Текст книги "Безжалостная нота (ЛП)"

Автор книги: Нелия Аларкон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

26.

ДАТЧ

– Что мы будем делать с Миллером? – Задаю я вопрос своим братьям.

Мы сидим у бассейна на нашей вилле.

Зейн опускает ноги в воду и ставит рядом с собой бутылки с пивом.

Финн смотрит на освещенное звездами небо, на носу у него очки. Он редко надевает очки, когда находится дома.

– Джинкс подняла цены, но я готов заняться грязным бельем Миллера. – Говорит Финн, его голос низкий и мрачный.

Это самый очевидный метод.

Разорвать его в темноте. Там, где больно.

Так же, как мы поступили с тем соседом, который оскорбил Сола прямо у нас на глазах. Руки прочь. Чисто. Пагубно.

Тогдашний метод Сола был слишком грязным, слишком очевидным. Ему не хватало изящества.

У Каденс тот же менталитет, и именно поэтому она попала в эту передрягу.

Миллер хитер. В тот день в спортзале, когда Каденс арестовала Кристу, я увидел в ее красивых карих глазах, что она думает, что у нее есть преимущество. Она понятия не имела, с кем имеет дело.

Вот что случается, когда хорошие девочки пытаются стать плохими.

Наблюдать за тем, как она растет и учится по-настоящему загребать когтями других, было бы здорово. Если бы не было так муторно убирать за ней.

Я качаю головой.

– Если мы начнем обливать Миллера грязью, он будет бросать ее обратно. Он знает, что мы сделали, чтобы вытащить Каденс. Он знает, что мы сделали это ради Сола. Ему не понадобится много усилий, чтобы вывести нас на чистую воду. Мы не можем позволить себе усугубить ситуацию.

Зейн подносит пиво ко рту и делает глоток.

– У тебя есть что-то на примете?

– Путь наименьшего сопротивления.

Я встречаю взгляд Зейна в темноте. Волосы моего близнеца более беспорядочны, чем обычно. У него красные глаза. Его стратегия, заключающаяся в том, чтобы отрываться на вечеринках и пробивать себе путь через дерьмо, которое он чувствует, получает свой фунт плоти.

Я бы сказал ему остыть, если бы думал, что он послушает.

Но, черт возьми, я с трудом пришел к собственным выводам с Каденс. Мне никак не удастся убедить Зейна в чем-либо.

– Ты хочешь, чтобы мы убрали другую девушку?

– Серена, верно?

Зейн полностью переворачивает свое тело. Он вынимает ноги из бассейна, и задравшиеся лодыжки его джинсов скользят по плитке.

Он всегда запоминал имена лучше, чем я. Это часть его обаяния. Он может заставить незнакомца почувствовать себя другом и превратить его в любовника меньше чем за пять минут.

У нас с Финном нет такого навыка.

Не то чтобы мы этого хотели.

– Миллер не хочет кровавой бани. Он просто хочет преподать Каденс урок. Нет причин делать из этого нечто большее, чем должно быть. Один из них уйдет. Это не может быть Сол, и это не может быть Каденс.

– Она возненавидит тебя еще больше, чем уже возненавидела. – Предсказывает Финн.

Я встречаюсь с его глазами в полумраке. Его взгляд ровный. Всегда ровный. Как будто ему нечего терять.

Думаю, именно поэтому отец не так часто возится с ним, как со мной и Зейном. А может, потому, что отец никогда не видел в нем настоящего сына и поэтому не стоит тратить на него силы.

А может, и то, и другое.

Кто, черт возьми, знает, как все устроено в ненормальной голове отца?

Кстати, об отце...

– Я получил сообщение от Джинкс с просьбой подтвердить его в обмен на секрет. – Говорю я, меняя тему.

Лунный свет отражается от края бутылки пива, когда Зейн допивает последнюю бутылку.

– Она все еще этим занимается?

– Блестяще, правда? – Финн откинулся в кресле у бассейна, в его глазах мелькнуло восхищение. – Школьное приложение – это всего лишь прикрытие, чтобы вымогать больше денег. Если ты – хранитель секретов и глава подпольных СМИ...

– Ты контролируешь все. – Говорит Зейн. Он издает низкий свист. – Теперь я понимаю, почему ты к ней привязался.

Финн хмурится и отмахивается от него.

Зейн хихикает.

Мне бы хотелось присоединиться к нему, но я все еще прокручиваю в голове предупреждение Финна.

Каденс возненавидит меня еще больше, если я выдам ее единственную подругу в Redwood за агнца на заклание.

Но меня беспокоит не это.

Меня беспокоит тот факт, что счастье Каденс вообще вмешивается в мои решения. Почему, черт возьми, меня должно волновать, что она ненавидит меня за то, что я делаю то, что должно быть сделано? Я никогда не позволял чужому мнению или чувствам влиять на мои планы.

Воспоминания о ее испепеляющих глазах и жадном рте на моем лице терзают меня. Я поджимаю губы и отвожу взгляд в сторону.

Зейн встает и идет к третьему креслу у бассейна. Он садится, и пластик скрипит, принимая его вес.

– Что Джинкс хотела подтвердить? – Спрашивает Зейн.

Я деревянно отвечаю.

– Встречается ли папа или нет. Она говорит, что у нее есть доказательства того, что у него не просто интрижка.

Мой близнец хихикает. Его глаза жестко и голубовато сверкают в темноте.

– Мы знали, что это случится, с того самого дня, как он отправил то сообщение.

– Зачем Джинкс понадобилось подтверждение этого? – Финн задумчиво смотрит в бассейн. – Есть что-то, о чем она тебе не говорит.

– К черту. – Зейн размахивает руками. – Я не собираюсь беспокоиться о том, чего еще не произошло. Папа скоро вернется домой. До тех пор я забуду о его существовании.

Финн встает со своего места и берет одну из бутылок Зейна. Откупорив крышку, он пригубил напиток и вытер рот тыльной стороной ладони.

– Дай мне знать, что ты решил насчет Миллера. – Говорит Финн, проходя мимо меня. – В последнее время я чувствую себя неспокойно. Если это должно быть грязно, я не против.

Я киваю.

Зейн предлагает мне пиво.

Я обхватываю его пальцами, думая о Каденс. Как обычно.

Проклятый маленький ужас занимает отдельное место в моей голове.

Сегодня она выглядела обеспокоенной. Я видел ее перед самым концом последнего урока, когда вернулся в Redwood чтобы забрать свою гитару для саундчека на Хэллоуин-Bash.

Она сидела в задней части класса, повернувшись лицом к окну, выходящему в сад. Она выглядела маленькой и одинокой, крошечная планета, вращающаяся в бесконечной галактике. Она была так далека от меня, так непохожа на меня, что я вообще не должен был на нее влиять. И все же единственный раз, когда я чувствую себя не мертвым внутри, – это когда она вращается на моей орбите.

Я не хочу копаться в том, что это значит и почему это важно.

Я хочу лишь как можно скорее отнести ее в постель и уйти от этих отвратительно тяжелых чувств.

– Ты выглядишь как влюбленный дурак. – Говорит Зейн, делая глоток пива. – Неудивительно, что Финн называет тебя жалким.

Мой взгляд устремляется на него.

– Неудивительно, что он называет тебя идиотом.

– Как будто у него есть право судить. – Ворчит Зейн. – Он влюблен в анонимный аккаунт. Если Джинкс окажется тридцатилетним чуваком, я рассмеюсь ему в лицо.

Это вызывает у меня хихиканье.

Я поднимаю бровь на Зейна.

– Как долго ты собираешься избегать мисс Джеймисон?

– Пока не забуду. – Он смотрит на бассейн. Фонари отражаются от него, посылая голубые лучи по всей задней палубе. – Пока мне не перестанет казаться, что я задыхаюсь от собственного дыхания.

Я смотрю на своего близнеца. Лицо похоже на мое, только глаза голубые, а не лесные. Волосы черные, а не светлые.

Я никогда не видел его таким разбитым.

Никогда не видел, чтобы улыбка покидала его лицо.

Он пьян.

Возможно, именно поэтому он так откровенен.

– Не облажайся с твоей девушкой, – предупреждает Зейн, – по крайней мере, у тебя есть шанс.

Твоей девушкой.

Я не могу объяснить, как вздымается моя грудь, когда он это говорит.

И я не могу объяснить внезапное желание позвонить Брамс и попросить ее сесть в мою машину и поехать. Просто ехать и ехать. Пока мы не окажемся на краю пустоты.

Чертов ад.

Я хватаю еще одну бутылок пива и быстро ее выпиваю.

Из-за этой девушки я схожу с ума.

27.

ДАТЧ

Плохие вещи случаются по трое.

Сегодня утром Сол отключил телефон и пропал.

Брамс умудрялась нырять в углы и коридоры каждый раз, когда я появлялся в поле зрения.

А сегодня вечером...

Худшее из всего.

Отец вернулся с гастролей.

– Не смущай меня. – Отец протягивает палец, усыпанный серебряными кольцами, в сторону Зейна. Его голубые глаза режут меня насквозь. – Оставь свои ехидные замечания при себе. – Финн уберегся от грозящего ему удара пальцем, но даже он получил от отца предупредительную вспышку. – Мы сегодня респектабельные джентльмены.

Я фыркаю.

Респектабельные? Единственное, что можно назвать респектабельным в Джароде Кроссе, – это его банковский счет.

Я сдвигаюсь в дискомфорте. Заголовок, который Джинкс отправила на мой телефон для подтверждения, не дает мне покоя. Какого черта отец затеял всю эту суету только для того, чтобы мы могли познакомиться с какой-то цыпочкой, с которой он трахается?

Что-то не так.

Папа смотрит на отражающуюся металлическую стену лифта. Он любуется своими черными волосами с серебряным отливом, вздергивает подбородок и возится с галстуком-бабочкой. В костюме обезьяны ему немного не по себе.

Неожиданный визит папы случился из ниоткуда. Финн, Зейн и я направлялись домой, когда нас окружила толпа папиных головорезов в костюмах. Нас «сопроводили» из нашей машины к папиной и отвели в магазин смокингов, чтобы переодеться к ужину.

– Поправь свой хмурый вид, Датч. Они подумают, что ты хочешь им навредить с такой рожей.

Я прислоняюсь к стене, позволяя своему выражению лица смениться с откровенной незаинтересованности на явное раздражение.

– Зейн, перестань ерзать. – Раздается голос отца.

Я бросаю на него взгляд.

Отец отвечает мне тем же, его глаза холодны как лед.

– Кто, черт возьми, эти люди? – Бормочет Зейн, убирая руки от волос.

Он единственный, кто не последовал папиному указанию «костюм и галстук».

Пока мы с Финном надевали костюмы обезьян, Зейн продолжал носить свою поношенную серую футболку, рваные джинсы и кроссовки, чем бы папа ни грозил.

По дороге на машине папа не сводил с него глаз, но он же ничего не может сделать.

Никто не может контролировать Зейна, когда он решает, что хочет что-то сделать.

– Вот увидишь.

Папа улыбается.

В его глазах есть блеск, который мне не очень нравится. Он кажется почти головокружительным, а это бывает только тогда, когда он собирается что-то разрушить.

Финн обменивается со мной взглядом. Что происходит?

Я качаю головой. Понятия не имею.

Тревожное чувство усиливается, когда лифт останавливается на нужном этаже.

Папа выходит первым. Он приглашает нас пройти вперед.

– Давайте, мальчики.

Я не двигаюсь.

Финн тоже не двигается.

– Давайте просто покончим с этим. – Рычит Зейн. Он шагает в ресторан.

У меня все кишки сводит, и я следую за своим близнецом.

Хозяйка приветствует отца кивком. Хотя она выглядит спокойной и собранной, другие люди в ресторане выглядят иначе. За соседними столиками раздаются шепотки. Вспыхивают телефоны. Возбужденные визги вырываются наружу, как волна.

Не говоря ни слова, хозяйка провожает нас в отдельную комнату.

Зейн и папа заходят первыми.

Мы с Финном следуем за ними.

У папиного важного гостя вырывается вздох. Что-то в голосе знакомое, но Зейн в данный момент застыл на моем пути. Я делаю шаг мимо него, чтобы посмотреть, кто находится в комнате, и мои глаза распахиваются.

Мисс Джеймисон сидит за столом. У нее накрашенное лицо, волосы собраны в хвост, который каскадом спадает по спине, и на ней приталенное черное платье с одним из тех искусственных, выпирающих декольте, которое видно до самого пупка.

Зейн делает сердитый шаг вперед, и Финн кладет руку ему на плечо, чтобы остановить его. Зейн останавливается. На шее моего близнеца выскочила вена. Он смотрит на мисс Джеймисон с чем-то близким к предательству.

Я бросаю взгляд на отца.

Он улыбается, наслаждаясь ужасом Зейна.

Голос Зейна дрожит. – Какого черта она здесь делает?

– Зейн, – отец снова впадает в свою фальшивую родительскую роль, – так нельзя разговаривать с твоей новой сестрой.

Мои глаза расширяются.

Зейн бледнеет.

Финн хмурится. – Сестрой?

– О, все в сборе? – Восклицает голос позади нас.

Мы все поворачиваемся и смотрим, как в комнату вплывает женщина, имеющая глубокое семейное сходство с мисс Джеймисон.

Она не из тех двадцатилетних цыпочек, которых обычно выбирает отец, но ее лицо по-прежнему сияет молодостью. Вряд ли ей больше тридцати пяти.

– Я Мэриан.

Она протягивает смуглую руку. На ней огромное кольцо с бриллиантом.

Никто не берет предложенную руку.

– Какого черта у нее на пальце кольцо? – Шипит Зейн.

Я перевожу взгляд на отца.

Он обхватывает Мэриан за плечи и нежно целует ее в висок.

– Мы поженились.

Мэриан широко улыбается. Когда она улыбается, морщинки обрамляют ее глаза, показывая ее истинный возраст и намекая на то, что жизнь, которую она вела, была нелегкой.

Я тут же перевожу взгляд на Зейна.

Финн тоже.

Но наш брат не смотрит ни на нас, ни на папу, ни даже на Мэриан.

Он смотрит на мисс Джеймисон.

Она по-прежнему застыла за столом, ее челюсть отвисла, а тело дрожит, словно она стоит в урагане. Паника в ее взгляде кричит о том, что она готова выброситься в окно, лишь бы оказаться подальше отсюда.

– Это очень романтичная история. – Говорит Мэриан, когда неловкое молчание сгущается до невыносимости. – Джарод просто... увидел меня посреди улицы и подошел прямо ко мне. Как будто он знал обо мне все.

– Это была любовь с первого взгляда. А когда ты так уверен, зачем ждать?

Зейн захлопывает рот. Его челюсть сжимается, и кажется, что он в несколько секунд готов смахнуть все обеденные тарелки и опрокинуть стол.

– Мама, – задыхается мисс Джеймисон, – ты не сказала мне, что уже вышла замуж. – Ее глаза перебегают на Зейна, а затем снова падают на мать. – И уж точно ты не сказала мне, что жених – Джарод Кросс.

– Не вини ее. Мы хотели, чтобы это был сюрприз. – Жестокая улыбка отца мелькает на его лице, прежде чем он снова прячет ее. – Для всех.

– Что ж, пусть я буду чертовски удивлен. – Прошипел Зейн.

– Разве ты не собираешься поздравить меня?

– Мама, – глаза мисс Джеймисон потемнели, – могу я поговорить с тобой?

– О чем? – Невинно спрашивает Мэриан.

– Мама, пожалуйста.

– Дорогая, все уже сделано.

– Теперь это твоя семья. – Говорит отец. – Это твои братья.

– Семья? – Голос Зейна сбивается. – Не притворяйся, что знаешь значение этого слова, папа.

– Куда ты идешь? – Спрашивает отец, когда Зейн идёт к двери. – Почему бы тебе не сесть и не поесть со своими новыми мамой и сестрой?

Зейн замирает, словно отец только что произнес самые отвратительные слова, которые он когда-либо слышал.

– Джарод, – Мэриан стучит кулаком по папиной груди и задорно смеется, – не заставляй мальчиков называть меня мамой. – Ее взгляд останавливается на каждом из нас. – Вы можете называть меня Мар.

Напряжение в комнате такое, что можно задохнуться.

Мисс Джеймисон смотрит в пол. Судя по тому, как она сжимает свои темные тонкие руки, она явно взволнована.

– Сядь, Зейн. – Голос отца звучит властно. А затем он смягчается до ласкового тона. – Или у тебя есть какая-то срочная причина, по которой ты не можешь остаться?

Для кого-то другого папины слова прозвучали бы как озабоченность. Но я знаю, кто он на самом деле. Это не он беспокоится о чувствах Зейна. Это он засовывает палец в зияющую рану, которую оставил в груди моего близнеца, и перекладывает кишки моего брата.

Зейн медленно поворачивается. Его глаза красные, а грудь вздымается. Проклятье. Никогда еще мне так не хотелось схватить своих братьев и бежать, как в этот момент. Я никогда не хотел стереть Кросс из наших фамилий и притвориться, что мы выросли в нормальной семье, где отец не был психом.

Когда Зейн наконец заговорил, он произнес чрезвычайно вежливым тоном.

– Приятно провести остаток ночи.

Зейн быстрым шагом выходит из комнаты.

Финн бежит за ним.

Я киваю мисс Джеймисон.

Она резко вскидывает подбородок, но не может встретить мой взгляд. Ее тонкие челюстные мышцы напряжены, и кажется, что она держит себя в руках всеми силами воли.

Я начинаю выходить из комнаты.

– Скажи Зейну, что мы повторим это, когда он будет менее эмоциональным.

Вкрадчивый тон отца – как гвозди на меловой доске.

Мои ноздри раздуваются. Мои пальцы сжимаются в кулаки.

– Кстати, – добавляет папа, – мисс Джеймисон не единственная, кого ты будешь видеть в школе. – Папа поднимается и опускает руки поверх галстука. – Со следующей недели я – ваш новый учитель музыки.

Джинкс: Папа-рокер, ставший сердцеедом из Redwood Prep.

Я сплю? Источники сообщают, что с сегодняшнего дня и до конца года в Redwood Prep будет преподавать специальный гость. Сам Джарод Кросс.

Похоже, Короли – не единственная королевская семья Кроссов в Redwood. Не терпится увидеть, какую драму раздует королевская семья.

Поклоняются ли им, замышляют ли против них заговоры – все хотят увидеть, как люди на вершине потерпят великое падение.

До следующего поста держите своих врагов близко, а свои секреты – еще ближе.

– Джинкс.

28.

КАДЕНС

– Бриз!

Я с разбегу прыгаю на свою лучшую подругу и обхватываю ее руками.

Она отшатывается назад, ее светлые волосы хлещут меня по лицу.

Бриз смеется и толкает меня.

– Девочка, ты задушишь меня до смерти.

Я еще крепче прижимаюсь к ней.

– Плевать. Смирись с этим.

Видеть свою лучшую подругу после невероятно длинной недели – совершенное блаженство.

В последнее время каждый день в Redwood кажется, что я проживаю целую жизнь за двадцать четыре часа. Теперь, когда время идет, у нас есть всего два дня, чтобы сделать этот дурацкий выбор. Я словно чувствую, как с каждой секундой из меня утекает жизненная сила.

Я дала обещание спасти Серену, но постоянно натыкаюсь на кирпичные стены. Мне постоянно напоминают о том, насколько я неважна в Redwood Prep.

И это начинает меня доставать.

После той встречи с Миллером мне кажется, что я не могу дышать. Как будто все эти злые, ужасные люди, которые хотят меня заполучить, просто хотят получить отверстие, крошечную трещину, в которую они могут протиснуться, пока не сломают меня.

Это ошеломляет. Сегодня я постоянно бегала в ванную, думая, что надо закричать, но крик застревал в горле и душил меня до смерти.

Redwood Prep – это красивая, роскошная, элитарная тюрьма.

А у меня нет ключа.

Моя лучшая подруга смотрит на меня. Густые ресницы обрамляют сапфирово-голубые глаза, которые искрятся от возбуждения.

– Концерт на Хэллоуин не стоят такой суеты.

Я хихикаю. – О чем ты говоришь? Какой концерт на Хэллоуин?

Она бросает на меня ошеломленный взгляд. – Ты что, забыла?

– Вот дерьмо. – Я сморщила нос. – Я должна играть сегодня вечером.

Меня записала преподаватель музыки, мисс Юнис.

– Тебе нужно выбраться из своего панциря, Каденс.

Я хотела сказать ей, что мой панцирь чертовски крут, а вокруг полно акул, которые только и ждут, чтобы я высунула голову.

Но все, что я сказала, – это «да».

Это было до того, как я узнала, что мне осталось жить всего пару дней, пока Миллер не перевел мой Redwood Prep на режим жизнеобеспечения.

– Ты попросила меня помочь тебе сегодня вечером, так как Вай собирается в дом с привидениями в своей школе. – Голубые глаза Бриз переместились вокруг. – Она уже ушла?

– Нет, она готовится. – Я шлепаю себя по лбу. – Не могу поверить, что я забыла об этом выступлении.

– Ты настолько занята ролью Золушки, что забыла о том, что ты еще и величайший музыкант всех времен?

Я выскочила из своих белых кроссовок. Я весь вечер провела на ногах в закусочной, и мои ступни пульсируют.

– Величайший всех времен – это преувеличение.

– Поспорь со мной.

Я смеюсь. Как только ноги освобождаются, я выдыхаю с облегчением.

Бриз следует за мной в спальню, ее глаза сужаются.

– Что-то происходит? Ты выглядишь напряженной.

– Нет. Просто скучала по тебе.

Я снова обнимаю Бриз, уткнувшись головой в ее плечо и испуская вздох благодарности.

Она знает меня лучше, чем кто-либо другой. И я не хочу, чтобы она видела, что Redwood выбивает из меня все дерьмо.

Пряча от нее лицо, я думаю о последнем сообщении Джинкс.

Прости, Новенькая девочка. Секрет, который ты отдала в обмен на видео с Кристой, слишком ценен. Ничто не может превзойти его. Только если у тебя нет парного видео, которым ты можешь поделиться.

Только если у тебя нет парного видео.

Это прискорбно – отвратительно, правда мысли, которые вызвали ее слова. Это было бы так просто. Датч не скрывал, что хочет меня.

А я...

Нет, я не могу.

Не похоже, что она действительно поможет мне, если я доставлю такое видео.

Но это шанс...

В котором я отчаянно нуждаюсь.

Бриз пожимает плечами.

– Слишком жарко для этих объятий. Иди в душ и переоденься.

– Я сейчас выйду.

Когда я прохожу мимо комнаты Виолы, я вижу, как она играет с макияжем и кольцом. На ее лице так много косметики, что она выглядит намного старше тринадцати.

Это меня настораживает.

Я стучу в дверь.

– Привет.

– Привет.

– Я, эм, хотела поговорить с тобой.

– О нет.

Она быстро моргает.

– Ты и твои друзья-парни будут на этом мероприятии сегодня вечером. Это идеальная среда для того, чтобы они обняли тебя и попытались... ну, знаешь, прикоснуться к тебе.

Она зажмуривает глаза. – Пожалуйста, прекрати.

– Ты не должна делать ничего, что тебе неприятно, хорошо? И если у тебя возникнут вопросы, ты можешь прийти ко мне. Я бы предпочла, чтобы ты поговорила со мной об этих вещах, а не пыталась экспериментировать с мальчиками...

– Фу. – Она втягивает щеки и проводит кистью для макияжа по впадинам на лице. – Я не буду этого делать.

– С мальчиками?

– Разговариваю с тобой о сексе. – Она закатывает глаза. – Это отвратительно.

– Но ты можешь.

Этот разговор неловкий для нас обеих, но я не могу отрицать свой собственный опыт. Дом с привидениями настраивает людей на то, чтобы найти утешение в объятиях друг друга.

Моя сестра не часто общалась с мальчиками без моего присмотра, и я не хочу, чтобы она шла туда с закрытыми глазами.

Если она встретит кого-то такого же сильного, как Датч...

Пламя лижет мою грудь. Я все еще чувствую жар Датча. Его тонкие, уверенные пальцы обжигают мою кожу и посылают по моему телу вспышки удовольствия. Я слышу его дыхание и чувствую непреодолимое желание, которое оно вызывает во мне.

Я ни за что не хочу, чтобы моя тринадцатилетняя сестра оказалась рядом с этими сложными и ненасытными чувствами.

Делай, как я говорю, а не как я делаю, верно?

Сестра сморщила нос.

– Я действительно не хочу слышать это прямо сейчас.

Я облизываю губы и шаркаю ногами перед собой.

У меня нет проблем с тем, что значит быть родителем своей сестры – работать, оплачивать все счета, следить за тем, чтобы Вай была в безопасности, одета и сосредоточена на учебе. Это напрягает меня до предела, но я могу приложить все усилия.

К сожалению, когда дело доходит до этой части воспитания...

– Я знаю, что ты не хочешь, но это нужно сказать. Мне нужно, чтобы ты была в безопасности.

– Хмф.

Я прислонилась к двери.

– Ты знаешь, почему я так тебя защищаю, да? У тебя такой большой потенциал. Мне невыносимо видеть, как ты тратишь их на кого-то, кто просто сделает тебя беременной и бросит тебя, как отец Рика сделал с мамой.

Она закатывает глаза, пока они не встречаются с моими.

– Я поняла.

В этом заявлении немного больше серьезности, чем обычно, что, вероятно, означает, что ей так же неприятна эта тема, как и мне.

Я начинаю уходить, но потом оборачиваюсь.

– Кстати, ты нашла свое ожерелье?

– Нет. – Она откупоривает тюбик помады и подносит рот к зеркалу. – Знаешь, что еще странно? Я тоже не могу найти свой планшет. Я думала, что оставила его на кухонном столе, но когда вернулась... – Ее закатывание глаз – чистое, подростковое совершенство. – Это был ад пытаться редактировать свои посты в социальных сетях без него. Ты ведь не прятала его от меня, правда?

В моей голове проносится нотка тревоги.

– Нет, не прятала.

Она вздыхает.

– Наверное, я его где-то оставила. Я поспрашиваю завтра в школе. Может, я взяла его там и забыла.

– Да. Может быть.

Нехотя я отступаю от спальни Виолы и захожу в свою.

Кто-то крадет у нас?

Мой взгляд перескакивает на комод. На столе стоит мой школьный ноутбук. Все мои украшения на месте.

Я поджала губы в раздумье. Если бы это был грабитель, он бы забрал и мои вещи. Может, Виола и вправду перепутала свои вещи? Может, входную дверь действительно случайно оставили открытой?

Ты в безопасности. Хантер сменил замки.

Покачав головой и потирая руки, чтобы прогнать мурашки, я убираю ноутбук с комода и захожу в школьную почту.

Там новое сообщение от административного отдела о моей работе. Я с нетерпением нажимаю на него, а затем качаю кулак, когда вижу, что моя просьба о переходе на ранние утренние смены была одобрена.

Это было суматошно – уходить из школы по вечерам и вовремя приходить на смену в закусочную. Иногда после уроков ученики слоняются по классам. Мне приходится либо ждать, пока они закончат, чтобы убраться, либо убираться рядом с ними, что немного неловко и неудобно.

К счастью, теперь такой проблемы больше не будет.

У меня хорошее настроение, когда я переодеваюсь в парик и одежду, которую подобрала для меня Бриз. Сегодня на мне костюм Дафны из «Скуби Ду». Бриз сказала, что нужно навсегда поменять мой парик с рыжего на оранжевый, потому что он мне так идет.

Я с этим категорически не согласна.

– Я похожа на стюардессу. – Пробормотала я, когда мы добрались до шикарного музыкального театра Redwood Prep.

– Нет. – Бриз поправляет маленький шарфик на моей шее. – Ты похожа на развратную стюардессу. Это большая разница.

Я закатываю глаза. Бриз выглядит очаровательно в костюме зайчика из Плейбоя, с ушками и в розовом шелковистом наряде. Ее волосы уложены вокруг лица, а большие голубые глаза блестят знойной невинностью.

– Ты нервничаешь? – Спрашивает она.

Не из-за игры на пианино. Я знаю, что у меня хорошо получается.

К тому же мне не придется выступать под именем Каденс Купер. Сегодняшний концерт посвящен Хэллоуину. Это само собой разумеется, что я буду играть, переодевшись во что-то другое.

Думаю, это своего рода замаскированное благословение.

Меня заставляет дрожать и волноваться тот факт, что в последний раз я была за кулисами в конце летнего шоукейса.

Моя первая ночь в Redwood Prep.

Мое первое сообщение от Джинкс.

Когда я впервые увидела Датча.

Я слегка поворачиваюсь, заново переживая тот момент, когда его янтарный взгляд резко пронзил меня насквозь. Если бы я хоть немного представляла, как глубоко этот взгляд разрушит мою жизнь, я бы, наверное, не стала так радостно смотреть в глаза великолепному принцу Redwood Prep.

– Короли сегодня играют? – Спрашиваю я Бриз как можно более непринужденно.

Я не видела их в списке мероприятий.

– Насколько я знаю, нет. Вчера вечером у Королей было настоящее клубное мероприятие. Они больше, чем эти школьные мероприятия, которые ты знаешь. – Бриз вздергивает бровь. – Почему ты спрашиваешь о Королях?

– Просто интересно. – Бормочу я.

Выражение ее лица становится еще более суровым.

Я рада, когда один из организаторов приходит сказать мне, что я следующая в очереди. После того как я киваю в знак понимания, он уходит. Я поворачиваю шею, гадая, работает ли сегодня Серена. Но, похоже, нет.

Достаю телефон и пишу ей сообщение.

Я: Ты все еще идешь на танцы?

Серена: Нет, что-то случилось.

Странно. Она казалась такой взволнованной, когда мы говорили о танцах за обедом. Неужели эта история с Миллером заставляет ее чувствовать себя побежденной еще до начала войны?

Я пожевала нижнюю губу. Через крылья я вижу скрипачку, которая играет для толпы. Никто не обращает внимания, бедняжка.

Теперь я понимаю, почему организаторы заставили студентов посетить концерт перед танцами. По крайней мере, тогда у нас, музыкальных мастеров, была бы аудитория.

Похоже, что та орава, что собралась в тот вечер на концерт в честь окончания лета, была вызвана тем, что на концерте выступали The Kings. Без них трудно привлечь толпу.

Опустив глаза обратно на телефон, я проверяю, ответил ли Сол на мои сообщения.

Нет.

– На что ты смотришь? – Спрашивает Бриз, подпрыгивая на кончиках пальцев.

– Ничего. – Я выключаю телефон и засовываю его в боковой карман. – Можешь подержать мою сумочку?

– Конечно.

Бриз принимает сумку.

Я разжимаю пальцы по бокам, пытаясь собраться с мыслями для выступления, но мысли несутся слишком быстро. Я застряла в головоломке, которую нужно сложить.

Цель Миллера – отомстить, и неважно, попадем мы все трое или только один из нас.

Цель Датча – контролировать меня и защищать Сола, ему неважно, если Серена окажется в проигрыше.

Куда бы я ни повернулась, Серену будут тащить.

Если только я не сделаю что-нибудь.

А я должна что-то сделать.

Но как мне одержать верх?

Я не могу сделать это без Джинкс.

А Джинкс этого не сделает.

Только если у тебя не будет парного видео...

Я зажмуриваю глаза, сердце сжимается при этой мысли.

– Ты встала. – Говорит Бриз.

Ее голос звучит так, будто доносится издалека.

Я, спотыкаясь, иду вперед, все еще не найдя того спокойного места. То место в моей голове, которое предназначено только для музыки. Слишком много всякой ерунды мешает.

Сцена устроена как кладбище. Туман стелется по земле. Скелеты с оскаленными челюстями прислоняются к большим фонарям. Это высшая степень жути. Как будто кто-то с профессиональным дизайнерским образованием пытался интерпретировать декорации Хэллоуина, лишив их всего веселья.

Я не смотрю на публику, когда сажусь за рояль. Они ожидают шоу. Выступления. Им все равно, кто я под этим париком, даже если теперь они знают мое имя. Даже если я стала немного больше собой, чем когда играла раньше.

Может быть, я могу это сделать благодаря Датчу.

Может быть, Redwood Prep закалил меня, сделал достаточно бесстрашной.

Но мне действительно все равно, когда диктор называет мое имя и толпа вздрагивает.

Они никогда не слышали, как я играю.

Не как я.

Не как Каденс.

Не дожидаясь аплодисментов, я кладу пальцы на клавиши и позволяю первой ноте задеть мозоль на моем сердце.

A#

Распространяясь на уменьшенный аккорд, я нажимаю на клавишу и позволяю аккорду затянуться.

D

Я двигаюсь в густой тишине, позволяя жару момента скрести, скрести и скрести по моему сердцу, пока я снова не истеку кровью. Пока музыка не сможет пробиться и заполнить пространство между моей душой и инструментом.

Музыка обволакивает меня, засасывая в жар, который почти невыносим. Место, которое... ну, оно не столько чувствует себя в безопасности, сколько ощущает себя моим. Как будто оно принадлежит мне. Как будто никто не сможет отнять его у меня, даже если попытается.

Неважно, насколько оно запятнано, грязно, пугающе, оно все равно мое.

Туман клубится вокруг моих лодыжек, когда я провожу пальцами по клавишам, извлекая песню из самых высоких октав. Голова наклонена, пот катится по подбородку.

Здесь жарко.

А может, это жар изнутри меня вырывается наружу. Сжигая все в радиусе пяти миль.