Текст книги "Никто не избегнет блаженства"

Автор книги: Нелли Горицвет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Мы сидели на скале у крутого обрыва, держа на широких виноградных листьях порции форели, и дружно жевали. Стол кое-кому заменили собственные колени, другим – плоские камни. Этьен, быстрее всех проглотивший свой завтрак, повернулся к нам спиной и, опершись локтями о здоровенный валун, уставился в море. Весь вид его выражал глубокую задумчивость.

– Из-за выгоды, говоришь, женился? – наконец, произнесла я, доев огурец. – Но какая от этого может быть выгода, Порфирий?

– Послушай, Этьен, а зачем вообще кому-то за тобой охотиться? – неожиданно вмешался Себастьян, не дав Печерскому ответить.

Этьен промолчал. Пришлось дважды окликнуть его.

– Охотиться?.. – удивленно переспросил он. – Да просто потому, что они враги!

– А поточнее? – с нажимом повторил Себастьян. – Здесь Порфирием были упомянуты некие Темные Силы. Ты можешь сказать, что это и кто это?

– Ну это же так естественно, к чему конкретизировать?! – несколько удивленно, в своей неповторимой высокопарной манере проговорил Этьен, и стало ясно, что он никогда бы не удосужился задуматься над подобным вопросом, не затронь мы эту тему. – Враги… ну, они всегда были и есть у каждого достойного человека… – уточнил Принц Грозы с легкой усмешкой, но сразу же вновь посерьезнел, – вообще-то так называемые Темные Силы – это силы природы, способные навредить человеку. Впрочем, какими бы разорительными и пагубными они не были, они не являются темными сами по себе, они лишь служат темным людям. Крайне редко – по собственной воле, гораздо чаще – соблазняясь пышными жертвоприношениями, подчиняясь манипуляциям колдунов и магов. Человек, в действительности, настолько силен, что способен стать по силе равным высшим Ангельским существам – Херувимам, Серафимам и Престолам – а это уже уровень выспренних языческих Божеств! Да, человек на многое способен, – подтвердил Этьен, глядя в удивленные лица товарищей, – в этом его величие и трагедия, поскольку порою простому смертному не хватает ума на то, чтобы не бросать вызов законами природы, не нарушать их равновесие, не смещать естественный баланс между природными Стихиями в пользу одной из сторон. Потому что в подобном случае человек оказывается навеки погребенным в леденящей душу пучине Хаоса…

– Откуда ты знаешь? – вкрадчиво спросила я, – на встрече с Духом моего отца ты не казался таким всезнающим.

– С Духом твоего отца?! – ошеломленно взвизгнула Лора.

– О, с момента моей стабилизации при помощи изобретенного тобой игнитопояса ко мне возвратилось столько воспоминаний и тайных знаний, Коко!.. – улыбнулся Этьен. – Расскажу как-нибудь. Но сперва позволь закончить прерванную мысль: итак, поскольку, как я уже выше упомянул, Стихии служат людям, – громко отчеканил он, обращаясь к товарищам, – то, следовательно, существует некий конкретный человек, стоящий за всеми этими вооруженными диггерами.

– Иными словами, мы снова возвращаемся к Эрику, – гнул свое Порфирий. – Кстати, вот вам еще вариант: Эрик действует по чьей-то указке. Или заодно с кем-то…

– Исключено, – подала голос Лора, – Эрик никогда в жизни никому не подчинялся и не подчинится, и никогда ни с кем не поделится своими планами!

– Пожалуй, разве что только из чисто стратегических соображений, – подумала я вслух, – скажем, с целью выждать время, дабы затем взять вверх над собственным хозяином и начать контролировать его мозг…

– Чтобы понять мотивы поступков Эрика, необходимо знать, чем, конкретно, он занимается, – резко произнес Себастьян, тряхнув косматой русой головой, и стальные хищные глаза пилота-истребителя блеснули синевой.

– Ну, здесь все элементарно, – откликнулась я, – Эрик организовывает геологоразведочные экспедиции, цель которых – не столько обнаружение полезных ископаемых, сколько, в настоящее время, отслеживание критически опасных и подвижных зон земной коры. Вообще-то мой муж – еще и климатолог, он не просто исследует недра, а… – вдруг я замерла на полуслове, поймав себя на смутных подозрениях – вот оно, недостающее звено! Поздновато что-то меня осенило на этот раз…

Себастьян, тотчас на лету перехватив мою мысль, поспешил высказаться:

– Так что ж тут думать-то? Разумеется, ясно, откуда ветер дует! Выходит, истинная цель Эрика – поддержать и, по возможности, усилить Всемирное Потепление, продлить катаклизмы и всяческие аномалии до завершающей стадии – то есть до полного истощения природных ресурсов России. Когда беженцы выжмут из нас все соки, тогда природный баланс якобы само собой нормализуется, и жизнь возвратится на круги своя. Льды Африки оползут и растают, Америка из ветреной пустыни превратится в зеленый оазис, а Западная Европа поднимется из воды. Богатые переселенцы-эмигранты вернутся на родину, обобрав нас до нитки. Еще и поддержки попросят у исчезающей с лица земли несчастной славянской нации! Как же, мол: подайте на восстановление разрушенного хозяйства! – тут голос Себастьяна перешел на крик, точно он стоял на трибуне, и белое лицо его покраснело до кончиков соломенных волос. – Недавно мне пришлось лететь над Нью-Йорком – представляете: ни одно здание не повреждено, разве что только стекла выбиты. Зато на кадрах, которые американцы демонстрируют всему миру, царит разруха, как после бомбежки! Конечно же, на загородных угодьях фермерам придется заново возделывать земли, но и на этот случай у них в закромах, небось, сполна всякого добра припасено – я уверен. Более того: отдельные поля за полвека настолько обеднели, что ил, нанесенный затоплениями, их почву только обогатит. Словом, и Штаты, и Европа, восстановятся куда раньше, чем мы вздохнем свободно!

Себастьян по материнской линии, как и Порфирий, имел запорожские корни, по отцу – немецкие. Тем не менее, он родился и жил в России, а потому считал себя русским. Приятель его, однако, придерживался куда более либеральных взглядов:

– Мы, россияне, сами во всем виноваты: у нас четверть гектаров земли до прихода беженцев никак не использовалась, – под нос себе пробурчал Порфирий.

– Да ну тебя, Угодник всем и вся! Как народ на Восток заманишь, когда люди по собственной воле то и дело в Москву прутся? – насмешливо возразила ему Наташа, ловко вклинившись в беседу. – Ну, или, по крайней мере, поближе к столице…

– Так ты ж у нас мастер игрищ! Взяла б да организовала свой проект – к примеру, где-нибудь на Чукотке или в Воркуте. Скажем, реалити-шоу «БАМ-два» – как тебе?

– Слушай, Себастьян, уж не думаешь ли ты, что Эрик служит какому-нибудь тайному Ордену или мировому закулисному правительству – может, это они вызвали перемену климата? – громко спросила Наташа, виртуозно уклоняясь от спора с Порфирием и возвращаясь к первоначальной теме разговора.

– Ну, это вряд ли, – рассудил Хартманн, – ни одно правительство не заставит своих талантливых ученых, приносящих доход, заниматься рискованными проектами, опасными как для самого правительства, так и для экономики страны в целом. Никто не станет затоплять собственные острова, виллы и дворцы – это совсем не то, что поджечь склад ради страховки. Да и вообще, ученых, которые много знают, предпочитают держать как можно ближе к себе и подальше от загранпоездок. А в расход пускают разве что цветную рабочую силу, тем более дешевую – ради льготной сыворотки, продляющей жизнь на сотню лет, босяки полезут хоть на урановые рудники. Нет, на неподконтрольные эксперименты с погодой никакая власть не пойдет. На такое способно только частное лицо – больной на всю голову маньяк-авантюрист, владеющий мощными техническими ресурсами.

Однако в реале случилось то, что выгодно лидерам любого государства: вымерли нищие, бедные и немощные – это неоспоримый факт, – продолжал Себастьян. – Погибли, в основном, те, кто жил на социальные пособия, и у кого недоставало средств на организацию личной, заранее спланированной эвакуации. Им пришлось дожидаться муниципального транспорта и различных служб спасения, чью работу удалось кое-как наладить в последнюю минуту. Выжили же, наоборот, здоровые, предприимчивые и состоятельные люди. А наша уважаемая Сардана Владимировна, первая в России женщина-президент, протянула спасательный круг утопающим, добровольно открыв российские границы, благодаря чему она теперь стоит во главе союза диаспор – то есть, по сути, является полноправным властелином мира…

– Ха! «Протянула спасательный круг», говоришь? – передразнил Себастьяна Порфирий. – Лучше скажи «протянула соломинку, за которую сама же и ухватилась»! Потому как в противном случае была бы Третья Мировая, которая и без того нам лет пятнадцать как угрожала: Китай претендовал на всю Сибирь, Япония готова была оттяпать Курилы, Турция напирала на Крым, Америка готовила спецоперацию в Перекопском заливе! Что-то я не помню, чтобы Сардана раньше, в былые времена, столь охотно привечала цветных.

– … но кто-то решил нагреть на этом руки. Итак, назовите мне с трех попыток имя весьма дальновидного ученого европейца, авантюриста и маньяка, который заблаговременно перевел все свои активы в Россию и переехал туда на пээмжэ! – закончил свою тираду Хартманн.

– Эрик, Эрик и еще раз Эрик! – торжественно провозгласила я. – Ты абсолютно прав, Сева.

– Но если Эрик против России и против русского народа, то почему диггеры согласились на него работать – они же… вроде как национал-патриоты? – подал голос Алексей Фолерантов, который позже всех закончил завтракать, отставил в сторону кружку и, облокотившись спиной об обломок скалы, принялся вырезать ножом из здешней мягкой и пористой древесины причудливую фигурку.

– Расисты они, а не патриоты, – тихо проворчала Наташа, – это совсем не те националисты, что были в нулевых годах – это самые настоящие ублюдки. Если прежние, идейные, добивались возвращения мигрантов к себе на родину, когда эта родина у них была, то нынешние отморозки просто тупо прореживают население.

Наташа умолкла, и Себастьян ответил Алексею:

– Ну, во-первых, потому что Эрика сложно назвать русофобом: он, скорее, любитель выгоды. И к несчастью для нас Эрик – тут надо отдать ему должное – не прогадал: выгоднее всего обобрать именно Россию – точнее, наши недра, которые в настоящее время располагают самыми ценными ископаемыми. Да плюс территорию, способную вместить все население земного шара. А во-вторых, потому что диггерам наверняка ничего не известно о замыслах Эрика – он для них не более чем хозяин команды. Готов съесть свой ботинок: подземники до недавних событий и не подозревали, что ультразвуковое оружие убивает по-настоящему. А теперь им деваться некуда: они на крючке у Эрика, которому известно решительно все об их вылазках против приезжих – о кровавых делишках в канализации, на пустырях там или в бедняцких кварталах. И, разумеется, об убийстве Ивана Гейне.

– Похоже, что этот твой Эрик, точно паук, плетет свою сеть вокруг тех, кого использует, – с неприязнью в голосе заметил Порфирий, выразительно посмотрев на меня: мол, и как ты только согласилась за него выйти?

– К тому же, подземники до такой степени ленивы и тупоголовы, что вряд ли станут особо прислушиваются к словам всяких там эриков: типа, зачем нам, диггерам, знать лишнее? – добавил смуглый темноволосый уругваец Марсело. – Ты, дескать, укажи нам на лицо неславянского происхождения – какого-нибудь цветного англоязычного приезжего – крикни «Чужой!», и мы немедленно набросятся на жертву, аки бык на красную тряпку. А коли сойдемся в цене – так еще и доставим тебе его голову на блюдечке с золотой каемочкой.

Самому Марсику не раз приходилось спасаться от диггеров, от их цепей и ломов. Но благодаря совершенному владению паркуром – Марсело проходил особую спецназовскую подготовку – и змеиной гибкости тела ему всегда удавалось успешно ускользнуть и исчезнуть в неизвестном направлении.

– Может, мне следует попытаться просветить диггеров относительно намерений Эрика? – подумала я вслух.

– Бесполезно! Коко, ты что, очумела, в каком ты веке живешь? Ты разве их не видела?! – возразила мне Наташа, состроив страдальческую мину. – Прошли те времена, когда эти ребята стояли на страже интересов простых людей, когда помогали одиноким бабулькам, защищали девушек от горячих кавказцев и среднеазиатов. Увы, – вздохнула она, – слишком уж все переменилось в последние дни.

– Похоже, ты их совсем не знаешь, Конкордия! – горячо поддержал Наташу Марсело.

– Диггеров я беру на себя, – подал голос молчавший доселе Этьен, – я думаю, что смогу их переубедить. Ибо тоже ратую за переговоры, нежели кровопролитие.

– Нет, Этьен, это мне надо идти – уж тебя-то они, точно, выслушивать не станут! Они ведь уже пытались тебя убить! – почти крикнула я. – Они же так запросто испепелили твоего… – нечаянно вырвалось у меня, – отца.

Я почувствовала себя неловко и опустила глаза.

– Тем более, это мое дело! – ледяным тоном отрезал Этьен. – И потом, Коко, – тихо и проникновенно добавил он, выдержав паузу, – ты же понимаешь, что там имел место несчастный случай…

Я не посмела спорить. Но меня поддержали другие. Этот разговор еще долго продолжался, но так ни к чему и не привел. Переговоры с диггерами решили отложить на неопределенное время. Единственное, на чем все сошлись, так это на том, что Эрик по понятной одному ему причине – скорее всего, тут верна точка зрения Себастьяна – охотится на Этьена и Лилиану. Что ж, очевидно, моему супругу известно об Архангелах Стихий куда больше, чем я ранее могла себе представить. Также в наших умах прочно укоренилось мнение, что Эрик отнюдь неспроста «вышел» на меня – он женился на мне, чтобы каким-то образом использовать в своих целях меня или, может быть даже, имение Зимоглядовых. (Тут стоит заметить, что мое эго довольно быстро примирилась с сим унизительным обстоятельством – я даже повеселела, ощутив вдруг, какая гора свалилась с моих плеч: наконец-то меня может отпустить мучительное чувство вины за то, что не люблю Эрика!) Впрочем, все эти умозаключения еще очень сыры, нечетки и условны. Вдруг здесь, и в самом деле, замешаны самые банальные «случайности»?

****

Вот так вот мы жили – не тужили на острове несколько суток: ночи коротали в каютах дирижабля, а дни проводили на солнцепеке – заряжали солнечные батареи, загорали, купались, ловили рыбу и отыскивали подножный корм. Большие красные валуны – как объяснил Этьен – встающие из морских глубин сплошной зубчатой стеной аж до самого горизонта, тянутся вдоль всей отмели к материку, находящемуся примерно в часе ходьбы от нас – на что указывает едва заметная розовая полоса вдали, оттеняющая ширь небосклона. И если очень постараться, и не поломать ног, прыгая по осклизлым камням, то часа за три можно добраться до очередной деревни хорлоков – уж те-то с радостью поделятся с нами своими съестными припасами. Однако сейчас нам лучше этого не предпринимать.

Однажды мы с Наташей и Лорой, по обыкновению, бродили вдоль кромки воды в поисках пищи. Нам уже удалось исследовать большую часть острова – в том числе ущелье, стены которого облепляло множество висячих бородатых грибов, а также наростов, похожих на наши вешенки (Этьен изучил их и нашел съедобными, а Порфирий изобрел изумительный способ их приготовления).

Нарвав грибов, наловив рыбы и медуз – здешние медузы плотные, питательные и по вкусу напоминают осьминогов – мы свернули в другую, противоположную от ущелья, сторону и принялись подниматься по камням вверх, обходя гладкий отвесный обрыв. Вдруг земля под нами дрогнула – мы с трудом удержали равновесие.

– Что это? – воскликнула Наташа, бледнея. – Неужели землетрясение? Вулкан просыпается?

– Да, похоже на землетрясение, – откликнулась я, – надо немедленно возвращаться. Интересно, как там ребята? Придется, видимо, убираться с этого острова. Во всяком случае, первым делом нужно срочно подняться в воздух…

– Нет, я так не думаю, – неуверенно проронила Лора.

Я бегло взглянула на троюродную сестру Эрика. Ее окруженные тенями глаза на изможденном лице, казалось, запали еще больше. Под тяжестью ноши в обеих руках Лора выглядела потерянной и обескураженной – точно сбитой с толку.

– Не знаю, что там у тебя на уме – но выяснять нам некогда. Идем! – я взяла Лору за предплечье и потянулась вслед за Наташей по серым высохшим булыжникам, ориентируясь на зеленовато-сизую вершину острова, где виднелись очертания дирижабля. – Недосуг сейчас спорить, Лора, а также счета равнять.

Последние мои слова относились к заостренной палке с нанизанными на нее пятью рыбинами, которую Лора несла, перекинув через плечо. Усвоив правила пикирования, троюродная сестрица Эрика проявила себя первоклассным гарпунером и теперь мечтала побить рекорд Наташи. Мне же охота едва удавалась – да и, по правде сказать, она меня мало интересовала.

– Я не улов имею в виду, – взволнованно взбрыкнула Лора, вырывая влажное запястье из моих пальцев, – стойте! – почти крикнула она. – Садитесь и как можно крепче хватайтесь за камни, – и Лора рухнула плашмя, увлекая нас за собой.

Едва мы успели припасть к земле, как нас опять резко тряхнуло. И если бы мы стояли, то тотчас бы упали и покатились бы под откос. Постепенно толчки стихли.

– Как ты угадала? – подивилась я, взглянув на Лору. – Ты что, почувствовала встряску инстинктивно, словно корова или собака какая-нибудь?

– Да, – словно во сне, ответила та, – я сейчас почему-то слышу почти все, происходящее под землей… стоп, молчите!.. Теперь кончилось. Пойдемте.

Мы встали. Наташа от волнения не смогла проронить ни слова – лишь чертыхнулась. Затем как-то особенно резко схватила обе палки – свою и Лорину – и энергично смахнула всю рыбу в два пакета. Мы принялись карабкаться наверх, что было, как выяснилось, совсем не сложно: сказывалось влияние здешней малой гравитации.

Впереди, над уступом скалы, замелькали бейсболки и береты – оставшиеся в разбитом наспех лагере члены отряда поспешили нам навстречу.

– Вы как, в порядке, Конкордия? – показавшись целиком, тревожно прокричал Этьен, опередивший товарищей. – Все целы, живы-здоровы?

Следом подоспел, спотыкаясь и отдуваясь, Алексей Фолерантов.

Через пару мгновений ребята поравнялись с нами и остановились, переводя дыхание. Наш здоровый вид успокоил их. Алексей взял у Лоры ее рыбу. Я заметила, что в последнее время он всеми силами старается услужить троюродной сестрице Эрика, явно чувствуя вину за прежнюю грубость, за намотанные на кулак Лорины волосы.

– А мы уж, было, подумали, что вас придется на руках нести, – хрипло выдохнул Марсик и немедленно закашлялся, – ну что, поторопимся, что ли, назад, братцы? – обернулся он к остальным.

Все согласились с ним, что хватит на сегодня приключений.

– Нам надобно взять правее, – робко и вместе с тем требовательно произнесла Лора, когда отряд находился уже всего в каких-то двух шагах от дирижабля, – обойдем вершину и поднимемся вон у тех камней.

– Это еще почему? – наперебой загалдели мужчины.

– Делайте, как она говорит, – бросила я, многозначительно глядя на Этьена, – Лора у нас таперича – новоявленный сейсмограф… или нет, сейсмо-сенс.

– Сейсмо… кто? Что это за выкрутасы такие? – безразличным тоном спросил Алексей, неохотно сворачивая вправо.

– Если б не Лора, нас бы здорово покалечило о камни, – объяснила Наташа.

Порфирий с Себастьяном молчаливо поплелись в хвосте. Последний, правда, позволил себе тихонько пробрюзжать под нос неприличное словцо. Этьен не спускал с Лоры глаз. Вдруг она неожиданно остановилась – немного не дойдя до первого огромного валуна, прижимавшего гайдроп, тянувшийся от носа «Глории», и одновременно оказавшись в шагах двадцати от второго:

– Стойте! И ждите, – испуганным полушепотом проронила Лора, указывая костлявой дланью в центр ближайшего камня, – сейчас вот…

В ту же секунду над скалами возник ослепительный неоновый шар. Метнувшись в сторону – другую, Молния завертелась волчком и ударила в валун. Обе половины камня покатились по скатам холма. Земля под нами резко подпрыгнула, еле ощутимо задрожала, и вскоре стихла совсем.

– Это все? – требовательным тоном спросил Этьен Лору. – Это был последний толчок?

Та лишь сосредоточенно кивнула, однако подняла в предостерегающем жесте палец, продолжая стоять истуканом.

– Никак не могу разглядеть твою природу, Лора, – тихо вымолвил Этьен, – возможно, по материнской линии…

– Этьен, извини, что перебиваю, – решительно сказал Себастьян Хартманн, подходя к нам, – но надо срочно взлетать. Здесь может начаться извержение, и потому оставаться небезопасно. Ты ведь не можешь всего знать наперед, не так ли, Лора? – обратился он к растерянной женщине, имевшей сейчас удручающе жалкий и вконец пришибленный вид.

– В противном случае, наш цеппелин разобьет о камни, – поддержал товарища Порфирий.

Похоже, что не только проблески Лориного чутья ребята не восприняли всерьез – также недоверчиво отнеслись они и к ее молчаливому ступору.

– Лора что-то тормозит, но, в принципе, я согласен: нам следует отлететь подальше от этого места, – раздумчиво ответил Этьен ребятам, – через час или полтора опять может начаться встряска.

– Н-нет, – неуверенно промычала Лора, бросив смущенный взгляд на насмешливое лицо Себастьяна, – не начнется. Извержения не будет.

– Откуда ты знаешь? – спросили мы с Этьеном одновременно.

Лора вздрогнула, судорожно вздохнула и несколько раз моргнула, точно выходя из транса. Затем провела узловатой ладонью по вспотевшему лбу и виновато, явно стыдясь неожиданно свалившегося на нее дара провидицы, торопливо ответила:

– Потому что это не обычное землетрясение! Это послание из нашего мира. Кажется, от кого-то из усопших – мне показалось, я услышала призрачный голос…

Мы с Этьеном невольно переглянулись. Я увидела, как сын Шаровой Молнии собирается что-то сказать, и быстро опередила его:

– Послание? Откуда ты можешь знать – ты же раньше никогда не предугадывала событий! Ты ведь не расшифровывала особые Знаки, не слышала никаких таинственных голосов, вестей с того света, верно?

– Так в том-то и дело! Сколько не пыталась специально настроить свои мысли на магическую волну, развить в себе предчувствие – ни разу не получалось. А тут вдруг все само собой удалось. Такое со мной впервые – сама удивляюсь, – с жаром ответила Лора. – Может, я немного… того? – повертела она пальцем у виска.

– И что говорилось в том послании? – спросил Этьен. Все окружили Лору и стали внимательно разглядывать, словно только сейчас, в эту самую минуту, впервые увидели ее.

– Там было что-то вроде: «Торнадо… В месте раскола… Два человека… Читать на камне…» – растерянно ответила Лора. – «Торнадо… В месте раскола… Два человека… Читать на камне…» – так повторялось несколько раз. Я слово в слово запомнила.

Читать на камне?

Мы переглянулись и, не сговариваясь, побежали вниз, к расколовшимся половинкам валуна. Одна из них на изломе оказалась испещрена мелкими письменами.

«Прямо скрижали Моисеевы какие-то», – прошептал кто-то сбоку от меня. Мы склонились, соприкоснувшись головами, и попытались разобрать неровные буквы. У Наташи это получилось лучше всех.

«Дорогие друзья! Любимая моя дочь Конкордия! Почти родной сын Этьен! А также остальные участники кампании! Вот что вам необходимо сделать. Сегодня к восьми часам вечера всем следует возвратиться в наш мир – из той самой точки, куда ударила Молния, посланная Лилианой. Таким образом, вы попадете прямиком в Техасскую деревню.

Обучая группу воздушного десанта, я всегда советовал ребятам не разделяться, оставаясь вместе, дабы, если понадобится, прикрыть спины друг другу – видимо, сейчас не тот случай. Поскольку выполнить возложенную на отряд миссию смогут лишь двое избранных, чья Стихия по гороскопу – Воздух. Один из них уже находится вместе с вами, и, если я не ошибаюсь, он зовется Марсело Морелли. Второй – тот, с кем вы встретитесь вблизи эпицентра песчаной бури.

Марсело! Теперь, что касается непосредственно тебя: ровно в восемь часов вечера, как только ты увидишь над своей головой пеструю вращающуюся воронку, сосредоточься и смело прыгай туда. Ты окажешься в самом стержне Смерча, однако ничего не бойся – держись за товарища: о вашей безопасности уже позаботились.

Этьен, тебе же необходимо остаться и поджидать собратьев внизу, на подхвате. Остальным участникам кампании лучше держаться от вас на достаточно безопасном расстоянии, дабы Смерч не поглотил и их.

А теперь, друзья, я вынужден сообщить вам очень тревожную новость! К сожалению, к очагу приближающегося Торнадо направляется банда диггеров на мотоциклах и микролайтах. Несмотря на бури, ураганы и засухи, им все-таки удается продвигаться вперед, хотя они изнемогают от жажды, и несколько человек уже погибли. К сожалению, Силы, задействованные свыше, почему-то помогают и им. Так что держите оружие наготове. Удачи вам!

Ваш Арсений Зимоглядов»

Поднявшись с земли, мы молча переглянулись, не решаясь нарушить молчание. Марсело постарался беззаботно улыбнуться, но по его затравленному взору было ясно: парень ни жив ни мертв.

Техасская кампания

Наскоро пообедав жареной рыбой, медузами и овощами, мы, разделив часть провизии по рюкзакам, перекочевали в нашу реальность. Этьену удалось перебросить нас в Техас в электромагнитном коконе, оставив «Глорию» на вершине острова у груды камней – в нашем мире дирижабль непременно осел бы на какую-нибудь крышу или гору, как это случилось в прошлый раз, когда он впервые причалил к громоотводу на моей недостройке. И оказался бы совершенно бесполезен. Все дело в том, что гелий слишком дорого обходится, и Этьен считает, что те запасы, которыми мы обладаем, быстро иссякнут, если транжирить их направо и налево (ежели кто не знает: подходящий для нашего мира наилегчайший гелий имеет свойство постепенно улетучиваться, просачиваясь сквозь любые оболочки). Да и потом, ради нагрева даже обычной, классической смеси кислорода и гелия до температуры, пригодной в нашей реальности, требуется определенный расход не только энергии, но и времени – последнего может не хватить, коли придется в срочном порядке удирать от диггеров на «Глории». А посему к баллону цеппелина мы подвели атомный нагревательный элемент, а также нагнетатель, обеспечивающий непрерывную циркуляцию воздуха – обычное дело, по меркам Нетиви Фэй.

Однако, с другой стороны, теперь нас может подстерегать опасность иного рода: что, если не получится, минуя границы миров, вернуться в Страну Дирижаблей строго в пределах координат означенного эпицентра техасского Торнадо? Дело в том, что здесь, в Штатах, на многие мили вокруг тянутся монотонные пески, дует шквалистый ветер, висит желтый туман, да при этом еще торчать в ожидании Смерча придется ой как долго – словом, довольно сложно не сместиться ненароком на тридцать-пятьдесят метров в сторону-другую. Тем более что нам просто необходимо найти временное укрытие. Но в таком случае есть вероятность на обратном пути очутиться прямо посереди моря – далеко не только от «Глории», но и вообще острова. Скажем, где-нибудь в окружении акул и крокодилов. А как запомнишь это самое место, эпицентр, когда кругом слишком уж однообразный пейзаж?

На всякий пожарный мы очертили себя кругом – впрочем, вряд ли возможно проделать такое в пустыне среди песчаных дюн: правильнее будет сказать, мы обложились со всех сторон булыжником. В центр воткнули ржавый металлический багор, найденный на одной из свалок, тут и там криво выглядывающих из-под наносов.

Свалки, надо заметить, обнаруживаются в техасской пустыне повсюду, куда бы мы ни кинули взор: стоит только пристально сощуриться и оглядеться – осторожно, вполоборота, чтобы глаза не засыпало песком. Хотя в вечном полумраке среди серо-желтого облака и смога наши слизистые не спасли бы даже сварочные маски. Лично у меня набрался уже целый рот песчинок, а носом дышать вообще оказалось невозможно.

Мы настороженно огляделись: то здесь, то там, вплоть до самого небоската, слабо вырисовываются в тумане размытые очертания покинутых домов, заваленных набок, с перекошенными решетками и тарелками антенн. Меж куч ржавого лома и хлама кое-где проглядывает скудная полузасохшая растительность – кактусы и саксаулы. Не говоря ни слова – собственно, попытка наладить беседу была бы чистым безумием при данных обстоятельствах – мы, пряча лица от ветра, направились к ближайшему двухэтажному зданию, невзрачному и убогонькому. Этьен толкнул дверь, и она тотчас повисла на одной петле. Поспешно убрав с порога оборванные провода, как выяснилось, обесточенные, Принц Грозы пригласил нас внутрь.

Судя по внутреннему убранству помещения, в прошлом особняк принадлежал людям скромным, небогатым, но вместе с тем почтенным и не лишенным вкуса. Наверняка в лучшие времена из его ветвистых коридоров то и дело доносился детский смех, повсюду слышалась суетливая беготня, и золотистые столпы света, прорывающиеся сквозь занавешенные батистом окна, оттеняли самые затаенные уголки, в которые смогла бы забраться непоседливая малышня. Однако сейчас нас окружает совсем другая картина: тамбур и прихожая пустого затемненного дома кажутся какими-то мертвыми и онемевшими из-за заколоченных крест-накрест дырявых окон и серых полотнищ паутины.

Себастьян с Алексеем на ощупь спустились в подвал, к электрощиту, подключить солнечный аккумулятор. Вскоре в комнате вспыхнул свет. И тут Наташа с Лорой, не удержавшись, вскрикнули: пол кишмя кишел змеями.

– Да ведь это ужи, не бойтесь! – хохотнув, воскликнул Порфирий.

– Так вот почему кругом стоит такой отвратительный запах – не помогает даже сквозняк, бродящий по закоулкам! – пробурчал себе под нос Этьен.

– Ужи? Интересно, а что они пьют? – с ухмылкой поинтересовался Марсело.

– В подвалах довольно сыро, кругом лужи и плесень, – ответил Алексей, – притом, полно мышей и насекомых, так что живность не до конца вымерла.

– Может, стоит занавесить окна? – предложила Наташа.

В просторном холле было полно песка, ветер продолжал хлестать нас по щекам – и с предложением Наташи все согласились. С внушительных старинных карнизов по бокам разбитых стекол свисали тяжелые пыльные гардины, а над самими оконными коробками, защищенными ажурными коваными ставнями, крепились полупрозрачные, пропускающие свет жалюзи. В придачу ко всему между стеной и шкафом отыскались противомоскитные сетки. Очевидно, здешние жители проявляли особую щепетильность в вопросе защиты оконных проемов от внешних воздействий – даже потрудились заколотить окна тамбура, спешно покидая дом. Вероятно, рассчитывают вернуться. Мы вставили сетки и натянули жалюзи – за ними отлично просматривалось отмеченное багром место. Нашли лестницу, ведущую на антресоли, и не замедлили подняться – наверняка наверху будет светлее и уютнее.