Текст книги "Голубиная книга. Славянская космогония"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Славянские космогонические апокрифы

В классической древности всякий гражданин волен был писать о богах все, что считал нужным, даже излагать мифы, противоречащие другим мифам или представляющие богов, мягко говоря, далекими от совершенства. Христианская же Церковь, склонная определять каждую букву («йоту») в своем учении, жестко разделила религиозные книги на боговдохновенные (канонические), душеполезные и отреченные (апокрифические). Первые нельзя было ни оспаривать, ни изменять их текст. Со вторыми можно было, в принципе, где-то не соглашаться, хотя мало кто решался посягать на авторитет отцов Церкви. За чтение же, хранение, переписывание, тем более за сочинение книг «отреченных и ложных» грозило как минимум отлучение от Церкви, в худшем же случае пытки и костер. Индексы запрещенных книг появились на Руси вместе с христианством. (Примечательно, что даже многие ветхозаветные книги, созданные или дошедшие до нас на греческом языке, католики считают каноническими, православные – душеполезными, а протестанты – апокрифами.) Тем не менее апокрифы вызывали постоянный интерес болгарских, сербских, древнерусских интеллектуалов.

Сочинялись апокрифы чаще всего в Византии, переводились в Болгарии и Сербии и оттуда шли на Русь. Однако среди авторов или редакторов отреченных книг были и славяне. В частности, последователи ереси богомилов, основанной в X в. в Болгарии попом Богумилом. Его сын получил известность как «поп Иеремия» и считался автором нескольких апокрифов. Очень часто апокрифы писались от имени библейских персонажей или отцов Церкви. Литературный подлог был известен еще в античные времена и тогда не осуждался. Наоборот, считалось, что автор, приписавший свое сочинение, например, Гиппократу или Зороастру (Заратуштре), благородно жертвовал личной славой. Грань между книгами «истинными» и «ложными» зачастую была условной. Даже многие из канонических книг – по сути, те же апокрифы-подлоги, только признанные Церковью. Так под именем пророка Исайи (VIII в. до н. э.) писали три автора – он сам и два его продолжателя VI–V вв. до н. э. К святоотческим причислялся свод сочинений, написанных в V в. от имени философа Дионисия Ареопагита, современника апостолов. Апокрифический материал нередко использовался в одобряемых Церковью Палеях – пересказах Библии.

Показательна история весьма популярной в средние века «Беседы трех святителей», приписывавшейся Василию Великому (329–379), Иоанну Златоусту (347–407) и Григорию Богослову (330–390). Эти отцы Церкви, хотя и были современниками, ничего подобного ни вместе, ни порознь не писали. Однако «Беседа», созданная около X в. на греческом языке и вскоре переведенная на славянский, считалась душеполезной. Не позднее XIII в. появилась славянская редакция, столь обильная апокрифическими мотивами, что Церковь стала осуждать «Беседу» и приписывать ее попу Иеремии. Третья же редакция действительно содержала мотивы откровенно еретические, богомильские.

Богомильство возникло под влиянием переселенных в Болгарию армянских павликиан. Их ересь, в свою очередь, была плодом «перекодировки» на христианский лад манихейства – своеобразной мировой религии, созданной в III в. месопотамским пророком Мани. «Тайная книга» богомилов дошла до наших дней в латинском переводе, сделанном их западноевропейскими преемниками – альбигойцами (катарами). Общим для всех этих учений было отрицание несправедливого и порочного земного мира как созданного сатаной и демонами-архонтами. Творением истинного Бога, правящего в наднебесном царстве Света, считалась лишь человеческая душа, каковую надлежало освободить и очистить для возвращения в Свет праведной аскетической жизнью.

Вопросам космогонии были посвящены славянские апокрифы: уже упомянутые «Тайная книга» и «Беседа трех святителей», а также «Слово о зачатии неба и земли» («Сказание трудолюбивых мужей», «Свиток Божественных книг», «О море Тивериадском»), «Вопрос, от скольких частей создан Адам», «Прение Панагиота с Азимитом», «Беседа Иерусалимская» («Повесть града Иерусалима»), «Повесть о Крестном Древе». «Слово о зачатии», которое В. Мочульский называет «отреченной Книгой Бытия», сложилось, по его мнению, одновременно со второй редакцией «Беседы» как ее составная часть. Отразилась в «Слове о зачатии» и «Повесть о крестном древе», автором которой считался все тот же поп Иеремия. Та же редакция была использована в «Прении» – антикатолическом памфлете второй половины XIII в. «Вопрос» возник позднее на основе «Беседы». Она же, по мнению Мочульского, послужила истоком «Стиха о Голубиной книге». Наконец, «Беседа Иерусалимская» – это поздний письменный пересказ стиха. Другие исследователи усматривали основу стиха в «Вопросах Иоанна Богослова на горе Фаворской», хотя это апокалиптическое сочинение не имеет с «Голубиной книгой» ровным счетом ничего общего, кроме мотива огромной священной книги. Только скрывает в себе эта книга, как и весь апокриф, тайну не творения мира, а его гибели. «Слово о зачатии» и третья редакция «Беседы», а также многочисленные славянские устные легенды повествуют о том, как Бог и сатана вместе творили мир. Этот миф, по мнению исследовавшего его в начале XX в. К. Ф. Радченко, восходит к учению богомилов и их «Тайной книге».

Словом, в представлении «школы заимствований», история славянской народной космологии выглядит так. Недавно крещенные болгары позаимствовали армянскую ересь и насочиняли «отреченных» книг. А «невежественные» калики да безграмотные мужики по простоте душевной поверили коварным еретикам и претворили их измышления в стихи и легенды. Родных языческих богов и мифы о них православный народ, конечно же, забыл на другой день после крещения, да вот Библии толком не усвоил. Странное выходит «невежество» и «православие»: знать апокрифы лучше самой Библии. Или верить им больше, чем ей. Это притом, что на Руси не только не было богомильских общин, но и об отдельных приверженцах или проповедниках богомильства в Восточной Европе источники молчат. Даже Авраамия Смоленского его ненавистники не обвиняли в богомильстве.

Славяне в этой концепции предстают глуповатыми подражателями византийских греков и армян. В действительности, однако, влияние могло быть и обратным. Ведь богомильство уже в XI в. распространилось из Болгарии в Константинополь и Малую Азию. Позднее же итальянцы и французы отнюдь не стыдились учиться «ереси» от «диких» болгар. И языческие представления у славян, как мы видим, в те времена сохранялись, гораздо лучше, чем это представлялось ученым конца XIX – начала XX в. Так что славянским вкладом в развитие апокрифов могли оказаться как раз собственные языческие мифы, разумеется христианизированные. Ведь для язычника или двоеверца нет ничего плохого в том, чтобы дополнять чужой миф своим или наоборот. Составлять и хранить неизменные канонические писания – свойство жрецов и церковников. А книжники-вольнодумцы, в среде которых и обращались апокрифы, относились к их текстам свободно и творчески.

Что же говорили о начале и устройстве мира славянские отреченные писания? Начнем с самого еретического из них – «Тайной книги» богомилов. Сохранилась она в латинском переводе, в двух рукописях. Одна была найдена в Каркасоне, в архивах инквизиции, другая – в Вене. И в ней мы сталкиваемся с мифом, весьма отличным как от библейско-христианского, так и от классического манихейского. (Заметим, что павликиане, богомилы, альбигойцы формально считали себя не манихеями, а христианами, причем «истинными», и ссылались обычно на Библию, трактуемую аллегорически, а не на манихейские книги, за одно хранение которых грозил костер.)

Библия знает одного Творца мира – Бога, и предполагать соучастие сатаны в творении мира либо его родство с Богом для христианина – величайшее кощунство. В учении же Мани царства Света (духа) и Тьмы (материи) существуют изначально совершенно независимо друг от друга. Первым правит Отец Величия (Зерван)[22]22
  В ираноязычных манихейских текстах манихейские божества нередко называются именами близких им зороастрийских божеств.


[Закрыть], вторым – Материя (мрачная и злая богиня наподобие Гекаты или Бабы-Яги). Земной мир – не творение Отца Величия, а результат вторжения в царство Света Материи, порожденных ею злых демонов-архонтов и их царя (Ахримана). Боги, порожденные Отцом Величия, лишь упорядочили этот мир, дабы постепенно вызволить из него плененные материей частицы Света, в первую очередь человеческие души. Ни о каком родстве этих богов с архонтами речи не идет.

В «Тайной книге» сатана – главный ангел, первый после Бога. За организацию заговора против Бога сатана с его сообщниками был низвергнут с неба, после чего создал земной мир, включая тела людей. Богом созданы только их души, сатана здесь фактически совмещает роли библейского Яхве и эдемского змия, но при этом действует с согласия Бога. По свидетельству же византийского епископа Евфимия Зигабена (XII в.), богомилы считали Сатанаила (Самаила)… старшим сыном Бога и братом Христа (отождествляемого, в свою очередь, с архангелом Михаилом). Победив старшего брата, младший отнял у него ангельское достоинство.

Как уже сказано, библейский сатана – это иранский Ахриман, заимствованный довольно поздно. Он появляется лишь в Книгах Захарии (1: 2) и Паралипоменон (I; 21: 1), созданных в ахеменидскую эпоху (конец VI–IV вв. до н. э.). Мятеж Люцифера (сатаны) и его изгнание с неба описаны Второисайей (V в. до н. э.): «Как упал ты с неба, Денница[23]23
  Денница – утренняя звезда, планета Венера. Новый Завет отождествляет с ней не сатану, а Христа (Откр 22:16).


[Закрыть], сын зари! Разбился о землю попиравший народы. А говорил в сердце своем: „Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, стану подобен Всевышнему“» (Ис 14: 12–15). Истоки этого мифа нетрудно найти в зороастрийских священных книгах (включая тот же Бундахишн), где говорится и о неудачном вторжении Ахримана с его дэвами на небо, и об их царстве в северных горах. Но и там, как и у Мани, Ормазд и Ахриман существуют изначально и вовсе не родственны и не подчинены друг другу. Существовало, однако, особое учение зерванитов, почитавшееся мобедами за ересь. Согласно ему, Ормазд и Ахриман – братья, сыновья бога времени Зервана, причем первым родился именно владыка Тьмы. Учение это сохранилось лишь в пересказах греческих и армянских авторов. Но с ним был, видимо, знаком еще сам Заратуштра. В его стихах-гатах Святой Дух (Спента-Майнью) и Злой Дух (Ангра Майнью) – близнецы, дети Ахурамазды. Мобеды, однако, приписали эти слова своего пророка некоему дэву-лжецу. Зерван и два его сына с их воинствами изображены на золотой пластине VIII в. до н. э. из Луристана. Там, в глухих горах на юго-западе Ирана, жило воинственное племя касситов, сохранившее многие арийские верования.

Были ли богомилы знакомы с тайными писаниями зерванитов, не сохранившимися даже в Иране? Не исключено. Но более вероятно, что на них повлиял славянский языческий миф о борьбе близнецов-демиургов – Белбога и Чернобога. В этом убеждает апокриф «Слово о зачатии неба и земли». Здесь Бог творит мир совместно со своим сыном Христом. При этом Бог создает ветер из своего дыхания, мороз – из лица, гром – из голоса, молнию – из слова, солнце – из ризы (полотенца для лица), луну – из лица. Нетрудно узнать здесь космогонию «Голубиной книги» с ее языческими индоевропейскими корнями. После этого Бог вдруг обнаруживает посреди изначального «Тивериадского» моря сатану в облике гоголя. Тот нагло объявляет себя богом, а Бога признает «богом богов» (т. е. старшим над собой). И Бог не только фактически соглашается с ним, но и производит позднее в архангелы. По приказу Бога сатана ныряет в море и приносит камни и песок. Из них Бог создает землю и утверждает ее на 33 китах (снова мотив «Голубиной книги»). Из двух половинок одного камня Бог создает ангелов, а сатана – бесов («плотных [плотских] богов»).

Бог создает тело Адама и отправляется за душой для него на небо к своему отцу. (До сих пор благой Демиург, именуемый Господом, фактически сливался с Богом Отцом. Лишь в этом эпизоде Творец отождествлен с Христом). Тем временем сатана портит тело первочеловека, делая его способным болеть. Это, однако, сходит злому демиургу с рук. Лишь когда он, став архангелом, задумал воздвигнуть себе престол над звездами, Бог послал против него Михаила, и тот с большим трудом низверг сатану и бесов с неба на землю. Низвергнутый, однако же, объявил себя владыкой земли, и Владыка Небесный снова с ним фактически согласился. Проникнув в рай в виде червя-змея, сатана соблазнил Адама и Еву. Изгнанный на землю первочеловек безропотно подписал обязательство: души Адама и всех его потомков по смерти принадлежат сатане как хозяину земли и попадают в ад. Договор этот исполнялся многие века, пока посланный Богом Иисус не вывел души Адама и остальных людей из ада.

Весь этот миф хорошо известен по фольклорным легендам, записанным у многих славянских народов. Подробнее о них будет сказано ниже. Здесь же отметим, что устные версии зачастую подробнее и логичнее письменной. Что особенно важно, в легендах Бог и сатана оказываются братьями-побратимами, соответственно старшим и младшим. Это, а также мотив «ныряющего демиурга» сразу вводит данное сказание в круг мифов, распространенных по всей Северной и Центральной Азии и Северной Америке. В них мир творят совместно два бога, добрый и злой, причем второй по приказу первого ныряет в море. «Школа заимствований» и это поначалу пыталась объяснить тем, что сибирские инородцы заимствовали миф у русских поселенцев. Но к индейским племенам, жившим вдали от русской Аляски, это явно не подходило. Мифы же о братьях-демиургах вообще распространены по всему миру. Таким образом, не темные мужики пересказали книжные апокрифы, а книжники пересказали и «перекодировали» на христианский лад языческий славянский миф. Это относится и к «Слову о зачатии», и к «Тайной книге». И не столь важно, кто из этих книжников-двоеверцев считал себя православным, а кто – богомилом.

Языческий миф проступает и в сказании о войне Бога и Михаила (Христа) с сатаной. Архангел, поражающий бесов жезлом и низвергающий их с неба, очень напоминает славянского Перуна, бьющего громовой палицей чертей. А также его индоевропейских сородичей – Индру, Тора, Зевса, Геракла и т. д. В народе Михаила и считали громовержцем, наряду с Ильей. Сама же война за небо заставляет вспомнить не только вышеупомянутый иранский миф, но и сказания эллинов о титанах, штурмовавших Олимп, но пораженных молниями Зевса. Равно как и мифы о борьбе богов и асуров, асов и великанов-ётунов. Примечательна одна деталь в фольклорных легендах: бесы, сброшенные с неба, обратились в земную нечисть. Упавший в лес стал лешим, в воду – водяным, в болото – болотным чертом и т. п.

Еще один явно языческий мотив – осквернение злым демиургом только что созданных перволюдей. Его нет ни в Библии, ни в зороастрийских или манихейских священных книгах. Зато он распространен в устных преданиях – не только славян, но и народов Сибири. Снова книжники лишь христианизировали языческий миф.

Со «Словом о зачатии неба и земли» тесно связана «Беседа трех святителей» в ее славянских редакциях. Мы приводим здесь оба апокрифа по одному и тому же списку XVIII в., где они следуют друг за другом. «Слово» составляет как бы первую часть «Беседы» и приписывается тем же лицам (только Иоанн Златоуст заменен Иоанном Дамаскином – богословом и поэтом VII в.). Сама «Беседа», собственно, – диалог: говорят лишь два безымянных лица. Так что имена троих отцов Церкви в ее начале – не более, чем «вывеска». Вопросы и ответы хитры, остроумны, порой фривольны. То Давид именуется «певцом-блудником», то умерший Авель уподобляется парню, домогающемуся девушки. (Это не пошлое кощунство, а мифологема: могила – лоно матери-земли, первый умерший – ее возлюбленный.) Словом, перед нами скорее не христианский катехизис, а языческое состязание в мудрости-хитрости. В ходе его разрешаются и космогонические вопросы. И именно в них «Беседа» сближается с «Голубиной книгой». Только вот общих мотивов у них немного. Создание солнца и луны из риз Божиих, а Адама – из разных стихий, земля на китах, заяц-Правда, унесенный на небо… Таинственная книга, устная или письменная, видимо, повлияла на апокриф, а не выросла из него. Хотя «Беседу» иногда называли «Глубиной».

Заметим, что в «Беседе» сатана (Сатанаил) – не родич Бога, но и не созданный им ангел. Владыка зла здесь зарождается сам в девятом валу бурного изначального моря. Это вполне соответствует «Слову о зачатии», где Бог небесный неожиданно для себя встречает в море гоголя-сатану, но, по сути, легко признает его права бога земного.

Киты-атланты в «Беседе» питаются одним райским благоуханием. Это в точности напоминает Бундахишн, где десять гигантских рыб Кар охраняют Древо Жизни, питаясь только духовной пищей.

Миф о создании первочеловека Адама из стихий отражен и в «Стихе о Голубиной книге», и в апокрифах: в «Слове о зачатии», «Беседе», «Вопросе». Расхождения между ними невелики.

Тело Адама – от земли;

кости – от камней;

кровь – от моря (росы и солнца);

дыхание – от ветра;

глаза – от солнца (моря);

мысли – от облаков («ангельской скорости»);

разум – от облаков (Христа);

тепло – от духа:

душа – от глаз;

благодать – от Св. Духа.

Напомним, что в стихе светила создаются из глаз Бога, ветер – из его дыхания. Как уже говорилось, в основе здесь – все тот же миф о космическом первочеловеке-гиганте, только «перевернутый»: не мир создается из тела первочеловека, а оно само – из составных частей мира. Точнее, сначала создается мир из тела первобога или великана, а затем – первочеловек, подобный этому космическому гиганту. Человек, таким образом, – микрокосм, часть и подобие макрокосма, а не просто игрушка всемогущего Творца, не глиняная кукла. О создании человека из четырех стихий (земли, воды, воздуха и огня) писали богослов Лактанций (IV в.), Севериан, епископ Гевальский (V в.), энциклопедист VII в. Исидор Севильский, Иоанн Дамаскин, Гонорий Отенский (X в.). Об этом же говорилось в Палее и «Изборнике» Святослава 1073 г. Славянские книжники и калики, однако же, не просто повторили писанное книжниками греческими и латинскими, а дополнили его в соответствии с собственным мифом.

Некоторые списки «Беседы» содержат уникальные сведения о славянских богах – Перуне и Хорее. Хитроумный книжник-двоеверец даже им нашел место в христианизированной картине мира – в качестве «ангелов» грома и молнии. При этом первого назвал «эллинским старцем», а второго – «жидовином». Перун действительно представлялся стариком, «эллинское» же в Древней Руси было синонимом языческого. «Хоре» – второе имя Даждьбога-Солнца. Он, очевидно, был также и громовником: на летописной миниатюре солнце показано извергающим молнии, а на древнерусских топориках-амулетах сочетаются символы солнца и молнии. «Жидовином» Хоре назван, возможно, из-за своих восточных корней: имя его – иранское (сарматское). Возможно также, что русский книжник попросту спутал Хорса с ветхозаветным Нахором, братом Авраама (в другом списке вместо «Хоре» стоит «Нахор»).

В «Беседе» Бог создает Адама весной, в марте, и вся природа приветствует первочеловека. В Древней Руси Новый год начинали с новолуния, близкого к весеннему равноденствию, обычно в марте. С мартовским Новым годом конкурировал принесенный из Византии сентябрьский. Но в иранском мире Новый год (Науруз) отмечался и отмечается именно весной, около весеннего равноденствия. В частности, весной справлялся скифский праздник, описанный Геродотом. Отмечали его, напомним, и праславяне (скифы-пахари). Начало года в мифологическом мышлении отождествлялось с началом мира.

В «Прении» космогонический диалог ведут православный философ Панагиот («всеосвященный») с кардиналом Азимитом. («Азимитами» ругали в Византии католиков.) Убедившись в глубоких знаниях Панагиота, католик признает превосходство православной веры. Нетрудно, однако, узнать за этими персонажами древних Велеса и Волота, хотя содержание их беседы связано с «Голубиной книгой», пожалуй, лишь общей темой происхождения и устройства мира.

Мир, по Панагиоту, многослоен. Порядок же космических слоев-ярусов таков: свет незаходящий – божество на престоле – огонь – тьма – вода – небо – эфир (воздух) – земля – вода – тьма – огонь – бездна (тартар). Заметим, что здесь, как и в «Голубиной книге», земля плавает на водах. Не упоминаются лишь киты-атланты. Зато в «Слове о зачатии» и «Беседе» землю на себе несут 33 кита. Однако в «Слове» присутствует и другая многоярусная схема: хрустальное небо – железные столбы – земля – камень – железные столбы – ад – воздух (тартар). Согласовать эти схемы, впрочем, нетрудно, если вспомнить изложенный в этих же апокрифах миф о ныряющем демиурге. Дно изначального («Тивериадского») моря, на которое нырял сатана за материалом для земли – это и есть «камень» с заключенным в нем «адом» («тьмой» и «огнем»), а ниже – только бездна-«тартар».

В одном из списков «Вопроса» есть еще одна схема: земля – вода – камень – золотые киты – огненная река – огонь – железный дуб – сила Божия. Схема эта явно заимствована из западных средневековых источников («Диалог Адриана и Эпиктета»). Там она выглядит так: земля – вода – камень – 4 животных – огонь – бездна – изначальное древо – Христос. Славянский книжник, однако, не переписывал бездумно чужую схему, а дополнял ее собственно славянскими представлениями. Четырех животных (в Библии несущих на себе престол Бога) он заменил китами, плавающими в огненной реке («продублировав», таким образом, подземное море). А изначальное древо – железным дубом (у славян Мировым Деревом считается именно дуб).

Истоки всей этой космологии – в древнейших индоевропейских мифах, прослеженных Б. А. Рыбаковым в росписях сосудов трипольской культуры. Согласно этим мифам, выше земли и воздуха находится небесная твердь, над ней запасы воды, а еще выше обитают боги. К сказанному исследователем добавим, что у древних индоевропейцев было понятие и о подземном мире (ведическая Нарака, греческий Аид, германский Хель, славянское пекло-преисподняя).

Можно предположить, что в языческой «Голубиной книге» был раздел, посвященный вертикальному устройству мира. Оно представлялось примерно так: обитель богов (свет) – небесные воды – твердь (хрустальное небо) – воздух – земля – море с китами – подземное царство (пекло, ад) – воздушная бездна. В стихе этот раздел не отразился, но сохранился в апокрифах, авторы которых использовали также книжные материалы.

В «Прении» отражен также еще один индоевропейский миф – о Мировой Горе. Здесь она находится за морем, и на ней располагается земной рай. Посреди него – Древо Жизни, покрытое листьями и плодами от всех деревьев. Из его корней текут источники меда и молока. (Это напоминает, в частности, описанное в Бундахишне Древо всех семян, растущее на острове среди океана). Оно же и Мировое Древо: золотое, огненное (т. е. солнечное), растет до самого неба. А подземный железный дуб, описанный в «Вопросе», – это, очевидно, нижняя, «преисподняя» часть того же дерева.

Гром и молния объясняются в «Прении», со ссылкой на античную науку («художество философское») как столкновения облаков. В «Вопросе» же ангелы бьют молниями бесов, что соответствует мифу о борьбе Перуна (позднее Ильи-громовника) с чертями. Солнце описано «Прением» как человек в сияющем венце. Днем он идет по небу, а ночью плывет по морю (очевидно, подземному). Утром его кропят морской водой грифоны, фениксы и драконы («хеландрии»). На древнерусских хоросах (церковных люстрах, символизирующих солнце) изображались грифоны и драконы. Как символы солнца эти существа были известны еще скифам. Наконец, год представлен в «Прении» котлом, который куют 12 кузнецов-месяцев. Это напоминает восточнославянские легенды о святом кузнеце Козьме-Демьяне (языческом Свароге) и его 12 помощниках.

Апокриф «Беседа Иерусалимская» охарактеризован выше. Это – всего лишь прозаический пересказ «Стиха о Голубиной книге». В нем, однако, есть оригинальные мифологические детали. Описывается чудесное дерево с золотыми и серебряными ветвями и серебряными корнями, на котором сидит кречет с золотым колокольчиком (будущий царь Соломон и его невеста, дочь Волота). В Александропольском кургане III в. до н. э., последнем из скифских царских курганов, найдено навершие в виде трезубца, на котором восседают три хищные птицы с колокольчиками в клювах. Скифские навершия (части погребальных колесниц) символизировали Мировое Дерево, а его три ветви – три мира. Отсюда, в частности, сарматские и древнерусские тамги-трезубцы, от которых происходит нынешний герб Украины (ставший таковым с подачи М. С. Грушевского, отождествлявшего Киевскую Русь с Украиной). Интересен также миф о Единороге (Индрике), победившем змея, который во время засухи преграждал доступ к воде. Это в точности соответствует ведическому мифу об Индре и драконе Вритре.

Космогоническая тема Мирового Дерева отражена и в «Повести о Крестном древе». Автором ее считается глава богомилов поп Иеремия. Вариант этой повести входит в апокриф «О море Тивериадском». Согласно повести, Древо Жизни в Эдеме состояло из трех частей, посвященных Адаму, Еве и Богу. Посадил же его сатана. После грехопадения первых людей их части дерева упали в Тигр и Евфрат. Перед смертью Адама его сын Сиф с дозволения Бога взял ветвь с оставшегося в раю дерева, а с помощью сатаны нашел обе отпавшие части. Из всех трех частей он сплел венец, в котором Адам умер и был погребен. Место погребения – Голгофа – превратилось в разбойничий вертеп. Из венца проросло дерево, опять-таки троечастное. Из него впоследствии были сделаны три креста – для Христа и распятых вместе с ним разбойников, злого и доброго. Согласно иной версии, из Адамовой части вырастил чудесное древо грешник Лот, а из Евиной – Моисей. Божию часть украл из рая с помощью подвластных ему демонов царь-маг Соломон. Собрав все три части, он использовал их для постройки Иерусалимского храма. История животворящего креста, таким образом, приобретает весьма неприглядный вид. Это не удивительно, поскольку богомилы почитание креста отвергали. Тем не менее Крестное древо и здесь является подобием Мирового Дерева – Древа Жизни. Именно поэтому оно (как на александропольском навершии) трехчастно. Эта трехчастность, очевидно, символизирует три мира, соединяемые Мировым Деревом. Адам же предстает в апокрифе великаном, в черепе которого прячется охотник. За библейским персонажем встает индоевропейский космический первочеловек-гигант.

Так излагали историю возникновения мира и его устройство славянские апокрифы. Как видим, апокрифическая «Книга Бытия» вовсе не сводится к пересказу соответствующей библейской книги, притом искаженному по незнанию. Ведь создавали апокрифы не невежды, а самые образованные и свободомыслящие люди своего времени. Не страшась церковных кар, они дополняли библейские сказания, в том числе и элементами славянских языческих мифов.

Мы приводим здесь апокрифические тексты (а также текст Зигабена, излагающий учение богомилов) в несколько сокращенном виде, опуская то, что не относится непосредственно к космогонии и космологии.

Тайная книга (Вопросы Иоанна на Тайной Трапезе Царя Небесного)

1. Я, Иоанн, брат ваш, имеющий долю в несчастье и доли в Царствии Небесном чающий, сказал, когда возлежал я на груди Господа нашего Иисуса Христа: «Господи, кто предаст тебя?»

И отвечая, сказал Он: «Тот, кто вместе со Мною омочил руку в чаше. Тогда вошел в него сатана и потребовал, чтобы он предал Меня.»

2. И сказал я: «Господи, прежде, чем пал сатана, в какой славе пребывал он у Отца Твоего?»

И сказал Он мне: «В такой славе был, что управлял силами небесными; я же сидел возле Отца Моего. Он [сатана] управлял всеми, следовавшими за Отцом, и нисходил с небес в преисподнюю, и восходил от низших до самого престола невидимого Отца. Он оберегал славу, что приводит в движение небеса, и замыслил поставить трон свой над облаками небесными, и пожелал уподобиться Вышнему.»

И когда низошел он в воздух, сказал ангелу воздуха: «Открой мне врата воздушные», – тот открыл ему врата воздушные. Стремясь вниз, он увидел ангела, который держал воды, и сказал ему: «Открой мне врата водные», – и открыл ему. И, проходя сквозь пределы, увидел весь облик земли, покрытой водами. Проходя под землю, увидел он двух рыб, лежащих под водами; как быки, впряженные в плуг, они держали всю землю, повелением невидимого Отца, от захода до самого восхода солнца. А когда спустился еще ниже, увидел преисподнюю, которая есть род огня, и дальше не смог нисходить из-за пламени огня пылающего.

И возвратился сатана назад, исполнился злобы, подступил к ангелу воздуха и к тому, который был над водами, и сказал им: «Все это мое; если послушаете меня, поставлю трон свой над облаками и уподоблюсь вышнему; удаляя воды с высоты этой тверди, заполню прочие места морями, и потом не будет воды на лице земли [ВР: Помещу воды над этой твердью, а другие воды соберу в широкие моря], и воцарюсь вместе с вами на веки веков».

И, сказав это ангелам, взошел к другим ангелам, до пятого неба, и так говорил каждому из них: «Сколько ты должен Господу своему?» Тот сказал ему: «Сто мер пшеницы». И сказал ему сатана: «Возьми перо и чернила и напиши шестьдесят». И другому сказал: «А ты сколько должен Господу своему?» Тот ответил: «Сто кувшинов елея». И сказал сатана: «Сядь и напиши пятьдесят». И восходя на все небеса, вплоть до пятого [В.: четвертого] неба, так говорил, прельщая ангелов невидимого Отца.

3. И раздался голос от престола Отца: «Что делаешь, отрицатель Отца, отвращающий ангелов? Делатель греха, быстро делай то, что задумал». Тогда повелел Отец ангелам своим: «Совлеките с них одежды». И совлекли одежды их и короны их, – всех ангелов, которые его [сатану] слушали.

И спросил я Господа: «Когда пал сатана, в каком месте он стал обитать?»

И ответил Он мне: «Отец Мой преобразил его за гордыню его, и отнят был от него свет, и стал облик его, как железо раскаленное, и как у человека стал весь облик его; и увлек он хвостом своим [ВР: и имел семь хвостов, которыми увлек (Семь хвостов означают семь грехов или пороков, которыми он соблазнял людей: ложи, прелюбодеяние, грабеж, кража, богохульство, зависть, раздор). – Д. Д.] третью часть ангелов Божиих, и был изгнан от трона Божия и от устроения небесного». И низойдя в эту твердь, не мог сатана создать никакого покоя ни себе, ни тем, кто был с ним. И он попросил Отца: «Имей ко мне снисхождение, и все верну Тебе». И сжалился над ним Отец, и дал покой ему и тем, кто с ним был, насколько он пожелает, вплоть до семи дней.