Текст книги "Колодец Ангелов (СИ)"

Автор книги: Ника Ракитина

Соавторы: Наталия Медянская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– А-а, – Калистратов задумчиво почесал затылок и подумал, что Катькин дед не иначе легендарный султан Брунея – оплачивать бабулькины заморочки да еще фильм с ее участием снимать и вместо билета подсовывать.

– Не веришь? – прищурилась Леденцова. – Ну и зря. Ты бы видел, что они утром учудили. Прислали мне письмо, в котором на царство посадить обещали, если я учебу брошу.

– Чокнутая семейка, – буркнул под нос Антон, а потом подумал и надулся. Не иначе, Леденцова издевается.

– Пошли, – Катька сунула в прорезь никелированной урны сигарету и порывисто поднялась. – Я замерзла.

Калистратов молча двинулся следом и, усевшись в такси, решил для профилактики с подругой временно не разговаривать. Он снова уставился в окошко, сплющив нос о прохладное стекло, и подумал, а как бы было здорово оказаться сейчас подальше от академии, вредной Леденцовой и маминых сообщений. Где-нибудь на орбите загадочной планеты – дикой, но дружелюбной. И вот, команду отважных звездолетчиков встречают радостные загорелые туземцы; пышногрудые девушки несут в руках охапки диковинных цветов, запах которых… тьфу. Вот ведь накурилась Леденцова!

Антон обернулся, намереваясь сказать подруге какую-нибудь колкость, и вздрогнул. Взгляд упёрся в стену. Гладкую, матово блестящую, с ярко-синей полосой посередине. А вот запах никуда не делся, даже, кажется, стал еще сильнее – едкий, противный, так воняет оплавившаяся пластмасса. Антон огляделся и понял, что оказался в коридоре без единой двери. Чуть дальше на стене привлекла внимание синяя же надпись: «Сектор Б–8».

Послышался громкий топот, и мимо отпрянувшего Калистратова пронесся незнакомый мужик в облегающей одежде со множеством ремней и молний. На его поясе Антя узрел странную штуковину, смутно напомнившую оружие из компьютерной игры.

– Простите, – нерешительно позвал Калистратов. Мужик его, кажется, и вовсе не заметил. Зато прибавилось дыму – сизые клубы медленно поползли с той стороны, откуда прибежал человек. Антон нервно отер пот со лба и счёл за благо последовать за незнакомцем.

Путь окончился у раздвижной двери с замком-панелью. Створки были приоткрыты и подрагивали, словно в конвульсии, так и не разойдясь до конца. Антя бочком просочился внутрь. И замер, ошарашено разглядывая открывшуюся картину.

Он оказался на металлическом балконе, опоясывающем сверху то ли парк, то ли оранжерею. Вернее, то, что от нее осталось – под развалинами рухнувших переборок, в очагах то тут, то там разгоравшегося пожара. Сизый дым туманными клубами поднимался кверху, мешая разглядеть масштабы разрушения, но Антону на мгновение показалось, что он слышит, как лопается в огне кора и шипит смола сгорающих заживо деревьев. Юноша закашлялся и, глянув вверх, тихонько застонал. Прямо над ним расстилался во все стороны прозрачный купол, а дальше – чернильная пустота. То, что это не ночное небо, а самый что ни на есть космос, Антон понял как-то сразу – слишком уж крупными и яркими казались немигающие глаза звезд.

– Я… не хочу. Чтобы так, – пробормотал Калистратов и, затравленно покрутив головой, заметил на противоположной стороне балкона еще одну дверь. Ринулся туда, по пути чудом увернувшись от железной балки, рухнувшей откуда-то сверху; что есть сил забарабанил в закрытые створки.

Будто отвечая, двери бесшумно разошлись. Цепляясь за них, под ноги Антону сползла худенькая рыжеволосая девушка в разодранном комбинезоне, вся в копоти, крови и масляных пятнах.

– Помоги, – пробормотала она и подняла голову, а Калистратов чуть не заорал, узнав бледное лицо из экзаменационного монитора.

– Тошка, ты чего дергаешься?! – Леденцова возмущенно оттолкнула повалившегося на нее друга. – Заснул, что ли? Приходи в себя, приехали.

Калистратов ошеломлённо поморгал, созерцая общежитскую террасу на уровне пятого этажа, и попытался сдуть со лба прилипшие волосы. Приснится же такое…

Он полез наружу вслед за презрительно фыркнувшей Катькой и охнул, ухватившись за ручку на дверце. С опаской глянул на ладонь и со свистом втянул в себя воздух. Ярко-красный ожог радовал глаз намечающимся пузырем. Калистратов всхлипнул, ринулся вслед за подругой через пустой и гулкий дуэльный зал, толкнул плечом дверь и чуть не свалился от пронзительного визга. Голос у Леденцовой был громкий, а каблучки на туфельках острые. Так что выглядывать предмет Катькиного испуга Антя стал скорее машинально, морщась от боли в ноге.

А потом Калистратов подумал, что вот так, наверное, и сходят с ума.

Посереди холла лежала девушка из сна.

Глава 3

Мужчина появился в больнице во время утреннего обхода – относительно спокойное, потому что посетители предпочитают не попадаться под горячую руку еще не совсем проснувшимся и не отведавшим ланча врачам. Да и отвлекать их – себе и пациентам дороже.

Мало того, вошел этот рослый красавец не через помпезный холл, отделанный агатом и розовой яшмой, а через черный – вроде как насмерть запечатанный здоровым средневековым засовом. Даже в век спорта и поголовной заботы о собственном здоровье с применением науки и техники мужчина этот – лет 28 на вид – был хорош: высок, плечист и изящен в движениях. У него была загорелая чистая кожа, оттеняющая светло-русые волосы; прямой нос; аккуратные, прижатые к черепу уши. Портили общее впечатление разве что глаза: узкие, ледяные. И пристальный взгляд ощупывал мгновенно, проникая даже туда, куда пускать не хотелось.

Одет странный гость был в летний льняной костюм, выглаженный и безупречный – это при том, что у льна есть свойство мяться прямо на глазах. Впрочем, отметить особенности внешности неизвестного под лестницей у черного входа было некому. Потому мужчина спокойно вернул на место засов и спокойно поднялся в отделение интенсивной терапии на третьем этаже. На входе в отделение его попытались задержать впервые. Гость небрежным касанием пальца засветил бейджик на груди и повернулся так, чтобы дежурной медсестре за стойкой удобно было прочитать. Девушка чуть заметно побледнела.

– Минутку, Кирилл Юрьевич, я вызову доктора Крутикова.

И обреченно поплелась по закругляющемуся коридору отделения. Между тем Кирилл Юрьевич (Кир – для друзей) легко перемахнул стойку и поиграл клавиатурой компьютера. На секунду замер, впитывая информацию; вернул все как было и притулился снаружи у стойки со скучающим видом.

– Господин Марцелев, это произвол! – подкатился к стойке дежурной медсестры кругленький, уютный доктор. Правда, сейчас он сопел, как хомяк, и был багровым от гнева и… опаски.

Кир, словно хищная птица, наклонил голову к плечу, нацеливаясь клюнуть доктора Крутикова изящным, слегка вытянутым носом:

– Это не произвол, это инквизиция.

– Что?!

Кир опять ткнул пальцем в бейджик:

– Кирилл Марцелев, инквизитор шестой ступени; седьмой следственный отдел. Опасные и необъяснимые дела.

Он, казалось, прямо из воздуха вытянул прозрачную папочку с документами и веером раскинул их по стойке.

– Вы сообщаете о пациентке с осколочными ранениями, сложными переломами стоп и голеней, со множественными химическими, термическими и… электрическими ожогами… и так далее, которую находят в холле общежития гуманитарной академии. Никаких сводок об авариях, пожарах, взрывах ни от кого, в том числе, и от вас, не поступало. И думаете, кого вам пошлют? Она в сознании?

– Ее нельзя сейчас допрашивать!

– Не ведите себя, как средневековый польский король.

– В смысле?

Медсестра тихонько хихикнула. Доктор Крутиков надулся еще сильнее:

– Я даю вам пять минут.

Кирилл хлопнул ладонью по стойке:

– Вот это другой разговор!

– И я буду присутствовать.

– Скромное врачебное любопытство? – поинтересовался Кирилл ядовито.

– Производственная необходимость! Ксения, выдай господину комплект. И пусти в ординаторскую, пусть переоденется.

Подлецу все к лицу. Так что защитный костюм с полумаской сел на Кира, как влитой. Доктор Крутиков обиженно похмыкал и кивком позвал инквизитора за собой.

Палата наполовину состояла из полукруглого панорамного окна с дивным видом на город. Вот уж для кого-кого, а пациентов из интенсивной терапии зрелище бесполезное. Да и яркое солнце, вливающееся в окно, было приглушено тонированным стеклом. В палате не было ничего, кроме высокого пластикового табурета и функциональной кровати, больше похожей на анабиозную камеру или ванну, накрытую голубоватым прозрачным колпаком. Внутри этой ванны в густом геле плавала пациентка.

Доктор Крутиков с кислым видом набрал комбинацию на стенной панели, и колпак сдвинулся.

– Наслаждайтесь, – он подбородком указал на табурет и отошел к окну с видом обиженного хозяином плюшевого медведя. Кирилл смотрел на лицо пациентки, приподнятое над гелем пластиковым подголовником. Кровь с него смыли, царапины и ссадины замазали целебным клеем. На бледных скулах горели пятна, глаза были обведены лиловыми тенями, потемневшая медная прядка прилипла ко лбу.

– Вы… слышите меня? – спросил Кир, включая запись. Ресницы шевельнулись. Следователь почему-то ожидал, что глаза будут серые или зеленые – под веснушки и рыжину. А они оказались карими, с расширенными, почти затопившими радужку зрачками.

– Я пришел поговорить… о том, что с вами произошло. Кирилл Марцелев, инквизитор шестой ступени; седьмой следственный отдел. А вы?

Нос зачесался под маской, и следователь потер его согнутым пальцем.

– Арсена.

– И?

– Вы мой сон, должны знать.

– И все же, – произнес Кирилл мягко, – расскажите мне.

Она улыбнулась, и строгое лицо вдруг стало красивым.

– Мне не больно. Значит, я сплю. Или брежу.

– Или это комплексное лечение. Арсена.

– Где я?

– В больнице.

– Госпитальном отсеке? – ее глаза охватили то пространство, которое могли охватить, и вновь попытались сфокусироваться на Кирилле. – Нет. Обычный рейс, круизный лайнер.

– «Титаник»? – пошутил он.

– «Звезда империи». Порт приписки – Колодец Ангелов.

Пальцы Кира пробежались по планшетнику, он дернул ртом:

– В списках такого нет. И общежитие это никак не объясняет. Доктор Крутиков!

Тот обернулся. Сейчас он выглядел, как страшно разозленный плюшевый мишка.

– Прекратите это издевательство!

– Почти. Как вы думаете, мог шок спровоцировать провал сознания в выдуманный мир? Компьютерную игру?

– Когда она окрепнет физически, мы привлечем лучших психиатров и психологов. Вы закончили?

– Еще два слова. Представьте, что я настоящий, Арсена, – Кирилл склонился над капсулой. – Что там произошло?

– Взрыв… несколько. Маяк! Включить… в рубке! Я должна…

Она потянулась сесть, но липкий гель удержал.

– Убирайтесь отсюда! – рявкнул Крутиков на Кирилла. Его пальцы стремительно бегали по панели, и Арсена задышала ровнее, закрывая глаза. Вернулся на место колпак.

– Еще никто не смел прогонять инквизитора, – проскрипел Марцелев с угрозой.

– Вы заставили ее заново пережить весь тот ужас. Организм не врет.

– Хорошо, – Кирилл улыбнулся. – Позаботьтесь, чтобы с ней никто не говорил, не поставив в известность меня.

– Даже врачи-специалисты?

– Весьма желательно. Но особенно это касается посторонних. А я пришлю охрану.

– Только с тем оружием, которое не испортит стерилизация, – уточнил врач насмешливо.

– Договорились!

– Вы что, всерьез думаете, что в нашей больнице на нее кто-то нападет? – фыркал доктор Крутиков, выпроваживая сыскаря к выходу. – Бред какой-то, настоящий бред!

– А то, в каком состоянии ее привезли…

– Взрыв, авария, но ни в коем случае не чья-то злоба! Исключено! Вы в вашем следственном комитете рехнулись на фантазиях…

Кирилл испытал жгучее желание засветить доброму доктору в морду. Но воздержался.

Из коридора он связался с отделом и развлекал у стойки сестру милосердия до тех пор, пока не поднялись наверх серьезные спокойные ребята и не заняли пост у двери. Кир положил перед Ксюшей визитку:

– Вот мои телефоны, служебные и личный. Если что-то произойдет, звоните в любое время. Предупредите сменщиц. Пусть звонят тоже.

– А доктор?

– А доктора лучше не извещать.

И долгим взглядом посмотрел в Ксюшины глаза.

– Я реликт, – заметил себе Кирилл, садясь в машину и пристраивая в тесноте длинные ноги. – Я верю в то, во что давно никто не верит. В зависть, злобу и дурные намерения. И в плохую генетику верю тоже. Никому и мысль не пришла, что Арсену могли пытать. Кроме меня. А еще я ненавижу этого плюшевого медведя, доктора Крутикова, за отсутствие прозорливости и глупую доверчивость.

Сыскарь врезал кулаком по приборной панели.

– Такой стиль поведения меня глубоко огорчает, – отозвалось нежное сопрано.

– Плевать! В ближайшее автоматическое кафе, Бьянка, и не вздумай болтать по дороге.

Кирилл предпочитал подобные кафе заведениям с живой обслугой. Может быть, еда тут была не такая вкусная, а хай-тековский стиль грешил старомодностью. Зато получалось спокойно подумать. Не толпились докучливые посетители. И отсутствовала приторная слащавость официантов. Хотя… может, они (особенно, официантки) желали услужить вполне искренне. Юрьевич, рисуясь, подумал Кирилл, ты становишься хомяком: мрачным, избегающим общества мизантропом.

За кофе с булочками сыскарь продолжал размышлять.

С идентификацией проблем не должно возникнуть. Анализ ДНК взяли, остается сравнить его с образцами банка. Если Арсена живет на Земле или хоть раз входила во Врата – портал связи с другими мирами – проблем не будет. Правда, бывают еще нелегалы, отказывающиеся сдавать тест на ДНК по религиозным, этическим или каким-либо другим соображениям. Но тогда только Солнечная система, колонии исключены. А двигателя, разгоняющего звездолеты до сверхсветовой скорости, не существует в природе. Следовательно, задача упрощается. Помогут полицейские отчеты и личные связи. И не так уж много нелегалов, чтобы их нельзя было отследить.

Кирилл выковырял из булочки изюмину и кинул в рот.

Не похоже, что девушка врет. И охотно идет на контакт. Вот только этот «Колодец Ангелов» так и отдает дурной компьютерной гамалкой.

Сыскарь выбрал в браслете контакт и нажал кнопку связи. Какое-то время на другом конце не отвечали. Потом раздалось бурчание и что-то свалилось. Кирилл хмыкнул. Админ группы поддержки одной из глобальных компьютерных игр с полным погружением за полтора года нисколько не изменился. Тогда Кирилл помог Артему Шевелю (никнеймы Темный или Вампир) отыскать пропавшую невесту. И теперь надеялся на взаимную помощь или хотя бы на консультацию.

– Ты знаешь, который сейчас час? – зевая, поинтересовался Артем.

– Знаю, половина одиннадцатого. Утра.

– Издеваешься. Ладно, приезжай.

– Сейчас не могу, подъеду к четырем. У тебя какая смена?

– Каждый день ночная. С младенцем не поспишь, – пожаловался Артем и отключился.

Кирилл хмыкнул. И до того, как стать отцом, Темный всю ночь проводил в игре – когда по работе, когда для собственного удовольствия. А просыпался и делался более-менее вменяемым не раньше полудня. Впрочем, вполне возможно, все сейчас изменилось. Брак налагает ответственность.

Теперь, раз уж с перекусом покончено, следовало поговорить со студентами Леденцовой и Калистратовым – теми, кто обнаружил Арсену в холле общежития гуманитарной академии. Протокол вчерашнего предварительного опроса свидетелей у Марцелева имелся. Но инквизитор предпочитал в таких случаях делать выводы самостоятельно.

Комплекс общежитских зданий, расположившийся среди лесопосадок на высоком Волжском берегу, был похож на терема: с шатровыми крышами, гирьками, кручеными столбами высоких крылец. Но внутри все было по-современному, тепло и уютно.

Марцелев перекинул через локоть серую ветровку и подошел к справочной панели у входа. Набрал искомые имена.

– Приставьте браслет к панели, – пропела машина, – я закачаю нужную информацию. Вирусов нет или они не особенно опасны. Желаете виланесску Орландо ди Лассо или импровизацию Яна Питерсзона Свелинка?

– Нет, спасибо, – Кирилл приподнял брови в попытке уяснить, что именно ему предложили.

– Предпочитаете Карло Джезуальдо ди Венозу? Одобряю.

– Схему разверни, – буркнул инквизитор.

Панель начала показывать панораму общежития со стрелочками – указателями и оптимальными вариантами маршрута.

– Навигатор изначально настроен на Калистратова, – угрюмым басом сообщил искусственный интеллект. – Но могу переключить на Леденцову. Оба на месте.

– Не стоит.

Панель мигнула и погасла.

«Какая обидчивая! Или какой?» – задумался Кирилл, шагая к лифту и с любопытством поглядывая по сторонам. А поглядеть было на что. Местами творческая активность населения зашкаливала. Хотя самого населения попадалось навстречу немного. Ну правда, что делать около полудня в общежитии?

Еще в холле Кир обратил внимание на тощего студента, привалившегося к постаменту и меланхолично тыкающего пальцами в клавиши синтезатора, уложенного на колени. Только вместо звуков всплывали над инструментом стайки призрачных нот – белых, голубых, розовых, но чаще всего ядовито-зеленых, что заставляло тощего морщиться. На него сочувственно взирал с пьедестала одиноким глазом посеребренный Моцарт. Второй глаз закрывала черная повязка, голова композитора была кокетливо повязана алой банданой в белые горохи, а хвостики спускались на плечо. Постамент был расписан незабудками.

Пиратская тематика не оставляла и дальше. Чуть ли не пол стены занимало морское сражение, затянутое виртуальным вихляющимся дымом, то позволявшим разглядеть детали, то затруднявшим лицезрение начисто. Из скрытого в стене над панно динамика орало: «Четыре года рыскал в море наш корсар…» Из второго голосом обиженной нянечки верещал виртуальный интеллект: «Допустимый порог завышен на 17,334567893 процента! Немедленно убавьте громкость!» Этот участок сыскарь проскочил рысью и остановился перед портретом Эйнштейна. Портрет обрамляли лавровый венок из сусального золота и витиеватая кириллица: «Он тоже завалил математику! Наш человек!» Чуть ниже висел черный квадрат с табличкой «Малевич». Над фамилией была пририсована крупная «К». Дальше шли масляные картины в багетовых рамах – вполне приличного содержания; как явствовало из подписей – руки многочисленных учеников академии, меценатов и дарителей местного бомонда. И не местного – судя по количеству лун и солнц над почти земными пейзажами. Тут Кирилл даже задержался на какое-то время, удивляясь, что пропустил неожиданно интересное собрание.

Задержался он и перед виртуальной доской объявлений. «Экскурсия в Дивеево, запись до понедельника в 78 комнате, спрашивать Люсю». «Надя, все мои таланты – твои!» И ответ неизвестной Нади: «Ни одного не заметила». «Кто унес читалку из библиотеки? Она завирусована!» И так далее.

Сыскарь отвлекся от букетика фиалок и лютиков, заткнутого за угол панели, и вызвал лифт. Двери открылись, встречая гостя светящимися письменами, как в сказке «Аленький цветочек»: «Временно не работает! Клянемся, что временно! К шести вечера все будет тип-топ! Не верите? Ходите пешком, пешком ходить полезно! Перед старушками и мамочками с колясками извиняемся. Клятвенно обещаем исправить все неудобства! Руки у нас оттуда растут! Можем справку предъявить. Во, смотрите! Ремонтники». И стена лифта послушно высветила справку с десятком подписей и размытой лиловой печатью. Кирилл два раза прочитал бегущую строку, посмеялся и свернул на лестницу.

Та была парадной, широченной, мраморной, с прижатой медными прутьями ковровой дорожкой. О прут Кир и споткнулся, почти добравшись до площадки между пятым и шестым этажом – отвлеченный вибрацией навигатора. И едва не влетел в объятия черноволосому романтичному юноше. А вернее, едва не возлег ему на колени. Юноша, пребывая в меланхолии, сыскаря не заметил. Так и сидел под огромным витражным окном на широком подоконнике, терзая незажженную сигарету. Пол охотно глотал табачную крошку. Рядом с юношей на подоконнике лежала пачка «дамских» пахитосок и оригинальная тяжелая зажигалка в форме звездолета.

Сыскарь и без навигатора признал в страдальце искомого Калистратова.

– Добрый день, – сказал он, в легкой насмешке изгибая брови. – Курите?

– Балуюсь.

– А как к этому отнесется почтенная Зоя Прокопьевна?

Сигарета выпала. Пол с чмоканьем поглотил бренные останки. Юноша вскинул на Кирилла невообразимой синевы глаза с пушистыми по-девичьи ресницами. Такими сердца пробивать навылет, хмыкнул под нос Кирилл. Странно, что при подобной красоте юноша не пользуется успехом у противного пола. Э… противоположного. Вероятно, девушки ему до смерти завидуют. Хотя, трезво заметил Кирилл, дело тут не в зависти, а в маменьке, воспитавшей такой вот неприспособленный к жизни цветок. И женщины это чувствуют интуитивно, как и то, во что им выльется вельможная, своенравная свекровь. Как же тяжко парню избавляться от роли «сына великой матери». Жить с таким грузом не каждому удается, а уж сбросить его выходит у одного на миллион. Судя по всему, не быть Антону Калистратову таким миллионным. Его отец, известный инженер-звездолетостроец, окончивший престижную питерскую академию космического приборостроения, дома бывал редко. Вот и получила Зоя игрушку в полное свое владение. А, была еще и нянька! Но отнюдь не Мери Поппинс.

А парень не только очами и кудрями союзен. Фигура ладная. Худоватая – так это по молодости. И джинсы и синий джемпер к лицу.

– Вас маменька послала?

– Нет, Антон Ефимович. Присесть дозволите?

Антон неохотно кивнул.

– Тогда вы полицейский.

– Прозорливо, – Кирилл представился.

– Вы из-за нее?

Глаза юноши полыхнули, выдавая его с головой.

«Влюбился, – подумал Кир с жалостью. Романтично; переживает. Это ты, парень, зря. Не знаешь ты ее совсем. Да и девушка тебе потребна мягкая, хозяйственная, оберегающая. Та, на которую ты можешь положиться. Не по тебе Арсена, а скорее, ты не по ней.

Или склонен, как отец, посадить себе на шею монстра?

Впрочем, эту твою маменьку я хорошо понимаю, а подопечная доктора Крутикова для меня tabula rasa».

– Да что вы взволновались так, Антон Ефимович? Обычная процедура, мы просто побеседуем. Раз уж дело сие мне доверено, обязан я в него вникнуть. А кто лучше вас ознакомит меня с деталями?

Юноша облизнулся.

А ведь держит удар, поразился Кирилл, не лезет с вопросами.

– Да. Только можно без «Ефимович»?

– Не любите формально? Что ж, как вам будет угодно. Итак…

Кир задавал стандартные вопросы, но куда сильнее интересовала его реакция собеседника. И то, как долго парень выдержит, не расспрашивая встречь.

– …а девица Леденцова…

– Ей стало плохо на экзамене… по логике, – терпеливо вел Антон. – Я сопровождал ее в лазарет, а потом сюда.

– Что, преподаватель зверь?

Антон повозил носком туфли по полу.

– Припомните: в котором часу вы сюда прибыли?

– В… половине первого? Ой, мы же еще в «Двух лунах» сидели! А разве это имеет значение?

– Я пока не знаю, что важно, а что нет. Но информацию проверю, как и имя такси. Вы его запомнили, кстати?

– Ой, нет. Но Катя карточкой расплачивалась, в банке должны были отметить?

– Хорошо, продолжайте.

– Мы сели на террасе у Дуэльного зала. Да давайте я вам на месте покажу, – и Калистратов с готовностью вскочил.

– Вы зажигалку забыли, – насмешливо напомнил Кирилл.

– Да, это отцу на заводе подарили к юбилею. Он звездолеты строит. Вы, должно быть, знаете, простите.

– Незачем извиняться, юноша, – отозвался с легким пафосом Кирилл. – Вы ничего противоправного не совершили.

Сыскарь вовсе не был в этом уверен. Да, на первый взгляд, Антоша Калистратов казался чистым, как слеза младенца. Но, глядя на маячащую впереди спину, Марцелев был готов присягнуть, что парень о чем-то умалчивает. Возможно, о чем-то вовсе невинном, вроде шпаргалок на экзамене. Но интуиция вытягивала Марцелева не из одной передряги, и Кирилл склонен был ей доверять.

Они вышли на широкую, продуваемую ветром террасу, и Калистратов показал, где приземлилось вчера такси.

– Ничего подозрительного вы не видели? Машин, незнакомых людей?

– Я не обратил внимания. Я… устал после экзамена. Рано встал и перенервничал.

Кирилл хмыкнул. Такая фраза органично бы звучало в устах Зои Прокопьевны. Все же яблоко от яблони…

– А дальше вы пошли вот сюда? – указал сыскарь на дверь, через которую они вышли.

– Нет, через дуэльный зальчик до Катиной комнаты ближе.

Антон толкнул двустворчатые стеклянные двери.

– Да тут у вас просто дворец! – присвистнул Марцелев, любуясь лепными потолками, складчатыми маркизами на окнах и хрусталем жирандолей, отразившихся в наборном кленовом паркете.

– Мы тут занимаемся сценическим фехтованием. И еще падать учимся красиво, – со скромной гордостью пояснил Антон. – У нас театр.

– Так, может, поединок?

Студент кивнул и распахнул двери в тесную гардеробную, где хранились защитное снаряжение и оружие.

Кирилл проверил, удобно ли сидят маска и нагрудник. Покрутил кистью правой руки. Согнул, проверяя на гибкость, шпажный клинок. Марцелев сам не понимал пока, зачем ему нужен этот поединок. То ли хотелось блеснуть, то ли заставить Калистратова раскрыться…

Блеснуть не получилось. Антон атаковал так стремительно и жестко, что пришлось уйти в глухую защиту. И лишь всем напряжением сил Кирилл избежал позорного поражения. Они разошлись, отсалютовав друг другу.

– А ты хорош! – заметил Марцелев, вытирая потный лоб.

– Вы тоже.

– Спасибо. Идем дальше?

Дальше был холл, где Леденцова с Калистратовым нашли Арсену.

Ничем не примечательный холл, совсем не похожий на дуэльный зал.

– И здесь никого подозрительного вы не видели?

– Нет, не видел, – отозвался Антоша нервно. – Катька… Леденцова впереди шла.

– И заслоняла широкими плечами?

– Я задумался, – Калистратов присел на корточки на то место, где лежала давеча Арсена, и тронул пол растопыренной пятерней. – А потом она завизжала и каблуком мне на ногу.

– Надеюсь, обошлось без перелома?

– Я весь вечер вчера хромал.

Нет, вот же ребенок! Прижать к груди и плакать.

– Если хотите ее навестить, то сегодня вряд ли.

– Ее?

– Ну да, Арсену. Вы туда вчера звонили пятьдесят четыре раза. И сегодня восемнадцать.

– А они одинаково отвечают: «Состояние стабильное». Ой, откуда вы?..

– Имидж обязывает, – рассмеялся Кирилл. – Ну, раз уж вы ничего подозрительного не видели, пригласите меня на чашку чая. Заодно покажете, как из этого холла не через дуэльный зал можно выйти. А я вам разрешение на свидание на служебном бланке выпишу. И копию нашей беседы скину на подтверждение.

– Да, конечно, – Антон резко встал. – Вот этой дверью к лестнице и лифтам.

– Не заплутаешь… – сыскарь бросил на Калистратова косой взгляд через плечо. – Маленький вопрос на прощание. Где вы вчера руку обожгли?