Текст книги "Взрослые девочки"
Автор книги: Нэнси Холмс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
ТРАБЗОН, ТУРЦИЯ
ОКТЯБРЬ 1953 ГОДА
Алия росла одинокой девочкой. Друзей, кроме Тарека, у нее не было, прошлого – тоже. Она пришла ниоткуда, если такое возможно; у нее не было ни матери, ни отца, ни сестер, ни братьев. Весь круг ее общения ограничивался пожилой супружеской парой, но эти люди предоставляли Алию самой себе – кроме тех случаев, когда им что-нибудь требовалось. Ее навещал лишь Тарек – единственный человек, который придавал жизни относительную целостность.
Когда она повзрослела, он рассказал, как нашел ее, плачущую, среди развалин после землетрясения, полностью уничтожившего небольшую деревушку.
– Кроме нас с тобой, Алия, в Ладике не уцелел никто. Теперь мы живем в Трабзоне. Ладика больше нет. Надо думать о будущем.
Алия поняла, что родилась она скорее всего именно в Ладике. Тарек забрал ее из погибшего селения и привез в большой город. Он же пристроил ее в эту семью, чтобы она, когда подрастет, отблагодарила добрых людей заботой и уходом. Тарек был ее единственным другом.
Алия даже не подозревала о том, что она очень красива. Между тем не успело ей исполниться десять лет, как мужчины стали обращать на нее внимание. Когда к ней стали приставать на рынке и на улице, она пожаловалась Тареку. Он понял, что пришла пора больших перемен.
Тарек продал девушку в гарем человека, водителем которого пробыл несколько лет. На вырученные деньги удалось прикупить немного одежды. Алие он объяснил, что ей будет гораздо безопаснее жить в небольшом гареме приличного человека. Потом, когда она еще немного подрастет, он заберет ее и оттуда.
В гареме было семь женщин. Все они отличались неприятной внешностью и дружно невзлюбили Алию с первой же минуты. Женщины без конца ссорились и ругались между собой. Алия же старалась как можно меньше с ними общаться. Она была холодна со всеми, кроме Махмеда, своего хозяина.
Это был добрый человек и неутомимый любовник. Он научил Алию, свою любимицу, как угодить мужчине. Если к нему приходили гости и ее предлагали одному из них, Алия знала, что это особенный человек, потому что она была особенной девушкой. С другими наложницами она не общалась, не говорила с ними ни о Махмеде, ни об искусстве любви. Она не видела в этом никакой необходимости, она и так была явной фавориткой.
Тарек навешал ее каждую неделю. Когда Алия немного повзрослела, он научил ее читать, при каждой возможности привозил ей книги, в том числе и на английском. Он объяснил ей, как важно знать несколько языков, а особенно самый распространенный – английский. Алия слушалась его во всем и усердно штудировала учебники и книги.
Время от времени он забирал ее из гарема. Тогда они уезжали на пляж, он покупал ей мороженое и рассказывал легенды Стамбула. Девушка отличалась живым воображением. Тарек научил ее мечтать.
– Не всю жизнь тебе жить в гареме, – говорил он. – Придет день, и ты уедешь далеко-далеко, где у тебя будет огромный красивый дом.
– Не возражаю, – улыбалась Алия. Тарек был единственным человеком, кроме Махмеда, кто относился к ней хорошо.
– Ты просто не видела ничего другого, – ворчал Тарек. – Придет день, и я отвезу тебя в Стамбул. Ты будешь носить шелковые платья и прекрасные бриллианты.
Красота Алии причиняла ей немало страданий. Женщины люто ненавидели ее за то, что она была гораздо привлекательнее, чем они. У нее была более светлая кожа, она была выше и стройнее остальных. Ее длинные черные волосы поражали необычайной шелковистостью и мягкостью. С каждым годом она все больше и больше напоминала свою мать.
Однажды Тарек не удержался, и по его щекам потекли горькие слезы. Алия так походила на Дашу… Его русская жена погибла во время ужасного землетрясения. Ее родители перебрались в Турцию с Кавказа, они тоже погибли вместе со всеми. Фактически, кроме Тарека и Алии, после трагедии никто не уцелел. Тарек понимал, что Алия станет еще красивее, чем его Даша. Ее пребывание в маленьком гареме Махмеда подходило к концу. Нужно присмотреть девочке другое место. Там, где бы ее по-настоящему оценили.
Он думал об этом постоянно, и вот однажды представилась возможность изменить жизнь его дочери.
В тот вечер Алия мирно читала в уголке сада, когда неожиданно до нее донесся возбужденный шепот Тарека:
– Алия! Бери самый красивый кафтан и выходи. Быстро.
– Я не могу, Тарек. Сегодня у Махмеда важные гости.
– Ничего. Давай быстрее.
Алия не стала терять времени. Что бы ни говорил ей Тарек, она всегда слушалась его беспрекословно. Потом он как-нибудь объяснит Махмеду ее отлучку.
Тарек остановил дребезжащий автомобиль на окраине Трабзона, возле большого белого дома, которого она никогда раньше не видела. Дверь Тарек открыл ключом, который вытащил из кармана. Их встретил вежливый дворецкий.
– Это твой дом, Тарек? – изумилась Алия, оглядывая богатую мебель и картины на стенах.
– Нет, – ответил он. – Если бы это было так, ты бы жила со мной. Это дом моего друга, сейчас он в отъезде. Во всем доме никого нет, только дворецкий. Я тебя здесь оставлю. Еда на кухне. Найди ванну и обязательно ею воспользуйся. Там же увидишь большое зеркало. Постарайся выглядеть наилучшим образом.
– Но почему, Тарек, почему?
– Сегодня вечером, поздно вечером, я вернусь сюда с одним человеком. Я не знаю, когда точно это произойдет и произойдет ли вообще. Но ты все равно жди в саду, пока я не вернусь. Постарайся ему понравиться. Это очень важный человек. Он может подарить тебе весь мир.
После того как Тарек уехал, Алия обследовала каждый уголок огромного пустого дома. Странно и необычно бродить по незнакомым комнатам в доме, где живет чужой человек! Она чувствовала себя воровкой, хотя ни к чему не притрагивалась. Больше всего девушку поразила ванна. Вода бежала прямо из крана – ничего подобного в других домах Алия раньше не видела. Друг Тарека был, очевидно, очень богатым человеком.
Алия с наслаждением выкупалась, воспользовавшись каким-то необычным пахучим шампунем, затем надела простой шелковый халатик.
Когда стемнело, она удобно расположилась в шезлонге в саду, как и просил ее Тарек, и стала ждать его возвращения.
Ждать пришлось довольно долго. Алия вслушивалась в звуки ночи; собственно, ничего другого ей не оставалось. Несколько раз она забывалась коротким тревожным сном. Но даже в эти минуты она оставалась настороже.
Около полуночи раздался шум машины Тарека. Алия мгновенно встрепенулась. Неожиданно ее охватила тревога. Раньше ей приходилось общаться только с Махмедом и его друзьями. Про нее говорили, что она умеет доставить мужчине удовольствие, но вдруг этому человеку она не понравится? Если он из Стамбула, у него наверняка были сотни девушек, гораздо красивее, чем она. А тут еще этот простенький халатик… Скорее всего незнакомец будет разочарован. И что она ему скажет? Может, лучше притвориться спящей? Тогда, если она ему не понравится, он просто уйдет. Жалко, что Тарек ничего не сказал про такой вариант.
Когда открылась ведущая в сад дверь, Алия замерла в шезлонге, словно мертвая. Тарек сказал, что этот человек может дать ей весь мир. Что ж, она готова взять этот мир.
ГОЛЛИВУД
МАРТ 1954 ГОДА
Рас позвонил ровно в полдень, и голос его был взволнованным.
– Кам, у меня для тебя кое-что есть. Сегодня утром я встретился с парнем, который работает в «Лос-Анджелес таймс». Его зовут Якобс, Джим Якобс. Мы с ним вместе оканчивали факультет журналистики в Техасе. Я рассказал ему о тебе, и он согласен сделать материал.
– Обо мне? Я много слышала про Джима Якобса!
– Я рассказал ему, что ты выиграла конкурс на звание самой красивой девушки Англии. Он очень заинтересовался. Надень что-нибудь этакое, но не слишком сексуальное, покажи ножки, только не очень откровенно. Я заеду за тобой в четыре. Договорились?
– Да, замечательно. Я буду готова.
Кам надела одно из платьев, которые привезла с собой из Англии: из белоснежного шелка с крохотными зелеными цветочками. Увидев ее, Рас одобрительно хмыкнул:
– Попала в точку. Мы приедем на десять минут позже Джима. Столик я заказал. Самый лучший. Не зря же я столько лет переплачивал чаевые старине Эдди. А ты выглядишь великолепно.
Джим Якобс наблюдал, как Кам и Рас идут к его столику. Девушка выглядела потрясающе, мужчины не сводили с нее глаз. «Прекрасно, – подумал он. – Она здорово будет смотреться на фоне роскошных цветов и пальм Беверли-Хиллз. Барни подъедет через час и привезет фотоаппарат».
Он поднялся, Рас его представил.
– Не знаю, как насчет Англии, но в Калифорнии вы, безусловно, стали бы первой красавицей, – произнес Джим Якобс, предвкушая успех. Статья должна получиться, он уже чувствовал это.
Кам завоевала его мгновенно. Холодный британский акцент в сочетании с теплой и откровенной заинтересованностью в нем как в мужчине сделали свое дело. Разговор складывался легко; задолго до окончания ужина Джим уже видел свою будущую статью. Эту девушку очень легко цитировать, не то что большинство пустоголовых «звездочек», у которых ему время от времени приходилось брать интервью.
В три часа подъехал Барни. Кам позировала в белом металлическом кресле. Она сидела ровно, почти не сгибаясь.
– Боже, – бормотал Барни, отсняв два ролика пленки, – вы просто чудо! У вас тело – как айсберг! Я уж не говорю про глаза и ноги! Ими можно перевернуть весь мир!
Кам смеялась, Рас одобрительно следил за происходящим.
– Спасибо, Джим, – сказал он. – Ну что, ты доволен? – Рас уже знал ответ на свой вопрос.
– Смотри воскресный выпуск. Для обычного номера она слишком хороша. Потом скажешь, как тебе понравился очерк.
Очерк был помещен в самой середине обзора культурной жизни воскресного выпуска «Тайме». Фотография Кам занимала не меньше трети полосы. Это был потрясающий по красоте портрет женщины, в нем сочетались мощная сексуальность и удивительная утонченность. Через всю страницу шла набранная крупным шрифтом фраза: «Почему самая красивая девушка Англии гниет на фабрике грез Голливуда?»
Джим Якобс превзошел самого себя. «Симпатичных девушек в Голливуде хоть отбавляй. Камиллу Стюарт магнаты киноиндустрии не замечают». Далее он продолжал примерно так: для того чтобы пробиться в современном киноискусстве, молодым талантливым актрисам необходимо заручиться поддержкой больших боссов, что достигается, как правило, через постель. Камилла Стюарт на такое никогда не пойдет. Он даже процитировал Камиллу: «Мне говорили, будто актриса может сделать карьеру исключительно благодаря своей дерзости. Самый дерзкий поступок, который я совершила, заключался в том, что я каждый вечер садилась у телефона и ждала, пока кто-нибудь пригласит меня на обед. Здесь тебя никто не заметит, пока ты не наберешься смелости и не нарушишь установившиеся правила. Я этому так и не научилась». Он задал ей вопрос относительно планов на будущее: намерена ли она остаться в Голливуде или собирается вернуться в Англию сразу же по истечении срока контракта? В ответ Камилла сказала: «Я вернусь в Калифорнию только на главную роль и на гонорар из шести цифр».
Рас пришел в восторг.
– Сработает наверняка! – заявил он Камилле. – Джим Якобс – самый читаемый репортер в городе.
– Статья написана мастерски, – согласилась Кам. – Дело в другом. Съемки этого дурацкого фильма уже заканчиваются, а я понятия не имею, что мне делать дальше. Рас, пойми, я не могу всю жизнь торчать в «Шато»! Я соскучилась по дому, а без тебя вообще бы пропала.
– Не спеши, – успокаивал ее Рас. – Что-нибудь обязательно появится.
«Он всегда прав, – думала Камилла. – Только мне бы очень хотелось, чтобы он больше обо мне заботился». На Дони-драйв у Раса была большая квартира, но Кам быстро почувствовала, что ее там ждут только на ночь. Предложения перебраться насовсем она так и не получила.
Статью Якобса немедленно перепечатала лондонская «Дейли мейл». В тот же день сбылись предсказания Раса, хотя отклики пришли не с той стороны, откуда он ожидал.
Кам ночевала у него, а когда позвонила утром в отель, чтобы узнать, не было ли каких-либо сообщений, оказалось, что всю ночь с интервалом в полчаса ей звонили из Лондона. Звонки поступали от Дэвида Вулфа из корпорации Артура Рэнка-младшего. Когда Кам наконец с ним связалась, он заговорил так, словно знал ее всю жизнь:
– Ну что, моя дорогая Камилла, думаю, вам больше не стоит волноваться по пустякам. Приезжайте и беритесь за настоящую работу. Согласны?
– Что вы имеете в виду? – спросила она. – Из статьи вы должны были понять, что у меня еще не истек срок контракта. Я и так много лишнего наговорила Якобсу.
– Не тревожьтесь, дорогуша, у нас есть роль, причем такая, что о вас узнает весь мир. Картина называется «Смерть в Дельмонико». Вы будете играть невинную беззащитную девушку, которую обвинили в убийстве. Она не видит выхода из этой ужасной ситуации, но, к счастью, в нее влюбляется один журналист и помогает ей выпутаться из неприятной истории. Замечательная роль, чтобы начать карьеру.
Теперь дальше. Мы не можем освободить вас от калифорнийского контракта, об этом вам придется позаботиться самой. Уверен, вы сумеете это сделать. Постарайтесь приехать через две недели. Съемки начинаются первого числа в Шепертоне. Я не вижу необходимости делать пробы, вы уже достаточно хорошо себя зарекомендовали. Одежду подберем за несколько дней. У вас есть агент? Я бы хотел оговорить с ним ваш гонорар и условия работы.
– Агент у меня есть, – ответила Камилла. – Это я сама. Я хочу пятьсот фунтов в неделю, оплату переезда в Англию и контракт на всю картину. В таком случае я смогу приехать через две недели.
На другом конце провода надолго замолчали. Потом раздался смех Дэвида.
– Отлично, девочка. Я как раз читаю то место, где ты говоришь о том, что для актрисы главное – дерзость. Не сомневаюсь, ты пробуешь свои силы и в журналистике. Я закажу билеты на удобный для тебя день. Нашего представителя в Голливуде зовут Билл Зак. Он постарается тебя раскрутить, хотя лучше, чем в этой статье, о тебе сказать трудно. С нетерпением жду, когда мы начнем вместе работать, Камилла.
Дождавшись, когда он повесит трубку, Камилла повернулась к Расу.
– Боже мой, что я делаю? На меня подадут в суд, если я разорву контракт!
– Ты держалась молодцом. На какое-то мгновение мне даже почудилось, что ты – это я.
Кам рассмеялась:
– Мы с тобой два сапога пара. Между прочим, ты действительно многому меня научил.
– Кроме одного. Я не успел преподать тебе урок по истории Калифорнии. Нас пригласили на уик-энд в Сан-Симеон. Ты что-нибудь знаешь о Сан-Симеоне?
– Сан-Симеон? По-моему, это место каким-то образом связано с человеком по имени Херст. Правильно? Он несколько раз приезжал в Англию.
– Правильно, – кивнул Рас. – Он передал штату Калифорния пятьдесят восемь тысяч акров земли. Но двести тысяч по-прежнему принадлежат его семье. Эти люди построили там настоящие дворцы. Там же находится ранчо Феби Херст, матери покойного мистера Херста. Ты должна убедиться, что в Америке тоже есть замки, и дома, в Англии, тебе не будет за нас стыдно.
Камилла понятия не имела, что можно ожидать от поездки в Сан-Симеон. Она почти ничего не слышала об этом местечке, а то, что рассказывал ей Рас, было совершенно неправдоподобно. Испанский замок на калифорнийском побережье, который начал и не закончил строить американский мультимиллиардер издатель Херст. Сам Херст скончался пять лет назад. Замок считался собственностью семьи, хотя заботу о нем взяло на себя государство. Подобным же образом Национальный фонд присматривал за родовыми поместьями в Англии. Вообще все это больше походило на британскую сентиментальность, нежели на американский рационализм.
Рас хотел успеть к обеду, поэтому из Лос-Анджелеса они выехали рано утром. Шоссе шло вдоль калифорнийского побережья. За пределами города все признаки человеческого жилья вообще пропали. Скалистые горы обрывались прямо в голубые волны Тихого океана. Чем дальше машина удалялась на север, тем гуще становился туман. Низкие серые тучи неслись над шоссе, временами вынуждая предельно снижать скорость. Они находились в причудливом, нереальном и прекрасном мире.
– Почти приехали, – произнес Рас, миновав небольшой указатель, на котором было написано «Сан-Луис-Обиспо». В нескольких милях от указателя Камилла разглядела невысокие деревянные строения. Через несколько минут автомобиль остановился у въезда в Сан-Симеон.
Охранник спросил имя Раса.
– Да, сэр, мистер и миссис Херст ждут вас наверху. Полагаю, вы были здесь раньше, сэр?
– Был, – ответил Рас, – несколько лет назад. Тогда, помню, на дороге попался лось, и мне пришлось целый час ждать, пока он не соблаговолил меня пропустить.
– Наши дорожные знаки гласят, что преимуществом при движении пользуются животные, – улыбнулся охранник. – Вряд ли вам опять попадется этот лось. Не исключено, что вы встретите стадо зебр или оленей, но эти мгновенно разбегутся. Вот карта, сэр. На всякий случай я отметил здесь все повороты к замку.
По-прежнему в густом тумане, они начали пятимильный подъем на вершину горы. Когда позади остались три четверти пути, машина неожиданно выскочила из облаков в яркий солнечный свет, и Камилла впервые увидела замок.
– Боже, какая красота! – воскликнула девушка. – Это самое сказочное место из всех, где мне приходилось бывать!
– Вершина, на которой построен замок, называется Ла-Куэста-Энкантада – Очарованная гора, – сказал Рас. – Так прозвал ее сам старина Херст.
– И вы называете это «ранчо»? Ничего себе ранчо! Это самый большой зоопарк в мире! Я никогда не видела, чтобы на воле разгуливало столько животных! Смотри: зебры, олени, антилопы…
– Не стану утверждать, что в Америке таких мест множество, – довольно произнес Рас. – Я очень рад, что нам удалось сюда вырваться. Когда был жив мистер Херст – кстати, мы называли его Вождь, – тут было еще лучше. Здесь побывали все знаменитые киноактеры. У него был частный поезд, на котором сюда каждый уик-энд доставляли знаменитостей из Лос-Анджелеса. Причем никому не позволялось привозить с собой слуг или горничных – каждый сразу же по прибытии получал индивидуальную прислугу. Пить спиртное в комнатах не разрешалось, но это правило мы все потихоньку нарушали. Ты сама все увидишь; здесь чертовски здорово, я даже не знаю, с чем это можно сравнить. Большой зал достигает в длину сто футов, один этаж представляет собой имитацию раскопок Помпеи, там немало вещей, пролежавших под слоем пепла с семьдесят девятого года нашей эры. В столовой одновременно могут разместиться больше сотни человек, а на длинном обеденном столе выставлен ряд бутылок с кетчупом.
– Рас! Посмотри, какие цветы! Просто не верится!
Рас рассмеялся.
– Я рад, что ты обратила на них внимание. При жизни хозяина здесь трудилось не менее тридцати садовников. Я даже не представляю, во что постепенно превратится это место без него. Уникальный был человек. Он любил наблюдать за работой садовников, а потом говорил своим неповторимым скрипучим голосом: «Неплохо было бы разбить несколько клумб». На следующее утро весь холм превращался в огромную цветущую розовую клумбу.
– По-моему, нас кто-то встречает, – пробормотала Камилла.
– Конечно, – откликнулся Рас. – Это дворецкий. А вот направо, пожалуйста, не смотри. Там бассейн, я хочу сам тебе все показать.
Дворецкий по имени Морган проводил Камиллу и Раса в «Каса дель соль», один из трех гостевых коттеджей, расположенный у подножия Ла-Каса-Гранде. Два других назывались «Каса дель мар» и «Каса дель монте». Коттеджи были зарезервированы для семьи Херстов и их гостей.
– Вождь называл их «бунгало», – сказал Рас, в то время как Камилла восхищенно оглядывала громадный коттедж, заполненный бесценными произведениями эпохи Ренессанса.
– Конечно, если для него все это ранчо… В моей комнате ванна больше, чем любая ванная в Бленгеймском дворце [1]1
Большой дворец близ Оксфорда, построенный для герцога Мальборо в честь его победы при Бленгейме; место рождения Уинстона Черчилля.
[Закрыть]!
– Не сомневайся, сантехника у тебя тоже получше, чем во дворце, – рассмеялся Рас, бросая в нее подушку. – Кстати, не поленись полистать каталог на столе. Там перечислены все сваленные в этой комнате сокровища.
Камилла взяла в руки тяжелую книгу в кожаном переплете.
В дверях показался Морган с банными халатами для них обоих.
– Мистер Маршалл, мистер и миссис Херст приглашают вас немного выпить перед обедом в «Каса дель монте». Сейчас они в бассейне «Нептун». Наверное, вам тоже захочется искупаться.
– Отлично, – сказал Рас. – Кам, надевай халат и закрой глаза. Ты ведь еще ничего не видела.
Бассейн «Нептун» напоминал огромный аквамарин. В длину он достигал ста четырех футов и вмещал в себя семьдесят пять тысяч галлонов воды. Бассейн был выложен белым с черными прожилками мрамором. В нем купались и нежились у кромки воды поразительно красивые женщины. Вокруг возвышалась украшенная цветами каменная колоннада. Шумел небольшой водопад, несущий в бассейн свежую прохладную воду.
Рас представил Камиллу семейству Херстов и их гостям.
Следующие несколько дней навсегда запечатлелись в памяти Камиллы. Они с Расом обошли буквально весь замок, забирались в самые укромные уголки ранчо, а по вечерам совершали удивительные прогулки при луне. Билл Херст развлекал гостью рассказами о своей семье, а Рэнди Херст познакомила ее с одомашненными животными из зоопарка.
В первую ночь, услышав львиный рык, Камилла закричала от ужаса. Она оказалась права: это действительно был лев. Клетка помещалась недалеко от «Каса дель соль». Однажды вечером, когда они с Расом остались одни в бассейне, Камилла разразилась хохотом.
– Что с тобой, дурашка?
– Да вот смотрю на тебя и думаю: насколько же мы с тобой похожи. Ты ведь тоже хочешь, чтобы все это принадлежало тебе. Рас, мы с тобой одинаковые – оба стремимся к богатству.
– Ты права. Я действительно хотел бы быть Херстом.
– Придет день, и, у тебя будут такие же бассейн и вилла. И у меня будут.
Магическая атмосфера замка пьянила Камиллу. Она вдруг почувствовала к Расу неожиданную нежность. Единственное, что ее смущало, была его холодность. Когда они оставались наедине или занимались любовью, эта холодность бесследно исчезала, но в присутствии посторонних он относился к ней как к обоям на стене или прислуге. Это раздражало Камиллу, хотя она и понимала, насколько смешно выглядят ее претензии. Но тут она ничего не могла поделать – это была чисто британская реакция на происходящее. Открытые, независимые американцы отнеслись бы к этому иначе.
В последний вечер, уже успев попрощаться с Херстами, Камилла приготовила Расу коктейль.
– Рас, мне никогда не было так хорошо, – промолвила она.
– Ты ведь еще ни разу не проводила ночь в постели Папы Римского? – спросил он, привлекая ее к себе.
– Никогда. И любовью в постели Папы не занималась ни разу, – призналась Камилла, усаживаясь к нему на колени.
– Неужели за всю жизнь тебе не пришлось переспать с Папой?
– Прекрати, – оборвала его она, удивившись своей резкости. – Знаешь, у меня были увлечения, но ничего подобного я никогда не испытывала. Ты действительно великолепен.
Ей показалось, что он дразнит ее только потому, что ни разу не слышал от нее настоящего признания.
– Иди сюда, глупышка, и помолчи, – сказал Рас. – Меня не волнует, сколько у тебя было мужчин. Будет еще больше. Ты создана для любви.
Он развязал пояс у нее на платье и швырнул его на пол, следом упало и само платье. Руки Раса заскользили по обнаженному телу Камиллы. Потом он поднял ее на руки и уложил на постель Папы Римского. «С каждым разом он становится все лучше и лучше, – подумала Камилла. – И я тоже».
– Кам, – сказал он, когда начало светать.
Голос Раса долетел до нее сквозь сладкий, глубокий сон. Наверное, хочет предложить что-нибудь на следующие выходные, лениво подумала она, в то время как руки Раса снова стиснули ее тело. Но вместо этого он овладел ею грубо и неистово, словно желая доказать свое превосходство и власть. От прежней нежности не осталось и следа. Пораженная его резкостью и жадной, животной настойчивостью, Камилла начала сопротивляться.
– Прекрати, черт бы тебя побрал! – крикнула она. – Ты делаешь мне больно!
Кам выпрыгнула из кровати, набросила халатик и вышла на балкон. Вокруг царила предрассветная тишина, но внутри у нее все кипело от обиды.
Вскоре Камилла почувствовала, как он осторожно обнял ее. На лице Раса снова появилось хорошо ей знакомое выражение заботы и ласки.
– Господи, Кам! Прости. Я не соображал, что делаю.
К нему снова вернулась нежность. Он отнес ее в кровать.
– Это тебе приснилось, – прошептал он, ласково обнимая Камиллу. – Плохой сон, вот и все. Извини меня.
