Текст книги "Колодец Ангелов (СИ)"
Автор книги: Ника Ракитина
Соавторы: Наталия Медянская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Глава 4
– Можно, я не буду отвечать? – упрямо выпятил подбородок Антон.
– Человек пострадал, человек ранен, – укорил Марцелев. – А вы не хотите нам помочь.
– Я хочу! Но не знаю, как.
– Ладно, – сказал Кир сухо, суя в руку Калистратову пластиковый треугольник. – Если надумаете что-то сказать, звоните в любое время. А от чаепития я воздержусь.
И оставив Тошку расстроенным и растерянным, переключил навигатор на Леденцову.
Ее комната на пятом этаже только называлась комнатой, а на самом деле представляла собой миниатюрную квартиру.
Кир обратил внимание на лиловый плащик, висящий на вешалке в прихожей. Дамское, тонкой кожи изделие с отложным воротником и широкими рукавами, изящное в своей простоте. Будь оно уникальной авторской работы, Кир бы нисколько не сомневался, что именно этот плащик похищен из бутика «Леди Годзилла» на Московском проспекте, 41. Дело о таинственных исчезновениях косметики, белья и парфюмерии из бутиков и универмагов висело на Кире второй год, став притчей во языцех седьмого отдела. Но Марцелев не сдавался. И теперь был в некотором роде вознагражден.
Интуиция вопила, что плащик тот самый. Логика с ней не соглашалась. В природе существовало не меньше двух тысяч штук сиреневых плащиков того же размера, фасона и фирмы – производителя, и не стоило обижать ценную свидетельницу беспочвенными подозрениями. Пока.
– Моя бабушка обожала носить лиловое.
– И моя!
На сыскаря, крутанувшись на пуфике перед зеркалом, на сравнение с бабушкой нисколько не обидевшись, уставила зеленые томные глазищи белокожая красавица. Ее рука со щеткой для волос продолжала двигаться вдоль роскошной вороной гривы. Киру даже послышалось характерное потрескивание – точно гладят наэлектризованную кошку.
Красавица была босиком. Желтый, будто цыпленок, халатик приоткрывал грудь и круглые колени. Марцелев подумал, что это судьба. И либо девица затащит его в постель, либо он ее. Но тут же вспомнил о лиловом плащике и остыл.
– Добрый день, Екатерина Тарасовна…
– Леденцова. Вы насчет вчерашнего трупа?
– А почему вы решили, что это труп? – поинтересовался Марцелев, по – хозяйски устраиваясь в кресле колени в колени с Катей. – Арсена в больнице и выздоравливает.
– Сами бы в нее вчера втоптались! И так цельный день на нервах, а…
– А мне показалось, – Кир насмешливо поднял бровь, – вы наступили на ногу господину Калистратову.
– Нажаловался уже? – буркнула Катерина. – Хорош друг! Как с цепи сорвался, эта то, это се, а что ей отвезти, поехали в больницу… А я, между прочим, в обморок падала. И никакого сочувствия!
– Он вас мороженым накормил.
Катька громко фыркнула.
– Мне кажется, вы его ревнуете, – Кирилл навесил на лицо одну из самых обаятельных улыбок.
– И не думала! Так, давайте ближе к телу.
– Кофе не напоите, Екатерина Тарасовна? За день убегался…
Катька окинула сыскаря сомневающимся взглядом:
– Не похоже как-то.
Но прошествовала на кухоньку, позволив оценить ладность походки и завлекающее колыхание бедер. Хотя комната порой может больше поведать о своих хозяевах, чем они сами. У Леденцовой было на что посмотреть. Оргтехника, как в солидном офисе, и кровать из тех, что в народе именуют «траходром». Пушистый ковер на полу – не персидский, но что-то вроде. Огромное круглое зеркало над уставленным косметикой и заваленным бижутерией туалетным столиком. Марцелев, усмехаясь, решил, что у этого зеркала хозяйка проводит куда больше времени, чем в академических аудиториях. Еще бы, с такой-то гривой! Но пуще всего привлекла гостя коллекция лис. Рыжухи из глины, стекла, дерева, плюша сидели на стеклянной горке у стены, выглядывали с подоконника, венчали горы книжек и даже свисали с потолка.
Кир, не вставая с кресла, пощекотал ближайшую под подбородком.
– Нравится?
Он едва не подпрыгнул от неожиданности. Ну верно, ковер и босиком, тут кто угодно подкрадется.
Катерина вкатила сервировочный столик с миниатюрными чашечками, белым сексуальным кофейником, сахарницей, сливочником и вазочкой с горкой конфет и печенья.
– Вы щипчики для сахара забыли, – сладко пропел Кирилл.
– А вы зануда. А мне, между прочим, еще МХК учить.
– А почему не химию?
Катерина склонила голову к плечу и сощурилась:
– Химия – это кусок хлеба… с маслом… и с эскалопом таким, прожаренным. А сцена – это жизнь!
Она тряхнула волосами. По комнате поплыл пряный аромат. Марцелев чихнул.
– Сцена – это страсть, восторг и ужас. Совершенно непередаваемые впечатления. Вот я играла в нашем спектакле Снежную королеву. Волосы посыпали серебряной пудрой и блестками, платье, корона, я сама себя не узнала. Платье, конечно, ужасное, – добавила Леденцова практично. – Его приходится подгребать вот так…
Она приподняла горстями невидимый подол.
– Иначе навернешься. Но если привыкнуть…
– А Антон кого играл? Кая?
– Прынца. Я его держала у себя в плену и… потом кое-кому пришлось языки укорачивать, чтобы нас в молве не женили.
– Он разве такой плохой?
Катерина задумалась, подняв очи к потолку.
– Не… не плохой. Только весь такой невинный и трепетный.
Да уж, едва сдерживая желание расхохотаться, подумал Кирилл. Вот о Леденцовой подобного не скажешь. Самостоятельная личность. Родители, едва ей стукнуло восемнадцать, завербовались в новую колонию. Правда, дочери оставили большую квартиру, она ее сдает и не бедствует. Да еще модным ныне бизнесом прирабатывает. Делает и продает фигурное мыло, ароматические салфетки и так по мелочи. «Хенд мейд», даже топорной работы, всегда ценился выше конвейерной. Да и модно дарить натуральное мыло в виде лотоса или ангела.
– Когда мы в «Двух лунах» сидели и он стал о любви вещать, мне чуть снова не поплохело.
– А кстати, – закинул удочку Кирилл. – Откуда у Калистратова ожог на руке?
Катя приподняла аккуратные бровки:
– В кафе руки у него были целые. Может, в такси… Зажигалкой этой своей, потому что я его пробросила. Ну, не знаю.
Она дернула головой:
– У него самого выспрашивайте.
– Тогда к делу.
Кир засветил экран на браслете, вызывая голографию Арсены.
– Госпожа Леденцова, вам знакома эта женщина?
– И да, и нет.
Катька поерзала на пуфике и глотком выпила кофе из своего «наперстка».
– В каком смысле? – ошеломился Кирилл.
– Она похожа на мою бабушку.
– С лиловым плащиком?
– Да нет, – брюнетка тряхнула волосами, заставляя Кира чихнуть снова. – Дед на молодой женился, на рыжей. А с той никогда женат не был, она так родила.
У Марцелева в голове родилась небывалой яркости картина, как девица Леденцова, мстя за поруганную честь бабушки, усыпляет мороженым Калистратова, и, пока тот спит в кафе, заманивает Арсену в пустынный холл общежития… Можно сюжет детективщикам продавать или, верней, фантастам. Катерину с Антоном в «Двух лунах» видели и запомнили. Даже посчитали братом с сестрой. И решили, что Калистратов младший, хотя на деле обоим по девятнадцать.
– То есть, фото бабушки вы мне не покажете.
Катерина отвесила губку.
– Не покажу.
– Очень жаль.
И он продолжил задавать те же вопросы, что задавал Калистратову час назад. Ответы в принципе совпадали. Только свои Катька сопровождала столь ехидными комментариями, что сыскарь с трудом сохранял серьезность.
Марцелев с Катей расстались почти друзьями.
На прощание он сунул между флаконами на туалетном столике визитку и свернутую в трубочку гербовую бумагу.
– Звоните, если откроется что-то новое. А вот это – для вашего друга Калистратова: разрешение на визит в больницу святого Пантелеймона. Без него не пустят.
– Ого! – тряхнула Леденцова гривой. – А все же: кто эта Арсена и как попала к нам в холл?
Сыскарь звучно чихнул и извинился.
– Мы над этим работаем.
Бьянка, машина Кира, виртуальный интеллект имела чуткий и нежный и все еще дулась на хозяина. А потому путь до дома Артема Шевеля обошелся без разговоров.
Дом на набережной, старинной постройки, в ампирном стиле (вампирном, как шутили друзья Темного), подавлял… поражал воображение. В холле с черно-белыми шахматными квадратами мраморного пола можно было проводить балы. Чугунный ажур перил просуществовал лет триста и мог выдержать еще столько же. А пологой, широкой лестницей запросто проехал бы автобус. И, поднимая глаза к лепному потолку, шляпу стоило придержать. К счастью, Кирилл был без шляпы.
Он поднялся по трем ступенькам к сетчатой шахте лифта. Двери лифта открывались по старинке, руками. Марцелев в который раз прочитал пункт инструкции: «Прежде, чем войти в лифт, убедитесь, что кабина перед вами», – и в который раз предпочел подниматься пешком. Хотя один этаж в этом доме сходил за два, спортивного Кира сие не удручало.
Артем Шевель распахнул двери на звонок сразу, даже не поинтересовавшись, кто там. Прижимая к себе орущего и брыкающегося младенца с перемазанной рожицей. Ребенок благоухал курицей и картошкой и стискивал и разжимал кулачки, надуваясь и голося по всю глотку.
Судя по всему, отец к какофонии привык и выглядел флегматичным и обаятельным, как всегда. Ямочки на щеках, слегка раскосые карие глаза, вьющиеся черные волосы, за спиной переходящие в хвост. Было в Темном и вправду что-то от вампира. А из одежды – голубые джинсы. Точка.
На веревках, протянутых через прихожую над головой, бултыхались разноцветные футболки, детские кофточки и ползунки.
– У вас что, стиралка сломалась? – переорал ребенка Кирилл.
– Не-а, – по губам прочел он, – сушить детское на электричестве вредно…
– И твое?
– А ей нравится, – Темный потряс дочку. – Она за них хватается! Когда в настроении… Плюти – плюти – плют!
Между футболками и ползунками проплыло несколько виртуальных золотых рыбок. Младенец заорал еще яростней. Папа перехватил ее подмышки.
– Пробуем мясо с картошкой, а она плюет на монитор, – сообщил он с широкой улыбкой.
– По-моему, не только на монитор, – озирая голый торс компьютерщика, ехидно заметил Кирилл.
– Мясо надо есть, Лёка! У тех, кто не ест мяса, грудь не растет.
– А не рановато ли об этом думать? – сыскарь хмыкнул.
– Я обязан заботиться о будущем дочери.
Звонко рассмеялась, появляясь на пороге прихожей, Настя, жена Артема. Она и в первый-то раз Кириллу понравилась, хотя обстоятельства встречи были не самые веселые. А сейчас, после рождения дочери, чуточку располнев, выглядела особенно уютно. Круглолицая, темноглазая, все еще по-девичьи стройная. Она была в джинсах и байковой рубашке в синюю и красную клетку, босиком. Короткие волосы растрепаны, а нос перемазан какао.
– Ну как, Овечкина больше не беспокоила? – припомнил Кирилл толстуху, которая едва не разлучила влюбившуюся через компьютерную игру пару (админа и бету).
– Мы переехали, – Настя улыбнулась, протягивая руку. Сыскарь пожал кончики пальцев.
– Вот же жаба! – полез в бутылку Темный. – Надо было сочинить, что я маньяк и извращенец. А ты, жена?! Нашла кому верить! Овечкиной!
Младенец у него на руках зашелся визгом.
– Агусеньки! – заворковала Настя, принимая ребенка на руки. – Папа нехороший: не дает на монитор плевать… Иди уж, государь-император.
Артем покраснел и поспешно сунул ноги в шлепанцы. Схватил с гвоздика связку с ключами и поманил гостя за собой.
Они перешли просторную, как футбольное поле, площадку, и Артем погремел изящным дверным молоточком в створку высокой двери.
– Иду-иду…
Дверь распахнулась решительным движением, заставив Кира и Темного отпрыгнуть. И на пороге появился Темный номер два, только старше на пятнадцать лет.
Встречая эту пару вместе, Кир всегда недоумевал, как можно быть похожими, точно близнецы, не будучи не то что братьями, а даже родственниками. Та же сухощавая плечистая фигура, то же узкое лицо, те же забранные в хвост волосы и чуть раскосые глаза. Только кудри старшего были тронуты сединой, а глаза не карие, а серые. А вот голый торс и потертые голубые джинсы – один в один.
– Здравствуйте, Тарас Андреевич, – Кирилл сдернул с головы воображаемую шляпу.
– Еще раз назовешь меня по отчеству, Шерлок, – лишу компота, – пригрозил напарник Артема по группе поддержки, администратор игры Кот. – Ну, заходите, раз пришли.
Хмыкнул. И подался в сторону, освобождая дорогу.
Насмешливо оглядел заляпанного младенцем Артема.
– Так, ты – в ванную. Полотенце на гвоздике возьмешь. Там же маечка. Нечего голой грудью перед Ольгой Рикардовной сверкать.
– Ее смутишь, пожалуй, – вспомнил Темный какой-то конфликт с суровой женой Тараса. Но все же послушно потопал, куда послали. Марцелев же вслед за хозяином вдоль книжных полок, занимавших стену прихожей, отправился на кухню.
Кухня эта всегда вызывала в Кире какие – то странные ощущения. Очень чистая, обставленная несколько старомодной мебелью – при наборе самой современной бытовой техники и здоровом полусферическом экране над холодильником. По этому экрану, сколько Кирилл помнил, плавали упитанные компьютерные рыбки. Черная кошка Машка всегда пыталась ловить их лапой и сердито дергала хвостом, обламываясь. Гостей Машка не выносила, потому выгнула спину и вздыбила шерсть, шипя на сыскаря с холодильника.
– Брысь, – сказал Тарас и вытянул из-под стула табуретку. – Сядай.
Марцелев уселся, привалившись спиной к зеленоватому кафелю, и глубоко, удовлетворенно вздохнул. Мирно тикали часы над головой. Бабочка на вышитых маках в рамке то складывала, то распускала крылья. А Кот распахнул дверцу холодильника, открывая взглядам заполнившие все пространство на ней пластиковые бутыли, разрисованные ягодами. Это и был знаменитый компотик. А точнее, ягодный морс, натуральный и очень вкусный. Админы предпочитали его пиву, ссылаясь на то, что драйва им вполне хватает от игры.
– Тебе клюкву или чернику?
– И то… И другое… – протянул Марцелев. – А хлеба можно не давать.
Тарас хмыкнул, подтверждая, что цитату узнал. И выставил на стол бутыль с морсом и три стакана.
– А почему Настасья Темного императором зовет? – поинтересовался Кирилл.
Тарас снова хмыкнул.
– Понимаешь, он императором был, когда они познакомились.
– В игре? А-а…
– И не а-а… Игра – вещь серьезная.
– Куда уж серьезнее, – Марцелев, насмешливо щурясь, подвигал стакан по скатерти. Поскреб ногтем влажный кружок. – Заводил я дело на бабушку-геймера.
– Э-э?..
– Заперлась с учебной гранатой в туалете.
Тарас заржал.
– Ну ладно, – сказал он басом. – Не стану спрашивать, где старушка взяла гранату. Но где она отыскала «Doom»?
– А вот и я, – обрадовал Темный, влетая на кухню и шлепаясь на табурет. Влажные волосы были приглажены, а с тощих плеч свисала синяя футболка с нечеловеческой кривой рожей и подписью «Ohota na Chumu».
– О Боже! – Марцелев хлопнул компот. Артем нежно погладил пузо:
– Это одно из первых дел группы поддержки. Помнишь, Тарасик?
Тарас дернул губами, пытаясь сдерживать смех:
– Кстати, Кир, хочешь себе такую? У меня валяется одна или две.
Марцелев покрутил головой:
– Спасибо.
– Спасибо «да» или спасибо «нет»?
– Темный! – укорил Тарас. – Шерлок к нам по делу!
– Издеваетесь… – Кирилл вздохнул и снова разлил компот по стаканам. – Короче. Появился у нас потерпевший. И сдается мне… что вам это надо послушать. Только все сурово между нами и разглашению не подлежит.
Он щелкнул по экрану браслета, выбирая нужное место записи. Всплыло изображение и кухню наполнил слабый голос Арсены:
«Звезда империи». Порт приписки – Колодец Ангелов… Взрыв… Маяк! Включить… в рубке! Я должна…
Тарас опрокинул стакан. Морс пролился на пол и на скатерть. Тут же набежала Машка – облизывать сладкую лужу.
– Она у тебя и это жрет?! – восхитился Артем.
– Она все жрет.
Кир свернул изображение.
– Это в «Пантелеймоновке», – Кот сгреб скатерть комом и стал вытирать ею пол.
– Ого! – сыскарь искоса поглядел на компьютерщика.
– Не «ого», а меценатствуем. Я там каждую розетку знаю.
– А девушку?
Тарас отрицающее покрутил головой. Пожалуй, информацию из него было добыть еще труднее, чем из упершегося Калистратова. И Марцелев не стал давить.
Темный торжественно приподнял спасенные стаканы. Отхлебнул из своего:
– Можем, конечно, пробить по базе, но это вряд ли. Я в «Территориях» каждый угол знаю. Никаких Колодцев Ангелов там нет. А также рубок и маяков. Разве свеженькое что… Спрошу у Насти.
– Тебе повезло, что Ольга сейчас не дома, – усмехнулся Тарас, возвратившись из ванны и застилая стол свежей скатертью. – Она бы, Шерлок, в твой Колодец мертвой хваткой вцепилась. У нее вечная нехватка сюжетов.
– Стоп, ребята! Даже не вздумайте это использовать!
– Но как дело завершишь – только к нам.
Шевель отставил стаканы и задумчиво почесал темя.
– А может, это санки?
Кирилл сморгнул.
– Ну, САНКи, – пояснил Темный, сердясь на его незнание. – Конкуренты наши. «Семь алмазов небесной короны». Сокращенно. Вполне могли запустить звездную серию.
– А мы не знаем? Бред! – всколыхнулся Тарас. – Шеф Чуму тогда с землей сравняет. И сверху насыпет Херамиду Пиопса.
Начинались корпоративные разборки. Сыскарь допил компот и, нагнувшись, погладил Машку. Машка стукнула его лапой.
– Значит, клиент не ваш?
– Проверим, – отозвались компьютерщики хором, наконец, отвлекшись от таинственной Чумы.
– Девушка симпатичная, но такого лица в конторе я точно не встречал, – заметил Артем. – Впрочем, знаешь, у игроков такие аватары бывают! Во сне увидишь – не проснешься.
Он похлопал себя по груди.
– Сублимация скрытых комплексов, – созерцая распатланную рожу на футболке, проникновенно дополнил Кот. – А кстати, если не секрет, где ты эту потерпевшую взял?
– Вчера днем нашли в общежитии гуманитарной академии. Некие Леденцова с Калистратовым.
– О-па! – Темный присвистнул.
– Сами-то они не пострадали? – Тарас разгладил несуществующую складку на скатерти.
Марцелев хмыкнул.
– Разве что от происков преподавателя логики. А вы их знаете?
– Еще бы не знать, если Екатерина Леденцова является нашим поставщиком. Мыло, влажные салфетки, ароматизаторы… У нас все стерильно. Ты из-за этого подумал, что мы связаны? Или потому что мне ее в дочери записывают?
– Нет, – досадуя на себя, что пропустил такую очевидность, отозвался Кирилл. – Просто звучит это все по-игровому. Неестественно. Вы уж простите.
– А если не простим? – Кот рассмеялся, уже вполне владея собой.
Сыскарь пожал плечами:
– Как-нибудь… переживу.
– А почему ты саму девушку не расспросишь? – наивно похлопал ресничками Артем.
– Простые пути не для нас!
– Никак, его доктор Крутиков выпер… – заметил Тарас прозорливо. Похоже, он и впрямь был в Пантелеймоновке своим человеком. – Так что там с девушкой?
– Прокрутили через мясорубку.
– В общежитии?
– Холера на вас! Не знаю… В управлении ума не приложат, откуда она там взялась. И потому, естественно, навесили дело на меня. Еще одна тайна, загадочная и нераскрытая. Человек ниоткуда. А в трубу она влететь не могла, потому что там нет печного отопления.
Тарас с Темным переглянулись.
– Предвосхищая дальнейшие вопросы. На самоубийцу она не тянет. Разве что на страшно неудачливого и повторявшего попытки каждые пять минут различными способами. Она тянет на жертву аварии или катастрофы. Ну, во всяком случае, тянула вчера, пока за нее не принялись всерьез врачи. Но ни аварий, ни катастроф по области не зафиксировано. Если бы такое случилось на Вратах, на ушах была бы вся пресса. А так нам удалось обойтись без шума.
Он значительно глянул на собеседников.
– Мог приземлиться челнок. Теоретически. Но лишь за городской чертой. А тянуть в общежитие и бросать ее там… Какой смысл? Кого-то напугать? Скомпрометировать? Да и не тянули, и не бросали, микроследы…
Сыскарь глубоко, тяжко вздохнул.
– Ну, шум у нас сейчас исключительно об одном: о Кристиане Грэе, певце несравненном, – ядовито заметил Кот. – Тут хоть инопланетяне пойди на нас войной – пресса не заметит. Навестить мы девушку можем?
Кир потянул из папки очередную гербовую бумагу. Широко подмахнул:
– Навещайте!
Хитро рассудив, что меценаты прижмут Крутикова к ногтю и узнают что-то такое, что доктор никогда и ни за что не сболтнет инквизитору.
– Если я больше не нужен – я пошел, – вспомнил Темный о роли мужа и отца. – Можешь, Кир, не беспокоиться. Если твоя девушка засветилась на любой из планет, где протянули коварные щупальца «Территории», ей от нас не скрыться.
– Спасибо, – Марцелев вздохнул. – Только она не моя девушка.
– Твое сердце отдано Бьянке? – Темный подмигнул через плечо, заглядывая в холодильник, чтобы утащить с собой бутылку компота.
И тут ожил браслет Кирилла. Проорал, мигая и мурлыкая:
«Котик, возьми трубку, твоя Юлечка звонит!..»
Машка шарахнулась под стол. Шевель уронил бутылку себе на ногу.
– Угу, счас пойду в музей и возьму, – хмыкнул Марцелев. – Простите, ребята. Служба.
