Текст книги "Взрослые девочки"
Автор книги: Нэнси Холмс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Нэнси Холмс
Взрослые девочки
Моим маленьким девочкам Эмили, Нэнси и Сидни
СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ
ИЮНЬ 1954 ГОДА
Огромная белая яхта плавно покачивалась у причала гавани Монте-Карло. Двое вахтенных, чье дежурство длилось до четырех часов утра, молча несли службу. Капитан уснул. Теплую предрассветную тишину нарушали лишь плеск воды о борт двухсотфутовой яхты да мягкое урчание двигателя.
Владелец яхты «Эукай III» Джордж Шерилл крепко спал в своей каюте. Накануне вечером они с капитаном допоздна обсуждали планы круиза к берегам Стамбула. Все, разумеется, было в порядке. В рассчитанной по минутам жизни Джорджа Шерилла вообще редко случались неожиданности.
Пятеро гостей Джорджа тоже спали, предвкушая замечательное путешествие. На рассвете яхта выйдет из бухты и заскользит по волнам в направлении Корсики, а затем Капри.
На борту находились три женщины.
Дельфине Монро – бесспорной фаворитке среди доставленных на «Эукай» женщин – досталась белоснежная каюта с огромной кроватью. Ножки кровати и огромные иллюминаторы были затянуты плиссированным белым шифоном – эта ткань редко использовалась для отделки яхт подобного типа, но Джордж Шерилл никогда не отличался практичностью. Белый ковер на полу был вышит нежными гибискусами розового, желтого и алого цвета – дань Джорджа родным Гавайским островам. Джордж знал Дельфину с самого ее рождения. Он был на пятнадцать лет старше девушки и сейчас, когда ей исполнилось двадцать два года, оставался ее лучшим другом и наставником.
В соседнем помещении дремала принцесса Алия. Она ждала, когда же наконец заработают на полную мощь двигатели. Алия прибыла на яхту вместе с Кеннетом Беннетом накануне вечером, и Кеннет позаботился, чтобы ей досталась отдельная каюта – месяц в Париже окончательно измотал девушку. Никого, кроме Кеннета, она на яхте не знала. Знакомство с остальными участниками круиза Алия отложила на завтра, сегодня ей хотелось просто отдохнуть. Когда все отправились на берег обедать, она попросила капитана показать ей «Эукай». Никогда раньше принцессе не приходилось бывать на борту яхты, и капитан с гордостью провел гостью по всему судну. Что означало само название – «Эукай III»? Алия думала, что это слово каким-то образом связано с ее родным турецким языком, но оказалось, что так называется по-гавайски морской прибой. Все предприятия и владения мистера Шерилла имели в своем названии это слово. Скоро ей предстоит познакомиться с хозяином яхты Джорджем Шериллом, Дельфиной Монро, а также молодоженами лордом и леди Килмур.
Уловив в полусне, что наконец заработал двигатель, Алия тут же выпрыгнула из кровати. Она хотела посмотреть, как яхта будет выходить из гавани. Они плыли! Новый мир, новые люди – все, за исключением Кеннета. Она направлялась домой, в сторону Стамбула, где должна состояться ее свадьба.
Услышав шум двигателей, Джереми Эндрю Чарльз Брук, лорд Килмур, потянулся и одним глазом взглянул на Камиллу. Она лежала рядом и посапывала, как котенок. Джереми приоткрыл второй глаз и приподнял голову. Эта девушка станет настоящей звездой экрана, подумал он. Даже во сне она прекрасна. Лицо Камиллы обрамляли шелковистые золотые кудри; днем, когда лицо озарялось веселой улыбкой, они смотрелись еще лучше. Она была чрезвычайно миниатюрна, и это с самого начала привлекло к ней Джереми. Услышав, что он собирается жениться на Камилле, отец закатил настоящий скандал: ни имени, ни положения, ни денег… Зато теперь, как успел заметить Джереми, старик души в ней не чает.
Джереми протянул руку и погладил маленькие груди возлюбленной. Камилла что-то пробормотала во сне и прижалась кнему. Он обнял ее крепче. Слава Богу, хозяин яхты Джордж Шерилл – американец и понимает толк в удобствах. До этого Джереми приходилось бывать только на английских яхтах, с койками узкими и жесткими, как скамейки.
– Что там, дорогой? – пролепетала Камилла, когда он погладил ее по спине и бедрам.
Боже, какая же она теплая!
– Это я, твой любимый!
– А что урчит? – не успокаивалась она.
– Для чего, по-нашему, нужны яхты и медовые месяцы, Камилла Килмур?
– Можете называть меня леди Килмур, – томно произнесла девушка и прильнула к нему всем телом.
Спустя несколько часов «Эукай III» вышел из порта Монако и набрал скорость восемнадцать узлов в час. День выдался прохладный и солнечный – идеальная погода для Средиземного моря, самого крупного сапфира в мире.
Килмуры все еще нежились в каюте. Дельфина загорала возле бассейна, который наполнили только наполовину, чтобы вода не расплескалась, когда яхта будет набирать скорость. Девушке не терпелось увидеть загадочную и обольстительную принцессу Алию.
Как же все удачно складывается, подумала она, глядя на потягивающих кофе Джорджа и Кеннета. Завтрак, ленч, а иногда и импровизированный ужин подавались на верхней палубе. Джордж называл это место «кафе» и частенько здесь сиживал. Тут можно было посмотреть кинофильм и выпить чашечку кофе. Близилось время обеда, а значит, вот-вот появятся Килмуры. И загадочная принцесса Алия. Кроме Кеннета, никто ее ни разу не видел, и все просто умирали от любопытства. Дельфина и Камилла познакомились несколько месяцев назад во время отдыха с Джорджем на Лонг-Айленде.
Дельфина резко выпрямилась – неужели действительно прошло всего несколько месяцев? Ее жизнь полностью изменилась, с тех пор как она покинула родительский дом на Гавайских островах шесть месяцев назад. Теперь она жила в совершенно ином мире.
ГОНОЛУЛУ
ЯНВАРЬ 1954 ГОДА
Услышав рокот вертолета, Дельфина Монро выбежала на лужайку.
Вертолетом управлял ее брат Джей. Он улыбнулся, глядя на мелькающее среди огненных деревьев яркое платье сестры. «Словно алый гибискус. Как же мне ее будет не хватать…»
На мгновение Джей завис над «Королевским прибоем», впитывая в себя его прелесть, после чего посадил машину на восточную лужайку. Он родился и вырос тут, здесь прошло его детство, и все равно каждый раз он восхищался открывающимся с воздуха видом. Огромный белый дом и разбросанные вокруг бунгало образовывали причудливый рисунок у самого подножия горы Даймонд-Хед. С трех сторон дом окружали изумрудные лужайки, с четвертой – располагался пляж и шумел прибой, благодаря которому усадьба и получила свое название. Длинные изгороди из высоких кактусов делили сады на ровные квадраты, а скопления огненных деревьев драматично расцвечивали мирную гармонию зелени и белой морской пены. Кокосовые пальмы, по-гавайски – макаи, потрескивали под напором ветра.
Приезжающие со стороны Вайкики гости попадали в поместье через ворота, сделанные из старых досок для серфинга – ну как догадаешься о величии этого места! Другое дело, если взглянуть с воздуха, подумал Джей. Это вполне отвечало духу семьи: несмотря на немыслимые богатства, создавать видимость простоты и скромности. Скромность отца передалась и детям.
Дельфина была уже здесь; не дожидаясь, пока остановятся лопасти, нырнула под винт и потянула за ручку двери.
– Поторопись, ради всего святого! – воскликнула она, схватив брата за руку.
Смуглая кожа девушки была почти одного цвета с рассыпавшимися по плечам янтарными волосами, в зеленых глазах с ореховыми крапинками светились теплота и лукавство.
– Отец и Вайнона ждут нас, чтобы выпить прощальный бокал шампанского. Выручай, без тебя я эту сцену не вынесу. Мне ведь никогда раньше не приходилось уезжать из дома. Ты сознаешь, что я покидаю родное гнездо?.. Скоро на самолет.
Она крепко прижалась к брату, и он понял, что, несмотря на всю ее браваду, сестренку действительно страшит отъезд. Джей был на три года старше Дельфины, но брат и сестра настолько походили друг на друга, что их часто принимали за близнецов. Они унаследовали от родителей золотистый цвет кожи, высокий рост, стройность и необычайную грацию и изящество движений.
– Никак не поверю, что ты нас покидаешь, – произнес Джей, обнимая девушку. – И в то, что заботиться о тебе будет один лишь Джордж. Правда, он знает Нью-Йорк куда лучше, чем Гавайи, так что я за тебя спокоен.
– Слушай, я так рада, что еду на восток! Сколько раз мы уже были и на Филиппинах и в Японии, но всегда почему-то уезжали на запад. Если я продержусь в Нью-Йорке хотя бы год, то обязательно съезжу в апреле в Париж. Я ведь никогда не видела ни Парижа, ни Лондона. Да и ты не должен сидеть здесь всю жизнь. Я надеюсь поездить с тобой по свету.
– Хочешь полюбоваться каштанами в цвету?
– Да! Обещаешь поехать со мной?
– Обещаю.
В семье Монро к Джорджу Шериллу относились как к родному. Родители Джорджа были убиты в 1934 году, когда юноше едва исполнилось восемнадцать лет. Семья Шериллов была чрезвычайно богата, гораздо богаче, чем Монро. Проценты с банковских вкладов, а также земельные владения на Гавайях и в Калифорнии, а также недвижимость в Нью-Йорке приносили более двух миллионов долларов в год. Связь между Джорджем и семьей Монро еще более окрепла после одного весьма неприятного инцидента: спустя шесть месяцев после смерти родителей Джордж узнал, что ближайший друг отца и управляющий поместьем Фред Марстон самым бессовестным образом его обманывал. Убедившись в том, что огромные суммы перекачиваются со счетов Шерилла на счета Марстона, Джордж обратился к Бобу Монро.
– Какой мерзавец! – воскликнул Боб. – Поразительно! С чего он решил, что тебя можно одурачить? Ты молод, но ты все равно Шерилл. Просто не верится, что Марстон оказался настолько наивен.
Вывести Марстона на чистую воду удалось довольно быстро. Почувствовав, что запахло жареным, мошенник прибежал к Джорджу с заверениями о своей полнейшей преданности. Джорджу стало неловко за человека, которого он считал другом отца и своим крестным отцом.
– Если вы вернете на наши счета все похищенные средства, я и Боб Монро не станем настаивать на вашем аресте. Вы прекрасно знаете, что наделали. Теперь убирайтесь.
После этого случая Джордж начал серьезно заниматься хозяйственными вопросами, и вскоре его финансовое положение укрепилось. Настало время, когда он смог безбоязненно отправиться в любую часть земного шара, не опасаясь за состояние своих счетов. Годы путешествий обострили острый и любопытный ум Джорджа; более того, молодой человек оказался весьма удачливым бизнесменом – все, к чему он прикасался, превращалось в золото.
– Джордж, ты ездил на Таити, чтобы позабавиться, а вернулся с проектом переработки морской воды, который может принести тебе и мне кучу денег! – восхищенно говорил Боб Монро.
– Вот и отлично, – отшучивался Джордж. – Берите на себя денежные вопросы, а я буду бродяжничать дальше.
В «Эукае», поместье на Черном мысе, где он родился и вырос, круглый год находилась прислуга. Между тем Джордж все больше и больше времени проводил в Нью-Йорке. Он выкупил участок на Лонг-Айленде, который, не изменяя своим привычкам, назвал фермой «Эукай».
Теперь по приглашению Джорджа в Нью-Йорк отправлялась Дельфина.
«Думаю, что Дельфине стоит расширить кругозор, – написал Джордж Вайноне и Бобу. – Она слишком умна, чтобы всю жизнь торчать в наших виноградниках, как бы мы их ни любили. Джей, кажется, нашел себя в вертолетном бизнесе, Дельфине тоже нужно разнообразие. Пусть приезжает в Нью-Йорк. Я обещаю о ней позаботиться. Здесь несложно устроиться, много просто отличных мест. У меня даже есть на примете неплохая работа. Будет заниматься нефритами. «Посеешь характер – пожнешь судьбу» – так, кажется, гласит пословица? Я очень хочу, чтобы рядом со мной был кто-нибудь из Монро».
И вот она на пути в Нью-Йорк.
– Слава Богу, мы можем добраться до аэропорта на вертолете, – сказала Дельфина.
Джей купил вертолет сразу же после завершения службы в морской пехоте в Корее. Это был первый частный вертолет на острове. Мало-помалу молодой человек наладил перевозку пассажиров на Гонолулу и Гавайи. Вертолет полностью изменил жизнь Дельфины и Джея. Джей быстро научил сестру управлять машиной. Последнее было одобрено Бобом Монро, но тщательно скрывалось от Вайноны, которая даже близко не хотела подходить к вертолету.
– О, как бы мне хотелось еще разок слетать в Пу-увааву! – воскликнула Дельфина. – Я так буду по ней скучать!
Пууваавой называлось земельное владение Монро на Гавайях. Вместе с братом девушка исследовала его до мельчайших подробностей. Они проводили дни и ночи с местными ковбоями, одетыми в традиционные клетчатые рубашки и шляпы, разыскивали затерянные водопады и пляжи, на которые еще не ступала нога человека. Вертолет помогал находить заблудившиеся стада, после чего брат и сестра ночи напролет пели старинные гавайские песни вместе с пастухами, которые начали работать на семью Монро задолго до рождения Джея и Дельфины.
Вайнона и Боб Монро ожидали на веранде. Мать – миниатюрная яркая брюнетка – совершенно не походила на своих высоких светловолосых детей. Семейное сходство прослеживалось лишь в голосе, в котором звучал акцент бостонских предков. Семья Вайноны относилась к старожилам, по-гавайски – каамаайнас. О таких людях на острове говорили: «Они приехали делать добро и справились с этим отлично!»
– Брат будет скучать по тебе еще больше, чем мы, дорогая, – произнесла Вайнона Монро.
– А вот и нет! – откликнулась Дельфина живым, веселым голоском, унаследованным от матери. – Джей будет ко мне приезжать, а вы останетесь здесь, среди всего этого великолепия.
Девушка опустилась на украшенную многочисленными подушками хайкайю – нечто среднее между кроватью и кушеткой. Алое платьице девушки просто пылало на белом покрывале с зелеными листьями. Дельфина сознательно старалась держаться спиной к океану. Лучи солнца уже обрели золотой цвет, от деревьев протянулись длинные тени. Приближался закат – семья Монро всегда им любовалась. Это был давно установившийся ритуал, своего рода традиция. Несмотря на возбуждение от предстоящей поездки, Дельфина, чрезвычайно любившая жизнь на островах и своих близких, сильно переживала. Монро медленно потягивали напитки и старались не говорить о приближающейся разлуке.
Джей очень хорошо понимал состояние сестры. Спустя некоторое время он взглянул на часы и произнес:
– Все, пора.
– Дорогая, – промолвила Вайнона, провожая дочь до вертолета, – как только прибудешь в Нью-Йорк, сразу же позвони. Джордж тебя встретит, да и до Рождества не так уж далеко.
– Мама, сейчас ведь только январь! – воскликнула Дельфина, не заметив, что употребила слово, которое не произносила с раннего детства. И она, и Джей обращались к матери исключительно по имени.
Прислуга уже принесла багаж. Дельфина обняла и поцеловала родителей; те отошли подальше, чтобы не попасть под воздушную струю от лопастей вертолета.
– Видишь коробку? – спросил Джей.
– Конечно, – ответила Дельфина и взяла тоненькую бамбуковую коробочку, лежавшую поверх багажа. Она положила коробочку на колени, открыла ее – и салон наполнился тонким ароматом. Три цветочные гирлянды – огромные желтые гвоздики от Джея, шесть побегов индийского жасмина от отца и нежные, почти внеземные цветки имбиря от Вайноны.
По лицу девушки потекли слезы.
– Джей, ты знаешь, что мы должны сделать.
– Дурашка, – погладил он ее по руке. – Не плачь. Ты будешь первой, кто бросит эти цветы с вертолета.
– О, как я хочу еще раз выйти в океан на белом корабле!.. Помнишь тот день, когда мы впервые пошли под парусами и все, даже те, с кем мы не были знакомы, пришли нас проводить?
– Помню. Повсюду разбрасывали конфетти, оркестр играл «За рифами», и мы заплакали. А когда прошли Даймонд-Хед, мы с тобой бросили в воду гирлянду цветов, чтобы обязательно вернуться обратно. Легенда жива, Дел, теперь мы с тобой бросим цветы с вертолета. Кстати, мы уже почти над «Эукаем». Можешь взглянуть напоследок, потом расскажешь Джорджу, как это все выглядит сверху.
Внизу, прямо под ними, стоял прибрежный дворец Джорджа Шерилла. Казалось, изогнутый белый особняк находится в стороне от узкого мыса, уходящего далеко в Тихий океан. Никому на Гавайях не приходило в голову делать бассейны на берегу океана; Джордж поступил по-своему и оказался прав. Мыс был изрезан целой серией небольших, вулканического происхождения озер, которые он соединил в одно большое озеро весьма причудливой формы. Бассейн постоянно подпитывался водой из океана, цвет его переливался от нежнейшего аквамарина до темно-синего кобальта, океанский прибой мягко бился в ограждающие бассейн скалы, отчего даже в самые жаркие солнечные дни возле него было прохладно от водяной пыли.
Джей протянул руку и открыл окно со стороны Дельфины. Вертолет завис над океаном на высоте двадцати футов.
– Давай, Дел, отпусти их на волю.
Девушка одну за другой поцеловала три гирлянды и бросила цветы в волны. Джей поднял вертолет и развернул в сторону аэропорта. Слезы затуманили взор девушки, но она успела разглядеть далеко внизу крошечный желтый круг, рядом с которым угадывались два других, светлых цветочных венка. Волны медленно относили их к берегу.
ГОЛЛИВУД
ФЕВРАЛЬ 1954 ГОДА
– Привет, рыженькая.
Голос раздался из-за ее спины. Камилла Стюарт обернулась и увидела огромного ковбоя, который ходил за ней по пятам в буфете киностудии. Ему дали небольшую роль в фильме; судя по всему, он подходил для нее идеально. На мужчине были старые ковбойские штаны из мягкой кожи и такая же вытертая кожаная куртка. Хлопчатобумажная рубашка не отличалась свежестью, равно как и повязанный узлом классический ковбойский платок.
– Простите? – От неожиданности Кам сбилась на британский акцент, от которого так старательно пыталась избавиться ради нескольких строчек в сценарии.
– Меня тоже называют рыжим, мэм, – поклонился верзила, стаскивая с головы широкополую ковбойскую шляпу. Это был огромного роста, довольно-таки привлекательный человек с песочно-рыжими волосами, судя по всему, очень сильный и дружелюбный. Он явно ее дразнил.
– А меня никто рыжей не называет, – огрызнулась Камилла и повернулась к ковбою спиной, всем видом давая понять, что он ее больше не интересует. Когда мужчины пытаются сразу перейти некую границу, их надо безжалостно осаждать. Тем более типов, от которых нет и не будет никакой пользы. Воспитанный человек нашел бы способ познакомиться как положено. Статистам рядом с нею делать нечего. Вот если бы на нее обратил внимание директор картины или режиссер… но они до сих пор ее упорно не замечали.
– Прошу прощения, мэм, – прогудел ковбой, – меня зовут Рас Маршалл. Когда люди, которые не знают моего имени, зовут меня «техасец», я тоже поворачиваюсь к ним спиной. Не хочу выглядеть дураком, но на съемочной площадке никто никого не представляет. Мне известно, что вас зовут Камилла Стюарт и что вы англичанка. Я увидел вас в буфете и решил познакомиться до окончания съемок. Вот и все.
– Так вы из Техаса? – обернулась Камилла. Помимо Голливуда, в Америке ее интересовал только Техас.
– Я из Плейнвью, мэм.
«Что еще за «мэм»? – раздраженно подумала она. – Так обращаются к королевским особам».
– Это местечко расположено на севере, мы называем свою округу «ручка сковородки». Летом там жарче, чем в аду, зимой – холоднее, чем в Сибири. Поэтому, как только предоставляется возможность, я стараюсь вырваться в Калифорнию и изобразить ковбоя на какой-нибудь сценической площадке. На самом деле я не актер, просто у меня есть подходящие тряпки.
– Значит, вы настоящий ковбой?
– В некотором роде. Я пасу скотину вместе с папашей. Дважды в год мы перегоняем коров на новое пастбище. Но на самом деле я хочу стать писателем. Рано или поздно меня попросят написать сценарий. Не зря же люди интересуются, что происходит в Техасе – на ранчо или в барах. В следующем году я не буду играть, а постараюсь заработать денежки на том, что знаю.
В мозгу Камиллы раздался щелчок. В парне было что-то привлекательное. К тому же если они гоняют скотину туда-сюда, значит, у его папаши есть ранчо. Причем большое. Может, это один из тех самых техасских миллионеров.
– Знаете, мне бы очень хотелось посмотреть Техас. Я много читала о нем в Англии, однако до сих пор не представляю, как на самом деле выглядит эта земля. Я и Калифорнию совсем не так себе представляла.
Помощник директора картины пригласил на площадку всех незанятых статистов.
– Слушайте, – сказал Рас, – я не люблю опережать события, но это действительно мой последний день на площадке. Завтра мы выезжаем в пустыню, чтобы закончить ковбойско-индейскую линию. Не возражаете, если мы сегодня поужинаем вместе?
– Не возражаю. – Камилла в первый раз улыбнулась.
Она до сих пор не сумела здесь ни с кем познакомиться, за исключением агентов по вербовке. Вот уж действительно непонятные люди! Когда она выиграла конкурс на звание самой очаровательной девушки в Англии, они подняли невероятную шумиху, сулили золотые горы, лишь бы она согласилась подписать двухлетний контракт и приехать в Голливуд на съемки.
Первая роль оказалась совсем маленькой. Ей, правда, обещали, что это только начало, потом пойдут роли побольше. Но вместо этого ее совершенно забросили, никто не обращал на нее внимания, за исключением гримеров, которые окончательно испортили ей настроение. Похоже, у них тут настоящий заговор. Во всяком случае, они, как нарочно, постарались изменить в ее внешности все, что принесло ей победу на конкурсе. Самое ужасное – они обезобразили ее волосы. Ее шелковистые светлые волосы выкрасили в янтарно-рыжий цвет. «Неужели это действительно мне идет? – подумала Камилла. – Хотя обратил же на меня внимание этот парень».
Рас улыбнулся. Во взгляде его светилась радость.
– Ну и отлично! Тогда я зайду за вами в половине восьмого, и мы поищем местечко, где можно поужинать. Где вы остановились?
– В «Шато Мармон», – ответила она. – Номер шестьсот четвертый. Я буду ждать.
Камилла привезла с собой из Лондона несколько очень красивых платьев. До этого времени, правда, ей даже не приходило в голову их распаковывать. На съемочной площадке они выглядели бы просто нелепо, а больше ее никуда и не звали.
Камилла разложила свое богатство и придирчиво осмотрела. Нежно-сиреневое шелковое платье вполне годится. Цвет ей к лицу, к тому же у нее имелся подходящий свитер. Будет что накинуть на плечи, если калифорнийский вечер окажется прохладным. Она попросила горничную принести утюг.
В добром старом «Шато Мармон» обслуживание хромало, хотя постояльцам и старались угодить. Само здание являло собой классический пример голливудской архитектуры – с фальшивыми башенками, наклонной крышей и свежевыбеленными стенами. Дом возвели на холме, в том месте, где бульвар Сансет круто поворачивал, огибая многочисленные дешевые ресторанчики и лавки сувениров. Отель отличала провинциальная элегантность, присущая некоторым деревенским гостиницам Англии. В нем был бассейн, позади простирался запущенный сад с самыми разнообразными калифорнийскими растениями. Раскидистые пальмы и деревья авокадо с блестящими листьями соседствовали с высокими, качающимися на ветру цезальпиниями, повсюду мелькали желтые калифорнийские маргаритки и багряные петунии.
Кам решила остановиться в «Шато», потому что цены здесь были значительно ниже, чем в роскошном «Беверли-Хиллз». За деньги, которые ей платили на студии, в «Шато» можно было снять двухкомнатный номер. К тому же балкон выходил на бульвар Сансет, и отсюда она любовалась очертаниями Лос-Анджелеса. И хотя натянутая над головой полосатая «маркиза» была в нескольких местах порвана, по самому балкону можно было гулять как по улице.
Гладя сиреневое шелковое платье, Камилла слегка разволновалась. Свидание! Последние дни она вела такой уединенный образ жизни, что со стороны ее могли посчитать прокаженной. Вечер за вечером она просиживала на балконе, глядя на огни Лос-Анджелеса и размышляя о том, найдется ли в Калифорнии хоть один интересный человек. Мистер Рас Маршалл не представлялся большой находкой, но чем не пара для ужина? Сейчас подошел бы даже добрый бедный Джереми из Англии, который замучил ее телефонными звонками. Несмотря на свой титул, Джереми был, пожалуй, самым скучным из всех ее знакомых. Как мужчина он не вызывал у Кам никакого интереса, однако по крайней мере был к ней очень внимателен.
Она надела белые туфельки в полоску и порылась в чемоданах в поисках маленькой белой сумочки. Наконец собравшись, бросила оценивающий взгляд в большое зеркало. Недурно. Кам не отличалась высоким ростом, зато была прекрасно сложена и не имела ни единой унции жира. Огненно-рыжие волосы придавали ей просто сумасшедший вид. Слава Богу, они приятно гармонировали с природным английским румянцем. Выглядела она великолепно; яркие зеленые глаза замечательным образом оживляли лицо.
Когда Камилла надевала пару крупных белых сережек, зазвонил телефон.
– Передайте мистеру Маршаллу, что я уже спускаюсь, – сказала она.
Рас ждал ее внизу возле лестницы. Смерив Камиллу одобрительным взглядом, он произнес:
– Вы отлично смотритесь в ковбойской одежде, но сейчас вам просто нет равных. Я собирался отвезти вас в местечко поскромнее… Но теперь мне хочется отправиться туда, где много света и все смогут вас разглядеть.
– Отлично, – рассмеялась Кам. Все-таки он неплохой парень.
Крыша белого «кадиллака» была опущена.
– Не возражаете? Сегодня тепло, а дорога к океану просто восхитительна. Могу поднять, если хотите.
На нем был сине-коричневый спортивный пиджак, габардиновые брюки и расстегнутая на груди белая рубашка. На аристократа он не походил, тем не менее… Очень привлекательный представитель среднего класса.
На «кадиллаке» были техасские номера, из чего Кам заключила, что машина принадлежит ему.
– Нет, мне очень даже нравится, что вы опустили крышу. В Англии постоянно мерзкая погода, поэтому это для меня радость. К тому же я никогда не была на побережье.
– Как это не были? – изумился Рас, выруливая на главную улицу. – Сколько вы уже здесь?
– Почти две недели, но все вечера я провожу в одиночестве в отеле «Шато Мармон». Куда я пойду одна?
– Как вас вообще сюда занесло? – поинтересовался Рас. – В Голливуде не часто встретишь настоящую англичанку.
– В Англии я прославилась благодаря знаменитому фотографу по имени Норман Паркинсон. После того как мои снимки появились в британском «Вог», какой-то болван пригласил меня в Голливуд. Посулили огромные деньги… Да и кто откажется от такой поездки?
– Никто. Скажите, вы актриса или… только мечтаете ею стать?
– Нет. Честно говоря, нет, и даже сомневаюсь, что я в самом деле об этом мечтаю. Теперь, когда я увидела, какой ерундой здесь приходится заниматься каждый день… Боже, это просто скучно!
– Что же вы хотите делать?
– Попробую чего-нибудь добиться. Я выросла в Англии. Хочу посмотреть весь мир. Наверное, я бы согласилась поехать куда угодно при условии, что я никогда не была там раньше. Мне так много хочется узнать.
Рас рассмеялся. Похоже, она говорила серьезно.
– Я и сам такой. Наша романтическая повесть начнется с залитого лунным светом калифорнийского пляжа.
– Поосторожнее со словом «романтика», – назидательно произнесла Кам. – Я не уверена, что смогу подстроиться под техасца. К тому же я не говорю на вашем языке.
– Еще как говорите, – усмехнулся Рас. – Я же слышу.
Рас свернул направо, и они проехали еще десять миль на север в направлении отеля «Холидей», прилепившегося к нависшей над океаном скале. Несмотря на то что Рас не успел заказать столик, их тут же усадили на самое лучшее место, а метрдотель поприветствовал гостя по имени.
Наступал вечер. Солнце превратилось в огромный, как само небо, огненный шар. Кам с восхищением следила, как оно стремительно погружается в океан. Наконец исчез последний багряный кусочек, и над океаном вспыхнул красочный закат.
– Какая красота! – воскликнула она. – Я никогда не видела ничего подобного!
Камилла вдруг почувствовала, что ей очень легко рядом с этим человеком. Она даже перестала стесняться своего английского произношения. Как правило, американцы ее раздражали. С Расом же все было по-другому. «Мне повезло, – подумала она. – К несчастью, завтра он уедет и придется возвращаться в свою нору в «Шато».
