Текст книги "Черепашки-ниндзя и Тайна Древнего Египта"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

  Прошла минута, и Мересу снова вздохнул глубоко, со свистом и клекотом.

  Надо бежать и разбудить Эйприл и профессора Брэдли», – подумал доктор Адамс. Но сразу же понял, что не может подняться. Необъяснимая, неимоверная тяжесть вдавила его в кресло. Он сидел, откинувшись назад, и широко открытыми глазами, не моргая, смотрел перед собой.

  Мумия оживала... Доктор Адамс ясно видел, как у нее дрогнули веки, как передернулись губы и пальцы рук начали хватать воздух судорожными движениями.

  И вдруг доктор Адамс почувствовал, что сердце у него забилось часто-часто, а потом почти остановилось. В ванне забулькало, а затем Мересу взмахнул руками и сразу, рывком, сел. Он еще раз глубоко вздохнул, приоткрыл глаза, обвел комнату тяжелым взглядом. И вот его взор остановился на докторе Адамсе.

  Черепашки постучали в дверь лаборатории, но, не услышав ответа, решили войти. Они осторожно прикрыли за собой дверь, а затем тихо, словно крадучись, подошли к ванне, где лежала мумия. Они толкали один другого, показывая, что Эйприл и доктор Адамс мирно спят в креслах, причем Эйприл во сне улыбается.

–   А наш Мересу уже на человека похож, – шепотом сказал Леонардо.

–   Микеланджело, – позвал Донателло насколько можно тихо, – не трогай ничего.

–   Но ведь все так интересно, – возразил тот, дотрагиваясь до какого-то прибора.

–   Не трогай, – схватил его за руку Рафаэль, – ты можешь все испортить...

  Тогда Мересу поднял руку и, показывая на ученого пальцем, засмеялся. На его длинной и сухой, как палка, руке прыгал тяжелый браслет с изображением женщины, играющей на тимпане.

  Доктор Адамс почувствовал, как шевелятся волосы на голове и холодный пот покрывает тело. А Мересу смеялся все громче и громче. Это был уже не человеческий смех, он до боли давил на барабанные перепонки, не давая вздохнуть. Доктор Адамс понял, что теряет сознание...

  Он вскочил с кресла с выражением ужаса на лице и, увидев в слабо освещенной лаборатории силуэты черепашек, дико заорал:

–   А-а!

  На его крик прибежал профессор Брэдли из соседней комнаты, Эйприл уже испуганно стояла перед ним. Черепашки столпились в кучу, прижимаясь друг к другу.

–   Что, что случилось? – тревожился профессор Брэдли.

–   Это мы, черепашки, – словно оправдываясь, не понимая, что произошло, произнес Донателло.

–   Мы только хотели... – заметил Рафаэль несмело.

–   Мы постучали, но никто не ответил, – лепетал Микеланджело.

  Эйприл включила верхнее освещение. Доктор Адамс все еще не мог прийти в себя. Он колотился, словно от холода, был бледен. Он облегченно вздохнул, понимая, что страхи всего лишь ему приснились, потом вынул из кармана платок и вытер капли, выступившие на лбу.

  «Пора кончать, – подумал он, – а то, чего доброго, станешь всеобщим посмешищем».

–   Все нормально, – сказал он.

–   Что с тобой случилось? Какое нормально? – вертелся возле него профессор Брэдли.

–   Похоже, надо заметать следы этого смехотворного опыта, – на лице доктора Адамса появилась улыбка.

  Доктор Адамс со злостью посмотрел в сторону мумии и, словно удивившись чему-то, отошел на два шага в сторону и посмотрел опять. Все следили за ним. Потом, недоверчиво покачав головой, он медленно подошел к мумии, долго рассматривал ее, затем бросился к столу, снова подбежал к мумии и наклонился над ней.

  Все переглянулись.

–   Получилось! – громко крикнул доктор Адамс.

  Черепашки, Эйприл и профессор Брэдли прилипли к ванне.

–   Мумия оживает!..

  Мумия лежала в ванне по-прежнему неподвижно, и все в недоумении посмотрели на доктора Адамса.

–   Дэвид, – протянул профессор Брэдли, – с тобой все в порядке?

–   Да ты не на меня смотри!

  Доктор Адамс насильно наклонил голову профессора Брэдли к мумии и сунул ему в руки большую лупу. И только теперь профессор Брэдли ясно увидел, о чем говорил доктор Адамс. Раньше у мумии ничего подобного не было...

–   Это волосы? У него растут усы и борода? – удивленно спросил профессор Брэдли, словно не доверяя себе.

–   Что там усы и борода! Вы посмотрите, ведь даже шевелюра на голове отрастает, – весело ответил доктор Адамс. – Как видишь, мы все же пробудили искру жизни в мумии. Твой Мересу становится красавцем!

–   И это только начало? – с надеждой в голосе спросил профессор Брэдли.

–   Я думаю, это все, чего мы могли добиться от твоего архитектора. Впрочем, можно проверить.

  Доктор Адамс подошел к прибору с раствором, питающим ткани мумии, и переключил рычажок на сосуд с адреналином. Потом доктор Адамс и профессор Брэдли сели на пол и уставились на пробирки, куда по-прежнему падали капли жидкости.

  Эйприл стояла рядом с черепашками, боясь произнести хоть слово.

  Прошло несколько секунд, и вот в пробирках, собиравших раствор из сосудов пальцев, темп падения капель резко замедлился. Разница в темпе была так очевидна, что не оставляла места сомнению.

  Но, поднимаясь, доктор Адамс обнял профессора Брэдли и прижался небритой щекой к его щеке.

–   Сосуды пальцев реагируют на адреналин – они сузились, значит они живы! Мы победили, Джоан! Подтвердилось предположение, что мумификация – это лишь разновидность анабиоза тканей. Оказалось верным и то, что жизнь в скрытом состоянии может сохраняться очень долго!

  Доктор Адамс поднялся и помог подняться профессору Брэдли.

–   А что я говорил? – произнес профессор, важно вытягивая шею.

–   Это значительное открытие, и за него я обязан благодарить тебя и еще, – добавил доктор Адамс весело, – нашего общего приятеля архитектора Мересу!

–   А, когда... – начал растерянно фразу профессор.

–   Не жди чуда, его не будет, – покачал головой доктор Адамс.

–   Но, ты ведь сказал, что мы победили?!

–   Да, я добился, чего хотел.

–   Нет, еще нужно немного...

  Доктор Адамс заглянул в глаза профессору Брэдли и прочел в них немой вопрос. Тогда он сказал уже серьезно и сдержанно:

–   Мне не хочется вторично разочаровывать тебя, Джоан, но большего мы действительно не добьемся. Есть ткани и органы, способные переживать организм в целом. Ведь общеизвестно, что после смерти еще долго растут волосы и ногти. Если бы мы занялись мумией архитектора Мересу три тысячи лет назад, мы, наверное, добились бы больших результатов. Ведь мумия лежала не в идеальных лабораторных условиях. Поэтому скрытая жизнь, способная вновь пробудиться, сохранилась только в наиболее стойких тканях – в коже и пальцах. Но разве этого мало?

  Черепашки зашептались. Эйприл все еще не знала, что нужно ей сказать в сложившейся ситуации.

–   Поздравляю тебя, Дэвид, – почти равнодушно проговорил профессор Брэдли. – А теперь разреши, я пойду, – добавил он и вышел из лаборатории.

  Черепашки направились за ним следом, чтобы поддержать профессора, бросая на мумию укоризненные взгляды, точно она была в чем-то виновата.

–   Толку-то с тебя, мумия архитектора Мересу!.. – махнул рукой на прощание Микеланджело.

–   Да, ладно, – взял его за локоть Леонардо.

  Эйприл задержалась в лаборатории. Оставшись один на один с доктором Адамсом, она обратилась к нему с вопросом:

–   Вы говорили очень убедительно, но все равно у меня есть кое-какие сомнения.

–   Эйприл, бесполезно, нет смысла больше об этом говорить.

–   Не будьте категоричны.

–   Я и так...

–   Знаю, знаю сколько вам все это стоило, но будьте снисходительны, ведь профессор Брэдли...

  Эйприл готова была заплакать.

–   Что ты себе вообразила? Я не волшебник, а ученый, и готов заявить, что из этого материала уже ничего не получится.

–   Но профессор Брэдли должен закончить свое исследование, он должен это сделать.

  Доктор Адамс сделал недовольный вид.

–   Эйприл, даже если ты сейчас меня попросишь об этом, я не в силах буду помочь своему другу.

–   А жаль, – в голосе девушки чувствовался упрек.

–   Не настаивай напрасно.

–   Так значит, мы не узнаем, чем все же закончилась история архитектора Мересу?

–   Насколько я знаю, она давно известна, – доктор Адамс посмотрел на Эйприл с явным удивлением.

–   И чем же?

–   Архитектора Мересу убила девушка, вот только имени ее я, к сожалению, не запомнил.

–   А вот мы так не думаем.

–   Ну, это уже несущественные детали, – доктор Адамс сел за стол и приготовился сделать кое-какие пометки в тетради.

–   Я не согласна с вами.

  Доктор Адамс развел руками.

–   Когда вас обвинил ваш лучший друг в том, чего вы не делали...

  Ученый мгновенно оторвал голову от тетради.

–   ...разве вы не считали, что по отношению к вам поступили несправедливо?

–   Как можно вести следствие, выбрав в свидетели мумию, которой три тысячи лет? Тогда все было ясно.

–   И тогда не все было ясно. Сыну Гуссейна нужно было, чтобы профессор Брэдли подумал на вас.

–   А кому выгодно в его случае, – доктор Адамс указал рукой на лежащую в ванне мумию.

–   В папирусе об этом ничего не говорится, но это прочитывается между строк.

–   Может быть, может быть, – задумался ученый, – но не буду спорить.

  Эйприл еще раз взглянула на мумию. В ее глазах была усталость и сожаление. Она медленно стала снимать белый халат, все еще не желая смириться с категоричным заявлением доктора Адамса. Когда Эйприл подошла к двери, ученый сказал:

–   Вы там подготовьте профессора Брэдли...

  Эйприл оглянулась в недоумении.

–   Я хотел сказать, высушу мумию так, что она приобретет прежний вид, а потом кто ее..?

–   За ней приедет Хофни и увезет в Египет, – холодно произнесла Эйприл.

  Доктор Адамс покачал головой.

–   А сколько времени продлится засушивание?

–   Через неделю можете присылать за мумией.

  Эйприл подошла к доктору Адамсу, который все еще сидел за письменным столом, и подала на прощание руку.

–   Вы бы выключили аппаратуру и легли спать. У вас вон синяки под глазами.

  Эйприл открыла дверь в темный коридор, в самом конце которого горела одинокая лампочка, скупо освещая ступени лестницы. Эйприл почувствовала неловкость перед доктором Адамсом. Ей захотелось сказать ему что-то очень теплое. Но ноги несли Эйприл домой. Ей необходимо было отоспаться за все бессонные ночи.

  Профессор Брэдли покинул лабораторию в очень расстроенных чувствах. Он шел по улице, погруженный в тяжкие раздумья, даже не замечая, что черепашки были в двух шагах от него.

–   Нам надо отвести его домой, – предложил Микеланджело.

–   Да, – поддержал Донателло, – он сейчас сам дойти не в состоянии.

  Рафаэль ускорил шаг и взял профессора под руку.

–   Мы с вами, – сказал он тихо.

–   Да-да.

–   Вы не переживайте так, – посоветовал Микеланджело, – в конце концов мумия послужила доктору Адамсу.

–   Да-да.

–   А насчет того, кто же убил архитектора Мересу, – заметил осторожно Донателло, – мы и так знаем, что это была не Соу.

–   Да-да.

  Черепашки переглядывались, не представляя, как отвлечь профессора Брэдли.

–   Мы на чем поедем? – спросил Леонардо.

–   Куда? – встрепенулся внезапно профессор.

–   Как куда? – Микеланджело преградил дорогу Джоану Брэдли. – Мы хотим проводить вас домой.

–   Зачем мне домой?

–   Чтобы вы отдохнули, – успокаивающим голосом произнес Рафаэль.

–   Я хочу вернуться, да-да, именно вернуться, а вы идите домой.

  Профессор высвободил руку, а потом скорыми шагами стал удаляться от черепашек, которые наблюдали за ним в растерянности. Рафаэль первым сообразил, что нужно делать:

–   Я за ним, а вы, действительно, идите домой.

  Профессор Брэдли открыл дверь в темный коридор и слезящимися глазами смотрел на собственную тень, четко легшую на полу в ярко освещенной полосе.

  Было так тихо, что доктор Адамс услышал, как где-то далеко хлопнула дверь. Кто-то в этот поздний час поднимался по лестнице, и звук шагов эхом отдавался в конце коридора.

  И вдруг из лаборатории послышался легкий всплеск.

  В этот момент в дверях показался профессор Брэдли.

–   А-а, это ты, – протянул доктор Адамс, – а то я было уже подумал...

–   Мне показалось, я что-то слышал.

–   Нет, тебе показалось, – весело ответил доктор Адамс.

  Профессор Брэдли прошел в комнату и прислушался.

  Странный звук повторился.

–   Что это? – профессор Брэдли нервно схватил доктора Адамса за рукав.

–   Не знаю.

  За стеной было отчетливо слышно переливание воды, которое окончилось шипящим звуком, словно кто-то отдувался.

  Друзья бросились в соседнюю комнату, где находилась ванна с мумией.

  Доктор Адамс так торопился, что сбил с тумбочки стеклянную колбу. Та разбилась и залила пол чем-то жидким. Остановившись около ванны с мумией, Адамс несколько секунд молча наблюдал.

  Видно было неописуемое удивление на лице профессора Брэдли. Ученый замер и напряженно вслушивался в шипящие, хрипящие и хлюпающие звуки, несшиеся из ванны.

–   Ну что? – только и смог выдавить из себя Джоан Брэдли, подняв глаза на доктора Адамса.

  Тот истерично рассмеялся. Профессор нагнулся над мумией.

–   Тише, Дэвид, – еле слышно сказал своему другу.

  Доктор Адамс повернулся к аппарату, регулирующему давление в приборах, потом наклонился к подогревателю. И в лаборатории сразу наступила тишина.

–   Ну вот и все, – спокойно произнес доктор Адамс.

–   Это ничего, – сразу же откликнулся профессор Брэдли, должно быть по-своему понявший слова Адамса. – Ничего, я все слышал и понял!

  Доктор Адамс хотел ответить, но в этот момент послышалось тяжелое дыхание в темноте коридора.

  Через секунду на пороге стоял Рафаэль, с широко открытыми глазами.

–   Я и не думал, профессор, что вы умеете так быстро бегать!

  К Рафаэлю подбежал взволнованный профессор Брэдли. Он тянул его за рукав и кричал прямо в лицо:

–   Ты знаешь, что сказал Мересу?

–   А разве Мересу что-то сказал?

–   Ну да, только что.

  Рафаэль глянул на доктора Адамса в надежде, что тот подтвердит слова профессора. Доктор Адамс молчал, приглаживая волосы.

–   Он произнес свои последние слова, те последние слова, которых не хватало в папирусе!

–   Не может быть, – Рафаэль не сразу понял услышанное.

–   Подумать только, какая удача!

  Профессор Брэдли выхватил блокнот и, облокотившись на подоконник, принялся что-то записывать.

–   Значит, вы все-таки будете оживлять мумию? – спросил Рафаэль у доктора Адамса скорее встревоженным, чем удивленным голосом.

–   Нет, Рафаэль, это невозможно!

–   Но ведь профессор говорил? – и Рафаэль издали посмотрел на мумию. Темная фигура в ванне внушала ему страх, и он не решался подойти.

–   Он ничего не говорил и не мог сказать. Просто мы оба, я и профессор Брэдли, проспали весь вечер и оставили приборы без присмотра. Они произвели немного шума.

–   И только?

–   Да конечно!

–   Но как же?.. – с недоумением начал Рафаэль, взглянув при этом на профессора.

–   А!.. Вы про Джоана? Ну, он, должно быть, услышал в обычном шуме то, что ему очень хотелось услышать.

  Профессор Брэдли, закончив писать, радостный и возбужденный, бросился к Рафаэлю, чтобы что-то прочесть ему.

Глава 27. Завершение

  На следующий день профессор Брэдли пригласил к себе Эйприл и ее друзей черепашек-ниндзя, чтобы в торжественной обстановке сообщить о результатах исследований.

  За обеденным столом было на редкость оживленно. Рафаэль сидел молча. Он так и не сказал ничего своим друзьям, вернувшись поздно вечером домой, хотя те ждали его. Но как не допытывались они, Рафаэль наотрез отказался что-либо рассказывать.

  На десерт уже подали сладкий пудинг с клубникой, а профессор Брэдли все еще хранил свою тайну.

–   Так мы услышим историю архитектора Мересу? – не выдержала Эйприл.

–   Да, – решительно ответил профессор и встал, – думаю, уже можно.

  Донателло допил лимонад и отставил стакан в сторону, чтобы случайно не задеть его от какой-нибудь неожиданности.

  Микеланджело все еще жевал кусок пудинга, запихивая остаток в рот. На что Леонардо заметил:

–   Смотри, не подавись.

  Профессор Брэдли взял в руки блокнот.

–   Вчера мне удалось услышать последние слова, сказанные перед смертью архитектором Мересу.

–   Невероятно, – Эйприл, пораженная, откинулась на спинку стула.

–   Так вот почему Рафаэль молчал, – с упреком посмотрел на него Донателло.

  А Микеланджело все же поперхнулся и стал громко откашливаться.

–   Ну вот, я же говорил, что нельзя жадничать, – захихикал Леонардо.

–   Друзья мои, – в голосе профессора Брэдли слышалась какая-то напевность, словно певец готовился к выступлению, – мне очень приятно поделиться с вами этой удачей. Я хочу поблагодарить вас. Наша поездка дала так много результатов.

–   Профессор Брэдли, – прервал его Донателло, – я извиняюсь, но, по-моему, ваше вступление затянулось.

–   Да-да. «И в последнюю минуту земной жизни дало небо сознание Мересу, и сказал он великому: «Отомсти... убийце, друг и повелитель мой... Coy...» Это было в папирусе, – профессор Брэдли поднял указательный палец кверху, оглядывая присутствующих. – А дальше слова, которые не успел произнести умирающий: «...скажет тебе правду. Да не простят боги верховному жрецу Корту, убийце моему».

  На несколько минут в комнате воцарилась тишина.

–   Я так и думал, – выпалил Микеланджело.

–   Что ты думал? – спросила Эйприл с претензией в голосе и взгляде.

–   Ты, насколько помнится, – вмешался Донателло, – говорил, что девушка и убила…

–   А теперь говорю, что подозревал…

–   Ладно, не спорьте, – спокойно остановил профессор Брэдли спор, – важно, что мы теперь знаем правду.

–   Профессор, а вот интересно: кем все же был архитектор Мересу для египтян? – несмело спросил Леонардо.

  Профессор Брэдли задумался.

–   Нельзя однозначно ответить на этот вопрос, да и, думаю, что не стоит углубляться.

–   Понял, думай как знаешь, – Микеланджело бросил в рот последний кусок пудинга.

–   Слышишь, дома я с тобой разберусь, – толкнул его в плечо Леонардо.

–   Я... я ничего, – сквозь зубы процедил Микеланджело.

–   Хочу вам сообщить, – начала Эйприл, – сегодня я была на телевидении, говорила о своем репортаже.

–   И что, – с улыбкой искренне поинтересовался профессор Брэдли.

–   Всем понравилось, так что и вас, профессор, мне бы хотелось поблагодарить за экспедицию.

  Вскоре друзья расходились кто куда: Донателло и Леонардо отправились к учителю Сплинтеру, Микеланджело захотел снова увидеть детеныша крылатого муравья, Эйприл, конечно же, в здание 6-ого Канала. Задумчивый в последнее время Рафаэль решил прогуляться по городу или просто развеяться.

  Перед дверями картинной галереи он оглянулся, чтобы никто не видел его. Его опасения были напрасны. В просторных светлых залах Рафаэль переходил от картины к картине, вглядываясь в лица, изображенных на них персонажей.

  К нему подошла старушка, взяла за руку и повела в соседний зал.

–   Это весьма любопытно, уверяю вас.

  Рафаэль покорно шел за ней.

–   Вы будете поражены.

  Она остановилась возле картины и кивком головы заставила Рафаэля обратить на нее внимание. Он поднял голову и застыл в изумлении.

–   Вам нравится? – теребила его старушка.

  С картины на Рафаэля смотрела Бентреш. Да-да, это было ее лицо, Рафаэль нисколько не сомневался. Все это время он носил в памяти ее образ.

  Наконец, он пришел в себя.

–   Откуда это у вас?

–   Одна очень богатая дама подарила из своей коллекции эту картину.

–   Но ведь вчера ее еще здесь не было, я заходил, – нервничал Рафаэль.

–   Правильно, не было. Ее принесли сегодня.

  Старушка собралась уходить.

–   Постойте, – остановил ее Рафаэль, – вы не сказали: кто ее написал, а хотя, можете не отвечать. Хотите, я сам назову автора?

  Старушка кинула на него удивленный взгляд из глаз-щелочек.

–   Попробуйте, – хитровато произнесла она, улыбаясь.

–   Это художник, эпохи Возрождения – Рафаэль Санти.

–   Вы угадали, а я и не предполагала, что вы такой тонкий знаток живописи.

–   Я знал эту девушку.

  Лицо старушки вытянулось от удивления. Она обошла Рафаэля.

–   А выглядите вы неплохо. Даже очень неплохо для современника Рафаэля Санти.

  Рафаэль засмеялся.

–   Даже очень неплохо, – бурчала старушка, выходя из зала.

  Рафаэль ничего ей не объяснял. Он вспомнил свой сон и беседу с великим художником. Он ущипнул себя, дабы убедиться, что все происходит на самом деле.

–   Ой, – вскрикнул от боли, ухмыльнулся, подумав, что не стоило щипать так сильно.

  Рафаэль достал браслет Бентреш, который всегда носил с собой. Посмотрел на открытое лицо с картины.

–   А художник увидел ее такой, какой она была в жизни, – почти шепотом произнес Рафаэль.

  Чем больше стоял он у картины и вглядывался, тем живее представал ее образ. Рафаэль снова захотел услышать ее приятный голос.

–   Бентреш, – тихо позвал он.

–   …

–   Ты меня слышишь?

–   …

–   Что-что? Ты ответила мне?

  Рафаэль заметил легкое движение губ нарисованной Бентреш. Он протер себе глаза. Он отшатнулся, когда ясно увидел, как она моргнула ему левым глазом.

–   Невероятно!

  Какое-то время Рафаэль вел беседу с девушкой, изображенной на картине. Ему казалось, что он слышит ее ответы. А посетители галереи изумленно пожимали плечами и старались обойти более чем странного черепашку.

  Когда высушенную и вновь забинтованную мумию привезли в каирский музей, профессор Брэдли прощался с ней как с кем-то знакомым. Он открыл саркофаг и похлопал мумию по тому месту, где предположительно, должно было быть плечо. Потом торжественно водрузил саркофаг на специально приготовленное место в одном из залов музея.

  Над саркофагом висел лист бумаги с жизнеописанием того, кто носил опахало слева от фараона, – хранителя сокровищ империи и управителя строительными работами в обители вечности архитектора Мересу. Но теперь профессор Брэдли внес в это жизнеописание существенное добавление. И все, кто читал папирус, не сомневались в подлинности слов, добавленных профессором. Да это и понятно. Ведь вывод напрашивался сам собой.

  Его молодой друг Хофни был доволен.

  Телефонный звонок разбудил черепашек.

–   Слушаю, – сонным голосом произнес Донателло.

–   Новенького чего-нибудь не хотите?

–   А, Эйприл, что на этот раз? Ведь не все тайны нам еще известны.

–   Хорошо, что не отказываетесь, – засмеялась Эйприл в трубку. – Еще не надоело?

–   А есть что-то интересное? – спросил Донателло, отгоняя от себя остаток сна.

–   Подробности при встрече.

–   Договорились.

–   Леонардо, Микеланджело, Рафаэль, вставайте! Нас ждет Эйприл.

–   Что случилось, – почти хром выпалили черепашки.

–   Ка-ак, вы не знаете? Похоже, Эйприл подготовила для нас кое-что.

–   Новые приключения? – вскочил Леонардо.

–   Возможно, – пожал плечами Донателло.

–   Я согласен, – подпрыгнул Микеланджело.

–   А это мы еще посмотрим, стоит ли тебя брать, – насмехался Леонардо над стоящим смирно Микеланджело.

–   Ладно тебе, Леонардо, – махнул рукой Донателло, – нет времени.

  Город просыпался быстро. По одной из улиц бежали черепашки-ниндзя. Как всегда они были вместе. Они мчались навстречу новым подвигам и приключениям.