Текст книги "Твое смеющееся сердце"
Автор книги: Нэнси Бартоломью
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Глава 17
Я знала, что Джерри Ли Сайзмур меня не разочарует. Когда я ему позвонила, у него, как обычно, сработал автоответчик, но я знала, что Джерри редко подходит к телефону.
– Не люблю снимать трубку, терпеть не могу слишком сильно с кем-то сближаться, – говорил он.
Но я знала, как обстоят дела на самом деле. Джерри не подходил к телефону по одной из двух причин: половину времени он был пьян, а в остальное время принимал гостей, в основном женщин. Мой адвокат объяснила это сразу, когда давала мне номер телефона бухгалтера.
– Джерри Ли Сайзмур мог бы ни дня не работать. Еще до того как попасть во Вьетнам, Джерри Ли был сумасшедшим, гением математики, но сумасшедшим. Позже он вложил деньги в компьютеры. Прибыли от удачного вложения капитала плюс пенсия за частичную нетрудоспособность – на эти средства Джерри мог бы безбедно существовать до конца своих дней. К несчастью, Джерри не может обойтись без излишеств. – Она вздохнула, и на ее губах появилась понимающая улыбка. Это была улыбка женщины, которая знает, о чем говорит, по собственному опыту, и далеко не горькому. – Бедный Джерри! – Она снова вздохнула. – Он настоящий гений. Он наведет справки о «Кудряшке Кью», и, если дело того стоит, никто не разберется в этом лучше, чем он. Ах, если бы только он поменьше пил виски и поменьше сидел в горячей ванне… – Она вернулась к реальности и протянула мне визитную карточку Джерри. – Желаю успеха. Кстати, он неравнодушен к рыжим.
Я позвонила Джерри в тот же день. Мне очень хотелось, чтобы «Кудряшка Кью» приносила прибыль, я тогда недавно развелась и ужасно боялась за свое будущее.
После первого звонка включился автоответчик.
– Говорите, кто вы такой и что вам нужно, – рявкнул голос. – И не вздумайте забивать мне голову своими бредовыми идеями. Меня интересуют только факты.
Столь нестандартное приветствие меня так огорошило, что я повесила трубку. Но потом продумала свое сообщение и позвонила снова. После моего звонка Джерри Ли Сайзмур два дня не давал о себе знать, и все эти два дня я с волнением ждала у телефона.
Он позвонил в два часа ночи, причем говорил так, словно дело происходило среди бела дня. И, не подумав извиниться, он деловито расспросил меня о том, что мне известно, и повесил трубку. Еще через три дня он заявился ко мне домой.
Я услышала Джерри Ли задолго до того, как увидела. Он ездил на мотоцикле без глушителя, нимало не заботясь о том, что это противозаконно, и положенного по правилам шлема тоже не носил. Я возилась в саду с анютиными глазками, когда услышала, как возле моего дома остановился мотоцикл. Если не считать замшевой куртки с бахромой и кожаной кепки, он выглядел как все мотоциклисты. Я точно знала, что не знакома с этим человеком, поэтому продолжала заниматься своим делом. Но когда гость прошел по дорожке и остановился прямо передо мной, мне волей-неволей пришлось обратить на него внимание. Должна признаться, Джерри Ли Сайзмур – а тогда я еще не знала, что это он, – производил довольно устрашающее впечатление.
– Ты Мэгги? – спросил мотоциклист.
– Возможно.
– Это не ответ, или ты Мэгги, или нет, – резонно возразил он. – Кому же знать, как не тебе?
На это я ничего не сказала, уставившись на штанины его джинсов, обтрепанные по краям, и стоптанные черные ботинки, надеясь, что он поймет намек и уйдет.
– Вот. – Мотоциклист протянул мне конверт из плотной коричневой бумаги. – Мой отчет по салону красоты. Хочешь, чтобы я объяснил все в деталях?
Только тогда я поняла, кто он такой. Тут уж я пригласила его в дом и из кожи вон лезла, чтобы принять как следует.
– Найдется у тебя что-нибудь выпить? – спросил он, как только мы вошли в мою крошечную гостиную.
Он был высокого роста, впрочем, при моих пяти футах двух дюймах любой мужчина покажется высоким.
– Могу предложить чай, кофе, кока-колу. Он взглянул на меня с раздражением:
– Что за ерунда, я имел в виду спиртное.
– Есть у меня бутылка текилы, только она старая, стоит со времен моего медового месяца, и в ней плавает муха.
Джерри Ли Сайзмур заметно повеселел.
– Отлично, сгодится, – сказал он. – Неси два стакана.
– Я такое не пью, – возразила я.
– Так ты хочешь услышать мое мнение о салоне красоты или нет?
– Не понимаю, какое отношение имеет одно к другому?
Джерри вытянул из-за стола стул, развернул спинкой вперед и оседлал его. Помимо запаха кожи, от него исходил слабый запах хлорки; концы длинных черных с сильной проседью волос были влажными. Джерри Ли был не совсем трезв и, судя по сморщенной коже на кончиках пальцев, не так давно вылез из горячей ванны – наверное, перед самым отъездом ко мне.
– Я не пью один, – серьезно пояснил он. – Психолог из Ви-Эй [4]4
Управление по делам ветеранов.
[Закрыть]– мне сказал, что если человек пьет один, значит, он алкоголик, так что тащи сюда два стакана.
С секунду я еще раздумывала, но потом сообразила, что ключ к моему новому бизнесу – в его руках, и достала два стакана.
Поначалу он пил текилу большими глотками, а я только пригубила, но по мере того, как шло время и мне становилось ясно, что впервые в жизни могу стать владелицей чего-то стоящего, я тоже начала пить.
Джерри Ли Сайзмур нравился мне все больше и больше. Может, причиной тому было спиртное, может его светлые серые глаза и выражение, как у побитой собаки, которое в них время от времени появлялось. А может, все дело в том, что он подробно объяснял детали, касающиеся моего первого самостоятельного бизнеса, без всякой снисходительности говорил со мной так, будто я знаю, что делаю. В общем, он произвел на меня впечатление, и вскоре я тоже стала вздыхать, как мой адвокат.
Джерри не пытался ко мне приставать, но зато пригласил приехать к нему в гости на следующий день и посидеть с ним в горячей ванне, что теперь и мне представлялось чуть ли не высшей формой наслаждения. Я проводила его до двери, точнее, он позволил мне повиснуть на нем, пока сам абсолютно прямо шел к двери. Потом я стояла и смотрела, как он аккуратно надел кожаную кепку и приладил под подбородком резинку, чтобы этот допотопный головной убор не слетел с его головы во время езды. Я едва могла дождаться следующего дня.
К счастью, к утру я протрезвела. Позвонив Джерри, я наговорила на автоответчик извинения и благополучно пополнила собой ряды женщин, которые сбежали от Джерри Ли Сайзмура.
Вот почему меня и обрадовало, и немного удивило, что Джерри Сайзмур не оставил мой сегодняшний звонок без внимания. Уж не знаю, как он меня нашел. Джерри вошел, точнее, ворвался в «Золотого скакуна», когда я только что закончила второе отделение своего выступления.
– Итак, ты решила участвовать в жизни. – Казалось, его голос заполнял каждую молекулу пространства вокруг нас. – Давно пора А несколько лет назад ты была маленькой чопорной штучкой. – Он смерил меня взглядом с ног до головы, серые глаза чуть задержались на лиловой замшевой мини-юбочке и спустились к ковбойским сапожкам. – Эй, – он вдруг посерьезнел, – надеюсь, твой салон не разорился?
– Нет, Джерри Ли, я пою здесь не потому, что из меня получился плохой бизнесмен, в салоне дела идут отлично.
– Рад это слышать. Тебе давно пора перестать возиться с волосами почтенных старушек и заняться чем-нибудь поинтереснее.
Последнее замечание я пропустила мимо ушей и рассказала ему о своем наследстве. Джерри предпочитал сухие и голые факты без всяких там «я думаю», «мне кажется» и «вероятно». Пока я рассказывала, он ничего не записывал, даже, казалось, слушал не очень внимательно, то подмигивая официанткам, то откровенно пяля глаза на молодых девиц, которые проходили мимо, соблазнительно покачивая бедрами. Но я знала, что он запоминает мой рассказ во всех подробностях. Джерри Ли умел заниматься несколькими делами сразу.
– Дай мне пару дней, – сказал он наконец. – Чувствую, это дельце будет не из простых. Ребята из «Мобил хоум кингдом» могут дурачить тебя самыми разными способами.
– Это как? – не удержалась я.
– Ну, к примеру, двойной учет, левые деньги на каждой сделке, взятки от оптовиков и прочая ерунда.
Мне как-то не верилось, что Джимми может заниматься такими вещами. Во-первых, ему для этого не хватало амбиций, во-вторых – хитрости. Ему бы с одним комплектом бухгалтерских книг справиться, какая уж тут двойная бухгалтерия. А главное, Джимми, при всех своих недостатках, мошенником никогда не был, тем более по отношению к родному брату.
– Пока я всего лишь говорю, что это непростое дело, вот и все, – сказал Джерри.
Он посмотрел на сцену, на ребят из ансамбля, на рабочих, которые суетились вокруг микрофонов и тянули дополнительные провода.
– Значит, ты тут выступаешь и ансамбль свой есть? – Он одобрительно улыбнулся.
– Да, и мне это нравится, – ответила я.
– Я рад, что ты стала держаться посвободнее, – вдруг заметил он, поворачиваясь ко мне спиной. – Теперь ты держишься как женщина, а раньше больше походила на испуганного кролика.
Я не знала, что на это сказать.
– Я с тобой свяжусь через несколько дней, может, на этот раз ты наконец приедешь ко мне.
– Вряд ли, Джерри, я не любительница горячей ванны.
Мы взглянули друг другу в глаза, и он рассмеялся.
– Да, пожалуй, но попытаться все же стоит.
На этом мы распрощались. Джерри Ли Сайзмур размашистой походкой двинулся к двери, его длинные почти совсем седые волосы серебрились в свете софитов, от куртки, как всегда, пахло кожей, а из кармана торчала неизменная кепка.
Ко мне подошел Джек.
– Кто это был?
– Мой бухгалтер, – ответила я, следя за выражением его лица.
Джек посмотрел вслед Джерри Ли и улыбнулся.
– Классный парень. – Он хлопнул себя губной гармошкой по бедру. – Правда, классный…
Взгляд у него стал отсутствующим, улыбка – рассеянной, я почувствовала, что он уносится в мыслях куда-то далеко. Наконец Джек тряхнул головой и вернулся к реальности.
– Ты ведь сегодня поедешь ко мне?
– А что, тебя снова нужно подвезти? Твоя машина все еще у Эвелин?
Ох уж эта таинственная, неуловимая Эвелин! Почему она никогда не приходит послушать, как Джек играет? У всех других музыкантов из ансамбля в зале сидели подружки, обычно они крутились вокруг столика и ревниво следили каждая за своим приятелем, опасаясь конкуренции других девиц. Почему среди них никогда не было Эвелин?
Джек снова улыбнулся все той же глуповатой, отсутствующей улыбкой.
– Нет, она вернула машину, я просто хотел удостовериться, что ты приедешь.
– Постой-ка, – я вдруг сообразила, что могла помешать его личной жизни, – если вы с Эвелин хотите побыть вдвоем, я могу переночевать где-нибудь еще.
Джек рассмеялся, как будто я сказала что-то ужасно забавное.
– Того времени, которое Эвелин проводит со мной, вполне достаточно, больше ей не нужно. Я бы ей только мешал. – Он похлопал своей гармошкой по руке и повернулся уходить. – Что ты, доеду один, встретимся дома.
Я проводила его взглядом, вспоминая прошлую ночь и чем она чуть было не кончилась для нас обоих. Вспомнила, как мы танцевали у незадернутого окна, за которым начинал заниматься рассвет, а потом уж не танцевали. Что мне делать с Джеком? Сейчас мне почему-то казалось, что наш несостоявшийся поцелуй был откуда-то из другой жизни, из другого мира, который никак не соприкасался с тем, где я живу сейчас. Джек не тот мужчина, который мне нужен. Человеку, который нужен мне, я тоже нужна, но только затем, чтобы упрятать меня за решетку.
При воспоминании о том, как пальцы детектива Уэдерза касались моей кожи, у меня внутри все задрожало. Неужели он всерьез верит, что я способна кого-то убить?
– Мэгги!
Я повернулась и увидела, что один из охранников нетерпеливо машет мне рукой.
– Я вас зову, зову, а вы не слышите! Подойдите, пожалуйста, к телефону.
Как обычно, я сразу подумала о дочери. Она была, пожалуй, единственным человеком на свете, который мог звонить мне в клуб, да и то, если случилось что-то важное.
– Шейла?
В трубке молчали, потом послышалась музыка – тихая, невнятная, как будто доносящаяся откуда-то издалека.
– «Благослови Бог маленьких девочек…» – тихо пропела трубка голосом Мориса Шевалье.
– Кто это?
– «…за маленьких девочек, которые взрослеют с каждым днем».
В трубке снова стало тихо, потом скрипучий голос, то ли мужской, то ли женский, прошептал:
– А где твоя девочка, Мэгги?
Глава 18
Я завизжала, но из моего горла не вырвалось ни звука. Крик как будто застрял в груди вместе с непролитыми слезами, от страха у меня перехватило дыхание. Связь оборвалась, в трубке послышались короткие гудки. Кто-то где-то угрожает моей дочери! Я бросилась трясущимися руками нажимать кнопки на телефоне, пытаясь набрать номер Вернелла, но от волнения никак не могла его вспомнить.
– Проклятие!
В слезах я повесила трубку. Клетус, который подошел к бармену, чтобы присутствовать при сдаче выручки, оторвался от своего занятия и встревоженно посмотрел на меня.
– Мэгги, что случилось? – спросил он.
Но я не стала тратить время на ответ, мне нужно было идти, поскорее найти Шейлу и убедиться, что с ней все в порядке.
Ни слова не говоря, я помчалась в служебные помещения «Золотого скакуна». Кажется, на бегу я кого-то оттолкнула, потому что позади раздались недовольные голоса. Я слышала у себя за спиной чьи-то шаги, но бежала дальше не останавливаясь. Остановилась я только у двери гримерной, куда заскочила за своей сумочкой с ключами.
– Мэгги, подожди! – окликнул Джек. Он с беспокойством схватил меня за руку, не давая уйти. – Передохни.
– Отпусти меня! – закричала я, выдергивая свою руку. – Он собирается напасть на Шейлу!
Я снова бросилась бежать, Джек увязался за мной.
– Кто? Где? В чем дело? Мэгги, да подожди ты!
Но я уже не слышала его. Материнский инстинкт взял во мне верх над всеми остальными чувствами. Надо срочно увидеть Шейлу. У меня в голове снова и снова звучало ее имя, оно отдавалось эхом в ушах, стучало в висках, звучало все сильнее и сильнее. Я должна найти свою дочь, свою малышку. Стремглав сбежав со ступенек крыльца, я вскочила в машину и рванула с места, резко набирая скорость. Выехала на Хай-Пойнт-роуд, крича на водителей машин, которые мне мешали.
Сегодня четверг, уже вечер, значит, Шейла должна быть дома, в своей постели. Ведя машину по Голден-роуд и глядя по сторонам, чтобы не пропустить мою девочку, если буду проезжать мимо, я разговаривала сама с собой и молилась: «Господи, не дай им причинить вред моей девочке, защити Шейлу!» Я изо всех сил сдерживала рыдания. Я пересекла весь город в рекордно короткое время – за пять минут. Наконец я влетела в тупик, где стоял дом моего бывшего мужа. Взвизгнув тормозами, мой «фольксваген» остановился перед самыми дверями гаража Вернелла.
На подъездной дороге я увидела черный «мустанг» Шейлы. Хороший признак, но выводы делать еще рано. Выскочив из машины, я подбежала к парадной двери и замолотила по ней кулаком, другой рукой нажимая кнопку звонка.
– Открой дверь! – кричала я. – Вернелл!
Но вышел не Вернелл, а Шейла. Она была в длинной белой футболке, в которой обычно спала, лицо порозовело. Она не выглядела ни испуганной, ни настороженной, как можно было бы ожидать, а лишь удивленной. Ей не следовало открывать дверь самой!
Оттолкнув Шейлу, я влетела в просторный холл дворца Вернелла и захлопнула за собой дверь.
– Боже, Шейла! – закричала я, хватая ее за руку и садясь вместе с ней на ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж. – Ты в порядке?
Я обняла ее и изо всех сил прижала к себе. Я пыхтела, как паровоз, меня била дрожь, я никак не могла совладать с собой. Теперь и Шейла испугалась.
– Мама, что случилось?
Над нашими головами зажегся свет, на втором этаже открылось несколько дверей, в коридоре послышались шаги.
На верхнюю площадку лестницы выплыла Джолин в полупрозрачном белом неглиже.
– Что тут творится?
У нее за спиной возник заспанный Вернелл, густые черные волосы всклокочены и примяты с одной стороны; спросонья он никак не мог понять, что происходит.
– Привет, Мэгги. – Он сонно улыбнулся и только потом сообразил, что рядом с ним стоит Джолин.
По-прежнему сидя на ступеньке и прижимая к себе Шейлу, я стала укачивать ее как маленькую. Шейла попыталась высвободиться и запротестовала:
– Мама!
Я подняла голову и посмотрела на Вернелла, упорно не замечая Джолин.
– Сегодня ночью кто-то позвонил мне в клуб и намекал, что Шейле угрожает опасность. Какой-то подонок угрожает нашей девочке.
– Что-о? – Сонливость Вернелла как рукой сняло. – Что ты имеешь в виду? Что конкретно он говорил? Кто это был? – Вопросы посыпались градом, он вмиг проснулся и пришел в ярость.
– Мне дали послушать строчки из старой песенки про маленьких девочек и спросили, знаю ли я, где моя дочка.
Тут раздался визгливый смех Джолин.
– И всего-то? – с издевкой спросила она, глядя на меня с верхней площадки лестницы. – Да ты просто рехнулась! Это же нелепость! Кто-то спросил по телефону, знаешь ли ты, где Шейла, и ты подняла такой переполох? В жизни не слышала подобной глупости!
Вернелл растерянно переводил взгляд с меня на нее. Шейла насторожилась.
– Мама, ты уверена, что звонил мужчина? Он спросил про меня?
Я еще крепче прижала ее к себе.
– Мне очень жаль, дорогая, но это так. Вот почему я срочно примчалась сюда.
Вернелл с хмурым видом спустился по лестнице.
– Никто не посмеет и пальцем тронуть мою девочку! – Его густые черные брови сошлись на переносице, лицо побагровело. – Мерзавец! Ты позвонила в полицию?
Я хотела было ответить, что не успела, но тут снова вмешалась Джолин:
– Послушай, тебе не кажется, что она несколько сгустила краски?
Вернелл посмотрел на жену, даже не пытаясь скрыть раздражение.
– Дорогой, – проворковала Джолин, – я хочу сказать, что звонивший всего лишь спросил у Мэгги, знает ли она, где Шейла. На мой взгляд, он не столько спрашивал о Шейле, сколько имел в виду мать, которая ночами напролет крутится в каком-то сомнительном баре.
Она встала в картинной позе чуть у края площадки, позволяя любоваться своей роскошной фигурой, и соблазнительно улыбнулась.
– А что сделала эта глупая женщина? Вытащила нас с тобой из теплой постели, разбудила девочку. Между прочим, подняла ее с кровати, где она была в полной безопасности. – Она бросила на меня недовольный взгляд. – И все из-за непомерно развитого материнского инстинкта.
Вернелл пришел в замешательство.
– Я все равно не спала, – фыркнула Шейла. – И вообще, если моя мама захотела меня увидеть, то она имеет право сделать это в любое время!
Джолин пропустила слова Шейлы мимо ушей и снова набросилась на меня:
– С чего ты взяла, что Вернелл не способен сам позаботиться о собственной дочери? Здесь она под надежной защитой, не то что в твоем отвратительном районе, в жалкой лачуге, которую ты называешь своим домом. У тебя даже дверь как следует не закрывается! – Вернелл хотел что-то вставить, но Джолин закусила удила. – Мэгги, да ты просто бросила свою дочь! Что ты за мать после этого? Посмотри на себя, на кого ты похожа! То не ночуешь дома, а то изображаешь трогательную заботу! Почему бы тебе…
– Заткнись, Джолин! – рявкнул Вернелл. Внезапно он снова стал прежним Вернеллом, которого я еще не забыла. Передо мной стоял трезвый мужчина, способный позаботиться о своей семье, только теперь его гнев обратился против Джолин. – Я никому не позволю говорить с матерью Шейлы в таком тоне, слышишь, никому!
Джолин опешила. Она побледнела: упасть с пьедестала, на который ее воздвиг Вернелл, оказалось довольно болезненно. Медовый месяц окончился.
Вернелл повернулся к нам с Шейлой:
– Девочка, с тобой все в порядке?
– Да, папа, все хорошо.
Но я чувствовала, что это не так, Шейла вся дрожала, а пальцы у нее были как ледышки.
– Тогда поцелуй мамочку и возвращайся в кровать. Уже поздно.
Шейла высвободилась из моих рук, поцеловала в щеку, повернулась, чтобы уйти, но потом вернулась, снова обняла меня за шею и стояла так, пока я сама ее не отстранила.
– Иди спать, дорогая, – спокойно сказала я, пытаясь перехватить ее взгляд, но безуспешно. – Встретимся с тобой завтра.
– Не знаю, мама, – пробормотала Шейла, – мне нужно на работу.
Снова вмешался Вернелл:
– Да что с тобой, Шейла? Это ведь твоя мама, она важнее работы. – Он посмотрел на меня: – Не волнуйся, завтра я сам отвезу ее в школу, а ты можешь ее забрать, если тебе так удобно.
Шейла хотела возразить, но промолчала под строгим взглядом отца. Она стала подниматься по лестнице и, даже не остановившись возле Джолин, повернула в сторону своей комнаты.
– Спасибо, Вернелл. – Шестнадцать лет я ждала такой поддержки от мужа!
Он пожал плечами и почесал живот, по-видимому, забыв, что это не совсем удобно в присутствии бывшей жены, тем более когда новая жена стоит тут же с видом ангела мщения.
– Не понимаю, что происходит, – сказал он со вздохом. – Из-за гибели Джимми эта неделя была просто кошмарной.
Он выглядел очень удрученным, и я тронула его за плечо.
– Мне очень жаль, Вернелл, – прошептала я. Джолин это не понравилось.
– Вернелл!
Не глядя на жену, Вернелл пошел провожать меня до двери.
– Не волнуйся, я присмотрю за Шейлой. Она ведь и моя дочь.
– Знаю, Вернелл.
Он открыл передо мной дверь и подождал, пока я дойду до машины.
– Мэгги, береги себя.
Я оглянулась на дом. В открытую дверь было видно, что Джолин спускается по лестнице с воинственным видом. Похоже, из нас двоих не мне, а Вернеллу стоит поберечься.
Я завела мотор и дала задний ход. Почтовый ящик, который я расплющила, когда подъезжала на трейлере, все еще лежал на земле. Вернелл вошел в дом и закрыл за собой дверь, мне было даже немного жаль его, бедняга остался наедине с разгневанной мисс Тарелкой. Под покровом темноты я выехала на противоположную сторону улицы и поставила «фольксваген» под деревом с низко свисающими ветвями. На нижнем этаже свет погас, вскоре во всем доме осталось только одно освещенное окно – на втором этаже, в спальне Шейлы. Я чувствовала, что моя дочь не спит, волнуется.
– Не тревожься, девочка, – прошептала я в темноту, – мама здесь, рядом.
Не знаю, сколько времени я просидела в машине под деревом, глядя на дом. У меня в ушах все еще звучали то голос Мориса Шевалье, то возмущенный возглас Джолин: «Что же ты за мать после этого?»
Может, предупреждение было действительно адресовано мне, а звонивший знает о том, что Джимми застрелили в моем доме, что я певица и что у меня есть дочь? Может, Джолин права и порой человек начинает получать анонимные звонки с угрозами после того, как о нем напишут в газете или расскажут по телевизору? Но ведь был еще звонок в «Кудряшку Кью». Я задумалась: а что, если я и правда плохая мать? Какое я имею право гоняться за своей мечтой, бросив родную дочь?
Наконец свет погас и в комнате Шейлы. Часы показывали начало третьего. Посидев еще несколько минут, я завела мотор и поехала к Джеку. Возвращаться в клуб не имело смысла: в это время музыканты уже собирались расходиться по домам.
В полной растерянности я медленно ехала по городу, погруженная в свои мысли. Двигаясь как во сне и почти не сознавая, где я и что делаю, я затормозила перед домом Джека, вышла из машины и побрела к подъемной двери. Из задумчивости меня вывели звуки губной гармошки, плывущие над ночной улицей. Джек ждал меня, сидя на бетонной погрузочной площадке. В одной руке у него была бутылка пива, в другой – гармошка.
– Как же ты меня напугала!
Должна сказать, на вид Джек вовсе не казался испуганным, он выглядел как всегда – спокойным, дружелюбным.
– Я уже Бог знает сколько тут торчу, дожидаясь тебя.
Только сев рядом с Джеком, я заметила, что у него слегка трясутся руки.
– Прости, Джек, – сказала я.
Он повернулся ко мне, в его взгляде сквозило искреннее беспокойство и еще что-то, чему я не смогла дать определение.
– Мне нужно было срочно увидеться с Шейлой, а на объяснения не оставалось времени.
– С ней все в порядке? – спросил Джек.
– Надеюсь, что сейчас – да.
Джек вздохнул и сделал глоток из бутылки.
– Эта куколка, новая жена Вернелла, считает, что тип, который позвонил мне по телефону, хотел сказать, какая я плохая мать.
– Чушь собачья! – в сердцах воскликнул Джек. Он обнял меня за плечи и привлек к себе. На улице было холодно, и близость теплого тела Джека приятно согревала.
– Просто не знаю, что и думать, одно могу сказать: этот звонок напугал меня до полусмерти.
– Меня тоже, – признался Джек. – Пора тебе как следует заботиться о самой себе. Будь осторожнее, для начала почини замок в своем доме и обратись за помощью к полиции. По-моему, Мэгги, дело принимает серьезный оборот. Я пытался объяснить твои отлучки Спарксу, но, должен тебе сказать, он малость психанул.
Ну вот, этого мне только не хватало для полного счастья!
– Я ему завтра позвоню.
– Не торопись. – Джек вздохнул. – Пусть он немножко поостынет, лучше приди завтра вовремя и поговори с ним лично.
Я вдруг не на шутку встревожилась:
– Джек, что он говорил?
– Сказал, что ему надоели твои неожиданные исчезновения. Еще сказал, что ему нужно думать об ансамбле, и если на тебя нельзя будет положиться, то придется тебя уволить.
– Здорово! Просто отлично! – пробурчала я. Джек попытался меня ободрить:
– Постарайся не принимать его слова слишком близко к сердцу. Он только лает, но не кусает.
Джек еще раз обнял меня и встал.
– Пойдем в дом, становится холодно.
Только в доме при свете лампы я заметила еще кое-что: у Джека покраснели глаза, а веки припухли. Он плакал, хотя теперь пытался скрыть это за натянутой улыбкой. За всю свою жизнь я всего несколько раз видела, как мужчина плачет, в этом было нечто странное, немного пугающее. Впрочем, Джек вообще человек со странностями, хотя бы потому, что он мужчина, который не стыдится своих чувств.
Я не выдержала, подошла и несмело прикоснулась к нему.
– Джек, что случилось? Ты плакал?
Он повернулся и слабо улыбнулся, но губы его дрожали.
– Все нормально, я в порядке.
– Это я тебя так напугала?
Он усмехнулся и покачал головой:
– Нет, не думай об этом. Ты тут ни при чем. Вот только… – его голос на мгновение дрогнул, – прошу тебя, постарайся, чтобы с тобой ничего не случилось, обещаешь? Сейчас мне будет просто не по силам потерять еще кого-то.
– Эвелин? – догадалась я.
– Да, но давай не будем сейчас об этом говорить, хорошо, Мэгги? – Он бережно взял меня за руку, словно я была гораздо моложе его, а не наоборот. – Давай просто поднимемся наверх и ляжем спать. – Он сделал акцент на слове «спать», будто хотел дать понять, что он тоже почувствовал нечто особенное, что возникло между нами недавно.
Джек взял меня за руку, я не противилась. Мы вместе поднялись на второй этаж в спальню. Когда я легла под одеяло, меня больше не смущала его нагота. Джек лежал ко мне спиной, я повернулась к нему, протянула руку и положила ему на плечо. Позже, думая, что я сплю, он тихо всхлипнул, и я почувствовала, что он дрожит.
Я лежала и раздумывала над своей жизнью, все еще держа руку на его плече. Никогда в жизни я не видела, чтобы мужчина так страдал – будь то из-за женщины или из-за чего-то еще. Даже когда от моего брата Ларри ушла жена, он и то так не переживал, во всяком случае, не плакал. Помню, я нашла его за старым сараем, он колол дрова. Дело было в январе, он был голый по пояс, но работал так яростно, что, несмотря на тридцатиградусный мороз, вспотел и от него шел пар. Но чтобы он плакал – такого я никогда не видела.
Наконец Джек задышал ровно: он уснул. Я еще долго лежала без сна, думая о мужчинах в своей жизни и спрашивая себя, не принадлежал ли голос в телефонной трубке одному из них. Может, кто-то верит, что я убила Джимми, и теперь желает моей смерти? Но почему? Чем я могла так насолить, что теперь угрожают моей дочери и пытаются представить меня виновной в убийстве?
