшись, растворился в ночи. Кое-кто из присутствующих принял его по ошибке за кришнаита, свихнувшегося на своем «Харе Кришна!».

На следующий день ПИНК ФЛОЙД отправились в Америку. Без него. С тех пор никто из них Сида не видел.

Ни один альбом ФЛОЙД еще не был оформлен с таким вкусом и старанием, как «Wish You Were Here». Ни одно изображение так детально не совпадало с музыкальным и текстовым содержанием пластинки. На самом деле именно Сторм Торгесон и выбрал название диска.

Стремясь оформить записи ФЛОЙД надлежащим образом, Торгесон никогда не жаловался на отсутствие вдохновения. «Создание нужной атмосферы, – говорит Сторм, – вот то, в чем ФЛОЙД, по моему мнению, преуспели больше всех. Я говорю так не потому, что с ними работал. У меня действительно есть все основания полагать, что они – мастера создавать у слушателей определенное настроение, обходясь всего двумя нотами. Начало «Shine On You Crazy Diamond» вертится вокруг этих двух нот, а ведь оно задает тон всей вещи. Очень грустное и загадочно-красивое настроение, создающее впечатление распахнутых пространств внутреннего микрокосмоса или какой-то неизвестной местности. Большинство моих рисунков отражают это состояние».

В то же время Сторм не ограничивался созданием просто «декоративного украшения» для альбома. Он взял для себя за правило находить в песнях такой «смысл», который послужил бы «отправной точкой для создания образа. Потому что моя работа, как я ее понимаю, это – изобретение образа, связанного с музыкой».

Выезжая на гастроли вместе с группой, Торгесон изучал новые тексты Уотерса: «Мне казалось, что они – вообще о нереализовавших себя людях, а не только о произошедшем с Сидом. Конечно, без него не обошлось. Идея безмолвного присутствия – о людях, притворяющихся, что они есть, в то время как их мысли где-то бродят, а уловки и психологическая мотивация, к которой они прибегают, чтобы в полной мере подавить свое присутствие, в итоге сводятся к одному: их отсутствию – к отсутствию человека, к отсутствию чувства».

В ходе турне Торгесон вместе с группой проводил бессонные ночи, обсуждая возможные варианты «впечатляющей метафоры или символа такого отсутствия. Особенно нас интересовал такой его аспект, как притворство, что-то поистине гениальное, но в то же время такое же липовое, как отрицание Никсоном своей вины». Идея противостояния шоу-бизнесу в «Welcome To The Machine» и «Have A Cigar» подсказала изобразить рукопожатие: оно означало как бы физическое присутствие и мнимый дружеский жест, который часто сводится к пустому и бессмысленному ритуалу (как и показное общение в финале «Welcome To The Machine»).

Однако в Америке Сторм заметил, что в пластиночных магазинах последний диск ROXY MUSIC «Country Life» продавали запечатанным в непрозрачный зеленый целлофан, чтобы скрыть от глаз подростков фотографию украшавших cover двух полуголых девиц. Это натолкнуло Торгесона на мысль поместить картинку «Wish You Were Here» в подобную темную или синюю обертку – в таком случае создавалось впечатление «отсутствия» обложки. На самом деле получалось как бы две обложки: одна для слушателей ПИНК ФЛОЙД, а другая – для торговли. Причем на последней название альбома и исполнителя можно будет узнать только по наклейке, созданной дизайнером из Hipgnosis по имени Джордж Харди (George Hardie), которая так же будет нести зловещее лого диска с изображением двух механических рук, застывших в рукопожатии, на фоне разделенного на четыре части задника – с изображением четырех элементов: огня, воздуха, воды и земли. Это была дань мистицизму, с которым, несмотря на все усилия Роджера, по-прежнему, во многом, ассоциировалась музыка ПИНК ФЛОЙД. В данном случае, это было связано со знаками зодиака четырех участников, которые находятся между собой в равновесии: огнем Льва Райта, воздухом Водолея Мейсона, водой Рыб Гилмора и землей Девы Уотерса.

Таким образом, придумав решение упаковки до разработки дизайна самой обложки, Торгесон почувствовал себя свободным настолько, чтобы «разок напрочь отделить искусство от коммерции – сделать обложку, не руководствуясь какими-либо коммерческими соображениями (никаких надписей, имен и т.д.), потому что их не будет видно… Такой «личностный» дизайн можно было бы сделать из весьма интересных фрагментов, подходящих к музыке и таких же неясных, как нам хотелось бы, то есть – упражнений в отсутствии».

Фотография на лицевой стороне появилась в результате простого наблюдения Сторма: люди прячут от других свое истинное лицо, скрывая свои истинные чувства из опасения «прогореть по причине собственной открытости». Ориентируясь на придуманный для обложки образ – рукопожатие, Джордж Харди пришел с идеей объятого пламенем бизнесмена, рассеянно пожимающего руку своему двойнику. Не было простым совпадением и то, что «getting burned» («прогорая») – выражение, популярное в кругу лиц, связанных с шоу-бизнесом, особенно среди артистов, которых надувают с выплатой авторских гонораров.

Столь же сюрреалистична и обратная сторона обложки – развитие реминисценции темы не вышедшей в свет песни Уотерса «Bitter Love» («Горькая любовь») – демонстрирует «коммивояжера ФЛОЙД», по выражению Сторма, «продающего свою душу» в пустыне (обратите внимание на портфель, украшенный этикетками «Obscured by Clouds», «Dark Side Of The Moon» и «Wish You Were Here»). Эффект реального отсутствия этого энергичного мужчины усилен отсутствием запястий и лодыжек, он – не что иное, как пустой костюм.

Два дальнейших «упражнения в отсутствии» украшают внутренний разворот. На одном из них запечатлена вуаль в открытой всем ветрам рощице в Норфолке, а на другом – ныряльщик, от которого не расходятся круги по воде. Эту картинку сам Сторм любил больше всех своих творений, и ее повторили на бесплатном приложении к альбому в виде почтовой открытки.

Работа по оформлению была закончена, и обе компании, с которыми у ФЛОЙД имелся контракт, стали энергично возражать против темной упаковки – и не только потому, что она стоила дороже, чем обычный прозрачный целлофан. В Америке CBS – не ведая ничего об идеологической направленности обложки против шоу-бизнеса – недоумевала, зачем нужно было прятать «такое потрясающее» оформление. С другой стороны, EMI высказала свою озабоченность тем, что самих музыкантов ПИНК ФЛОЙД на обложках, которые розничные торговцы в Британии выставляют на всеобщее обозрение, никто не узнает. «Толкнув» сколько-то там миллионов «экземпляров» своего последнего «продукта», ФЛОЙД теперь уже имели право диктовать свою волю. И когда Торгесон и К° с помпой преподнесли группе макет «Wish You Were Here», вкупе с черной упаковкой, четверо флойдовцев встретили его аплодисментами. Бурными, продолжительными и искренними.

Британская концертная премьера «Wish You Were Here» состоялась 5 июля 1975 года на гигантском фестивале под открытым небом в Knebworth. Для Уотерса самый запоминающийся эпизод связан с Роем Харпером, который буквально зашелся от гнева, обнаружив перед самым выступлением пропажу своего сценического костюма. Рой вознамерился расколошматить один из фургонов ФЛОЙД – рвал обивку, швырял бутылки во все окна и сильно при этом поранился сам. Эта сцена стала основой еще одного кирпичика в «Стене» (где Пинк громит свой номер в гостинице).

Это событие также повлекло за собой задержку с установкой и проверкой работы первоклассной звуковой системы ПИНК ФЛОЙД. На любом другом концерте ФЛОЙД оттягивали бы начало до тех пор, пока все не пришло в норму, но здесь уже были отданы команды двум истребителям «Спитфайер» времен второй войны, которые должны были пролететь на бреющем полете над толпой точно в момент «отрыва» самих ПИНК ФЛОЙД. Этот трюк стал первым в серии сценических эффектов, завершением которых должно было быть внушительное крещендо вспышек и осветительных ракет. Когда Рик Райт взял первые ноты «Shine On You Crazy Diamond», то обнаружил, что инструмент безнадежно расстроен, так как соответствующие генераторы вышли из строя из-за перегрузки. Весь в поту, с трясущимися руками, Рик потерял всякое самообладание, и вслед за этим вся группа буквально распалась на отдельные кусочки.