Текст книги "Красавица и Холостяк (ЛП)"

Автор книги: Нэйма Саймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Лукас пытался, но не мог заслониться от картинок, бомбардирующих его как пули из пневматического пистолета. Боль в ее глазах. Тихая мольба. Гнев. Любовь? Он потер лоб ребром ладони. Если бы в ней была, хоть капля любви к нему, он бы покончил со своей всепоглощающей жаждой мести.

Ведь она действительно поглотила.

Его детство. Его мировоззрение. Его честность.

Его брак.

Женщину, которую он любил.

Он поставил стакан, издавший громкий звук, на стол и потер ладонями свое лицо, царапаясь об отросшую щетину.

Так это были семена любви, посаженные, когда она поцеловала его шрам, выслушала его ужасную историю и приняла ее, так свободно и не протестуя, отдала ему свое тело – то, что пугало его до чертиков.

Сукин сын. Как он мог быть таким дураком?

Одержимый своей местью, он лгал ей, предал ее. Страшась закончить как отец – слабым и разбитым любовью – он оттолкнул ее, отказался от нее. Ослепленный собственной виной и скорбью, он сорвался, ища, кого бы обвинить, а в процессе разрушил ее доверие.

И все это время он упускал одну важную, кричащую, очевидную истину.

Он и Сидней не были его родителями. Она не была эгоистичной и нарциссичной, заботящейся лишь о собственном удовольствии и желаниях. Он не был своим отцом, нуждающимся, побежденным, тоже эгоистичным, так что он бросил единственного человека, который нуждался в нем больше всего. Он не мог представить себе, как причинил такие страдания кому-то, кого любит – и не мог представить, чтобы Сидней позволяла этой трясине затянуть его, она делала его сильнее. Мудрее. Лучше.

И он не хотел проводить еще один день без нее.

Он поднялся со стула и обогнул стол, его мозг кипел.

– Самое время, – просиял Эйдан, тоже поднимаясь из своего кресла. – Что ты будешь делать?

– Искать свою жену.

– С возвращением, Люк! – Эйдан хлопнул его по плечу. – Но могу я дать один совет?

– Что еще? – Лукас прошел мимо него, устремляясь к двери.

– Сначала помойся.

Глава 21

Сидней поднялась по ступенькам родительского дома в Бикон-Хилл, пригнув голову, как можно ниже, продираясь через толпу репортеров, занимавшую тротуар и часть улицы. Прошло около недели с тех пор, как появились новости о махинациях ее отца, и помешательство прессы не уменьшилось ни на йоту.

– Сидней, вы знали, что отец ворует у собственной компании?

– Сидней, сюда! Посмотрите сюда!

– Сидней, это правда, что Лукас Оливер ушел от вас, как только узнал о вашем отце?

Ей чертовски не нравилось, что журналисты обращаются с ее именем так фамильярно. Как будто они были друзьями. Как будто у них было право на ее ответы и чувства. Особенно о ее семье. И ее муже. Муже, которого она не видела пять дней, два часа и сколько-то минут. Она могла игнорировать репортеров, но не могла избавиться от пустой дыры, разверзнувшейся в ней с того дня.

Господи, только бы не попасть в очередную засаду.

Родители знали, что она покинула дом Лукаса – как, видимо, знала и пресса. Ее передернуло от неприязни, что ее личные отношения и боль были преданы освещению в национальных новостях и светских колонках. Если для этого требовалось еще раз прийти в гнездо Блэйков для еще одного раунда «Операции Тайлер», то это будет короткий визит. Да, Лукас ранил ее своим неверием и обвинениями насчет Тайлера, а также своим недоверием и двуличием касательно ее отца. И да, она жила у Иоланды, поскольку директор молодежного центра добровольно предложила ей свою гостевую комнату, когда все поняла.

Но была одна вещь, которую она не могла пересмотреть или решить: она любила Лукаса. Всеми фибрами своего существа, каждой частичкой души. Она любила его. И с тех пор, как он появился в ее жизни, она стала сильнее, увереннее в себе. Уверенной в своей значимости и ценности. Никто никогда за него не сражался. Ни его мать. Ни его отец. А она бы сражалась – охотно и гордо стала бы его чемпионом – если бы он позволил ей. Если бы он доверял ей, если бы он был честен.

Она любила Лукаса – Боже, она любила его. Но она не стала бы обрекать себя на такой же брак, который она видела, пока росла. Она заслуживала намного больше, чем это. Он заслуживал большего.

Но с арестом ее отца за те дни, как она ушла, у нее не было времени увидеться, или поговорить с Лукасом. Ее мать не понимала, все еще не могла уловить, что ее муж совершил преступление и должен был отправиться в тюрьму и заплатить штраф. Сейчас он был дома под залогом в два миллиона долларов, но шансы на его заключение были очень велики. И все же он был ее отцом, она любила его и осталась бы на его стороне в любом случае.

Дверь распахнулась, как только она к ней приблизилась. Она благодарно улыбнулась Мэдди и стянула свое пальто. Отдала его домработнице и направилась в кабинет отца, где его обычно можно было найти, когда он пребывал дома. Быстро постучав, она толкнула дверь.

– Привет, пап. Извини, меня задержали...

Зайдя в комнату, она оцепенела, шок сковал ее дыхание и голос.

Лукас.

Он поднялся с дивана, и она уставилась на него, жадно и с болью. Господи, как же она соскучилась по нему. Шелковые локоны волос у челюсти. Узкое лицо с патрицианскими углами и линиями. Живые зелено-голубые глаза и любимый шрам, напоминающий о катастрофе, в которой он выжил. И высокое восхитительное тело, которое оборачивалось вокруг ее по ночам, мощное и защищающее. Ее пальцы зудели от необходимости дотронуться до него, приласкать его. Она сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

– Сидней,– поприветствовал ее отец, тоже поднимаясь со стула у дивана и махая ей, приглашая пройти вглубь комнаты. – Проходи, присаживайся. Мы ждали тебя.

Оторвав изголодавшийся взгляд от Лукаса, она пересекла комнату и поцеловала отца в щеку, прежде чем устроиться на другом конце дивана.

Джейсон опустился на свой стул и после пары мгновений молчания, наклонился к ней, вздохнув.

– Сидней, это одна из тяжелейших вещей, в которой я должен признаться, особенно тебе, моей дочери. То, что говорили обо мне в новостях, – правда. Но пока еще не сказали, что я сам им сдался.

Шок пронесся по ней, распространяя громкие, несогласованные вибрации. Он сдался сам, не Лукас... О Боже. Ее обвинения и его отрицание эхом отозвались у нее в голове, ударяясь о стенки черепа, становясь все громче. Да, он солгал, что оставил компанию отца в покое, но он не обращался к властям...

– Вина висела на мне тяжким грузом два года, – продолжил Джейсон, врываясь в ее самобичевания. – Я больше не мог продолжать жить обманщиком. Это поглотило меня, приходя домой, встречая тебя и твою мать, и знать, что я, в общем-то, преступник. Но все же, это не стыд заставил меня пойти в ФБР, – Джейсон взглянул на Лукаса, который не проронил ни слова с тех пор, как она вошла, а потом вернул свое внимание к ней. Усталость подчеркнула морщины на его лице, и, хоть с его признания прошла лишь пара дней, он казался много старше. – С тех пор, как я встретил Лукаса, что-то в нем меня напрягало. И только после свадьбы я понял, что именно. Он похож на своего отца, Роберта Эллисона.

Она рискнула бросить взгляд на Лукаса, обеспокоенная тем, что упоминание имени отца из уст Джейсона могло привести его в ярость. Но Лукас остался недвижимым как статуя, выражение его лица не поддавалось прочтению.

– Я всегда задавался вопросом, что же случилось с сыном Роберта, – произнес Джейсон. – И после свадьбы Терри и я провели небольшое расследование – очень непростое расследование. Это заняло очень много времени у наших детективов, но мы обнаружили, что он возродился Лукасом Оливером, мужчиной, за которого внезапно решила выйти моя дочь. Все кусочки быстро сложились между собой после этого. Твой разговор с Терри о компании, твое внезапное решение о замужестве. Ты сделала это для меня. Чтобы защитить меня.

Лицо Джейсона исказилось от боли, в унисон с судорогой в ее груди.

– Сидней, я делал в своей жизни вещи, которыми не горжусь. Много прискорбных вещей, – прошептал он, и она спросила себя, думает ли он о человеке, которого когда-то называл лучшим другом. – Но было бы непростительно позволить тебе заплатить за мое преступление, мой грех. Поэтому я сдался ФБР, чтобы ты освободилась. Мы – эта семья, ты – понесли так много потерь. Я не позволю испытать тебе еще хоть минуту такого. И я сожалею, что тебе пришлось такое пережить ради меня, и от меня в прошлом, и сейчас, – он вытянул руки вперед ладонями вверх и разглядывал их прежде, чем перевести на нее усталый, грустный взгляд. – Милая, твоя жертва заставила меня осознать, что мне следовало быть лучше, поступать лучше. Но это также заставило меня признать, что я не был абсолютным злом, поскольку смог вырастить замечательную, самоотверженную женщину, как ты. Сидней, ты заслуживаешь жизни, наполненную счастьем. Ты заслуживаешь любви.

Слезы защипали ее глаза, а шок приковал ее к подушке дивана. Он пожертвовал чем-то ради нее. Ради ее будущего.

– Папа, я… – она запнулась, покачала головой. – Спасибо, – сказала она, наконец, хриплым голосом.

– Нет, Сидней. Спасибо тебе. Тебе, твоему брату. Вы двое были и есть лучшим произведением вашей матери и меня. Не следовало позволять скорби по Джею заставить меня забыть о твоем существовании. Я потерял так много времени. А теперь... – прочистив горло, Джейсон поднялся, очевидно, думая о неизбежном тюремном заключении, которое украдет еще больше времени у их разбитой семьи. – Теперь если вы меня извините, – пробормотал Джейсон, а затем, кинув долгим взглядом в направлении Лукаса, вышел из кабинета, оставляя ее наедине с ним. Ошеломленная, она смотрела на захлопнувшуюся дверь пару секунд, а потом перевела взгляд на Лукаса.

– Ты знал? – спросила она.

– До того, как приехал сюда сегодня, нет, – ответил он, пристально рассматривая ее.

– Почему ты здесь, Лукас? – даже для собственных ушей ее голос прозвучал устало, настороженно. Признание и заявление ее отца измотали ее эмоционально. После их последней ссоры часть ее боялась того, ради чего Лукас сидел здесь, готовый рассказать ей. И хотя она любила его, он чертовски сильно ранил ее своим обманом. – Извини, что не поверила тебе, что не ты сдал моего отца, но ты все равно лгал мне о покупке акций «Блэйк Корпорейшн» и попытках захватить компанию...

– Я пришел сказать твоему отцу правду о том, кто я, о нашем браке и почему ты ушла от меня, – пауза. – Он ударил меня за оба из этих пунктов.

Она прислонилась к подлокотнику дивана. Зачем ему раскрывать свой секрет, разоблачать себя?

– Пока я не встретил тебя, моей единственной целью была месть. Она меня вела, она меня определяла. И я пытался цепляться за нее, потому что из-за моей ярости я не знал, кто я. Но за последние пару недель я понял, кем и чем являюсь. Я твой муж. Я не виноват. Я нечто большее. Из-за тебя. И я люблю тебя.

Боже. Надежда, прекрасная, но такая хрупкая надежда, затрепыхалась у нее внутри, как бабочка, разрывающая свой кокон.

– Лукас, – прошептала она.

– Мне принадлежит сорок шесть процентов компании твоего отца, что делает меня самым крупным акционером. Но сегодня утром мои юристы набросали другой договор. По которому все акции передаются тебе. Ты можешь передать их отцу или оставить себе. Тебе решать. И неважно, какое решение ты примешь, я все равно предоставлю все влияние и деньги «Бэй Бриджес Индастриз», чтобы «Блэйк Корпорейшн» снова стала рентабельной. Пусть твоему отцу придется уйти в отставку из-за признания вины, компания останется в твоей семье. Твое наследство, – сказал он. – Я причинил тебе так много боли, Сидней. И я сожалею. Я не хочу еще раз увидеть в твоих глазах боль и разочарование. Я знаю, что не заслуживаю прощения, но я все равно его попрошу. Прости меня, дорогая. И возвращайся домой, ко мне. Я люблю тебя всем своим существом, – он сделал паузу. – Пожалуйста... полюби меня.

Любовь, большая и сильная, поднялась в ее груди, заполняя ее, выплескиваясь. Этот прекрасный, сильный, гордый мужчина унизился перед ней и человеком, которого считал врагом, чтобы попросить ее о прощении и признаться в любви к ней – к ней.

Увидев его документы, которые он собирал годами, сейчас она поняла грандиозность его жертвы. Он планировал месть половину своей жизни, но поставил ее выше всего... полюбил ее больше.

– Я люблю тебя, – призналась она тихим, дрожащим голосом. Потом окрепшим, более громким. – Я люблю тебя.

С рычанием, он молниеносно оказался на ее конце дивана, обрушив свой рот на ее. Она, как всегда, открылась ему, приняла его, обняла. Поцелуй был знакомым, и новым. Их настоящим и будущим.

– Скажи еще раз, – прошептал он в ее губы. – Пожалуйста. Мне нужно услышать еще раз, как ты это говоришь.

– Я люблю тебя, – она прижалась поцелуем к уголку его рта, к его шраму. – Каким ты был, какой ты есть, каким ты будешь. Я люблю тебя.

И скрепила клятву поцелуем страсти. Доверия. Вечности.

Эпилог

Год спустя

– Как, черт побери, ты убедил его поучаствовать? – изумилась Сидней. Лукас расплылся в улыбке, и она застонала, закатывая глаза. – Господи. Да ты улыбаешься, – протянула она.

Лукас рассмеялся, уловив иронию в ее словах, поскольку год назад на этом же месте Эйдан говорил ему почти такие же слова. Вот только в этот раз Лукас присутствовал на ежегодном маскарадном аукционе холостяков Родонитового общества со своей женой, а улыбка его была полна подлинного счастья.

– Я сказал, что участие Эйдана в аукционе было бы замечательной рекламой для компании... и я знаю, где сокрыты определенные фотографии времен университета. Если бы они всплыли когда-нибудь, ему было бы крайне неудобно.

– Это так неправильно. Эффективно, но неправильно, – она хихикнула.– Почему бы ему и не поучаствовать? В конце концов, здесь мы с тобой встретились. Кто знает? Возможно, сегодня он найдет будущую миссис Кент.

– Да, дорогая, в этом что-то есть.

Она фыркнула в притворном негодовании, хлопая кулаком по бедру, из-за чего холмик ее живота проступил чуть более явно.

– Что, прости?

– Для него, конечно же, – он провел рукой по ее животу и ребенку, спящему внутри. Радостное возбуждение и удовольствие охватили его, когда он почувствовал легкий толчок под ладонью. Еще три месяца, и он сможет взять свою дорогую дочурку на руки. – Та ночь, когда я пришел сюда, была счастливейшей и лучшей в моей жизни.

Теплая, прекрасная улыбка осветила ее лицо, и он не смог удержаться от поцелуя этих роскошных, сексуальных губ. Боже, он любил ее. Он не думал, что возможно обожать кого-то так сильно, что жизнь без нее пугала его до чертиков. Она научила его прощению, одарила его семьей, привнесла жизнь в темноту, которая была его жизнью.

Хозяйка вчера взошла на сцену, давая знак к началу аукциона. Все тот же ведущий, которого он подкупил, чтобы Сидней достался номер другого холостяка. Он тихо рассмеялся и сопроводил Сидней к их столику, помог ей сесть и устроился рядом. Она огляделась по сторонам, и он сжал ее руку. Шарлен пропустила прием в этом году. Поскольку Джейсон был признан виновным по нескольким федеральным обвинениям в отношении мошенничества и полгода назад был приговорен к трехлетнему заключению, Шарлен превратилась в своего рода отшельницу. Стыдясь поступков своего мужа, ей было сложно встречаться с людьми, которых она ранее называла друзьями. Сидней волновалась за мать, но также понимала, что ничем помочь не может. По крайней мере, новость о том, что она станет бабушкой, немного повеселила ее мать. Возможно, эта новая жизнь принесет излечение.

А Сидней, тем временем, расцвела. Она поступила в магистратуру Университета Бостона, чтобы получить степень по общественной работе и продолжить работу наставницей в молодежном центре. Хоть она и была тронута тем, что он переписал свои акции компании ее отца на нее, она доверила ему распоряжаться ими, а он оправдал эту веру в него. Прошел всего год, но репутация и финансовое положение бизнеса мало-помалу улучшались, так что, когда придет время, ее наследство присоединится к их совместному.

– Ты слишком усердно думаешь о чем-то, – прошептала она, ее губы скользнули по его челюсти, отдавая таким же желанием, что всегда жило в нем. Он вернул ласку, касаясь своим ртом ее и вдыхая ее аромат жимолости.

– Я люблю тебя, – пробормотал он. Положив ладонь на ее живот и его ребенка, он прижался поцелуем к ее золотым и коричневым кудрям. – Вас обеих.

Его сказка началась с шантажа и мести, а закончилась радостью и любовью.

Теперь, когда чудовище обрело свою красавицу.

КОНЕЦ