Текст книги "Черепашки-ниндзя и Тайна Древнего Египта"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

–   Не буди их, пусть поспят.

  В условленное место Донателло и Эйприл пришли почти одновременно. По пути Донателло еще успел купить несколько газет, чтобы быть в курсе свежих новостей. В каждой из газет он прочел статьи, в которых говорилось о победе черепашек-ниндзя над крылатым муравьем. Он подумал, что неплохо было бы показать их Микеланджело, так как почти все авторы изображали его бесстрашным героем. В одной из газет был даже помещен снимок детеныша с вопросом под ним: «Кто же будет следующей жертвой Пожирателя Мяса?» Донателло этот вопрос не понравился, так как из него следовала явная угроза. «B безопасности детеныш будет недолго», – подумал Донателло. Эйприл перебила его мрачные мысли:

–   Ты чего такой грустный?

–   Да так! Вот видела, – и Донателло указал пальцем на снимок детеныша крылатого муравья, – похоже, с появлением на свет для него начались большие проблемы.

–   Донателло, но еще не известно, у кого проблем окажется больше, когда он вырастет.

–   И ты тоже права, – обреченно сказал Донателло.

–   Не будем об этом. Нас ждет Адамс.

  Когда Эйприл и Донателло подошли к дому, где жил Дэвид Адамс, городские часы пробили девять раз.

–   Мы вовремя, – заметила Эйприл. – Кажется, это Адамс выходит нам навстречу.

  Снаружи дом выглядел мрачно, ничем не отличаясь от сотни других. Внутри же он производил более благоприятное впечатление. Дэвид Адамс приветливо встретил своих гостей и проводил их в освещенную солнцем большую комнату, из которой можно было пройти сразу в несколько других.

–   Это гостиная, – сказал Дэвид Адамс, – но гости у меня бывают крайне редко.

–   Почему же? – спросила Эйприл.

–   У меня тяжелый характер.

–   Я бы не сказала, – возразила девушка.

–   А вы живете один? – поинтересовался Донателло.

–   Один. Много лет живу один. У меня была жена, но я ей уделял так мало внимания, и она возненавидела за это мою работу. Для меня жизнь лишена смысла без биологии. Если не возражаете, я покажу мой кабинет.

  Ближняя дверь из гостиной вела в кабинет, где стоял письменный стол, рядом с которым были расставлены книжный шкаф и два кресла. Адамс подошел к окну и раздвинул тяжелые шторы.

–   Вот здесь можно поговорить. Проходите, располагайтесь в креслах, а я на стуле сяду.

–   А как же вы один живете? – усаживаясь, спросила Эйприл.

–   На ваш вопрос, Эйприл, мне трудно ответить. Могу лишь сказать, что я привык жить один.

–   К этому можно привыкнуть?

–   Как видите, можно, – вздохнул Адамс.

  Эйприл и Донателло разглядывали Адамса. Они находили явное внешнее сходство с профессором Брэдли. Только черты лица у того были помягче и выражение говорило о том, что он чаще мечтает, занимаясь своей работой, чем чего-либо добивается. Адамс выглядел уверенно, говорил четко, слегка жестикулируя.

–   В десять, а это уже скоро, – Адамс взглянул на часы, – придет Лиз, она помогает мне по дому. Тогда-то я смогу предложить вам кофе или чай.

–   Не беспокойтесь.

–   Всю жизнь я занимаюсь проблемой, которая в настоящее время привлекает общее внимание. Опыты по оживлению организмов – это совершенно новая область в медицине, физиологии и биологии. Не знаю, стоит ли, не будет ли это скучно? – спросил доктор Адамс и при этом взглянул на Донателло, а потом на Эйприл. Но те отрицательно покачали головой, и он, немного помолчав, продолжил стараясь подыскивать понятные для них выражения. – Оживление организмов ничего общего не имеет с чудом воскрешения. Мечтать о бессмертии или воскрешении из мертвых бессмысленно, ибо биологическая смерть необратима.

–   В чем же заключается тогда оживление? – спросил Донателло.

–   Видите ли, можно и должно бороться за продление жизни, а также за то, чтобы в отдельных случаях приостановить начавшееся умирание организма. Ведь смерть в естественных условиях не наступает внезапно. Процесс умирания, угасания жизни – процесс постепенный. Биологическая смерть наступает тогда, когда прекратится обмен веществ, а затем начнется распад тканей и органов. Но этому предшествует период, когда видимых признаков жизни уже нет, а биологическая смерть еще не наступила. Человек умирает...

  В этот момент хлопнула входная дверь. Доктор Адамс встал со стула, лицо его оживилось.

–   Это Лиз, я отлучусь на минуточку.

–   Кто бы мог подумать, что доктор Адамс будет рассказывать нам о смерти, – оставшись наедине с Эйприл, сказал Донателло.

–   Надеюсь, ты не из числа слабонервных.

–   Успокойся. Меня удивляет другое.

–   Что именно?

–   Доктор Адамс занимается такими серьезными исследованиями. Как ты думаешь, что у него могло быть общего с профессором Брэдли?

–   Уж не хочешь ли ты сказать, что то, чем занимается Брэдли, не так существенно? Ты ошибаешься, каждый находит себя в своей науке, поэтому у них не возникало разногласий. Они дополняли друг друга. Я думаю, им вместе было интересно.

  Вернулся доктор Адамс с подносом в руках. Он молча поставил три чашки чая на стол.

–   Прошу. Лиз обещала приготовить пирог, надеюсь, это будет скоро.

  Доктор Адамс отпил глоток светло-коричневого чая.

–   Горячий, – он поставил чашку на стол. – Так о чем мы говорили?

–   «Человек умирает», – сказали вы.

–   Да-да, спасибо, я вспомнил. Итак, человек умирает. Уже нет дыхания, окончательно остановилось сердце. Наступила так называемая клиническая смерть. Но в теле еще сохраняется минимальный обмен веществ, есть потенциал. В этот очень кратковременный период, если в организме нет тяжелых повреждений, его можно возвратить к жизни.

–   Но, доктор Адамс...

–   Как?!

–   Правда, отдельные ткани и органы, например, сердце, удается вернуть к жизни и через несколько часов и даже дней, но организм в целом – только тогда, когда меры по оживлению предприняты не позднее, чем через пять-шесть минут с момента клинической смерти. Затем уже начинаются необратимые изменения в коре головного мозга, и тогда оживление невозможно. Распад нервной ткани, оказывается, можно задержать путем охлаждения.

–   Ах, да, я кое-что читала в одном журнале об этом, – о6радованно сказала Эйприл, попивая свой чай, – и даже немного помню ее содержание. Суть проблемы в том, что при замораживании живые существа впадают в состояние, промежуточное между жизнью и смертью, когда уже нет никаких признаков жизни, но и смерть еще не наступила.

–   Ну-ну, Эйприл, – поддержал ее доктор Адамс. – Что же дальше?

–   Анабиоз можно назвать мнимой смертью, или, если угодно, скрытой жизнью. Некоторые ученые установили, что летучие мыши, жабы ну и еще некоторые виды рыб после значительного промерзания могут быть возвращены к жизни. Раз в период анабиоза все жизненные отправления практически приостановлены, можно продлить жизнь организма. Если бы нашелся человек, который пожелал пожертвовать последние десять лет своей жизни на то, чтобы периодически прекращать свою жизнедеятельность, а затем пробуждаться, можно было бы продлить его жизнь до тысячи лет или еще больше. Оттаивая через каждые сто лет, человек мог бы узнать все, что произошло за время его пребывания в замороженном состоянии.

  Донателло слушал очень внимательно, почти не делая каких бы то ни было движений, но при последней фразе, он заерзал в кресле, так что чашка заскользила по блюдцу.

–   Эйприл, но разве ты не слышала о машине времени? Тогда отпадает надобность замораживаться!

–   Браво, браво! – доктор Адамс захлопал в ладоши. – Я восхищен вами. Ведь я всерьез думал, что этим молодежь не интересуется.

  Эйприл и Донателло заулыбались, им было приятно услышать в свой адрес похвалу.

–   Но недавно я решил изменить направление исследований.

–   Куда же вы теперь направились? – сощуря глаза, иронично спросила Эйприл.

–   Я считаю, что центр тяжести вопроса об анабиозе лежит в явлениях, связанных с высыханием живой ткани. – Доктор Адамс говорил серьезно, и в голосе его звучала глубокая убежденность. Впрочем, обе разновидности анабиоза сводятся к одному: ведь и процесс замерзания – это не что иное, как извлечение воды из клеток организма. При замораживании организм может погибнуть.

–   Но отчего?

–   От разрушения клеток ледяными кристаллами. И еще была найдена одна причина неудач, постигших исследователей холодного анабиоза.

–   Какая же, – серьезно спросил Донателло.

–   Оказывается, при сильном охлаждении в межклеточной жидкости начинают бурно накапливаться соли, что также приводит к необратимым изменениям в живой клетке. Так вот я подозреваю, что при потере влаги путем высушивания концентрация солей уже не действует губительно. Не потому ли сухой анабиоз так широко распространен в природе?

–   Знаю, знаю! – перебила Эйприл. – Амебы, туфельки, даже коловратки, имеющие относительно сложную нервную систему, могут высыхать, а попадая вновь в воду, оживают... Семена растений сохраняются в сухом состоянии десятки лет и прорастают, оказываясь в благоприятных условиях... Изолированное и высушенное сердце лягушки, помещенное в питательную среду, восстанавливает утерянную влагу и начинает вновь ритмично сокращаться.

  Эйприл, не скрывая своего торжества, посмотрела на доктора Адамса. Этого оказалось вполне достаточным, чтобы между гостями и хозяином сразу же установились отношения взаимопонимания. В дверях тихо появилась светловолосая девушка с добрыми глазами, она принесла пирог.

–   А вот и Лиз! Не знаю, что бы я без нее делал?

–   Доктор Адамс, -смущенно произнесла Лиз. – Сейчас я еще принесу вам чай.

  Донателло отдал Лиз пустую чашку, остальные доктор Адамс поставил на поднос. Эйприл уже успела попробовать кусочек пирога.

–   Лиз, ваш пирог – просто чудо.

–   Спасибо, мне нравится готовить для доктора Адамса.

  Когда она ушла, доктор Адамс произнес:

–   Это милое создание, заменяет мне дочь, ведь она мне помогает не только по дому, но даже в работе, когда я занят в лаборатории... Но возвращаюсь к нашему разговору. Я предвижу возможность высушивать и затем вновь оживлять даже сложные организмы.

–   Так! И вы считаете, на доказательства этого стоит тратить время? – спросил Донателло.

–   Конечно!

–   Но думаете ли вы о практической значимости вашей работы? – Эйприл внимательно посмотрела на доктора Адамса.

–   Мы сможем высушить любой орган даже теплокровного животного, вплоть до органов человека. Высушить так, чтобы сохранить целость всех тканей этого органа, и затем через неопределенно долгое время вновь вернуть его к жизни. Почем знать, какие еще неизведанные возможности откроются перед наукой... Это, конечно, пока мечта, но разве она не начинает воплощаться в действительность. Вспомните, как много жизней спасла консервированная кровь. Но и консервация имеет свои неудобства: такую кровь нельзя долго хранить. И вот появилась так называемая сухая плазма. Достаточно ее растворить, и материал для переливания крови готов. И тогда я спрашиваю себя: если есть сухая плазма, почему не может быть сухой крови? И вот представьте себе: мы получим, кроме сухой крови, также и сухие органы, например, сухое сердце или легкое, сможем хранить их годами и в случае надобности заменить сердце или легкое умирающему человеку.

–   Это что же, консервы из человечины? Вяленое сердце? Что-то жутковато от всего этого становится, – Донателло поморщился, и кусок пирога застрял у него в горле.

–   Лиз, – позвал доктор Адамс, – моему другу не мешало бы выпить чая. Ты скоро?

–   Уже-уже, – где-то недалеко послышались легкие шаги Лиз.

–   Донателло, согласен, тема нашей беседы не совсем застольная, вы уж извините.

  Донателло поблагодарил Лиз за чай. Ему стало лучше. Сделав несколько маленьких глотков, он уселся поудобнее в кресле. Эйприл заговорила после небольшой паузы:

–   Было бы очень интересно послушать ваше мнение по поводу крыла того муравья.

–   Это, кажется, случилось в музее?

–   Да-да.

–   Жуткое происшествие. Мне довелось видеть репортаж по телевизору. Постойте-ка, если я правильно понял, Донателло – один из четверых героев, которые спасли город от этого чудовища!

–   Вы правильно поняли, – с гордостью произнесла Эйприл. – Мои друзья всегда там, где опасно.

  Доктор Адамс встал и подошел к Донателло. Донателло поднялся с кресла и поставил чашку на стол. Эйприл застыла в ожидании.

–   Позвольте пожать вашу руку. Мне необыкновенно приятно, что я имею честь принимать вас в своем доме.

–   Да не надо, я этого не люблю. По мне бы лучше сражаться с какой-нибудь тварью, чем выслушивать комплименты, – Донателло слегка опустил голову, пряча глаза.

–   А вот и напрасно. Если вы не возражаете, – произнес доктор Адамс, отходя к письменному столу, – я думаю, что здесь речь идет как раз об анабиозе. Когда-то, много лет тому, этот крылатый муравей попал в саркофаг, ну, не знаю каким образом, предположим, что случайно.

–   Возможно, что это произошло в древнем Египте, – поспешила добавить Эйприл.

–   Что же было потом? – спросил Донателло.

–   Попав в саркофаг, муравей оказался в условиях, которые на долгое время сохранили его жизнедеятельность. Он уснул, а от какого-то удара или еще другого повреждения, условия, возникшие в герметично закрытом саркофаге, нарушились. Дальнейшее вы знаете. Кстати, мне сегодня еще предстоит изучать эту проблему.

–   И где же, если, конечно, это не секрет? – заинтересованно спросила Эйприл, глядя на расхаживающего по комнате доктора Адамса.

–   Секрета здесь нет. Меня пригласили в музей, и там-то я выскажу то же, что вы услышали минутой раньше.

  Доктор Адамс глянул на часы, затем, сославшись на то, что ему нужно позвонить, вышел из кабинета. Эйприл взглядом дала понять Донателло, что пора собираться домой.

–   Ну, вот, у меня почти не осталось времени, – возвращаясь в кабинет, сказал доктор Адамс. – Жаль, что мы не смогли сегодня посмотреть мою лабораторию, но не все сразу, должно же у меня остаться еще что-то, что даст нам повод встретиться опять?

–   Вы нас заинтриговали, доктор. Думаю, если мы расскажем о ваших исследованиях друзьям, они захотят увидеть вас. Как вы к этому отнесетесь?

–   Эйприл, надеюсь, вашим друзьям не будет скучно, когда они своими глазами увидят... Но не буду опережать события, а сейчас вынужден с вами попрощаться.

  Доктор Адамс проводил гостей до дверей. Лиз поливала цветы, которые росли на небольшой клумбе у дома. Увидев Эйприл и Донателло на крыльце, она спросила:

–   Вы уже уходите?

–   Да, – ответила Эйприл. – Но, надеемся, что скоро увидимся в лаборатории.

–   В таком случае, до скорой встречи! – Лиз улыбнулась на прощание.

  Эйприл и Донателло шли по улице все дальше и дальше от дома доктора Адамса. Оба были довольны, что в последнее время им везет на интересные знакомства.

–   Теперь ты убедился, что доктор Адамс – честный человек, который не смог бы предать друга, – обращаясь к Донателло, сказала Эйприл.

  Эйприл, ты же знаешь, тебе я привык доверять. У нас с тобой еще никогда не возникало недоразумений. Только как же нам удастся помирить профессора Брэдли с доктором Адамсом? Ты уже придумала что-нибудь?

  Эйприл задумалась. Не заметив на дорожке небольшого камня, она споткнулась и подвернула ногу. Донателло поддержал ее под руку.

–   Осторожно.

–   Ах, Донателло, благодарю тебя.

–   Всегда готов помочь. Как ты? Нога не болит?

–   Все в порядке. Думаю, нам смогут подсказать что-нибудь Рафаэль, Леонардо и Микеланджело. Поэтому зайдем сейчас к вам, а потом решим, как быть дальше.

Глава 12. Черепашки совещаются

  Донателло и Эйприл успели лишь переступить порог дома, где жили черепашки, как услышали возмущенные крики.

–   Что у вас за тайны от нас!? – первым крикнул Леонардо.

–   Так друзья не поступают! – бегал по комнате Микеланджело, размахивая руками и повторяя одну и ту же фразу.

–   Донателло, мы ждем, что ты нам скажешь!

–   Уйти без нас, оставив на столе записку! Не кажется ли тебе, что это нечестно! – негодовал Рафаэль, стоя перед Донателло и глядя ему в глаза. – А ты, Эйприл, – переведя взгляд на нее, перейдя на свой обычный спокойный тон, продолжал сыпать упреки Рафаэль, – как ты могла, ведь мы даже не знали, когда вы успели договориться.

  Донателло обошел Рафаэля и прошел вглубь комнаты. Усаживаясь на диване, он спокойно сказал:

–   Эйприл, не стой, проходи, садись рядом. Рафаэль, дай Эйприл дорогу, отойди в сторону. Должен вам сказать, что такой реакции я от вас не ожидал. – Черепашки замолчали; они слушали Донателло, затаив обиду на него. – Эйприл позвонила рано, кто-нибудь из вас слышал ее звонок? А? Что вы молчите? Вот и я говорю, что будить вас было бесполезно. Поэтому я пошел один.

–   Доктор Адамс сожалел, что не увидел вас, – иронично заметила Эйприл.

–   Ну вот, – с укором сказал Леонардо.

–   Эйприл, не надо, не подогревай их эмоций, ты что, не заметила, что им надо остыть.

  Через час, когда страсти поутихли, друзья обедали и мирно беседовали за столом. Донателло показал им газеты, где сообщалось о победе над крылатым муравьем. Конечно же, черепашек это не оставило равнодушными. О беседе с доктором Адамсом они заговорили после еды, так как у Донателло были кое-какие неприятные ассоциации. Делиться ими за столом он не хотел. Разговор начала Эйприл:

–   Как я вам уже говорила, доктор Адамс заслуживает уважения, – после этих слов она убедительно посмотрела на Микеланджело, который сидел за столом напротив нее. – Нет причин сомневаться в его невиновности.

–   Я согласен с Эйприл, – кивнул Донателло.

–   Так вот, думаю, бессмысленно сейчас рассказывать подробности нашей беседы. Скажу, что тема его исследований достаточно серьезная. У вас еще будет возможность услышать о нем от Донателло, я это предоставлю ему. А мне бы хотелось посовещаться с вами о другом.

–   О чем же? – не выдержал Леонардо.

–   Вместе мы должны придумать, как помирить профессора Брэдли и доктора Адамса. Мне кажется, что даже в своих исследованиях они были бы полезны друг другу.

–   А что, если доктора Адамса пригласить в Египет? – предложил Рафаэль.

–   Хорошая мысль, – поддержала Эйприл, – но как практически это осуществить? Тебе видится возможным то, что доктор Адамс с радостью согласится поехать?

–   Не знаю.

–   Вот и я не знаю. Скорее профессор Брэдли согласится пойти в лабораторию к доктору Адамсу.

–   Это было бы неплохо, – в раздумии произнес Донателло, – доктор Адамс высушивает органы, а потом снова возвращает их к жизни.

–   Как это? – изумился Микеланджело.

–   Знаешь, что он сказал о твоем крылатом муравье?

–   Ну-ну, – Микеланджело вытянул шею в ожидании.

–   Что возможно еще в древнем Египте крылатый муравей попал в саркофаг.

–   Как он туда попал? – спросил Микеланджело.

–   Как-как! Неизвестно. На этот вопрос только он сам может ответить. А потом уснул, так как там образовались благоприятные условия.

–   Оказывается, твой муравей установил мировой рекорд на самый продолжительный сон, прохихикал Леонардо, прикрывая рукой рот.

  Микеланджело сурово взглянул на него:

–   Вот-вот, лучше закрой-ка свой рот. Донателло, что там было после сна?

–   Когда условия в герметично закрытом саркофаге нарушились, все жизненные функции восстановились.

–   И что? – с любопытством слушал Микеланджело, не переставая задавать вопросы.

–   А дальше ты и сам знаешь, что было. Лучше расскажи, как ты себя чувствовал в лапах крылатого муравья.

–   Не помню, а как я выглядел там, в воздухе?

–   Бесподобно, это ни с чем не сравнимое зрелище – летящий над городом Микеланджело в лапах Пожирателя Мяса. У тебя голова не кружилась от высоты? – Леонардо так развеселился, что чуть не рухнул со стула.

  Черепашки засмеялись. После этого Эйприл встала из-за стола. Все успокоились.

–   Похоже, я пришла к вам зря.

–   Эйприл, погоди, сейчас что-нибудь придумаем, – Донателло коснулся руки Эйприл, – садись.

  Какое-то время все сидели за столом молча, переглядывались в надежде, что вот-вот кто-нибудь выскажет дельное предложение. Даже Роби, который похаживал по комнате, казалось, был озабочен той же проблемой. Рафаэль сосредоточенно изучал пустой стакан, поворачивая его к свету то одной, то другой стороной. Внезапно в глазах у него сверкнул огонек, он торжественно поднял голову, готовясь что-то сказать. Это заметил Леонардо.

–   Внимание, – командным голосом произнес Леонардо, – Рафаэль говорить будет.

–   Леонардо, успокойся, – прикрикнула Эйприл.

–   Мне кажется, – начал Рафаэль, – нужно пригласить профессора Брэдли и доктора Адамса к нам сюда, так сказать, на нейтральную территорию. Каждый из них примет приглашение, потому что и подозревать не будет, что его здесь ожидает. А об остальном потом позаботимся, ведь нельзя же заранее предвидеть, как они себя поведут, увидев друг друга.

–   Рафаэль, – обрадовалась Эйприл, – как я об этом не подумала! Это же здорово! К вам-то они точно придут.

–   Оказывается, это так просто, – пожал плечами Леонардо.

–   А ты разве не знаешь, что все гениальное просто, – вмешался Микеланджело.

–   Мне раньше казалось, что самый сообразительный из нас Донателло, но как оказалось, я ошибался, – Леонардо встал из-за стола. – Жаль, что я до этого не додумался.

–   Пора расходиться, – подытожила Эйприл. – Значит завтра этим и займемся. Вечером я созвонюсь с профессором Брэдли и доктором Адамсом.

–   Пока, Эйприл, – крикнули черепашки.

Глава 13. Примирение

  Все утро черепашки суетились. Предстоящая встреча была для них волнительной. Они знали, что сознательно решились пойти на обман, ради благородной цели. Время шло быстро. Вскоре прибежала Эйприл:

–   Донателло, собирайся, тебе нужно будет встретить доктора Адамса, а я приведу сюда профессора Брэдли. Они уже в пути, у нас нет времени. Даже не представляю, что будет, если они встретятся там, наверху, – Эйприл в возбуждении махала руками. – Надо же, такой пустяк, а все может из-за него сорваться.

  Донателло и Эйприл побежали на улицу и стали недалеко друг от друга. Им приходилось вглядываться в лица прохожих, потому что на улице было оживленно как никогда. На минуту Донателло отвлекся, чтобы помочь маленькой девочке поймать воздушный шарик, который ветер отнес в его сторону. Он схватил шар за веревочку и отдал обрадованному ребенку.

–   А-а, здравствуйте, Донателло, – сказал профессор Брэдли, приближаясь к нему. – Вот видите, я вас узнал.

–   Рад вас видеть, профессор, – Донателло стал отыскивать глазами Эйприл.

–   Меня привлек этот красный воздушный шарик, который вы поймали. Ну что, мы идем к вам?

–   Да-да, идем.

  Убедившись, что Эйприл все еще стоит на своем месте, он повел профессора вниз по ступенькам.

–   Мы еще на метро поедем? – спросил профессор Брэдли.

–   Нет, мы почти пришли. У нас не совсем обычный дом, только ничему не удивляйтесь.

–   Что ж, каждому свое, – спускаясь, сказал профессор Брэдли.

–   Вот мы и пришли. Рафаэль, Микеланджело, Леонардо, встречайте гостя!

  Профессору Брэдли был оказан теплый прием. Брэдли был доволен. Он расхаживал по комнатам, находил все необычным и интересным. А когда черепашки познакомили его с Роби, он сказал в восхищении:

–   Ваш дом, словно другая планета. Я даже завидую, вы не знаете, что такое тоска.

–   Вы правы, нам никогда не бывает тоскливо, ведь в нашем доме так много друзей. И это одно из достоинств, которое он имеет, – усаживая профессора Брэдли на диван, заметил Леонардо.

  Роби поспешил к входной двери. «Эйприл пришла», – подумали черепашки и переглянулись.

–   Кажется, мы вовремя, – держа доктора Адамса под руку, в комнату вошла Эйприл.

–   Всем мое почтение, – сказал доктор Адамс, не замечая профессора Брэдли, который от неожиданности съежился на диване.

  В следующее мгновение взгляд доктора Адамса упал на сидящего профессора Брэдли. Он изумился, но не проронил ни слова. Стоя у двери, казалось, обдумывал, как вести себя в такой ситуации.

–   Проходите-проходите, – и Эйприл увлекла его за собой к столу. Доктор Адамс сел на стул спиной к профессору Брэдли.

–   Привет, Джоан, – не поворачивая головы, сказал доктор Адамс.

–   Привет, Дэвид, – профессор Брэдли сделал паузу, потом продолжил, – а ты постарел.

–   Еще бы, – усмехнулся доктор Адамс, – сколько лет мы не виделись?

–   Около двадцати.

–   Около двадцати – повторил доктор Адамс и задумался.

  Тем временем Эйприл позвала черепашек в соседнюю комнату, те тут же вышли, дав возможность профессору Брэдли и доктору Адамсу выяснить отношения.

–   Ты по-прежнему веришь в то, что я украл твои сокровища? – спросил доктор Адамс.

–   Дэвид, не будем об этом, – профессор Брэдли явно чувствовал себя неловко.

–   Как это не будем? – поворачиваясь, перешел в наступление доктор Адамс. – Ты не хочешь отвечать?

–   Это было так давно, я был в отчаянии...

–   Ты обвинил меня в воровстве и вот уже двадцать лет у тебя не хватает мужества попросить у меня прощения? – доктор Адамс встал со стула и медленно пошел к дивану, где сидел профессор Брэдли.

–   Я... я работал...

–   Чушь, ты боялся. Потому что ты трус... Ты предал нашу дружбу и боялся признаться в этом.

–   Я не предавал, я был в отчаянии...

–   Молчи, – крикнул доктор Адамс. – Сотни раз я думал, что же случится, когда мы снова встретимся, и вот мы встретились, и, как видишь, ничего не случилось. Я думал, кое-что скажу тебе, а когда сейчас увидел, признаюсь, захотел послушать тебя. Как же ты жил все это время?

  Профессор Брэдли заерзал на диване. Его сердце стучало громко и часто, дыхание было прерывистым. Он хотел спрятать свои глаза от требовательного взгляда доктора Адамса, который подходил к нему все ближе и ближе. Он покраснел, затем сделал глубокий вдох.

–   Дэвид, я виноват перед тобой.

–   И только? Во что ты превратил свою и мою жизнь? – с укором спросил доктор Адамс.

–   Прости, прости, – шептал профессор Брэдли. – Я должен был сразу прийти к тебе, но что-то сдерживало меня.

–   Что же?

–   Скорее всего, мои сомнения. Сначала, я не мог поверить, что сокровища исчезли бесследно, мне хотелось доказательств...

–   Так ты продолжал сомневаться, что я не имел к пропаже никакого отношения?

–   Ты пойми, ведь только тебе я доверил эту тайну...

–   И поэтому только я – подозреваемый номер один, так что ли, – перебил профессора доктор Адамс.

–   Давай забудем все это. Тем более, что следы сокровищ затерялись где-то в Египте. Мне тяжело было жить, ощущая себя в состоянии неясности, хотел помириться с тобой, но, ты знаешь, мне трудно пойти на это первым. Я всегда интересовался твоими исследованиями.

–   Правда? – лицо доктора Адамса смягчилось.

  Он сел рядом с профессором Брэдли.

–   И чем я сейчас занимаюсь?

–   Анабиозом, только мне, скажем, не совсем было понятно, почему ты решил изменить направление исследований.

  Доктор Адамс прищурился, на лице появилась улыбка. Ему было приятно осознавать, что, даже поссорившись, они не переставали следить за тем, чем занят другой. Спустя несколько минут обиды оказались разрешены, словно и не было их вовсе эти двадцать лет. Ученые мирно беседовали, не обращая внимания на то, где находятся и куда исчезли все остальные.

  Черепашки и Эйприл не вмешивались в разговор, они спокойно ждали, чем он закончится. Когда громкие голоса утихли, Эйприл и черепашки решили, что пора потревожить профессора Брэдли и доктора Адамса. Они тихо вошли в комнату и увидели сидящих рядом друзей, которые были так увлечены своей беседой, что не обратили внимания на обрадованных черепашек.

–   Может быть, вы позволите нам прервать вашу беседу? – поинтересовалась Эйприл.

–   Так чем же все закончилось ? – спросил Леонардо, усаживаясь в кресло.

  Профессор Брэдли и доктор Адамс переглянулись.

–   По-моему, мы помирились, – разводя руками, сказал доктор Адамс.

–   Только вот не знаем, кого благодарить, – добавил профессор Брэдли.

–   Главное, что вы снова дружите, – откликнулся Микеланджело, – без друзей жизнь становится невыносимой.

–   Это верно, – вздохнул профессор Брэдли, – у нас была возможность убедиться в этом.

–   А что же теперь? – добродушно усмехнулся Рафаэль.

–   А теперь нужно решить, когда мы отправляемся в Египет. Ты, надеюсь, с нами? – обратился профессор Брэдли к доктору Адамсу.

–   Если позволите, я останусь на некоторое время, надо закончить мои опыты, а потом постараюсь присоединиться к вам.

  Ничего не оставалось, как согласиться. Задерживаться остальным не было причин, и поэтому на следующий же день профессор Брэдли, Эйприл, Донателло, Микеланджело, Рафаэль и Леонардо решили вылететь в Египет.

Глава 14. Первые впечатления

  Самолет через несколько минут вылетал в Каир. Леонардо сидел возле иллюминатора и разглядывал другой самолет, который только что оторвался от земли и поднялся в воздух. Рафаэль был встревожен, он не любил утомительных перелетов. Он крутился в кресле и никак не мог удобно устроиться в нем.

–   Да что ты все крутишься, – не выдержал Микеланджело.

–   Сейчас будем взлетать? – спросил Рафаэль.

–   Будем, – кивнул головой Леонардо, не отрывая взгляда от окна.

–   Рафаэль, возьми, – Эйприл протянула жевательную резинку. – Тебе будет легче.

–   Скорей бы уже прилететь, – спокойно сказал Донателло.

–   Это будет не так скоро, – заметил профессор Брэдли.

  Пошел дождь. Над городом плыли серые тучи. Было пасмурно, как осенью. Самолет тронулся с места, и земля сперва медленно поплыла назад, потом все быстрей, и вот она уже мелькала по сторонам взлетной дорожки.

–   Мы уже в воздухе! – крикнул Леонардо.

  Самолет пробился сквозь тучи, как сквозь молоко. Сверху тучи были похожи на заснеженное поле и на какие-то причудливые снежные горы, где у подножия каждой горы притаился сугроб.

  Черепашки не успели оглядеться, как и тучи исчезли, остались где-то далеко внизу. Светило яркое солнце. У Леонардо от ослепительного света заболели глаза, и он закрыл окно. Эйприл взяла книгу, но, не успев прочитать и двух страниц, захлопнула ее и уснула. Вскоре то же сделали и черепашки. Лишь профессор Брэдли перелистывал свои записи.

  Когда самолет приземлился в Каире, солнце жгло нестерпимо. Небо было чистое и прозрачное.

–   Какая жара! – крикнула Эйприл. – Мне кажется, еще немного и я задохнусь!

–   Профессор! – позвал Донателло, стоя у трапа самолета. – Вы ничего не говорили нам о здешнем климате. Жаль, что доктор Адамс не поехал с нами, ему не пришлось бы изобретать специальных устройств для высушивания органов. Похоже, мне скоро понадобится его помощь!

–   Ну-ну, друзья мои, вы преодолевали всевозможные трудности, а что жара в сравнении с ними!

–   Вот вам и Египет, – обреченно произнес Рафаэль. – Уж лучше бы мы спустились на дно океана, чем изнывать здесь от жары.

  Черепашки, словно сонные, ходили за профессором. Было тяжело привыкать к новым условиям. Лишь когда они свернули на улицу, вдоль которой текла река, – повеселели.