Текст книги "«Сталинский питомец» - Николай Ежов"

Автор книги: Никита Петров

Соавторы: Марк Янсен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)

Другим аспектом местных инициатив стали некоторые элементы «социалистического соревнования» между областными управлениями НКВД по числу арестов. Так, когда чекистам Западной Сибири было предложено, чтобы в 1937 году их область вышла на второе место в стране по количеству ликвидированных врагов народа, то, как свидетельствует один из них, настроение «дошло до исступленного восторга»{402}402
  Тепляков А.Г. Персонал и повседневность Новосибирского УНКВД в 1936–1946. С.254.


[Закрыть].

Карелия продемонстрировала «своеобразное соревнование» отделов НКВД и периферийных органов за получение «лимитов»{403}403
  Показания бывшего заместителя начальника Карельского управления НКВД на следствии. Цит. по: Чухин И.И. Карелия-37: идеология и практика террора. С. 76.


[Закрыть]. Однако такая разновидность местной инициативы присутствует в любой массовой кампании. В итоге это не изменило общего направления политики репрессий. В некоторых регионах отмечены случаи превышения пределов квот, установленных Москвой, но это были исключения. В большинстве регионов размах репрессий по приказу № 00447 вполне соответствовал установленным лимитам.

Другой мишенью массовых репрессий были так называемые «национальные контингента». Общая политика советского руководства была направлена на то, чтобы не увеличивать число видов на жительство для иностранцев, живущих в СССР, которые рассматривались как «организующее начало шпионажа и диверсии»{404}404
  Инструкция НКВД «Об иностранцах» от 22 августа 1937 г., см.: Охотин Н., Рогинский А. Из истории «немецкой операции» НКВД 1937–1938 гг. // Репрессии против Российских немцев. Наказанный народ. М, 1999. С. 46.


[Закрыть]. Считалось, что от посольств и консульств иностранных государств исходит опасность (особенно это касалось Германии, Японии, Италии и Польши), и они находились под «постоянным наблюдением»{405}405
  Приказ от 28 октября 1937 г. Там же. С. 47.


[Закрыть]. Специфическим аспектом Большого Террора была ликвидация «потенциальной разведывательной базы» вражеских государств, или так называемые «национальные операции» (эти термины использовались в приказах НКВД, а также Ежовым в его докладе к июньскому (1937) пленуму). Главными жертвами этих репрессий стали лица, имевшие национальность «буржуазно-фашистских» государств, граничивших с СССР, например, немцы, финны, эстонцы, латыши и поляки. Принадлежавшие к этим нациям были арестованы, а их дела рассматривались так называемыми двойками. После краткого разбирательства и одобрения в Москве приговоры приводились в исполнение местными органами.

На февральско-мартовском пленуме (1937) и расширенном заседании Военного Совета в июне того же года Сталин подробно остановился на подготовке Германией, Японией и Польшей войны против СССР. Он настаивал на предупредительных мерах против возможной «пятой колонны» и агентов иностранных разведывательных служб. Как говорилось выше, уже в середине июля на совещании в НКВД Ежов говорил о предстоящих арестах «харбинцев», поляков и немцев. По-видимому, национальные операции планировались одновременно с операцией против кулаков. Таким образом, с конца июля в НКВД шла подготовка к репрессиям против «национальных контингентов».

20 июля по требованию Сталина Политбюро дало Ежову указание арестовать всех немцев, работавших в оборонной промышленности, и выслать часть из них{406}406
  Охотин Н., Рогинский А. Из истории «немецкой операции» НКВД 1937-1938 гг. С. 35.


[Закрыть]. Пять дней спустя (то есть за несколько дней До выхода приказа № 00447) Ежов подписал оперативный приказ №00439, утверждавший, что гестапо и Германский генеральный штаб используют граждан Германии на главных советских предприятиях, особенно в оборонной промышленности, для шпионажа и саботажа. Ежов потребовал списки граждан Германии, работающих (или работавших ранее) в оборонной промышленности и на железнодорожном транспорте, приказал начать аресты с 29 июля и завершить их в течение пяти дней. Исключение было сделано для немецких политэмигрантов, работавших в оборонной промышленности, которые подлежали аресту только в том случае, если они все еще сохраняли германское гражданство. Далее в приказе предписывалось, чтобы не позднее 5 августа Ежову был представлен подробный меморандум с материалами на каждого из политэмигрантов, принявших советское гражданство для решения вопроса об аресте. Те, кто были разоблачены как шпионы, диверсанты, саботажники или террористы, подлежали немедленному аресту{407}407
  Оперативный приказ Народного комиссара внутренних дел СССР № 00439 от 25 июля 1937 г., см.: Бутовский полигон, 1937–1938 гг.: Книга памяти жертв политических репрессий. М., 1997. С. 348.


[Закрыть].

Хотя, изначально этот приказ касался только граждан Германии, начиная с осени 1937 года он толковался более широко. Теперь советские граждане немецкого происхождения также арестовывались, а вместе с ними и представители других национальностей, связанные с Германией и немцами: бывшие немецкие военнопленные, политэмигранты, дезертиры, жители районов с преобладанием немецкого населения, бывшие граждане Германии, работавшие в оборонной промышленности, «лица, имевшие контакты с консульствами», русские, бывшие в немецком плену в Первую мировую войну, бывший персонал немецких фирм и т. п. Это стало настоящей «немецкой операцией», проводившейся согласованно с другими «национальными операциями». Но это не означало, что все немцы должны быть арестованы; например, против немцев в автономной республике немцев Поволжья не принималось каких-либо специальных мер. В итоге во время «немецкой операции» были арестованы 65–68 тысяч человек и 55 тысяч из них были осуждены, включая 42 тысячи приговоренных к смерти. Но лишь немногим более трети от всего числа этих осужденных составляли немцы{408}408
  Охотин Н., Рогинский А. Из истории «немецкой операции» НКВД 1937–1938 гг. С. 54–57,62–63,67, 71.


[Закрыть].

11 августа 1937 года, спустя два дня после одобрения Политбюро, Ежов подписал приказ № 00485 о ликвидации «польских диверсионных и шпионских групп» и организаций ПОВ (Польской организации войсковой){409}409
  Охотин Н., Рогинский А. Из истории «немецкой операции» НКВД 1937–1938 гг. С 54–57, 62–63, 67,71.


[Закрыть]. Этот приказ констатировал, что материалы следствия по делу ПОВ «вскрывают картину долголетней и относительно безнаказанной шпионско-диверсионной работы польской разведки на территории Союза». Хотя центр ПОВ в Москве был ликвидирован и многие его активные члены арестованы, как утверждалось в приказе, польская разведывательная служба все еще имела шпионско-диверсионную сеть в советском народном хозяйстве, в частности на объектах оборонной промышленности. Долгом органов госбезопасности было пресечение этой «антисоветский» деятельности и «полная ликвидация незатронутой до сих пор широкой диверсионно-повстанческой низовки ПОВ и основных людских контингентов польской разведки в СССР»{410}410
  Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. Архив Сталина. 1937–1938. С. 301–303.


[Закрыть].

В связи с этим было приказано начать с 20 августа «широкую операцию». Ее надлежало провести в течение трех месяцев – до 20ноября. Подлежали аресту военнопленные польской армии, оставшиеся после война 1920 года в СССР, беженцы и политэмигранты из Польши, бывшие члены Польской Социалистической партии и других «антисоветских» политических партий, а также польское население пограничных районов. Следствие должна была вести специальная группа оперативных сотрудников. В этом случае арестованные разделялись на две категории: по первой категории подлежали расстрелу, по второй – заключению в тюрьмах или лагерях на срок от пяти до десяти лет. Для этой цели на местах двойками (состоявшими из главы НКВД и прокурора) должны быть составлены списки (в виде «альбомов») и представлены на утверждение в Москву. После утверждения Н.И. Ежовым и Прокурором СССР А.Я. Вышинским «приговор должен быть приведен в исполнение немедленно»{411}411
  Там же.


[Закрыть].

Вместе с приказом начальники областных управлений НКВД получили подробное секретное письмо, также подписанное Ежовым, «О фашистско-повстанческой, шпионской, диверсионной, пораженческой и террористической деятельности польской разведки в СССР». Это письмо, одобренное Политбюро, наряду с приказом № 00485 подтверждало выводы доклада Ежова на июньском (1937) пленуме. Оно подытожило различные обвинения против поляков: шпионаж, диверсии, терроризм, вооруженный мятеж, антисоветская агитация. Как указывалось в письме, агенты ПОВ уже давно захватили руководство Польской коммунистической партией и польской секции Коминтерна, а также проникли на все уровни советского государственного аппарата, включая наркомат иностранных дел, НКВД и Красную Армию; деятельность ПОВ на советской территории направлялась «Центром» во главе с Уншлихтом, Муклевичем, Ольским и другими{412}412
  РГАНИ. Ф. 6. Оп. 13. Д. 6. Л. 8–51. Текст письма опубликован (с некоторыми искажениями) в кн.: Судоплатов А. Тайная жизнь генерала Судоплатова: Правда и вымыслы о моем отце. М., 1998. Т. 1. С. 363–393.


[Закрыть].

Позднее, во время допроса, сотрудник УНКВД по Московской области А.О. Постель показал, что приказ Ежова ими был понят как приказ на арест «абсолютно всех поляков, польских эмигрантов, бывших военнопленных, членов Польской коммунистической партии и других»{413}413
  Пятницкий В. Заговор против Сталина. М., 1998. С. 72–73.


[Закрыть]. Затем Ежов добавил «имевших контакты с консульствами» в качестве еще одной категории для репрессий в польской операции{414}414
  ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 4. Д. 104. Л. 262–274.


[Закрыть]. Он имел в виду лиц, связанных с официальными польскими дипломатическими представителями в СССР. По аналогии с германской операцией и польская операция, изначально направленная почти исключительно против поляков, трансформировалась в операцию по репрессированию всех неблагонадежных и подозрительных лиц, как-либо связанных с поляками и Польшей.

Однако в течение месяца польская операция начала терять темпы, и Ежов настойчиво потребовал от начальников областных управлений НКВД «ускорить завершение дел»{415}415
  РГАНИ. Ф. 6. Оп. 13. Д. 3. Л. 79.


[Закрыть]. В связи с этим Политбюро приняло специальное решение 5 сентября 1937 года, позволив Особому совещанию НКВД по делам «о польском шпионаже» выносить приговоры до 10 лет тюремного заключения{416}416
  АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 254. Л. 156–157.


[Закрыть]. Сталин был весьма удовлетворен ходом операции и 14 сентября наложил следующую резолюцию на рапорте Ежова: «Очень хорошо! Копайте и вычищайте и впредь эту польско-шпионскую грязь. Крушите ее в интересах СССР»{417}417
  Там же. Л. 173.


[Закрыть]. 2 октября НКВД принял решение распространить репрессии против поляков также и на членов семей арестованных, в соответствии с приказом Ежова № 00486 от 15 августа 1937 года{418}418
  Петров Н. В., Рогинский А.Б. Польская операция НКВД 1937–1938 гг. // Репрессии против поляков и польских граждан. М., 1997. С. 26.


[Закрыть]. В итоге их жены также были арестованы, а дети моложе пятнадцать лет отправлены в детские дома.

Приказ Ежова № 00593 от 20 сентября 1937 года, одобренный Политбюро 19 сентября, предписывал «национальную операцию» против вернувшихся из Харбина. В НКВД было зарегистрировано почти 25 тысяч таких лиц – «харбинцев», большую часть из них составлял бывший персонал КВЖД, реэмигрировавший из Манчжурии в СССР после продажи железной дороги. Согласно приказу № 00553, большинство этих людей рассматривалось как агенты японской разведки, засланные в СССР с целью ведения террористической, диверсионной и шпионской работы. Операция по их ликвидации должна была пройти с 1 октября по 25 декабря. Как и в польской операции, с членами семей репрессированных надлежало обращаться согласно приказу № 00486.{419}419
  Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД… С. 366–368.


[Закрыть] Однако число членов семей оказалось столь велико, что в ноябре НКВД принял решение – в проведении польской и харбинской операциях ограничиться высылкой жен{420}420
  Петров Н.В., Рогинский А.Б. Польская операция НКВД 1937–1938. С. 26.


[Закрыть]. Кроме немецкой, польской и харбинской операций, были и другие так называемые «национальные операции» против латышей, эстонцев, финнов, румын, греков, афганцев, иранцев и т. д., хотя в этих операциях приказ № 00486 (о репрессиях против родственников) не применялся. Также он не применялся в операции против кулаков, которые осуществлялись по приказу № 00447{421}421
  Охотин Н., Рогинский А. «Латышская операция» 1937–1938 годов: Архивные комментарии // 30 октября. № 4 (2000). С. 5. О финской операции см.: Чухин И.И. Карелия-37: идеология и практика террора. С. 60–61. О депортации иранцев см.: Бугай Н.Ф., Гонов Д. М. Кавказ: народы в эшелонах (20–60-е годы). М., 1998. С. 105.


[Закрыть].

В национальных операциях использовалась так называемая «альбомная процедура» осуждения. Каждые десять дней местные органы НКВД должны были составлять списки с «кратким изложением материалов следствия и секретных материалов, характеризующих степень вины арестованных» и в виде альбомов отправлять их в Москву на утверждение. Арестованные подразделялись на категории двойками состоявшими из местных главы НКВД и прокурора. В Москве их решение проверялось главой НКВД СССР Н.И. Ежовым (или его заместителем М.П. Фриновским) и Прокурором СССР А.Я. Вышинским (или его заместителем). После утверждения в Москве приговоры приводились в исполнение на местах{422}422
  ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 4. Д. 40. Л. 3–5.


[Закрыть]. На практике эта процедура приводила к значительным задержкам во времени; во многих случаях решения местных двоек месяцами ожидали утверждения.

В национальных операциях лимиты не устанавливались; начальники областных управлений НКВД получили полную свободу действий. В результате людей арестовывали без разбора и в массовом порядке. При этом получали полную поддержку региональных партийных лидеров. Так, первый секретарь Красноярского крайкома С.М. Соболев, выступая на оперативных совещаниях У НКВД, заявлял: «Довольно играть в интернационализм, надо бить всех этих поляков, корейцев, латышей, немцев и т.д., все это продажные нации, подлежащие истреблению… Всех националов надо ловить, ставить на колени и истреблять как бешеных собак». После падения Ежова, парторганизация УНКВД осудила Соболева, посчитав, что «давая такие указания, Соболев клеветал на ЦК ВКП(б) и тов. Сталина, говоря, что он такие указания имеет от ЦК ВКП(б) и лично от тов. Сталина»{423}423
  ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 6. Д. 93. Л. 6–7.


[Закрыть].

Польскую операцию надлежало завершить до 20 ноября, но в начале ноября местные органы НКВД получили приказы ускорить свою работу и завершить ее до 10 декабря{424}424
  Там же. Шифровка НКВД № 49721 от 3 ноября 1937 г.


[Закрыть]. Когда и с этим не получилось, срок был продлен до 1 января 1938 года{425}425
  Телеграмма НКВД № 50194 от 11 декабря 1937 г. (РГАНИ. Ф. 6. Оп. 13. Д. 3. Л.81.)


[Закрыть]. А 31 января Политбюро разрешило НКВД продлить операцию по уничтожению диверсантов и шпионов среди поляков, а также латышей, немцев, эстонцев, финнов, греков, иранцев, харбинцев, китайцев и румын до 15 апреля, а также приказало распространить операцию на болгар и македонцев{426}426
  Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. Архив Сталина. 1937–1938. С. 468–469.


[Закрыть]. В этом случае дату окончания пришлось перенести: 26 мая Политбюро разрешило НКВД продлить до 1 августа операцию в отношении всех вышеназванных национальностей, к которым добавились еще и афганцы{427}427
  Там же. С. 538.


[Закрыть]. Через два дня НКВД передал это решение своим местным органам, добавив, что дела должны рассматриваться в «упрощенном (альбомном) порядке»{428}428
  РГАНИ. Ф. 6. Оп. 13. Д. 4. Л. 33.


[Закрыть]. Таким образом, арест и внесудебный порядок рассмотрения дел по национальным операциям продолжались до 1 августа 1938 года. Альбомная процедура вызвала множество задержек, вызванных неспособностью центрального аппарата НКВД в Москве справиться с потоком дел, и 15 сентября Политбюро приняло решение передать их на рассмотрение особым тройкам{429}429
  Петров Н.В., Рогинский А.Б. Польская операция НКВД 1937–1938 гг. С.30–31; Московские новости. 1992. № 25.


[Закрыть].

Национальные операции были завершены в середине ноября 1938 года. В итоге, почти 350 тысяч человек прошли через эти операции; 247 157 – из них были осуждены к высшей мере, 88 356 – получили тюремные и лагерные сроки{430}430
  Петров Н. В., Рогинский А.Б. Польская операция НКВД 1937–1938 гг. С. 33.


[Закрыть]. В ходе одной польской операции 144 тысячи человек были арестованы, более 111 тысяч – из них были осуждены по первой категории и почти 29 тысяч – по второй{431}431
  Там же. С. 33,40.


[Закрыть]. Почти вся польская секция Коминтерна была уничтожена, а в Польской коммунистической партии 46 членов и 24 кандидата в члены ее ЦК были расстреляны{432}432
  Paczkowski A. Pologne, la «nation-ennemi». P. 399–400.


[Закрыть]. В августе 1938 Польская коммунистическая партия была даже официально распущена Исполкомом Коминтерна{433}433
  Пантелеев М.М. Репрессии в Коминтерне (1937–1938 гг.) // Отечественная история. 1996. № 6. С. 163.


[Закрыть]. В греческой, финской и эстонской операциях процент приговоренных к высшей мере был выше, чем в афганской и иранской операциях, где большинство арестованных было депортировано{434}434
  Петров Н.В., Рогинский А.Б. Польская операция НКВД 1937–1938 гг. С. 33.


[Закрыть].

Между тем годы Большого Террора продемонстрировали распространение практики депортации «неблагонадежных элементов» на все приграничные районы. Уже в апреле 1936 года советское правительство приняло решение о переселении силами НКВД в Казахстан около 45 тысяч поляков и немцев из районов Украины, прилегающих к польской границы, в итоге было депортировано 35 тысяч поляков{435}435
  Бугай Н.Ф.Л. Берия – И. Сталину: «Согласно Вашему указанию». М, 1995. С. 9, 11.


[Закрыть]. В июле 1937 года эта практика распространилась на территории, граничащие с Ираном и Афганистаном; в результате в 1937–1938 годах были высланы тысяча курдских и 2 тысячи иранских семей. В ноябре 1937 года Одесский обком партии приказал депортировать 5 тысяч немецких хозяйств{436}436
  Martin Т. The Origins of Soviet Ethnic Cleansing //Journal of Modern History. 1998. № 4. P. 852–853.


[Закрыть].

В августе 1937 года после вторжения Японии в Северный Китай советское правительство депортировало всех корейцев из Дальневосточного края. Постановление ЦК и советского правительства от 21 августа, подписанное Сталиным и Молотовым, приказывало местным территориальным партийным организациям и органам НКВД немедленно начать высылку всех корейцев из приграничных районов Российского Дальнего Востока и закончить ее до 1 января 1938 года. Как потенциальная «пятая колонна» в условиях угрозы войны с Японией, они были высланы в Казахстан и Узбекистан; в пути многие из них умерли. Операция, которую возглавлял лично глава НКВД Дальнего Востока Г.С. Люшков (незадолго до этого сменивший Т.Д. Дерибаса), завершилась в течение нескольких недель. В конце октября Ежов доложил Сталину, что 171 781 корейцев переселены в Среднюю Азию{437}437
  О выселении корейцев из Дальневосточного края // Отечественная история. 1992. № 6. 140–168; Независимая газета. 1997. 20 сентября.


[Закрыть]. Кроме этого, НКВД арестовал свыше 2,5 тысячи корейцев{438}438
  Политические репрессии на Дальнем Востоке СССР в 1920–1950-е годы. Владивосток, 1997. С. 256.


[Закрыть]. Около 11 тысяч китайцев также были высланы{439}439
  Martin Т. The Origins of Soviet Ethnic Cleansing. P. 851.


[Закрыть].

5 июля 1937 года Политбюро одобрило предложение НКВД «заключить всех жен осужденных изменников родины членов право-троцкистской шпионско-диверсионной организации» в лагеря сроком на 5–8 лет. С этой целью предстояло организовать специальные лагеря в Нарымском крае и Тургайском районе Казахстана. Дети младше пятнадцати лет должны были поступить под присмотр государства{440}440
  Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. Архив Сталина. 1937–1938. С. 238–239.


[Закрыть]. Оперативный приказ № 00486 от 15 августа 1937 года «О репрессировании жен изменников из право-троцкистской шпионской и саботажнической организации, осужденных Военной Коллегией и военными трибуналами» гласил, что жены и дети старше 15 лет, которые были названы «социально опасными», должны быть арестованы и отправлены в лагеря по решению Особого Совещания. Детей младше 15 лет надлежало отправить в специальные детские дома (грудные дети в сопровождении матерей){441}441
  Мемориал-Аспект. 1993. № 2–3; Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий // Сост. Е.А. Зайцева. М., 1993. С. 88–93.


[Закрыть]. Именно этот приказ и был позднее использован в польской операции. Более 18 тысяч жен «врагов народа» были арестованы и примерно 25 тысяч детей были взяты у матерей{442}442
  Охотин Н., Рогинский А. Из истории «немецкой операции» НКВД 1937–1938 гг. С. 56–57.


[Закрыть].

Во время «массовых операций» продолжались и чистки в партии. Летом 1937 года и позднее руководители партии, включая ближайших соратников Сталина Кагановича, Молотова, Жданова, Андреева, Маленкова, Хрущева, Микояна и самого Ежова, оказывали давление на республики и области, требуя ускорить чистку партийного и государственного аппарата{443}443
  Werth N. Un etat contre son peuple… P. 212; Роговин В. Партия расстрелянных. М., 1997. С. 164; Getty J. A., Naumov О. V. The Road to Terror… P. 454–55.


[Закрыть]. Они давали указания об арестах напрямую местным органам НКВД. А когда это было необходимо, Сталин посылал их непосредственно на места для проведения репрессий. Так, во второй половине 1937 года Микоян выезжал в Армению (сентябрь), Андреев в Среднюю Азию, Поволжье и Северный Кавказ, Жданов в Татарию и Башкирию, Каганович в Челябинскую, Ярославскую и Ивановскую области, Маленков в Белоруссию (июль – август). Сталинское Политбюро и партия проводили репрессии, непосредственно опираясь на органы НКВД, и по-другому никак не могло быть. В результате в регионах один слой управленцев и партаппаратчиков подвергался репрессиям вслед за другим. Так, во многих случаях палачи сами становились жертвами, в результате чего состав троек постоянно менялся. Во второй половине 1937 года около 97 тысяч членов партии были исключены из нее, главным образом, старые кадры. В то время исключение часто влекло за собой арест{444}444
  Chlewnjuk O. Partei und NKWD… S. 9.


[Закрыть].

Чистка Коминтерна также продолжалась. В 1937 году, в период между январем и сентябрем, 256 человек были выведены из состава его центрального аппарата, что обычно влекло за собой арест{445}445
  Courtois S. Panne J.-L. Le Komintern a Taction. P. 327.


[Закрыть]. В октябре того же года Димитров и Мануильский признали, что НКВД «выявил широкую шпионскую организацию в аппарате Коминтерна»{446}446
  Vatlin A. Kaderpolitik und Sauberungen in der Komintern. S. 84.


[Закрыть]. В ноябре Сталин сказал Димитрову: «Троцкистов [в Коминтерне] нужно преследовать, расстреливать, уничтожать. Они международные провокаторы, наиболее злостные агенты фашизма»{447}447
  Пятницкий В. Заговор против Сталина. С. 339.


[Закрыть]. Иностранные коммунистические партии, работавшие в Советском Союзе, потеряли множество своих членов и были фактически уничтожены.

Террор не остановился на границах СССР. В 30-е годы Внешняя Монголия, хотя и была суверенным государством, рассматривалась как советская республика. Во второй половине августа 1937 года бывший начальник управления НКВД Западно-Сибирской области С.Н. Миронов стал полномочным представителем СССР в этой стране и в это же время представителем НКВД. Фриновский сопровождал его в Улан-Батор, откуда он 13 сентября телеграфировал Ежову о планах по ликвидации лам{448}448
  Архивы Кремля и Старой площади: Документы по «делу КПСС». Новосибирск, 1995. С. 19.


[Закрыть]. Через шесть дней Политбюро одобрило предложение Фриновского об организации специальной тройки по рассмотрению дел лам, состоящей из первого заместителя председателя совета министров Чойбалсана, министра юстиции и руководителя партийной организации{449}449
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 22. Л. 7.


[Закрыть]. 18 октября Миронов сообщил Фриновскому (который уже вернулся в Москву) о раскрытии «крупной контрреволюционной организации» внутри министерства внутренних дел. Через четыре месяца, 13 февраля 1938 года, он попросил Ежова о санкции на арест новой группы «заговорщиков» и настаивал на присылке новых инструкторов из НКВД{450}450
  Архивы Кремля и Старой площади. С. 20.


[Закрыть]. 3 апреля Миронов доложил Фриновскому, что 10 728 «заговорщиков» арестовано, включая 7814 лам, 322 феодала, 300 служащих министерств, 180 военных руководителей, 1555 бурятов и 408 китайцев. 31 марта 6311 из них уже было расстреляно, что составило 3–4% взрослого мужского населения Монголии. Согласно Миронову, планировалось арестовать еще 7000 человек{451}451
  РГАНИ. Ф. 89. Оп. 29. Д. 5. Л. 1; Тепляков А.Г. Портреты сибирских чекистов (1920–1953 гг.). С. 93.


[Закрыть].[46]46
  По официальным монгольским данным, между 1937–1939 гг. «Монгольская Тройка» из 25 тысяч арестованных приговорила к расстрелу 20 тысяч. (Источник: Sandag S., Kendall H.H. Poisond Arrows: The Stalin – Choilbalsan Mongolian Massacres, 1921–1941. Bondler, Colorado. P. 84–85.)


[Закрыть] Массовые операции 1937–1938 годов встречали лишь весьма ограниченное сопротивление, в основном на традиционно мятежном Северном Кавказе, где происходили убийства руководящих работников НКВД, освобождение арестованных из-под стражи и т. п. Как указывает Авторханов, тысячи чеченцев и ингушей объединялись в повстанческие группы, убившие нескольких местных руководителей НКВД. В феврале – декабре 1938 года чеченские и ингушские повстанцы произвели 98 вооруженных вылазок, сопровождавшихся убийствами партийных руководителей и государственных служащих и похищением имущества на 617 тысяч рублей{452}452
  Dunlop J. B. Russia Confronts Chechnya. Cambridge. Eng. 1998. P. 56; Бугай Н.Ф. Правда о депортации чеченского и ингушского народов // Вопросы истории. 1990. № 7. С. 35.


[Закрыть]. В этих условиях 13 июля 1938 года первый секретарь Чечено-Ингушского обкома обратился к Сталину и руководству в Москве с просьбой разрешить организацию Особой тройки с чрезвычайными полномочиями на время от четырех до пяти месяцев, чтобы окончательно покончить с повстанческими элементами{453}453
  РГАНИ. Ф. 89. Оп. 73. Д. 147. Л. 1–8.


[Закрыть].

Одновременное проведение чистки партийного и государственного аппарата и массовых арестов среди населения не было случайным совпадением. Именно на фоне разоблачения руководителей высокого ранга как «врагов, шпионов, заговорщиков и вредителей» и проведения показательных процессов против них с шумихой и истерий стала возможной организация массовых арестов среди населения, причем при массовом одобрении. Во второй половине 1937 года Ежов стал хозяином положения. Аресты, проводимые его ведомством, не знали пределов. Хлевнюк приходит к хорошо обоснованному выводу, что массовый террор 1937–1938 годов был «целенаправленной операцией, спланированной в масштабах государства». Чистка проводилась «под контролем и по инициативе высшего руководства СССР». Ее «сугубая централизация» не исключала определенной «случайности» и «инициативы» на местном уровне, но и это было «запланировано» и «вытекало из сути приказов центра»{454}454
  Хлевнюк О.В. Политбюро… С. 188,192.


[Закрыть].

Сведения о размахе террора против руководящих кадров были обнародованы в 1956 году. В своем «секретном докладе» к XX съезду партии Хрущев сообщил, что из 15 членов Политбюро 5 было репрессировано: Чубарь и Косиор (члены), Эйхе, Постышев и Рудзутак (кандидаты в члены Политбюро); из 139 членов и кандидатов в члены ЦК, избранных на XVII съезде партии в 1934 году, 98 – были арестованы и расстреляны; 1108 из 1966 делегатов того же съезда были арестованы{455}455
  Известия ЦК КПСС. 1989. № 3. С. 137.


[Закрыть]. Хрущев рассказал также, что НКВД составлял списки руководящих партийных, советских, комсомольских, военных и хозяйственных работников, писателей, деятелей искусства и прочих, смертный или другой приговор, которым был предрешен до начала судебного процесса. Ежов посылал эти списки Сталину и нескольким другим членам Политбюро для одобрения. Согласно Хрущеву, в 1937–1938 годах Сталин получил 383 таких списка с именами 44 тысяч человек, из них 39 тысяч должны быть приговорены к высшей мере наказания Военной Коллегией Верховного Суда{456}456
  Реабилитация: Политические процессы 30–50-х годов. С. 39; Массовые репрессии оправданы быть не могут// Источник. 1995. № 1. С. 124. Точные цифры см.: АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 409. Л. 3.


[Закрыть]. В период между февралем 1937 и сентябрем 1938 года Сталин и его ближайшее окружение в Политбюро предрешили смертные приговоры Военной Коллегии в отношении 38 679 человек на основе списков составленных в НКВД (16 606 в 1937 и 22 073 в 1938), включая 3167 человек только в один день – 12 сентября 1938 года{457}457
  РГАНИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 224. Л. 70–74; Коммунист. 1990. № 8. С. 103; Источник. 1999. № 5. С. 81,83–84; Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991. С. 439–440,463.


[Закрыть]. Этот чрезвычайный вид судопроизводства, где Сталин вместе с несколькими соратниками фактически выступал в роли судьи, применялся лишь в отношении партийной и государственной элиты. Подписывая списки, Сталин тем самым уже выносил приговор{458}458
  Сталинские расстрельные списки. CD. 2002.


[Закрыть]. На основе утвержденных списков Военная Коллегия в Москве и ее выездные сессии на периферии выносили приговоры в точном соответствии с мерой наказания, определенной списком. А чекистов расстреливали и без этой формальности в так называемом «особом порядке» – только на основании списка.

Оценить результаты массовых операций поможет акт о передаче дел в НКВД от Ежова к Берии в декабре 1938 года. В соответствии с этим источником, с 1 октября 1936 года по 1 ноября 1938 года, 1565041 человек были арестованы, включая 365 805 – в «национальных операциях» и 702 656 – в операции по приказу № 00447 за тот же период. 1336863 человек были осуждены, включая 668 305 – по первой категории (высшая мера){459}459
  ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 11. Л. 41.


[Закрыть]. В соответствии с более подробной информацией в том же источнике – за тот же период 1391215 человек были осуждены по делам НКВД, включая 668305 – к высшей мере. Из них, 36 906 – были осуждены Военной Коллегией Верховного Суда (включая 25 355 – к высшей мере), 69114 – Особым совещанием (не выносившим смертных приговоров), 767397 – в операции по приказу № 00447 (включая 386798 – к высшей мере), 235122 – в национальных операциях (включая 172830 – к высшей мере), 93 137 – в операции по приказу № 00606, то есть в рамках тех же национальных операций, дела по которым после 15 сентября 1938 года были переданы особым тройкам (включая 63921 – к высшей мере), 189539 – военными трибуналами и спецколлегиями республиканских и областных судов (включая 19401 – к высшей мере){460}460
  Там же. Л. 42.


[Закрыть].[47]47
  С июля 1934 года специальные коллегии, составлявшие часть обычных республиканских и областных судов, стали рассматривать дела НКВД. В отличие от двоек, троек и т.п., это были полностью официальные органы. В августе 1938 года они были упразднены новым законом о судопроизводстве.


[Закрыть]

Эти цифры поражают воображение, но в действительности они могут оказаться несколько более высокими, так как массовые операции между 1 и 15/16 ноября 1938 года (то есть до даты окончания всех операций) в этом документе не учитываются. По сведениям министерства внутренних дел СССР от декабря 1953 года, в 1937–1938 годах всего были арестованы 1575 259 человек (936 750 – в 1937, 638509 – в 1938); 1372382 – из них были арестованы за контрреволюционные преступления (779056 – в 1937, 593326 – в 1938); 1344923 – из них были осуждены (790665 – в 1937, 554258 – в 1938); 681692 – из них были приговорены к высшей мере (353 074 – в 1937, 328618 – в 1938){461}461
  ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 1. Д. 4157. Л. 202.


[Закрыть]. Однако и эти данные неполны. В конечном счете, во время «ежовщины» было арестовано около 1,5 миллиона человек и 700 тысяч из них были расстреляны.

Эти данные подтверждаются ростом числа заключенных в лагерях и других местах лишения свободы в 1937–1938 годах. По сведениям министерства внутренних дел СССР от 1960 года, на 1 января 1937 года в лагерях было 1196369 человек; на 1 января 1938 года —1881570; и на 1 января 1939 года-1672438, плюс 352 508 – в тюрьмах (всего – 2 024 946 человек){462}462
  Там же. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 2877. Л. 140.


[Закрыть]. Это значит, что с начала 1937 года до начала 1939 года общее число заключенных возросло примерно на 800 тысяч человек. Если добавить почти 700 тысяч расстрелянных, то общее число репрессированных в 1937–1938 годах составит число, близкое к 1,5 миллионам. В 1937–1938 годах, согласно М. Венеру, около 160 тысяч человек умерло в лагерях, но эта цифра может включать и расстрелянных в соответствии с приказом № 00447, то есть они уже учтены среди упомянутых выше 700 тысяч{463}463
  Wehner M. Der Grosse Terror 1937–38: Bisherige Interpretationen und neue Erkenntnisse [Доклад на конференции] «Stalinistische Terror, Massenrepressalien, GULag» [Февраль 1998], Hamburger Institut fur Sozialforschung. S. 3.


[Закрыть]. Хлевнюк добавляет, что в настоящее время не выяснено, как учитывались умершие во время следствия и учитывались ли они вообще{464}464
  Хлевнюк О.В. Политбюро… С. 192.


[Закрыть].

Что касается репрессий против членов партии, то осужденные Военной Коллегией были в основном жертвами чистки партии и государственного аппарата – номенклатурными жертвами. По данным журнала «Источник», 779056 человек были репрессированы в 1937 году, включая 55428 членов и кандидатов в члены партии (7%) и 593336 человек – в 1938 году, включая 61457 членов и кандидатов в члены партии (10%){465}465
  Источник. 1995. № 1. С. 120.


[Закрыть]. Таким образом, членами партии являлись менее 10% от общего числа репрессированных по стране, но нужно учитывать, что исключенные из ЦК во время партийных чисток в 1936 году и ранее, вероятно, не входят в это число.

Кто были эти люди, и почему они были репрессированы? Тотальная чистка, развязанная Сталиным, дала ему возможность укрепить свою личную власть, что в существенной мере способствовало централизации режима и облегчило последнему управление страной. В результате чистки старые большевики и «буржуазные специалисты» были заменены новой, покорной бюрократией, состоящей из молодых «специалистов», обученных и воспитанных в сталинском духе 30-х годов и готовых беспрекословно выполнить любой приказ Сталина. Для этого нужно было предотвратить повторение проблем, связанных с кампанией проверки документов 1935 года, которая столкнулась с пассивной оппозицией местного партийного руководства. Другой целью была ликвидация всех «социально опасных элементов», так называемых «бывших» и «шпионов». Большой Террор означал и преследование шпионов, под которыми понимались все имевшие какие-либо контакты с миром вне СССР, и ликвидацию потенциальной мифической «пятой колонны»{466}466
  Werth N. Un etat contre son peuple… P. 224–225.


[Закрыть]. Путем изоляции страны от иностранного влияния создавался железный занавес.

Десятки лет спустя оставшийся в живых ближайший соратник Сталина Молотов настойчиво подчеркивал, что «1937 год был необходим»: «Остатки врагов разных направлений существовали, и перед лицом грозящей опасности фашистской агрессии они могли объединиться. Мы обязаны 1937 году тем, что у нас во время войны не было пятой колонны». Как он утверждал, «в основном пострадали виновные, которых нужно было в разной степени репрессировать». При этом делались ошибки, и «невиновные попадались. Десять там, восемь, скажем правильно, а два или один – явно неправильно… А откладывать было нельзя. Война готовится». По его словам, политика Сталина состояла в том, что «пускай лишняя голова слетит, но не будет колебаний во время войны и после войны»{467}467
  Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. С. 390, 393–94, 416.


[Закрыть]. Вторя Молотову, его соратник Каганович также отстаивал эту позицию, говоря, что независимо от наличия нескольких невиновных жертв, было правильным, что страна была очищена с целью защиты революции от врагов и предотвращения враждебной деятельности «пятой колонны» во время войны. Троцкисты, правые и прочие, возможно, и не были «шпионами», но они допускали возможность «придти к соглашению против народа». Более того, все делалось в согласии с законом: «Мы не нарушали закона, не подписывали по своей воле все, что угодно. Это ложь. Ульрих [председатель Военной Коллегии] представлял отчеты. Был суд, были предъявлены обвинения, были вынесены приговоры: все, что должно быть, все по закону»{468}468
  Куманев Г.А. Две беседы с Л.М. Кагановичем // Новая и новейшая история. 1999. №9–12. С. 113–114, 116.


[Закрыть].

В результате главными категориями, подвергшимися репрессиям, стали партийные и государственные деятели, включая чекистов и командиров Красной Армии, то есть бывших оппозиционеров, или же тех, кто был предан Сталину, но не пожелал полностью порвать с оппозицией; «бывшие люди», то есть бывшие деятели царского режима, белогвардейцы, эсеры, меньшевики, кулаки, священнослужители, часть старой интеллигенции и «шпионы», под которыми просто понимались иностранцы, или те, кто имел контакты с ними и, наконец, огромное число людей – простые рабочие и крестьяне, имевшие несчастье быть под подозрением режима из-за критики советских порядков или по причине личных связей, кажущихся «подозрительными».