Текст книги "Взрослые девочки"

Автор книги: Нэнси Холмс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

ЛАДИК, ТУРЦИЯ
АПРЕЛЬ 1937 ГОДА

Старый рыжий пес, свернувшийся калачиком на грязном полу гаража, где Тарек возился со своим грузовиком, неожиданно встревожился. Собака вскинула голову, шея ее напряглась, в еще сонных глазах промелькнула тревога. В следующую секунду пес вскочил на ноги с проворством, которого Тарек не наблюдал у него много лет. Потом завыл, протяжно и тоскливо, подбежал к Тареку, прижался к его ногам и залаял надрывно и громко.

Тарек решил, что пес умирает. Он был очень стар и мог расстаться с жизнью в любую минуту… И вдруг Тареку почудилось, что он теряет равновесие – земля под ногами дрогнула. Начинается землетрясение! Ему и раньше приходилось испытывать подобное – причерноморские районы Турции всегда отличались сейсмической неустойчивостью, – только на этот раз все было по-другому. Висящая на длинном проводе лампочка без абажура начала раскачиваться из стороны в сторону. Старый рыжий пес окончательно спятил. Он метался, натыкался на стены гаража и выл тоскливо и страшно. Тарек почувствовал головокружение и тошноту, поднимающуюся к горлу.

Время близилось к полудню. Женщины и дети деревни уже должны были возвратиться с утренних работ и ждать к обеду мужчин. Тарек подумал о Даше и о ребенке, но, прежде чем он успел до конца прочувствовать эту мысль, раздался оглушительный грохот, стена гаража дала огромную трещину и все, что лежало на полках, полетело на пол. Земля начала ходить ходуном.

Никогда в жизни Тарек не испытывал подобного ужаса. С того момента как старый пес заворчал и поднял голову, прошло не более двух минут. Тарека охватила паника. Страх обрушился на него, как водопад. Он выскочил из гаража и помчался по улице, крича во все горло. Сначала он побежал к своему дому. Со всех сторон раздавались крики о помощи. Страшнее всего было то, что сама земля переворачивалась под ногами, сбрасывая с себя все, что только можно было: магазины, деревья, дома, хижины, ручьи, повозки, животных, фруктовые лавки и несколько деревенских грузовиков и легковых машин. Все это валилось в новую вселенную, которая тоже, казалось, сошла с ума и разлеталась одновременно во все стороны. Наступал конец света. Это было не простое землетрясение, от которого дребезжат тарелки в шкафу, а люди обмирают от страха. Это был конец.

Тарек повернул в другую сторону и побежал к краю деревни. Он инстинктивно понял, что по узеньким улочкам сейчас не пробраться. Лучше выскочить из селения, а потом срезать путь через холмы и таким образом достичь дома.

Неожиданно с оглушительным грохотом земля разломилась пополам прямо перед ним. Мчавшийся со всех ног Тарек с ужасом понял, что уже не бежит, а летит в разверзшуюся бездну. Последним, что он успел увидеть, была огромная трещина, широкая, как огибающая деревню река. В эту трещину валилось все, что когда-то стояло на земле.

Придя в себя, Тарек обнаружил, что лежит на дне глубокой пропасти. Когда-то здесь проходила дорога. Дно пропасти было завалено деревьями, камнями и землей, рухнувшими вниз вместе с Тареком и едва его под собой не похоронившими.

По мере того как к нему возвращалось сознание, он начал различать чьи-то крики. Выделялся отчаянный детский плач. Ребенок. Ребенок и Даша. В сознании Тарека немного прояснилось. Он осторожно поднялся и, стараясь не поскользнуться на осыпающейся под ногами земле, цепляясь за торчащие из огромных комьев земли кусты и поваленные деревья, полез наверх. Выбравшись из трещины, он некоторое время растерянно оглядывался по сторонам, затем побрел в ту сторону, где находился его дом.

И внезапно оцепенел. Впереди поднималось огромное облако дыма и пыли. Деревни больше не было. На ее месте лежала гигантская груда мусора. Тарек понял, что ребенок и Даша погибли. Скорее всего они похоронены под обломками жилища. Стены некоторых домов уцелели, кое-где из пыли огромными спичками торчали стропила. На голубом небе вовсю светило яркое солнце. Деревня погибла.

В желтом мареве Тарек увидел показавшийся ему похожим заборчик и остаток дверей. Он знал, что там должны быть тела. Он уже видел трупы, слышал крики погребенных под обломками, но ни на что не обращал внимания. Инстинкт привел Тарека на то место, где когда-то стоял его дом и жили его жена и ребенок. Он принялся разбирать завал, пытаясь пробиться к другому концу стены.

И там обнаружил тело Даши. Голова ее была раздавлена. Огромная лужа запекшейся крови и неестественное положение тела говорили о том, что женщина мертва. Под ней, запахнутый в юбки, лежал ребенок. Голова девочки тоже была залита кровью. Тарек резко выдернул малышку из-под мертвого тела. Она открыла глаза и жалобно заплакала, протягивая ручки к Тареку. Он поднял ее и принялся неумело покачивать. Девочка была вся в крови, пыли и песке.

Он медленно опустил ее на землю, стянул с себя рубашку и принялся осторожно вытирать дрожащее тельце. Оглядевшись, увидел кусок трубы, из которой сочилась вода. Со стороны доносились отчаянные вопли людей, которые когда-то были его соседями. Тарек оторвал рукав рубашки, намочил его и еще раз вытер личико дочки. После пережитого ужаса ребенок смотрел на отца полными счастья глазами.

Затем наступила страшная тишина. Не доносилось ни звука. Тарек взял девочку на руки и медленно побрел по обломкам. Спешить было уже некуда. Он не знал, куда идет и куда нужно идти; ясно было одно: отсюда надо выбираться. Идти и идти, пока хватит сил. Они никогда больше сюда не вернутся. Возвращаться некуда.

Тарек добрался до Трабзона, и жители городка были добры к нему – с ними тоже в любой момент могло случиться подобное. Там он оставил дочку на попечение пожилой пары, а сам пошел работать водителем грузовика. Как только представилась возможность, он перебрался в Стамбул, и – удача из удач! – его взял к себе шофером богатый человек. Тарек регулярно посылал деньги на содержание ребенка, но в Трабзон возвращаться не хотел. Он знал, что, кроме него и дочери, почти никто не уцелел после землетрясения, и старался об этом не думать. Даша погибла, а ребенок находился в хороших руках.

Спустя несколько лет ему довелось побывать в Трабзоне. Увидев дочь, Тарек вдруг понял, что из нее вырастет настоящая красавица. И в тот же миг у него возникло нехорошее предчувствие. Он всеми силами старался отогнать дурные мысли, однако они упорно лезли в голову.

Девочка росла очень спокойной. Старики относились к ней хорошо, но воспитывалась она вдали от сверстников. Между тем люди, у которых она жила, состарились, и Тарек решил присмотреть для дочери другое место. Следующим домом девочки оказалась большая и шумная семья, живущая торговлей на базаре. Подобная перемена только усугубила ее замкнутость.

Когда ей исполнилось десять лет, она спросила Тарека, знает ли он что-нибудь о ее семье или близких. Тарек рассказал о землетрясении, но не стал признаваться в том, что он ее отец. Если предчувствие его не обманывает, скоро девочке понадобится покровитель. Красота проложит ей дорогу в мир. С сегодняшнего дня он начнет заботиться о том, чтобы она получала необходимое для бедной и красивой девушки воспитание. Ей не нужен отец-простолюдин. Он поможет ей и выведет ее в люди. Придет день, и Алия станет принцессой.

НЬЮ-ЙОРК
ФЕВРАЛЬ 1954 ГОДА

Через три недели после приезда в Нью-Йорк Дельфина сняла квартиру в районе Центрального парка и взялась за работу, к которой была давно готова. Джордж познакомил ее с Родни Галлихером, специалистом по нефриту. Ее родители собрали одну из богатейших в мире коллекций, а Боб Монро сумел обучить дочь многому. Родни Галлихер не только знал о коллекции Монро, но и крайне нуждался в человеке, способном содействовать ему в организации ежегодных выставок в Вашингтоне, Бостоне, Сент-Луисе и Нью-Йорке. Как выяснилось, Дельфина вполне могла помочь ему в этом. Для Родни она была просто Божьим даром – точно так же как Джордж Шерилл был Божьим даром для Дельфины Монро. Порой ей казалось, что, хотя до «Королевского прибоя» тысячи миль, он все равно где-то рядом, а значит, у нее есть дом, надежное, любимое место.

– Джордж, бросай все, что ты сейчас делаешь, и немедленно приезжай, – сказала она в трубку, глядя на Центральный парк из огромного, во всю стену, окна своей квартиры на пятнадцатом этаже. – Только что привезли шкафчик из слоновой кости. Ничего более изящного я никогда не видела! Поторопись, начинается снег. Я хочу, чтобы ты увидел его именно при таком освещении. Кстати, ты будешь первым, кто вообще увидит это чудо. Приглашаю тебя перекусить, перед тем как мы отправимся на «Эукай». У меня есть великолепное белое вино и чуточку черносмородинового ликера.

– Договорились, милая, – улыбнулся Джордж. – Дай мне хотя бы полчаса.

Джордж Шерилл всегда хорошо обращался с теми, кто ему нравился. Дельфина его радовала, он гордился ее успехами, гордился самим фактом, что взял девушку под свое покровительство. К тому же она была настоящей красавицей. Все в Дельфине было ему по душе: манера держаться, походка, цвет волос и даже причудливый тембр голоса. В ней была утонченная, изящная элегантность, довольно редко встречающаяся в юных девушках. Он поражался, как быстро она приобрела нью-йоркский лоск. Джордж никогда не сомневался, что из девчонки выйдет толк. Достаточно было посмотреть на ее мать: порода обязательно проявится.

Спустя полчаса он позвонил ей в дверь. Дельфина вытащила друга на середину гостиной. Стены были светло-бежевые, на полу лежал ковер цвета овсяной каши, серебряные жалюзи были подняты – чтобы разглядеть драгоценность при дневном свете. На улице уже вовсю валил снег, бежевый и белый цвета гостиной смешивались с белесым зимним пейзажем за окном.

– Посмотри на шкафчик.

– Вот это да! Ты не ошиблась. Именно здесь ему и место.

– Шкафчик из слоновой кости – не пустяк. Ты что, всем знакомым девушкам делаешь такие дорогие подарки?

– Нет, только близким друзьям семьи, – произнес Джордж, довольный тем, что увидел в комнате Дельфины. Салатного цвета обивка для стульев и дивана служила прекрасным фоном. Шкафчик из слоновой кости был украшен изящной резьбой и казался одновременно массивным и изящным. Он стоял у стены между окном и камином и придавал всей комнате экзотический и неповторимый вид.

– Как бы то ни было, дорогая, ты выбрала великолепную квартиру. И наверное, вовремя… Уже встречаешься с молодыми людьми?

– Пока нет, но думаю, ты и об этом побеспокоишься, – улыбнулась девушка. – Сейчас я счастлива оттого, что имею возможность любоваться самым великолепным парком в самом неповторимом городе мира. Между тем несчастный магараджа ломает голову над тем, куда делось его сокровище, и не подозревает, что ты его просто-напросто умыкнул… Я никогда не смогу отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал! – Светло-карие глаза с зелеными крапинками нежно посмотрели на Джорджа.

– Пустяки, – отмахнулся он. – Шкаф изначально был предназначен тебе. Магараджа не стал бы возражать. Бери пальто, я еще хочу перекусить в «Двадцать одном». В такую погоду добраться до «Эукая» непросто.

ЛОНГ-АЙЛЕНД
МАРТ 1954 ГОДА

Ферма «Эукай» была вторым домом Джорджа Шерилла и свидетельствовала о его неизменной любви к миру Гавайских островов. Ферма занимала территорию в сорок акров и находилась на Лонг-Айленде; раньше здесь выращивали фрукты и овощи. Выкупив ферму, Джордж не пожалел денег, и вскоре в часе езды от города появилось поистине райское местечко. Джордж восстановил первоначальную конструкцию здания – и оказалось, что сто лет назад люди строили дома с исключительным умом. Шеррил очень любил свою ферму.

Ни одна новость не вырывалась отсюда на газетные или журнальные страницы. Все, что происходило на ферме «Эукай», оставалось тайной для остального мира. В свое время Дороти, третья жена Джорджа, совершила большую ошибку, поделившись со своей подругой Сюзи, знаменитой нью-йоркской журналисткой, кое-какой частной информацией. У Сюзи хватило ума не торопиться с публикацией и посоветоваться с Джорджем. Вмешательство в личную жизнь безмерно возмутило Джорджа. Промах Дороти стал одной из главных причин их развода.

В Гонолулу и Калифорнии Джорджа всегда смущала схожесть природных условий и отсутствие четко различимых сезонов и времен года. Он сохранил на ферме яблоневый и грушевый сад и каждую весну наблюдал, как распускаются розовые и белые цветы. Эта картина всегда наполняла его сердце радостью, и Джордж старался не пропустить время цветения.

Первый этаж здания состоял из огромной, но уютной гостиной, где все кресла и диваны были покрыты накидками из тисненого английского полотна. Возле столиков и диванов стояли низкие светильники со светло-желтыми абажурами. Внизу у лестницы был сооружен небольшой бар – стойкой служил английский столик, над ним мерцали бесчисленные бутылки; гости дома могли обслуживать себя сами.

Спальня представляла собой практически отдельные апартаменты с прихожей, сауной и небольшой гостиной. Остальные маленькие комнатушки старинного поместья Джордж распорядился соединить в большие и светлые залы. Полы были натерты до блеска, лестницы устланы красивыми дорогими коврами. Наверху помещались четыре гостевые комнаты с простой и совершенной мебелью эпохи первых переселенцев. Стены были оклеены изящными тиснеными обоями, на всех окнах висели кружевные гофрированные шторы из органди.

Обслуживающий персонал включал Фокса, английского дворецкого, служившего Джорджу на протяжении последних двадцати лет, и двух горничных-ирландок, которыми командовали Фокс и Марлена – повариха, умевшая готовить замечательно вкусную, простую и здоровую пищу. Частых гостей дома Марлена называла по именам; если же она начинала обращаться к кому-нибудь по фамилии, этого человека следовало пожалеть.

Главным новшеством, которое привнес Джордж в архитектуру поместья, был огромный бассейн и прилегающий к нему домик, а также утепленный теннисный корт с вентиляцией и раздвижной крышей. Как только закончилось строительство корта и бассейна, шотландский садовник Джорджа принялся разводить рододендроны и азалии и украшать территорию огромными цветочными клумбами.

Летом ферма смотрелась как ослепительно зеленая горка, на вершине которой красовалось белоснежное здание; зимой все было однотонно, прозрачно, невозмутимо и прекрасно.

– Джордж! – воскликнула Дельфина, осторожно переступая через горку снега, уже успевшую образоваться у входа. – Здесь красиво, как в «Эукае». Неужели все твои владения столь же прекрасны?

– Подожди, ты еще яхты не видела, – усмехнулся Джордж. – Заходи, заходи. Фокс напоит нас хорошим чаем.

ГОЛЛИВУД
МАРТ 1954 ГОДА

Кам сидела на террасе и вспоминала, как хорошо она провела время накануне. Неожиданно зазвонил телефон.

– Ты знаешь, где находится Индайо?

– Нет, – ответила Кам, обрадовавшись голосу Раса.

– Ты завтра занята?

– До полудня.

– Значит, в выходные ты свободна?

– Свободна до вторника.

– Что скажешь, если я отвезу тебя в одно из самых красивых мест, которые знаю?

Она задумалась.

– Этот отель – «Ла Кинта» – находится между Индайо и Палм-Спрингз. Там снимают все самые крутые сцены со звездами. На завтра меня в списках нет, но официально они все равно никого не отпустят. Поэтому никто ни о чем не должен догадываться. Ну как? – продолжал настаивать Рас.

– Хорошо, – сказала она. – Я согласна.

– Отлично! Машина заедет за тобой в «Шато» в четыре. На месте будешь в шесть тридцать. Твой коттедж называется «Окотило». Я буду ждать тебя там с бутылкой шампанского.

– Откуда ты знал, что я соглашусь? – спросила Кам. – Надо же, уже заказал машину и коттедж!

– Я очень надеялся, что ты не откажешься. Ты же сама говорила, что хочешь посмотреть весь мир. Так вот, это тоже часть мира. Мы прекрасно проведем время.

Повесив трубку, Рас задумался над тем, как это он в самом деле решился заказать отель и машину и пригласить эту надменную англичанку провести выходные в «Ла Кинте». Дело в том, что Рас был чрезвычайно застенчивым. В родном Техасе ему бы и в голову не пришло запросто предложить девушке уехать вместе с ним куда-нибудь на выходные. С другой стороны, поблизости от его родного Плейнвью не было таких мест, как отель «Ла Кинта». К тому же всегда возникали проблемы со стариком…

Рас покачал головой, вспомнив об отце. Сейчас ему было почти восемьдесят. С того момента, как двенадцать лет назад умерла жена, мать Раса, характер старика с каждым годом становился все хуже. Рас любил и уважал отца, хотя относился к нему скорее как к деду. Почтенный мистер Маршалл завел ребенка, когда ему было далеко за пятьдесят.

Калифорния стала для Раса настоящим спасением. Его отец всю свою жизнь прожил на огромном, затерянном среди дикой природы ранчо, хотя и мечтал порой выбраться в большой город. Плейнвью был городишко маленький. Однажды на каникулах Рас побывал в Калифорнии. С тех пор он каждый год ездил в Лос-Анджелес, стараясь подзаработать на съемках в Голливуде. Пожалуй, теперь он больше всего мечтал осесть в Калифорнии навсегда, но, пока жив отец, об этом не могло быть и речи.

Правда, ждать, судя по всему, оставалось недолго. Ранчо он, разумеется, сохранит, но существовала еще одна проблема – Салли. Несмотря на то что они разошлись шесть месяцев назад и пробыли в браке меньше года, Рас по-прежнему очень болезненно воспринимал все, что с ней связано. Маленькая красивая девочка сделала ставку на Раса, рассчитывая с его помощью вырваться из-под навязчивой опеки отца и матери. Отец Раса пришел в неистовство, когда они тайно обвенчались. В гневе старик дошел до того, что пригрозил сыну расправой, если тот посмеет привести на ранчо свою избранницу.

Рас купил дом в городе – очень хороший дом, но Салли принималась хныкать, стоило только ему отлучиться хоть на минуту. Она оказалась бестолковой и беспомощной. Десять месяцев супружеской жизни показались Расу сущим адом. У него хватило мужества признать неудачу. В результате он оставил Салли дом и приличную часть своего дохода, а сам вернулся к отцу.

Первое время Салли донимала его угрозами самоубийства, уговаривала вернуться и делала все возможное, лишь бы вновь завоевать его расположение. Сообщив отцу о разводе, Рас выслушал целую лекцию о людях, которые сами не знают, чего хотят, женятся на ком попало, потом разводятся и так далее. Поэтому, как только пришло приглашение на съемки, Рас немедленно выехал в Калифорнию, с наслаждением думая о том, что хоть там никто не станет капать ему на мозги, наставлять на путь истинный и плакать.

Камилла Стюарт не походила на вечно хнычущую Салли. К слову сказать, она вообще не напоминала ни одну из его знакомых. Во-первых, у нее был замечательный британский акцент. Во-вторых, она была самой утонченной девушкой из всех, кого Рас когда-либо видел. Она сумела устроиться в жизни. Она была привлекательна. Кроме того, она пробудила в нем веру в себя. Рас потратил немало времени на посещение хороших ресторанов Южной Калифорнии и теперь неплохо разбирался в винах и меню. Камилла открыто восхищалась его познаниями в этой области. Помимо всего прочего, Рас интересовался литературой, что было ей понятно и близко. Ему казалось, что у нее есть кое-какой сексуальный опыт, и это интриговало его. Ладно, рано или поздно он выяснит это наверняка. Рас с нетерпением ждал выходных.

«Ла Кинта» находилась в пустыне, в ста милях к востоку от Лос-Анджелеса. Как сказал Рас, это место идеально подходило для утомленных славой кинозвезд, решивших укрыться от остального мира. Здание отеля с оранжевой черепичной крышей утопало в зелени сада.

Доставшийся Кам коттедж был настоящим оазисом уединенности. Рас действительно уже ждал ее там. На столике охлаждалась в ведерке со льдом бутылка шампанского, в камине пылали дрова. Стемнело, нависающий над пустыней пик Сан-Хуанито придавал пейзажу загадочный и мистический вид.

– Добро пожаловать! – Рас поцеловал ее в лоб и дал парню, принесшему вещи Кам, десять долларов. – Сегодня нас ждет мексиканская еда у Тересы в Индайо. Но не раньше, чем мы закончим эту бутылку.

– Я буду называть тебя Чарли Шампанское. Слава Богу, что ты не любитель пива.

– Кстати, я его очень люблю. И ты тоже полюбишь. Во всяком случае, без него мексиканскую пищу есть не рекомендуется.

Они сели у камина, потягивая шампанское. Рас рассказал ей, как продвигается картина – остались одни трюковые съемки. При желании она может поехать с ним на съемочную площадку в понедельник.

– Выходной! – воскликнула Камилла, ощутив внезапный наплыв радости. – Наконец-то можно провести его вне тоскливых зеленых стен «Шато».

– Ну и отлично, – произнес Рас, после чего обнял ее и поцеловал.

Кам незамедлительно ему ответила. А почему бы и нет? Он вел себя очень достойно – если бы она воспротивилась, Рас, конечно, принял бы отказ. На нее никто не давил, и это ей нравилось. Приятно иметь дело с таким спокойным и уверенным в себе человеком. Кам даже не задумывалась, ляжет она с ним в постель или нет. Она поступит по настроению. Нельзя сказать, чтобы он ей очень нравился, – ей просто импонировали его мужские качества. Молоденькие мальчики Камиллу никогда не интересовали. Джереми был мальчишкой и всегда им останется – так и будет носиться со своей влюбленностью, словно школьник. Все равно приятно, когда в тебя влюблен богатый и титулованный англичанин, даже если он еще не возмужал. Она не ожидала встретить утонченность и изысканность манер у американца. Приятно, что Рас умеет себя вести и что у него много денег. Уик-энд обещает быть великолепным.

Когда они вернулись из ресторана Тересы, Рас на мгновение задержался на пороге ее коттеджа.

– Ты хочешь меня пригласить?

– Конечно.

– А потом отправишь меня одного в пустыню?

– Ну конечно же, нет, – рассмеялась Кам. Глаза ее сияли от счастья.

– Я вся горю, – сказала Камилла, стоя обнаженная посреди комнаты.

Рас лежал в кровати, закутавшись в простыню. Зимой ранним утром в пустыне очень холодно.

– Тебе жарко? – недоверчиво проворчал он. – Я, например, замерзаю. Иди быстрее сюда.

– Мерзляк! В Англии такая погода считается теплой. Я и в самом деле вся горю. Это из-за тебя. Ты со всеми так занимаешься любовью? Где научился?

Рас рассмеялся. Они ни на минуту не сомкнули глаз. В постели Камилла оказалась настоящей хищницей, при этом независимой, как кошка. Едва закрылась дверь, она тут же взяла инициативу в свои руки.

– Разведи огонь, – скомандовала она. – Я сейчас вернусь.

Вернулась Камилла, завернутая в одеяло. Перед камином лежали лисьи меха.

– Туда, – распорядилась она, показав пальчиком на мягкий рыжий мех. При этом одеяло соскользнуло на пол. – Начнем здесь.

Рас едва не задохнулся, когда в первый раз увидел ее тело. Камилла была совершенна. Кожа девушки поражала мягкостью и шелковистостью, хотелось без конца ее гладить. Но Камилла не принимала нежностей. Она была соблазнительницей, лидером, она требовала и добивалась своего. Рас никогда не имел дела с такими девушками. В ней не было ни капли застенчивости – она набросилась на него, как на изысканный обед из восьми блюд, – обвивалась вокруг него, гладила по спине, по бедрам, впивалась в его тело, возбуждая до предела и не позволяя при этом овладеть собой. В последний момент она выскальзывала из его объятий, валила его на спину, садилась верхом и продолжала терзать до полного изнеможения.

На ее лице играли отблески пламени камина, и временами Расу казалось, будто рыжие волосы девушки и есть горячие языки огня. Ему нравилась эта бешеная игра, хотя никогда раньше ему не приходилось сталкиваться с подобным. Другие девушки ожидали действий от него, стараясь ему понравиться. Только, не Камилла. Она жаждала его, он это видел, и это приводило его в неистовство.

В моменты близости она не молчала. Правда, особой романтики в ее словах он не услышал.

– Теперь дай мне его! Дай!

– Перетерпишь, – пробормотал Рас в ответ и резко перевернул ее на живот. – Что-то ты раскомандовалась, девочка. Теперь моя очередь. Получишь его, когда я захочу.

Раса переполнял восторг. Наконец-то он встретил равную себе женщину. Она относилась к любовным ласкам так же, как и он. Он позволил ей взять инициативу и даже не заметил, как, начав на мехах перед камином, они оказались потом под горячим душем. Утомленные страстью, они все равно не засыпали. Лежа в постели, Рас говорил с ней о вещах, которые не обсуждал раньше ни с одной женщиной.

Несмотря на то что Камилла оказалась великолепной партнершей, Рас не хотел впускать ее, равно как кого-либо вообще, в свою жизнь. К счастью, ей так или иначе придется уехать в Англию, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля. В постели это была самая желанная девушка во всем мире, но в повседневной жизни она могла стать серьезной проблемой.

Однако сейчас ему не хотелось об этом думать.

– Иди сюда, – сказал Рас, почувствовав, как в нем снова просыпается желание. – Да ты и в самом деле вся горишь…