Текст книги "Книга Кораблей. Чародеи (СИ)"

Автор книги: Ника Ракитина

Соавторы: Наталия Медянская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Ты что? – волшебница выразительно постучала себя по лбу. – Совсем? Так врываться в прецепторию, да еще в кабинет комтура! Да я тебя запросто убить могла!

– Меня заставили! – всхлипнул юноша, сорвал с головы парик, судорожно скомкал его в руках и ткнул в карлика, – вот он!

– Зачем? – не поняла Хельга и ошеломленно обернулась к Якубу.

– Дабы продемонстрировать господам ордальонам великую силу, которой искусство перевоплощения и актерское мастерство имеют место быть, – не очень понятно изрек человечек и гордо взлохматил пятерней черные густые кудри.

Тут в кабинет ворвалось еще двое прибежавших на шум охранников, не вдаваясь в выяснение обстоятельств, они оторвали карлика от епископа, скрутили руки за спиной и поставили вместе с молодым человеком на колени посреди комнаты.

Хельга вернулась в кресло и мрачно оглядела арестованную парочку. Юноша, тяжко вздыхал и только молча косился на карлика да время от времени, должно быть, пытаясь очаровать, натужно улыбался советнице. Часть зубов у него, как оказалось, была вычернена, а еще, из-под колыхнувшейся пряди темных волос, Хельга заприметила изящное серебряное колечко в ухе. Карлик же – судя по морщинам, избороздившим почти черное от загара лицо – был далеко не юнцом, хотя голосок, которым он не переставал верещать о долге епископа защищать своих прихожан, был высок, визглив и изрядно капризен.

– А теперь молчать и слушать! – советница раздраженно хлопнула в ладоши, и кучерявый недомерок удивленно уставился на нее, оторвавшись от преданного созерцания Якуба и захлопнув наконец-то рот. – Отвечать будете строго на вопросы. Мои и Его Преосвященства.

Жижель раздраженно бросил меч назад в стойку и, одернув сутану, уселся за свой стол.

– Кто вы такие, собственно? – повторил свой вопрос комтур и, схватив кубок, жадно припал к краю.

– Мы – актеры, – карлик гордо тряхнул смоляными кудрями и выпятил подбородок, – между прочим, отличные. Не какая-то шваль без роду и племени, а труппа столичного О.Б.Т. У меня и бумаги все с собой, эти, вон, – человечек кивнул на стражников, – пусть покажут…

Один из охранников выхватил из-за спины карлика измятый пергамент, протянул его Жижелю. Якуб не спеша развернул свиток и, пожевав губами, огласил:

– Действующие лица: Салзар Мидес – некромант. Женевьева, девица-зомби – его возлюбленная… Мгла! Вы что, издеваетесь! – лицо епископа покраснело, губы затряслись, и комтур отшвырнул от себя пергамент, будто тот его обжег. – Что за ересь вы мне подсунули?!

– Прошу прощения, Ваше Преосвященство! – залебезил карла и испуганно захлопал глазами. – Видать, не тот документик изволили развернуть. Это было либретто новой постановки, по поводу которой мы и хотели…

Хельга резко поднялась с места и, криво ухмыляясь, подняла с пола брошенный епископом свиток. Развернула, пробежала глазами и сурово спросила кучерявого:

– Значит, как я поняла, ты – актер и поэт, Леопольдом Мерцем именуемый, являешься содержателем и главой театра?

– Главой – да, содержателем – нет, – поспешно ответил карлик и, кажется, заученно произнес, – поскольку театр наш является частью столичного, то и содержит нас капитул, да будут дни его долги, а деяния справедливы.

– И что, капитул поощряет такие постановки? – советница склонила набок голову и с интересом посмотрела на Мерца.

– Несомненно! – пылко вскричал глава труппы. – Если сударыня соизволят прочитать текст пиесы, то своими глазами убедятся, что чернокнижник послужил-таки Ордену, вернув спокойствие жителям столицы. Ибо избавил их от страшной напасти, которой было для них кишащее неупокоенными кладбище. И, потом, – добавил Леопольд неуверенно, – его же все-таки изгнали в самом конце, колдуна-то…

– Ну, допустим, – мрачно отозвался со своего места Якуб, – но от нас-то вам чего надобно было? Что, собственно, послужило поводом к тому, чтобы так врываться ко мне в кабинет и устраивать этот спектакль?

– Я не виноват, – подал голос опечаленный молодой актер, честными глазами глядя на комтура, – просто мой хозяин, – юноша кивнул в сторону Мерца, – пригрозил мне узилищем за совращение дочки своей, ежели я не соглашусь показать вам сцену упокоения орды нежити… Хотя, это ведь еще как посмотреть, девица-то, между прочим, сама так и вешалась мне на шею. Ну какой нормальный мужчина устоит перед таким?

Карла издал яростный клич и, поскольку руки его были связаны за спиной, попытался боднуть юношу. Однако промазал и чуть не приложился лбом о покрытый темно-бордовым ковром пол кабинета.

– Прекратите лицедействовать! – Жижель от души треснул ладонью по столу и поморщился. – И отвечайте на вопрос! Что именно вам нужно было от меня и леди советницы?

– Так это, – неожиданно спокойно произнес Мерц, – театр мой убытки большие терпит. Потому как сегодня утром пришел запрет от конвента на нашу самую популярную постановку. И это именно в тот момент, когда публика, впечатленная известным событием, прямо-таки валом валить стала и все билеты еще до обеда раскупила.

– Интересно, – Хельга сложила руки на груди и, прищурившись, посмотрела на хозяина театра, – а откуда вам, человеку, как я поняла, не вхожему в Орден, знать, кто именно учинил в Мерриане богомерзкое действо? Может, вы в сговоре? И специально наняли некроманта, дабы прибыль вашу поднять?

– Что вы, что вы! Я ничего про это не знаю! – Леопольд испуганно захлопал длинными ресницами. – Просто, наверное, деяния чернокнижника сами по себе стали занимательны для горожан. А что, – хозяин театра, испуганно тряхнув головой, понизил голос, и глаза его восторженно заблестели, – это был именно тот некромант? Седрик, ты слышал это?

– Молчите уж… папа, – мрачно отозвался юноша и потемнел лицом.

Леопольд возмущенно фыркнул, а леди Блэкмунд повернулась к Якубу:

– Ваше Преосвященство, вы помните содержание нашего разговора? Перед тем, как эти два недоумка устроили здесь суматоху? Теперь я вынуждена определенно настаивать, чтобы вместе с этой парочкой отправиться на площадь и расспросить актеров, что именно они слышали о некроманте Мидесе. А также выяснить, кто написал запрещенную пьесу и знает ли автор лично печально известного чернокнижника.

Якуб поспешно закивал с серьезным видом и начал, было, отдавать охране приказ задержать опечаленных актеров, как вдруг посреди комнаты возникла еще одна летавка. Она на мгновение застыла, распластав в воздухе подрагивающие пестрые крылышки, а потом плавно спикировала на плечо советнице, чуть царапнув через ткань коготками. Хельга удивленно подняла брови и, взяв хрупкую птичку в ладонь, осторожно отвязала с лапки скрученное трубочкой письмо.

В полной тишине волшебница прочитала послание, а потом подняла на комтура потемневшие глаза.

– Как это понимать, Ваше Преосвященство? – в голосе женщины звякал лед. – Епископ Олав Эйнар высказывает мне свое возмущение по поводу того, что я не ответила на предыдущее послание и не явилась в Сатвер. Я могу допустить, что несчастная птичка, – Хельга кивнула на тарелку епископа с остатками жареной летавки, – была сбита с толку обилием народа в храме и просто не нашла меня, потому что вы подсунули мне эту дурацкую одежду с чепцом. Но вам-то, отец Якуб, наверняка довелось ознакомиться с содержанием письма! А теперь отец Олав весьма прозрачно обещает доложить гроссмейстеру, что его советник по магии игнорирует настоятельные просьбы комтуров и вообще весьма легкомысленно относится к своим обязанностям.

Жижель спал с лица.

– Леди Блэкмунд, вы поймите меня правильно. В Мерриане вы сейчас намного нужнее, чем в Сатвере. Я понял, что у них там просто открылся какой-то ненужный портал, а здесь мы имеем дело с чернокнижником, усмирить которого можете только вы…

– Это не вам решать, Жижель, – в глазах советницы зажглись огненные всполохи, и комтур шумно сглотнул. – Я сейчас же отправляюсь в Сатвер, а вам оставляю довести дело с несанкционированной волшбой до конца. Все надлежащие рекомендации я вам дала и уверена, что вы отлично справитесь и без моего участия.

– А… э… – растерянно протянул епископ, а Хельга, резко повернувшись, направилась к двери.

– И вот еще что, – она обернулась от входа, – я забираю четверых кнехтов для сопровождения, а мои вещи вы отправите в Сатвер. Если случится что-то действительно серьезное, шлите летавку. Надеюсь, в вашем комтурстве они используются не только в качестве блюд.

Советница, нехорошо усмехнувшись, скрылась за дверью, а Жижель, тяжело вздохнув, откинулся в кресле и устало закрыл глаза.

– Ваше Преосвященство, – осторожно подал голос один из стражников, – а с этими двумя чего делать?

– В подвал их, – коротко бросил комтур, не подымая век, – до выяснения всех обстоятельств.

Глава 9
Сатвер. Хельга Блэкмунд

Сатвер – один из старейших городов Даринги – раскинулся по высокому пологому холму, у подножия которого размеренно несла свои воды широкая река Атали. Еще пару лет назад окрестности города были густо заселены и радовали глаз, но сейчас черепица с крыш кое-где осыпалась, каменные стены почти скрылись за вьюнком и бурьяном, а сами дома печально наблюдали пустыми окнами, как в любое время года плывут над спокойной рекой облака.

Виноваты в том, что простой люд сорвался с насиженного места, были пришлые. Мирно жившие пару тысяч лет по соседству с Сатвером, за какие-то полгода они неожиданно сделались угрозой для людей. Во всяком случае, в городе поговаривали, что вот-вот должна разразиться война, и вернувшиеся с ярмарки торговцы фруктами мрачнели лицом, пересказывая тревожные вести соседям. Тревоги добавляло и то, что у жителей предместья за прошлый год не народилось ни одной девочки: это тоже считалось верным признаком надвигающихся невзгод и жестоких битв.

А страшное Дальнолесье, в котором засел вражина – остроухие элвилины, да рыжие любовы маги – вот оно, рукой подать. Коли взобраться на холм у западной городской стены, то в хорошую погоду можно разглядеть подернутые туманом деревья, протянувшихся, точно далекие горы, по самому краешку земли.

И однажды ранним утром, вдохновленные вчерашней страстной проповедью о чуждости и богомерзости пришлых, осквернивших своим присутствием земли возлюбленных детей Судии, пейзане снялись с места. Кто переселился в город, кто – погрузив нехитрый скарб на телеги, отправился искать счастья в глубь страны. Даже Гнилое Болото казалось им безопаснее.

Хельга, придержав коня за повод, с плоской площадки дольмена, с удивлением разглядывала залитые солнцем пустые улочки с растущими по обочине шелковицей и кизилом, густо усыпанными ягодами. Из-за невысоких каменных оград склонялись тяжелые ветки фруктовых деревьев, а покосившиеся калитки были увиты разросшимися виноградными лозами. Волшебница в очередной раз подивилась, насколько отличались друг от друга уделы Даринги – своими обычаями, укладом жизни, строительством и искусством. Причем, когда путешественник едет верхом, разница эта не слишком бросается в глаза, а вот если пользоваться дольменами…

– А почему не собирают урожай? – Хельга, подняв брови, повернулась к одному из сопровождающих ее кнехтов. Тот был уроженцем Сатвера, намеревавшимся с оказией посетить родичей, и за время небольшого путешествия успел прожужжать советнице уши о красоте и величии своей родины.

– Боятся, видать, из города надолго выходить, – мужчина, потянувшись, сорвал с ветки крупное светло-зеленое яблоко. – Место нынче вроде как проклятое. Ну, собирают, конечно, понемногу, но кто ж больно захочет лавки свои побросать да пойти за малую мзду, которую комтурство предлагает, терять тут время? Ну, вот еще вечно голодные студиозусы набеги на сады совершают. Наберут мешок яблок – да в трактир на сидр отдают. Им за то пища. Или, например, винограду для винодельни… Хотя, конечно, воровство – грех большой, вот при случае ребяток плетьми и охаживают. Да и то дело – пусть еще спасибо скажут, что рук не отрубают. Занимайся ими городская стража, а не Университет, помяните мое слово, так и было бы. Угощайтесь, – кнехт, потерев яблоко о плащ, протянул леди Блэкмунд, – только у нас такие растут.

– Это ворованное-то? А гнева Судии не боитесь? – волшебница ухмыльнулась, но, тем не менее, яблоко взяла и с хрустом вонзила в него зубы, поморщившись от брызнувшего в нёбо кисловатого сока. – И что теперь с землей? Хозяин есть?

– Отец Олав Эйнар, вроде, говорили, переговоры вел с купцами местными да городским советом. Хочет земли выкупить и монастырю отдать… Постойте-ка, – охранник поднял руку, и советница придержала коня.

– Никак нас встречают? – простуженным голосом спросил молчавший всю дорогу второй кнехт, чуть поднявшись в стременах и внимательно вглядываясь вперед.

– Кто? – Хельга прикрылась козырьком ладони от бившего в глаза света, и в голове промелькнула шальная мысль, что это рыцарь Дамиан решил самолично сопроводить ее в город. Впрочем, через мгновение советница разочарованно вздохнула: по широкой пыльной дороге навстречу им двигался незнакомый всадник на белой кобыле. Лошадь была изумительно красива – с тонкими ногами и по-лебединому изогнутой шеей. Наверное, примерно так мог бы выглядеть единорог, окажись он не просто прекрасной легендой, а настоящим живым существом.

– Ага, – уроженец Сатвера утвердительно кивнул, – дон Янниг, как есть. Любимый ученик, и, заодно, правая рука комтура Олава.

Волшебница с интересом перевела взгляд на седока. Им оказался совсем молоденький юноша с открытым приятным лицом, высокий лоб которого обрамляли колечки темно-ореховых волос.

– Донна Блэкмунд? – на всякий случай уточнил молодой человек, приблизившись, и учтиво наклонил голову. – Меня зовут Лисай Янниг, я студент факультета теологии, а наш декан, отец Олав Эйнар, настоятельно велел мне встретить вас и проводить в городскую тюрьму как можно скорее.

С этими словами начинающий теолог развернул красавицу кобылу вровень с вороным Хельги и поехал бок о бок, оттеснив назад сопровождающих.

– А что за спешка? – Хельга с улыбкой отметила для себя измаранные чернилами руки Лисая, торчащие из широких рукавов весьма потрепанной серой рясы.

– Вот именно – спешка, – Янниг неодобрительно искоса глянул на советницу. – Отец Олав с самого утра ждет вашего приезда, между прочим. И выражает возмущение.

– Знаете, господин студиозус, – в голосе Хельги зазвучал металл, – позвольте уж самой разобраться с Его Преосвященством и моим опозданием. Мне кажется, я не обязана отчитываться перед секретарем, или кем вы там епископу приходитесь?

– Да, конечно, прошу простить, донна, – юноша коротко поклонился и невозмутимо продолжал: – Дело в том, что в одну из камер открылся портал, и туда перебросило некую особу, в которой мы… То есть, я хотел сказать, дознаватели, склонны видеть шпиона элвилин. Дело это становится еще более занимательным, если учитывать, кто именно сидит в этой камере. Пленница, которую туда поместили, похоже, приходится то ли женой, то ли невестой одному из князей Дальнолесья.

– Как интересно, – подняла темные брови Хельга, – и каким же образом эта женщина оказалась в Сатвере? Я была уверена, что элвилин, занимающие такое положение, не покидают сейчас Лес и предпочитают править из замка Твиллег.

Тут волшебница вспомнила переполох, который устроил в Мерриане князь Сианн, и хмыкнула:

– Хотя…

– Во-первых, она не короедка, – Лисай пожал плечами, – такая же давняя, как мы с вами.

– Юная высокая блондинка с фиалковыми глазами? – Хельга постаралась сдержать дрожь в голосе.

– Почему? Нет. Она невысокая и даже старше вас. Простите. Судя по рыжине волос, может каким-то боком относиться к любовым отпрыскам. Впрочем, отец Олав уверен, что колдовской силы в ней нет. Кроме того, ее поймали не в Сатвере, а на границе Леса, в компании пришлых. И, похоже, что вместе с дамой там были еще два князя. К сожалению, удалось схватить только женщину.

– А скажите, Янниг, – волшебница перевела дыхание и задумчиво уставилась на городские стены, утопающие в буйных зарослях шиповника и барбариса с алыми брызгами пламенеющих ягод, – кому именно из князей она приходится невестой, или женой? Ведь, насколько я помню, вождей должно быть четверо?

– Хоть их жги, хоть корчуй – лезут и лезут, – пробормотал юноша и кивнул. – Верно. Говорят, что там, на дороге, были Алиелор Сианн и Одрин Мадре. Епископ сказал, что женщина связана со старшим.

– Сианн… – Хельга ухмыльнулась и буркнула себе под нос: – Шустрый, однако, малый… Еще и его отец… Интересно, у них это семейное – любиться с давними?

– Что, простите? – повернул к советнице недоуменное лицо Янниг, и Хельга дернула плечом:

– Ничего особенного, юноша… Просто мысли вслух, не обращайте внимания. Лучше скажите, каким образом дама попала в плен? Ее отбил пограничный патруль Ордена? И куда вообще направлялись эти пришлые? Почему бросили женщину?

– Куда направлялись – понятия не имею. Пленница отпирается и говорит, что ничего не знает. В общем, – парень вздохнул, и устало потер двумя пальцами переносицу, – тут такая картина нарисовалась. Без ведома епископа, практически за его спиной, несколько рыцарей комтурства, взбаламученных воротившимся ночью из столицы доном Дамианом Киорским, собрали большой отряд против короедов. На границе Дальнолесья есть одна деревенька со смешанным населением – Вересков цвет. Туда и… э… отправились вершить правое дело. Кажется, поводом послужили некие события в Мерриане, но тут я не очень понял, да и вам, – он цепко глянул на леди Блэкмунд, – очевидно, про то известно лучше. В общем, когда сие доблестное воинство с победой возвращалось обратно, то столкнулось с группой пришлых, с которыми наша пленница и была. Вы, должно быть, знаете, что элвилинские колдуны весьма искусны в волшбе, да еще в конце боя они умудрились призвать себе на помощь симурана. В результате – пленные элвилин разбежались, несколько наших людей убито, около двух десятков тяжело ранены. Правда, говорят, что, кажется, удалось убить старшего князя, но достоверность сего не доказана. Трупа мы не видели, его вместе с Сианном унесло чудовище. Но вот женщина сейчас находится в тюрьме. К слову, она оказалась хорошим воином – собственноручно отправила к Судие четверых ордальонов. Так что думаю, что показательную казнь Его Преосвященство все же устроит.

– А что со второй узницей? – Хельга при упоминании о стычке внезапно почувствовала, как по спине пробежал легкий холодок, – кто такая, тоже давняя?

– Нет, – Лисай придержал кобылу, скупо кивнул стражникам у ворот, и те, согнав с дороги простолюдинов, проводили вершников заинтересованными взглядами. – Самая настоящая элвилин. Дочь князя Цмина. Мы ее давно знаем, она несколько раз попадала в руки Ордена, но каждый раз каким-то удивительным образом ей удавалось уйти. Не зря говорят, что все элвилин колдуны, даже если и сами отрицают это. Девица необычайно шустрая и подозрительно везучая… – юноша поморщился от каких-то своих мыслей.

– Цмин… – задумалась Хельга, и брови ее удивленно поползли вверх, – уж не о Сандре Тальке ли речь?

– Именно о ней, – Янниг с интересом глянул на советницу. – А вы хорошо осведомлены, донна…

– Врага нужно знать в лицо, – с достоинством сказала Хельга, и перед мысленным взором ее возникла зеленоглазая физиономия, обрамленная рыжими прядями, непослушно торчащими в разные стороны.

– Она вам уже пела?

– Слава Судии, нет, – Лисай перечеркнул лоб, причем, кажется, сделал это весьма искренне. – При ней не оказалось лютни.

– Ну, значит, у вас еще все впереди… – мрачно пообещала советница. – Значит… как я поняла, отряд Ордена позорно разгромлен кучкой пришлых, князья ушли, пленники разбежались, а прямо в тюремную камеру открылся вход, которым может воспользоваться кто угодно? Что же теперь собирается предпринять комтурство? Будет ждать, когда армия элвилин придет отвоевывать невесту князя Мадре? По-моему, мой дорогой Янниг, сейчас мы, как никогда близко, подошли к порогу войны.

Тут волшебница некстати и с долей смущения подумала, что осложнившаяся ситуация с пришлыми, очевидно, сыграла ей на руку. Теперь ее внезапный отъезд в Сатвер приобретает больший смысл, и можно уже не бояться обвинения в том, что она бросила Жижеля на произвол судьбы. И никто не заподозрит, кстати, что из Мерриана ее погнало не только чувство долга, но и опасение обнародовать свои родственные связи с опальным дядюшкой Бенедиктом Оллом.

Лисай же раздраженно дернул поводья.

– Отец Олав, насколько я знаю, как раз размышляет над этим… В Сатвере до сей поры ситуация была достаточно стабильна – благодаря осторожной политике Его Преосвященства, которую, как я догадываюсь, не все одобряли. А потом, как снег на голову, сваливается дон Дамиан, и все усилия епископа летят, извините, коту под хвост… Вы заметили, сколько стражи выставлено на воротах? А все потому, что комтурство распорядилось в случае опасности город сразу закрывать. На границу Дальнолесья высланы дополнительные дозоры, и…

– А что, интересно, говорит сам виновник этой заварухи? – перебила Хельга и старательно улыбнулась юноше, но, к слову, улыбка вышла слегка кривоватой. Волшебница подумала, что вытащить Дамиана из этих неприятностей будет ой как непросто.

– А виновник уже не сможет ничего сказать, – Лисай снова перечеркнул лоб. – В данный момент он объясняет причины своих поступков самому Судии лично. Несомненно, это был смелый и достойный человек, донна, и комтурство искренне скорбит об уходе такого рыцаря. Но, в конце концов, именно его несдержанность и привела к печальному результату, в первую очередь, для него самого…

Хельга задохнулась и, побледнев, стиснула поводья так, что заломило пальцы. Она хотела ответить Лисаю, но поняла, что не может выдавить из себя ни звука. Только в голове навязчивым молоточком стучала мысль: «Все было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой…»

Янниг, очевидно, что-то почувствовал, потому что разговор прекратил, подстегнул кобылу, и всадники в полном молчании проехали оставшийся путь по городским улицам. Кажется, улицы эти были просторнее и чище меррианских, да и сам город, утопающий в зелени садов, похоже, был красив и уютен – подробностей леди Блэкмунд не разглядела. Окружающий советницу пейзаж двоился, расплывался, искрился на солнце радугой. И, только когда щекам сделалось неожиданно щекотно, Хельга поняла, что плачет.

К тому моменту, когда советнице удалось-таки взять себя в руки, вокруг нее высились темно-серые стены, окружающие узкий колодец тюремного двора. Опершись об оказавшуюся неожиданно сильной руку Яннига, женщина соскользнула с коня и с недоумением воззрилась на протянутый ей белоснежный платок.

– Возьмите, – скупо сказал Лисай и стал с преувеличенным вниманием разглядывать ползущий вверх по каменной кладке здания виноград с темными гроздьями зрелых ягод. Не удержавшись, отщипнул ягоду и щелчком направил в рот.

Хельга поспешно достала из поясной сумки маленькое изящное зеркальце, тяжело вздохнула, узрев в отражении красные зареванные глаза и припухший нос.

– Спасибо, – буркнула она и отерла мокрые щеки. – Я так понимаю, что мы приехали прямо в узилище? А вы времени даром не теряете, господин студиозус. Даже не даете даме переодеться с дороги и привести себя в порядок.

– Все потом, донна Блэкмунд, – озабоченно оглянулся Лисай, – в прецептории вам уже приготовлена комната, но нам так долго пришлось ждать, что Его Преосвященство распорядились проводить вас прямо сюда. Следуйте за мной, прошу.

С этими словами юноша решительно двинулся вперед, и возмущенно фыркнувшей Хельге ничего не оставалось, как пойти следом.

– Кстати, платок можете оставить себе, – волшебнице на мгновение показалось, что в учтивом голосе Лисая промелькнуло скрытое ехидство, – вполне возможно, что он вам еще понадобится.

– Что вы хотите этим сказать? – женщина насторожилась, но студент-теолог не ответил и, пошуровав длинным ключом в массивном замке, толкнул обитую холодным железом низкую дверь; та с душераздирающим скрипом отворилась. Волшебница, поежившись, упрямо подумала, что уж дудки, никакой епископ Эйнар, как бы он ни возмущался, не заставит ее сегодня больше лить слезы.

Миновав несколько крутых каменных ступенек, ведущих вниз, Янниг взял из гнезда и зажег факел, и Хельга с изумлением увидела, что они находятся в небольшом винном погребке. Пузатые коричневые бочки примостились вдоль стен, а в дальнем углу высилась широкая деревянная стойка, в которой рядами лежали темные винные бутылки. Советница повернула удивленное лицо к юноше, но тот, не останавливаясь, миновал подвальчик и с невозмутимым видом завернул за одну из бочек у дальней стены. Подойдя, Хельга увидела низенькую дверь, в которую и нырнул Лисай. Темный проем открыл узкую лестницу, убегающую под землю, в лицо дохнуло холодом. Советница подобрала широкие зеленые юбки и, пригнувшись, шагнула внутрь. Спутники начали долгий путь вниз, а по влажно блестевшей в свете факела стене их сопровождали огромные, дрожащие тени.

– Это личный ход Его Преосвященства, о нем знает только сам епископ да несколько посвященных. Теперь доверие оказано и вам, донна, – голос Лисая гулко застучался в стены и улетел куда-то в черноту лестничной клети. – Отец Олав решил, что незачем лишний раз привлекать внимание горожан к тому, что в узилище случилось нечто необычное. Сегодня ярмарочный день, на площади в это время полно народу, и ваше появление могло бы вызвать ненужные разговоры.

Хельга молча кивнула и продолжала спуск, осторожно нащупывая туфлями изъеденные временем ступени – здание сатверской тюрьмы было очень старым. На одно мгновение волшебнице показалось, что откуда-то снизу до нее доносятся голоса. Она прислушалась и, миновав еще виток лестницы, уже с уверенностью могла сказать, что разговаривают несколько человек, причем, явно на повышенных тонах. Вскоре Хельга смогла разобрать и слова. Один из голосов был хриплым, очевидно, обладатель его подцепил где-то серьезную простуду, что ни в коей мере не мешало ему сипеть возмущенно и яростно.

– Так какого лешего вы ко мне прицепились? – сердито вопрошал он, перемежая вопросы надсадным кашлем. – На каком основании? Вы, безродные холопы, вообще соображаете, с кем говорите?

– Что там такое? – удивленно спросила Лисая советница. – Тюремная стража не поделила выигрыш в кости?

Янниг пожал плечами и, прибавив шагу, обеспокоено бормотнул:

– Понятия не имею, сейчас выясню.

Он поспешил к еще одной железной двери, из-за которой падала на черную площадку лестницы узкая полоска света, и толкнул ее двумя руками. За дверью оказалось широкое караульное помещение с каменными стенами, низким потолком и деревянными балками, потолок этот подпирающими. Вдоль стен стояли деревянные, заправленные рогожей кровати, недалеко от входа возвышалась стойка с мечами, а по углам ютились небольшие жаровни, хоть немного, но согревающие холодную комнату. Стоявший посередине грубо выструганный стол загромождали глиняные тарелки с объедками, потрепанные гусиные перья для письма и обрывки пергамента. Подле сновала женщина, скидывая все это великолепие прямо на пол – очевидно, жена одного из тюремщиков решила навести в караулке чистоту. На стенах чадили и потрескивали факелы, воздух был холодным, спертым и поражал нюх неискушенного воинским бытом гостя резкими специфическими ароматами. Хельга прижала к носу предложенный Лисаем платок и, глянув с благодарностью на юношу, стала с интересом присматриваться к находящимся в кордегардии людям. Пара кроватей была занята спящими прямо в одежде караульными, еще двое, сидя на скамье в углу, тихо болтали, а компания у двери ожесточенно о чем-то спорила. Двое оказались кнехтами Ордена, в серых коттах с белыми серпами, надетых поверх кожаных кирас. Еще на одном, очевидно, из городской охраны, была накидка с гербом Сатвера – тремя рыбинами с яблоками во рту и потягивающимся над ними здоровым гривастым котом. На плечи же стоявшего спиной ко входу высокого темноволосого мужчины был наброшен длинный черный плащ.

– Что здесь происходит? – сварливо и, вместе с тем, взволнованно спросил помощник комтура, и троица обернулась. Мужчина в черном плаще как раз отвел от лица платок, которым так же, как и Хельга, зажимал нос. И, увидев его лицо, советница ощутила себя так, точно лошадь лягнула ее под дых. Леди Блэкмунд ухватилась рукой за стену и скорбно подумала, что насчет спорящих людей она ошиблась. Во всяком случае, этот человеком точно не был – на Лисая Яннига зелеными глазищами с вертикальными щелочками зрачков смотрел легат Его Высокопреосвященства Торус Фенхель эйп Леденваль.

– Что происходит? – сипло завопил он, совершенно не обращая внимания на замершую в дверном проеме советницу. – А вы как думаете? Эти недоумки, – черноволосый обличающе ткнул перстом с массивным кольцом ордальона на пальце в охранников, – мало того, что отказываются пропустить меня допросить одну из элвилин, так еще задают идиотские вопросы по поводу того, из какого коридора я вышел и в какой вошел!

После яростной тирады легат зашелся надсадным кашлем, картинно приложив руку к груди, и снова прижал платок к носу. Хельга, услышав о допросе, подумала, что она, пожалуй, даже готова наплевать на установленную в тюрьме защиту от волшбы и попробовать от души приложить Торуса огненным шаром в лоб.

– Ну, конечно, – едко протянула женщина, входя в караулку и чувствуя, что силы, вместе со способностью здраво рассуждать, почти молниеносно возвращаются. – И как только я не догадалась, каким именно ветром занесло в узилище легендарного менестреля…

Легат дернулся, будто его кинжалом в бок ударили, и надменно посмотрел на советницу:

– Что за намеки, леди? Я никогда не занимался исполнением пошлых песенок, считая это уделом плебеев и недоумков!

– Э… – Хельга, заморгав, изумленно посмотрела на элвилин. – При чем тут ты? Я имею в виду Сандру Тальку. Что, старое знакомство наконец-то переросло в нечто большее, и она теперь следует за тобой по пятам, используя дольмены?

Тут пришла очередь хлопать глазами Торусу. Он замолчал и подозрительно оглядел Хельгу с головы до ног. Потом лицо его озарила внезапная догадка, и легат, отведя руку от лица и старательно улыбнувшись, неуверенно произнес:

– Дорогая?

– Здравствуй, милый, – почти выплюнула советница и скривилась, – а позволь узнать, зачем ты срезал волосы?

– Я? – мужчина на мгновение замялся, а потом захрипел с удвоенной силой: – Я… не обязан отчитываться ни перед кем, даже перед вами, мм… милая.

– Дон Торус, – робко подал голос один из стражей, – может вам того, вина подогреть? Посидите, попьете, а то вон вас как прихватило, да и не мудрено – ливень-то какой всю ночь был… А пока вы лечитесь, глядишь, и Его Преосвященство подоспеют…