Текст книги "Скрытые истины (ЛП)"

Автор книги: Никки Эш

Соавторы: К. Уэбстер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Зайдя в ванную, я обнаружила огромную отдельно стоящую гидромассажную ванну овальной формы и душ, в котором, вероятно, поместилось бы человек десять. Стены полы и стойки были отделаны мрамором различных оттенков: цвета оникса, серым и белым.

Вернувшись к кровати, я подошла к огромному панорамному окну, занимавшему всю западную стену. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, но я была почти уверена, что внизу видела воду.

Я села на край кровати, а потом легла спиной на матрас, и меня буквально поглотило мягкое пуховое одеяло. Я росла в богатых домах. Когда была маленькой, отец еще не начал свой спуск по спирали, а потом мама вышла замуж за Стэфано, и мы переехали в другой дорогой дом. У меня было все, что я только могла захотеть. Я посещала одну из лучших частных школ в Италии, а мое университетское обучение стоило больше, чем многие зарабатывали за десять лет. Однако лежа здесь, в этой кровати, вспоминая самолет, на котором нас сюда привезли, и, оглядывая окружавшую меня мебель, декор и одежду, я поймала себя на мысли, что никогда не сталкивалась с таким уровнем богатства.

Все это не имело никакого смысла. Последние одиннадцать лет я каждое лето навещала отца, а его положение становилось все более плачевным. Я ожидала, что меня на автобусе отвезут на самый обычный самолет, а потом такси доставит нас с Фениксом в ту квартиру, где сейчас кантовался отец.

Уверенная, что не смогу заснуть сразу, я решила прогуляться. Наверное, стоило сказать Фениксу, но в этом случае он просто отказал бы мне или же настоял на совместной прогулке. К тому же брат наверняка уже налаживал отношения с той женщиной из приемной.

Переодевшись в шорты и струящийся топ, я захватила телефон и ключ от номера, а потом положила их в задний карман. Я прошла по деревянной дорожке немного вниз и дошла до раздваивающегося моста. Под ним плескалась вода и, казалось, даже разные рыбки. Я свернула налево и вышла во внутренний двор, уставленный красивыми открытыми кушетками с шикарными матрасами и подушками. Я прошла дальше и обнаружила несколько плетеных кресел цвета мокко, по форме напоминавших полумесяцы. Я решила, что в течение дня люди приходили сюда и отдыхали, возможно, в тишине читая книгу или даже дремля после обеда.

Я уже собиралась сесть на одно из кресел, когда заметила изысканный каменный фонтан в центре двора.

– «Похищение Прозерпины» Бернини, – вслух прокомментировала я.

– А вы разбираетесь в искусстве, – раздался мужской голос.

Я обернулась, увидев великолепного мужчину позади себя. Он был одет в шорты цвета хаки и белую рубашку на пуговицах. Рукава были закатаны до локтей, и виднелись фрагменты татуировок. В темноте было сложно сказать, но его волосы казались темно-каштановыми. Должно быть, мужчина аккуратно укладывал волосы поутру, но теперь они были чуть всклокочены, будто он запускал в них пальцы. Мужчина щеголял в паре коричневых кожаных туфлей «Сперри». Он был олицетворением идеального баланса между повседневностью и элегантностью.

– Довольно спорное произведение искусства, – ответила я ему. Сложно было специализироваться на искусстве и не знать об этой статуе. Классическая мифология была одним из моих самых любимых предметов.

– Одни утверждают, что статуя противоречива, а другие считают изысканной, – он пожал плечами, подойдя ближе.

– Если можно назвать насилие изысканным.

Мужчина подошел совсем близко и одарил меня быстрой порочной улыбкой. Я же получила возможность рассмотреть его ближе. Волосы джентльмена на самом деле были цвета молочного горячего шоколада, какое варят в холодный день. Глаза имели красивый ореховый оттенок, но в них чувствовалась жесткость. Он был неумолимым. Мужчина усмехнулся, приподняв уголок рта, а я вдруг подумала, что женщины наверняка падали к его ногам. Черт, я и сама едва не упала. Едва.

– Это лишь одна интерпретация.

– Другой не существует, – возразила я.

Мужчина поднес руку к лицу и погладил щетинистый подбородок.

– Сцена кричит о страсти, исступлении, смеси нежности и жестокости. Кульминационный момент. Они балансируют на грани ненависти и любви.

Хмм... вот значит как он понимал эту историю.

– Прозерпина пытается сбежать. Толкает в лицо, моля отпустить ее.

– А может, она просто боится.

– Именно, – подтвердила я в замешательстве. Разве он только что со мной не согласился?

– Боится, что хочет его, – пояснил мужчина. – Боится того, что может почувствовать. Она желает его ненавидеть, но все же хочет в плотском смысле. А что же это? – он склонил голову на бок и улыбнулся. Этот простой жест сделал мужчину еще более красивым. – Как раз та самая грань между любовью и ненавистью.

– Какое клише, – я закатила глаза от раздражения, ведь он пытался превратить серьезное произведение искусства в какое-то эротическое пособие. – В этой статуе нет никакой страсти. Речь идет о боге, похищающем женщину, чтобы насильно заставить ее стать его женой.

Джентльмен издал тихий смешок.

– Если бы она не хотела оставаться с ним, то не стала бы есть зерна граната, – он сделал еще несколько шагов ко мне, пока не оказался так близко, что я почувствовала аромат его одеколона. Свежий и мужественный, с намеком на опасность. Сердцебиение сбилось с ритма, когда я осознала, что стояла на острове посреди ночи с незнакомцем.

– Ты когда-нибудь была влюблена? – спросил он меня, не дав возможности отреагировать на его последнее заявление.

Его вопрос на мгновение сбил меня с толку, но затем я кивнула, подумав об Алексе. Мы не говорили вслух, но я верила, что влюблена в него.

– А ты когда-нибудь злилась на своего возлюбленного? Ненавидела его?

Я подняла взгляд, посмотрев ему в глаза. Должно быть, он уловил мое замешательство, поскольку, не став ждать ответа, продолжил говорить.

– Любовь и ненависть – два проявления страсти. Они полностью покоряют, захватывают твое тело, сердце и разум. И то, и другое невероятно сильные эмоции. Именно поэтому люди говорят, что лучший секс бывает на почве ненависти, за ним примирительный секс, – он мрачно усмехнулся, отчего у меня свело живот. – В первом случае два человека накопили в себе гнев, который потом превращается в страсть и возбуждение. Во втором: два человека все еще злятся друг на друга, но стараются простить. Злость все еще течет по их венам, но кроме того в сердце просачиваются любовь и прощение, – он кивнул в сторону статуи. – Это эталон смешения любви и ненависти.

Я слышала, что он говорил, но никак не могла представить себе, как можно заниматься сексом с кем-то, кого ненавидишь, и получать от этого удовольствие. Это действо не просто так называли занятием любовью. Нужно быть с тем, кого любишь.

– А ты когда-нибудь влюблялся? – спросила я, поворачивая вопрос против него.

– Нет, – сухо отозвался мужчина. – Но у меня было достаточно секса на почве ненависти.

Я снова перевела взгляд на статую, но так и не увидела того, о чем он говорил. Плутон насильно удерживал Прозерпину в своих руках, а она отталкивала его. Я просто не могла себе представить, чтобы ей это нравилось.

– Если никогда не был влюблен, откуда знаешь, каково это? Как можешь сравнивать любовь и ненависть?

– Я был тому свидетелем. Много читал. Не нужно быть влюбленным, чтобы знать, как это ощущается. И понимать.

Мужчина умел аргументировать, но я все еще была с ним не согласна.

– Думаю, каждый останется при своем мнении, – я уклончиво пожала плечами. – Уже поздно, и рано вставать, так что мне лучше вернуться в номер.

– Я так и не узнал твое имя, – произнес мужчина.

– Верно, не узнал.

Его плечи стали сотрясаться от беззвучного смеха, но больше он ничего не сказал. Отвернувшись, я направилась обратно в свой номер, в мыслях все прокручивая слова незнакомца о скульптуре. Но прежде чем вернуться в здание, где был мой номер, я решила сделать крюк. Этот отель не был похож ни на один другой, где я останавливалась, и мне вдруг стало любопытно, были ли здесь другие статуи или еще какие-то элементы декора, как в том дворе.

Я свернула налево и зашагала по деревянной дорожке, завидев несколько человек, идущих в разных направлениях. Какая-то пара держалась за руки. Группа людей смеялась и громко разговаривала. Продолжая двигаться, я услышала легкие басы и решила пойти на звук, оказавшись в итоге в хорошо освещенном месте. Я увидела бассейн и бар, где бездельничала по крайней мере дюжина людей. Некоторые плавали, а остальные сидели на краю бассейна. Пара человек примостились на табуретах у бара, стоявших прямо в воде, и выпивали.

Открыв калитку, я зашла, чтобы что-нибудь выпить, и направилась к дальней части бара, которая была на суше, а не утопала в бассейне. Может, это поможет мне немного успокоиться и заснуть.

– Что я могу тебе предложить? – спросил бармен, и я вдруг осознала, что не взяла денег, оставив сумочку в номере.

– Я не взяла с собой наличных. Можно отправить счет мне в номер?

– Понял, – отозвался он. Бармен поднялся с табурета и обошел стойку. Первое, что бросилось в глаза: мужчина был без рубашки и имел несколько замысловатых татуировок на груди. Мои глаза скользнули ниже, к идеально вылепленному прессу, но дальше опустить взгляд я не смогла, мешала барная стойка.

Когда наши взгляды, наконец, встретились, я отметила, что глаза у него темно-карие, идеально сочетавшиеся с волосами. И те, и другие цвета эспрессо. Что вообще было с этим островом? Откуда тут все эти сексуальные мужчины? Но в отличие от того парня, с которым я говорила про статую, улыбка бармена была менее порочной и больше игривой. В его глазах не было такой опасности, скорее от них исходил свет и радость. Полная противоположность.

– Твой выбор? – спросил бармен, держа в каждой руке по бутылке.

– Белое вино, пожалуйста.

Он склонил голову набок, напомнив мне джентльмена из прошлого.

– Скуч-но, – простонал мужчина.

Я усмехнулась и пожала плечами, садясь на табурет, с которого он только что встал.

– Знаю, но у меня был длинный день, и я надеюсь вскоре лечь спать.

Бармен взял бокал для вина и налил мне выпить. Сделав глоток, я отметила, что в вине чувствовались легкие фруктовые нотки.

– Очень вкусно.

– Санторини. Оно лучшее.

Я сделала еще глоток и была вынуждена согласиться.

– Итак, что привело тебя в «Pérasma»? – спросил он, откупоривая бутылку пива и делая большой глоток.

– Мой отец... он меня вызвал, – ответила я, безуспешно пытаясь скрыть раздражение в голосе.

Бармен приподнял брови, но ничего не сказал, потому я продолжила.

– Понятия не имею, как он вообще может себе позволить остановиться в подобном месте, но, думаю, я лучше наслажусь этим, пока могу. Все равно у меня нет выбора.

Я сделала большой глоток вина, наслаждаясь ощущением прохлады, спускавшейся по моему горлу.

– А тебя? – спросила я в ответ. – Ты ведь здесь работаешь? – должно быть, у него были определенные права, раз он смог легко зайти за стойку и обслужить меня.

– Что-то вроде того, – он игриво подмигнул и налил мне еще вина. – Я собирался поплавать. Может, присоединишься?

Я бросила взгляд на свой наряд.

– Я в неподходящей одежде, – я зевнула и со смехом прикрыла рот рукой. Очевидно, вино уже сработало так, как я надеялась. – И мне рано вставать, – произнесла я, повторив то же самое, что уже говорила другому мужчине совсем недавно. – Нужно будет идти на завтрак с отцом и братом.

Встав, я допила остатки вина в бокале.

– Отправишь счет за вино в мой номер? Я в «4-19».

Его глаза немного расширились, а потом он усмехнулся.

– За счет заведения.

– О, ладно. Спасибо. Может, еще увидимся...

– Возможно.

*****

Я проснулась от стука в дверь. Посмотрев на телефон, поняла, что уже половина десятого. В следующую секунду я вспомнила, что мы должны были встретиться с отцом за завтраком. Черт! Я проспала. Когда я вернулась в номер прошлой ночью, то буквально засыпала на ходу из-за вина и совершенно забыла поставить будильник.

– Иду! – прокричала я. Распахнув дверь, я заметила Феникса в черном костюме-тройке.

– Ух, только посмотри на себя. Я думала, мы просто встретимся с папой за завтраком, – я отступила, чтобы брат смог войти.

– Это скорее деловая встреча. Мы завтракаем с семьей Димитриу. Я вчера тебе о них говорил, – он был прав. Все верно. Я просто забыла. – Они владеют этим отелем... Ну, на самом деле, всем островом. Так что пошевеливайся, – проинструктировал меня Феникс. – Они плохо реагируют на опоздания.

– С каких пор меня стали звать на деловые встречи? – спросила я, доставая из шкафа легкое платье в цветочек. После я залезла в ящик и взяла подходящий комплект белого кружевного нижнего белья.

– Наверное, с сегодняшнего дня. Иди. В. Душ.

Быстро приняв душ, я высушила волосы феном ровно настолько, чтобы с них не капала вода, но сохранились небрежные волны, а потом оделась. В шкафу обнаружилось много пар обуви: от туфлей на каблуках до шлепанцев. Я выбрала симпатичные туфли на танкетке.

– Ты готова? – раздался голос Феникса из гостиной. – Без двух минут десять.

– Да, прости! – я схватила телефон с тумбочки, но поняла, что мне некуда его положить, потому взяла еще и сумочку, бросив туда мобильный и ключ от номера.

– Пойдем.

Мы прошли по дорожке обратно во двор. Когда прошли мимо статуи, я вспомнила вчерашний ночной разговор с мужчиной, который скорее походил на дебаты. Как он мог видеть нечто иное, кроме напуганной и желающей лишь сбежать женщины, которую похищали? Страсть не могла рождаться из гнева. Она разрасталась от любви. Я не могла представить себе секс с кем-то, кого не любила, не говоря уже о тех, кого ненавидела. Большинство моих друзей любили перепихнуться, но я никогда не испытывала такой тяги. Секс должен быть чем-то очень интимным, им нужно было заниматься с любимым человеком, которому полностью доверяешь и хочешь прожить вместе всю свою жизнь. Секс не должен быть чем-то случайным. И уж точно не с кем-то, на кого злишься.

Наконец, мы вошли в здание, где у двери нас встретила служащая.

– Доброе утро, мистер и мисс Николаидес. Все уже внутри.

Я немного удивилась, что она знала, кто мы такие.

– Спасибо, – отозвался Феникс.

Мы прошли мимо стойки хостесс и вошли в столовую, где вокруг стола стояло несколько мужчин. Первым, кого я заметила, был мой отец, одетый в костюм, похожий на тот, что надел Феникс. Сперва я подумала, что, возможно, впервые за эти годы он взял себя в руки, но потом отец встретил мой взгляд. В его глазах я уловила напряжение и нервозность, сказавшие мне, что ничего не изменилось.

Он пересек комнату и крепко обнял меня.

– Солнышко мое, – сердечные струны затрепетали от звучания прозвища, которым отец наградил меня еще в детстве. Он говорил, что я – свет в его темноте. – Мне очень жаль. Пожалуйста, прости меня. Прошу, – взмолился он.

– Что? – растерянно переспросила я. – За что простить? – что здесь происходило? Почему он умолял его простить? – Пап, что ты сделал?

Я вырвалась из его объятий, чтобы оглядеть зал. И шокировано замерла, поняв, что – или же мне следовало сказать «кого» – я увидела. Джентльмен, с которым мы встретились прошлой ночью. Мужчина, что спорил со мной из-за статуи. Он стоял возле стола уже не в повседневной одежде, а в костюме. И в отличие от одежды, что была на моем отце и брате, которая настраивала на формальную атмосферу, будто бы они оделись на званый обед, от одеяния этого человека исходили власть и богатство. Его волосы были идеально уложены гелем, а глаза... Как могли столь светлые глаза казаться такими темными? На скулах мужчины заходили желваки, когда он увидел меня. Будто простой факт моего существования его оскорблял.

– А вот мы и снова встретились, – раздался голос, отвлекая меня от страшного джентльмена. Мужчина из бара. Он тоже был разодет в пух и прах, но даже в костюме выглядел игривым и будто светился радостью. Его почти невозможно было воспринимать всерьез.

– Пап, что тут происходит?

ГЛАВА 3

Костас

Я бросил тяжелый взгляд на отца, который отказывался смотреть в мою сторону. Все его внимание было сосредоточено на Найлзе и женщине, а еще он довольно ухмылялся. Мне жутко хотелось вытащить отца из столовой и потребовать ответов. Что за чертовщина связывала отца с Найлзом, если он втянул в это еще и его семью?

Карие глаза Ариса поймали мой взгляд, в них плясали вопросы. Словно я знал ответы. Я не думал, что отец убедил Найлза привести сюда всю семью, чтобы убить их всех, но это казалось очень странным. Сейчас я не был уверен, на что способен мой отец.

Убивать людей – вынужденная необходимость.

Людей, которые хотели нас надуть. Да, это необходимо.

Найлз и его сын Феникс, как права рука, по умолчанию виновны в краже у самой влиятельной семьи в Греции. Они должны заплатить. И заплатят.

Но женщина?

Сверкающие голубые глаза. Сексуальные волнистые светлые волосы. Самые пухлые губы, которые я когда-либо видел у женщины. Полная грудь идеальной формы натягивала ткань платья. Загорелые ноги были длиной в чертову милю. Я не был уверен, что она дочь Найлза, но они были достаточно похожи, чтобы сделать такой вывод. Незнакомка была женской версией Феникса. Мне не терпелось узнать, зачем Найлз так охотно привел ее сюда.

– Найлз, – прогремел голос моего отца, его губы растянулись в лукавой улыбке. – Пожалуйста, не будь грубым. Познакомь нас с этой красавицей.

Красавица, о которой шла речь, поджала пухлые губы, а ее щеки залились румянцем.

– Эцио, это моя дорогая дочь Талия, – Найлз был напряжен, но все же старался улыбаться. – Талия, это Эцио Димитриу. Он владелец этого отеля.

«Мы владеем всем, ублюдок».

– А это, – продолжил Найлз, – его сыновья – Арис и Костас, – он махнул в мою сторону рукой, словно прогонял муху, которая пыталась сесть на чертово мороженое. У меня возникло желание сломать это запястье, черт побери.

Именно в этот момент наши с Талией глаза встретились, сверкая от множества эмоций. Она была в бешенстве. Смущена. Расстроена. Черт, я бы тоже так себя чувствовал, будь Найлз моим отцом. Прошлой ночью я был буквально захвачен в плен белокурой богиней, которая, казалось, явилась из ниоткуда и поразила меня знанием скульптур. Она посмела насмехаться надо мной – Костасом Димитриу – в вопросе, связанном с пониманием смысла искусства. Несколько коротких минут я позволил себе насладиться редким моментом удовольствия в моей холодной тяжелой жизни.

Теперь совершенно ясно, что время для веселья закончилось.

Сейчас я смотрел на дочь смертельного врага своего отца.

И Найлз явно привел ее сюда, чтобы поторговаться.

Когда Арис склонился к ней, чтобы что-то сказать, ее напряженная поза стала чуть более расслабленной. Меня охватило раздражение, свернувшись внутри подобно змее. Арис бы с удовольствием переспал с врагом ради забавы. Дело в том, что он всегда искал чертовы развлечения. К несчастью для него, у отца были собственные планы. И крайне сомнительно, что Арису позволят трахнуть женщину, являющуюся частью какого-то механизма.

– Пожалуйста, садитесь, – произнес отец.

Он сел с одного конца стола, а я прямо напротив. Найлз опустился слева от отца, Феникс сел рядом, оказавшись от меня по правую сторону. Арис подвел Талию к столу, положив руку ей на поясницу, и пристроил слева от меня. Как только Талия села, он занял место рядом с ней. Я чувствовал, как она смотрела на меня. Ее гнев почему-то проецировался на меня, но я решил ее игнорировать со своей обычной холодной отстраненностью. Я смотрел только на отца, требуя объяснений.

Обычно мы этим и занимались – разговаривали без слов. Я так долго наблюдал за ним, что у нас это выходило без усилий. Еще одна причина, почему вместе мы были очень сильной командой.

Так какого черта он избегал зрительного контакта?

Впрочем, я знал ответ. У него был туз в рукаве, и он явно контролировал ситуацию. Отец намеревался выиграть эту игру, а я застрял с горстью карт, даже не сознавая, что велась за партия. Прошлым вечером отец сбежал, прежде чем я успел загнать его в угол. Он оставил меня расхаживать по отелю, погруженного в свои мысли. Однако после завтрака у нас должна была состояться долгая серьезная беседа о том, что, черт возьми, происходило.

Я скосил взгляд влево, когда официанты стали расставлять перед нами тарелки с завтраком. Даже пикантный аромат бекона не смог отвлечь меня от Талии. Ее щеки все еще были розоватыми, прядь светлых золотистых волос скрыла от меня голубые глаза, когда Талия опустила взгляд на тарелку. Она потянулась за стаканом холодной воды, и я заметил, что ее рука немного дрожала. Бедняжка чертовски сильно нервничала.

И у нее были причины.

Найлз был слабым куском дерьма и привел ее в волчье логово.

Но зачем?

Словно прочитав мои мысли, отец прочистил горло, привлекая всеобщее внимание. Он сурово посмотрел на меня. Глаза, с помощью которых мы обычно общались, ничего не выражали. Значит, все, что он сейчас скажет, станет законом.

«Не убивай ее».

Я не знал, откуда взялась эта мысль, но она была. Талия слишком невинна, чтобы касаться нашего мира. Я понял это еще ночью, когда она, затаив дыхание, пыталась сохранить самообладание рядом со мной. Я бы уничтожил в постели такую женщину. Сперва мне захотелось последовать за Талией, как только она ушла. Черт, как же сильно я тогда желал этого. Но даже у монстров существовали границы. Чудовища не всегда ими являлись. Иногда таковыми становились голодные мужчины, принимавшие решения своими членами. Однако ради Талии я поступил мудро. Позволил ей уйти к большому разочарованию моего члена. И все лишь затем, чтобы Найлз привел Талию прямиком ко мне.

Глупый ублюдок.

– Как вы наверняка поняли, мы собрались здесь не только ради завтрака, – медленно проговорил отец, будто смакуя момент. – У нас есть кое-какие дела, – он многозначительно посмотрел на Талию, а потом ухмыльнулся Найлзу. – Я так понимаю, она не знает, зачем здесь?

Найлз заерзал, отчего ухмылка отца стала шире.

– Пап, – в одном слове Талии смешались гнев и обида.

Я сжал кулак, жалея, что отец не дал мне убить Найлза прошлой ночью. Мы могли бы избежать всего этого дерьма.

– Солнышко, – произнес Найлз тихим голосом, в котором слышались сдерживаемые слезы, – прости. Если бы был другой способ...

Феникс, сидевший рядом с Найлзом, гневно глянул на моего отца. Арис просто с удовольствием наблюдал за разыгрываемой сценой. Я же хотел знать, какого черта отец ввел Найлза в курс дела, оставив меня в неведении. Как бы там ни было, этот раз будет последним. Я больше не стану сидеть сложа руки, когда мне без предупреждения подсовывают какую-то чушь. Как только завтрак закончится, отцу придется все мне рассказать.

– Талия, дорогая, – пропел мой отец. – Мы с твоим папой давно знакомы, – он стиснул зубы, его лицо заволокла злоба, но уже в следующий миг он улыбнулся. – И мы пришли к соглашению.

– Какого рода соглашению? – выдохнула Талия. Ее рука по-прежнему дрожала, когда она снова потянулась за водой.

– Ты выйдешь замуж за моего сына, – заявил отец с хитрым блеском в глазах.

Она резко повернула голову и посмотрела на Ариса, который в замешательстве нахмурился. А я готов был взорваться от ярости, черт бы побрал моего отца.

«Если бы все было так просто, Талия».

– За старшего, – уточнил отец, посмотрев на меня жестким взглядом, буквально вызывая на спор.

Даже когда внутри меня забурлил настоящий вулкан ярости, я не сказал ни слова против своего отца. Никогда не говорил. Ни перед слабыми и никчемными кусками дерьма вроде Найлза Николаидеса.

Талия так резко мотнула головой в мою сторону, что я заволновался, как бы она ее не свернула. В голубых глазах светилось обвинение. Будто я все знал с самого начала. Я встретил ее взгляд с привычным мне выражением лица. Полным презрения к одной фамилии Николаидес. Талия тут же стушевалась.

– Брак по расчету, – скучающим тоном констатировал я. – Прекрасно. А теперь может мне кто-нибудь передать перец, пока мои яйца не остыли?

Феникс схватил перечницу и так грохнул ею по столу, что стаканы с водой расплескались.

– О чем ты думал, отец? – яростно потребовал он ответа. – Талия? Ты откупился Талией?

Мой отец улыбнулся, ощущая победу, а мне хотелось заехать кулаком ему по лицу.

Как он посмел так поступить со мной, даже не предупредив?

– Я облажался, – признался Найлз. – Думал, смогу все вернуть вовремя.

Отец взял вилку и принялся насаживать на нее яйца со своей тарелки, явно обрадованный моей бесстрастной реакцией на бомбу, которую только что сбросил мне на колени.

– Четыре миллиона шестьсот тысяч, – выплюнул Арис, в его тоне слышался невероятно сильный гнев. – Столько для тебя стоит твоя дочь? Несколько миллионов евро?

– Для меня она стоит всех денег мира, – Найлз бросил на дочь умоляющий взгляд, но она отказывалась смотреть в его сторону. Талии было не до разговоров. Она стала заламывать руки у себя на коленях, ее нижняя губа заметно дрожала.

– У меня есть своя жизнь, – произнесла Талия так тихо, что я сперва решил, будто слова предназначались мне одному. – Я не могу просто выйти замуж за какого-то незнакомца, раз мой отец – плохой бизнесмен.

– Ты должна, – произнес Найлз, стыдливо опуская голову. – Иначе они убьют меня.

Талия снова сердито посмотрела на меня. Словно все это моя вина. Это жутко меня бесило.

– Ты убьешь моего отца, если я за тебя не выйду? – прошипела она, от гнева ее лицо снова раскраснелось.

– Я убью его, если он не заплатит, – холодно ответил я. – А раз Найлз повесил на твою хорошенькую шейку ценник в четыре миллиона шестьсот тысяч, то, похоже, я сполна получу свои деньги.

Она резко встала из-за стола, ее глаза заблестели от непролитых слез, напомнив мне голубые воды Эгейского моря.

– Да пошли вы все, – выплюнула Талия. – Я не собираюсь выходить за кого-либо замуж. И я еду домой.

Как только Талия выбежала из-за стола, Феникс бросился за ней. Я чуть заметно кивнул Бэзилу и Адриану. Они последовали за ними. Моя невеста никуда не денется. И чем скорее она это поймет, тем лучше.

– Отец, ты серьезно? – пробормотал Арис, вены на его шее вздулись. – Девушка в качестве платы? Какое-то новое дно.

Ноздри отца раздулись от такого проявления неуважения. Я кивнул Арису подбородком, молча приказывая ему уйти, пока все не испортил. Что-то пробормотав себе под нос, он с грохотом отодвинул стул и вышел из столовой.

– Пожалуйста, не причиняй ей боль, – взмолился Найлз. – Обещай мне.

Я едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Разве черви вели переговоры с акулами? Черт, да никогда.

– Ничего подобного я обещать не стану, – резко ответил я. – Попрощайся с дочерью. Я хочу, чтобы вы с сыном немедленно покинули Крит и к полудню уже вылетели в Салоники.

– Костас, – прохрипел Найлз. – Пожалуйста.

Не обращая внимания на его мольбы, я схватил маленькую баночку джема и стал размазывать по тосту ножом, лучше всего подходившим для того, чтобы перерезать горло этому ублюдку.

– Костас, – снова позвал он меня.

– В полдень, Найлз. Советую тебе больше не тратить время на свое солнце. Твой мир вот-вот погрузится в непроглядную тьму.

*****

Я сидел в своем кабинете с видом на залив, ожидая, когда отец почтит меня своим присутствием. Наконец, когда он зашел, его лицо было бесстрастным. Это разительно отличалось от выражения едва ли не радости чуть раньше. Вместо того, чтобы сесть напротив меня, отец прошел к открытой двери на веранду.

– Ты же знаешь, что я ничего не делаю просто так, agóri mou.

«Мой мальчик». Но это не так. Я уже давно стал мужчиной и деловым партнером. Кем-то, кто достоин, чтобы его посвятили в план до утверждения, а не после.

– Конечно, Patéras.

Он развернулся ко мне с задумчивой улыбкой на лице. Если отец хотел играть в эту игру, называя меня мальчиком, как делал, когда мне было шесть или семь, я буду звать его папой, как тогда.

– Она красива, – пробормотал он. – По крайней мере, сможешь довольствоваться этим.

– По крайней мере.

– Я сделал это не ради того, чтобы позлить тебя, Костас, – выдохнул отец.

Нет, конечно. Все из-за его ссоры с Найлзом.

– Тогда зачем ты это сделал? – потребовал я, повысив голос. Верный признак того, насколько я зол.

– Ты никогда не поймешь, насколько сильно мне задолжал Найлз, – практически прорычал он. – Заставить его отдать свою дочь моему сыну...

– Гораздо мучительнее, чем просто убить его, – выдавил я. – Но почему нам просто нельзя убить Найлза и покончить с этим? К чему втягивать семью?

Отец пожал плечами и шагнул на веранду, дав понять, что хотел продолжить разговор там. Разочарованно вздохнув, я поднялся со своего кресла и прошел вслед за ним. Отец облокотился о перила и смотрел на сверкавший залив, усеянный парусниками.

– Это слишком просто, – ответил он, передернув плечами. – Найлз должен заплатить всеми возможными способами.

– Но почему?

Отец не ответил, казалось, погрузившись в свои мысли. Меня начинала утомлять его меланхоличная игра.

– Мне действительно нужно на ней жениться? – раздраженно спросил я. – И надолго? Когда я смогу развестись и вернуться к своей жизни?

Отец обернулся ко мне, его лицо потемнело от гнева.

– Я не хочу, чтобы ты считал это наказанием, Костас. Она будет женой только на словах. Держи шлюх на стороне, если хочешь.

Я скривил губы от его слов. Отец сказал это так, будто действительно верил, что я смогу. Но если я чему-то и научился у него, так это тому, что верность – все. Брак отца с матерью был прочен и нерушим, граничил с одержимостью. Если Эцио Димитриу мог держать член в одной женщине почти четыре десятилетия, то и мне это было под силу.

– Я спросил, когда все закончится? – вновь задал я вопрос, проигнорировав его высказывание.

– Как только я буду удовлетворен.

Чертов эгоистичный ублюдок.

Я привык, что отец обращался так со всеми, даже с Арисом. Но не со мной. Я не был готов к такому жестокому удару.

– Не смотри на меня так, будто я убил твоего щенка, – рявкнул отец. – Она всего лишь женщина. Красивая женщина, с которой ты, безусловно, будешь наслаждаться каждой секундой, как только сломишь ее дух. Черт, хочешь – подари мне внуков, мне плевать. Я лишь хочу, чтобы эта сделка состоялась. Хочу уничтожить Найлза.

– Но почему? – воскликнул я. – Почему ты так ненавидишь этого ублюдочного хорька? Я знаю, что он слаб, черт возьми. Но с каких пор Найлз стал особенным? Ты всегда был честен со мной.

Отец покачал головой.

– У каждого человека есть секреты. Моя ненависть к Найлзу – один из них. Просто доверься мне. Делай, что должен, когда речь заходит о Талии, но не забывай при любой возможности унижать ее перед Найлзом. Не позволяй ей своим очарованием заработать билет с этого острова. Ты женишься на ней, а я продолжу мучить ее отца всеми возможными способами, какие сочту нужными. Все ясно?