Текст книги "Девушки бури и тени"

Автор книги: Наташа Нган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

21. Кензо

К нему пришли из темноты. Каждый день одно и то же. Тяжёлые шаги, лязг металла, дверь со скрежетом отодвигается. Затем свет фонаря с тёплым, жидким сиянием. Запах зимы, принесённый посетителями извне, и что-то ещё, что-то едкое, пряное и колючее, что, как он знал, было запахом, вызванным его разумом. Рассеивающийся дым – не от чего-то физически существующего, а от ужасов, живущих в его голове. Лабиринт боли, который теперь стал его жизнью.

Сегодняшний день – или сегодняшняя ночь, ведь кто знает, который час в этом подземном царстве – ничем не отличался. Кензо пошевелился, его волчьи уши напряглись. Шаги по камню снаружи его камеры были неровными, как у когтей, и лёгкими. Звук волочения, сопровождавший шаги, размывал обычные детали, которые он мог использовать для определения, кто будет его посетителем сегодня. Дрожь беспокойства пробежала по телу, но он отогнал её.

Сегодня всё будет по-другому. Но он умеет приспосабливаться, он сильный. Какой бы новый ад ни уготовил ему этот посетитель, он справится с этим точно так же, как и каждый раз до этого.

Ему придётся с этим справиться, ведь на него рассчитывают товарищи.

К тому времени, когда металлическая дверь в его камеру открылась, Кензо уже стоял на коленях, насколько это получалось под тяжестью заколдованных кандалов, сковывающих его по рукам и ногам.

– Волк.

Голос Наджи прорезал густой воздух камеры, как нож. Золотистый свет лился из фонаря, который держала маленькая фигурка рядом с лисицей. После нескольких часов темноты свет ослепил Кензо. Он моргнул, ожидая, когда глаза привыкнут к яростному свету фонаря. Как только это произошло, он очень удивился тому, что предстало его взору.

Белая лисица выглядела ужасно. Обычно гладкие волосы Наджи спутались и потускнели. Впадины на её щеках и глаза запали глубже, чем обычно, а лицо приобрело болезненную бледность. Хотя на ней было тёплое пальто, на котором едва начали таять снежинки, было заметно, что она похудела, а её и без того стройная фигура теперь казалась усохшей под всей этой зимней одеждой. Она ссутулилась и передвигалась, опираясь о девушку-рептилию из Касты Луны, в которой Кензо узнал горничную Наджи. Было видно, что подобная беспомощность лисицу откровенно бесила.

Что, во имя богов, с ней случилось?

– Генерал Наджа, – Кензо заставил свое лицо принять невозмутимое выражение. – Мне следует пожелать вам доброго утра или спокойной ночи? – он взмахнул запястьем, затем поморщился от пронзившей его боли. Руки упали по бокам, раскачиваясь на утяжелённых ремнях. – Простите, что этого не знаю. Здесь... этого просто так не поймёшь.

Несмотря на внешний вид, рычание Наджи ничуть не утратило своей злобности.

– Заткнись, сторонник кеед. Я не в настроении для светской беседы. Последние несколько недель были… – она поморщилась. Одна её рука была согнута под пальто. Она неловко двинула ей, а потом вновь переключила свою злость на Кензо, почему-то ещё острее, чем раньше. – Прошло достаточно времени – пора поговорить.

Хотя воздух был пронизывающе холодным, Кензо весь вспотел, стараясь не показывать на лице боль.

– Что бы вы хотели обсудить? – безмятежно спросил он.

Зарычав, Наджа дёрнулась вперёд, как будто хотела ударить его, но резко остановилась, снова вздрогнула, повернулась всем телом к своей горничной, согнулась пополам и тяжело задышала. Рука под пальто снова дёрнулась. Казалось, она не могла ни отпустить девушку, ни толком воспользоваться другой рукой.

Облегчение накрыло Кензо головокружительной волной. Она не может причинить ему боль. По крайней мере, не сегодня.

– Что с вами случилось, Наджа? – спросил он.

– Тут не ты задаёшь вопросы, а я! – её черты исказила ярость. – Кироку, сумку!

Девушка-ящерица поставила фонарь на землю. Она осторожно отвела Наджу к стене камеры, о которую та могла опереться сама, а потом сняла сумку с плеч и опустилась на колени перед Кензо.

– Покажи ему заколку, – приказала Наджа.

Кензо ждал и смотрел. Хотя у него кружилась голова и он с трудом стоял на ногах, несмотря на оковы и боль, которая искрилась и гудела по всему телу, теперь его разбирало любопытство.

Кироку порылась в сумке, её красновато-коричневая чешуя блеснула в свете фонаря. Она достала какой-то предмет и протянула его Кензо, чтобы тот посмотрел.

Это была маленькая серебряная брошь из тех, что южане любят цеплять к своим сари и саронгам. Он видел такие у многих жителей Китори и Цзяны и знал, что дизайн уникален для каждого клана. Эта булавка имела форму одуванчика с колючими усиками, обвивающимися вокруг стебля.

Сердце Кензо сильно забилось. Но он сохранил бесстрастное выражение лица и поднял взгляд.

– Ну? – допытывалась Наджа. – Узнаёшь? Кому это принадлежит?

Взгляд Кензо снова опустился на брошь. Он уже видел такую раньше, правда, не в виде булавки, а в виде рисунка на куске ткани. Часто именно так он общался с Ханно и их союзниками: с помощью посланий, завернутых в ткань, чтобы их было легко заправлять в мантии и незаметно передавать из рук в руки, а также быстро сжечь после прочтения. Этот дизайн был взят из сообщения Кошачьего Клана об устроенных ими перебоях в работе торговых путей, обслуживающих дворец. Одуванчик был их неофициальным символом – выносливый цветок пустыни, способный выжить даже в самых суровых песках.

Он притворился, что внимательно рассматривает брошь, и соврал:

– Я никогда её раньше не видел.

Губы Наджи скривились.

– Карта, – сказала она после паузы.

Убрав булавку обратно в сумку, Кироку достала свиток. Он был потрёпан, бумага помята и местами порвана. Она развернула его.

Света от фонаря было ровно столько, чтобы разглядеть, что на карте. Кензо пробежался глазами по бумаге. Карта выцвела и местами сильно обгорела, но он смог разглядеть скопление того, что на первый взгляд показалось абстрактными холмами и поселениями на фоне более толстых мазков кисти. Горные хребты? Какой-то горный пейзаж? И тут его осенило. Это были острова.

Архипелаг клана Чо на северо-западе Китори.

Обозначений не было, но он узнал очертания острова Чо в центре скопления – на всём побережье Ихары не было другого подобного архипелага. Он застыл, стараясь не выдать своего растущего любопытства – и беспокойства – относительно того, откуда всё это взялось в сумке Наджи.

– Архипелаг Мерсинг, – сказал Кензо. Нет смысла это отрицать. Он был уверен, что Надже тоже известно, что изображено на карте. – Планируете поездку в Чо?

– Не я, – белая лиса уставилась на него.

Кензо навострил уши. Неужели он слышит в её голосе какую-то дрожь? Его глаза снова окинули ослабевшую фигуру Наджи, теперь более внимательно. Почему она вечно прячет руку под пальто?

Но, как и он, Наджа тоже изо всех сил старалась не показывать своего дискомфорта. Она вздёрнула подбородок и продолжила:

– Мы перехватили их на побережье Шому, когда они угнали лодку. По нашим данным, они направляются на юг. Шпионы на побережье это подтвердили, а эта карта ясно показывает, каков их следующий пункт назначения. Линкор уже идёт по их следу, так что сомневаюсь, что они когда-нибудь доберутся туда, но на всякий случай мы решили попросить тебя объяснить нам. Чего Ханно со своими сторонниками хочет от клана Чо?

Спокойствие на лице Кензо казалось приклеенной, удушающей маской:

– Понятия не имею. Как я уже говорил раньше, Кетаи Ханно никогда не делился со мной другими планами помимо убийства Короля...

– Врёшь!

Наджа инстинктивно дёрнулась под действием гнева, несмотря на неудобства. Когда она метнулась к нему, её тёплое пальто наполовину соскользнуло. Она споткнулась и подхватила пальто. Кироку подбежала, чтобы не дать ей упасть. Генерал снова схватилась за стену. Тяжело дыша, Наджа выпрямилась с помощью Кироку. Её гнев и боль сопровождались чем-то другим, гораздо худшим: досадой.

Всё это произошло очень быстро. Но Кензо увидел, что прячет белая лиса – правую руку. Или, скорее, её отсутствие.

Теперь это была всего лишь культя, отрезанная ниже плеча и обмотанная бинтами. Ещё несколько бинтов удерживали обрубок на груди, но они ослабли, когда Наджа набросилась на него.

Закутавшись снова в тёплое пальто, Наджа кипела, словно ей не терпелось прямо там перерезать когтями ему горло. Пока она оправлялась от досады из-за своей новообретённой инвалидности, у Кензо проснулась жалость.

Он не был поклонником белой лисицы, но ему не доставляло удовольствия видеть её калекой. Он никому не желал боли, даже тем, кто её заслуживал. Он прекрасно понимал, что из-за травмы Наджа станет лишь злее и жёстче, что было для неё столь же важно, как и наличие кислорода в воздухе. Вот чего ему действительно было жалко – не потерю руки. Он знал множество демонов и людей-инвалидов, которые были способными, счастливыми и сильными. Но когда тобой движат людоедские эмоции, которые отравляют всех, кто к тобой общается... От этого пострадает прежде всего она сама.

Так жить нельзя.

– Я даю тебе ещё один шанс ответить, – процедила Наджа сквозь стиснутые зубы. – Чего Ханно хочет от Чо?

– Не знаю, – повторил Кензо.

Она посмотрела на него своими пронзительными серебристыми глазами:

– Прекрасно. В любом случае, мы скоро узнаем. Если, конечно, твои драгоценные кееды и их друзья вообще доберутся до острова, – на её покрытом мехом виске запульсировала вена. – Кироку, отдай волку последний подарок – и мы уйдём. Я и забыла, как здесь воняет.

Когда Кензо увидел последний предмет, ему труднее всего было изобразить безразличие.

Кусок ткани был просто лоскутом, тонким и потёртым в том месте, где его оторвали от платья, частью которого он когда-то был. В свете фонаря блеснули золотые нити. Лоскуток был испещрён тёмными пятнами, они покрывали более половины ткани. Он мог быть чем угодно, но Кензо обладал хорошей эйдетической памятью, и это воспоминание – точнее, картинка с девушкой, на которой было платье, сшитое из этой ткани, – было особенно сильным.

Леи казалась такой маленькой рядом с Майной, когда они вдвоем сцепились с Наджей в садах вокруг Парящего Чертога. Тело Короля лежало у пруда с лилиями на краю поляны, его кровь уже заливала траву и даже растеклась вьющимися струйками по воде. Но, несмотря на скромные формы Леи, Кензо поразила яростная решимость, которую излучала девушка. Это был электрический разряд, заряжающий воздух, как за мгновение до удара молнии.

Она была Бумажной Девушкой, которую подожгли. Он никогда так не гордился ею.

Теперь его взгляд остановился на оторванном клочке её платья с Лунного Бала, как будто, если разглядывать его достаточно долго, все тайны раскроются сами собой. Как этот лоскут попал к Надже? Что это за пятна – они от ран, полученных Леи в ночь Бала, или в другое время?

– Лучше вам трогать её, – прорычал он, прежде чем смог остановиться.

– Почему ты решил, что она ещё жива?

На этот раз уже Кензо инстинктивно подался вперёд. Боль пронзила его с оглушительной силой при этом движении, но заколдованные дао кандалы удержали его. Он напрягся, пытаясь освободиться от них, скривив лицо.

– Лучше вам не трогать ни одну из этих девушек! – взревел он.

– Вот так заявления… – улыбнулась Наджа. – Мы ещё вернёмся, сторонник кеед, – она дёрнула головой. – Кироку, бери сумку.

Девушка-ящерица уронила золотой лоскуток платья Леи на пол. Затем она собрала рюкзак и взяла фонарь. Она обняла Наджу за талию, и той странной кривобокой походкой, которую он слышал в коридоре, они вдвоём вышли из камеры.

Сердце Кензо бешено заколотилось, когда металлическая дверь закрылась. Ключи повернулись в замке – и темнота снова поглотила его. Он рухнул на пол. Усталость, наконец, одолела его. Кензо прислушался к затихающим шагам Наджи и Кироку.

Для дополнительной безопасности тюрьма на Лунном озере была построена глубоко под землей. Сюда был только один вход, который охранялся как стражниками, так и шаманами, а ещё было само озеро, более 365 м в диаметре и 90 м глубиной. В своей камере Кензо чувствовал, что огромный водоём находится всего в нескольких футах над головой. Откуда иначе тут взялись мох и плесень, расползавшиеся по камню, ровное "кап-кап", нарушавшее тишину, влажный привкус холодного воздуха… Но были определённые моменты, когда Кензо по-настоящему ощущал сокрушительную тяжесть озера. Сейчас был один из них. Он сидел, ссутулившись, упершись ладонями в шершавый камень, и ему казалось, что потолок наконец прогнулся под многолетним давлением и обрушился ему на плечи.

Он тяжело дышал. То, как в свете фонаря блестел золотой лоскуток платья Леи, снова и снова прокручивалось у него в голове.

Итак Наджа нагнала их. Однако, они разминулись с ней и сели на корабль.

Если ей потребовалось столько времени, чтобы вернуться во дворец и немного подлечиться, чтобы навестить его, даже в том состоянии, в котором она была, тогда они прямо сейчас должны быть в океане. Вероятно, они находятся всего в нескольких днях пути от архипелага Мерсинг. У Леи и Наджи, должно быть, произошла какая-то схватка, коли белой лисице удалось заполучить клочок её одежды – хотя он не понимал, почему на Леи по-прежнему надето это окровавленное платье – и либо Леи, либо кто-то ещё покалечил Наджу.

Было облегчением узнать новости о своих. Но облегчение было испорчено самодовольством Наджи. Её намеки на то, что вскоре их снова могут схватить.

Медленно и осторожно, отягощённый болью, беспокойством, кандалами и озером, нависающим над головой, Кензо опустился на пол. Он протянул руку в поисках обрывка платья Леи, которое ему оставили, желая утешиться им. Через несколько мгновений его покрытые шерстью пальцы коснулись потёртой ткани – вместе с чем-то маленьким и твёрдым, что Кироку спрятала под ней.

Предмет зажужжал, тёплый на ощупь. Он поднял его, едва осмеливаясь поверить своим глазам. Хотя он мало что мог разглядеть в темноте, на ощупь было ясно, что это такое.

Клинок.

Тонкий, маленький, с заострённым краем – идеальный инструмент для работы с замками. Такими, например, как кандалы или металлическая тюремная дверь. Его электрическое гудение объяснялось скрытой в нём магией.

Значит, заколдованный нож для вскрытия колдовских замков.

В этот момент из клинка донёсся шёпот – должно быть, высвободился от его прикосновения, но кроме него никто их не слышал. Нежные слова прозвучали прямо у него в ушах.

Это был один из самых восхитительных шёпотов, которые Кензо когда-либо слышал. Шёпот, который мгновенно усилил давящую тяжесть на плечи, как будто руки гигантского бога опустились и снесли крышу тюрьмы. Он сделал глубокий вдох, казалось, впервые за много лет.

"Помощь скоро придёт, – произнёс зачарованный голос. – Ты узнаешь когда. Будь готов".

22.

– Быстрее! Сильнее! Увереннее!

Крики Шифу Цаэня раздаются с каждым моим ударом. Он двигается почти лениво, легко уворачиваясь от моих атак и блокируя каждый мой удар своим мечом, лезвие которого надёжно спрятано в лакированных ножнах. Моё же оружие – просто кусок корабельных перил, которые мы отломали для тренировок, самодельный посох. Вишнёво-красная краска потрескалась, пол вокруг нас усеян осколками, похожими на ошмётки засохшей крови. Мой кинжал на поясе, кажется, вибрирует, призывая меня обхватить пальцами его рукоять и вытащить. Но Цаэнь запретил мне использовать его сегодня на тренировке.

– А если он потеряется? – сказал он перед тем, как мы начали. – А если кто-нибудь отнимет его у тебя? Что если Хиро и Майна не окажутся поблизости, чтобы освежить заклинание?

– Надеюсь, они будут поблизости, – возразила я. – И не только из-за моего клинка.

– Мы никогда не можем быть уверены в жизнях других. Особенно тех, кого мы больше всего хотим защитить, – и он протянул мне посох с выражением, что наш разговор окончен.

Теперь я сжимаю челюсти и вкладываю всю силу в удар ему в живот.

Цаэнь отклоняет удар взмахом меча.

– Лентяйка! – жалуется он. – Ты должна наносить удар так, будто ты это серьёзно! Может, мы и тренируемся, но всё реально, Леи. Ты должна относиться к каждой схватке так, как будто она может стоить тебе жизни, чтобы в настоящих схватках ты была готова. Снова слабо! – рявкает он, резко отбивая рукой мой последний удар, как будто не хочет тратить усилий и времени на то, чтобы вынуть меч.

Пот капает у меня со лба.

– Я стараюсь, – рычу я сквозь стиснутые зубы.

– Старайся сильнее!

Я делаю ровный вдох и принимаю нападающую стойку. Несмотря на влажный океанский воздух пропитанные потом рубашка и брюки прилипают к моей влажной коже. Мы с Цаэнем сражаемся уже более получаса. Перед этим мы отрабатывали последовательности цигун и удары с контрударами в течение двух часов. Каждый мускул в моём теле дрожит, но я отказываюсь останавливаться.

– Давай, Леи! – кричит Нитта.

– Вперёд! – Бо потрясает кулаками. – Врежь за нас этой старой ворчливой физиономии!

Все собрались посмотреть за моей тренировкой – наблюдают с перил, как мы с Цаэнем медленно кружим друг вокруг друга. Ноги ноют от усталости, плечи ноют. Я удерживаюсь на ногах, опираясь руками на посох.

– У тебя всё получится, Леи.

Её голос хриплый, низкий. Я поднимаю глаза мимо Цаэня и встречаюсь взглядом с Майной. Её глаза горят гордостью. Уголки её рта приподнимаются…

Меч Цаэня рассекает воздух.

В последнюю секунду я поднимаю посох. От взаимного удара нашего оружия у меня звенят зубы. До сих пор Шифу Цаэнь придерживался оборонительной стратегии, только отражая мои нападения.

– Никогда не позволяй себе отвлекаться! – упрекает он.

Он пригибается и машет мечом у моих лодыжек. Я подпрыгиваю как раз вовремя, уклоняюсь от ещё одного удара, на этот раз направленного мне в живот, затем прыгаю вперёд и наношу свой.

Когда наше оружие сталкивается, с моего самодельного посоха сыпятся остатки краски. Мы яростно парируем удары ещё 10 минут. Я так тяжело дышу, что могу только держать посох ровно в руках, но не отступаю. Мы с Цаэнем танцуем по палубе. Мои волосы развеваются позади; его длинные волосы прилипли к шее и подбородку от пота. Он стиснул бородатые челюсти. Остальные кричат вокруг нас, подстрекая меня продолжать.

Цаэнь проводит мощную серию атак, которыми прижимает меня к стене каюты. Я собираю всю оставшуюся энергию и оттесняю его назад, двигаясь низко и быстро. Не боясь подойти к нему поближе, где у его меча меньше радиус действия, я со своим маленьким ростом целюсь ему в нижнюю часть тела. Без магии кинжала мои атаки менее мощны, но точность улучшилась даже без неё, а решимость проявить себя наполняет меня большей силой, чем я думала.

Проходит еще 5 минут, 10, 15… По крайней мере, мне так кажется. Теперь я слабею, дышу неровно, лёгкие горят. Тем не менее, от боли внимание обостряется. Я концентрирую своё внимание на Шифу, сужая мир до точки на его теле и яростных ударов его вложенного в ножны меча. Затем я кое-что вижу. Мы расходимся после особенно опасного удара, когда меч Шифу Цаэня почти пробил мне правую руку, в которой я держу посох, и чуть не раздробил пальцы. Цаэнь переставляет заднюю ногу.

Он готовится нанести удар сверху. Перед этим он обычно открывается справа.

Осознание приходит ко мне настолько ясно, как будто сам Шифу рассказывает мне о собственной слабости. В некотором смысле так оно и есть после многих недель тренировок, в течение которых он час за часом раскрывал свои боевые привычки моему подсознанию.

– Спасибо, подсознание, – бормочу я, когда Цаэнь поднимает меч обеими руками.

Я делаю шаг влево. Поднимаю посох вертикально и наношу удар.

Мой посох со стуком встречается с его боком.

Цаэнь издаёт стон, его рука с мечом дрожит. Тяжело дыша, он отступает назад, наблюдая за мной своими тёмными глазами с аметистовыми крапинками. Сначала его серьёзное выражение лица ничего не выдаёт. Затем он слегка улыбается.

– Молодец, Леи.

Раздаются радостные возгласы. Я роняю посох, падаю на колени. Нитта и Бо подбегают и врезаются в меня с такой силой, что я падаю на пол. Я смеюсь, позволяя им задушить себя. Мгновение спустя колючие перья Меррина обволакивают нас всех.

– Блестящая работа, дорогая девочка, – хвалит он.

Когда они отходят, я обмениваюсь взглядом с Майной, которая тоже улыбается, наблюдая за мной издалека, её лицо сияет гордостью. Затем я встречаюсь взглядом с Шифу Цаэнем. Я провожу рукавом по мокрому лбу.

– Это всё, что ты можешь сказать после стольких недель тренировок – только ”молодец"?

Он приподнимает плечо.

– Это был всего один удар.

– Против одного из самых опытных воинов Ихары.

Бо поднимает руку:

– Э-э… а огласите весь список, пожалуйста? Может быть, моё имя там тоже есть? С моими молниеносными рефлексами и непревзойдёнными навыками обращения с посохом я должен значиться там под первым номером.

Меррин легонько шлёпает его по затылку.

– Эй! – жалуется Бо.

– Не такие они у тебя уж молниеносные, – ухмыляется демон-филин. – Однако я, например, определённо могу проверить твои навыки обращения с посохом.

Мы с Ниттой фыркаем, в то время как Цаэнь и Хиро выглядят так, словно готовы прыгнуть за борт, просто чтобы сбежать от нас всех.

Крадущейся походкой Бо бочком продвигается вперёд, сверкнув Цаэню своей кривозубой улыбкой.

– О, Шифу, – насмехается он, – узнаю этот румянец...

Его реплика прерывается со странным бульканьем. Что-то острое и угловатое торчит из его груди. Я не сразу понимаю, что это такое.

Наконечник стрелы.

Он блестит в пасмурном свете, скользкий от крови. Ещё больше красноты разливается по рубашке Бо – быстро, яростно, как уродливая роза, распускающая лепестки.

Мальчик-леопард моргает. Затем его глаза закатываются.

Нитта кричит.

Меррин хватает Бо и тянет его вниз, расправляя свои руки-крылья, чтобы прикрыть обоих, а в воздухе свистят ещё стрелы и впиваются в палубу лодки. Одна приземляется в нескольких дюймах от моих ног.

С противоположной стороны лодки Майна бросается вперёд.

– Леи! – кричит она. – Ложись!

Может быть, я продолжаю находиться в боевом режиме после тренировок. Может быть, я просто устала прятаться. Вместо того чтобы следовать её приказу, я разворачиваюсь и прыгаю с палубы на перила. У Цаэня та же мысль. Мы вдвоём достигаем правого борта лодки одновременно.

Меня пробирает дрожь от шока. Огромный линкор надвигается прямо на нас, рассекая воду усиленным стальным носом, над которым виднеется фигура атакующего быка. Корабль по меньшей мере в 6 раз больше нашей лодки. Его корпус из чёрного дерева мощно рассекает воду. На высоких мачтах развеваются алые паруса с эмблемой королевского тельца. Под паутиной такелажа, покрывающего палубу от носа до кормы, – ряды королевских солдат. Они стоят в строгом строю, упершись ногами при стремительном ходе корабля, размахивая самым разнообразным оружием. Присутствуют все виды Лунных и Стальных демонов: волки, кабаны, шакалы, лисы, львы, лоси и обезьяны. Их слишком много, чтобы с ними справиться.

– Шаманы, – выдыхает Хиро, материализуясь рядом со мной.

С колотящимся сердцем я осматриваю палубу и замечаю их, стоящих под парусами, их обсидиановые одежды развеваются на волшебном ветру, вырывающемся из их вытянутых рук, кожа покрыта татуировками.

Вот почему линкор движется так быстро, а наша джонка барахтается в неподвижном воздухе. Возможно, именно поэтому воздух столь неподвижен.

По мере приближения линкора наша лодка начинает раскачиваться в его волнах. Горячая электрическая рябь магии ударяет меня, когда мощные порывы заколдованного ветра достигают нас и развевают нам одежду. На этот раз мы достаточно близко, чтобы услышать отрывистый приказ генерала:

– Огонь!

Мы пригибаемся. Я прижимаюсь к планширу – стрелы осыпают палубу.

Майна оглядывает нас и говорит сквозь плеск волн, бьющихся о лодку:

– Они не стреляют из пушек. Это означает, что у них приказ не убивать нас. Или, по крайней мере, некоторых из нас. Надо просто убежать от них! Меррин, как думаешь, сможешь подойти достаточно близко, чтобы порвать им паруса?

Кажется, он не слышит. Демон-филин смотрит на колени, где лежит Бо, уютно устроившись на сгибе его крылатой руки. Кровь Бо стекает по перьям Меррина, ярко-красная на белом фоне.

Мальчик-леопард не двигается.

– Всё в порядке, милый, – шепчет Меррин, прижимаясь к нему. – Ты в порядке. Я держу тебя. Я здесь.

– Меррин, – мягко говорит Цаэнь, – нам нужна твоя помощь.

Тот не поднимает глаз.

Нитта тянется вперёд:

– Дай я возьму его.

Спустя мгновение Меррин помогает переложить Бо к ней на руки. Она прижимает руку к груди брата, прижимая область вокруг наконечника стрелы, чтобы остановить кровь. Её лицо залито слезами, но взгляд яростный.

– Я держу его! – говорит она. – Иди!

Меррин моргает. Его оранжевые глаза пустые, расфокусированные.

– Он… его нужно вылечить...

– Я вылечу, – Хиро приседает сбоку от Нитты.

– Меррин, пожалуйста! – кричит Майна. – Паруса!

– Надо спасти его, – хрипит Меррин с пепельно-серым лицом.

Без Бо в своих объятиях он выглядит потерянным. Малиновые пятна покрывают его перья и обычно девственно чистый небесно-голубой ханьфу.

– Мы спасём, – обещает Майна. – А теперь иди!

Бросив последний долгий взгляд на обмякшее тело Бо, Меррин расправляет крылья и взмывает в воздух.

Когда его замечают солдаты, раздаются крики. Слышатся отрывистые приказы стрелять, и на этот раз стрелы направлены не в нашу сторону.

Майна уже на ногах.

– Цаэнь! – кричит она, подбегая к одному из трёх парусов нашей лодки.

Он вскакивает, сразу всё понимая.

Когда он поворачивает руль, а Майна тянет за канаты, чтобы полностью раскрыть паруса, она кричит через плечо:

– Хиро! Нам нужен ветер!

Мальчик-шаман только что положил руки на грудь Бо. Он колеблется, поднимая взгляд.

– Он лечит Бо! – кричу я в ответ.

Майна поворачивается к нам лицом, её лицо пылает, она уже занимается следующим парусом.

– Если мы сейчас же не двинемся с места, то все будем мертвы!

– Прости, – шепчет Хиро Нитте.

Её лицо сникает:

– Пожалуйста...

Но он уже отошёл и спрыгивает на палубу. Принимая широкую стойку для опоры, Хиро поднимает руки. Он начинает петь дао, пока Майна заканчивает с парусами и подходит к нему. Она принимает аналогичную позу и вытягивает руки. Я мельком замечаю её глаза – остекленевшие, арктически-белые. С её волос спадает лента, и они тёмными прядями падают на лицо – начинается сильный ветер.

Наша лодка дёргается вперёд. Нитта цепляется, удерживая Бо. Когда мы набираем темп, скользя по воде на заколдованном ветру, я рискую выглянуть через перила.

Королевский корабль почти поравнялся с нами.

Несмотря на то, что сейчас мы плывём быстрее, у противника огромный запас по скорости, не говоря уже о том, что его собственную магическую ветра обеспечивают не два, а по крайней мере двадцать шаманов в чёрных одеждах. Облака клубятся над головой по мере того, как корабль подходит всё ближе – достаточно близко, чтобы разглядеть отдельные лица солдат-демонов и размытые полосы стрел, пока Меррин делает плотные круги вокруг мачт.

Едва появляется возможность, он ныряет в один из чёрных парусов, вытянув когти. Солдат на наблюдательном посту прыгает на него, рассекая воздух мечом.

Меррин в последний момент убирает крыло. Солдат с криком падает на палубу, а Меррин проделывает длинную дыру в одном из парусов.

– Майна!

Я поворачиваюсь на крик Цаэня. Он бежит по палубе туда, где Майна рухнула на колени.

Я немедленно вскакиваю. Волшебный ветер Хиро обдувает нас. Теперь он колдует усерднее, чтобы компенсировать остановку Майны, его лицо превратилось в мрачную, решительную маску.

Цаэнь хватает Майну, откидывает назад её волосы. Я подбегаю к ним. Её глаза снова карие. Обычно видеть их – облегчение, но не сейчас, не тогда, когда мы так отчаянно нуждаемся в её магии.

– Любимая? Что случилось? – я касаюсь рукой её щеки.

Её лицо бледно. Она делает неглубокий вдох.

– Кровь, – выдыхает она.

Я хмурюсь, разглядывая её тело:

– Я не вижу никаких...

Со злым рычанием она отталкивает Шифу Цаэня и меня. Хотя мы держим руки вытянутыми на случай, если она упадет, она уверенно встаёт на ноги.

– Майна, – предупреждает Цаэнь, – ты ещё недостаточно здорова.

– Хиро всю последнюю неделю расплачивался кровью, – парирует она. – Вот почему он так окреп. Сейчас нам это как никогда кстати, Цаэнь.

Без лишних объяснений она хватается за мой пояс и правой рукой вытаскивает кинжал из ножен... и обхватывает левой рукой его лезвие.

Я не успеваю отреагировать. Кровь стекает по руке в мгновение ока, рисуя красные реки на её загорелой коже. Глаза Майны закатываются, иней ползёт по её радужкам. Когда она поворачивается лицом к парусам, её волосы и одежда начинают развеваться. Она роняет мой кинжал и поднимает руки – левая вся в крови.

С её губ срываются слова на незнакомом ихаранском языке, понятном только шаманам. Она говорит властно и быстро. Начинают струиться волнообразные волны магии. Ветер, который стих, когда его вызывал только Хиро, налетает с внезапной силой, на этот раз сильнее и такой холодный, что у меня леденеет кожа. В тот же миг наша джонка уносится вперёд, с рёвом разбивая волны.

Над головой гремит гром. То, что раньше было гладкими белыми облаками, теперь превращается в клубящуюся массу тёмных грозовых туч. Крупные капли дождя падают на моё запрокинутое лицо – сначала несколько, затем с небес начинает лить, как из ведра.

Вода заливает палубу, и я промокаю за считанные мгновения. Я дико смотрю на Шифу Цаэня, едва различая его сквозь ливень. Выражение его лица такое же трезвое, как всегда, хотя сквозь бесстрастную маску что-то проглядывает – страх.

– Боги, что это было? – я не спрашиваю, мои слова похожи на шипение.

Пронзительный крик разрывает воздух прежде, чем он успевает ответить – Нитта.

Мы идём по кругу. Сквозь дождь и ветер я различаю тёмные фигуры Нитты и двух – нет, трёх – сражающихся солдат, тело Бо продолжает лежать на палубе позади неё.

Солдаты, должно быть, перепрыгнули через борт, когда наши лодки поравнялись, или, возможно, перекинули крюки и верёвки, чтобы забраться.

Не успела я это осознать, а Цаэнь уже обнажает меч. Откидывая мокрые волосы с лица, я хватаю кинжал, лежащий у ног Майны и съёживаюсь от вида крови – её крови, которая уже наполовину смыта дождем. Я бросаю на неё последний взгляд: развевающиеся волосы цвета воронова крыла; раскрытые ладони, одна белая, другая красная; застывшие, невидящие глаза. Затем я скольжу по мокрой палубе туда, где раздаётся металлический лязг мечей, тёмные фигуры движутся по планширу.

Нитта сцепляется с одним из солдат. Цаэнь сражается на мечах с двумя другими. Их лезвия мелькают сквозь толстую пелену дождя, от звона металла у меня стучат зубы.

Я бросаюсь в бой. Один из двух солдат, атаковавших Цаэня, переключает своё внимание на меня. Тяжёлый и массивный демон, он выше меня ростом. Сверкающие тёмно-бордовые глаза блестят на его морде, покрытой тёмным мехом – медведь.