Текст книги "Девушки бури и тени"

Автор книги: Наташа Нган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

15.

Никто из Белого Крыла не пришёл проводить нас на следующее утро. Собственно, другого я и не ожидала. После смерти Эолы во дворце воцарилась гнетущая тишина, и мы оставшиеся часы держались подальше от траурного клана. Пока Цаэнь и Меррин обсуждали логистику нашего следующего шага, Нитта и Бо всячески развлекали нас бессмысленной болтовнёй и играми, а Хиро, как обычно, замкнулся в себе. Притворившись уставшей, Майна большую часть спала – или, по крайней мере, пыталась. Большую часть времени, когда я заходила проведать её в нашей комнате, она не спала и смотрела в потолок тусклыми глазами, круги под которыми были немного темнее, чем раньше.

Было неудобно находиться во дворце, когда клан скорбит. Сама атмосфера была отвратительной, горькой. Отполированные мраморные стены, которые когда-то придавали дворцу солидность и элегантность, теперь создавали ощущение холодной пустоты мавзолея.

После завтрака в наших комнатах командир Тео и пятеро её стражников ведут нас через дворец.

– Мы держим несколько экипажей в караульном помещении у подножия гор, – объясняет она, ведя нас на нижние уровни. – Мы доставим вас вниз по воздуху.

Похоже, никому из нас не хочется снова подниматься в воздух.

– А здесь нет лестницы? – спрашивает Нитта с надеждой. – Или какой-нибудь системы лебёдок?

– Может, какая-то тележка? – предполагает Бо.

– Есть лестницы, – хладнокровно отвечает командир Тео. – Можете спуститься по ним – там 15 тысяч ступенек.

На мгновение кажется, что леопарды действительно задумались.

Едва мы выходим на одну из веранд у основания дворца, меня обдаёт ледяным воздухом. Веранда похожа на ту, на которую нас принесли – широкая каменная платформа, открытая спереди и по бокам, с колоннами, подвешивающими его к верхнему этажу. Горничные сбиваются в кучу, сгорбившись от ветра, врывающегося с открытых сторон.

– Наши рюкзаки, – с удивлением говорит Майна, когда служанки передают их нам. – Вы забрали их с вершины горы?

– Мы вернулись за ними, как только леди Дуня пригласила вас остаться, – подтверждает командир.

Я с трудом взваливаю рюкзак на плечи. Теперь он ещё тяжелее, врезается в поясницу. Цаэнь, Меррин и Хиро без жалоб несут свои, а Бо театрально падает под ним под смех сестры.

– Мы наполнили ваши фляги свежей водой из нашего центрального источника, – говорит командир Тео, бросая на брата и сестру неодобрительные взгляды. – И положили вам запас еды на неделю.

Каждый из нас, кроме Меррина, идёт в сопровождении стражника. Я удивляюсь, когда командир Тео подходит ко мне, и ещё больше удивляюсь, когда она протягивает мой кинжал – тот самый, которым я ударила её 2 дня назад.

– Прости, – я смущенно беру его и засовываю за пояс.

– На тебя напали, и ты ответила тем же, – она пожимает плечами. – Любой воин поступил бы так же.

Она провожает меня до конца террасы и низко приседает, чтобы я забралась ей на спину. Это не так страшно, нежели мысль о том, что я снова буду болтаться в её когтях. Её перья колючие, и она ниже и стройнее Меррина, поэтому я острее чувствую её тело под собой, движение и изгибы мышц, когда она готовится взлететь.

Остальные садятся на других стражников. Только Меррин стоит в одиночестве. Поймав его взгляд, я посылаю ему улыбку. Он улыбается в ответ, а потом отворачивается, и я делаю мысленную пометку спросить, как ему тут жилось, когда мы разобьём этим вечером лагерь. Белое Крыло, может быть, и не его клан, но, будучи птицедемонами, они его родственники. Возможно, он тоже переживает смерть Эолы.

Каньон простирается перед нами, открытое небо всего в нескольких дюймах от того места, где мы сидим на краю веранды. Холодный ветер треплет пряди моих волос, собранные в хвост. Я смахиваю их прочь, мотая головой.

– Расправим крылья! – кричит командир Тео.

Я вздрагиваю, когда она бросается вперёд.

– Открытое небо! – отвечают другие стражники.

Толчок её мощных ног – и мы взмываем в воздух. На меня обрушивается шквал холодного ветра, от которого перехватывает дыхание. Хотя я закутана в меховую шубу и тёплую дорожную робу, холод такой сильный, что кажется, будто меня хлещут когти демона. Вокруг раскинулось небо потрясающего кристально-бирюзового цвета с оттенками слоновой кости и золота. Я крепко держусь, пока мы взмываем над горным пейзажем.

Повинуясь странному желанию в последний раз увидеть дворец, я поворачиваю голову и оглядываюсь. Облачный Дворец великолепен. Возвышаясь над горными вершинами подобно божественному персту, пробивающемуся сквозь скалу, его полированные белые стены подсвечены, переливаясь белым в лучах утреннего солнца. Я замечаю фигуру на одном из верхних балконов.

Канна. Хотя мы слишком далеко, чтобы мне разглядеть выражение её лица, мне кажется, что она смотрит прямо на нас, и я вспоминаю её острое, прекрасное лицо: пронзительные чёрные птичьи глаза, круглые, как луны в затмении, и полные ярости.

Затем командир Тео делает крутой вираж. Я отворачиваюсь и прижимаюсь к её перьям. Остальные стражники следуют за ней, а она внезапно сворачивает налево и ныряет под углом. Я цепляюсь за её перья и сжимаю бёдрами бока, стиснув зубы от напряжения. Рюкзак за спиной мешает поймать равновесие. Это всё, что я могу сделать, чтобы удержаться. Мы снижаемся по затягивающимся спиралям вниз сквозь облака, затем мимо грозных горных отрогов, покрытых снегом и усеянных корявыми деревьями.

Мы отклоняемся вправо, затем выравниваемся и низко пролетаем над горами. Мышцы командира напрягаются подо мной. Она расправляет крылья, чтобы замедлить полёт. Мы круто спускаемся между двумя пиками, тёмный горный склон размытым пятном проносится мимо. Дно долины вздымается всё выше и выше, пока с сильным толчком командир не садится. Я поскальзываюсь, едва успевая удержаться, чтобы не вылететь через её голову.

Я слезаю с её спины и разжимаю напряжённые пальцы. Раздаются глухие удары и стоны – остальная группа тоже приземляется следом. Поправив сумку, я оборачиваюсь и вижу, что Майна слезает со своего стражника, как ни в чём не бывало. До мозга костей невозмутимая благородная воительница, её волосы взъерошены вокруг порозовевших щёк. Она идет помочь Хиро спешиться. Бо, в отличие от Майны, сваливается от неожиданности и неуклюже растягивается на земле.

Потом он встаёт.

– Чтобы я ещё когда-нибудь… – ворчит он сквозь стиснутые зубы.

– Это чувство взаимно, – демоница распушает перья.

Мы приземлились в глубокой долине, припорошенной снегом. С обеих сторон возвышаются утёсы, и хотя они защищают нас от зимнего ветра, всё равно очень холодно. Я хлопаю в ладоши, чтобы согреться, и когда глаза привыкают к слабому освещению, я различаю деревянные столбы и укрепляющую арматуру в пещере слева от нас – караульное помещение.

– Расправим крылья! – доносится из тени хриплый голос.

– Открытое небо! – отвечает командир Тео, делая шаг вперёд.

Низкорослый демон-пустельга выходит из-под карниза караульного помещения.

– Я подготовил два экипажа среднего размера, согласно вашей просьбе, командир, – говорит он с поклоном.

– Спасибо, Джи, – она поворачивается к нам. – Кто-нибудь из вас умеет обращаться с упряжными лошадьми?

– Отец научил меня, – говорит Майна. – Как быстро они могут бегать?

– Наши лошади самые быстрые в королевстве. Они привыкли преодолевать большие расстояния. В Шому экипажи обеспечат вам безопасное путешествие. Все узнают в них наших лошадей. Леди Дуня сообщила, что вы отправитесь прямо к морю. У нас есть эмиссары по всему побережью, которые приведут лошадей и экипажи обратно, – она отвешивает нам лёгкий поклон. – Ну что ж, при следующей встрече, мы, возможно, будем сражаться бок о бок на войне. Для меня будет честью сражаться бок о бок с вами.

– Даже с нами? – Бо обнимает сестру за плечи.

Командир Тео окидывает их взглядом блестящих чёрных глаз:

– Даже с вами, кошки. Теперь у нас общий враг.

Она дает демону-пустельге несколько заключительных указаний, а потом приседает и широко раскидывает руки-крылья, распуская окрашенные в белый цвет перья.

– Расправим крылья! – восклицает она.

– Открытое небо! – отвечают другие стражники и, как один, поднимаются в воздух.

Нитта вздыхает, её шерсть развевается в такт взмахам крыльев:

– Спасибо Самси, что всё это закончилось. Если бы мне пришлось услышать это ещё раз...

Демон из караульного помещения подводит нас к каретам и помогает устроиться. Меррин хочет, чтобы мы добрались до лугов Фухо до захода солнца – так у нас будет время поесть и разбить лагерь ещё засветло. Мы не должны останавливаться, если не возникнет чрезвычайной ситуации. Решено, что Майна поедет с Меррином и Цаэнем, а брат с сестрой, Хиро и я последуем за ней во втором экипаже. Я бы предпочла не расставаться с Майной, но она говорит, что чувствует себя в большей безопасности, если в каждой карете поедет кто-то с магическими способностями.

– Кроме того, – тихо добавляет она, – я бы хотела, чтобы ты присмотрела за Хиро. Убедись, чтобы он немного поспал. Это путешествие далось ему нелегко.

Поцеловав меня, она устраивается в другой экипаж, где Меррин садится впереди на место кучера у большой белой лошади, которую, по словам демона-пустельги, зовут Стрела. Я похлопываю нашу лошадь Люну по мягкому носу. Как и у Стрелы, у Люны красивая грива, длинная и густая. Серый бриллиант украшает её морду. Она ржёт, утыкаясь носом в мою ладонь.

Во главе другого экипажа Стрела нетерпеливо притопывает.

– Отдохни немного, милая, – говорит Меррин. – У нас впереди долгое путешествие.

– Я еду в одном экипаже с леопардами, – выгибаю бровь я. – Как ты думаешь, насколько такое вероятно?

Он фыркает и выгибает шею, поднимая поводья Стрелы. Погладив Люну напоследок по носу, я забираюсь в экипаж и устраиваюсь на передней скамье напротив брата и сестры леопардов. Рядом со мной, прижавшись к стене, носом к окну, сидит Хиро. Он натягивает себе на колени одно из шелковых одеял, расстеленных на скамейке.

– Хиро? – мягко спрашиваю я. – Как ты себя чувствуешь?

Мой взгляд скользит по его осунувшемуся лицу и запавшим глазам. Майна права. Он выглядит ещё хуже, чем когда мы прибыли в Облачный Дворец.

– Я в порядке, – отвечает он.

– Я тоже. Спасибо, что спросила, – машет мне рукой Бо. Вздохнув, он потягивается, едва не ударив Нитту локтем по голове. – Наконец-то выбрались из этой чопорной дворцовой клетки. Как будто у них в стенах никто никогда не шутил и даже не знает, что это такое.

– Я буду скучать по их еде, – признаётся сестра. – Надо признать, их повара превосходны.

– Я мог бы сидеть в той ванной вечно, – с восхищением соглашается Бо.

– Вероятно, это так и задумывалось, – указываю я, – чтобы получить варёного демона-леопарда на ужин.

Когда мы трогаемся с места, под колесами захрустели камешки. Люна медленно тянет коляску вперёд. Бо откидывается назад и закидывает руку за голову, а ноги на подоконник.

Его сапоги всего в нескольких дюймах от моего лица.

– Это ещё что такое? – свирепо смотрю на него я.

Нитта толкает брата плечом. Я благодарно улыбаюсь ей, когда его ноги касаются пола.

Он лишь недовольно ворчит в ответ.

Её губы изгибаются:

– Пора выяснить, кто выиграл нашу игру, братишка. Или ты забыл?

– Конечно, нет! – Бо оживляется.

– Подождите, – медленно говорю я. – Что за игра?

– В каждом шикарном клановом дворце, который мы посещаем, – объясняет Бо, лучезарно глядя на меня, – мы должны украсть самый дорогой предмет, который нам попадается. Выигрывает тот, кто украдёт самый дорогостоящий предмет.

– Не верю своим ушам! – у меня отвисает челюсть.

Нитта и Бо только ухмыляются.

– Цаэнь с Майной убьют вас! – я в ужасе смотрю на них.

Не обращая на меня внимания, они хватают свои рюкзаки и возбуждённо в них роются.

– Когда у вас появился шанс что-то своровать? – спрашиваю я, взмахивая рукой. – Мы же рюкзаки получили всего полчаса назад? И мы всё время находились либо с Белым Крылом, либо запертыми в своих комнатах!

– Для воровства всегда находятся возможности! – раздаётся приглушённый голос Бо, голова которого торчит в рюкзаке. – К тому же я спрятал свою добычу в нижнем белье. Вместе с несколькими другими ценными вещами.

Я стону.

Нитта выныривает секундой позже, что-то зажав в кулаке:

– Я своровала это в первую же ночь, прямо из-под носа леди Дуни.

– О, боги мои! – изумленно смотрю на неё я.

– Знаешь, – говорит Бо, садясь, но продолжая рыться в рюкзаке, – кое-кто, похоже, завидует. Можешь в следующий раз тоже присоединиться к нашей игре, если захочешь. Клан Чо славится коллекционированием необычных вещей. Это будет весело.

– Э-э... нет уж, спасибо.

– Понимаю. Боишься тягаться с двумя самыми опытными ворами Ихары? Это понятно.

– Показывай сначала ты, – Нитта толкает Бо в плечо.

Со злой ухмылкой мальчик-леопард достает из рюкзака маленькую прямоугольную шкатулку. Несмотря на размер, она кажется тяжёлой. Шкатулка изготовлена из переливающегося агата и лунных камней и инкрустирована в центре жемчугом в форме герба Белого Крыла – расправленного в полёте крыла. С самодовольным видом он открывает крышку.

– Что это? – спрашивает Нитта, приглядываясь к мелкому порошку цвета умбры, лежащему внутри.

– Тёртый пенис бизона. Лучший в королевстве.

Она отшатывается, потирая нос.

Я тоже морщусь.

– Тёртый что бизона? – переспрашиваю я, мотая головой. – Выкинь его! И, пожалуйста, не говори нам, для чего он используется...

– Как средство от эректильной дисфункции, – гордо заявляет Бо.

– Неважно, – вздыхаю я.

Я поворачиваюсь, устало переглядываюсь с Хиро и обнаруживаю, что тот продолжает смотреть в окно, решительно игнорируя наш разговор.

– Я так понимаю, шкатулка принадлежала лорду Хидей, – Нитта раскачивается вместе с каретой, осматривая шкатулку повнимательнее, хотя на этот раз и более тщательно.

Мы начинаем набирать скорость. По бокам экипажа ударяются камешки, подбрасываемые вращающимися колесами и стучащими копытами лошадей. После столь долгого путешествия в приглушённой тишине гор, а затем мрачной тишины дворца Белого Крыла, приятно снова слышать вокруг какие-то звуки.

– Я стащил её прямо из халата одной из его горничных на пьянках первого вечера, – отвечает Бо.

– Из халата его горничной?

– Ну, не носить же ему эту шкатулку с собой. А если кто-нибудь найдет её при нём?

– А если… – ухмыляется Нитта.

– Итак, – злорадно говорит Бо. – Что у тебя, старшая сестрёнка?

– Ах, братишка, – кончики её клыков выглядывают из-за растянувшихся губ. – Ты даже не представляешь, – она размашисто протягивает ладонь. – Полюбуйся на эту красоту.

Даже в тусклом свете кареты предмет блестит. Сверкающая подвеска с бриллиантом в форме сердца поблескивает на фоне её коричневого меха. Гладкие витки цепи лежат петлями вокруг подвески, как посеребрённая змея.

– То есть… хочешь сказать... – Бо уставился на ожерелье.

– Я же сказала тебе, что украла его прямо из-под носа леди Дуни.

– Не думал, что ты это имеешь в виду буквально!

– Мне всё равно больше идёт, – Нитта с самодовольным видом застёгивает ожерелье на шее.

– А тебе не кажется, что леди Дуня заметит пропажу чего-нибудь подобного? – говорю я немного холодно.

– У неё и подороже есть, – Нитта машет рукой, приглаживая карамельный мех на теле, чтобы полюбоваться ожерельем. – Держу пари, она даже не заметит пропажи.

– Нитта. У неё только что погибла дочь.

Её лицо смягчается.

– Тем более не заметит, – печально отвечает она. В следующее мгновение её взгляд снова становится острым и игривым. Она подталкивает Бо локтем. – Давай сюда шкатулку.

Брат вручает ей шкатулку лорда Хидея с кислым, как старое молоко, лицом. Нитта кладёт его себе на колени, затем достаёт из рюкзака маленький металлический горшочек, в каких хранят специи. Люна, должно быть, сейчас мчится на полной скорости. Перевал скалистых гор неровный, и мы чуть не вылетаем со скамейки всякий раз, когда наскакиваем на валун или яму. Придя в себя, Нитта вываливает содержимое горшочка в окно, а потом осторожно ссыпает туда содержимое шкатулки господина Хидея.

– Вряд ли это когда-то понадобится мне, – говорит она, передавая горшочек Бо, – а вот тебе когда-нибудь точно пригодится. Почему бы тебе не оставить его себе?

Я ничего не могу с собой поделать – давлюсь смехом. Нитта тоже заходится хохотом. Щёки Бо пылают.

Хиро, наконец, переводит на них взгляд. Он смотрит на всех нас с тихим отвращением.

– Эректильная дисфункция – серьёзная проблема, – без тени шутки говорит он. – Многие мужчины приходят к шаманам за лекарством.

От этого мы с Ниттой смеёмся ещё больше.

– Я это запомню, – мрачно ворчит Бо, свирепо глядя на нас обеих, как будто ему больше всего на свете хочется вытолкать нас из кареты.

Он держит ненавистный горшочек на расстоянии вытянутой руки, возможно сгорая от желания тоже выкинуть его из кареты, но потом засовывает его поглубже в рюкзак.

– Я его продам! – практически кричит он, когда мы с Ниттой разражаемся новыми взрывами смеха.

Нитта хлопает брата по спине, из её глаз текут слёзы.

– Конечно, братишка, – вздыхает она сквозь смех. – Как хочешь.

16.

Люна и Стрела едут без устали. Первые 2 часа мы с шумом спускаемся по горному перевалу, лошади преодолевают узкую тропу с отработанной скоростью. Следующие часы проходят спокойнее, мы достигаем нижних склонов горного хребта, заснеженные хребты становятся более гладкими и менее бесплодными, выносливые кустарники и деревья без листьев цепляются за скалы. Тем не менее, Люна несколько раз заносят копыта на осыпи, входя в пару опасных поворотов. К обеду мы добираемся до равнин, которые занимают большую часть северного Шому. День безоблачный и солнечный. Свежий воздух врывается в окна кареты, а Люна скачет по утоптанной дороге.

За окном проносятся сельскохозяйственные угодья и рисовые поля. Хотя ещё стоит зима, свежевыпавшего снега здесь больше нет, земля буро-зелёная, в некоторых местах растрескавшаяся от холода. Я смотрю в окно, вдыхая запах земли и молодой травы, такой свежий после нескольких месяцев, проведённых в обществе льда, и чувствую тоску по дому – местность здесь так похожа на Сяньцзо. Экипаж начинает замедлять ход.

На другом конце скамейки Хиро садится немного прямее. Мы обмениваемся нервными взглядами. Нам нельзя останавливаться, если только не возникнет чрезвычайная ситуация.

Напротив Нитта и Бо развалились на своей скамье, открыв рты после ланча. Храп Бо наполняет карету. Пульс учащается. Мы с Хиро ждём, наберёт ли Люна скорость снова. Вместо этого она переходит с галопа на рысь.

Голова Нитты скатывается с плеча Бо при замедлении темпа.

– Уже приехали? – сонно спрашивает она, протирая глаза.

– Непохоже, – отвечаю я. – Ещё день.

Она хмурит брови. Затем в её глазах вспыхивает настороженность; нос подергивается.

– Пахнет дымом? – спрашивает она.

Волна страха пробегает рябью по телу. Я сама пока не чувствую этого запаха, но доверяю демоническим инстинктам Нитты. Я поворачиваюсь и смотрю в окно туда, куда мы едем. Рисовые поля простираются до плоского горизонта, где лазурный цвет встречается с поблекшим изумрудом, аккуратного, как складка на листе оригами. Я ещё больше вытягиваю шею и вижу вдалеке поднимающийся столб дыма.

Раздаётся зевок.

– Почему мы останавливаемся? – бормочет Бо.

Никто из нас не отвечает ему. Напряжённое молчание стоит ещё несколько минут, пока мы неуклонно приближаемся. Вздымающиеся облака дыма затемняют небо, и теперь я чувствую горький привкус пепла на ветру. Под клубами дыма лежат рухнувшие остовы деревянных домов. Если стиль хижин на рисовых полях здесь, в Шому, такой же, как и в Сяньцзо, то до пожара они должны были стоять над грязной водой на сваях.

Теперь от них остались только дымящиеся обломки.

– Ещё один налёт, – выдыхает Нитта.

Я сглатываю приступ тошноты, внутри всё сводит судорогой. Потому что если она права, то это моя вина. Если бы мне удалось убить Короля, а Кензо был бы жив, чтобы направить двор в нужное русло, набеги бы прекратились. Вместо этого моё нападение только разогрело гнев Короля. Может быть, он приказал продолжить набеги.

От этой мысли меня разрывает на части. Я пыталась защитить своих, а сама подвергла их ещё большей опасности.

Прежде чем экипаж окончательно останавливается, я распахиваю дверцу и выпрыгиваю. Сапоги с глухим стуком ударяются о землю. Люна ржёт, когда я пробегаю мимо неё. Раздаются крики, снова глухие шаги – остальные следуют за мной.

Меррин выглядывает со своего места на крыше другой кареты и хватает меня, когда я пробегаю мимо.

– Леи, – предупреждает он, – не надо.

– Тогда почему мы остановились? – грубо спрашиваю я.

– Меня попросил об этом Цаэнь.

– Вот именно.

Я оборачиваюсь на голос Шифу Цаэня. Он стоит рядом с Майной, остальные позади них. Майна выходит вперёд, Меррин выпускает меня и берёт за руку. Но я отстраняюсь. Как можно искать утешения и любви в нескольких метрах от сгоревших домов и того, что могло быть внутри, чем я могла бы их наполнить...

Майна открывает рот, чтобы заговорить, но Цаэнь успевает опередить её.

– Кетаи просил меня останавливаться во всех местах, которые подверглись налёту, чтобы проверить, нет ли выживших, – объясняет он ровным и покорным голосом. – Но тут надежды никакой, – он кивает в сторону экипажей. – Остальным лучше подождать внутри.

– Как ты можешь так говорить? – издаю мерзкий смешок я и срываюсь на бег, прежде чем кто-либо из них успеет меня остановить.

Мои шаги гулко раздаются в жуткой тишине заброшенного рисового поля. В воздухе плывёт пепел, уродливая имитация снегопада, его тёплые хлопья касаются моей кожи. Я приближаюсь к домам. То, что, по-видимому, было тремя или четырьмя зданиями, теперь не более чем маленькие квадратные лачуги. Из выжженной земли торчат пни и груды почерневшего дерева. Я подхожу к первому дому и осторожно ступаю в кучу мусора. Смутно осознаю, что руки по-прежнему сжаты в кулаки, ногти впиваются в ладони.

Это был чей-то дом. Здесь жили люди.

Жили.

– Есть кто-нибудь? – зову я.

В ответ только тишина. От обгоревших останков поднимается жар, бисеринки пота выступают у меня на лбу и под мышками. Я провожу тыльной стороной ладони по лбу.

Позади меня раздаются шаги.

– Леи, – мягко говорит Майна, – кажется, здесь никого нет.

Мои глаза наполняются слезами.

– Они могли попасть в ловушку, – парирую я, в моём голосе слышится яд, который направлен не на неё. – Им… им может понадобиться наша помощь.

Я хватаю ближайший кусок дерева: цилиндрический шест, возможно, одну из свай, на которых стоял дом. Он ещё горячий. Кожа на руках визжит от боли, но я стискиваю зубы и заставляю себя поднять его и отбросить в сторону. Я оцепенело замечаю, как на ладонях появляются волдыри. Не обращая на них внимания, я наклоняюсь и смахиваю комочки пепла.

Майна кладёт руку мне на затылок. Затем, не говоря ни слова, она присаживается на корточки рядом со мной и помогает расчистить мусор.

Мы работаем молча. Остальные осторожно перебирают оставшиеся завалы, следуя нашему примеру. Послеполуденное солнце бьёт нам в спины, прогоняя зимний холод, и жар от ещё дымящихся руин обжигает кожу. Но я не обращаю внимания на стекающий пот и волдыри на руках.

– Нашёл.

Я не сразу обращаю внимание на слова Хиро. Его мягкий голос стал жёстче; он сам на себя не похож. Я поднимаю глаза и вижу, как он делает несколько шагов назад, а затем сгибается пополам, его рвёт.

Нитта перепрыгивает к нему через упавшую деревяшку.

– Всё в порядке, – говорит она и гладит его по спине. – Вставай.

Мы направляемся к ним. Майна отрывается от меня и обнимает Хиро.

– Давай принесём тебе воды, – она бросает на меня странный, острый взгляд, а потом уводит его обратно к экипажам.

Остальные смотрят на меня. Я выпячиваю подбородок и делаю шаг вперёд.

– Леи, – начинает Цаэнь, – не нужно...

Я прохожу мимо него.

Трупы лежат кучей, как будто все умерли в объятиях друг друга. Невозможно различить отдельные тела. От жара они слиплись и обуглились до неузнаваемости. Сквозь тлеющую черноту проглядывают кусочки розовой плоти – такие сырые, что у меня болят глаза.

Я смотрю вниз, сердце бешено колотится. Секунды тянутся в молчании. Я не сразу замечаю, что дрожу, а потом – что не дышала с тех пор, как увидела трупы. Тяжело дыша, я делаю прерывистый вдох, но чувствую лишь запах горелой плоти. Меня тошнит, глаза слезятся. Трясущимися руками я призываю небесных богов.

– Леи. Пора ехать дальше.

Услышав нежный голос Нитты, я разворачиваюсь, оскалив зубы. Она отшатывается.

– Возможно, кто-то из них пытался сбежать, – говорю я. Голос срывается, и я кашляю, выдавливая слова громче. – Нужно проверить вокруг!

Сворачивая с тропинки, я спускаюсь в утоптанные грязью траншеи на рисовом поле, спотыкаюсь и падаю на твёрдую землю. Сквозь рык слёзы теперь свободно текут по моим щекам, я беру себя в руки. К моим ладоням прилипли кусочки земли и сломанные рисовые стебли. Я вытираю руки о пальто и издаю прерывистое шипение, когда ожоги начинают жечь.

– Леи.

На этот раз голос принадлежит Меррину и доносится откуда-то сверху. Его летящая фигура отбрасывает на меня тень. Он парит над головой, размахивая крылатыми руками, чтобы удержаться на месте.

– Не уйду, – рычу я.

– Я знаю. Я пришёл помочь.

– Хорошо, – всхлипываю я.

– Проверь дома, – предлагает он. – Я посмотрю дальше.

Взмахнув крыльями, он отклоняется в сторону и высоко поднимается в небо. Я щурюсь – зимний солнечный свет снова заливает меня. Затем я провожу рукой по мокрому от пота лбу и нервно тащусь дальше.

* * *

Через 2 часа я возвращаюсь к руинам, измученная, продрогшая – и в одиночестве. Остальные ждут меня. По выражению лица Меррина ясно, что он тоже не нашёл ни единого выжившего.

Единственное, что остаётся делать, – это похоронить трупы. В северных провинциях касты кремируют умерших, чтобы их души отправились на небо. По той же причине южные ихаранцы хоронят мёртвых, возвращая души земле, а их ци возвращается земле, которая её им одолжила. Поскольку трупы уже обгорели, остаётся только очистить пространство вокруг них, чтобы хоть немного облагородить останки. Нитте и Бо пришла в голову идея укрыть тела свежими листьями. Хиро возносит молитву, в его слова вплетена нотка магии, от которой воздух мерцает, дым рассеивается, позволив лучам золотого солнечного света проникнуть внутрь и залить светом разрушенный дом.

Когда мы уезжаем, я замечаю флаг, поднятый за руинами и развевающийся на ветру – чёрный бычий череп на алом шёлке.

Тут нет ничего удивительного. Я поняла всё с той минуты, как Нитта сказала, что почувствовала запах дыма, и едва я увидела тёмные клубы, поднимающиеся вдалеке. И всё же гнев всё равно проникает внутрь, отдаваясь глухим стуком где-то внутри, когда я думаю обо всех загубленных Королём жизнях, о безрассудном самодурстве его жестокого правления.

Только когда мы возвращаемся в экипаж – Майна настаивает, чтобы на этот раз я поехала с ней, а Цаэнь отправляется к Нитте и Бо, чтобы мы могли побыть одни, пока она залечит волдыри на моих ладонях, – меня осеняет догадка.

Рисовое поле. Северное Шому.

Её имя врывается в разум с такой силой, что я задыхаюсь, согнувшись пополам.

Аоки.

Семья Аоки занималась выращиванием риса. Семья Аоки жила в северном Шому. Аоки, моя подруга, моя милая, прекрасная подруга, которая осталась во дворце с Королём, которому известно, что его предала её подруга.

– Подожди! – кричу я, колотя по стенке кареты позади себя.

Стрела останавливается.

– Леи? – спрашивает Майна. – Что случилось?

Я выскакиваю из кареты, не отвечая. Я подхожу к передней части, где Стрела фыркает и нетерпеливо потряхивает гривой. Смущённый Меррин сидит на скамейке для наездников, держа поводья в когтистых руках.

– Когда вы летели, – спрашиваю я, – когда вы были в небе, вы видели озеро к востоку отсюда? В форме сердца?

– А что? – кивает он.

Вой сам вырывается из горла. По крайней мере, так мне кажется: как будто звук исходит прямо из глубины тела и с трудом пробивается наружу, срываясь с моих губ со всей болью и ужасом, которые приносит его ответ.

Я падаю на колени.

Ещё во дворце, в одну из чудесных ночей, когда мы болтали в наших комнатах, перекусывая сладостями, которые Лилл украла для нас с кухни, Аоки рассказала о своём доме на рисовом поле. Как летом она с тремя сёстрами купалась нагишом в озере в форме сердца к востоку от своих полей, веря, что это принесёт им удачу в любви. Если только здесь нет другого рисового поля, точно такого же, как это, то это её дом.

Её разрушенный дом.

Её убитая семья.

Из горла вырывается прерывистое дыхание. Вокруг меня какое-то движение: хлопают двери экипажа, обеспокоенно бормочут остальные. Кто-то присаживается на корточки рядом со мной. Я напрягаюсь, когда Майна кладёт руку мне на спину.

Слёзы утихают не сразу. Проходит несколько минут, прежде чем я могу выпрямиться и отдышаться.

Майна нерешительно наклоняется.

– В чём дело, Леи? – тихо спрашивает она.

– А-Аоки, – выдыхаю я.

Её глаза расширяются. Она резко оборачивается и смотрит на дымящиеся руины.

– Не здесь! – говорю я, понимая, о чём она, должно быть, подумала. – Но... это её дом. Это... она отсюда родом.

Глаза Майны вспыхивают. Затем они расплываются, эти тёплые коричневые радужки, кажется, выходят за границы по мере роста.

– Мне очень, очень жаль, – шепчет она.

Я хватаю её за руки. Она сжимает их, прижимаясь ко мне, а в груди разгорается сильный жар. Я говорю очень осторожно:

– Мы заставим его заплатить за это, Майна. За Аоки.

Её взгляд становится жёстче. Она отводит взгляд, по её лицу проходит болезненная судорога.

Она медленно помогает мне подняться на ноги. Никто из остальных не задаёт вопросов о том, что только что произошло, и не допытывается дальнейших подробностей. Мы молча возвращаемся в кареты. Следуя за Майной внутрь, я слышу, как Бо шепчет Нитте:

– Кто такая Аоки?

Гнев струится по венам. Действительно, кто она такая? Весь мир должен знать, кто она такая. Моя храбрая, прекрасная подруга, которая своей добротой и жизнерадостностью помогла пережить самые тёмные времена в жизни. Которая сияла, как факел в ночи.

Я смотрю на Бо. Ветер, смешанный с пеплом, развевает волосы вокруг моих щёк.

– Аоки – моя лучшая подруга, – говорю я ему. – Она одна из самых добрых, великодушных и храбрых девушек, которых я знаю, – мой взгляд переходит к Майне, и яростно добавляю: – А я знаю многих.

* * *

Когда мы прибываем на луга Фухо, солнце уже садится. Золотистый свет заливает волнистые равнины. Неудивительно, что этот регион прозвали Янтарным Морем – здесь ветры колышут траву, и воздух наполняется журчанием, похожим на шум бегущей воды, а мягкие изгибы холмов, имитирующие прибой, окрашены в золотой цвет. Но когда я смотрю в окно, в глазах пусто, воспоминания заменяют прекрасный пейзаж пеплом и разрушениями, а привкус свежей травы – привкусом дыма и горелой плоти.