Текст книги "Твое смеющееся сердце"
Автор книги: Нэнси Бартоломью
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– О Боже! – ахнула я, когда коснулась его тела. Он был голый, то есть абсолютно голый!
– Джек, ты… ты…
– Мэгги, я же тебе говорил, что разденусь.
– Да, но я подумала, что ты наденешь пижаму.
– Пижам у меня сроду не было, – спокойно ответил он и немного откатился в сторону. – Ну что, так лучше? – Он усмехнулся. – Ты так напряжена.
– Ничего подобного, вовсе я не напряжена.
Я отползла к деревянному бортику кровати, как можно дальше от горячего тела Джека.
– Мэгги, человеческое тело – всего лишь оболочка для души, а все остальное мы сами придумываем.
«Ну не знаю, вряд ли я что-то придумываю», – подумала я.
– Мэгги, это всего лишь кожа, кости и все такое. Дыши глубже и расслабься.
– Знаешь что, Джек, – сказала я, едва сдерживаясь, – это уже слишком! Сколько можно уходить от реальности при помощи медитации! Как бы глубоко я ни дышала, я все равно знаю, что лежу в постели с обнаженным мужчиной!
Джек сонно усмехнулся.
– Мэгги, все в мире относительно.
– А что бы сказала по этому поводу Эвелин?
На другой стороне кровати послышался протяжный вздох.
– Эвелин все понимает на свой лад.
Джек заворочался, натягивая одеяло на плечи. В окно заглянула луна, осветив плечи Джека и его волосы, белевшие в темноте.
– Спи, Мэгги, – прошептал Джек, – во многих отношениях ты еще очень неопытна.
Я лежала, стараясь держаться самого края кровати, и вслушивалась в ночные звуки, тело было как деревянное. Постепенно Джек стал дышать ровнее и глубже, он в самом деле засыпал! На всякий случай я не теряла бдительности: вдруг это еще одна форма медитации? Но вскоре послышался негромкий храп. Я все еще жалась к краю кровати, но в конце концов и я уснула.
Посреди ночи я внезапно проснулась и обнаружила, что моя голова лежит на мужском плече, а рука Джека лежит поверх моей руки. Но я не стала шевелиться и нарушать идиллию, потому что в кои-то веки снова почувствовала себя в безопасности.
Глава 10
Когда я проснулась, Джека уже не было. Не знаю, как он ухитряется уходить так тихо, обычно я очень чутко сплю: сказывается опыт материнства. Бывало, малейший звук – и я уже на ногах и иду выяснять, в чем дело. Вернелл ворчал, что стоит Шейле только повернуться на другой бок, как я уже вскакиваю с постели и бегу проверять, дышит ли она. Но почему-то, когда Джек встал и ушел, я не проснулась.
Протирая на ходу глаза, я спустилась вниз в поисках кофе. Как и следовало ожидать, меня ждал горячий кофейник, рядом с ним на столе лежала записка:
«Эвелин хотела с тобой познакомиться, но ты крепко спала, и нам стало жалко тебя будить. Сегодня я вернусь позже, может, придется заехать на работу. Надеюсь, ты хорошо выспалась.
Джек».
Я взяла треснутую кружку и налила в нее дымящегося кофе. На кухонном столе лежал пустой пакет от молотого кофе. «Мокко «Ява»», – прочла я и подумала, что нужно будет зайти в супермаркет и купить Джеку такой же. Я прошлась с чашкой в руках, заметила проигрыватель компакт-дисков. Музыка – это как раз то, что мне нужно сегодня утром.
Оказалось, что у Джека довольно странные вкусы в музыке, впрочем, меня это не удивляло. Его коллекция представляла собой пеструю смесь, здесь были диски и знакомых мне музыкантов, и таких, о которых я слыхом не слыхивала. По крайней мере диски Эмми Лу Харрис у него были, и это обстоятельство отчасти искупило некоторые недостатки Джека в моих глазах. Однако я выбрала одну из старых песен Джесса Уинчестера. Я вставила диск в проигрыватель, и по комнате поплыли звуки «Нового Теннессийского вальса».
Я закружилась с чашкой в руках, тихонько напевая. Допила кофе, налила себе еще чашку и пошла наверх принимать душ. Кажется, душ был единственным атрибутом жилья Джека, на который он не пожалел денег, в душевой кабинке было даже два шланга со специальными насадками, так что теплые струи накрывали меня со всех сторон. Восхитительное ощущение! Даже мыло и то пахло как-то особенно приятно, кожей и еще чем-то пряным.
К тому времени как я оделась и расчесала волосы, у меня в голове созрел план. Я навещу сначала Шейлу, потом Вернелла. Кто-нибудь из них, если не оба, обязательно знает нечто такое, о чем не рассказал мне. Я вспомнила, как выглядела Шейла, когда зашла в «Кудряшку Кью». Круги под глазами – это неспроста, мать всегда чувствует, когда у ее ребенка что-то неладно, и сейчас, задним числом, я понимала, что у Шейлы, кроме волнений из-за меня, были какие-то свои неприятности.
Я села на единственный мягкий стул в квартире Джека и стала натягивать сапоги. У Шейлы, вероятно, уже кончились занятия, и она отправилась на работу в магазин. Вернелл в это время должен быть в магазине спутниковых антенн или на стоянке передвижных домов, наблюдать за работой персонала. Если, конечно, он не в похоронном бюро.
Я спустилась по лестнице, добавила в чашку еще немного кофе и нажала кнопку, открывающую подъемную дверь. Створка медленно поползла вверх… и показалась пара новеньких сапог из кожи ящерицы от Тони Ламаса. Я вздохнула. Похоже, сегодня все-таки не мой день.
Дверь поднялась еще выше, и передо мной предстал Маршалл Уэдерз во всей красе.
– Хорошо спали? – спросил он. Уэдерз улыбался одним ртом, глаза же холодно блестели. – Ваш любовник уехал примерно час назад. Вы не захотели завтракать?
В его голосе послышались металлические нотки, но тело против моей воли отреагировало на его присутствие.
– Джек не мой любовник. – Это прозвучало как оправдание провинившегося подростка, мне было противно слышать собственный голос.
– Ну не знаю, как тогда его называть, – заметил Уэдерз. – Он привез вас к себе домой, не прошло и получаса, как вы погасили в доме весь свет, кроме одной свечи – насколько я понимаю, в спальне. Как вы это объясните? Хотите сказать, что спали в разных комнатах?
– В разных! – отрезала я. – И вообще это не ваше дело.
– В данный момент все, что касается вас, является моим делом.
Уэдерз посмотрел мимо меня в гостиную и оценил обстановку: заметил две бутылки из-под пива на столике возле печки, кофейную чашку в раковине, диван. На диван он смотрел особенно пристально: ничто не указывало на то, что на нем кто-то спал.
– Так это вы за нами следили вчера ночью! – Открытие меня страшно возмутило. – Это был ваш джип?
– Возможно. – Уэдерз шагнул по настилу ближе к двери. – Может, впустите меня внутрь или предпочитаете вести беседу на улице?
Я шагнула за порог и снова нажала кнопку пульта. Колесо стало со скрипом поворачиваться, и дверь начала опускаться.
– И здесь сойдет. Мне лично скрывать нечего. Я могу говорить и на улице, мне незачем прятаться по кустам и шпионить за добропорядочными гражданами. Должно быть, детектив, вам время девать некуда, если вы устраиваете слежку за ни в чем не повинными людьми. У вас что, нет никакой личной жизни? Вы решили вместо этого покопаться в моей?
Уэдерз покачал головой, как будто мои слова его не задели, но я заметила, что его шея медленно наливается краской.
– Такие разговоры ни к чему не приведут. – Он посмотрел на треснутую чашку с горячим кофе у меня в руке и вздохнул. – Мэгги, предлагаю, вам оставить кофе здесь и поехать со мной.
– А что, мы едем в участок? – Последнее слово я выделила голосом в точности, как это делают в кино.
– Нет, я имел в виду другое: почему бы нам не поехать в «Лакомку»? Купим по хот-догу и по стакану молочного коктейля.
Глаза Уэдерза утратили холодный блеск, его гнев как будто прошел, и это поразило меня больше всего. Либо он просто махнул на все рукой, либо подавил свою злость, загнал ее внутрь. Теперь Уэдерз держался почти по-дружески и казался вполне искренним.
– Хот-доги и молочный коктейль, говорите?
У меня в животе заурчало в знак согласия. Я сбегала от Уэдерза уже два раза, и сейчас у меня не было особого выбора. Если я буду продолжать огрызаться, дело кончится тем, что он отвезет меня в участок. В животе снова заурчало, на этот раз еще громче. В полицейском участке меня точно не покормят.
Уэдерз не стал ждать моего ответа, он просто решил, что я согласна, и пошел к своему коричневому «таурусу».
– А где же джип? – спросила я, следуя за ним.
– Дома.
Он обошел капот и открыл дверь со своей стороны. Это лишний раз напомнило мне, что у нас не свидание, а чисто деловая встреча, какой бы дружелюбной ни казалась атмосфера. У меня в голове прозвучал мамин голос: «Джентльмен сначала открыл бы дверь со стороны дамы».
Уэдерз тронулся с места, не дожидаясь, пока я пристегну ремень безопасности, и выехал со стоянки на Элм-стрит. Он включил полицейскую рацию, что-то быстро сказал в микрофон и снова выключил. Со мной он ни словом не обмолвился до самой стоянки перед «Лакомкой».
Даже в три часа дня в кафе было многолюдно. На стоянке я заметила довольно много полицейских машин и мотоциклов, что было странно, потому что «Лакомка» находится почти на территории университетского городка. Я привыкла считать, что это чуть ли не студенческое кафе.
– Есть хотите? – спросил Уэдерз.
– Умираю с голоду!
Он посмотрел на меня так, будто собирался задать еще один из своих каверзных вопросов, но промолчал. Выйдя из машины, он решительно зашагал через стоянку, я поспешила за ним. Кафе располагалось на первом этаже здания, первоначально предназначавшегося под магазин. Несколько столиков были выставлены на тротуаре перед кафе, остальные находились в зале, разделенном на кабинки пластиковыми перегородками. Из кухни доносились очень аппетитные запахи.
К Уэдерзу подскочил мальчишка-официант, чтобы принять заказ.
– Дежурное меню и шоколадный коктейль.
– Мне только хот-дог с кетчупом и диетическую колу, – сказала я.
Уэдерз повернулся ко мне:
– А как же молочный коктейль? Кстати, у них тут подают лучшее в городе мороженое, ради него сюда и приходят.
– Только не мороженое, мне нужно беречь фигуру.
Не отрывая взгляда от моего лица, Уэдерз заметил:
– По-моему, об этом вам можно не волноваться, с фигурой у вас и так все в порядке.
Чувствуя, что краснею, я схватила свой хот-дог и поспешила к ближайшей кабинке, забыв про свою колу. Мой стакан принес Уэдерз. Он уселся напротив и стал пить через соломинку коктейль.
– Напрасно вы отказались, – сказал он. – Здесь лучшие молочные коктейли в городе.
– Вы часто здесь бываете? – Я изучала его, пытаясь нащупать слабое место в его доспехах.
– Можно сказать и так.
Судя по всему, Уэдерз не собирался рассказывать о себе ни на йоту больше, чем было необходимо. Я предприняла еще одну попытку:
– Вы местный? – Угу.
– Где вы учились?
– Я окончил среднюю школу Смита. Предвидя ваш следующий вопрос, отвечаю: в семьдесят восьмом году. – Он прищурился, в голубых глазах заплясали веселые искорки. Уэдерз был явно доволен собой.
– Я всего лишь пытаюсь поддерживать беседу! Значит, вы жили за мельницей?
Уэдерз молча жевал, обводя взглядом зал. Ненадолго задерживаясь на других посетителях, его взгляд неизменно возвращался к входной двери. Это выводило меня из равновесия: можно подумать, он с минуты на минуту ожидает вооруженного ограбления или чего-нибудь в этом роде.
– Ваши родители до сих пор там живут? – спросила я. Район мельницы с годами изменился, многие пожилые пары уехали, на их место приехали молодые семьи. Я задала совершенно невинный вопрос, но у Уэдерза вдруг покраснела шея, на щеках заходили желваки.
– Хотите еще хот-дог? – спросил он, внезапно вставая из-за стола. Теперь он нависал надо мной, как башня, я почувствовала себя загнанной в угол.
– Нет, спасибо, я сыта.
– Угу, – промычал Уэдерз. Он наклонился ко мне, положив руку на спинку моего стула, другой опираясь о край стола, и прошептал: – Может, пока я хожу за добавкой, вы придумаете еще парочку вопросов? И даже спросите о том, о чем больше всего боитесь спросить?
Он выпрямился, круто повернулся и ушел, оставив меня размышлять над его словами. Вопросы, которые я боюсь задать… «Ты женат? Чувствуешь ли ты то же, что я? Хочешь ли ты меня так же, как я тебя?» С каждой секундой мое лицо все больше пылало. Черт бы побрал этого копа! Как он ухитряется видеть меня насквозь?
Уэдерз вернулся как ни в чем не бывало. Мы доедали молча. Я ждала, когда он начнет задавать вопросы, но он просто спокойно ел, казалось, ни о чем не думая. У нашего столика часто останавливались полицейские, здоровались с Уэдерзом, отпускали какие-нибудь дружелюбные замечания. Уэдерз немногословно отвечал, а большей частью что-то бурчал, но ни разу не предложил никому присесть, не поддержал разговор. Было ясно, что его мысли заняты чем-то другим.
Как только Уэдерз доел, все резко изменилось. Внезапно он наклонился ко мне, и начались вопросы, но совсем не те, которых я ожидала.
– Как вы себя чувствовали, когда Диггер Бейли вас бросил?
Я чуть не подавилась последним куском хот-дога, лицо снова вспыхнуло. Как он об этом-то умудрился узнать?
– Откуда вы знаете про Диггера?
– Пришлось потрудиться. – Он усмехнулся, явно довольный собой.
– Оказывается, вы не только упорный, но и пронырливый! – взорвалась я. – Кто дал вам право совать нос в мою жизнь, копаться в моем прошлом? С кем вы говорили обо мне? Как вы… – От волнения у меня перехватило горло, я замолчала, не находя нужных слов. Как этот сукин сын разузнал про Диггера?
– Я всего лишь выполняю свою работу, – спокойно ответил Уэдерз. В отличие от моего его лицо оставалось непроницаемым.
– Диггер тут совершенно ни при чем!
Посетители стали на нас оглядываться, некоторые перестали разговаривать, прислушиваясь к нашему разговору.
– Диггер вас обидел, – тихо сказал Уэдерз. – Я просто спросил, что вы об этом думаете.
Да, Диггер меня обидел, это уж точно. Он оскорбил меня публично, причем так, что я не могла и слова сказать, потому что было стыдно. Я стыдилась собственной глупости и наивной юношеской веры в собственную неуязвимость.
– Наверное, вы на него страшно разозлились, – сказал Уэдерз.
– Разозлилась? – Да, конечно, но только позже, спустя годы. – Нет, я не злилась.
– Тогда что же вы чувствовали?
Уэдерз наблюдал за мной с печальным выражением лица, этого я вынести не могла. Мне не нужно, чтобы меня жалели!
– Мэгги, он вас бросил, и об этом знал весь город. Пока вы уехали покупать подвенечное платье, он женился на другой. Почему вы не пришли в ярость?
Слезы навернулись на глаза, я почти ничего не видела.
– Идемте, – сказал Уэдерз, вставая, – давайте выйдем отсюда и посидим в машине.
О чем я только думала, соглашаясь на ленч с этим человеком? Почему я согласилась ответить на его вопросы? Может, потому, что до сих пор не забыла ковбоя, который слушал мое первое выступление в клубе и одобрительно улыбался? Маршалл Уэдерз – совсем другой человек, то есть, конечно, телесная оболочка у него и у того ковбоя одна и та же, но внутри он совсем другой. Я забралась на переднее сиденье и попыталась взять себя в руки. Диггер остался в прошлом, я расклеилась вовсе не из-за него. Было ужасно неприятно сознавать, что Уэдерз вынюхивал обо мне в моем родном городе и ухитрился узнать то, о чем, как я надеялась, все давным-давно позабыли. Но, как видно, я ошиблась.
– Похоже, этот Диггер был настоящим подонком, – сказал Уэдерз. – Будь я вашим старшим братом, всыпал бы ему как следует.
Я промолчала, как будто не слышала. О Диггере говорить больше не хотелось, даже если Уэдерз на моей стороне. Я вытерла слезы, высморкалась и спросила:
– Почему вы за мной следите?
– Потому что это моя работа.
Уэдерз и не думал улыбаться, он не шутил. У него есть важная работа, и больше его ничего не интересует. Я для него лишь подозреваемая по очередному делу.
– Почему бы вам не поискать настоящего убийцу? Зачем вы меня травите, как гончая зайца?
– Мэгги, я пока вас ни в чем не обвинил.
– Да бросьте, все ваши действия равносильны обвинению.
Господи, как этот тип может оставаться таким спокойным? И почему я все время смотрю ему в глаза?
– Мэгги, сейчас у меня никого, кроме вас, нет по этому делу. Но я вас ни в чем не обвинил, не называл вас подозреваемой, не так ли? Я всего лишь разрабатываю все имеющиеся версии.
– Тогда почему вы не охотитесь за вдовой Джимми? Почему вы не наводите справки обо всех остальных, так же как обо мне?
– А почему вы думаете, что не навожу?
Мне нечего было добавить. Несколько минут мы сидели молча, наблюдая, как люди входят и выходят из кафе. Наконец Уэдерз откинулся на спинку и завел мотор. Судя по всему, допрос подошел к концу, и я могла вернуться в дом Джека, не углубляясь больше в свое прошлое.
Мы ехали молча, и я немного успокоилась. Уэдерз вырулил на стоянку перед домом Джека, я взялась за ручку двери и распахнула ее чуть ли не раньше, чем машина остановилась.
– Наверное, я должна поблагодарить вас за ленч.
Я ступила на посыпанную гравием площадку и наклонилась, чтобы посмотреть на Уэдерза, оставшегося сидеть за рулем. Он промолчал. Я стала закрывать дверь, и тут он вдруг заговорил. От неожиданности я хлопнула дверью слишком громко.
– Может, как-нибудь в другой раз мы поговорим и о Юнион-Гроув.
Машина тронулась с места, а я стояла с открытым ртом и смотрела ей вслед. Каким таким чудом он ухитрился узнать о Юнион-Гроув?
Глава 11
Не ходи на рыбалку со скунсом, бывало, говорила моя мама, он поднимет вонь, и ты вернешься ни с чем. Мама была права. И вот я с пустыми руками стою на автостоянке и смотрю вслед самому настоящему скунсу. Юнион-Гроув! И он еще говорит: «Спросите меня о том, о чем вам на самом деле хочется меня спросить!» Слова Уэдерза жужжали у меня в голове, как назойливая муха. Если он добьется своего, мне крышка. Я это чувствовала.
Но с другой стороны, Маршалл Уэдерз не знает, на что я способна, и я все-таки сумею сделать по-своему.
Узнай, где твой враг хранит свое грязное белье, и ты выиграл войну, как говорила моя мама. Пришло время идти по запаху. Я открыла дверь, пулей влетела в дом и стала звонить Бонни в «Кудряшку Кью».
– Мэгги? – Бонни взяла трубку, запыхавшаяся и встревоженная. – У тебя все в порядке?
– Нет, Бонни, не в порядке, но обязательно будет. Послушай, ты училась в средней школе Смита?
– Что? – растерялась Бонни.
– Я говорю, ты училась в школе Смита?
Я не могла усидеть на месте и расхаживала по комнате Джека с трубкой в руке.
– Да, училась. Окончила школу в восьмидесятом, а что?
– Отлично, – сказала я, – значит, ты-то мне и поможешь.
– Мэгги, я не понимаю, какое это имеет отношение к…
– Ты знала Маршалла Уэдерза? – перебила я. Бонни вздохнула.
– Знала ли я Маршалла Уэдерза? Еще как! Все девчонки в школе его знали. Маршалл Уэдерз… «мустанг» шестьдесят восьмой модели с откидным верхом, футбол, софтбол и девушки, толпы девушек. О, этот парень шел по дурной дорожке, даже не шел, а несся со скоростью сто миль в час. Бедная его мамочка, как же она за него волновалась! Кстати, ты знаешь, что она ходит в нашу церковь?
Я прислонилась к стене, глядя в окно на стоянку, и мои губы сами собой изогнулись в улыбке. Бонни снова вздохнула.
– Но он далеко ушел от того мальчишки, теперь он детектив в полицейском управлении в… Послушай, Мэгги, он случайно… Ох, Мэгги… – В трубку мне были слышны обычные звуки салона – голоса клиенток, гудение фенов, чье-то хихиканье. – Мэгги, будь осторожна, он совсем не такой, как Вернелл, совсем не такой!
– Бонни, – серьезно сказала я, – давай в это воскресенье сходим в церковь вместе. Как ты на это смотришь?
– Ах ты, пройдоха! Ну хорошо, встретимся без пятнадцати одиннадцать возле церкви.
– Спасибо, Бонни, я твоя должница. Всего хорошего!
Я повесила трубку и замурлыкала песенку. Ладно, пусть пока Уэдерз знает обо мне больше, чем кто-либо, скоро мы поменяемся ролями. Скоро я стану хозяйкой положения. Юнион-Гроув! И как он только пронюхал об этом?
Это было много лет назад. Мы поклялись друг другу хранить тайну, интересно, кто же проболтался? Что ж, они все были слабыми, ненадежными, подумаешь, стайка девчонок – теперь они взрослые женщины, матери, у которых свободного времени с избытком, зато не хватает мужского внимания. Конечно, они не устояли, когда Уэдерз включил свое тысячеваттное обаяние на полную мощность. Да что там говорить, я бы тоже не устояла, если бы пробыла рядом с ним подольше. Но это исключено, я прослежу за тем, чтобы этого не случилось, во всяком случае, надеюсь, что смогу это предотвратить.
Юнион-Гроув. Мы тогда учились в старшем классе средней школы. На самом деле во всем виновато волшебство весенней ночи да еще яблочное вино с фермы Буна. Мы были еще девчонками – ну может, девушками, у которых уже проснулось ощущение собственной власти, порожденное пробудившейся женственностью тела, но которым не хватало свободы, чтобы познать риск. И как обычно, во всем была виновата я.
Это было еще до истории с Диггером Бейли, до того, как я узнала на собственной шкуре, как больно жизнь может ранить. Я ничего не боялась: ни отца-алкоголика, ни его психованной родни, ни учителей – и, уж конечно, не боялась мальчишек. Когда мы узнали, что мальчишки из старших классов обмотали туалетной бумагой статую генерала Роберта Ли, стоявшую перед нашей школой, то решили дать им достойный ответ, то есть разыграть их так, как подобает ученицам выпускного класса. Зачинщицей и организатором ответной акции была я.
– Жалкое зрелище, – сказала я своим подружкам на другой день. – Ничего оригинального, просто детский сад какой-то. – Подруги согласно закивали. Мы все сидели в моем «фольксвагене» в конце проезда Шеннона Эйбла, курили сигареты и пили яблочное вино. – Естественно, они же мальчишки. А мы женщины!
– Да, да, женщины, – поддержали подруги. Эвелла Линн запрокинула голову и издала боевой клич, все остальные закричали «ура» и выбросили сигареты в открытые окна машины.
– Давайте придумаем что-нибудь покруче, что-нибудь такое, чтобы мальчишки поняли, что мы настоящие женщины.
Чем больше мы пили, тем более заманчивой казалась нам мысль переплюнуть мальчишек. Ни одна затея не казалась нам слишком вызывающей. Наконец план был разработан. Мы оставим свой след в истории средней школы Юнион-Гроув, да еще какой!
В пятницу ночью, точнее, уже в субботу, потому что дело было после полуночи, все мы вшестером встретились у дома Эвеллы Линн.
– Эвелла, ты раздобыла краску?
– Да, мэм! – выкрикнула она, поднимая ведерко с ярко-голубой краской.
– Дарнелл, перчатки принесла?
– Так точно!
Мы проверили по списку, все ли готово, с рекордной скоростью опустошили бутылку яблочного вина и загрузились в пикап старшего брата Эвеллы Линн, чтобы ехать в школу. Из всех шестерых некоторые сомнения в разумности нашей затеи были только у Лейси. По-моему, она всегда была трусовата, и впоследствии, вероятнее всего, именно она проболталась Уэдерзу. Видимо, ужасно боялась, что нас застукают.
Примерно в миле от школы Эвелла выключила фары, сбавила скорость, и мы поползли чуть ли не в черепашьем темпе.
– Тс-с! Тихо вы! – прошипела она. – Прислушайтесь!
Мы все замолчали и прислушались, поеживаясь от волнения, но ничего не услышали. Юнион-Гроув возвышался в центре пастбищного луга, с одной стороны от него находилось футбольное поле, с другой – плавательный бассейн олимпийских размеров, в котором летом купалась вся округа.
Мы объехали вокруг старого кирпичного здания школы, вверх по склону подъехали к северо-восточному углу и поставили пикап прямо под окном кабинета директора. Эвелла заглушила мотор и протянула мне рулон липкой ленты.
– Ну-ка, Мэгги, вышиби окно! – тихо скомандовала она.
Действуя точно так, как было показано в телесериале «Я – шпион», я заклеила окно скотчем, надела перчатку и ударила по стеклу кулаком. Все получилось как в кино: ни тебе звона разбитого стекла, ни острых краев Я легко вынула осколки стекла вместе с пленкой, на которую они были наклеены, сунула руку в образовавшийся проем, повернула шпингалет, и в считанные минуты мы вшестером уже были в кабинете господина Словеника. Время от времени прикладываясь для храбрости к бутылке с вином, мы стали красить кабинет. Выкрасили все – пол, письменный стол вместе с лежащими на нем бумагами, стул, телефон, даже флаг. Потом принялись за стены и потолок. Когда работа была закончена, на нас самих было почти столько же краски, сколько на всем остальном в комнате.
– Девчонки, знаете, что я придумала? – воскликнула я. – Давайте искупаемся! Голышом!
Это была наша ошибка. Мы подогнали старенький пикап Эвеллы к сетчатому ограждению, взобрались на крышу кабины и с нее перелезли через забор внутрь. О том, как будем перебираться через сетку обратно, не задумывались, даже не вспомнили, что в воскресенье в бассейне должна была тренироваться школьная команда. Тогда мы думали только о том, как здорово купаться голышом в школьном бассейне. Мы чувствовали себя кастой неприкасаемых.
Краска с наших тел окрасила воду в голубой цвет, бассейн стал выглядеть как Карибское море на рекламных фотографиях туристического агентства. Небо над краем гор медленно светлело, вставало солнце, и мы чувствовали себя на крыше мира. Накупавшись вдоволь, мы разлеглись на бетонной площадке, чтобы обсохнуть. В это время мы услышали гул мотора приближающегося автомобиля. В том, что он едет именно к школе, мы не сомневались – куда еще может ехать машина субботним весенним утром, в шесть часов, по дороге, которая ведет только к школе?
– Я же вам говорила! – взвизгнула Лейси. – Так я и знала!
Мы вскочили, шестеро голых девчонок, и бросились в разные стороны. Все были в панике – все, кроме Эвеллы. Эвелла спокойно подошла к ограде, хватаясь руками за сетку, стала взбираться вверх, перелезла и таким же манером спустилась вниз по другую сторону. К тому времени как мы немного пришли в себя, сообразили, что делать, и тоже стали карабкаться по ограде, она уже сидела за рулем машины и заводила мотор. Мы попадали в кузов, как перезрелые яблоки на землю. Эвелла рванула машину с места и поехала напрямик через пастбище.
Обратный путь был только один, значит, нам предстояло проехать мимо другого автомобиля. Нас бы обязательно узнали, это уж как пить дать.
– А ну-ка прячьтесь, быстро! – завизжала Эвелла. – Ложитесь на пол!
Стараясь занимать как можно меньше места, мы сгрудились на полу кузова, слившись в один голубой комок обнаженных девичьих тел. Эвелле предстояло принять удар на себя – она-то не могла вести машину, спрятавшись под сиденье, поэтому ей ничего не оставалось, как ехать с гордо поднятой головой.
– Это Дикки! – крикнула она в окно, оглядываясь на нас.
Дикки был президентом престижного юношеского клуба и капитаном команды пловцов, у него было прозвище Парень-с-полотенцем.
Эвелла выжала до отказа педаль акселератора и выпрямилась, не стесняясь своей наготы, прикрытой лишь следами голубой краски. Ее большие груди колыхались над рулем. Поравнявшись с машиной Дикки, она издала боевой клич индейцев, не сбавляя скорости. Эвелла никого и ничего не боялась.
Мы примчались домой к Эвелле, позаимствовали у нее кое-какую одежонку и бросились отмывать с себя краску под душем, надеясь смыть следы преступления раньше, чем за нами приедет полиция. В том, что копы уже идут по нашему следу и вот-вот арестуют, мы не сомневались. Но в тот день полицейские так и не приехали, не приехали они и в воскресенье. Вероятнее всего, причина нашей безнаказанности крылась в том, как Дикки преподнес эту историю полицейским и прессе.
– Боже милостивый, какой это был кошмар! – ужасался он в беседе с корреспондентом местной газеты, который затем написал об этом событии огромную статью нач первую полосу. – Средняя школа Юнион-Гроув подверглась нападению Голубого человека! В жизни не видел такого огромного, злобного громилы!
– Голубого человека? – кипятилась Эвелла в понедельник после занятий, потрясая газетой. – Он что, принял меня за мужчину?
Но естественно, она могла поделиться своим негодованием только с нами, перед остальными приходилось помалкивать.
– Нас обокрали! – заявила я. – Нашу выходку приписывают мужчине!
– А как же наша одежда? Ведь мы оставили ее возле бассейна? – спросила Лейси. Насколько я помню, она дрожала от страха до самого конца учебного года.
Вопрос об одежде так и не был поднят. Ни в школе, ни на страницах газеты, никто нигде ни словом не упомянул, что на месте преступления была найдена женская одежда вместе с нижним бельем. Через несколько лет после того, как мы окончили школу, произошло нечто удивительное: Эвелла вышла замуж за Дикки. Славная парочка: маленький верткий Дикки и рослая старушка Эвелла. Мы пятеро могли только гадать, то ли Дикки тогда нашел нашу одежду и решил нас прикрыть, то ли он лишь позже понял, что Голубым человеком на самом деле была Эвелла. Мы так и не узнали наверняка, но слухи, как водится, ходили самые разные. Сейчас Дикки и Эвелла живут в голубом доме, ездят на голубых машинах и одеваются в основном в голубое. Но я уверена, что история с Голубым человеком, приключившаяся в последний год нашей учебы в школе, тут ни при чем.
Если Уэдерз раскопал всю подноготную этого происшествия, можно себе представить, какое мнение обо мне у него сложится. Как теперь убедить его, что моим словам можно верить? Как заставить его поверить, что я не убийца? Разве теперь он поверит, что меня кто-то преследует, и, возможно, не меня одну? Я почувствовала приступ тошноты. Как там Шейла? Не угрожает ли ей опасность? Вдруг убийца на самом деле охотился за нами, а Джимми лишь случайно попался ему под руку?
Я поняла, что должна срочно увидеться со своей девочкой. Мне нужно было найти ответы на некоторые вопросы, прежде чем сгустятся тучи над головой.
