Текст книги "Роковая ночь"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

ИСТОРИЯ РЕПСИМЕ

Один купец из Басры, имя которого было Дукин, удалился от дел и обратил свои помыслы к богу. У него была дочь по имени Репсиме, воспитанная в покорности Всевышнему и весьма добродетельная. Она старательно избегала попадаться на глаза мужчинам, жила уединенно. Однако молва о ее скромности и добронравии привлекла к ее дому поклонников, которые стали просить у отца ее руки. Дукин склонялся к той мысли, что ей следовало бы выйти за купца побогаче, ибо его собственное состояние было невелико. Однако он воздерживался от того, чтобы прямо указать ей избранника: он хотел, чтобы девушка сама выбрала себе мужа по сердцу. Репсиме же решила, что не следует оставлять отца, и по-прежнему жила с ним.

Наконец Дукин умер. Когда траурные церемонии завершились, все родственники обратились к Репсиме, настаивая на том, чтобы она подумала о замужестве. Они предлагали ей в женихи молодого купца по имени Темин, и через некоторое время Репсиме согласилась. Она стала его женой и в этом браке обрела свое счастье: все, что она слышала прежде о своем муже хорошего, оказалось чистой правдой. Темин полюбил молодую жену всей душой. Но увы! Их счастье вскоре было нарушено. Трепещите, о смертные, достигнув предела своих желаний!

Не прошло и двенадцати месяцев со дня их женитьбы, как молодой купец собрался по делам в Индию. Заботу о домашних делах он поручил своему брату и велел ему беречь Репсиме, как родную сестру. Его брат Раванда ответил:

– Как же иначе! Узы родства и дружбы не допускают иного, а в наших жилах течет одна кровь!

Успокоенный его обещаниями, Темин уехал. И хоть дорога вызывала в нем уныние, он ободрял себя мыслью о том, что его жена находится под надежной защитой. Однако вскоре после отъезда Темина его брат загорелся страстью к Репсиме и, нарушив свой долг, вознамерился завладеть ею. Она же стала его отговаривать и взывать к его совести.

– Царица моя, – твердил он, – никто не узнает, не бойся! Тебя не коснется позор, ибо мы будем держать это дело в тайне! – но Репсиме и не думала поддаваться на его уговоры:

– Перестань! Твоя страсть – просто похоть, и пусть лучше меня разорвут в клочья, чем я стану ее поощрять. Брат тебе Темин или нет?

Раванда наконец понял, что ему своего не добиться, и затаил мстительную злобу против невестки. Он подговорил четверых человек ложно свидетельствовать против нее и как-то раз прокрался в ее комнату ночью, в то время, когда Репсиме молилась.

– Ах ты, негодяйка! – закричал он. – Я застал у тебя мужчину! Чем ты тут с ним занималась?

На его крик в комнату вбежали те четверо, готовые лжесвидетельствовать.

– Ты принимаешь добродетельный вид, – продолжал Раванда, – а сама развратничаешь!

Так он ее позорил во всеуслышание, чтобы узнали соседи. Наутро он потащил невестку к судье и там обвинил в прелюбодеянии, которое было засвидетельствовано его четверыми сообщниками. По их наговору судья объявил ее виновной в нарушении супружеской верности и приговорил к позорной казни: Репсиме должны были заживо закопать вблизи проезжей дороги. Согласно этому решению, женщину вывели за пределы города и у обочины закопали по самую шею, чтобы она умирала медленной смертью в назидание всем проезжим. Там ее увидел разбойник-араб. Так как судебные исполнители уже удалились, он остановил коня и решил освободить несчастную. Хотя он и разбойничал, грабил и воровал, но сострадание иной раз не было ему чуждо: жалость охватила его, и он подумал: «Быть может, милость Всевышнего отпустит мне прежние грехи, если я на этот раз проявлю человечность!» – и слез с коня, чтобы откопать бедную женщину. Затем он посадил Репсиме позади себя на круп лошади.

– О господин, – прошептала она, – куда вы везете меня?

– К своей жене, – ответил разбойник, – ибо она – лучшая женщина в мире.

Таким образом Репсиме очутилась вскоре на стоянке, где были разбиты шатры разбойничьего племени, и ее освободитель передал пленницу своей жене. Репсиме рассказала ей, каким образом она очутилась на проезжей дороге, закопанная по шею. Женщина пожалела ее и сказала:

– Здесь тебе будет хорошо! Я буду ласково обращаться с тобой.

– Вы – моя добрая госпожа, – ответила Репсиме, – мне нужен лишь один уголок в вашем шатре, где я могла бы возносить молитвы Всевышнему, который сжалился надо мной и послал вашего мужа, чтобы он спас меня.

Арабка тотчас отвела ей подходящее место, и женщина возблагодарила Бога за свое счастливое избавление. Но увы! Несчастьям ее не суждено было прекратиться так скоро.

В услужении у великодушного разбойника и его жены был один чернокожий по имени Халид. Он смотрел за лошадьми и водил скотину на пастбище. Когда Репсиме поселилась в семье своего избавителя, этот слуга прельстился ее красотой и принялся соблазнять ее, но та с возмущением прогнала его с глаз долой. Тогда обиженный Халид решил выместить на ней свое раздражение и злобу. Он знал, что его хозяева очень любят своего новорожденного; младенец этот всегда лежал в колыбели, и как-то раз этот Халид прокрался к нему поближе, взял кривую саблю и отрезал ему голову. Потом он спрятал саблю в том месте, где спала Репсиме, и ушел. Наутро, когда араб и его жена увидели своего ребенка мертвым, они расцарапали лица и посыпали головы пеплом. Чернокожий, услышав их вопли, прибежал в шатер и, притворяясь, что ничего не знает, стал спрашивать о причине их горя. Они указали ему на окровавленную колыбель, где лежал убитый младенец, и он воскликнул:

– О, какова же гнусность этого убийцы! Но, может быть, его можно найти по следам крови?

И они стали искать следы, которые привели к углу, где жила Репсиме; слуга подошел к ее ложу, разворошил его и вытащил окровавленную саблю.

– Чудовище! – закричал тогда араб бедной женщине. – Как могла ты пролить кровь моего единственного сына? – но Репсиме оставалась нема.

– Отруби ей голову этой же саблей, – посоветовал чернокожий.

– Нет, сперва я послушаю, что она ответит на наши обвинения!

Репсиме плакала и ничего не отвечала. Арабка же никак не могла поверить, что это сделала гостья. В конце концов безутешные родители решили, что следует удалить ее из шатра, чтобы сомнения более не усиливали их горя. Они отказались от мысли наказать ее как-либо, но велели немедленно уходить прочь, и она ушла.

Она брела целый день и к вечеру достигла большого портового города. Там она встретила сострадательную старушку и рассказала ей о своих мытарствах; та пожалела ее и взяла к себе в дом. У Репсиме были с собой еще кое-какие деньги, и на следующий день обе женщины пошли в баню. По дороге они увидели юношу с веревкой на шее и со связанными руками, которого вели куда-то. Репсиме спросила, в чем он провинился. «Задолжал!» – ответили ей. Старушка пояснила:

– В нашем городе вешают тех, кто отказывается платить долги!

– А сколько он должен? – обратилась она к стражникам.

– Шестьдесят золотых, – отвечали они.

Как раз эти деньги у нее и были. Она попросила позвать кредитора и отсчитала ему весь долг, после чего юношу выпустили на свободу. Удивленные зрители хотели узнать, что за чужестранка уплатила за их соотечественника, и вскоре собралась толпа. Чтобы избежать докучности любопытных, Репсиме пришлось проститься со старой женщиной и уйти за пределы города. Однако освобожденный юноша стал разыскивать свою избавительницу, и ему охотно пояснили, что она пошла по такой-то дороге туда-то. Ему удалось догнать ее; у одного из дорожных колодцев он остановился, чтобы высказать Репсиме свою благодарность, и предложил стать ее невольником. «Я буду служить тебе, – сказал он, – чтобы отплатить за это доброе дело».

Она отказалась. Тогда он подумал, что она сделала это из любви к нему, и заговорил о своей сердечной склонности к ней, предлагая себя в любовники. Бедная женщина, уже пострадавшая из-за своей привлекательности, испугалась и рассердилась.

– Ступай прочь, – сказала она, – пока я тебя не возненавидела! Эти речи мне отвратительны. Не то мне придется пожалеть о содеянном…

Он не ответил и пошел прочь. Морской берег был неподалеку, и юноша вскоре увидел направлявшуюся в город команду корабельных матросов. Они сошли с судна, принадлежавшего басрийскому купцу, направлявшемуся на Сарандиб; во главе их шагал капитан, к которому юноша обратился с таким предложением:

– Хочешь, я продам тебе красивую рабыню? Цена ее триста золотых, и она готова плыть куда хочешь. Эта женщина вон там, неподалеку!

Капитан уплатил деньги и, подойдя к Репсиме, пригласил ее на борт. Она согласилась, ничего не подозревая. После того как корабль отплыл, капитан некоторое время ухаживал за Репсиме, ожидая, что она станет охотно подчиняться своему хозяину. Потом он потерял терпение и, думая, что имеет дело с рабыней, решил вести себя с ней более властно; он вознамерился сделать ее своей наложницей, но в тот день, когда он решил принудить ее к сожительству, разразилась ужасная буря. Корабль начал тонуть, и все, кто был на его борту, оказались в воде; шторм разметал их в разные стороны, а Репсиме силой течения была отнесена к берегу. В это время какие-то люди находились поблизости и стали свидетелями ее спасения.

Побережье, на котором теперь очутилась странница, оказалось частью острова, значительного по своим размерам и весьма населенного. В то время как женщина выбиралась из воды, часть жителей стояла на берегу, наблюдая шторм; эти люди увидели, что волны несут кого-то к берегу целым и невредимым и опускают на сушу. Они сочли это небесным предзнаменованием и подумали, что стихия оберегает жизнь чужестранки. Репсиме поведала им о своих приключениях и попросила дать ей приют. Островитяне были тронуты ее умом, красотой, добродетелью и предоставили ей кров и пищу. Там она молилась несколько дней, после чего все местные жители уверились в том, что ее спасение не случайно и ее появление на острове следует считать чудом. Они расспрашивали ее о том, что она видела, и приходили к ней за советами. Мало-помалу ее стали слушать как предсказательницу и советчицу во всех случаях жизни.

Островом правила почтенная женщина, которая скоро полюбила Репсиме и приблизила ее к себе. Ее подданные одобряли эту привязанность, и с общего согласия она назначила чужеземку своей преемницей. После смерти правительницы Репсиме заняла ее место и проявила старание и осмотрительность в делах управления и суда. В помощники себе она выбрала людей известных и уважаемых, и вскоре островитяне стали считать ее своей охранительницей; они начали проявлять интерес к вере Пророка, которую исповедовала Репсиме. Она же, чем больше завоевывала уважение и любовь окружающих, тем смиреннее сознавала себя пылинкой во власти Всевышнего, и это предохраняло ее от гордыни и всякого зла. Она устроила дома призрения для тех, кто не мог себя прокормить, больницы для пораженных недугами, странноприимные дома для приезжих и вскоре стала так известна, что даже из чужих краев к ней приезжали за помощью: у нее открылась способность исцелять страждущих, стоило ей возложить руки или пожелать их выздоровления.

И вот однажды Репсиме сообщили, что на остров прибыло шесть чужеземцев, страдающих разными болезнями и желающих видеть ее. Она велела пригласить их. За приезжими тотчас отправились, ибо Репсиме пользовалась таким почетом, что ее распоряжения выполнялись немедленно и беспрекословно.

Когда привели чужеземцев, Репсиме накинула на голову покрывало и воссела на трон, на котором обычно принимала гостей.

– Кто вы и зачем прибыли? – спросила она, в то время как приезжие упали ниц перед троном. – Если вы ждете помощи, знайте: не в моих силах оказать вам ее до тех пор, пока вы здесь перед моими соотечественниками не расскажете ваши истории, не упуская из них ничего. Пусть каждый из вас поведает без утайки, что с ним произошло прежде, а иначе мои усилия пропадут даром, и вы не сможете исцелиться.

– О царица! – начал первый из них. – Я расскажу тебе все, как ты требуешь. Я родом из Басры, и несколько лет назад женился на прекраснейшей женщине! Она была хороша, обходительна, красива, робка и стыдлива. Обстоятельства вынудили меня отправиться по делам в Индию. Я оставил ее на попечение брата, вот этого человека, что стоит сейчас рядом со мной, а по приезде узнал от него, что она обесчестила мое имя распутством и была предана казни: ее живьем закопали в землю. Брат же так оплакивал ее смерть, что ослеп, и ничто не помогает ему исцелиться! Я пришел к тебе в надежде, что ты вернешь ему зрение.

– А как твое имя? – спросила женщина.

– Темин, – отвечал тот человек.

Лицо Репсиме было скрыто под покрывалом, и пришелец не заметил ее волнения.

– А как ты считаешь, Темин, – вновь спросила она, – твой брат действительно очень любил ее и именно в тоске по ней выплакал все глаза? Ты уверен в том, что жена твоя в самом деле прелюбодействовала?

– При мне она была скромной и отличалась послушным и тихим характером. Когда я вспоминаю о нашей совместной жизни, мысль об ее измене кажется мне невозможной! Но тогда я должен считать родного брата обманщиком?

– Подожди до завтра, – сказала ему Репсиме, – ты узнаешь наверняка, кто из твоих близких был прав, а кто виноват. Я же подумаю над тем, возможно ли вылечить твоего брата.

Затем она спросила следующего путешественника.

– Царица, – сказал ей тот, – я также прошу не за себя. Я привез с собой слугу, который вот уже несколько лет страдает параличом, хоть вовсе не стар! Это невольник, которого я купил ребенком и вырастил; он стал своим человеком в доме, и я прошу тебя его вылечить.

Репсиме увидела, что он говорит о чернокожем невольнике, и узнала в нем Халида.

– Обстоятельства его болезни мне ясны, – сказала она своему бывшему хозяину – ибо говоривший был не кто иной, как разбойник-араб, который спас ее и приютил у себя в шатре, – вам также следует прийти сюда завтра. А ты с какого времени страдаешь водянкой? – обратилась она еще к одному, неимоверно распухшему человеку.

– Совсем недавно, – ответил он, – и никак не пойму, чему эту болезнь приписать. Но, может быть, это наказание, посланное мне свыше, ибо я намеревался насильно овладеть одной красивой невольницей, которую купил незадолго перед последней поездкой прямо на берегу моря у незнакомого юноши. Море разбушевалось и помешало мне осуществить это, а вскоре после того я заболел и распух.

– Я знаю, о ком ты говоришь! – воскликнул молчавший доселе юноша. – Ведь я-то и продал тебе ее, если только ты капитан торгового судна!

И Репсиме в тучном больном человеке узнала того самого капитана, который взял ее на борт. Юноша же, таким образом, оказывался негодяем, которого она выкупила и от которого затем пострадала.

– Я страдаю припадками, – продолжал он, – и хочу исцелиться от кошмаров, которые меня преследуют всюду. Видимо, и я виноват перед кем-то. И сколь ужасна моя вина!

Итак, Репсиме узнала их всех до единого и пообещала вознести за них молитвы и подумать над тем, что они сообщили. Она велела всем приходить завтра, и они ушли на постоялый двор: те, кто сказал всю правду, – полные надежды на излечение; те, кто солгал или умолчал о содеянном, – в тоске. Брат Темина и чернокожий раб подумали, что лучше им болеть и даже скончаться, чем признать свои ужасные преступления.

Наутро шестеро чужестранцев снова предстали перед правительницей. Она сказала:

– Только трое из вас рассказали мне все. Плохо придется тому, кто скроет от меня что-нибудь!

Тогда чернокожий подумал, что отпираться бесполезно, и первым признался в своем коварстве. Он рассказал о том, как зарезал хозяйского сына и обвинил гостью, жившую в шатре вместе с арабом и его женой.

– Предатель, убийца! – крикнул ему араб. – Я отрублю тебе голову сию же минуту, как и ты поступил с невинным младенцем!

– Поздно, – сказала ему Репсиме, – теперь судьба сама наказала его и вынудила раскаяться.

Она встала с трона и опустилась на колени, моля Всевышнего вернуть Халиду былое здоровье. Едва она кончила, как тот почувствовал, что расслабленная часть его тела начала оживать. Репсиме также исцелила капитана, страдавшего водянкой и молодого человека, мучимого припадками: оба они раскаялись и были избавлены от недугов. Приближенные Репсиме и ее бывший муж своими глазами видели творимые ею чудеса, и наконец Темин воскликнул:

– Ну, Раванда, настал твой черед говорить!

– Если он допустит хоть малейшую ложь, – предупредила правительница, – он немедленно будет наказан! – и брат Темина заговорил.

– О повелительница, – сказал он, – мой брат, который рассказал тебе нашу историю, заблуждается. Произошло иначе, нежели он думает: его жена невиновна и была казнена по наговору. Я виной тому, и я солгал брату, в чем теперь раскаиваюсь перед всеми!

Услышав его заявление, Темин лишился чувств. Придя в себя, он сказал:

– Царица! Не исцеляй этого лжеца и клятвопреступника! Позволь мне увезти его обратно в Басру, чтобы принести его в жертву духу моей жены на том самом месте, где она была предана земле!

Репсиме ничего не ответила, ибо все время, пока говорили братья, она плакала. Ее лицо было по-прежнему закрыто, никто не узнавал ее и не видел ее слез. Наконец она обратилась к Темину:

– Не думай, что вина его слишком велика, чтобы простить ее. Прошу тебя, умерь свой гнев ради меня; твой брат совершил гнусное дело, но теперь он раскаивается и признает свою вину. Не забывай, что вы связаны кровными узами и ты не должен обращать против него свою месть!

– Я склоняюсь перед твоей мудростью, о царица, и поступлю так, как ты скажешь, – ответил Темин. – Если ты хочешь, чтобы он был прощен, – я прощаю его!

Не успел он договорить эти слова, а Репсиме – прочесть молитву, как Раванда прозрел. Тогда все шестеро возблагодарили небо и ту, что призвала его в помощь для исцеления их немощей: Репсиме отпустила их, но пригласила посетить ее еще раз, на следующий день. Все шестеро воспользовались ее приглашением и явились повидать правительницу в третий, последний раз. Она же из всех пришедших подозвала Темина, велела подать ему золотое сиденье и повела такую речь:

– О купец! Ты претерпел в жизни много горестей, и я хочу тебя вознаградить. Выбери себе в жены самую красивую женщину из моих подданных и оставайся здесь! Ты будешь жить при дворе и ни в чем не ведать отказа.

Тот прослезился и ответил:

– Ваше величество! Я с тоской вспоминал Репсиме и не искал себе новой супруги. Теперь же, когда я знаю всю правду, я хочу провести остаток жизни близ места, где она похоронена, и потому никак не могу принять это милостивое приглашение!

Тогда Репсиме обрадовалась тому, что ее муж исполнен такого терпения и постоянства. «Он по-прежнему любит меня!» – подумала она и наконец решила откинуть с лица покрывало. Сколько же было радости, когда Темин узнал в правительнице свою дорогую жену!

КОНЕЦ ИСТОРИИ О КАШМИРСКОЙ ЦАРЕВНЕ

Этой повестью Сутлумеме завершила свою речь, Фаррухназ все выслушала внимательно, ибо события, о которых рассказывала пожилая женщина, показались ей примечательными. Вскоре и в ее семье произошло кое-что необычное.

Царевич Фаррухруз, ее брат, заболел, и правитель Кашмира обратился за помощью к жрецам храма Кесайя. Один из них вызвался просить заступничества идола, чтимого всеми, чтобы тот помог царевичу выздороветь. На следующий день царь дожидался жреца.

– Ну как, найдено ли средство для исцеления моего сына? – спросил Тогрулбей этого человека.

– Да, государь, – сказал жрец, – позволь мне отправиться во дворец вместе с вами!

И вот он прибыл с загадочным видом и вошел в комнату Фаррухруза: было слышно, как он читает молитву… затем он вышел, и царевич, который раньше все время молчал, крикнул из своей спальни:

– Я здоров!

Тогда Фаррухназ, удивленная свершившимся чудом, захотела навестить главного жреца, но ее не пустили к нему. Царевна обиделась и пожаловалась отцу, что ее не впускают внутрь храма.

– Отчего вы запрещаете моей дочери входить туда? – спросил царь и услышал от жреца:

– Потому что она не слушается законов божества и природы. Она считает мужчин врагами и отвергает их, она глуха и слепа к любви. Однако я помогу ей тем, что в моих силах.

Некоторое время спустя царь снова пожаловал в храм, и тот жрец, который помог ему в первый раз, сказал, что великое божество храма Кесайя снизошло и готово беседовать с его дочерью. Тогрулбей велел передать дочери, что на следующее утро она может прийти в храм. Фаррухназ не замедлила прийти и услышала от жреца следующее:

– О царевна! Знаешь ли ты, что тобой владеет злой дух? Я молился о том, чтобы великий Кесайя исполнился к тебе снисхождения, и мне было откровение о том, что ты избавишься от него, если последуешь моему совету.

Царевна молчала.

– Есть один царевич, – продолжал жрец, – который томится тоской по тебе. Тебе следовало бы его пожалеть и облегчить его участь.

– Как я могу последовать твоему совету, не зная его имени?

– Его зовут Фаррухшад, и он – единственный сын персидского царя. В книге судеб предначертано, что ты выйдешь за него замуж, и такова воля Кесайи.

– Если таким образом я освобожусь от злого духа, то клянусь выполнить все, что ты скажешь!

– Тогда сегодня же вечером мы втроем, вместе с Сутлумеме, покинем кашмирский двор и поедем устраивать твою судьбу, – сказал жрец. Фаррухназ согласилась, испросила позволения отца, и тот отпустил ее. Они выехали и к следующему утру достигли благоуханного луга, на котором разноцветной эмалью пестрели цветы. Вдали виднелась стена из белого мрамора, а за стеной – сад. Путники спешились и сели на берегу ручейка. Фаррухназ заметила, что жрец побледнел и стал серьезным.

– Что случилось? – спросила она.

– Ах, царевна! – ответил он. – Если б ты только знала, кто обитает в этом красивом месте! Вон тот сад принадлежит злой колдунье по имени Мехрефза. Если она увидит нас, мы не выберемся отсюда живыми. Но я должен попытаться обезвредить ее, а если нет – лучше мне тут погибнуть! Вы посидите здесь и, если я не вернусь через час, знайте, что я побежден.

Он вытащил саблю и отправился к саду. Очень скоро он возвратился оттуда с улыбкой и сказал:

– Благодарение Всевышнему, Мехрефза больше нам не опасна! Теперь знайте, что я не только жрец кашмирского храма, но и доверенное лицо царевича Фаррухшада. Сейчас я расскажу вам его историю, а также свою собственную.