Текст книги "Жизнеописание султана аз-Захира Бейбарса"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Тут явился к нему один воин из Бану Исмаил по имени Насир ибн Дагир аль-Анид, поздравил Арнуса с победой и сказал: «Да будет тебе известно, господин наш, что я из тех Бану Исмаил, которые, отказались подчиниться Шихе Джамаль ад-Дину и сохраняли верность мукаддаму Мааруфу ибн Джамру, твоему отцу. Вернувшись после чудесного спасения, мукаддам Мааруф не пожелал быть нашим начальником и отдал должность Шихе, но остались еще воины, которые по-прежнему не хотят признавать Шиху. Слава аллаху, появился ты, сын и наследник нашего господина. Мы хотим служить тебе и сражаться под твоими знаменами во имя аллаха». – «Мне следует посоветоваться с Джамаль ад-Дином, начальником крепостей и укреплений, – сказал Арнус, – только тогда я дам тебе ответ».

Он послал за Шихой и, когда тот явился, встретил его ласково и усадил подле себя. Джамаль ад-Дин поздравил Арнуса с победой, а Арнус рассказал ему о просьбе Бану Исмаил. «Пусть будет так, – ответил Шиха, – я не вижу в этом дурного. Я сам с радостью готов служить господину моему Арнусу». И Арнус воскликнул, довольный: «Да благословит тебя аллах, о начальник крепостей и укреплений!»

После победы над проклятой колдуньей Арнус решил остаться в ар-Рухаме. Он укрепил город и стал управлять им по справедливости. А визирь Шахин прожил в ар-Рухаме двадцать дней и попросил у Арнуса разрешения двинуться со своим войском в обратный путь. Арнус отпустил его, и Шахин отправился в Египет.

По дороге он остановился на три дня в Бурсе, где эмир Масуд устроил празднества в его честь. Потом Масуд поехал провожать брата и взял с него клятву, что Шахин приедет еще раз навестить его. В Каире жители радостно встретили визиря Шахипа, ибо был он любимцем народа. Он явился в диван, сел на свое место и рассказал султану все, что с ними было. Султан радовался, слушая его рассказ, и призывал на него благословение аллаха.

Поведал мухаддис, когда султан разрешил Бану Исмаил вернуться в свои крепости, они пришли к казначею за жалованьем. Но казначей сказал им: «Сейчас в казне нет денег. Обождите десять дней, пока не выплатят наместники налогов». – «Не пристало нам ждать жалованья, – возразили Бану Исмаил, – когда султан разрешил нам вернуться в свои крепости. Мы отправимся в путь без денег, а вы пришлете их нам, или мы сами потом приедем за ними». Казначей обещал прислать им жалованье, и Бану Исмаил разъехались по своим крепостям. Через десять дней, когда наместники областей собрали положенные налоги, казначей отсчитал жалованье Бану Исмаил, погрузил сундуки с деньгами на мулов и отправил их под охраной десяти всадников в крепость Сахьюн. Он наказал провожатым доставить сундуки Амад ад-Дину, чтобы он раздал жалованье бедуинам. Однако, когда каравану оставался один день пути, дорогу ему преградил отряд воинов из Бану Исмаил. «Куда вы едете и что везете?» – спросил провожатых мукаддам – предводитель отряда. «Мы едем из Египта в крепость Сахьюн, везем жалованье для Бану Исмаил». – «Оставьте сундуки здесь, а сами отправляйтесь на все четыре стороны», – приказал мукаддам. «Мы повинуемся тебе, – ответили провожатые, – но если нас спросят, кто забрал деньги, что мы скажем?» – «Скажите, что их взял Мансур аль-Акаб, мукаддам крепости аль-Кяхф».

Посланные доехали до крепости Сахьюн и рассказали Амад ад-Дину о том, что с ними случилось. Тогда Амад ад-Дин известил всех Бану Исмаил, что их жалованье забрал Мансур аль-Акаб, не оставив им ни дирхема.

История же Мансура такова: это был храбрый и могучий воин, который отказался признать Шиху начальником крепостей и укреплений и вознамерился убить его. Отправившись на поиски Шихи, он и повстречал десятерых всадников, которые везли деньги в крепость Сахьюн.

Когда Бану Исмаил узнали, что их жалованье забрал Мансур аль-Акаб, они в гневе воскликнули: «Как смеет он брать наши деньги?! Нам нет дела до его вражды с Шихой и султаном!» Они посоветовались между собой я решили поехать к Мансуру и потребовать свои деньги назад. Отрядили десять мукаддамов и послали их в крепость аль-Кяхф. Подъехав к крепости Бану Исмаил остановились отдохнуть на берегу ручья. Вдруг, откуда ни возьмись, появился Мансур с копьем в руке. Завидев мукаддама, Бану Исмаил поднялись и вежливо приветствовали его. «Я не нуждаюсь в ваших приветствиях, – грубо ответил Мансур, – скажите лучше, куда вы направляетесь?» – «К тебе». – «Зачем «вам нужен?» – «Мы хотим, чтобы ты вернул нам наши деньги». – «Те самые, за которые вы продали султану и Шихе свою силу и храбрость?!» – «Так-то ты разговариваешь с гостями?! А мы надеялись, что ты пригласишь нас в свою крепость и встретишь как подобает!» – «Это еще не все, что я вам хотел сказать! – воскликнул Мансур, – Над вами смеется весь свет. Убирайтесь отсюда! Только настоящие мужчины смеют ступать на мою землю!» И он бросился на них с копьем. Один из мукаддамов выхватил меч, чтобы отразить удар, но Мансур успел ранить, его в плечо и ускакал. Мукаддамы перевязали раненого товарища, вернулись в свои крепости и стали собирать людей, чтобы напасть на крепость Мансура аль-Акаба. Однако прежде они известили султана о том, что хотят проучить Мансура за оскорбление и отнять у него свои деньги. Узнав об этом, султан встревожился, опасаясь раздоров в племени Бану Исмаил. Он переоделся курдским купцом, сел на своего вороного коня и решил объехать все крепости. В долине ан-Наваир, неподалеку от Акки, попался ему навстречу всадник. Присмотрелся к нему султан и сказал про себя: «Уж не мятежник ли это Мансур аль-Акаб? Попробую-ка я взять в плен смутьяна».

Всадник же и вправду был Мансур аль-Акаб. Он узнал, что мукаддамы задумали напасть на его крепость, и отправился за помощью к франкским королям. Повстречавшись с султаном, Мансур спросил его: «Куда ты едешь, почтенный человек, без слуг и товарищей? Разве ты не боишься, что у тебя отберут твоего коня?» – «Яне тан боюсь за коня, – ответил султан, – как за мешок с золотом, что веэу с собой». Услышав про золото, Мансур выхватил меч и вскричал: «Отдавай мне мешок и копя и ступай куда глаза глядят». Султан стал упрашивать элодея отпустить его с миром, а сам незаметно подъезжал к нему все ближе и ближе, чтобы достать его своей дамасской булавой. Но Мансур первым бросился на султана, и началась между ними схватка. Они сражались больше часа, и наконец султан поразил коня Мансура. Конь упал мертвый, а Мансур поднялся с земли и воскликнул: «Горе тебе! Ты лишил меня коня». Он стал биться пешим. Султан испугался за своего копя и тоже спешился. Мансур улучил момент, вспрыгнул на спину султанова коня и умчался, как ветер. Отъехав подальше, он разглядел похищенного коня и увидел, что это скакун великолепной породы. «Аллах вознаградил меня, – подумал Мансур, – и послал мне взамен убитого стократ лучшего коня».

В это время Ибрагим хватился султана и не нашел его. Он спросил Османа, и тот сказал, что султан переоделся купцом, сел на коня и уехал. Ибрагим сказал Сааду: «Думается мне, что султан отправился в крепости, чтобы помешать Мансуру аль-Акабу затеять смуту». Они оседлали коней и поскакали той же дорогой, какой уехал султан. На пути встретился им всадник, и Ибрагим узнал в нем Мансура аль-Акаба, который ехал верхом на лошади султана. «Не иначе как сразился он с султаном и отобрал у него коня», – проговорил Ибрагим. Он достал белый платок и стал размахивать им над головой, прикинувшись слабоумным. Потом приблизился к Мансуру и спросил: «Скажи, добрый человек, где дорога на ан-Накуру?» Мансур увидел под Ибрагимом отличного коня и крикнул: «Эй ты, слабоумный, слезай с лошади!» – «Почему, добрый человек, я должен слезть с нее?» – «Потому что она мне нравится. Да пошевеливайся, не то не сносить тебе головы». И он кинулся на Ибрагима, стараясь убить под ним лошадь. Чтобы уберечь коня, Ибрагим спешился. Мансур тоже сошел на землю, и они продолжали драться. Тут оказался Мансур рядом с лошадью Ибрагима, вскочил на нее и понесся стрелой. Через некоторое время он рассмотрел свою новую лошадь, удивился и воскликнул: «С каких это пор у друзов [86]86
  Друзы– одна из шиитских сект, близкая по идеологии к исмаилитам. Названа так по имени Дарази – одного из проповедников учения. В основе идеологии друзов лежало учение о божественности фатимидского халифа Хакима, правившего в Египте с 996 по 1021 год. Учение друзов было распространено среди горцев Ливана.


[Закрыть]и курдов такие отличные кони?! Клянусь аллахом, мир перевернулся!»

Ибрагим же сел на султанова коня и поехал с Саадом дальше. Вскоре встретили они султана, который брел пешком. Ибрагим отдал повелителю его коня и рассказал про схватку с Мансуром. Потом он велел Сааду раздобыть ему лошадь или мула. Саад нанял у крестьянина мула, Ибрагим сел на него, и они отправились все вместе к Бану Исмаил.

Между тем Мансур ездил по городам побережья и просил у франкских королей помощи. Однажды встретился ему человек, который вез на муле два бочонка. Мансур крикнул ему: «Что везешь, хозяин?» – «Вино из своего винограда, господин, Я каждый год делаю вино и езжу продавать его в город». – «Дай мне попробовать твоего вина», – попросил Мансур. «Изволь», – ответил человек и подал ему кувшин вина. Мансур выпил его одним духом и не успел отъехать и двух шагов, как потерял сознание. Тогда человек положил Мансура поперек седла, связал ему руки и ноги и пристегнул лошадь к мулу. Потом сел на мула верхом и направился в крепость аль-Кяхф. И был это не кто иной, как Джамаль ад-Дин Шиха.

Тем временем султан приехал со своими телохранителями к бедуинам, и они встретили гостей как подобает. Не успел султан расположиться на отдых, как видит – едет Джамаль ад-Дин Шиха, а рядом с ним на лошади Ибрагима – связанный Мансур аль-Акаб. Шиха спешился, приветствовал султана и сказал ему: «Вот твой враг, о повелитель правоверных». – «Да благословит тебя аллах, Джамаль ад-Дин!» – воскликнул султан. Мансура сняли с седла, заковали в кандалы, и Шиха рассказал султану, как ему удалось поймать подлого мукаддама, который ездил от одного франкского короля к другому, прося помощи против своих братьев Бану Исмаил. «Скажите мне, о Бану Исмаил, – спросил султан, – какого наказания заслуживает человек, который взбунтовался против султана, хотел убить его, присвоил деньги своих братьев и искал помощи против них у врагов?» – «Смерти!» – воскликнули Бану Исмаил в один голос. Султан приказал бросить Мансура на плаху и разбудить его. Мансур очнулся и увидел, что он лежит на плахе, а рядом стоит палач и ждет сигнала, чтобы отрубить ему голову. Он повернулся в другую сторону и увидел султана, а рядом с ним Шиху, а вокруг них воинов и мукаддамов Бану Исмаил. Испугался Мансур и закричал: «Спасите меня, Бану Исмаил!» Но Бану Исмаил ничего не ответили и стояли, опустив головы. Потом вышел вперед один из мукаддамов и сказал: «Ты недостоин нашего заступничества». Мансур увидел, что не будет ему от них снисхождения, и обратился к султану: «Помилуй меня, о повелитель правоверных, я всю жизнь буду твоим верным слугой. Клянусь аллахом, я сделаю для тебя все, что ты потребуешь». – «Хорошо, – сказал султан, – я помилую тебя, если ты признаешь Джамаль ад-Дина Шиху начальником крепостей и укреплений». – «Признаю его тысячу раз!» – воскликнул Мансур, «Снимите о него оковы», – приказал султан. Заву Исмаил освободили Мансура от цепей, а потом спросили султана: «А как же деньги, которые он украл у нас?». -. «Я простил ему этот проступок, – ответил султан, – вы же получите все сполна, когда будете в Каире. А теперь пожми руки своим братьям мукаддамам, – обратился он к Мансуру, – и помирись с ними». Мукаддам Мансур аль-Акаб подошел сначала к султану, а потом ко всем мукаддамам, каждому пожал руку и попросил прощения за содеянное им. Потом он пригласил султана и всех, кто был с ним, оказать ему честь и погостить три дня в его крепости. Султан согласился и поехал вместе с Джамаль ад-Дином и Бану Исмаил в крепость Мансура аль-Акаба. Там Мансур устроил знатный пир и три дня развлекал гостей разными забавами. На четвертый день султан велел Ибрагиму и Сааду собираться в обратный путь и сказал на прощание мукаддамам: «Когда поедете следующий раз в Каир, привезите с собой мукаддама Мансура аль-Акаба, ибо следует определить ему должность и дать место в диване». Из крепости султан направился в Дамаск, потому что сердцем был всегда привязан к этому городу. Пробыв там семь дней, он вернулся в Каир и принялся за государственные дела.

Прошло время. Однажды сын султана Саид выпил запретного зелья и, охмелев, стал буянить в гареме и поносить рабынь и служанок. Когда султан узнал о бесчинствах сына, схватил он бамбуковую палку и принялся ею колотить Саида. Лишь заступничество матери спасло юношу. Саид же обиделся на отца и решил отомстить ему, Всю ночь думал он, чем бы досадить султану, а под утро решился покинуть отцовский дом. Он встал до зари, надел платье дервиша, взял с собой денег и кое-какие вещи и вышел из дворца» После долгих дней пути достиг он Бурсы и стал искать место для ночлега. Люди принимали его за дервиша, поэтому указали ему пристанище для святых странников. Саид пришел туда и сел в углу, в стороне от всех. Шейх увидел, что он сидит отдельно от других дервишей, молчаливый и грустный, удивился и спросил: «Из какой ты страны?» – «Из Египта». – «А куда идешь?» – «Куда глаза глядят». – «Сядь, сын мой, – сказал шейх, – поближе к своим братьям дервишам». Он приказал слугам принести еды. Все поели. Потом совершили омовение, помолились. Саид стал беседовать с дервишами, рассказывать им хадисы и толковать Коран. Дервиши слушали его и удивлялись его учености и обширным познаниям, а шейх решил сделать его своим преемником и оставил жить у себя.

Между тем на другой день султан спросил о сыне, но никто не знал, куда он делся. Тогда султан оставил вместо себя визиря Шахина, взял своих верных слуг – Ибрагима и Саада и отправился на поиски сына. Они объехали много городов, но не нашли и следов Саида. Наконец прибыли они в Бурсу. Султан, не открыв никому своего имени, стал обходить улицы города. На одной из них он услышал, как прохожий говорил своему товарищу; «Пойдем сегодня помолимся в доме святых странников и послушаем там ученого дервиша, который недавно приехал из Египта». Султан тут же решил пойти за ними и взглянуть, что это за ученый дервиш. Но судьбе было угодно, чтобы приключения Саида на этом не кончились. Когда султан со своими спутниками входил в дом дервишей, Саид заметил их, быстро скинул с себя одежду монаха и бросился бежать. Долго бежал он, пока не очутился на земле франков. Там встретились ему разбойники и спросили; «Ты кто такой и почему ходишь один по пустыне?» – «Я странник в этом мире», – ответил он. «А какова твоя вера?» – «Я – мусульманин». Разбойники схватили его, связали и повезли с собой, а потом продали за пятьдесят динаров министру короля аль-Афлака, и тот послал Саида на скотный двор пасти свиней.

Шло время, Саид пас свиней, но однажды грустно ему стало, задумался он над своей печальной участью и горько заплакал, а потом, обессилев от слез, уснул. Проснувшись, увидел он, что все стадо разбежалось, кроме одной хромой свиньи. Саид в сердцах схватил палку и стал бить свинью, приговаривая: «А ты что же не ушла вместе со всеми?» Свинья завизжала, и на ее визг со всех сторон сбежались пропавшие животные. Саид загнал их в хлев, а потом стал каждый день отпускать свиней погулять. Сам Же ложился спать, привязав рядом хромую свинью. Вечером он бил свинью палкой, и на ее визг собирались остальные. Так он и жил.

Войдя в молитвенный дом, султан и его телохранители стали расспрашивать о шейхе из Каира. Когда им описали его внешность, они поняли, что это был Саид. Однако никто из дервишей не видел, как он ушел и куда скрылся. «Значит, такова воля аллаха», – промолвил султан и вновь отправился искать сына. Целый месяц ходил он по разным городам и наконец вступил на землю франков. Тут напали на него разбойники, но телохранители султана вступили с ними в схватку, десятерых убили, а остальные разбежались. Среди разбойников оказался один, который был только ранен. Ибрагим перевязал ему рану и спросил: «Кто вы такие?» Раненый ответил: «Мы разбойника и всегда промышляем на дороге, что ведет в страну мусульман. Если попадется нам франк, мы отбираем у него добро, а самого отпускаем, а если поймаем мусульманина, то продаем его». Ибрагим спросил: «А не попадался ли вам месяца два тому назад дервиш?» – «Попадался, – ответил разбойник, – мы схватили его и продали министру Марину. Он пасет у него свиней на скотном дворе, в двух днях пути отсюда». Ибрагим поведал султану, о чем рассказал ему разбойник. Они сели на коней и два дня скакали без остановки, пока не достигли жилища министра Марина. Они остановились неподалеку от него, у ручья, и султан послал Саада разведать, там ли его сын. Саад пришел на скотный двор и увидел под деревом спящего человека. Он вгляделся в него и узнал сына повелителя правоверных. Однако не стал его будить, вернулся за султаном и привел его с Ибрагимом на скотный двор. Саид по-прежнему крепко спал, а возле него лежала огромная свинья. Подивившись, султан велел Ибрагиму разбудить сына. Саид проснулся и в недоумении стал озираться по сторонам, а повелитель правоверных спросил его грозно: «Что все это значит, сын мой?» Саид испугался отцовского гнева, заплакал и кинулся к Ибрагиму, ища у него защиты. Ибрагим пожалел его и сказал: «Ваше султанское величество, видно, таково предначертание его судьбы. Слава аллаху, что мы нашли твоего сына, ведь разбойники могли убить его. О повелитель правоверных, прости его. Доброта – свидетельство благородства».

Тут на скотный двор прибыл министр Марин. Сойдя с коня, он приблизился к султану, поцеловал ему руку и промолвил: «О султан, клянусь тем, кто сделал тебя властелином рабов своих, не ведал я, что это твой сын, пока не явился мне во сне человек в зеленой одежде и не сказал: «Сын моего султана аз-Захира служит у тебя на скотном дворе. Немедля ступай к этому юноше и приветствуй его. А потом верни султану наследника и следуй за повелителем правоверных. Тогда, быть может, обретешь ты истинную веру». Тут душа моя раскрылась, и вера вошла в мое сердце. И вот я говорю перед тобой: «Свидетельствую, что нет бога, кроме аллаха, и Мухаммед – пророк его». В ответ на слова Марина султан сказал: «Да пошлет тебе аллах успеха и удачи». – «Господин мой, – продолжал Марин, – я хочу служить тебе до конца дней своих. Разреши мне собрать свое имущество и приехать в страну мусульман». Султан дал Марину свое милостивое соизволение, а потом забрал Саида и отправился в обратный путь. Но прежде, разгневанный, он спросил сына: «Зачем бежал ты из своей страны в эти земли и стал здесь рабом? Клянусь аллахом, в наказание за это ты весь обратный путь пройдешь пешком и снимешь платье раба лишь в Египте». Затем султан сел на коня и поехал, а несчастному Саиду пришлось бежать за ним следом. Когда приблизились они к городу ар-Рухам, Ибрагим сказал Сааду: «Поезжай вперед и предупреди нашего дядю мукаддама Мааруфа и сына его Арнуса о приезде султана. Пусть они задержат его у себя, чтобы бедный Саид мог немного отдохнуть». Саад поспешил вперед, предупредил Мааруфа и его сына, и они выехали навстречу султану. На крепостных стенах ударили пушки, и весь парод высыпал на улицы. Когда гнев султана остыл, Арнус попросил его рассказать историю Саида, и султан поведал, как четыре месяца скитался он по городам и странам, разыскивая сына. «А когда увидел Саида свинопасом, – заключил султан свой рассказ, – поклялся, что он снимет платье раба лишь в Египте». – «О повелитель правоверных, – воскликнул Арнус, – позволь надеть ему поверх платья раба одежду свободного человека, чтобы враги не злорадствовали, видя его унижение». – «Поступай как знаешь», – ответил султан.

Погостив немного в ар-Рухаме, султан двинулся дальше. Арнус и мукаддам Мааруф целый день ехали вместе с ним, а потом взяли с султана клятву непременно навестить их еще раз и вернулись в свой город.

Наконец султан прибыл в Каир. Саид шел за ним пешком через весь город. А добравшись до дворца, заперся в своих покоях, стыдясь показаться людям на глаза.

Прошло время. Однажды явился к султану гонец с письмом из Александрии. И писал наместник Александрии повелителю правоверных:

«Извещаем тебя, о султан, что такого-то дня вошел в наш порт корабль, а на нем прибыл Марин, министр короля аль-Афлака. Он желает поехать в Каир и предстать перед тобой, повелитель правоверных, да продлит аллах твои дни».

«Поезжай в Александрию и привези хозяина своего Марина», – приказал султан Саиду. Саид исполнил повеление отца и поселил министра в «доме гостей». На следующий день Марин явился к султану, поцеловал ему руку и пожелал долгих лет силы и могущества. Султан усомнился в твердости его веры и шепотом спросил Ибрагима: «Уж не принял ли он ислам, чтоб обмануть пас?» – «Лишь аллаху открыта душа человека, – ответил Ибрагим, – нам же не дано знать ее тайн». Султан пожаловал Марину платье со своего плеча, титул эмира и отвел ему место в диване. А у министра короля аль-Афлака была жена по имени Марина. Когда стал он собираться в Египет, она спросила его: «Куда направляешься ты, супруг мой?» Он ответил, что хочет поехать в Иерусалим. Жена поверила ему и стала собираться в дорогу. Марин же утаил от жены, что принял мусульманство. Лишь когда приехали они в Египет и поселились в Каире, он признался ей: «Я стал мусульманином. Прими и ты ислам. Если султан узнает, что ты другой веры, он прикажет убить тебя». Однако Марина не послушалась мужа.

Однажды Марин встретил возле своего дома почтенного шейха с учеником. «Селям алейком!» – промолвил шейх. Марин почтительно ответил на его приветствие. «Поздравляю тебя, сын мой, – продолжал шейх, – наконец ты обрел истинную веру. Однако следует тебе изучить ее каноны и предписания, и я готов помочь тебе в этом и быть твоим наставником». – «Добро пожаловать», – ответил Марин и повел шейха к себе в дом, радуясь, что познает предписания веры. Когда они вошли в дом, шейх снял с себя чалму, сбросил джуббу и воскликнул: «Знай, о Марин, что я Хуан. Как мог ты стать вероотступником и принять ислам? Неужели ты хочешь множить число наших врагов – мусульман?» Хитрый Хуан так долго и настойчиво убеждал Марина, что тот усомнился в вере. Потом Хуан спросил жену его, не стала ли и она мусульманкой. «Нет, – ответила она, – у меня нет такого намерения». Отвратив Марина от аллаха, подлый Хуан уговорил министра пойти к султану и попросить милостивого соизволения разрешить жене его посетить гарем. «Скажи повелителю, – учил Марина Хуан, – что лишь вид благочестивых жен его способен склонить ее сердце к исламу. Если султан согласится, пусть она поживет несколько дней в гареме, а потом примет ислам, но лишь для виду. Когда султан спросит, как открылась ей великая истина, пусть скажет, что видела во сне султана ас-Салиха Айюба, и он наставил ее на путь веры. Если султан спросит, чего бы она желала, пусть скажет, что хочет служить султану и быть старшей на кухне повелителя правоверных. Сама же возьмет склянку с ядом и подольет несколько капель в еду султана». Оставив женщине склянку с ядом, Хуан сел на коня и уехал. Марин же, явившись на следующее утро в диван, сказал султану: «Жена моя до сих пор пребывает в неверии. Разреши ей пожить среди жен твоих, может, тогда примет она ислам». Султан приказал впустить Марину во дворец. По прошествии месяца приняла она ислам и произнесла свидетельство веры. Султану доложили, что Марина стала мусульманкой. Он призвал ее к себе и принялся расспрашивать, как открылась ее душа аллаху. Она ответила, что ей явился во сне султан ас-Салих Айюб и наставил на путь веры. Султан поверил обманщице, обрадовался и спросил: «Чего бы ты желала от меня?» – «Не будет для меня, о повелитель правоверных, большего счастья, чем быть старшей у тебя на кухне». Султан исполнил ее желание, и Марина стала старшей над всеми султанскими поварами. Однажды приготовила она султану завтрак и капнула на кусок арбуза яду. Саид, ни о чем не ведая, только протянул было руку к арбузу, как услышал шаги отца, побоялся притронуться к еде раньше повелителя и вышел. Султан же принялся за еду, съел один кусок арбуза, потом другой. Вдруг почувствовал он сильную боль в желудке и громко застонал. Сбежались к нему слуги, стали спрашивать, что случилось, «Как только поел я вот этого арбуза, – сказал султан, – сразу занемог». Слуги известили визирей и эмиров, что султан отравился. Ага Шахин, Ибрагим и Шиха Джамаль ад-Дин поспешили к султану, и Шиха тут же послал зa султановым лекарем, велев ему захватить с собой снадобье от отравления. Лекарь приказал подать молока, всыпал в него порошок и стал поить султана. Вместе со рвотой вышел весь яд, и тогда лекарь велел султану выпить молока буйволицы, чтоб унять боль. Вскоре султан оправился и щедро наградил лекаря.

Когда тот ушел, султан спросил Ибрагима: «Кто же отравил меня?» – «Думается мне, – ответил Ибрагим, – что это Марина, которая ведает твоей кухней, о повелитель правоверных». – «Как могла она осмелиться на подобное преступление? Ведь я не причинил ей никакого зла. Нет, это сделал сын мой Саид. Я сам видел, как поспешил он уйти, едва завидев меня». – «Упаси аллах! – воскликнул Ибрагим. – За что ты так несправедлив к своему сыну?»

Однако султан приказал Ибрагиму привести Саида. Во дворце встретила Ибрагима мать Саида и сказала: «Молю тебя, господин, уверь султана, что сын мой невиновен». – «Я сделаю все, чтобы рассеять заблуждение повелителя, – пообещал ей Ибрагим, – ибо знаю, что у Саида и в мыслях не могло быть подобного злодеяния». Он привел Саида к султану, и отец спросил сына: «Почему хотел ты отравить меня?» – «Упаси аллах от подобного греха! – воскликнул Саид. – Я, господин мой, каждый день молюсь всевышнему, чтобы ты пережил меня». – «Но я сам видел, как ты украдкой вышел из комнаты, где приготовлен был завтрак для меня, негодяй!» – «Я всего лишь побоялся прикоснуться к еде, прежде чем поест повелитель правоверных». Но султан не поверил Саиду и приказал своему телохранителю отрубить наследнику голову. «Не спеши, повелитель правоверных, – возразил Ибрагим, – ты напрасно обвиняешь сына в том, чего он не совершал». Однако султан в страшном гневе закричал: «Если ты сейчас же не принесешь мне его голову, я велю тебя самого предать пыткам!» – «Я повинуюсь тебе, господин мой, – ответил Ибрагим, – но прежде напиши своею рукой фирман, [87]87
  Фирман– указ.


[Закрыть]чтобы не было на мне вины за смерть Саида, ибо ты не простишь мне, если окажется он невиновен». Султан сам написал фирман и отдал его Ибрагиму.

Между тем Ибрагим не стал убивать Саида, а надежно спрятал его и велел никуда не выходить. Он поставил слугу сторожить юношу, а сам пошел в тюрьму и спросил тюремщика, есть ли у него преступники, осужденные на казнь. Тюремщик указал ему на злодея-убийцу. Ибрагим отрубил ему голову, положил ее на блюдо и принес султану со словами: «Вот твой враг, о султан всех времен». – «Собаке – собачья смерть, – промолвил султан, – возьми эту голову, Ибрагим, похорони ее вместе с телом, но не обмывай трупа предателя, не надевай на него саван и не читай над ним молитв». Ибрагим исполнил повеление султана. Султан же, опечаленный, удалился в свои покои и семь дней не выходил из них. На восьмой день пришел он в диван и занялся государственными делами, но по-прежнему был хмур и грустен.

Между тем прослышал Арнус о том, что султан обвинил сына в измене и повелел казнить его, и сказал отцу своему мукаддаму Мааруфу: «Нам следует, отец, поехать, в Каир, навестить султана и разузнать обо всем подробно». Мааруф согласился, и они отправились в Каир. Султан встретил их ласково и приветливо, и Арнус спросил, его про Саида. Султан поведал ему, как было дело, Арнус опечалился и сказал: «Все в воле аллаха, но не поступил ли ты слишком поспешно, о повелитель правоверных?» – «Я убедился, что Саид – враг мне, – ответил султан, – и отомстил ему». – «Разреши мне, о господин наш, – сказал Арнус, – поговорить с дворцовыми слугами». – «Делай как знаешь», – промолвил султан. Он приказал никому не выходить из дворца, пока Арнус не поговорит с каждым. Арнус же призвал к себе управляющего и сказал ему: «Пусть все слуги предстанут передо мной поодиночке, и ты о каждом расскажешь мне, – откуда он родом, какую службу несет и каков нравом». Так они и сделали. Когда подошла очередь Марины предстать перед Арнусом, ноги У нее подкосились от страха, и она с трудом вошла в комнату. Арнус спросил: «Кто эта женщина?» – «По повелению султана она целый месяц прожила во дворце, – ответил управляющий, – а потом приняла ислам, и повелитель правоверных доверил ей свою кухню. Она жена эмира Марина», Заподозрив неладное, Арнус отпустил других слуг, а Марину стал расспрашивать, почему уверовала она в аллаха. Марина ответила: «Однажды приснился мне человек в зеленой одежде и шапке из пальмовых листьев, который сказал: «Прими ислам, о Марина, и тебе будет хорошо». Я спросила его: «Кто ты?» – и он ответил: «Я султан ас-Салих Айюб». Я проснулась и произнесла священное заклинание». Выслушав Марину, Арнус сразу догадался, что она повторяет чужие слова, и сказал ей: «Я знаю, злодей, научивший тебя лгать, дал тебе яд. Открой мне всю правду, не таись. Иначе, клянусь великим султаном, я рассеку тебя пополам». С этими словами Арнус выхватил из ножен меч, и стал он подобен тигру, готовому прыгнуть на свою жертву. Марина от ужаса едва не лишилась сознания и согласилась признаться во всем, умоляя Арнуса пощадить ее. Она рассказала, как Хуан пришел к ним в дом, как уговорил ее для виду принять ислам и дал яд. «Это я отравила султана, – продолжала Марина, – а Саид ни в чем не виноват». Тогда Арнус послал слугу сказать султану, что он нашел преступника… А еще велел схватить Марина и не мешкая привести к нему для допроса. Когда привели министра, Арнус сказал ему: «Послушай, что говорит твоя жена». И она повторила перед мужем свое признание, а Марин в ответ не проронил ни слова. Тогда Арнус повел их обоих в диван и заставил женщину рассказать султану, как было дело. Визири, эмиры и все, кто был в диване, слушали ее в великом изумлении, а султан плакал оттого, что приказал казнить ни в чем не повинного сына. Арнус спросил Марина: «Скажи, почему ты обманул султана и принял ислам без веры в сердце?» – «Вина наша велика, – ответил Марин, – но главный всему зачинщик – Хуан, это он склонил нас на злодеяние. Молю тебя, повелитель правоверных, будь милосерден и прости нас с женой». Султан спросил кадия дивана: «Что гласят законы шариата? Какого наказания заслужили эти люди?» Кадий ответил: «Они хотели отравить его величество султана, и из-за них погибла невинная душа. По законам шариата они должны умереть». Султан приказал казнить Марина и его жену, а их имущество раздать беднякам и сиротам. И слуги тут же исполнили приказ повелителя.