Текст книги "Призрак Фаберже"

Автор книги: Николас Николсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5

Саша все же опоздал на работу. Проделав утомительный путь из Гринвича, он быстро забежал домой и помчался в офис, где нашел на столе записку: «Есть ли новости? Не забудь, что сегодня в 9.30 совещание по маркетингу. А.».

Да, новости действительно были. Саше не терпелось рассказать Анне все, что он узнал у своих стариков.

Взглянув на часы, он схватил блокнот и ручку и побежал на совещание.

Войдя в комнату, где пару дней назад он впервые увидел Снегурочку, Саша оглядел присутствующих. Здесь были начальники отделов, директора и президент компании Джон Бернхэм. У Саши сердце ушло в пятки. Бернхэм недолюбливал молодых сотрудников и подчас устраивал им жестокие взбучки. На то было две причины: во-первых, они здесь не задерживались и до нового сезона дотягивали лишь единицы, и, во-вторых, его раздражала их кипучая энергия, которой так не хватало его собственным детям.

Саша незаметно сел в углу и, взглянув на Анну, беззвучно проговорил: «У меня новости». Улыбнувшись, Анна жестом пригласила его сесть за стол.

– Все здесь? – нетерпеливо спросил Джон, раскрывая свои папки и не поднимая глаз на сотрудников.

Собравшиеся пробормотали что-то невнятное, и совещание началось с привычной процедуры – оглашения списка умерших.

– Кто-нибудь знал Джекоба Голдберга, того судью, что умер позавчера?

Подала голос Джейн Стоук из отдела обслуживания клиентов:

– Я училась у Барнарда и его дочери Синди. Она вышла замуж за Дэвида Файна, который работает в большой юридической фирме.

– «Уайт энд Кейс», – шепотом подсказала Лена Мартин, адвокат «Лейтона».

– Я была у них на День благодарения, – продолжала Джейн. – Весь дом заставлен мебелью девятнадцатого века в стиле Людовика XV, но, насколько мне помнится, там были отличные картины барбизонцев.

– Их продали у «Сотби» в 1990 году, – с сожалением заметил Грег Шоу из отдела живописи девятнадцатого века. – Они, вероятно, потянули на приличную сумму – благодаря японцам рынок тогда был здорово разогрет.

Джон вздохнул:

– Что-нибудь еще? Драгоценности?

– Она собирает Дэвида Уэбба – сообщил Гастон де Мирон-Латур. – Небольшие вещицы, тысяч на восемьдесят в год.

– Хорошо, хорошо, – перебил его Джон. – Двигаемся дальше. Еще кто-нибудь умер? Нет? Прекрасно. У Анны из русского отдела появилась интересная вещь. Прошу вас, Анна.

Встав из-за стола, Анна достала пачку цветных фотографий Снегурочки и стала развешивать их на стендах.

– Дело происходит в 1913 году, – начала она с мелодраматическим придыханием. – Надвигается война в Европе и революция 1917 года в России. Князь Озеровский заказывает у Фаберже чудесную статуэтку русской сказочной девушки Снегурочки и дарит ее своей жене. Во время революции след ее теряется, долгие годы о ней ничего не известно, и вот на прошлой неделе статуэтка неожиданно появляется у нас в «Лейтоне».

Присутствующие взволнованно зашептались. Надо отдать должное Анне, подумал Саша, она всегда знает, как расшевелить скучающую аудиторию.

– Это самая значительная находка за последние десять лет, – продолжала Анна. – И лучшая из фигурок Фаберже. Она никогда не экспонировалась, не выставлялась на торгах, и ее фотографии не появлялись в прессе. Однако у нас имеется фото, подтверждающее ее принадлежность семье Озеровских. И кого, вы думаете, можно увидеть на этом фото? Последнюю русскую императрицу, – улыбнулась Анна. – Это уникальная вещь, абсолютно доселе неизвестная. Как только наш специалист найдет в Петербурге счет от Фаберже, у нас появится неоспоримое доказательство ее подлинности. Это звездный лот – собственный каталог, внимание прессы и все такое.

– А какова ее оценочная стоимость? – поинтересовался Джон.

– По самым скромным подсчетам – от трехсот до пятисот тысяч, возможно, больше. При удачном раскладе, может быть, даже миллион. Я понимаю, что пока это не лот, но статуэтка заставит прессу заговорить о нас. А когда мы соберем все документы, «Кристи» со своими сомнительными царскими драгоценностями просто отойдет в тень, – закончила свой монолог Анна.

– А почему вы думаете, что какие-то там документы вызовут больший интерес, чем тайна, которой окутано это колье? – с раздражением спросил Джон. – Мы ведь продаем антураж, а не музейные экспонаты, черт возьми.

– У нас на руках все козыри. Романовы никогда не скажут, их ли это драгоценности. И никаких свидетельств их происхождения за пределами России не существует. Мы же имеем кое-что получше, – улыбнулась Анна. – Это наш Саша.

Все посмотрели на застывшего от смущения Сашу. Он чувствовал себя как щенок, сделавший лужицу на кресле и застигнутый на месте преступления.

– Почему вы считаете Сашу козырной картой? – поинтересовался Джон.

Анна сделала Саше знак, приглашая поделиться с присутствующими новостями. Он начал говорить, стараясь, чтобы его речь звучала не менее уверенно и авторитетно, чем у его начальницы.

– Вчера я показал фотографию своему деду. Он прекрасно помнит эту фигурку. По его словам, она была заказана моим прадедом для моей прабабки Цецилии. Фотографию же сделал мой дед.

– Правда? – с интересом спросил Джон. – Он до сих пор помнит эту вещь? Удивительно, что сохранился прямой свидетель. Как твоя фамилия, сынок?

– Меня зовут Александр Озеровский, – просто ответил Саша. Он был уверен, что Джону прекрасно известно, кто он такой.

– Князь Озеровский, – уточнила Анна. – Молодой и перспективный специалист. Эта вещь создаст ему репутацию и еще больше укрепит нашу.

– О, надеюсь, князь не из последних. Ты знаешь Лидию Диггер, дорогая? Она не замужем и охотится за титулом. Я слышала, у нее сотни миллионов в Хьюстоне, – прошептала Мэри Пратт из отдела специальных новостей.

– И изумительный Гоген в Форт-Уорте – целых три картины, – заметил кто-то из отдела импрессионистов.

Они стали обсуждать имущественное положение Диггеров, но Джон быстро перевел беседу в другое русло.

– Да, фигурка, видимо, непростая. Надо как можно скорее выставить ее на обозрение и организовать встречу с прессой. Может быть, устроить специальную презентацию. А теперь перейдем к лекциям о собрании Джейн Райтсмен…

Совещание продолжалось, но Саша, Анна и Айрин, маркетинговый координатор, в нем уже не участвовали. Втроем они быстро вышли из комнаты.

– Мы можем поговорить прямо сейчас? – спросила Айрин. – А то у меня обед с китайцами.

– Да, я пока свободна. Пойдем с нами, Саша, – сказала раскрасневшаяся от успеха Анна. После долгого периода неудач она вновь обрела былую уверенность. Саша был рад видеть ее такой.

Они спустились по лестнице в зал, где проводился аукцион ковров. Он был почти пуст, лишь в углу громко переговаривалась компания неизменных ближневосточных дельцов да кое-где сидели немногочисленные дилеры из Парижа. Сейчас как раз начинались торги по главному лоту аукциона – обюссонскому ковру конца восемнадцатого века, отвергнутому в свое время обитателями Версаля и по этой причине перекочевавшему во дворец Сен-Клу. Вся троица невольно замедлила шаг, чтобы посмотреть, как уйдет этот звездный лот.

– Переходим к лоту два сорок пять, который вы видите перед собой, – объявила Андреа Лоуренс с подиума.

Саша улыбнулся. Андреа, холодная, элегантная и стремительная, была его любимым аукционистом.

– Лот два сорок пять: исключительно ценный французский королевский ковер, из дворца Марии Антуанетты в Сен-Клу. Стартовая цена… – она сделала многозначительную паузу, – пятьсот тысяч долларов. У меня предварительная заявка на пятьсот пятьдесят. Кто больше?

Нью-йоркский дилер подняла свой номер.

– Пятьсот шестьдесят за ковер, у меня заявка на пятьсот семьдесят.

Нью-йоркский дилер подняла номер снова.

– Здесь пятьсот восемьдесят, у меня пятьсот девяносто. Будете поднимать, мадам?

Поколебавшись, женщина сделала половинную заявку на 595 000 долларов.

– Извините, мадам, но я не принимаю половинок, цена по-прежнему пятьсот девяносто.

– Шестьсот тысяч! – прокричал кто-то в углу.

Торги продолжались еще несколько минут и замерли на цене 850 000 долларов.

Андреа оглядела зал с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала. Предварительные заявки кончились, и Саша понял, что резервная цена ковра несколько больше 850 000 долларов. Это означало, что «Лейтон» его не продаст, потому что контракте продавцом предусматривал более значительную сумму.

– Кто больше? Есть ли еще заявки на лот два сорок пять? Кто дает больше за лот два сорок пять?

Обстановка несколько разрядилась, когда молодая женщина, говорившая по телефону, вдруг подняла руку. Просияв, Анна объявила:

– Восемьсот шестьдесят тысяч. Восемьсот шестьдесят тысяч долларов за ковер. Продается за восемьсот шестьдесят тысяч…

И вдруг на торгах началось необычайное оживление. Поняв, что дешево купить непроданный на торгах ковер уже не удастся, дилеры начали играть по-настоящему. Цена подскакивала все выше – телефонным покупателям передалось волнение, царившее в зале. Вскоре дилеры сошли с дистанции, и торг продолжался между двумя анонимными телефонными покупателями и женщиной интеллигентного вида, сидевшей в первом ряду. Когда цена достигла 2,2 миллиона, один из телефонных покупателей вышел из игры, и схватку за ковер продолжили два оставшихся участника.

– Кто эта женщина? – спросил Саша.

– Понятия не имею, – ответила Анна. Она как зачарованная следила за торгами, результат которых превзошел все ожидания. – Должно быть, француженка. Взгляни на ее шарф и сумочку.

Наконец Андреа со счастливой улыбкой опустила молоток.

– Продано участнику номер двенадцать восемьдесят пять за два с половиной миллиона долларов!

Послышались аплодисменты. Публика отдавала дань восхищения человеку, способному потратить два с половиной миллиона долларов на ковер. Женщина подошла к подиуму, и Андреа, закрыв рукой микрофон, наклонилась к ней, чтобы лучше слышать. Выпрямившись, она объявила:

– С удовольствием сообщаю, что последний лот номер два сорок пять, ковер Марии Антуанетты из замка Сен-Клу, был приобретен французским правительством и после реставрации будет выставлен в Версальском дворце, для которого он первоначально предназначался.

Саша зааплодировал вместе со всеми. Такое редко случается на аукционах. Великолепная вещь возвращается на родину, к своим исконным владельцам. Саша был просто счастлив.

– За нашу фигурку мы получим не меньше, – заметила Анна, ткнув Сашу в бок и тем самым разрушив его элегическое настроение. – Пойдем скорей к маркетологам.

Все трое направились в отдел маркетинга. Там, как нигде, была видна изнанка аукционного бизнеса – разрывающиеся от звонков телефоны, исписанные ежедневники, стопки приглашений на полу и плакаты с изображением лучших лотов на стенах. Усевшись среди этого хаоса, пришедшие попросили практиканта принести им кофе.

– Значит, у нас на руках настоящий блокбастер? – прокуренным голосом осведомилась Дороти Сендерс, специалист по маркетингу и рекламе.

– Будем надеяться, что так – ответила Анна.

– Тогда надо устроить Снегурочке блестящий дебют. Она должна выпорхнуть на сцену как можно скорее. «Кристи» несколько месяцев обхаживал прессу, чтобы привлечь внимание к своему колье, а у нас остается всего несколько недель, – начала Дороти. – Конечно, тот факт, что она принадлежала Сашиной семье, вносит дополнительную интригу, но прости, Анна, мы не можем слишком уж заострять на этом внимание. Получится, что мы проталкиваем ее, потому что она имеет отношение к Саше. Будут затронуты чужие интересы, и мы получим не самую лучшую прессу.

Саша с облегчением вздохнул.

– Лаура! – обратилась Дороти к своей коллеге, появившейся в дверях. – Какие у нас ближайшие светские мероприятия в городе?

– Сейчас посмотрю, – пробормотала Лаура, высокая элегантная брюнетка в замшевом костюме кофейного цвета, листая ежедневник, который больше напоминал рукопись «Войны и мира». – Благотворительный ужин в библиотеке, выставка дизайнерских проектов и зимний бал в Музее Нью-Йорка.

«Ну, как всегда, – подумал Саша. – Такое уж мое счастье. Придется работать, вместо того чтобы немного отдохнуть».

– Это бал для молодежи? – спросила Дороти.

– Для самой золотой, – уточнила Лаура. – Для тех, о ком пишут «Соушел реджистер», «Авеню» и «Таун энд кантри».

– А какая тема в этом году? – спросила Анна.

– Снежинки и бриллианты, – хором ответили Лаура с Сашей.

Анна и Дороти с улыбкой переглянулись.

Глава 6

Список гостей сократился до одиннадцати человек. Среди них были Грейс Уиннинг, профессор университета, и ее друг Дэвид Спид, который коллекционировал фарфор; Сара и Бекки Грант, молодые и веселые сестры-близнецы, для которых не без дальнего прицела были приглашены Дуглас Макки и Грэди Уилтон; Сашины кузины Бетси Романова и Катя Курасова и, наконец, Марина с неким таинственным другом. Саша пригласил и свою кузину Викторию де Витт, но та в последний момент отказалась, сказав, что придет только на бал. Виктория вечно была занята, и по ее милости Саша остался с нечетным числом гостей.

Он медленно прошелся по квартире отца, в последний раз проверяя, все ли в порядке. Хотя теперь никто не курил, на столах стояли серебряные стаканчики с сигаретами, спичечницы и заправленные зажигалки. На тарелках были именно те орешки, которые всегда подавали у его родителей, а среди закусок почетное место занимали старомодные каштаны, завернутые в бекон, и пирожки из слоеного теста с грибами. Никаких роллов из тунца с васаби и чесночным соусом или кусочков персика, завернутых в prosciutto[11]11
  ветчина (итал.).


[Закрыть]. Его гостей не удивишь экзотическими блюдами. Им приятнее увидеть что-то свое.

В качестве последнего штриха Саша попросил Дерека задернуть шторы. Сейчас в Нью-Йорке никто этого не делал, но Сашина мать всегда задергивала шторы, и Саша испытал какое-то болезненное удовольствие, закрывая вид из окна, который стоил не один миллион долларов.

Подойдя к бару, Дерек расставил бутылки и тарелочки с ломтиками лимона и лайма.

– Сколько аперитивов подавать перед ужином? – спросил он Сашу.

– Я думаю, два. Если кто-то захочет больше, пожалуйста. Но у нас еще будет водка за столом с закусками, там я собираюсь произнести тост в честь Марины. А больше трех перед ужином – это уже много. В любом случае компания сегодня соберется не слишком пьющая.

– Прекрасно. Магда не смогла найти свежей селедки и купила у Зобара копченую в сливочном соусе. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Нисколько. Она придаст слишком большое значение мелочам. Закуски и так великолепны. Спасибо, Дерек.

Вид традиционных русских закусок действительно радовал глаз. В центре круглого стола стояла высокая серебряная ваза, увитая плющом, на которой были разложены миниатюрные засахаренные фрукты. Вокруг нее на маленьких серебряных подносах стояли бутылки с домашней водкой, настоянной на лимоне, красном апельсине, ванили, мяте, розовых лепестках, хрене и зверобое. Каждая бутылка была вморожена в кусок льда с травами и плодами, на которых была настояна водка. Часто гости, приходившие к Озеровским, принимали стол с закусками за основное угощение, и наедались до отвала еще до того, как подавали ужин из пяти блюд.

Зазвонил внутренний телефон, и Дерек пошел отвечать. Ввиду отсутствия хозяйки дома Саша сам зажег свечи.

– Это княжна Елизавета, – сообщил вернувшийся Дерек. – Она звонит снизу.

Саша посмотрел на настольные часы. Бетси всегда была пунктуальна. Жаль, что Марина не приехала пораньше, и они так и не поговорили.

В гостиную вошла Бетси, сопровождаемая Дереком.

– Добро пожаловать, ваше императорское высочество, мы рады вас приветствовать в нашем доме, – сказал Саша по-русски, кланяясь ей в пояс. Ему нравилось поддразнивать свою кузину.

– А где же хлеб-соль? Александр, вы нарушаете этикет.

Взяв Бетси под руку, Саша провел ее в глубину комнаты, стараясь не наступать на подол ее длинной юбки из темно-зеленого бархата.

Он оглядел ее с ног до головы. Бетси, в отличие от сестер, была высокой и стройной. Широко расставленные глаза и слегка курносый нос не совсем соответствовали существующим стандартам красоты, но она была, что называется, видная женщина. Бетси Романова в свои тридцать лет выглядела настоящей гранд-дамой. Одного ее титула было достаточно, чтобы люди уважительно замолкали в ее присутствии. В ее лице проступали знакомые романовские черты. Она была очень похожа на свою прабабку, великую княгиню Ксению, сестру Николая Второго.

– Бетси, я рад, что ты пришла первой. Мы можем поболтать, пока собираются гости. Как поживаешь?

– Прекрасно. Много рисую. В Уотермиле сейчас тихо и спокойно. Если не считать писем из России от какого-то непонятного монархического общества, меня никто не беспокоит. Приезжай как-нибудь на выходные или, еще лучше, в будни. А как у тебя дела?

– Весь в работе. Торги, которые обещали стать провальными, вдруг превратились в сенсацию года. Работы по горло, а времени в обрез.

– Устаешь, наверное. А я занялась йогой и прекрасно себя чувствую. Попробуй, не пожалеешь, – засмеялась Бетси, принимая из рук Дерека бокал с шампанским и с удовольствием делая глоток.

– М-м. Хорошо приехать в город на такой вот вечер. А знаешь, в Нью-Йорке все говорят о приезде Марины Шутиной, – заговорщицки подмигнула она Саше. – Скажи, Бога ради, что она собой представляет?

– Не знаю, Бетси. Я ее еще не видел. А почему весь Нью-Йорк в курсе? Я ведь никому об этом не говорил.

– Когда Катя, которая будет здесь с минуты на минуту, причесывалась у Джона Баррета, она оказалась рядом с Белиндой Дэвис из «Сотби». Белинда сказала, что слышала, как Виктория де Витт рассказывала, что сидела рядом с Мариной на показе модных коллекций в Париже и та сообщила, что ее мать умерла, а сама она намеревается приехать в Нью-Йорк. Виктория сказала, чтобы Марина позвонила тебе, и дала ей твой рабочий телефон. Кстати, прими мои соболезнования по поводу кончины твоей тетки, – закончила Бетси свой монолог.

Теперь все ясно. Значит, и здесь не обошлось без кузины Виктории. Они дружили еще со времен юности. Виктория стала известным модельером, хотя сама называла себя портнихой. На самом деле она просто копировала многочисленные платья своей бабушки, которые достались ей в наследство. Ее бабка Элен, некогда легендарная красавица, сама воспитывала Викторию, после того как ее родители в восьмидесятые годы уехали жить в ашрам. Виктория была несколько эксцентричной особой, но ее ум и искренность всегда приводили Сашу в восхищение, и он по-настоящему ценил их дружбу.

– Как это похоже на Викторию – она всегда готова протянуть оливковую ветвь.

– Твоя кузина вечно сует нос куда не надо. Я бы никогда не стала вмешиваться в семейные дела, – фыркнула Бетси.

– Иногда это идет на пользу. Кстати, о семейных делах, – прервал ее Саша, чтобы сменить тему разговора. – Что ты думаешь по поводу пропавших царских драгоценностей, чудесным образом объявившихся у «Кристи»? Они испортили мне весь сезон.

– Мне очень жаль. Я слышала, что нашлись какие-то вещи, принадлежавшие Аликс.

– Это действительно бриллианты Александры Федоровны?

– Ты ведь специалист по этой части, а не я. Мы, правда, ничего о них не знаем. Если отслеживать все вещи с двуглавым орлом, которые появляются на рынке, то можно просто сойти с ума. Наша семья предпочитает не комментировать подобные находки.

– Значит, ты знаешь! Так все-таки это ее драгоценности?

– Без комментариев, – улыбнулась Бетси, поднимая бокал с шампанским. – М-м, божественно.

Раздался очередной звонок.

– Мои спасители, – засмеялась Бетси.

– Мистер Спид и мадам Уиннинг, – объявил Дерек, когда на пороге появились новые гости.

– Привет, Саша, – поздоровалась Грейс, целуя хозяина в обе щеки. – Ты ведь знаешь Дэвида?

– Конечно. Привет, Дэвид. Очень рад, что вы пришли. Вы знакомы с моей кузиной – Елизаветой Романовой?

– Мы несколько раз встречались, – сказала Грейс. – Рада вас видеть снова.

Потом возникла некоторая суматоха – почти одновременно явились Сара и Бекки Грант, Катя, Дуглас Макки и Греди Уилтон. Через несколько минут Саша почувствовал какое-то движение у входа.

Приехала Марина.

Саша медленно прошел среди гостей, привычно улыбаясь и обмениваясь дежурными фразами. Однако все его внимание было сосредоточено на Марине, которую он старался разглядеть за лампами и цветами, загораживавшими вход. Наконец он увидел ее в полный рост.

Марина стояла в дверях, освещенная лившимся из гостиной светом. Она была необычайно хороша – настоящая красавица. Саша с радостью отметил, что Марина не слишком похожа на мать, хотя некоторое фамильное сходство все же имелось. От Шермановых она унаследовала цвет волос, но была гораздо красивее Татьяны и ее сестры – Сашиной матери. Из-под высоких бровей светились неяркой голубизной аквамариновые глаза. Черные волосы были свернуты в узел, спускавшийся на шею. Высокая и стройная, с неправдоподобно белой кожей и длинной лебединой шеей, Марина была восхитительна и знала об этом. Черное атласное платье с косым вырезом подчеркивало безупречность фигуры. На ней не было никаких драгоценностей, кроме тонкой платиновой цепочки, на которой висела сапфировая брошь с бриллиантами, подаренная ее матери Сашиной семьей.

Заметив Сашу, Марина сразу же узнала его, и глаза ее потеплели. Медленным шагом она направилась к нему. Разговоры в гостиной моментально стихли. У Саши создалось впечатление, что эту женщину окружает атмосфера спокойствия, медлительности и завораживающего магнетизма.

Подойдя к нему вплотную, Марина остановилась:

– Саша, я твоя кузина Марина.

Они расцеловались.

– Как хорошо, что мы наконец встретились, – совершенно искренне произнес Саша.

– Я надела это, чтобы ты мог меня узнать, – с улыбкой сказала Марина, слегка дотронувшись до броши.

– Я бы и так тебя узнал, – уверил ее Саша, показывая на портрет своей матери, висевший над камином.

Марина взглянула на портрет, и Саше показалось, что на лице ее промелькнула тень самодовольства – она была явно красивее Сашиной матери.

– Извини, что не пришла раньше, но у моего друга была важная встреча. Вот он идет, – сказала Марина, поворачиваясь к молодому человеку, подходившему к ним.

Саша удивленно раскрыл глаза. Это был Дмитрий Дурасов.

– Дмитрий, я рекомендую тебе моего кузена, князя Озеровского. Саша, позволь представить тебе моего лучшего друга, Дмитрия Дурасова, – сказала Марина на том давно забытом русском языке, что некогда звучал в устах аристократов из романов Льва Толстого.

Саша выжидательно смотрел на Дмитрия. Он был не вполне уверен, что тот поставил Марину в известность о своем визите в «Лейтон».

– Вообще-то мы с князем уже встречались, – заметил Дмитрий по-русски. – Я просто не знал, что Александр Кириллович твой кузен.

– Какой приятный сюрприз, – улыбнулась Марина.

– Рад видеть вас вместе, – сказал Саша.

Обернувшись, Саша взял за локоть Бекки Грант.

– Бекки, это Дмитрий Дурасов, мой клиент и друг моей кузины Марины. Займи его, пока я разговариваю с сестрой.

Кивнув, Бекки жестом пригласила Дмитрия сесть рядом с ней на козетку.

– Марина, разреши я покажу тебе дом, – предложил Саша.

– Маленькая экскурсия будет весьма кстати.

Они обошли гостиную, где Саша показал кузине несколько фамильных реликвий – фотографии в рамках Фаберже, бюст его прапрадеда работы Трубецкого и самые ценные экземпляры из коллекции китайского фарфора, который собирал его отец. Марина заинтересовалась одной из рамок Фаберже, но вопрос был задан так тихо, что Саша невольно приблизился к ней вплотную. Ее опьяняющая прелесть была столь притягательна, что голова у Саши пошла кругом, и это на минуту заставило его забыть об их близком родстве.

– Марина, – хрипло сказал он, отстраняясь, чтобы не чувствовать легкий жасминовый аромат ее духов. – Я ведь до сих пор не знаю, чем ты занимаешься.

– Чем я занимаюсь? – подняла брови Марина. – Да, этого вопроса следовало ожидать. То, что мы оба русские, совсем не означает, что и мыслим мы одинаково. Здесь, в Америке, для вас самое главное работа, – насмешливо улыбнулась она. – Я устанавливаю связи с нужными людьми для «Кондэ Наст». Моя должность называется внештатный помощник редактора. По Европе.

– И что же входит в твои обязанности? – с интересом спросил Саша.

– Ну, например, редактор звонит мне и говорит: «Я слышал, что у леди Таунсенд восхитительный замок в Сассексе. Вы можете обеспечить нам туда доступ, чтобы мы смогли сделать фотографии?» Обычно я понятия не имею, о ком идет речь, поэтому приходится идти на хитрость. Я говорю, что да, конечно, могу, но вилла принцессы Ди Ламацци в Касоль-де-Эльза гораздо красивее, и я бы посоветовала сделать фотографии там. Они платят мне, они платят ей, делают свои снимки, и все остаются довольны.

Пожав плечами, Марина оглядела гостиную.

– Но, кажется, твоя работа приносит тебе гораздо больший доход, чем все мои контакты.

– Это квартира моего отца. Моя выглядит значительно скромнее.

– Я шучу. Люблю подкалывать друзей, – призналась Марина. – Иногда и мне удается хорошо заработать. Эта поездка в Нью-Йорк своего рода премия. Я сумела организовать важную встречу. Послушай, – хитро прищурилась она, – эта квартира идеально подойдет для специального выпуска «Дома и сада». Ты не находишь?

Марина залилась смехом. Она прекрасно знала, что Саша никогда на это не согласится.

Саша улыбнулся в ответ. Ему нравилась ее галльская живость.

– Серьезно, благодаря «Дому и саду» я побывала в Москве. Они попросили меня поехать из-за имени. Русские корни, ну, ты понимаешь. – Она небрежно махнула рукой. – Мы фотографировали дом неких Дикаринских. Довольно вульгарная парочка. Новые русские, совершенно некультурные. – Последнее слово она произнесла по-русски. – Дом в неорусском стиле, но какой-то ненастоящий. Через них я познакомилась с Дмитрием. Он их консультант по Фаберже. У них огромная коллекция. Мадам Дикаринская довольно милая женщина. Мы с ней даже подружились. Они устроили вечер в мою честь. Сплошное целование ручек, можешь себе представить.

Взяв Сашу под руку, Марина подошла к столу с закусками.

– Дмитрий возил меня на склад старинной мебели где-то под Москвой. Ты не поверишь, сколько там всего собрано. Даже мебель из Оленкова, нашего старого имения. Все помещения забиты мебелью и лепными украшениями. Мне прямо плохо стало, – сказала Марина, сердито ткнув серебряной вилкой в креветку. – Хранители просто в отчаянии. Все время спрашивали, не смогу ли я достать денег на реставрацию мебели. – Марина зачерпнула перламутровой ложкой изрядную порцию икры и отправила ее в рот. – И знаешь, что я им ответила? «Когда мы уезжали, она была в прекрасном состоянии. Вот и реставрируйте ее сами!»

Марина улыбнулась, но в глазах у нее мелькнул недобрый огонек.

Саше эта история не показалась забавной. Он знал этих людей. Они прилагали отчаянные усилия, чтобы организовать Музей русской усадьбы, где бы экспонировались старинные мебельные гарнитуры, ценные документы и исторические предметы, которые без должного хранения могут быть утеряны навсегда. Сотрудники музея демонстрировали чудеса самоотверженности, работая практически даром. От русских эмигрантов они ждали помощи, а не обидных насмешек. Саша был уверен, что все эти предметы следует сохранить, чтобы люди могли наслаждаться их видом и изучать по ним русскую культуру. Марина же рассматривала их как нечто украденное у ее семьи. Чтобы скрыть огорчение, Саша отошел от стола. Ему требовалась передышка.

Оглядев комнату, он увидел Дерека с подносом в руках. С облегчением вздохнув, Саша обратился к гостям:

– Приглашаю вас всех поднять бокалы в честь моей кузины Марины, чьей дружбы я так долго был лишен. Надеюсь, мы все полюбим ее как родную.

Дерек обошел комнату, предлагая гостям рюмки с водкой. Поднос, на котором они стояли, был украшен розовыми бутонами.

– В нашей семье водка на розовых лепестках подается только в особых случаях, например, на свадьбу или крестины, но, я думаю, дебют Марины в Нью-Йорке именно такой случай. За тебя, Марина. Добро пожаловать в наш город, – произнес Саша, поднимая рюмку.

– За Марину! – хором подхватили гости.

– Не знаю, что и сказать, – начала Марина, зардевшись, как роза, и не поднимая глаз от смущения. – Спасибо всем. Я очень тронута. За всех вас.

Гости подняли и осушили рюмки. Церемония была закончена, и Саша подвел Марину к Бетси.

– Я бы и так вас узнала, – сказала Марина, опускаясь рядом с ней на диван. – Вы, должно быть, кузина Володи Романова. Я хорошо его знаю.

Бетси действительно приходилась Володе двоюродной сестрой, и между женщинами завязалась дружеская беседа.

Саша прошелся по комнате, предлагая гостям отведать закуски. Заметив, что близнецы уже навеселе, он вежливо пресек их попытки выпить по второй.

– Саша! – окликнула его Грейс. – Пора остановиться, пока эти закуски не обошлись мне в лишние сто фунтов веса. Я чувствую, что русская кухня – это сплошное масло и сметана, – заявила она с громким смехом.

Саша оглядел комнату. Дмитрий разговаривал с Катей Курасовой, которая явно скучала. Пора было ее спасать, и Саша, извинившись, отошел от Грейс.

– Дмитрий, Катя, конечно, очень хороша, но это не причина, чтобы лишать нас ее общества. Катя, Бетси хочет познакомить тебя с Мариной.

Благодарно посмотрев на Сашу, Катя чмокнула его в щеку.

– Оказывается, вам известно обо мне гораздо больше, чем я предполагал, – обратился он к Дмитрию.

Улыбнувшись, Дмитрий закурил сигарету, не спросив разрешения у собеседника.

– Надеюсь, вы не в обиде. Мне показалось, что не стоит упоминать о Марине в «Лейтоне».

– Это Марина направила вас ко мне?

– Как-то в Париже я сказал ей, что хотел бы продать кое-что через «Лейтон», и она предложила нас познакомить.

«Устанавливать связи с нужными людьми – это ведь ее работа, – подумал Саша. – Интересно, а какого рода отношения связывают Марину с Дмитрием?»

– Понимаю. Ну, что ж, это большая удача для нас обоих. Благодаря вам я обрел уникальную вещь и еще одну кузину. Я ваш должник.

– Думаю, вам представится возможность меня отблагодарить, – небрежно произнес Дмитрий, выпустив облако дыма.

– Не сомневаюсь. А сейчас пора ужинать, – улыбнулся Саша, нажимая на кнопку звонка, чтобы вызвать Дерека.

Явившийся Дерек распахнул двери в столовую, и гости стали перетекать туда. Саша рассаживал их за столом, занимая приятной беседой. При свечах столовая выглядела великолепно – он вынужден был это признать. Завтра он отправит Диане открытку: она вполне это заслужила.

* * *

Чтобы долго не сидеть за столом, Саша распорядился подать кофе в библиотеку. Так они быстрее попадут в музей.

– Саша, а что за лот будет выставлен на балу? Расскажи, а то я просто умираю от любопытства, – кокетливо попросила Марина. – Коварный Дмитрий это всячески скрывает.