Текст книги "Красавица и Холостяк (ЛП)"
Автор книги: Нэйма Саймон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Потребность удостовериться, что она не стала пешкой в очень реальной и угрожающей партии шантажа.
– Доброе утро, Сидней, – широко улыбаясь, произнесла Шерил Грейнджер, когда девушка остановилась перед столом секретаря-референта финансового директора компании. Сколько Сидней себя помнила, эта величественная женщина всегда стояла на страже за этим широким столом, отвечая на телефонные звонки, печатая отчёты, встречая посетителей, которым было назначено, и выпроваживая тех, кто пришёл без предварительной договорённости. Хотя в её волосах теперь было больше седины, чем каштанового цвета, она по-прежнему была непременным атрибутом офиса «Блэйк Корпорейшн». И одной из любимых сотрудниц Сидней.
– Привет, Шерил, – изобразив улыбку, обратилась к ней девушка – Он здесь?
Секретарь нахмурилась, похоже, не поверив фальшивой улыбке Сидней.
– Для вас? Всегда, – она поднялась со стула и направилась к закрытой дубовой двери позади неё. Постучав для приличия, она открыла дверь и просунула туда голову. – Мистер Хенли, к вам пришла Сидней, – Шерил отступила назад и жестом предложила Сидней войти.
– Благодарю, Шерил, – шепнула Сидней перед тем, как войти в святую святых Терри Хенли. Плотина, сдерживающая её эмоции, заскрипела и застонала, в то время как крёстный отец Сидней стоял за огромным круглым стеклянным столом, широко улыбаясь и протянутыми, ждущими обнять её, руками.
– Сидней, – он заключил её в объятия, и знакомые ароматы импортных сигар и мужского парфюма, окутали её так же надёжно, как и его руки. Дамбу зигзагами покрыли трещины, давшие начало мелким ручейкам. Терри был не просто главным финансовым директором «Блэйк Корпорейшн», но также самым давнишним другом её отца. Он был неотъемлемой частью жизни Сидней – надёжной, любящей частью. Там, где Джейсон был скуп на чувства и эмоции, Терри был щедр. Там, где Джейсон отсутствовал, Терри всегда был рядом. Там, где Джейсон был холоден, отдалён, Терри был добросердечным... прощающим.
Терри был её отцом во многих смыслах, а Джейсон не был... отказывался им быть.
И этим утром, когда Сидней отбросила одеяла, то отвратительные и невероятные обвинения Лукаса были движущей силой, поднявшей её с постели, первой мыслью было бежать к Терри, а не к Джейсону. Даже если претензии Лукаса касались её отца.
Мошеннические финансовые отчёты. Отправка ложных рапортов в налоговую службу. И, если она не согласится выйти замуж за Лукаса, он уничтожит отца. И причина для осуществления этого плана шантажа? Он всего лишь сказал, что ненавидит отца Сидней. Очень просто, однако она не сомневалась, что это было очень сложно. Джейсон не сумел бы вырасти в могущественную фигуру, каким он был сейчас, не заработав изрядного количества врагов. И, принимая во внимание его слабость к женскому полу, кроме своей жены, то их количество могло быть намного больше.
– Чем же я заслужил такое удовольствие? – Терри крепко обнял девушку, прежде чем придержал её за плечи, отклоняясь назад. И снова она сделала попытку улыбнуться, чтобы укрепить, как стало ясно, слабые оборонительные «сооружения», но, подобно Шерил, внешняя видимость ничего от него не скрыла. Его улыбка угасла, затем снова появилась, густые седые брови нахмурились. – Сидней? Что случилось?
Она сжала пальцами свою переносицу, опустив подбородок. Как ей об этом спросить? Как ей заставить себя произнести вслух этот вопрос, что крутился на языке? Звание «Отца года» Джейсон получил с большой натяжкой. Но он всё же оставался её отцом.
А ведь было время, когда он был нежным и любящим. До того, как Джей... до того, как они потеряли Джея, он был отцом, о котором любая маленькая девочка мечтала и хвасталась. Смерть её маленького брата – и её причастность к этому – превратила его в отстранённого, надменного любителя критики, коим являлся сейчас. Она сделала это. Её невнимательность и импульсивность сделали это. И как она осмелилась сомневаться в его честности? Как она осмелилась сомневаться... в чём-либо?
– Сидней? – шепнул Терри, ведя её к коричневому кожаному дивану, расположенному в зоне отдыха. Он осторожно устроил девушку на подушке, присаживаясь рядом и вкладывая её ладони в свои. – Расскажи мне. Поделись тем, что тебя беспокоит.
Сидней судорожно вдохнула, медленно выдохнув.
– Терри, – она подняла голову и увидела беспокойство в его серых глазах. – Правда, что папа... – она колебалась, ненавидя себя. – Правда, что у па... неприятности?
Взгляд крёстного стал более хмурым.
– Что ты имеешь в виду?
– Правда, что он... компания... испытывает финансовые трудности? Правда ли, что он лгал... – это слово жгло кислотой её язык, и Сидней едва справилась с удушьем, – …банкам и инвесторам, чтобы сохранить бизнес на плаву? – Лукас использовал выражение «липовые отчёты». Возможно, она специализировалась на психологии, не на бизнесе, но поняла мерзкий смысл этого обвинения.
Как будто невидимая штора опустилась в глазах Терри, стирая на лице все эмоции и оставляя пустую бесстрастную маску.
– Кто это тебе сказал, Сидней?
Никакого возмущённого «Нет, конечно, нет» или хотя бы пренебрежительное «Не верь всему, что люди говорят». Её сердце колотилось в груди отбойным молотком, грохоча в ушах.
– Что это значит? – отстраненно спросила она. – Это правда? И прошу тебя, не лги мне, – я не могу… па не может... позволить тебе солгать мне.
Несколько долгих секунд Терри хранил молчание, изучающе смотря на Сидней, повисшая тяжёлая тишина наполнилась напряжением, от которого мурашки поползли по коже.
– Мне надо знать, где ты это услышала, – наконец, заявил он, и вместо её любимого крёстного она сейчас видела вице-президента «Блэйк Корпорейшн» по финансам.
– Я не могу этого сделать, – едва он попытался заговорить, девушка повторила тот жест, только твёрже, обозначив свой твёрдый отказ. – Поверь мне, если я говорю, что не могу. Но мне надо знать, Пожалуйста, – тихо молила она его. Её пальцы выскользнули из его ладоней и теперь, обнимая их, легли сверху. – Прошу тебя, Терри…
Его пронизывающий взгляд немного смягчился.
– Сидней, как финансовый директор...
– Ты не имеешь права рассказывать, я знаю. Но я не стала бы спрашивать, если бы это не было важно. И я не могу идти с этим к па. Я не могу... – она сжала его ладони. – Прошу тебя.
Прошло ещё несколько долгих минут, прежде чем его ресницы опустились, и он резко встал с дивана. Он пропустил свои густые серебристые пряди через пальцы, и внутри у Сидней всё опустилось. Паника когтями вцепилась в горло, тогда как нехарактерный взволнованный жест подтвердил её страхи. Обвинения Лукаса.
– Бог мой, Терри, – выдохнула Сидней.
Он развернулся, пригвоздив её к дивану сощуренным взглядом.
– Расскажи мне, что ты слышала.
Девушка вскинула голову, неуверенно кивнув.
– «Блэйк Корпорейшн» испытывает финансовые затруднения в течение последних пяти лет. А последние три года па завышал прибыль и активы, затем использовал дутую отчётность для динамики котировок акций, чтобы мошенническим путём получить новые кредиты и инвесторов с помощью этой ложной информации, – Сидней открыла сумочку и вынула тонкую папку с детализированной банковской отчётностью, по утверждениям Лукаса. Эту информацию она получила от него прошлой ночью, при выходе из лимузина, с инструкцией прочитать. Большинство столбцов с цифрами, датами и именами не поддавались расшифровке, но типовой отчёт был ясным и конкретным. Дрожащими пальцами она протянула документ Терри.
Он взял его и вернулся за свой стол. Немного спустя, он поднялся, по-прежнему держа обвинительную папку в руке, вместо того, чтобы вернуть её Сидней, повернулся к стеклянной стене позади него с великолепным видом на реку Чарльз. Но, судя по напряжённой линии его челюсти и окаменевшим плечам, было сомнительно, что он любовался красотой океана из стали, стекла и камня, расстилавшегося внизу.
– Похоже, тот, с кем ты разговаривала, в курсе нашей конфиденциальной информации.
Оставив своё место на диване, Сидней пересекла комнату и остановилась рядом с ним.
– Значит, это всё правда, – прошептала она.
– Да, – отозвался Терри.
Единственное слово-подтверждение прогремело, как похоронный колокол. Узел, размером с кулак, стягивал её лёгкие, пока скудные обрывки воздуха не сорвались с губ.
– Почему? – вопрос прошелестел дуновением ветра, но Терри услышал его. Он качнул головой, по-прежнему не отрывая взгляда от окна.
– Были основания – основания, казавшиеся весомыми и логичными в самом начале. Но важны ли они в данный момент? Независимо от первоначальных намерений – репутации, рабочих мест, традиции, прибыли – результат не изменился. Мы слишком увязли во всём этом. Некоторое время. Джейсон надеется, что ваш брак с Тайлером... – он прервался и нервно вздрогнул, осознавая, что он готов был выдать. Его красивые черты на мгновение исказились болью, внезапно став усталыми. Сидней шагнула ближе, схватив Терри за руку, игнорируя боль в груди. Конечно, она сразу поняла, почему отец поощрял их отношения с Тайлером. Две главенствующие финансовые структуры объединялись посредством брака. Но теперь энтузиазм отца представал в совсем новом свете – свете отчаяния. – В любом случае, с поддержкой и безупречностью репутации «Рейнолд Корпорейшн», он надеялся влить новый капитал в компанию, покрывая расхождения в отчетности прежде, чем их обнаружат.
Сидней сглотнула, пытаясь смочить свой внезапно пересохший рот.
– А если нет? – проскрипела она.
– Если же нет, тогда со временем компания попадёт под расследование Федеральной комиссии, и твой отец, вместе со мной и прочими сотрудниками пойдут под суд, – его пристальный взгляд стал жёстче. – Почему? Между тобой и Тайлером что-то произошло?
Он качнула головой. Ней и Тайлером? Нет.
– Всё замечательно. Я просто хотела знать всё обстоятельства.
– Сидней, – он повернулся, подтянул её к себе и обнял. – Это наша проблема. Наша. Мы осознавали возможные последствия, когда стали работать в этом направлении. Независимо от ожиданий или желаний твоего отца, было бы нечестно ожидать, чтобы твоё замужество спасло нас от последствий нашей ошибки. Я имею в виду, если ты не… – он замешкался, перед тем, как продолжить, – …любишь Тайлера так, как надлежит любить женщине, посвящающей свою жизнь и сердце мужчине, то ты не должна это делать. Я знаю, что отец может давить на тебя, и это нечестно. Но если у тебя есть хоть какие-то сомнения…
Девушка не ответила – просто не могла это сделать. Любовь, отчаяние и смирение задушили слова. Слова, которые, в любом случае, были лживыми. Я люблю Тайлера, Тайлер любит меня. Учитывая то, как Терри заботился о ней, старался защитить и дать ей любовь, ту любовь, которую она должна была получать от своих родителей, Сидней просто не могла постичь тот путь спасения, что он предлагал.
Преданность.
Долг.
Пожертвование.
Три эти добродетели вдалбливались в её голову с рождения. Её желания и нужды были второстепенными после семейных. Особенно для Сидней, эгоизм которой стоил семье так дорого.
Её брат, Джейсон Реймонд Блейк II, кратко Джей, родился, когда Сидней было шесть лет. Как долгожданный сын, он был обожаем родителями с момента появления на свет. И одна ошибка, один факт непослушания и преступной небрежности со стороны десятилетней Сидней стал причиной того, что он утонул в их бассейне. В четыре года. Он ушёл из жизни в золотом четырёхлетнем возрасте.
И это произошло по её вине – в его смерти была виновата она. Если бы она не ослушалась родителей, оставив для него заднюю дверь приоткрытой, Джей бы не прыгнул в бассейн, возле которого никого не было, и не утонул бы. Именно так сказал папа.
Несмотря на то, что с того трагичного дня прошло пятнадцать лет, её семья до сих пор переживала его гибель. Они никогда не говорили о Джее, как будто он и не существовал вовсе. Никто из членов семьи не украшал его рисунками стену или каминную полку в гостиной. И, несмотря на то, что Джейсон сухо извинился перед Сидней за то, что он, убитый горем, обвинил её в случившейся трагедии, правда и чувство вины лежали на сердце тяжелейшим бременем.
Её эгоистичное неповиновение забрало его сына, и сейчас, спустя годы, она не могла позволить, чтобы её собственные желания стоили ему компании, которой он посвятил половину своей жизни.
Нет. Она выйдет замуж и спасёт отца. Но только не за Тайлера.
Это было самое меньшее, что она могла сделать.
– Терри, спасибо, что рассказал мне, – пробормотала девушка, поднимаясь на цыпочки, чтобы чмокнуть его в щёку. – Я должна встретить маму на позднем завтраке, поэтому мне пора идти.
– Хорошо, – стиснув её в последний раз, он ослабил объятия, позволяя Сидней отступить назад. – Передай Шарлин привет от меня.
– Хорошо, – но она не станет этого делать. Потому что тогда мать первым делом спросит, почему она встречалась с Терри. Будет лучше избежать этого расследования. – Позже позвоню.
Спустя несколько минут она стояла на тротуаре рядом с офисным зданием, без конца прокручивая в голове разговор с крёстным. Невидяще глядя перед собой, не замечая большого потока машин, не слыша какофонии звуков отбойного молотка и громких голосов со стройки через дорогу.
Она медленно выдохнула.
У неё не было выбора.
Доставая свой сотовый из сумочки, она крепко зажала его в руке, высвобождая плотную, кремового цвета визитную карточку с ярко-синим тиснением. Перевернув её, девушка заучила наизусть десять цифр с кодом Чикаго, затем, прежде чем утратить остатки мужества, набрала номер.
На другом конце провода прошёл один гудок. Два.
Затем глубокий, чувственный голос, причина её мучительных сновидений прошлой ночью, пророкотал ей в ухо.
– Мистер Оливер, – произнесла девушка. – Это Сидней Блэйк. Нам надо поговорить. Я буду в вашем офисе в течение получаса.
Глава 6
– Мистер Оливер, к вам мисс Блэйк, – доложила секретарь-референт.
Лукас нажал кнопку громкой связи многоканальной настольной панели.
– Пожалуйста, пропустите её, – приказал он, поднимаясь со своего офисного кресла. Мрачное удовлетворение и нечто большее, чем просто ожидание, ощущалось внутри сильнее, чем самый крепкий алкоголь. Он не отводил глаз от закрытой двери, чувствуя, как внутри начинает разливаться горячая тяжесть. Он мог бы убеждать себя, что смотрит на дверь как орёл, высматривающий добычу, потому что он желал ухватить этот момент триумфа. Чтобы им наслаждаться. Но привычки лгать себе Лукас не имел.
А его пульсирующий член плевать хотел на месть.
– Мисс Блэйк? Сидней Блэйк? – спросил Эйден, вставая со своего места, рядом с углом стола Лукаса.
Лукас коротко взглянул в направлении своего лучшего друга, перед тем, как вновь обратить внимание на входную дверь.
– Да, Сидней Блэйк.
– Чёртов ты... – Эйден сердито посмотрел на него с неодобрением. – Я думал, что она послала тебя куда подальше.
Лукас пожал плечами.
– Да, послала. Но слово «нет» не прозвучало.
Эйден пробурчал, пропустив прядь волос сквозь пальцы.
– Да ты надо мной издеваешься. Люк, ты не можешь этого делать, – в его глазах промелькнуло разочарование, которое поранило Лукаса подобно осколку стекла. – Это сумасшествие. Да, я был свидетелем нескольких твоих неразумных решений, после которых ты сумел выкрутиться. Но это был бизнес. Но сейчас... – он простёр руки ладонями вверх, как бы взывая к совести, которая отсутствовала у Лукаса, когда дело касалось Джейсона Блэйка. – Это ведь её жизнь. И это твоя жизнь. Пересмотри это. Прошу тебя.
Входная дверь отворилась, пропуская его помощницу. Но Лукас её не видел. Он позабыл про Эйдена и его мольбы, поскольку всё его внимание было приковано к высокой, царственной женщине, скользнувшей в комнату. Он пожирал взглядом каждую мелочь её внешности – от длинного «конского хвоста», доходящего до середины прямой спины, который качнулся, в то время, когда она благодарила его секретаршу, до высокой, пышной груди, стремившейся на свободу в вырезе элегантного платья с запахом.
Немного цинично он прошёлся взглядом по чувственной пышности её бедер. Скорее всего, она ненавидела их округлость, как и большинство женщин, которых он знал, жаждали иметь тело подростка, а не взрослой, настоящей женщины. Его дядя, человек, вырастивший Лукаса после смерти родителей, имел поговорку: «Кости нужны только собакам. И они их закапывают в землю». Они с дядей Дунканом расходились во мнениях по множеству вопросов, но единственная вещь – красота женских форм – в их число не входила. Пристально глядя на тонкую талию Сидней, полные бёдра и крепкую задницу, жира он не видел.
Он видел свои пальцы, зарывающиеся в её плоть, крепко держа её во время безудержного жёсткого совокупления, которое бы оставило их потными, саднящими и выжатыми, как лимон. Он видел великолепное, сексуальное тело, которое могло принять свирепость, грубость, дикую похоть, которые он часто должен был сдерживать со своими партнёршами в постели. С такими нежными бёдрами, как у неё, обёрнутыми вокруг его, она могла бы принять весь его член целиком, каждый жёсткий удар.
Возможно, он даже разрешил ей оставить эти чертовски сексуальные чёрные, до колена, сапоги.
– О! – она быстро остановилась, завидев Эйдена. – Прошу прощения, я не знала, что вы заняты.
– Нет, – резко ответил Лукас. – Он уходит.
Эйден хмуро взглянул на Лукаса, что-то тихо бормоча. Он расслышал «безмозглый» и «дурак» перед тем, как друг повернулся, и протянул руку Сидней, тепло улыбаясь.
– Пожалуйста, простите его за манеры. Они ушли на завтрак несколько лет назад, и, к несчастью, мы до сих пор их ищем, – растягивая слова, произнёс он. – Я Эйден Кент, главный исполнительный директор «Бэй Бридж» и его… – он дёрнул головой в сторону Лукаса, – …лучший друг. И моя канонизация ожидается со дня на день.
Она фыркнула.
– Сидней Блэйк.
– Нет ли у тебя собрания, на котором тебе надо быть? – огрызнулся Лукас, раздражённый не столько сарказмом Эйдена, сколько улыбкой Сидней на шутку друга.
Театрально вздохнув, Эйден выпустил руку девушки.
– Я полагаю, что да. Было приятно с вами познакомиться, мисс Блэйк, – он с важным видом прошествовал по комнате, и, прежде чем закрыть за собой дверь, метнул на Лукаса взгляд, пригвоздившего того к месту.
Сидней встретила взгляд Лукаса, все следы веселья исчезли с её прекрасного лица, где осталась лишь маска вежливости.
– Мистер Оливер. Благодарю вас за то, что приняли меня почти без предупреждения.
Хрипловатый, чувственный тембр, так не сочетающийся с прохладной сдержанностью, соблазнял сам по себе. Это несоответствие поддразнивало Лукаса. Он размышлял, что именно было олицетворением истинной женщины – голос, сексуальный как грех, или аура принцессы надменного общества.
Проклятье, он желал – нуждался – снимать слой за слоем, чтобы добраться до истинной сущности, для самого себя.
– Лукас, – ровно поправил он, но со стальной ноткой в голосе. Предыдущей ночью – до того, как стал шантажировать её в связи с предложением выйти за него замуж – он был для неё Лукасом. Сейчас она могла воспринимать его, как противника, но чёрт его побери, если он позволит ей возвести между ними барьер. Кое-кто может сказать: выбери свою битву... Чёрта с два! Выиграй каждую из них, и всем будет без разницы, кто победитель. Потому что в живых останется только один. – Учитывая обстоятельства, формальность немного смешна.
На лице девушки не отразилось ни единой эмоции, за исключением чуть сжатых губ. Он обошёл стол, приблизившись, и остановился, когда их разделяло всего лишь несколько дюймов. Аромат смеси жимолости и кожи дразнил его, заставляя зарыться лицом в нежный изгиб шеи и вдохнуть. Причиной сладкого запаха, вероятно, было нечто прозаичное, типа лосьона. Однако он не мог перестать думать, а не станет ли этот мучающий его аромат, звучать более насыщенным и богатым в потаённых местечках. Затенённая ложбинка между её грудями. Чувствительная, нежная кожа под её коленом. Между её бедрами. Пальцы сжались в кулаки. Да, это, определённо, могло бы быть сильным и более опьяняющим возле её припухших складок.
– Что вас заставило прийти сюда, Сидней? – прошептал он, умышленно называя её по имени. Он придвинулся ближе, всё больше вторгаясь в её пространство. Интересно, что она будет делать. И был удивлён, когда она не отступила. Чувство восхищения наполнило грудь. Не так уж много людей осмеливалось выдержать взгляд «зверя» «Бей-Бридж».
– Вы знаете, почему я здесь, – ответила девушка, пристально смотря в пространство над его плечом. – Чтобы обсудить ту... договорённость, предложенную вами прошлой ночью.
Скользящим движением он засунул руки в передние карманы своих слаксов.
– Сидней, смотрите прямо на меня, когда разговариваете, – прозвучал мягкий приказ. Она повиновалась, и гнев, так хорошо скрываемый за отчуждённым поведением и осторожным голосом, полыхнул на него в пристальном ореховом взгляде. – В общем. Как насчёт её?
Уголки её губ приподнялись в невесёлой улыбке.
– Вы собираетесь заставить меня умолять тебя, не так ли?
– Умолять? – он медленно качнул головой. – Нет, это не было моим намерением, – Лукас сделал паузу, медленно опуская свой взгляд, пока тот не остановился на её губах. – По крайней мере, не здесь.
Он сумел поймать её низкий вдох, в то время как девушка осознала смысл его слов, и сделала шаг назад. Х-м-м. Его физическое присутствие не заставило её отступить, но сексуальный намёк сделал это.
Любопытно.
Наверное, она поняла свою ошибку в том, что позволила ему заметить свой дискомфорт, потому что она поспешила восстановить дистанцию. Но было слишком поздно. Он уже заметил щель в её доспехах. И, как любой хороший бизнесмен, он планировал этим воспользоваться.
Лукас улыбнулся.
Короткая заминка в её дыхании не укрылась от его глаз. Как и трепет пульса в ямке между ключицами.
– Вы просили меня выйти за вас замуж, – пробормотала она.
– Да.
– Если предложение остаётся в силе, я хотела бы обсудить условия.
По прошествии долгой, тяжелой минуты, он кивнул и жестом указал на один из пары стульев для посетителей, стоящих по обе стороны от его стола. Сидней опустилась на сиденье с королевской грацией, – позвоночник идеально прямой, плечи назад, подбородок кверху. Идеальная светская особа. Идеальная леди.
Эйден добавил бы язвительно: «Идеальная жертва».
Возможно. И победа, бурлящая в его крови, имела бы привкус вины. Но Лукас подавил эту мысль. На войне всегда есть раненые и невинные жертвы... чёрт, ему ли не знать. Он стал пострадавшим после того, как Джейсон Блэйк нанёс предательский удар в спину отца Лукаса.
И в войне Джейсона и Лукаса Сидней была мученицей, несчастной, но неизбежной.
Поудобнее устроившись на краю стола, он скрестил руки на груди, широко расставив ноги, так, что её стул оказался в центре. Поймав Сидней, как в клетку, между сиденьем и своим телом.
– Прошлой ночью я ясно определил все условия, – спокойно отозвался он. – Выйдя за меня замуж, вы убережёте своего отца от тюрьмы, а его бизнес останется стабильным для будущих поколений Блэйков, – тут его губы искривились в горькой улыбке, не позволяя тону более оставаться насмешливым. Вот чёрт, он даже не пытался. – Или выйти за Тайлера Рейнхолда и видеть своего отца, страдающим от краха репутации и потери компании, столкнувшимся с федеральными обвинениями и угрозой тюрьмы. Таковы ваши варианты.
Сидней попыталась сдержать лёгкую дрожь, но не смогла. И вновь эта проклятая вина подняла свою голову, и вновь он подавил её. Сочувствие или сострадание были непозволительны. Не сейчас, когда отмщение было так близко, что Лукас мог ощутить его холодный укус. Уже мог ощутить, как бремя обещания, данного своему отцу пятнадцать лет назад, уходит, облегчая его плечи.
– Наличие сердца, в три раза меньше обычного, должно быть очень удобно для ведения бизнеса, – выдала Сидней. Выражение удивления промелькнуло на её лице, в то время как язвительные слова повергли в шок, как её, так и его.
Лукас едва справился с коротким смешком. Ставлю свой левый шар, она не собиралась выдать этот комментарий вслух. Только не хладнокровная, безупречно вежливая Сидней Блэйк. Явное свидетельство, что он выбил её из проклятого равновесия достаточно, чтобы оно ей изменило, заставило Лукаса ощутить теплую волну удовольствия.
– Подобной лестью вы вскружите мне голову, – тягуче произнёс он. – Большинство людей прямо заявляют, что у меня вовсе сердца нет.
Мускул вдоль её нижней челюсти напрягся, и у Лукаса создалось впечатление, что она стискивает зубы, чтобы не дать вырваться особо грубой фразе. Вероятно, начинающейся с «Пошёл…» и заканчивающейся на «…задницу».
– Как вы выведете его из-под обвинений? Если вы знаете о его... – её пальцы сжались в кулаки, так что суставы побелели, – ...махинациях, тогда, разумеется, и остальные тоже. Как я узнаю, после того, как выйду за вас замуж, что он избежит суда?
– На данный момент, о его преступлениях никто не знает – ни общественность, ни комиссия по ценным бумагам и биржам. У меня есть некие источники внутри «Блэйк Корпорейшн».
– Шпионы, – зло прокомментировала Сидней.
Он пожал плечами.
– Тот, кто держал меня в курсе дел. Никто за пределами компании не знает о мошенничестве, совершённом вашим отцом.
Алчность. Могущество. Деньги. Таковы идолы Джейсона Блэйка. Поклоняясь их алтарям, он разрушил семью Лукаса, разорил отца. До предательства Джейсона, Роберт Элисон был гордым, властным человеком, единственным его слабым местом была эгоистичная, избалованная и неверная жена. Роберт мог ожидать предательства и измены от конкуренции в бизнесе... но не от лучшего друга.
Она изучающе смотрела на него с чем-то, похожим на жалость во взгляде, губы искривились в слабой полуулыбке.
– Не хотелось бы вас разочаровывать, но, если вы думаете, что как-то навредите моему отцу, женившись на мне, вы очень ошибаетесь. Будет ли он злиться на меня за то неловкое положение из-за публичного отказа от Тайлера? Да. Но, в итоге, один, состоятельный, связанный с ним бизнесом зять, будет отличной заменой другому.
Он опустил свои руки, хмурясь. Она и правда верит в этот вздор? Чтобы такой тщеславный человек, как Джейсон, заботящийся о своём имидже, взял да и вручил свою дочь бизнесмену – уличному бойцу в прошлом? Для мужчин, подобных её отцу, породистость и происхождение значили столько же, что и графа итоговой прибыли в финансовом отчёте. И все знали Лукаса Оливера, как приёмного сына Дункана Оливера, «синего воротничка», строительного рабочего из Саут-Сайд Чикаго.
– Сидней, я думаю, что вы себя недооцениваете.
На мгновение улыбка стала шире, затем погрустнела.
– Нет. Я – нет. Это вы переоцениваете.
Что, чёрт возьми, это значит? Этот вопрос готов был сорваться с языка, но Лукас сдержался. Ни то, ни другое – её ответ и безумная потребность выяснить причины очевидной скорби, стоящей за её загадочной фразой, ничего не значили. Ничто не помешало бы ему осуществить свой план.
– Что он вам сделал? – продолжала девушка. – Отменил сделку? Вы понесли убытки? – её губы сложились в жёсткую, циничную усмешку, которая выглядела некоторым образом кощунственно на этих красивых губах. – Спит с вашей женой или подружкой? Это должно быть нечто совсем ужасное, раз вы рассматриваете женитьбу на женщине, не зная её сравнительной стоимости.
– О, это относительно, – пробормотал он.
– Другими словами, это не моё дело. А если раскрытие правды, стоящей за вашими мотивами, это часть моих условий?
– Мои условия вам уже известны, Сидней. И обсуждению они не подлежат.
Её плечи закаменели до такой степени, что Лукасу показалось, как один резкий порыв ветра может сломать её пополам.
– А как насчёт верности? – спросила девушка.
Он замер. Этот короткий вопрос пронзил его грудь и обнажил мрачное, нечистое место в его душе, с гневом, болью и унижением после подслушивания разборок родителей из-за бесконечных измен его матери. После того, как он был свидетелем тому, что на вечеринке по поводу его тринадцатилетия, мать с другом его отца выскользнули из дома, чтобы трахаться в бассейне.
Он потянулся, желая коснуться шрама через глаз, гася жаркую волну гнева и боли, пульсирующие внутри и изучающе глядя на светскую львицу, сидящую перед ним с гордой осанкой и непроницаемым лицом.
– Вы этого хотите? – прозвучал вопрос.
– Я требую, – решительно заявила девушка. – Если мы намереваемся убедить всех, что любим друг друга, тогда нарушение брачных обетов, пусть даже они формальные, будет выглядеть порчей имиджа.
– Не думаю, что требуется такое притворство. Мне в браке нужна ваша рука, а не ваша любовь.
– Я её не предлагала, – огрызнулась она. – А вы неправы. Людям будут сложно воспринять эту помолвку. Особенно, если они друзья или связаны с Тайлером и его семьёй. Они вас не знают, а после того, как новость о наших отношениях станет публичной, вас воспримут, в лучшем случае, как нежелательную персону. Да, они будут вести с вами бизнес, но большинство сделок будут инициированы и обсуждены на светских мероприятиях. А там заправляют женщины – жёны и дочери этих бизнесменов. Если они не захотят пригласить вас или меня по причине предполагаемой измены людям их круга – па и Тайлеру – женитьба на мне будет пустой тратой времени. Единственная вещь, которую люди, скорее всего, смогут простить, – это история о великой, страстной любви. В конце концов… – на губах Сидней появилась вымученная горькая улыбка, почему-то смотревшаяся несвойственной ей, – …все обожают любовные истории с «они жили долго и счастливо».
Чёрт. Она отлично во всём разбиралась. С момента своего прибытия в Бостон, его не особо принимали в узком кругу бостонской элиты и избранных. Этот социальный круг был спаянной группой, в которую проникнуть было нелегко, и похищение Сидней у одного из наиболее влиятельных членов, будет неприемлемой вещью. Он не мог позволить себе стать отверженным. Не сейчас, когда бизнес и социальная жизнь идут бок о бок, часто пересекаясь. И не сейчас, когда значительная часть клиентов фирмы Джейсона Блэйка по управлению их капиталом, была из большей части Бостона. После того, как Лукас заявит права собственника на эту компанию, которую он хотел, и осуществится вторая, финансовая часть его плана, – они станут его клиентами и акционерами.
В его венах полыхала злость. Злость на самого себя. Он не делал этого раньше, из-за пренебрежения взвесить и анализировать каждую составляющую своего плана, лично и профессионально. К тому же, желание отомстить «зашорило» его сознание. И вероятность облажаться, захватив контроль над вражеской корпорацией только для того, чтобы потерять клиентов, репутацию и деньги, ради ненадёжных верности и норм поведения некоторых личностей?
