Текст книги "Черепашки-ниндзя и Дерево Познания"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Черепашки-ниндзя и Дерево Познания

ПРОЛОГ

Межпланетный звездолет, на котором совершали путешествие черепашки ниндзя, потерпел аварию, и они оказались на планете РИГЕЛЬ.

Маленькие друиды, населяющие планету, нашли их и спасли. В благодарность Леонардо, Донателло, Рафаэль и Микеланджело остались на планете Ригель и вступили в борьбу против могущественного Колдуна, который правил всем в округе, опираясь на магическую силу, заключенную в двух мечах – Небесном и Огненном.

Отняв у Колдуна Огненный меч, черепашки ниндзя и добрые волшебники взяли на себя навсегда изгнать его с планеты Ригель.

Эта борьба длилась уже несколько лет.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ВЫСОЧАЙШИЙ КОЛДУН И ДРУИДЫ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

У Колдуна планеты Ригель не было имени, да он в нем и не нуждался: его величие, сила, коварство и хитрость не поддавались никаким определениям. Самой же главной его чертой была ненависть ко всем живым существам, населяющим планету.

Он сидел день-деньской на своем троне, а подданные проходили перед ним, кланяясь и трепеща. Колдуну нравилось, что все вращается вокруг него, что он – центр здешней жизни, и не нравилось, когда его лично вовлекали в эту мышиную возню.

В описываемый момент он устремил взгляд далеко вперед, мысленно унесясь из тронного зала. В его воображении возник город, такой же большой, как и сама планета Ригель, как остальные шесть миров их солнечной системы, которыми он управлял. Нет, слово «управлял» почти не говорит о его власти. Он владел им, этим совокупным миром, как владеют кольцом, которое носят на пальце.

По едва уловимому мановению его мизинца высокий мужчина в длинном ярко-алом одеянии покинул свое место, за троном и склонился в поклоне.

Губы на желтом и невыразительном лице Колдуна слегка шевельнулись.

–     Время течет. Нет ли чего-нибудь новенького?

–     О, Высочайший! – прошипел камергер ему на ухо.– С тех пор, как вы спрашивали в последний раз, ровно ничего не произошло в этих шести мирах. Если не считать, что в тронный город прибыли существа неизвестной доселе расы. Они не принесли жертв к святилищу Пурпура, но во всем остальном вели себя подобающим образом...

–     Является ли отказ принести жертву чем-то необычным? – поинтересовался Колдун.

–     Речь идет о заурядном поступке,– ответил камергер.– Много поколений прошло с тех пор, как святилище Пурпура стало предметом нашего глубокого почитания. Жертвоприношение осталось общепринятым только в нашем городе. Чужестранцы почти всегда забывают возжечь ладан на кубе перед Пурпуром.

Колдун заговорил не сразу.

–     Как следовало бы оценить этот проступок? – спросил он наконец.

–     Согласно древнему закону он карался смертью,– сказал камергер.– Но вот уже сотни лет, как смерть заменена мизерным штрафом.

Колдун обдумал ответ.

–     Древние обычаи по-своему ценны,– изрек он в конце концов.– Обычаи, вышедшие из употребления много лет назад, кажутся новыми, когда их реставрируют. Пусть древнее наказание обретет прежнюю силу.– Колдун снова шевельнул мизинцем, и камергер удалился.

Колдун был из числа тех, кто существует и действует в черном круге губительных совпадений. Присутствие их всегда внушает ужас. Их речи зву– чат предчувствиями, их близость навлекает несчастья... Таким в своей необъяснимой и безошибочно бьющей в цель силе был Колдун.

Он слегка прикрыл глаза, повел блуждающим взглядом вокруг себя и снова углубился в воспоминания. Лишь на секунду повернул голову, чтобы заглянуть в зеркало: он увидел создание ростом чуть более двух метров, восседавшее в высоком резном кресле. Из воротника торчала вытянутая голова: лысый череп, рот щелочкой, тонкий, желтоватого оттенка нос. Только золотые глаза были огромны и даже прекрасны, разве что лишены всякого выражения.

Колдуну было несколько сотен лет, и он знал, что будет жить до тех пор, пока какой-нибудь непредвиденный случай не оборвет вечно прядущуюся нить или самому ему жизнь не сделается в тягость. Он не знал, что такое болезни. Он никогда не изведал ни голода, ни холода, ни лишений; никогда не испытывал страха, ненависти, любви... Он смотрелся в зеркало потому, что был для себя вечной загадкой, которой одной хватало, чтобы забывать унылую пустоту собственного существования.

Глаза Высочайшего Колдуна были опутаны сетью морщин – следов, следов жестокого выражения, которое его лицо научилось принимать в течение долгих лет борьбы за власть во время длительных космических путешествий. Морщины разглаживались, и то ненадолго, в тех редких случаях, когда Колдун возвращался мыслями к далеким и приятным воспоминаниям своей юности...

Колдун глубоко вздохнул и отвернулся от зеркала. Он снова вспомнил о том дне, когда впервые здесь, на этой планете, встретился с представителями дотоле неизвестной ему расы...

–     Вам нужно сойти вниз! – вспомнил он слова камергера.

В гостиной на первом этаже его ожидали двое представителей этой чужеземной расы. В отличие от всех живых существ, когда-либо появляющихся в его дворце, эти странные светящиеся зеленые черепахи совершенно его не боялись. Широко улыбаясь, они представились и даже протянули ему, Высочайшему Колдуну, свои лапы.

–    Леонардо, а проще – Лео.

–    Донателло!

Колдун, ничего не ответив, мрачно разглядывал гостей. Камергер что-то быстро-быстро объяснял ему.

–     Мы ваши гости! – воскликнул Донателло резким, пронзительным голосом на свободном звездном языке.

Не сказав ни слова гостям, Колдун шепнул на ухо камергеру:

–     Завтра...– и удалился в свои покои.

–     Зайдите завтра с утра,– поспешил перевести камергер.

На следующее утро Лео и Донателло снова явились во Дворец с друидами...

«Я не дам расплодиться этой гнусной жизненной силе по всей планете! Надо же: раздавать плоды всем подряд, без исключения... А зачем же тогда моя власть, моя сила? Зачем я сам?! Но для начала мне нужно вернуть Огненный меч... Тогда никто не сможет меня победить! Никто! Даже волшебники, покровительствующие друидам... Никто! Я завладею планетой вновь, я уничтожу все деревья, все ростки Познания, я замкну все тайны древних и пергаменты у себя во Дворце, и равного мне не будет во всей Вселенной! Цветы и плоды с деревьев Познания будут храниться под строжайшим контролем, и никто-никто, кроме меня, не посмеет вкусить их!» – Колдун причмокнул губами от удовольствия, вспомнив, как много лет назад расправился с последним ненавистным из деревьев на этой планете.

Он тогда впервые прибыл на межзвездном корабле на планету Ригель вместе с двумя роботами, специально созданными для уничтожения растительности на этой планете, единственной в солнечной системе, где выращивалось дерево Познания.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ствол огромного дерева был метрах в пятнадцати от Высочайшего Колдуна. Тогда он впервые увидел и ощупал его взглядом. Дерево, выращенное друидами, напоминало огромную скалу, всю в трещинах и буграх, этакую древесную стену, уходящую в высь, в величественное зеленое облако листвы. Колдун вовсе и не думал смотреть вверх, но это было сильнее его. Глянул – и быстро отвел глаза. Чтобы вернуть внутреннее равновесие, посмотрел вниз, туда, где многократно уменьшенные двигались железные фигуры двух его лучших роботов-истребителей. Роботы с помощью лебедки поднимали Колдуна вверх по стволу. Он хотел собственными руками прикоснуться к дереву Познания, собственными руками совершить это жертвоприношение...

Колдун перевел взгляд дальше на многочисленные домишки друидов, ютившиеся под сенью дерева. Сверху они выглядели очаровательно. В золотисто-багровом сиянии яркими красками переливались коньки крыш, солнечные зайчики плясали на фасадах. В ближайших домиках, правда, теперь никого не было. Колдун позаботился об этом заблаговременно – жители были истреблены. Но сейчас, когда Колдун взглянул на домик, ему вдруг пришла в голову фантастическая мысль: ночью в них поселились феи и добрые волшебники и теперь вовсю хозяйничают там.

Эта мысль развлекла Колдуна, но ненадолго. Ее вспугнул железный лязг роботов-истребителей, поднимающих его в герметичной капсуле все выше и выше.

Перед Колдуном вновь было дерево. Подумалось, что стволу пора бы стать потоньше. Но ничего подобного не происходило – во всяком случае, этого не было заметно. Ствол все еще вызывал в памяти огромную скалу, и Колдун почувствовал себя неуютно...

Взглянув вверх, он увидел первое, ответвление. Из устройства связи, приемник которого крепился на мочке левого уха Колдуна, донеслось скрежета– ние, затем металлический голос одного из роботов спросил:

–     Высочайший видел друида?

Колдун коротко ответил:

–     Нет.

–     Если увидите, дайте знать,– послышалось в ответ.– Мы вам поможем. Как вы?

–     Благодарю. Нормально.

–    Хорошо,– проговорил робот.– Сообщите, если возникнут какие-нибудь неполадки.

Делалось все сумрачнее. Нет, не сумрачнее. Зеленее. Чем выше он поднимался, тем глубже становился тон хлорофиллового сияния, в которое, с трудом просачиваясь сквозь бесчисленные наслоения листвы, превращался солнечный свет. В нем шевельнулся страх перед деревом, но он поборол его, прибегнув к способу, которому научился с детства. Способ этот было бы обозначить просто: «Займись хоть чем-нибудь».

И высочайший Колдун, следуя этому правилу, принялся осматривать свои приборы и приспособления, предназначенные для уничтожения дерева Познания. Между тем подъемник втянул его кабину-капсулу в нижние слои листвы. Он ожидал, что листья будут огромными, но они, маленькие и изящные, напомнили ему листочки сахарного клена.

Вскоре перед Колдуном возник остов первой ветви, и стайка алых пичуг-хохотушек встретила его прибытие жутким издевательским смехом. Несколько раз они облетели вокруг Колдуна, бесцеремонно разглядывая его своими серповидными глазками, потом по спирали взвились к верхним ветвям и исчезли.

Эта ветвь была подобна хребту, который, отделившись от горной цепи, навис над городом друидов. Ее боковые отростки сами по себе были настоящими деревьями, и каждое из них, упав, могло бы разрушить по крайней мере один из этих домишек, столь милых друидам.

В который раз уже Колдун с недоумением спрашивал себя: почему обитатели планеты Ригель строили городки у основания подобных деревьев? Что заставляло их заниматься выращиванием этой зелени? Зелени, способной дать власть, силу, могущество – все. И почему они не воспользовались этим могуществом сами? «Конечно же, единственно по глупости»,– усмехнулся Колдун. Местные жители казались ему очень примитивными. Именно поэтому он задался целью их истребить.

Конечно, где было этим друидам додуматься до того, какие блага таят в себе их зеленые листочки и плоды...» – подумал Колдун.

Листва окружала его со всех сторон. Он прибывал теперь в обособленном туманном золотисто– зеленом мире, усыпанном цветами. В мире, единственным обитателем которого был он сам, птицы-хохотушки да насекомые. Иногда сквозь просветы между листьями он видел кусочки земли внизу, но больше – ничего.

Когда до облюбованной им ветви оставалось несколько метров, Колдун дал роботам сигнал остановить подъемник. Кабина, мягко качаясь, застыла в воздухе.

Колдун открыл оконце-амбразуру, выбрал подходящую точку и, прицелившись, нажал курок тросометра.

Тросометр, словно паук, изрыгнул из себя бесконечно длинную нить. Тонкий, как осенняя паутина, трос взметнулся вверх; его конец, захлестнув намеченную ветвь, пролетел сквозь листья и цветы и повис в нескольких сантиметрах от протянутой руки Колдуна. Тот поймал его и, продолжая раскачиваться в своей прозрачной капсуле, закрепил трос на вершине кабины. Затем дал приказ роботам поднимать его выше.

Неожиданно Колдун увидел дриаду. Он бы ничуть не удивился, случить это там, внизу, дриад он видел и уничтожил великое множество; но здесь, на высоте, в зеленом царстве листьев, она явилась настолько неожиданно, что Колдун испытал смятение – чувство, совершенно не свойственное ему...

Видение – слабый намек на контуры тела, вспышка красок волшебного мира – мелькнуло и исчезло, растаяло, и тотчас растаяла уверенность Колдуна в том, что он видел дриаду. К тому времени, когда его кабина-капсула проникла в шатер из листьев, где, как ему казалось, она только что была, он уже не сомневался, что ничего там не увидит. Так и было.

Колдун вдруг заметил, что у него дрожат пальцы. Усилием воли и несколькими заклинаниями вернул им твердость.

«Смешно так волноваться из-за причуд солнечного света, преломляющегося в ветвях!» – сказал он себе.

А через несколько метров подъема ему показалось, что видит дриаду снова. Выяснив у роботов, на какой он находится высоте, и взглянул, проверяя себя, в сторону ствола. Да, она стояла там, прислонившись спиной к коре, и ее стройные ноги опирались на ветвь, с которой он в этот момент поравнялся. Тонкая фигура, знакомое по сказкам лицо, золото волос. До нее было не больше двух десятков метров.

– Стоп! – тихо скомандовал Колдун.

Когда капсула остановилась, он ступил на ветвь. Дриада не шелохнулась. Он медленно направился к ней. Она оставалась по-прежнему неподвижна. Колдун протер глаза, втайне надеясь, что видение исчезнет. Дриада стояла на том же месте, застывшая, словно древняя статуя, спиной к стволу, и ее ноги опирались на ветвь.

«Убить»,– мысленно произнес Колдун. Но не мог пошевелиться. С недоумением разглядывал дриаду, невесть откуда возникшую на его пути. На ней была короткая, сплетенная из листьев туника, державшаяся на перекинутой через плечо ленте, зеленые сандалии, тоже из листьев, закрывали ее ноги до середины икр. У Колдуна возникло ощущение, что ее словно бы не существует,– так, хитроумная проделка какого-нибудь волшебника... В этот самый миг она и впрямь вдруг угасла. Никакое другое слово не могло передать того, что произошло. Не ушла, не убежала и не улетела. Строго говоря, она даже не исчезла. Просто была, а в следующую секунду ее не стало.

Колдун перевел дух. Усилие, потраченное им на то, чтобы взобраться на ветвь и пройти по ней несколько шагов, было ничтожно, однако он весь покрылся испариной. Он ощущал пот на щеках, на лбу и шее, ощущал его на груди и спине. Достал носовой платок и вытер лицо. Сделал шаг назад. Другой. Дриада не материализовалась. Там, где она только что стояла, была сплошь густая листва. И солнечный блик.

Из приемника раздался голос робота:

–     Высочайший, у вас все в порядке?

Колдун на секунду задумался.

–    Все как нельзя лучше,– наконец проговорил он.

–     Как она выглядит?

–    Она? ...– Колдун вдруг сообразил, что робот, конечно же, говорит о ветви. Он еще раз вытер лицо и спокойно сказал:—Она огромна... Настолько велика, что трудно передать.

–    Ничего, мы его одолеем, это дерево... Нам и раньше попадались немаленькие,– заявил робот.

–    Но не такие гиганты, как это дерево Познания,– сказал Колдун.

–     И все-таки мы с ним справимся.

–     Я один с ним справлюсь,– поправил Колдун.

–     Не сомневаюсь,– подтвердил робот.– Мы будем поблизости на тот случай, если вы нас позовете. Вы готовы к подъему, Высочайший?

–    Одну минуту.– Колдун вошел в капсулу.– Пуск! – скомандовал он. Осмотрев крепление троса, он уселся поудобнее, чтобы насладиться подъемом. По мере того, как капсула шла вверх, ему лишь изредка удавалось видеть городок друидов. Основную его часть скрывала листва, но порой перед взором возникали окраинные домики, за которыми до самого горизонта простирались поля. Всходы еще едва пробивались, и поля были покрыты золотистой щетиной крохотных стебельков.

Иногда Колдуну удавалось разглядеть маячащие на задних дворах фигурки друидов, уцелевших после истребления, он видел даже детей, казавшихся отсюда величиной с головастиков,– они плавали в бассейне.

Колдун несколько раз бывал в городке друидов, в их местном храме, который он превратил теперь в мастерскую для своих роботов. Никогда раньше Колдун не видел такой безукоризненной отделки дерева, как в храме друидов. Все было идеально продумано и сливалось в единый ансамбль, стирая границу между фундаментом и полом, между опорными балками и стенами. Стены переходили в окна, окна – в стены. Лестницы не просто вели вниз: они словно струились окрашенными под дерево потоками. Что же касается искусственного освещения, то свет испускало само дерево.

Признав друидов примитивными, Колдун не мог не заметить, что, не умея обращаться с медью и железом, друиды владели способностью творить чудеса из дерева.

Между тем капсула-кабина скользила все выше.

Забросив трос еще и еще раз, Колдун заученными движениями собрал себе седло. Но сел в него не сразу. Ему нужна была небольшая передышка. Откинувшись в кабине, прикрыл глаза. Однако сквозь веки все равно проникало солнце, и он как бы видел и листья, и цветы, и ярко-голубые кусочки неба...

С расположенной выше ветви, слегка раскачиваясь в порывах утреннего ветра, свисал, точно серебристая лиана, трос. Ветвь находилась на высоте тысячи метров над поверхностью земли.

Тысяча метров! Колдуну не раз приходилось подниматься на высокие деревья, которые он выбирал себе в жертву, но все они по сравнению с этим казались пигмеями.

Колдун подтянул трос, закрепил на нем седло и дальше взбирался уже сам. Восторг новой победы всколыхнул кровь, умножил силы. Он поднимался неторопливо и уверенно, точно гигантский паук. Перебравшись на ветвь, посмотрел вверх.

До последнего разветвления оставалось каких-нибудь десять – двадцать метров. Нажав маленькие кнопки, он выпустил вмонтированные в подошвы ботинок стальные шипы и, распрямляясь, коснулся ладонями темно-серой коры. На этой высоте поверхность ствола была гладкой, как шея женщины. Колдун ступил на левую ногу – шипы глубоко вонзились в дерево. Перенес вес тела на эту ногу, сделал шаг правой. Шипы держали надежно. Он полез вверх.

Листва все больше напоминала зеленое облако – огромное зеленое облако, которое скрывало почти весь городок друидов.

Из-за его кружевных краев были видны только самые дальние домики, а за ними безуспешно катилось к горизонту золотое море полей. Когда Колдун поднес ладонь к глазам, на его указательном пальце была кровь. Сперва он решил, что поранился, но, когда стер кровь, на руке не оказалось ни малейшего пореза, ни царапины. Нахмурился. Быть может, он поранил себе ногу? Наклонился и увидел окровавленную подошву ботинка. Кровь каплями стекала с шипов. Наклонился еще ниже и явственно различил кровавый след, оставленный шипами на гладкой серой поверхности ствола. Наконец он понял, в чем дело: кровь была не его. Это была кровь дерева.

Искрилась на солнце дрожащая от ветра листва, и лениво раскачивался из стороны в сторону ствол. Из стороны в сторону, из стороны, в сторону...

Сок!

Колдуну уже начало было казаться, что этому слову никогда не отстоять своих прав, что его сознанием навеки завладел этот вводящий в заблуждение синоним – кровь...

Сок...

Сколько убийств и кровавых преступлений совершил Колдун, вряд ли он сам помнил.

Сок...

Ему совсем не обязательно быть прозрачным. При наличии соответствующих пигментов он мог приобрести любой цвет. Пурпурный. Зеленый. Коричневый. Красный. Кроваво-красный.

«Послушай»,– сказал себе Колдун,– до этого ты взбирался на сотни деревьев и ни на одном из них не видел дриады. Ты убивал их только внизу... Что же случилось? Что?» Он с трудом перевел взгляд ближе к основанию ветви, куда был нацелен его лазерный резак, и заставил себя нажать кнопку. Дерево рассекла узкая щель. Колдун впервые почувствовал почти физическую боль... Он включил передатчик:

–     Подъем!

Струной зазвенел натянувшийся трос, вздохнула ветвь. Он углубил разрез.

–     Подъем,– повторил он.

На этот раз ветвь приподнялась уже заметно. И вскоре отделилась от ствола.

–     Принимать! – скомандовал Колдун.

–     Слушаюсь,– ответил из передатчика металлический голос.

«Я уничтожу эту дриаду вместе с деревом!» – мысленно произнес Колдун.

Он срезал ветвь за ветвью, внимательно осматривая каждую, но дриады нигде не было. Заметил, что у него снова дрожат руки, а оглянувшись на ствол, увидел такое, от чего они задрожали еще сильнее. Луч на какое-то время заморозил поверхность среза, но сейчас, когда на срез упало солнце, из раны начала сочиться кровь...

Нет, не кровь. Сок. Красный сок! Колдун впервые в жизни не мог понять, что с ним происходит...

Вдруг он услышал из передатчика обеспокоенный голос робота:

–     Вы поранились, Высочайший?

–     Нет,– ответил Колдун,– это сок дерева. Он похож на кровь.

Потом внизу отвалилась очередная ветвь, и Колдун снова увидел «кровь», сочившуюся из новой раны, и ему снова стало плохо, но не так плохо, как прежде. Он уже начал привыкать.

До захода солнца ему удалось срезать восемь ветвей.

Когда наступила ночь, из приемника раздался голос:

–     Высочайший намерен провести ночь внизу или вверху?

–     Здесь.

–     Я пришлю вам ужин.

В воздухе заметно похолодало, и, покончив с едой, Колдун пустил в действие обогревательный прибор, вмонтированный в его кабину-капсулу.

Вскоре начали всходить луны. У планеты Ригель их было три, и непрерывно меняющийся узор лунных бликов на листьях и цветах действовал усыпляюще. В своем новом обличье дерево было прекрасно. Птицы-хохотушки на ночь угомонились, а так как на этой высоте уже не было никаких птиц, которые издавали бы свой нудный звон, стояла полная тишина.

Вначале Колдун увидел лишь отдельные штрихи: сияющую белизну рук, ног, тьму там, где ее тело скрывала туника, расплывчатое серебристое пятно лица. Наконец, все это соединилось, и она возникла перед ним опять во всей своей бледной призрачной красоте. Села на толстую ветвь. В лунном свете ее лицо виделось гораздо отчетливей, чем днем,– очаровательное сказочной миниатюрностью черт и яркой синевой глаз. Долго хранила молчание. Молчал и Колдун, не находя в себе сил совершить новое убийство. Наконец он произнес:

–     Это ты была там, на ветви? И в шатре из листьев тоже была ты? И это ты стояла, прислонившись к стволу?

–     В некотором смысле,– сказала она,– в некотором смысле это была я.

–     И ты живешь не в городе друидов, а на этом Дереве?

–     В некотором смысле,– повторила она.– В некотором смысле я живу на этом дереве. И потом: – Почему ты убиваешь деревья, дриад и друидов?

Колдун на мгновение задумался.

–     По очень многим причинам. Поскольку я – Высочайший из Колдунов, я убиваю все живое потому, что унаследовал одну из родовых черт – презрение к возвышенности и гармонии. Я получаю от этого такое же удовлетворение, какое художнику приносит живопись, поэту – стихи, музыканту – песня. Мне хочется быть сильнее всех и могущественнее всех. Я знаю, что наступит день, когда все живое и растительное всецело будет в моих руках и я стану повелителем вселенной. Я хочу власти!

–     Но зачем тебе власть? Ведь тогда не останется надежд,– удивилась дриада.

–     Так нужно,– сказал Колдун.

–     Что ж,– произнесла она,– ты сказал, что думал. А теперь мне пора уходить. Я должна подготовиться к завтрашнему дню. Я буду на каждой ветви, которую ты срезаешь. Каждый упавший листок будет казаться тебе моей рукой, каждый умирающий цветок – моим лицом.

–     Мне очень жаль – пробормотал Колдун.

–     Я знаю,– сказала она.– Но та часть твоей души, которая способна испытывать жалость, живет только ночью. Она всегда умирает на рассвете.

–     Я устал,– произнес он.– Я ужасно устал. Мне нужно выспаться.

–     Так спи, ложись в свою капсулу и спи,– усмехнулась она.

Спи...