Текст книги "«Сталинский питомец» - Николай Ежов"
Автор книги: Никита Петров
Соавторы: Марк Янсен
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)
Можно предположить, что Ежов все же дал ход компромату против Берии, попытавшись его дискредитировать как служившего в «муссаватистской контрразведке». По крайней мере, в начале октября 1938 года Сталин попросил Берию предоставить объяснение и документы, подтверждающие ложность подобных обвинений. Так как это обвинение следовало за Берией по пятам всю его жизнь, у него всегда наготове были соответствующие документы. Еще в начале 30-х Берия предусмотрительно снарядил в Баку Меркулова с просьбой изъять эти документы из архива и привезти ему. При этом Берия сказал, что враги распространяют о нем слухи и «могут изъять эти документы из архива и тогда ему нечем будет защищаться»{623}623
АП РФ. ф. 3. оп. 24. Д. 469. Л. 14.
[Закрыть]. С тех пор хранителем этих драгоценных папок являлся Меркулов. 7 октября 1938 года Берия вызвал к себе в кабинет Меркулова и сообщил, что «вновь поднимается вопрос о его службе в муссаватистской контрразведке и что он должен написать по этому поводу объяснение И.В. Сталину»{624}624
Там же. Л. 17.
[Закрыть]. Берия попросил принести документы, и они вместе составили объяснительную (Берия диктовал, а Меркулов записывал), затем Берия вместе с архивными папками уехал к Сталину. В результате, как пояснил на допросе в 1953 году сам Берия, обвинение против него «не нашло подтверждения»{625}625
Там же. Д. 464. Л. 11.
[Закрыть]. Но надо полагать, вся история заставила Берию изрядно понервничать и вывод он мог сделать один – Ежова следует убрать с дороги.
Летом 1938 года уже не было массовых арестов и преследований партийцев, таких как во второй половине 1937 года. После январского пленума ЦК ВКП(б) реп
рессии, проводимые НКВД против партработников, тщательно регламентировались Сталиным и находились под жестким контролем партийных органов{626}626
См.: Чуянов А. На стремнине века. М., 1977. С. 46–48.
[Закрыть]. Летом и осенью 1938 года аресты партийных функционеров верхнего звена, конечно, продолжались, но всегда с санкции Сталина. Региональное партийное руководство с удовлетворением отметило «оздоровление» обстановки. В июне 3-й секретарь Ростовского обкома ВКП(б) М.А. Суслов на партийной конференции доложил, что положение в области за последние полгода улучшилось: «Практика огульного исключения из партии прекращена. Положен конец безнаказанности для разного рода клеветников. Постепенно рассеивается обстановка всеобщей подозрительности. Руководство обкома основательно и внимательно разбирало апелляции исключенных»{627}627
Суслов М.А. Марксизм-ленинизм и современная эпоха. М., 1982. Т. 1. С. 11–12.
[Закрыть].
В 1937 – начале 1938 года Е.Г. Евдокимов работал первым секретарем Ростовского обкома (до сентября 1937 года Азово-Черноморского крайкома), а в мае 1938 года был снят с этой должности и назначен заместителем Ежова в наркомат водного транспорта. В апреле 1939 года, после ареста, он показал, что при переводе в Москву попросил Ежова засвидетельствовать его «политическую благонадежность», так как полагал, что его отставка была связана с последними арестами, в частности, с арестом его помощника Магничкина и с недоверием к нему. Ежов пообещал это сделать. Однако когда позднее Евдокимов интересовался состоянием своего дела, Ежов все время уходил от ответа: «Во всех разговорах Ежова со мной чувствовалось, что он меня прощупывает и изучает»{628}628
ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 3. Л. 83.
[Закрыть].
Интересно отметить, что писатель Михаил Шолохов, который жил в станице Вешенской Ростовской области, жаловался лично Сталину на произвол, царивший у него на родине, к которому были причастны коммунисты. Он также критиковал обком партии, в частности, Евдокимова и управление НКВД, которое до июля 1937 года возглавлял Люшков. Выездная комиссия в составе М.Ф. Шкирятова из Комиссии партийного контроля и В.Е. Цесарского, в то время начальника 4-го отдела ГУГБ, рассмотрела дело и 23 мая 1938 года доложила Сталину и Ежову, что обвинения Шолохова не всегда обоснованы и что радикальных мер принимать нет необходимости{629}629
Писатель и вождь. Переписка М.А. Шолохова с И.В. Сталиным. 1931–1950 гг. М., 1997. С. 76–106, 108–127.
[Закрыть]. Однако к тому времени Евдокимов был уже уволен. Ежов на суде заявил, что секретаря Ростовского обкома сняли по его донесениям в ЦК{630}630
Московские новости. 1994. № 5.
[Закрыть].
Начиная с середины 1938 года активность Ежова как шефа НКВД стала явно спадать. Позднее на следствии бывший начальник секретариата НКВД И.И. Шапиро отметил характерный признак этого изменения. Прежде Ежов сильно интересовался следственной работой: часто посещал Лефортовскую тюрьму, вызывал арестованных к себе, «обходил отделы, где допрашивались арестованные, вызывал к себе работников, непосредственно ведущих следствие». Но с августа «он вовсе отстранился от этого дела» и «все было передоверено непосредственно начальникам отделов без всякого контроля, руководства и наблюдения сверху»{631}631
ЦА ФСБ. АСД И.И. Шапиро. Р-24334. Т. 1. Л. 93–94.
[Закрыть]. Дагин показал, что в мае Ежовым овладела тревога; он метался по кабинету и был взвинченным. Его подручные – Шапиро, Литвин и Цесарский – «тоже приуныли, они ходили мрачными, пропала их былая кичливость, они что-то переживали». Дагин полагал, это было связано с тем, что «в ряде краев и областей вскрылись серьезные перегибы и извращения в работе органов НКВД, – в частности, на Украине в бытность там Леплевского, в Свердловской области, где работал Дмитриев, в Ленинграде и в Москве при Заковском, на Северном Кавказе при Булахе, в Ивановской области при Радзивиловском и т.д.». А после побега Люшкова Ежов «совсем пал духом», плача, он сказал Дагину: «Теперь я пропал»[70]70
См. док. № 14.
[Закрыть].
Сотрудники НКВД в один голос утверждают, что после назначения Берии первым заместителем наркома Ежов совершенно пал духом. Приехавший в Москву в конце августа А.И. Успенский, по его словам, стал свидетелем «небывалой паники» среди сотрудников центрального аппарата НКВД, вызванной начавшимися арестами их коллег. Успенский и сам боялся быть арестованным и решил бежать. Согласно Фриновскому, Ежов был в смятении и много пил{632}632
ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 3. Л. 384; Д. 4. Л. 158–159.
[Закрыть]. По описанию Дагина, Ежов был совершенно деморализован назначением Берии. На следующий день он занемог, то есть «пьянствовал у себя на даче» и «болел» больше недели. Затем он появился в НКВД «по-прежнему в мрачном настроении, никакими делами не стал заниматься, почти никого у себя не принимал»[71]71
См. док. № 14.
[Закрыть]. Один из его подчиненных, вызванный как-то поздним вечером в кабинет наркома на Лубянке, увидел Ежова «сидящим в одной гимнастерке на диване за столиком, уставленным бутылками с водкой. Волосы у него на голове были всклокочены, глаза распухли и покраснели: он был явно пьян, но вместе с тем возбужден и подавлен». Через несколько дней этого сотрудника арестовали{633}633
BergerJ. Shipwreck of a Generation. London, 1971. P. 123–124.
[Закрыть].
После ареста Ежова обвинили в заговоре против партийного руководства. Он сам показал, что, когда начались аресты в аппарате НКВД, он вместе с Фриновским, Дагиным и Евдокимовым готовился совершить «путч» 7 ноября, в годовщину Великой Октябрьской социалистической революции, во время демонстрации на Красной площади. Они хотели спровоцировать беспорядки, а потом во время паники и замешательства «разбросать бомбы и убить кого-либо из членов правительства». Дагин, который был в НКВД начальником отдела охраны, должен был осуществить теракт, но 5 ноября его арестовали, а через несколько дней – и Евдокимова. Ежов в одиночку не мог противостоять предусмотрительности Берии: «Так все наши планы рухнули»{634}634
ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 3. Л. 323–324.
[Закрыть].
Все это, на самом деле, было лишь пьяной болтовней. Известно, что приятель Ежова В.К. Константинов (по его показаниям) стал свидетелем разговора между Ежовым и Дагиным 3 или 4 ноября, из которого он понял, что Дагин должен организовать что-то «с заговорщическими целями» по поручению Ежова. Дагина несколько смущало присутствие Константинова, а Ежов, который был сильно пьян, не обращал внимания. Когда он спросил Дагина, все ли необходимые меры приняты, Дагин, глядя с непониманием на Константинова, ответил, что не очень понимает, о чем речь. Тогда Ежов повысил голос и сказал: «Ты немедленно, теперь же должен убрать и заменить всех людей которых расставил Л.П. Берия в Кремле. Замени их нашими надежными людьми и не забудь, что время не ждет, чем скорее – тем лучше». Посмотрев с недоумением на Константинова, Дагин ответил, что все будет сделано{635}635
Там же. Л. 259.
[Закрыть].
Эта поразительная сцена могла в действительности иметь место. Во время допроса Дагин подтвердил, что однажды ночью в конце октября или начале ноября, когда он засиделся в Кремле за работой, около шести утра к нему заглянул Ежов, который тоже еще не спал. Начальник Дагина, как выяснилось, был «сильно пьян», с ним был Константинов, который тоже был «изрядно выпивший»{636}636
См. док. №14.
[Закрыть]. Представим себе сцену: Ежов абсолютно пьян и дает простор воображению. Дагин понимает, в каком тот состоянии и что присутствует посторонний, но вынужден сказать «да». Конечно, он уже не в том положении, чтобы заменять охрану Кремля, так как этими делами теперь ведает Берия. Показания Евдокимова повторяют эту же схему По его словам, в сентябре он обсуждал угрожающее положение, вызванное назначением Берии, с Ежовым, Фриновским и Вельским. Они якобы договорились организовать покушение на Сталина и Молотова. Ежов будто бы даже планировал убить Берию:
«Со слов Ежова, мне известно, что он замышлял, как один из вариантов, убийство Л.П. Берия на конспиративной квартире, где принимается закордонная и особо важная агентура.
ВОПРОС: Каким образом?
ОТВЕТ: Насколько я понял Ежова, он предложил осуществить это при посредстве подставного лица – «агента», инспирируя нападение на Л.П. Берия и его – Ежова. Эта предательская затея Ежова сводилась к тому, что Л.П. Берия должен был быть убит, а Ежову удастся закрепить свое положение в Наркомвнуделе и распространить слух, что и его, дескать, враги пытались застрелить»{637}637
ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 5. Л. 339. 374; Д. 3. Л. 86.
[Закрыть].
Очевидно, что высказывания Ежова о совершении терактов были не более чем пьяной болтовней, фантазией человека, озлобленного против Сталина и его подручных. После его ареста следователи Берии, не принимая это всерьез, особенно и не вдавались в подробности{638}638
Там же. АСД Е.Г. Евдокимова. Р-4406 (протокол допроса от 17 июня 1939 г.).
[Закрыть]. По словам Ю.К. Иванова, сотрудника НКВД из окружения Евдокимова, еще в конце июля, после встречи с Ежовым Евдокимов упоминал о терактах против партийного руководства. В заговоре участвовали в первую очередь люди с Северного Кавказа, где началась его партийная карьера, Дагин, Николаев-Журид и другие. Но акция, якобы назначенная на 7 ноября, не состоялась, так как Дагин был накануне арестован{639}639
Там же. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 4. Л. 403.
[Закрыть].
По словам Константинова, где-то в середине ноября Ежов сказал ему, что его песенка спета, спасибо Сталину и верным сталинцам вроде его заместителя Берии: «если бы их убрать все было бы по-иному». Он предложил Константинову убить Сталина, не облекая свои намерения в какую-либо конкретную форму{640}640
Там же. Д. 3. Л. 261.
[Закрыть].
8 октября 1938 года Политбюро поручило специально сформированной комиссии в течение десяти дней подготовить проект постановления Центрального Комитета, Совнаркома и НКВД о «новом порядке проведения арестов, о прокурорском надзоре и о ведении следствия». Комиссию возглавил Ежов, в ее состав вошли Берия, Маленков, Вышинский и нарком юстиции Н.М. Рынков{641}641
Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД… С. 562.
[Закрыть].
По словам его сына, Маленков сыграл главную роль в свержении Ежова. Маленков был (с 1935 года) заместителем Ежова, когда тот заведовал отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП(б). Биограф Маленкова пишет, что их отношения были «отношениями начальника и подчиненного, учителя и ученика» и продолжали быть таковыми после 1936 года, когда Маленков сменил Ежова на посту заведующего отделом. В журнале «Партийное строительство», издаваемом отделом под редакторством Маленкова, так восхвалялся педагогический талант Ежова: «Товарищ Ежов научил нас, как реорганизовать партийную работу, как поднять организационную работу на более высокий уровень и сделать эту работу еще эффективнее… Мы стремимся выполнять эти заветы»{642}642
Ebon M. Malenkov. London, 1953. P. 38–39.
[Закрыть].
В 1937–1938 годах Маленков плодотворно участвовал в формировании штата НКВД. Являясь заведующим отделом руководящих партийных органов ЦК, он осуществлял надзор за отбором и назначением номенклатурных работников на территории всей страны и во всех звеньях власти, включая НКВД. В своих воспоминаниях Василий Рясной рассказывает, что в феврале 1937 года он как секретарь райкома был вызван в Москву и принят Маленковым; он оказался в группе партийцев, переведенных в центральный аппарат НКВД. Маленков проводил их к Ежову на Лубянку и при прощании обратился к ним с призывом: «Нас окружают враги. Они повсюду, и вы должны стоять на страже завоеваний революции!» По словам Рясного, Маленков «больше других» занимался организацией дел на Лубянке{643}643
Чуев Ф. Чекист // Молодая гвардия. 1996. № 2. С. 86.
[Закрыть]. В своих мемуарах Хрущев утверждает, что как-то раз (возможно, в конце 1937 или начале 1938 года) Ежов попросил Сталина отдать ему Маленкова в заместители{644}644
Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. Кн. 1. С. 179.
[Закрыть]. В своем личном письме к Сталину Ежов писал, что ему очень нужен был кто-нибудь для работы с кадрами и он все время просил дать ему такого человека[72]72
См. док. № 17.
[Закрыть]. Поскольку Маленков был специалистом в этом вопросе и Ежов хорошо его знал и доверял ему, весьма вероятно, что он просил себе в заместители по кадровым вопросам своего ученика.
В этой связи особый интерес вызывает факт, упомянутый министром внутренних дел Н.П. Дудоровым на июньском (1957) пленуме ЦК КПСС. После ареста Ежова по приказу Берии на допросах его особо расспрашивали о Маленкове, он даже записал свои показания о нем на двадцати страницах. Берия хранил этот документ у себя вплоть до собственного ареста, потом документ попал к Дудорову, который в феврале 1955 года показал его Маленкову. «Маленков заявив, что об этом материале все знают, забрал у меня документ с собой “на квартиру для уничтожения”. И документ исчез»{645}645
Молотов, Маленков, Каганович, 1957: Стенограмма июньского пленума ЦК КПСС и другие документы. М., 1998. С. 44.
[Закрыть].
С учетом той роли, которую Маленков сыграл в репрессиях против партработников в 1937–1938 годах как в Москве, так и на периферии, становится ясно, что он мог действовать против Ежова только по наущению Сталина.
Комиссии надлежало упорядочить проведение репрессий. Сталин решил остановить массовый террор. При поддержке Берии Маленков теперь мог в открытую выступить против Ежова. Комиссия приступила к работе сначала в здании на Лубянке. Согласно записям в журнале регистрации приемной наркома внутренних дел, вечером 13октября Маленков, Вышинский и Рычков провели у Ежова около двух часов, с 9 по 14 ноября Ежов несколько раз принимал одного Вышинского, а 15 ноября у Ежова в течение нескольких часов заседали Маленков и Вышинский. Члены комиссии также по отдельности встречались с Берией, без Ежова. В результате всех этих переговоров и совещаний было подготовлено постановление Центрального Комитета и Совета Народных Комиссаров «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», которое положило конец массовым операциям. 17 ноября 1938 года постановление было утверждено на Политбюро. Таким образом, комиссия не проводила расследование деятельности Ежова по заданию ЦК. Наоборот, Ежов сам возглавил комиссию и ему пришлось разрабатывать меры по обузданию террора и новые принципы карательной политики.
Глава 7.
Падение
Недовольный результатом расследования Шкирятова и Цесарского, завершенного к маю 1938 года, Шолохов вновь обратился к Сталину относительно произвола в Ростовской области; ему удалось встретиться со Сталиным 23 октября, беседа продолжалась около часа; во время разговора в кабинет был приглашен Ежов{646}646
Исторический архив. 1998. № 5–6. С. 22.
[Закрыть]. Очевидно, его присутствие было связано с заданием И.С. Погорелову, который по приказу НКВД собирал компромат на Шолохова для обоснования ареста. Вероятно, Сталин дал Ежову указание немедленно разобраться и доложить{647}647
Писатель и вождь. Переписка М.А. Шолохова с И.В. Сталиным. 1931–1950 гг. С. 150.
[Закрыть].
Через неделю, 31 октября, в кабинете Сталина состоялось заседание, которое продолжалось больше двух часов; на нем присутствовали Сталин, Молотов, Маленков, Ежов, Шолохов, Луговой (секретарь Вешенского райкома партии, освобожденный из-под ареста благодаря ходатайству Шолохова), Погорелов и четыре сотрудника местного НКВД{648}648
Исторический архив. 1998. № 5–6. С. 22.
[Закрыть]. По воспоминаниям Лугового, Шолохов жаловался на преследования со стороны НКВД, который стряпает ложные свидетельства, «доказывающие», что он враг народа. Сталин спросил у одного из работников НКВД, давали ли ему указание оклеветать Шолохова и давал ли он какие-либо поручения Погорелову. Тот ответил, что такие указания он действительно получал и что они были согласованы с Ежовым. Ежов, однако, возразил, что он подобных распоряжений не делал{649}649
Луговой П.С. кровью и потом… (из записок секретаря райкома партии) // Дон. 1988. № 8. С. 137; Писатель и вождь. Переписка М.А. Шолохова с И.В. Сталиным. 1931–1950 гг. С. 150.
[Закрыть]. По воспоминаниям Погорелова, Сталин добавил, что Евдокимов дважды запрашивал его санкцию на арест Шолохова, но Сталин отклонил прошение как необоснованное{650}650
Писатель и вождь. Переписка М.А. Шолохова с И.В. Сталиным. 1931–1950 гг. С. 148.
[Закрыть].
Были и другие признаки приближения развязки. Во-первых, был установлен порядок партийной проверки и утверждения в должностях кадров НКВД. 14 ноября 1938 года Сталин дал директиву региональным партийным комитетам провести проверку в органах НКВД и очистить их от всех «чуждых» людей, «не заслуживающих политического доверия»; вместо них должны быть назначены кандидаты, утвержденные соответствующими партийными инстанциями{651}651
Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД… С. 604–606.
[Закрыть]. Во-вторых, был положен конец все еще продолжающимся «массовым операциям». На следующий день Политбюро утвердило директиву ЦК и СНК о приостановлении с 16 ноября всех дел на «тройках», а также и Военными трибуналами и Военной Коллегий Верховного Суда СССР, «направленных на рассмотрение в порядке особых приказов или в ином, упрощенном порядке»{652}652
Там же. С. 606.
[Закрыть]. Итак, «массовые операции НКВД» по команде сверху были свернуты. 15 сентября Политбюро приняло решение о передаче дел по «национальным контингентам» на рассмотрение «особых троек». Эти меры, действительно, вводились сроком на два месяца. В отличие от обстановки 1937 года, этот срок не продлевался. В составлении вышеупомянутой директивы принимал участие сам Ежов.
Спустя два дня, 17 ноября, Политбюро приняло совместное постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», подготовленное комиссией, в состав которой входили Ежов, Берия, Маленков и другие. Месячная задержка объяснялась тем, что массовые операции следовало завершить до их официального прекращения[73]73
Вопреки утверждению Хлевнюка, задержка с принятием постановления не была связана с какими-либо перестановками в аппарате НКВД. Не боялся Сталин и каких-либо сюрпризов «перед решительным ударом». Приостановление террора не явилось ни ударом, ни сюрпризом для регионального руководства (См.: Хлевнюк О.В. Политбюро… С. 212).
[Закрыть]. В постановлении давалась в целом положительная оценка результатов массовых операций, проведенных НКВД в 1937–1938 годах. Однако отмечалось, что «упрощенное ведение следствия и суда» привело к «крупнейшим недостаткам и извращениям» в работе НКВД и Прокуратуры. Враги народа и шпионы иностранных разведок, внедрившиеся в органы государственной безопасности и систему судопроизводства, «старались всячески запутать следственные и агентурные дела, сознательно извращали советские законы, производили массовые и необоснованные аресты, в то же время спасая от разгрома своих сообщников». Они «совершали подлоги, фальсифицировали следственные документы, привлекая к уголовной ответственности и подвергая аресту по пустяковым основаниям и без всяких оснований, создавали с провокационной целью «дела» против невинных людей». Они ограничивались исключительно получением признания вины от обвиняемого. Постановлением запрещалось проведение массовых операций, ликвидировались «тройки» и устанавливался прокурорский надзор за всеми процедурами по задержанию{653}653
Конец карьеры Ежова // Исторический архив. 1992. № 1. С. 125–128.
[Закрыть].
Постановление явилось смертельным ударом для действующей верхушки НКВД. Сталин хотел свалить вину за перегибы в ходе массовых репрессий на НКВД и Ежова – причем именно за перегибы и уклоны, а не за чистку как таковую. Значение и необходимость массовых репрессий даже не ставились под сомнение ни в этом постановлении, ни в каком-либо из последующих решений Сталина. Факт оставался фактом: мало того, что сделано много ошибок, Сталин считал, что не была достигнута основная цель, поскольку не удалось «полностью разоблачить арестованных шпионов и диверсантов иностранных разведок и полностью вскрыть все их преступные связи». Поэтому в постановлении было особо отмечено, что «дело очистки» СССР от «шпионов, террористов и диверсантов» не окончено{654}654
Там же.
[Закрыть]. По мнению Сталина, винить в этом следовало работников НКВД, которые проводили массовые репрессии нерадиво.
Еще до окончания работы комиссии стало очевидным, что новым шефом НКВД будет Берия. 7 ноября во время военного парада и демонстрации на Красной площади рядом со Сталиным и другими руководителями на трибуне мавзолея Ленина сначала появился Ежов, но затем его сменил Берия, на голове которого красовалась светло-синяя фуражка с краповым околышем, – другими словами, он был в форме комиссара госбезопасности 1 ранга, то есть в очень высоком звании – на одну ступень ниже звания самого Ежова{655}655
Российский государственный архив кинофотодокументов (РГАКФД), №0292825 и 0292826.
[Закрыть]. Западные корреспонденты, которые до этого терялись в догадках – на какую работу в Москву был переведен из Тбилиси Берия, пришли к заключению, что теперь на посту главы НКВД именно он сменит Ежова{656}656
ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 5. Д. 83. Исх. № 109680.
[Закрыть]. д в партийно-чекистской среде циркулировали также имена других возможных претендентов. По сведениям сыновей Маленкова, Чкалова и Микояна, Сталин также предлагал занять пост наркома внутренних дел их отцам. Чекисты называли еще одно имя – Хрущева{657}657
Чуев Ф. Чекист. С. 88; Микоян А.И. «Круглый стол» к 100-летию со дня рождения. М., 1996. С. 88.
[Закрыть]. Поскольку все эти слухи были беспочвенными, Сталин мог намеренно запускать пробные шары, чтобы накалить обстановку.
19 ноября, через два дня после принятия совместного постановления, положившего конец практике рассмотрения дел тройками, в кремлевском кабинете Сталина состоялось ключевое заседание. Рассматривалось заявление о нарушениях в НКВД, которое было подано на имя Сталина 13 ноября начальником управления НКВД по Ивановской области В.П. Журавлевым. За два дня до подачи заявления Журавлев встретился с Берией и рассказал ему об этих нарушениях. Именно Берия и побудил его написать Сталину, чтобы спровоцировать отставку Ежова{658}658
См. док. №13.
[Закрыть]. В своем заявлении Журавлев критиковал Ежова за покровительство подозрительным ответработникам в центральном аппарате НКВД – Радзивиловскому и в особенности своему приятелю Литвину, в свое время поддерживавшему «враждебные контакты» с Постышевым. Хотя Журавлев, как он утверждал, ранее докладывал об этих фактах Ежову, тот не проявил к этому должного внимания{659}659
АП РФ. ф. 3. Оп. 58. Д. 406. Л. 3–29.
[Закрыть]. По всей видимости, Берия тут же начал действовать, так как 12 ноября Литвина вызвали в Москву. В этот день с утра Литвину позвонил сам Ежов, и, хотя прямо ничего не сказал об опасности, по тону разговора и скрытым намекам Литвин понял, что в Москве его не ждет ничего хорошего, и вечером застрелился в своей квартире.
Безусловно, с точки зрения Сталина, наряду с Люшковым Литвин был еще одним ускользнувшим врагом, и виноват в этом был Ежов. Сталин передал заявление Журавлева ведущим членам Политбюро, среди которых был и Ежов, рекомендуя вынести его на обсуждение{660}660
Там же. Л. 2.
[Закрыть]. На следующий день, 14 ноября, исчез другой протеже Ежова, глава НКВД Украины А.И. Успенский, и тоже после вызова в Москву. Как позднее выяснилось, ему тоже позвонил Ежов и прямо сказал: «Тебя вызывают в Москву, дела твои будут разбирать. Плохи твои дела». А в конце разговора намекнул: «А вообще, ты сам посмотри, как тебе ехать и куда ехать…»{661}661
ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 3. Л. 385 (показания Успенского после ареста).
[Закрыть]. Предвидя неминуемый арест Успенский бежал, оставив записку, будто бы он пошел топиться в Днепр и чтобы его тело искали там. Сталин 22 ноября в крайнем негодовании направил Берии записку:
«Т-щу Берия.
Нужно поставить чекистам задачу; Поймать Успенского во что бы то ни стало. Задета и опозорена честь чекистов, не могут поймать одного мерзавца – Успенского, который на глазах у всех ушел в подполье и издевается.
Нельзя этого терпеть.
И хотя в этот момент Ежов еще числился наркомом внутренних дел, он уже полностью был лишен доверия Сталина, который не без основания полагал, что в этом исчезновении он замешан. Как вспоминал впоследствии Хрущев (в то время первый секретарь ЦК Компартии Украины), Сталин сообщил ему по телефону о намечавшемся аресте Успенского, а спустя некоторое время после его исчезновения Сталин сказал Хрущеву, что, видимо, Ежов подслушал их телефонный разговор и предупредил Успенского{663}663
Вопросы истории. 1992. № 2–3. С. 87.
[Закрыть].
Заседание в кремлевском кабинете Сталина по поводу заявления Журавлева, состоявшееся 19 ноября, продолжалось с 11 часов вечера до четырех утра следующего дня и превратилось в проработку Ежова. Присутствовали сам Ежов, Сталин и члены Политбюро Андреев, Каганович, Микоян, Молотов, Ворошилов и Жданов, а также Берия, Фриновский, Маленков и Шкирятов{664}664
Исторический архив. 1995. № 5–6. С. 24.
[Закрыть]. Ежова обвиняли в засорении следственных органов шпионами иностранных разведок и, что еще важнее, в недосмотре за отделом охраны членов ЦК и Политбюро, где якобы окопались заговорщики{665}665
Хлевнюк О.В. Политбюро… С. 214; Конец карьеры Ежова. С. 129; Radzinsky E. Stalin. London, 1996. P. 412.
[Закрыть]. Бесценный материал для подобного рода обвинений дал арестованный Дагин, отвечавший за охрану руководителей и написавший 15 ноября заявление разоблачающее Ежова[74]74
См. док. № 14.
[Закрыть].
Вечером 23 ноября Ежова вновь вызвали к Сталину, присутствовали Молотов и Ворошилов. Заседание началось в 9 часов 25 минут вечера и продолжилось до часа ночи. Это был последний разговор Ежова со Сталиным. Очевидно, обсуждалось заявление Ежова об отставке с поста наркома внутренних дел и о признании его вины в том, что многие «враги народа» ушли от возмездия{666}666
Исторический архив. 1995. № 5–6. С. 25; Хлевнюк О.В. Политбюро… С. 214.
[Закрыть]. Позднее в личном письме к Сталину Ежов писал, что после встречи 23 ноября он ушел еще более расстроенным: «Мне не удалось в сколь-нибудь связной форме изложить и мои настроения и мои грехи перед ЦК, перед Вами. Получилось нескладно. Вместо облегчения еще более тяжелый осадок недосказанного, недоговоренного. Чувство, что недоверие, которое совершенно законно возникло у Вас против меня, не рассеялось, а может быть стало даже большим»[75]75
См. док. № 17.
[Закрыть].
Через несколько часов Политбюро удовлетворило просьбу об отставке, принимая во внимание также «болезненное состояние» Ежова, «не дающее ему возможности руководить одновременно двумя большими наркоматами». За ним сохранялись должности секретаря ЦК, председателя КПК и наркома водного транспорта, но положение его как одного из пяти ведущих партийных лидеров было утрачено. Это нашло косвенное отражение в постановлении Политбюро от 27 ноября, распределившем обязанности между секретарями ЦК, в котором были упомянуты только Жданов и Андреев. Через день после принятия Политбюро отставки Ежова, 25 ноября, Указом Президиума Верховного Совета СССР новым наркомом внутренних дел был назначен Берия{667}667
Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 168–171; Knight A. Beria: Stalin's First Lieutenant. Princeton, N.J., 1993. P. 89–90.
[Закрыть]. В тот же день Сталин проинформировал секретарей региональных парторганизаций о замене. В объяснение этого шага он указал на предоставленные Журавлевым улики и новые факты, свидетельствующие, что в НКВД после разгрома шайки Ягоды появилась новая шайка предателей, в том числе Люшков и Успенский, которые намеренно запутывали следственные дела и укрывали злейших врагов народа, а Ежов и не думал им препятствовать[76]76
См. док. №16.
[Закрыть]. Однако в прессе смена наркома пока не оглашалась. Только через две недели в «Правде» появилась заметка из шести строк в рубрике «хроника», размещенная в нижнем уголке последней страницы номера{668}668
Правда. 1938. 8 декабря.
[Закрыть].
На следующий день, 26 ноября, новый шеф НКВД отдал приказ № 00762 о порядке осуществления постановления от 17 ноября. Органам НКВД предписывалось немедленно свернуть массовые операции, а все регламентировавшие их прежние приказы и распоряжения признавались недействительными. Совещания сотрудников НКВД на региональном и местном уровне надлежало организовать таким образом, чтобы постановление можно было зачитать и разъяснить{669}669
Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД… С.612–617.
[Закрыть]. Некоторые главы региональных НКВД не сразу поняли значительность перемен. Крымский нарком внутренних дел Л.Т. Якушев-Бабкин, например, в декабре 1938 года был арестован по обвинению в продолжении массовых операций после ликвидации троек: 28–29 ноября были расстреляны 770 человек, причем 553 из них расстреляны лично главою Крымского НКВД{670}670
ЦА ФСБ. АСД Л.Т. Якушева-Бабкина. Н-13591 (обзорная справка за октябрь 1955 г.).
[Закрыть].
По инициативе Берии по центральному аппарату НКВД прокатились аресты. Были «взяты» многие люди Ежова, в том числе: С.Г. Гендин и 3.И. Пассов (22 октября), С.Б. Жуковский (23 октября), Н.Г. Николаев-Журид и М.А. Листенгурт (25 октября), С.М. Шпигельглаз (2 ноября), И.Я. Дагин (5 ноября), Е.Г. Евдокимов (9 ноября), Я.И. Серебрянский (10 ноября), И.И. Шапиро (13 ноября), Н.Н. Федоров (20 ноября), С.Ф. Реденс (22 ноября), М.А. Трилиссер (23 ноября) и Г.Ф. Горбач (28 ноября). А руководителей региональных НКВД Берия арестовывал партиями. О том, как это происходило, рассказал на допросе в 1953 году Меркулов. В Москву была вызвана группа руководителей региональных НКВД (от 15 до 20 человек), «все они по одному вызывались из приемной в кабинет наркома и здесь же арестовывались». Как пояснил Меркулов, «операция эта была проведена Берия»{671}671
АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 469. Л. 56–57.
[Закрыть]. А Дагин был арестован Берией в кабинете Ежова, причем при аресте Дагин оказал сопротивление. Меркулов добавил, что он тоже участвовал в этом аресте и спешка была вызвана необходимостью устранить Дагина от участия в охране предстоящего 7 ноября парада и торжеств. Его тут же доставили в карцер Лефортовской тюрьмы, где он находился «в одном белье в тяжелом состоянии»{672}672
Там же.
[Закрыть].
Не забыл Берия и А.С. Журбенко, который летом 1938 года затребовал из архива материалы по Грузии. Теперь он работал начальником УНКВД по Московской области. Журбенко был арестован 29 ноября, а через неделю на его место, в качестве поощрения за разоблачение Ежова, был назначен В.П. Журавлев. Будучи арестованным, Журбенко направил 4 декабря заявление Сталину. В нем он рассказал немало любопытного. Например, о том, как во время сессии Верховного Совета РСФСР в Москве (июль 1938 года) он услышал, как Ежов предложил Успенскому перейти на руководящую работу в Москву. Присутствующий при этом разговоре Литвин возмутился: «Как же так, вчера на даче за ужином Н.И. Ежов поднимал тост за меня, как за будущего первого заместителя наркома, а сегодня предлагает этому «липачу» руководящую работу в наркомате?!»{673}673
АП РФ. ф. 3. Оп. 24. Д. 369. Л. 111.
[Закрыть] Журбенко пытался оправдаться и разжалобить Сталина, просил справедливо разобраться в его деле, вспоминая, что дома у него остался сын 2,5 лет, а жена вот-вот должна родить. Он писал и о своих заслугах в «очистке» аппарата УНКВД по Московской области, и о проведенных арестах за недолгий 2-месячный срок пребывания в должности. И наконец, о своей многолетней преданной работе чекиста, которая началась в комендатуре Крымской ЧК где он под руководством И.Д. Папанина своей «еще юношеской рукой непосредственно уничтожал врагов»{674}674
Там же. Л. 123.
[Закрыть].
Как уже говорилось, некоторые главы региональных НКВД пытались упредить опасность. 12 ноября застрелился Литвин, на его место был назначен ставленник Берии – С.А. Гоглидзе. Через два дня исчез Успенский. Берия, разумеется, не поверил в его инсценировку «самоубийства» и распорядился усилить охрану границ и выследить беглеца. Успенского искали долго, но все же обнаружили, и он был арестован 16 апреля 1939 года{675}675
Золотарьов В.А. Олександр Успенський: особа, час, оточення. Харьков, 2004. с. 221. Федосеев С. Фаворит Ежова // Совершенно секретно. 1996. № 9.
[Закрыть] (по другим данным 15 апреля).
Теперь в кабинетах Лубянки воцарились бериевцы. Когда в сентябре 1938 года на Лубянке появились первые из них, они одним своим видом внушали Ежову ужас. «Особенно бросался в глаза 130-киллограмовый Богдан Кобулов». Своих жертв он «избивал кулаками. Он прыгал на них и наваливался своим огромным весом. Его любимым орудием пыток была дубинка». За широкие плечи Берия прозвал его «самовар»{676}676
Монтефиоре С. Сталин: двор Красного монарха. М., 2005. С. 299.
[Закрыть].
