Текст книги "Хранительница кристалла 1.Братья (СИ)"

Автор книги: Ника Алова

– Ничего, – вздохнула Тэйнен. – Вас можно понять.

– Мои мальчики – это вся моя жизнь! – с жаром воскликнула Элора. – А я вынуждена сидеть здесь и день за днем ждать плохих вестей! И никто ничего не желает делать! Уж хотя бы ты не бросай его, не оставляй поисков… Я знаю, что Роан жив.

– И я это знаю, – кивнула Тэй.

Женщина начала казаться ей странной. Конечно, она была матерью, сын которой пропал, и не просто пропал, а наверняка угодил в лапы храмовников, злейших врагов магов. Теперь, если он и впрямь был еще жив, то находился в смертельной опасности. В подобной ситуации сложно сохранить спокойствие.

С другой стороны, за Роана волновались все. И Криан, и его отец, и даже магистр Фарик, старавшийся сохранять внешние спокойствие и отрешенность, в действительности многое делал для успеха его поисков. Одна лишь Элора встретила ее обвинениями в предательстве, а теперь явилась с извинениями, все равно звучавшими как-то подозрительно.

Поэтому сейчас Тэйнен чувствовала себя крайне неловко, не зная, что ей дальше говорить и делать. Выручил ее поднявшийся на крышу Криан. Увидев мать, он явно удивился, но не подал виду, спокойно, как бы между делом, сказав:

– О, ты здесь. А тебя, кстати, искала Лика.

– Зачем? – заметно оживилась Элора.

– Не знаю, я не спросил. Она сейчас в малой кладовой, если хочешь, спроси у нее сама.

Женщина кивнула, мельком улыбнулась сыну и торопливо покинула крышу, направившись, очевидно, в ту самую малую кладовую. Криан подошел к парапету, встал рядом с Тэйнен и тоже вгляделся в темное пятно далекого леса. Потом тряхнул головой, словно прогоняя навязчивое видение, и сказал:

– Я никогда не знал ее другой.

Фраза эта прозвучала настолько неожиданно, что охотница едва не спросила вслух, о ком это он. Лишь в последний миг догадалась, что о своей матери, и придержала язык. А Криан, по-прежнему глядя вдаль, и словно избегая смотреть на собеседницу, продолжил:

– Говорят, она очень любила отца Роана. Но клан Теар и до Переворота нельзя было назвать богатым, а мама, вдобавок, происходила из бедной семьи, так что для ее родителей большим счастьем было согласие семьи моего отца на их брак. Они видели в этом способ обеспечить ее будущее, а мама не захотела союза, основанного лишь на чистоте крови. Они тогда вместе сбежали на юг, скрывались в портовых городах. А потом она вернулась с ребенком. Сказала, что ее муж погиб.

– Что же с ним случилось?

– Не имею понятия, – пожал плечами Криан. – Он был алхимиком, может быть, провел какой-то неудачный опыт. Хотя отец считает, что все было совсем не так. Просто непутевый муженек, видимо, рассчитывал через маму добраться до клановых сокровищ. Представь себе, люди, даже с детства жившие среди магов, всегда считали, что все Старшие Кланы на самом деле очень богаты. А когда ничего не вышло, он попросту выгнал ставшую обузой жену.

– И твой отец…

– Мой отец, – перебил ее маг, – Был влюблен в маму еще в Академии. Ему в свое время стоило немалых усилий добиться согласия семьи на их брак. Поэтому, наверное, он решил ее не оставлять. Надеялся, что со временем все переменится. Но, как видишь, ни мое рождение, ни прошедшие годы ничего так и не изменили. Она все такая же… странная.

Тэйнен вздохнула. Сама она никогда не верила в сказки про любовь, жизнь сделала ее практичной, научила ценить вещи более надежные и объективные. Но это не мешало ей сочувствовать тем, кто в эти сказки верил, и обманулся. Она знала и боль утраты, и боль предательства, и всегда предпочитала первую. Об ушедших, по крайней мере, остается светлая память.

После рассказа Криана Тэй лучше поняла, почему Роан так старательно избегал разговоров о семье, ничего не рассказывал сам и не задавал вопросов. Ведь если бы он начал расспрашивать ее, она, вероятнее всего, спросила бы его о том же самом. И что он мог рассказать? В таких случаях лучше молчать, и Криан, надо полагать, тоже промолчал бы, если бы не эта встреча лицом к лицу.

– Значит, – медленно проговорила Тэйнен, – Не все кланы одинаково богаты?

Ей просто стало совершенно ясно, что разговор о семейных тайнах Криану не слишком приятен, и завел он его исключительно из необходимости объяснить гостье, что происходит. И, видимо, она оказалась права – маг охотно поддержал новую тему.

– Нет, не все. После войны с людьми маги очень многое потеряли, – ответил он. – Хотя бы ту же Цитадель, замок Адар, ставший впоследствии Адарасканом, столицей королевства людей. К людям же отошли и все лучшие земли, так что магам пришлось выживать, продавая свои услуги. И разные кланы добились в этом деле разных успехов.

– Почему? – удивилась Тэй.

– Наверное, потому что нужнее всего людям оказались алхимики, стихийщики и воины. Ну, и еще некроманты, – невесело усмехнулся Криан.

– Есть и другие?

– Да. Есть еще боевые маги. На самом деле они самые сильные из всех. Воин, к примеру, может сжечь пару десятков упырей, а боевой маг – направить нужным образом силу какого-нибудь артефакта, и сжечь пару сотен воинов противника. Как ты понимаешь, такие умения каждый день никому не нужны, но и утрачивать их нельзя. А еще есть мастера, создающие артефакты.

– И что с того?

– А то, – хмыкнул Криан, – Что и боевые маги, и мастера артефактов нужны только самим магам, а кормят нас люди. Раньше, до Переворота, мы еще продавали вестников и амулеты, стихийщики помогали крестьянам, оберегая урожаи, а некроманты выясняли всякие там спорные вопросы с преступлениями и завещаниями. Теперь же пользование услугами некромантов и стихийщиков под запретом, а амулеты и вестников покупают практически одни охотники, которые сами вне закона. Остаются только алхимики.

– Это понятно, – все еще не до конца понимая, куда клонит маг, отозвалась Тэйнен. – Но при чем тут благосостояние кланов?

– При том, что каждый клан всегда имел определенную специализацию. Секреты мастерства передавались из поколения в поколение, и только своим. Потом стало ясно, что для нас это тупик, и с этим начали бороться. Создали Академию, в которую стали отправлять учиться всех детей с десяти лет. То есть, если раньше ребенок из семьи воинов обречен был стать воином, то теперь он мог стать и мастером, и алхимиком – кем сам захочет и сможет. Это немного улучшило положение, но дети все равно стремились идти по стопам родителей. Академия дает самые общие знания, тонкости мастерства приходится постигать с наставником, а в ученики охотнее всего берут своих.

Криан помолчал, давая девушке время обдумать услышанное, а потом закончил мысль:

– Сейчас доходы имеют почти одни только алхимики. Потому и вся власть в руках у Райдонов и Ровари, они еще до переворота стали самыми богатыми. Остальным перепадает лишь самое необходимое. И если даже снова изберут Великого Магистра, который всегда следил за тем, чтобы ни один из видов мастерства не иссякал, то это опять будет кто-то из них. А они даже думать не хотят о том, что людоеды не уничтожены, что храмовники могут, в конце концов, возжелать покончить с нами навсегда!

Видимо, и эта тема была для Криана тяжела. Лицо мага застыло в маске бессильного негодования, жили только губы и горящие гневом глаза.

– Голод, Тэй. Голод гонит воинов-недоучек погибать за жалкие полсотни монет на большой дороге! Все эти форты, вся наша жизнь лишь на первый взгляд выглядит красиво, а на самом деле все тут умирает. Никто не хочет тратить полтора десятка лет на постижение искусства боевой магии, чтобы потом сидеть на шее у алхимика, сутками делающего в лаборатории проклятые краски для тканей, которые хорошо продаются! Вэллейны, последние герои последней войны, клан великих боевых магов, вынуждены стоять с протянутой рукой, выпрашивая на Совете средства к существованию!

– Мир изменился, – мягко проговорила Тэйнен.

Маг замолчал, уставившись вдаль. Девушка поняла – он все это знал и сам. Но думал и о другом. О том, что не так уж и сильно все переменилось. Что, хотя нашествие нежити и удерживает храмовников от желания покончить с магами раз и навсегда, другие возможные враги никуда не делись, и могут в любой момент напасть. И тогда некому уже будет выступить против них.

– Наши тайные сокровища, – с неожиданной горечью в голосе проговорил Криан, – Это не золото. Это знания. Которые, оказывается, больше никому не нужны.

Повинуясь безотчетному порыву, Тэйнен подошла к мужчине сзади, обняла его и уткнулась лбом в плечо. Криан остался стоять неподвижно, не отталкивая ее, но и не делая никаких встречных жестов. Он был будущим главой целого клана, членом Совета, и ему предстояло принять груз ответственности не только за себя, но и за многих других. За то, какими будут маги, и за то, смогут ли они однажды сделать то, что должны. Теперь Тэйнен поняла, что резкость в споре с магистром Крайзом была не мальчишеской выходкой, и не негодованием человека, родной брат которого оказался в смертельной опасности. Это было осознанным жестом того, кто думал о будущем, а не только о сегодняшнем благополучии.

Младший братишка, предпочитающий отсиживаться за крепостными стенами. Так о Криане однажды отозвался при ней Роан, распивая очередную кружку пива с помогавшим им охотником после удачного убийства десятка гарпий. Тогда ей, веселой и немного пьяной, показалось, что "братишка" заслуживает разве что снисходительного умиления. Теперь же она видела человека, достойного по меньшей мере восхищения.

Криан, тем временем, вышел из задумчивости, мягко выбрался из кольца ее рук, и улыбнулся.

– Мы пойдем в Адараскан, – сказал он уверенно, – Разыщем там Роана, и уж тогда будем думать, как быть дальше.

 
* * *
Когда Тэйнен спустилась ужинать, Криана в столовой еще не было. Видимо, пропадал в библиотеке, стараясь отыскать сведения, которые могли бы помочь проникнуть в Цитадель. Зато во главе стола уже сидел его отец. Увидев гостью, он отвлекся от своей тарелки, приветливо улыбнулся и указал на стул по правую руку от себя.
 

– Не волнуйся, – сказал он, заметив, что Тэй, усевшись, опасливо глянула на дверь. – Элору я отправил спать. Она слишком уж разволновалась сегодня.

– Откуда Вы знаете, про что я подумала? – наконец-то вырвался у девушки вопрос, который она давно хотела задать Криану.

 
Магистр Вэллейн лукаво улыбнулся и ответил:
 

– Немного телепатии.

Тэйнен поперхнулась куском лепешки, который уже успела откусить, и с трудом подавила желание немедленно сбежать куда подальше. Не слишком-то приятно было осознавать, что все твои мысли, которыми ты отнюдь не собирался делиться…

– Я же сказал, не волнуйся, – усмехнулся магистр. – Дословно твои мысли прочитать очень нелегко, телепатический допрос сложная и долгая процедура, требующая особой подготовки для обеих сторон. Обычно мы чувствуем настроение, эмоции. В общем, то, что и так можно заметить, обладая лишь достаточной наблюдательностью и определенным опытом.

Он подхватил с дальнего от Тэйнен края стола блюдо с пирогами и предложил девушке.

– Не нужно быть телепатом, чтобы понять, что, раз ты то и дело поглядываешь на эти пироги, то не прочь их отведать.

Охотница рассмеялась, испытав заметное облегчение. Такого рода "телепатией" она и сама немного владела, поэтому ощущение собственной уязвимости, практически наготы, улетучилось.

– А Криан тоже телепат? – поинтересовалась она, распробовав пирог.

– Тоже, – кивнул магистр. – Обычно эта способность передается по наследству. Правда, он чуть посильнее меня, умудряется "читать" даже некоторых магов, хотя защититься от телепатии нетрудно, этому учат еще в детстве. И уж во всяком случае, ни один обычный человек его не обманет.

Тэйнен невольно улыбнулась, вспомнив сына кузнеца и дравского трактирщика. Вот, стало быть, почему Криан так легко поверил им, он просто знал, что они говорят правду. И, надо полагать, это же его знание заставило магов поверить в то, что она, охотница Тайя, не причастна к исчезновению Роана. И тогда, на постоялом дворе, он не сунулся к ней сразу потому, что хотел знать, действительно ли она просто ждет его брата, или же является наживкой для тех, кто может его там разыскивать.

Столовая, тем временем, заполнялась людьми. Приходящие кланялись магистру Вэллейну, рассаживались вдоль длинного стола и принимались за еду. Одеты они все были очень просто, так, что легко затерялись бы в толпе обычных, небогатых горожан. А удивило Тэйнен то, что среди них совсем не было детей.

– Маленьких детей не приводят за общий стол, – ответил на ее недоуменный вопрос магистр. – А те, что постарше, сейчас в Академии.

 
Помолчал немного, доедая овощи, и добавил:
 

– У нас теперь мало детей. Во-первых, слишком много тех, кто должен был быть сейчас родителями, погибло во время Переворота. А во-вторых, будь их больше, их было бы нечем кормить.

Впервые Тэйнен задумалась о том, что видит перед собой на столе. Блюда были разнообразными, хорошо приготовленными и очень вкусными, но по сути это были лишь хлеб, овощи и немного сыра. Не было ни рыбы, ни птицы, ни мяса.

Но продолжить расспросы магистра девушка не рискнула, решив после поговорить об этом с Крианом. Который так и не пришел ужинать.

Отыскался он совершенно неожиданно, когда Тэйнен блуждала по форту, свернув по пути в отведенную ей комнату раньше времени, и потерявшись в лабиринте коридоров. Видимо, возвращался из библиотеки к себе.

Добравшись с помощью мага до гостевой, девушка остановилась у дверей и решительно спросила:

– Вы разве не рыбачите, не охотитесь?

– Рыбачим, и охотимся, – ответил Криан, сходу разгадав причины интереса охотницы к этому вопросу. – А еще женщины у нас кроликов разводят. Проблема в том, что мы уже два тысячелетия как забросили все ремесла, кроме магии. В этом смысле, если угодно, люди, готовые платить за наши услуги, нас развратили. Алхимики у нас знают все об окраске тканей и выделке кож, но ткать и выделывать кожи некому. Потому-то мясо и бывает на столе только по праздникам. Оно в основном идет в форт Теал в обмен на металлы, которые мы продаем, чтобы купить другие припасы, одежду и обувь.

Он немного помолчал, прислонившись спиной к стене, и уставившись куда-то в потолок, а потом добавил:

– Завтра на рассвете нас переправят на дорогу неподалеку от Туама. Пройдем через город, заночуем на постоялом дворе, и к вечеру следующего дня будем в Адараскане. Лучше тебе как следует выспаться.

Тэйнен только молча кивнула в ответ, и скрылась в комнате. Оставшись в одиночестве, она разделась и честно улеглась в постель, намереваясь выспаться перед завтрашним походом. Но сон к ней не торопился.

Проворочавшись без толку почти целый час, охотница решила еще немного прогуляться по крыше, подышать свежим воздухом. По словам Криана, форт от нежити надежно оберегали амулеты, потому даже после заката на крыше было вполне безопасно.

Но, как оказалось, опасаться в форте Вейм ей стоило не одной только нежити. На крыше Тэйнен вновь столкнулась с Элорой, на сей раз уже настроенной отнюдь не извиняться.

– Ты мерзкое прохвостье, – прошипела магичка, подойдя к ней вплотную и неотрывно глядя в глаза. – Держись подальше от моих сыновей, слышишь? Потому что я все сделаю, чтобы такая грязная уличная девка как ты и близко не подошла к сокровищам Вэллейнов!

И, прежде чем охотнице удалось придумать достойный ответ, женщина резким движением запахнулась в плащ, и быстрыми шагами удалилась.

Прогулка после этой неожиданной и неприятной встречи утратила всякую прелесть. Тэйнен вернулась в постель, закуталась в одеяло, прячась от прохлады горной ночи, сменившей дневную жару, и задумалась.

Ей не привыкать было к тому, что ее называли уличной девкой. Женщин среди охотников было немного, и всем была известна их крайне сомнительная нравственность. Доказывать, что она не такая, было, в сущности, бессмысленно.

Старика Тейра среди охотников уважали, и, вдобавок, считали человеком опасным, потому в глаза не решались высказывать, что думают об истинной природе его отношений с хорошенькой юной ученицей. Но за глаза, тайком, рассказывали об уроках, которые он ей якобы преподавал, такое, что краснели даже те, кто почитался прожженными развратниками. А ведь на самом деле он относился к ней как к родной дочери. Для прочих отношений у него имелась сердечная подруга, еще молодая и весьма симпатичная вдовушка, с которой он так мечтал однажды зажить спокойной деревенской жизнью. И счастье это у него даже состоялось, правда, очень ненадолго.

Пребывая под защитой грозной славы Тейра, Тэйнен приобрела привычку красиво одеваться, потому, оставшись в одиночестве, долгое время страдала от излишне настойчивых домогательств со стороны собратьев по охотничьему цеху. Поначалу ее спасали умение ловко владеть мечом и постоянная бдительность, а потом появился Роан, чья репутация немногим уступала репутации ее к тому времени уже покойного учителя.

Домогаться его женщины прочие охотники не рисковали, а сам он никогда не предпринимал попыток заполучить ее. С одной стороны, Тэйнен это более чем устраивало, с другой даже как-то немного обижало.

Ее ровесницы уже давно были замужем, и имели трех-четырех детей, а она все еще оставалась совершенно невежественной в вопросе отношений с противоположным полом. Мароша почему-то не стала посвящать ее в подробности, лишь однажды шепнула на ухо, что-то про "то самое зелье", о котором не следует забывать. Тэй совершенно ничего не поняла, но расспросить подробнее постеснялась. Тейру же было попросту не с руки говорить на такие темы с девочкой.

Впоследствии Тэйнен поняла, что Мароша говорила ей о противозачаточном зелье. Именно его ей однажды с лукавой улыбочкой предложил торговец, снабжавший охотников всякими магическими штучками. И она даже купила его тогда, на всякий случай, но через год выбросила, так и не воспользовавшись. Потому что убедилась, что, предлагая быть друзьями и напарниками, Роан имел в виду исключительно дружбу и совместную работу. И более ничего.

Но окружающие все равно считали их любовниками. И магистр Крайз, и магистр Вэллейн тоже обращались с ней так, словно всё точно знали, и потихоньку не одобряли подобную связь Роана, не выказывая, впрочем, этого явно. Элора, в отличие от них, не стала размениваться на вежливые умолчания, и высказала все ей в лицо. Конечно, она пребывает в не совсем здравом уме, но в данном случае лишь озвучила то, о чем остальные лишь молча размышляли. Что ж, в каком-то смысле это было куда честнее.

Однако, разве не эта самая Элора сбежала в свое время со своим возлюбленным, несмотря на недовольство всей семьи? Ей ли после этого учить кого-то поступать правильно? Разве что отец Криана был прав относительно ее непутевого муженька, и теперь она просто хотела предостеречь собственных детей от той же ошибки.

В очередной раз перевернувшись с боку на бок, Тэйнен вдруг, неожиданно сама для себя задалась вопросом о том, решилась бы она ради Роана пойти против всего мира, или нет. И подумала, что для нее это было бы совсем нетрудно, она и так практически всегда была одна против всех, доказывая свое право на свободу, и собственный выбор жизненного пути. Ведь она была просто охотницей с большой дороги, не знающей ни того, кем были ее родители, ни даже их имен. На самом деле вопрос был совсем в другом – в том, сможет ли Роан, у которого есть родители, брат, клан, сделать то же самое ради нее. И, что еще важнее, не пожалеет ли он однажды о подобном выборе.

Ответа на этот вопрос Тэйнен не знала. И, сказать по правде, не особенно стремилась знать. Потому, быть может, что еще не вполне понимала, почему для нее так мучительно сознавать, насколько призрачна надежда все-таки отыскать Роана живым.

 
Глава 8. Соображения Маарана
Неразговорчивый узник сидел в ближайшей ко входу камере. Первосвященник Вемар, почтительно склонив голову, шел в полушаге впереди Иерарха, указывая ему путь, хотя тот и сам прекрасно знал дорогу.
Подойдя к решетке, Первосвященник несколько раз стукнул по прутьям своим жезлом, давая узнику знак подниматься с кровати. Но скорчившийся под грудой грязного тряпья мужчина даже не шевельнулся. Вемар, смущенный и негодующий, стукнул погромче. Заключенный по-прежнему остался неподвижен, зато на шум прибежал заспанный тюремщик.
 

– Этот с утра не встает, – с поклоном сообщил он высокопоставленным посетителям, стараясь не дышать на них. – Как еду принесли, так поел и завалился.

– Открывай, – властно приказал Мааран, брезгливо поморщившись. До него все же донесся густой запах перегара, источаемый тюремщиком.

Слуга торопливо принялся отцеплять от своего широкого кожаного пояса связку ключей, отцепил, уронил, поднял с пола, и, не без труда отыскав нужный ключ, подступился, наконец, к замку решетки. Замок поддался его нетвердым рукам не сразу, но все же поддался. Решетка камеры со скрипом открылась.

Опередив всех, Мааран подошел к лежащему, и сдернул с него тряпье. Скорченное на кровати тело уже успело окоченеть. Сердито сплюнув на пол, Иерарх перевернул мертвеца лицом вверх и увидел засохшую на губах сероватую пену.

– Отравился, мерзавец, – выдохнул он.

Тюремщик рухнул на колени и запричитал что-то о больной жене и малых детях. Вемар не сдержал брезгливой гримасы: старый выпивоха жил бобылем уже полтора десятка лет, а детишек у него и вовсе никогда не было.

– Второй-то хоть жив?

– Час назад был в добром здравии, – доложил мигом прекративший причитать тюремщик. – И как ведь исхитрился только, подлец эдакий? Ведь из одного ж котла…

– Плохо обыскали, – сухо ответил Мааран, крутанулся на каблуках и вышел из камеры. Первосвященник торопливо последовал за ним.

Они прошли с полдесятка тармов вдоль тюремного коридора, и услышали веселенькое насвистывание. Второй, более разговорчивый охотник старательно выводил какую-то песенку, вольготно расположившись на деревянной кровати. Иерарх брезгливо подобрал подол своей расшитой драгоценными нитями мантии, обходя лужу на полу, и подошел к самой решетке камеры. Узник тут же вскочил на ноги и согнулся в поклоне.

– Ты обещал выдать нам трех охотников.

 
Иерарх не спрашивал, но мужчина ответил:
 

– Да, Ваше Священство.

– И где они?

– Я уже сообщил, где искать охотницу Тайю из Мироса.

– Но она не схвачена.

 
Охотник склонился еще ниже, чем в первый раз.
 

– Простите мою дерзость, но в этом нет моей вины. Я верно указал место и время.

 
Иерарх коротко кивнул.
 

– Поэтому ты до сих пор жив. Что ты знаешь об этой Тайе?

– Почти ничего, – пожал плечами охотник. – Излишняя откровенность среди нас не в почете. Иногда мы сговариваемся через вестников, работаем вдвоем или компанией побольше. Знаем имена, навыки, кто каким оружием владеет, вот, пожалуй, и все.

– Что у нее за дела с магами?

– Не имею представления. Возможно, она одна из тех, кто торгует амулетами.

– Она продавала тебе амулеты?

– Нет.

– А другим?

– Не знаю. Не думаю. Я не замечал у нее их запаса, какой всегда бывает у торговцев.

– Ты обещал выдать троих. Где еще двое? – резко сменил тему иерарх.

– Выдам, как только получу вестников.

Иерарх неприятно улыбнулся. Хитрый охотник всячески пытался отсрочить неизбежную казнь. Пускай, отсюда ему не сбежать, даже маги не могли. Вполне может статься, что кого-то и в самом деле удастся схватить. Все лучше, чем искать их вслепую.

– Может быть, Тайя упоминала о своих планах?

Если охотника и удивила еще одна резкая смена темы беседы, он не подал виду, и ответил совершенно спокойно:

– Мы не делимся планами.

 
Ухмыльнулся и добавил:
 

– Чтобы в случае чего нас нельзя было выдать.

– О родных и близких что-нибудь говорила?

– Нет. По той же самой причине.

Иерарх неопределенно кивнул, развернулся и молча ушел. Судя по легкой тени недовольства на его лице, он не узнал всего, что хотел, но не был особенно сильно разочарован, потому что и не рассчитывал узнать много.

 
* * *
Вернувшись к себе домой и усевшись в любимое кресло, Мааран сердито потер лоб. Итоги размышлений покамест выходили определенно неутешительными. К ним в руки попал охотник, самый обычный на первый взгляд. И охотник этот, всем своим видом демонстрируя готовность сотрудничать, рассказал, что направлялся он в Тенкму, на встречу с еще одной охотницей, собиравшейся предложить ему какую-то работу.
Совершенно обычная, рядовая ситуация, и поступили они так же, как и всегда – послали в Тенкму отряд, чтобы схватить охотницу, и уже у нее выяснить имя очередного глупца, пренебрегшего священными предписаниями, и рискнувшего обратиться к еретикам.
Но тут все пошло наперекосяк. Очевидно, маги прознали про то, что Роан из Нагаваля попался, и тут же послали кого-то предупредить Тайю. В итоге девица ускользнула от погони вместе с неким пока что неизвестным магом. А в том, что помог охотнице бежать именно маг, после рассказа агента из Дравы и особенно после ее таинственного исчезновения из Ниддара, сомневаться больше не приходилось.
Стало быть, девица эта зачем-то нужна магам, причем важна настолько, что они готовы были даже выдать свое участие в этом деле, только бы не допустить ее попадания к храмовникам. А зачем магам может понадобиться обычная человеческая девица? Разве что она является Хранительницей…
Иерарх резко поднялся на ноги и сделал несколько быстрых кругов по комнате. Выходит, что охотница Тайя из Мироса и есть та самая Хранительница, которую они безуспешно ищут все эти годы. И она была почти у них в руках, но теперь уже окончательно скрылась от погони, наверняка маги нашли для нее надежное убежище.
Оставалось только объявить девицу в розыск по всей Великой Равнине, и ждать результатов, без особой, правда, надежды на успех. Потому что если она действительно Хранительница, ее наверняка запрут в одном из этих, так и не обнаруженных по сей день, фортов, и будут там обучать и готовить к будущей высокой миссии.
Но для исполнения этой самой миссии все равно нужен Кристалл. А он-то, собственно, находится здесь, у них, в Адараскане. Так есть ли смысл сбиваться с ног, разыскивая девицу, которую никто даже толком не успел рассмотреть, если можно просто как следует подготовиться к ритуалу, и ждать, когда Хранительница заявится самолично?
Довольный собственными выводами, Иерарх вернулся в кресло, пристроил ноги на уютную скамеечку и крикнул:
 

– Мира!

Рабыня явилась через минуту, но он все равно хлестнул ее цепочкой, не сильно, лишь чтобы продемонстрировать недовольство по поводу столь долгого ожидания. Женщина не шевельнулась, будто вовсе не заметила наказания.

– Принеси мне кувшин воды и фруктов. Я буду читать сегодня.

Когда храмовники впервые попытались провести ритуал, еще с предыдущей Хранительницей, Мааран был совсем молод, и сам не прочитал еще древних манускриптов. В тот раз их постигла неудача. С тех пор многое изменилось, и в первую очередь изменился сам Мааран. Из простого служаки он дорос до Иерарха, многому научился, и, что немаловажно, многое изучил. Практически все последнее десятилетие он посвятил сбору и изучению древних записей, касающихся создания и уничтожения Кристалла, извлекая из них малейшие детали.

Копаясь в той части библиотеки магов, до которой они сумели добраться, вчитываясь в пыльные манускрипты, он понял одну их самую большую ошибку – в отличие от храмовых ритуалов магические не ведали несущественных мелочей. Любая деталь вплоть до времени суток и фазы луны играла свою роль. И чем сложнее был ритуал, тем большую значимость приобретали именно мелочи.

Теперь он мог совершенно точно сказать, что тогда они ошиблись в фазе луны, то есть изначально неверно выбрали время, и все остальные их усилия были в принципе бесполезны. Но промахи были и помимо этого главного. Например, чаша, в которую собиралась кровь, была стеклянной. Но с полгода назад Маарану в руки попал обрывок пергамента, с которого удалось вычитать, что чашу следовало взять серебряную, в форме полусферы.

Теперь у него оставалось лишь несколько неясных деталей, сведения о которых следовало отыскать, пока маги готовят Хранительницу на свой лад. Определенно, придется отказаться от ежегодной поездки по монастырям, у него не будет на это времени.

 
* * *
Женщина не упиралась. Она шла за стражами, гордо вскинув голову, словно была правительницей, шествующей в сопровождении своих гвардейцев, а не узницей в кандалах, конвоируемой тюремщиками. Лицо ее было неподвижным, застыло в маске спокойного равнодушия.
Маг оторвался от книги, по которой сверял состав приготовляемого зелья, и вздрогнул, увидев вошедшую. Женщина же презрительно усмехнулась, тоже явно узнав алхимика, и отвернулась, уставившись в зарешеченное окно верхнего этажа астрономической башни.
 

– Будет ли она полностью покорна? – высокомерно поинтересовался Приобщенный.

 
Маг суетливо поклонился и забормотал что-то утвердительное.
 

– Тогда действуй, – начиная раздражаться, приказал Святейший.

– Зелье готово, она должна его…

Один из храмовников, сопровождавших Приобщенного, вырвал кубок из дрожащей руки старика и подошел к женщине. Силы чуть изменили ей, она стиснула зубы и попыталась отстраниться, но натянувшиеся цепи не позволили этого.

– Пей! – приказал мужчина.

Женщина не шевельнулась, глядя в сторону. Храмовник коротко замахнулся и хлестнул ее по лицу. Из рассеченной губы на подбородок сбежала струйка крови, но зубы остались плотно стиснутыми. Тогда мужчина схватил ее волосы, намотал их на кулак и с силой запрокинул ее голову. Второй храмовник подскочил к ним с захваченной со стола воронкой.

Часть грязно-коричневой жидкости все-таки пролилась, но цели своей храмовники достигли. Выпущенная из крепких рук, женщина медленно опустилась на колени, а потом завалилась на пол, забилась в мучительных конвульсиях.

– Что с ней? – зло бросил Приобщенный.

– Все как должно быть, – пробормотал маг, вновь принимаясь суетливо кланяться. – Зелье действует. Через пару часов она очнется, и будет полностью покорна Вашему Священству.

– Она будет что-то помнить?

– Нет, уверяю Вас, нет. Она никогда уже не станет прежней. Теперь это просто кукла, тень человека. Вы сможете сделать с ней все, что Вам заблагорассудится.

Молодой храмовник отвернулся, пытаясь сделать вид, что смотрит в окно. Тошнота неудержимо подкатывала к его горлу, и требовались все усилия, чтобы сдержать и ее, и колотившую его дрожь. А ведь ему еще предстояло выйти отсюда, обойдя скорчившееся на полу тело. При мысли об этом желудок вновь попытался выскочить через глотку, храмовник невольно закрыл глаза и с трудом открыл их вновь…

 
* * *
Маарана разбудила резко подкатившая к горлу тошнота. Первые две попытки сдержать ее удались, но третья оказалась тщетной, иерарха вырвало прямо на роскошный ковер его собственной спальни.
Он не успел еще даже толком отдышаться, когда на пороге возникла Мира с ведром и тряпкой в руках. Видимо, услышала, что произошло, и заспешила убрать в комнате господина. Отвращение, смешанное с ужасом, охватившее Маарана еще во сне, достигло апогея при виде этой картины.
 

– Пошла вон! – срывающимся голосом заорал он, и тут же согнулся в новом невыносимом приступе тошноты.