Текст книги "Слабая женщина"
Автор книги: Наташа Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
– Кирилл Васильевич, к вам Баранов, – послышался из пластиковой коробки томный голос секретарши.
Наверное, тоже хотела перебраться поскорее в другой кабинет, где тупо сидит, ничего не делает телка Богданова. Недолго ей ждать осталось.
– Пусть войдет.
Баранов, как всегда, был предельно ясен и предельно зануден. В течение десяти минут он говорил о том, что Новобуковский комбинат пытались трясти, пришла директива из Москвы, но все было предусмотрено, документация в порядке, взятки местным ментам увеличили, и они угомонились, отрапортовали, что все нормально. А машина с незаконными препаратами – досадное недоразумение, и оно никак не связано с химкомбинатом. Вероятнее всего, местный криминалитет к этому причастен. Так и отрапортовали.
– Какое у тебя мерзкое имя, Миша... – хмыкнул Орехов.
– Какое есть. А чего тебе не нравится в нем?
– Слово «Миша». Так же зовут одного козла, врага нашего злейшего.
– Волчонка имеешь в виду, что ли?
– Ну.
– Так он к делам не имеет отношения, и вообще – не в курсе. Охраняет, караулит, людей куда надо посылает. У него свои дела, Кирилл...
– Мне бы твою беспечность, Миша. Ты сильно ошибаешься, недооценивая его возможности. Но я все держу под контролем, так что проблем не предвидится. В любом случае я стану хозяином фирмы, ты займешь мое место и получишь мою долю от прибыли фирмы. Это не солидная прибавка, это прорыв к совсем другому образу жизни.
Впервые за долгие годы Баранов посмотрел на бывшего друга с уважением и даже с подобострастием. Доля Орехова – это и вправду совсем не то, что он имеет от каждой заключенной сделки! Ради такого можно и нужно постараться выглядеть достойным преемником Кирилла, а то ведь и передумать может.
– Кирилл, ты же знаешь меня не первый год...
– Именно. Поэтому и обращаюсь к тебе с деликатной просьбой. Найди солидных бандитов для разговора с одним должником. Жесткого разговора.
– А разве бандиты бывают солидными?
– Миша! Мне нужны люди для разговора с должником! Не соображаешь, да? Если он отдаст бабки, которые должен нам, они привезут их в фирму, если нет – пусть вытрясут их из него или сделают так, чтобы на следующий день сам принес с извинениями. Что тут сложного?
– Кирилл! Конечно... Я знаю таких людей, мы же постоянно работаем с партнерами, у них тоже есть свои... солидные... Ладно, я поговорю.
– Волчонку и его людям я не поручил это, объяснять почему – не нужно?
Баранов отрицательно качнул головой.
– Вот и хорошо. Сделай, Миша, и твое имя не будет напрягать меня. А твоя жена будет облизывать тебя каждый день за блага цивилизации, которые предоставишь ей.
Баранов на мгновение замялся, ибо не знал, что ответить. Его жена и так вполне устраивала его, а если появятся новые возможности, неизвестно, как она себя вести станет. Но тут же сориентировался, согласно кивнул:
– Все понял, Кирилл. Ближе к вечеру люди выйдут с тобой на связь, чтобы обговорить условия.
– Обговори их сам. Завтра в одиннадцать вечера люди должны быть на даче Романчука. Знаешь такого?
Баранов тяжело вздохнул, снова задумался.
– И возьмут деньги, которые он нам должен. Время сам назначил, деньги обещал вернуть. А если откажется возвращать долг – пусть накажут чувака. Вопросы имеются?
– Да все понятно, Кирилл. Но пока не оглашено завещание босса, какие-то гарантии...
– Ты придурок, Миша! – заорал Орехов. – Какие гарантии, если я тебе растолковал весь расклад? Что тут непонятного?!
– Есть, Кирилл, я все понял, бу сделано.
Орехов с облегчением вздохнул, откинувшись на спинку кресла и глядя, как Баранов покидает кабинет. Все нормально, это сработает. Даже если босс и подложил какую свинью ему, Романчука он разорит. Уничтожит этого чувака как личность. Давно хотел такого, теперь можно. И он сделает это. Доконает козла, который когда-то встал на его пути.
Душно было в кабинете. Ольга Романова оторвала взгляд от монитора своего компьютера, с тяжелым вздохом посмотрела в сторону вентилятора, гоняющего по комнате влажный, жаркий воздух.
– Не помогает... А ведь обещали кондиционеры поставить... – сказала она.
Юрий Пылюков сидел за своим столом, двумя пальцами медленно печатал свои предложения по дальнейшей работе.
– Обещанного три года ждут, – сказал он. – Да и на хрена им стараться для рядовых следователей, главное, чтобы у начальства кондиционеры работали. Они и работают. Им же нужно в форме быть, чтобы с важным видом выслушать наши идеи, или одобрить, или отвергнуть, или... посоветовать продумать отдельные пункты более тщательно!
Все еще злился на начальника отдела, быстренько объявившего ему выговор за действия против уважаемой фармацевтической фирмы, которые не были санкционированы прокуратурой. Может быть, даже считал, что начальник берет от Богданова. Ольга так не думала, на месте начальника она бы тоже влепила Юрке выговор за подобную глупость. Мог бы сообщить ей, санкцию получили бы в течение часа, тогда и действуй! А он поперся прямиком в офис Орехова! На что, интересно, рассчитывал своей кавалерийской атакой?
– Сам станешь начальником, тогда, я надеюсь, и установишь кондиционеры в кабинетах сотрудников, – сказала Ольга.
– Не стану, зря надеешься. Ну что это за дерьмо! Предложения им нужны! Какие, на хрен, предложения, если все кругом куплено! Что за хренотень присылают эти новобуковские менты?! Ничего не обнаружено, не определено, груз лишь номинально принадлежит Новобуковскому химическому комбинату, а на самом деле такой продукции комбинат не выпускает. А кто ее выпускает?! В частной квартире построили цех по производству психотропов?
– Не кипятись, Юра, и так душно, прямо жуть.
– А как тут будешь спокойным? Дураку понятно – их дела, только все куплено! Нужно посылать свою опергруппу, нужно все начальство новобуковское – на хрен! Иначе – ничего не сделать. Вот и все предложения!
– А доказательства у тебя есть? Хоть какие-то? Ни водитель, ни экспедитор, ни сама машина отношения к комбинату не имеют. Груз и документы получили в центре города, за тысячу рублей каждому согласились доставить.
– Получатель-то указан верно.
– С чего ты взял? Могли указать проще: «Москва, Кремль». Склад как-то связан с фирмой Богданова? Нет? У тебя есть хоть какие-то доказательства?
– Да отстань, Оль! Ты же сама прекрасно знаешь, что этот сучонок Орехов обвел нас вокруг пальца. И психотропные препараты произведены на Новобуковском комбинате, они довольно высокого качества, практически ничем не уступают импортным.
– Из сырья, которое применяется на комбинате. А это не одно и то же. Сырье может закупаться и другими юридическими лицами, а может быть украдено с комбината. Современное оборудование тоже можно купить, чтобы штамповать таблетки, умельцев у нас достаточно, безработных гениев от докторов наук до завлабов – тоже.
– И это мне говоришь ты?! – возмутился Пылюков.
– Это говорит тебе судья, если Орехов подаст иск в суд о защите чести и достоинства его самого и уважаемой фирмы. Что скажешь в свое оправдание, гражданин Пылюков?
– Отстань, Оль, и без тебя тошно.
– То-то и оно. А у меня есть очень интересные данные.
– Хочешь добить бедного следака?
– Хочу ободрить.
– Ну, это ты могла бы сделать другим способом.
– Перебьешься. Так вот, взорванный вчера на Можайке бизнесмен Вячеслав Костромин был вместе с Богдановым на Акульем острове. Ну, не вместе, а в то же самое время. Приехал чуть позже, прилетел тоже... вчера. Тебе это ни о чем не говорит?
– Ну и что? Богданов, мы же выяснили, в последнее время был в депрессивном состоянии, видимо, допер, что удовлетворить молоденькую секретаршу не суждено, а больше никаких радостей в жизни нет, и... Там даже уголовного дела не было заведено. Несчастный случай.
Ольга загадочно усмехнулась:
– Юрик, девица вернулась из круиза в тот вечер, когда Богданов выпрыгнул с восьмого этажа, сильно поддатая. А с кем она была в этом круизе?
– С кем?
– Со Славой Костроминым, это я узнала от следователя Генпрокуратуры, который вылетал на Акулий остров.
– Повезло мужику! Слушай, а нас когда-нибудь командируют хотя бы в Сочи, а?
– Это была женщина. А кто такой Слава Костромин?
– Кто?
– Друг хозяина престижной сауны «Ауэриале» Максима Петренко, который, в свою очередь, является другом Орехова.
– Ну и что? – не понял Пылюков.
Ольга не успела ответить, на столе зазвонил телефон внутренней связи. Она взяла трубку:
– Да? Кто? Какой Орехов? Кирилл Орехов? Да... Ну... да, пропустите. Ко мне. Жду. Он должен... да.
Она бросила трубку, схватила сумочку, принялась торопливо рыться в ней. Нашла пудреницу с зеркальцем, губную помаду, выложила на стол. Пылюков с мрачной усмешкой наблюдал за всем этим.
– Юра, пожалуйста, прогуляйся, пока я буду говорить с Ореховым, – сказала Ольга, подкрашивая губы.
– Все еще хочешь в Турцию задаром, вернее, за определенные услуги?
– Идиот! Ты был у него, ты... сам все испортил! И теперь, если он хочет что-то сообщить по поводу гибели Богданова, при тебе не станет. Пожалуйста, Юра, удались.
– А губы зачем красить?
– Чтобы выглядеть соответственно! Я кто, по-твоему, женщина или просто следак? Ты можешь исчезнуть, Юра?
– Дуры вы, бабы, – с тоской сказал Пылюков. – Сидели бы дома, детей воспитывали...
– И не надейся! – сказала Ольга, поправляя прическу.
Орехов был в белом костюме, под пиджаком – синяя футболка, ну да, у него же везде кондиционеры: в машине, в кабинете, – можно и в костюме ходить по такой духоте... Он приблизился к столу Ольги, положил на него три крупные ярко-красные розы:
– Это вам, Оля. Я хотел бы извиниться за тот дурацкий спектакль, что устроил в ресторане.
– Да и вы меня извините, – холодно сказала Ольга, – коли знаете, кто я и зачем там была. С чем пожаловали?
– С извинениями, разумеется. Оля, я вдруг понял, что мне абсолютно плевать, кто вы, чем занимаетесь. Мы – честная фирма, весьма известная в Москве. Но дело не в этом. Я хотел бы загладить тот инцидент и пригласить вас в ресторан. Какой – выбирайте сами.
Ах вон оно в чем дело! Он понял, что они тоже поняли, и решил активно воздействовать на развитие ситуации! Подумал-подумал и пришел... «с извинениями»!
– Нет уж, господин Орехов, пока еще – господин, – жестко сказала она. – Коли явились, так поговорим о делах... вашей фирмы, меня она очень интересует.
– Да Бог с ней, Оля. Понимаете... Ну, вы знаете, что я немного странный в общении с женщинами, этому есть причина. Один козел увел мою любимую...
– Меня это совершенно не интересует.
– Да, разумеется. Но вы нечто большее, чем просто женщина. С вами я бы не стал больше встречаться ни с кем.
– Это не разговор, Орехов! На Акульем острове был некий Костромин, и не просто был, а ухлестывал за секретаршей Богданова. Вчера его взорвали на Можайке. Заметаете следы?
Орехов побледнел, вынул из нагрудного кармана шелковый носовой платок, вытер вспотевшее лицо, скомканный платок сунул в боковой карман пиджака.
– Оля... я не понимаю, о чем вы говорите...
– А я понимаю. Максим Петренко – ваш друг, Костромин – его друг. Не видите связи? А я вижу и могу вас взять под стражу. Хотите?
Он пожал плечами:
– Разумеется, никто этого не хочет. У вас есть основания для подобных угроз, или, как ваш липовый дружок, привыкли действовать незаконно?
– Я не угрожаю, а просто спрашиваю.
– Отвечаю. Костромина знаю, то есть поверхностно знаком. О его гибели знаю, Макс сказал. А где и с кем он отдыхал – понятия не имею. Далее, за секретаршей Богданова никто не мог, как вы сказали, ухлестывать. Покойный босс время от времени разрешал ей поразвлечься на стороне, сам одобрял кандидатуру. Надо полагать, не стоит объяснять почему?
Он успокоился, говорил неторопливо, вежливо. А Ольга невольно усмехнулась, когда подумала, что они там все извращенцы, наверное.
– Далее, секретарша Ирина Евсюкова не допускала никаких ухлестываний, – уверенно продолжал Орехов. – Понимаете, кем был Богданов, тем более для нее. Она не совсем дура, чтобы гневить такого человека. А теперь, будьте добры, объясните: при чем тут я?
– Не хотите говорить?
– Мне кажется, что прекрасный вечер в ресторане я провел совсем с другой женщиной. Извините, Оля, за визит, можете арестовать меня.
– Вы так уверены в себе, Орехов? – разозлилась Ольга. – Смотрите, пожалеете!
– Да, именно так. Я готов. У вас есть наручники? – Орехов протянул к ней руки.
– Убирайтесь отсюда! – с ненавистью сказала Ольга. – Я не желаю вас больше видеть. – И после короткой паузы добавила: – А то, что было в «Барке-С», забудь, Орехов.
– Там все-таки что-то было?
– Я сказала – пошел вон!
Орехов встал со стула, развел руками:
– Оль, там вы были настоящей, я ничуть не сомневаюсь в этом. А здесь... Ну ладно, извините. Телефон мой имеете, скажите только, что хотите поужинать со мной, и я брошу жену, брошу фирму, все брошу и весь лягу к вашим красивым ногам. Это правда, Оля.
Он резко повернулся и вышел из кабинета. Ольга растерянно смотрела ему вслед.
Глава 17
Дождевые капли сыпались с неба, ленивые, будто не хотелось им покидать теплую тучку. Игошев шел домой, держа за руку дочку. Раз уж он безработный, то должен исполнять какие-то домашние обязанности, дабы не обременять тестя с тещей. А именно – вовремя забирать Настю из садика.
– Папуль, вот скажи мне, дождь – это ангелы писают, да? – спросила Настя.
– Глупости какие! – сказал Игошев. – Ангелы не писают вообще. Они служат Богу, понимаешь?
– А у нас мальчики говорили, что это ангелы писают, – упрямо сказала Настя.
– Не слушай глупых мальчиков. И не повторяй их идиотских рассуждений, прошу тебя, Настюша.
– Хорошо, пап, не буду. А тогда что такое этот дождь?
– Благодать. Было ведь жутко душно, а теперь посвежело, дышать стало легче. Вот и все.
Дождь усилился, Игошев и Настя, держась за руки, припустили бегом к дому. Оказавшись в своей квартире, Игошев повел девочку в ванную, вытер ее волосы полотенцем, да и сам тоже вытерся. А потом отправился на кухню, нужно ведь было на ужин что-то сообразить, а вдруг Настя есть захочет? В садике, понятное дело, кормят, но дома хочется домашней еды.
– Пап, я хочу бутерброд с сыром, – минут через пять сказала Настя.
– Посмотрю, есть ли у нас сыр... – сказал Игошев, открывая холодильник. – Кажется, есть. Сделаю тебе бутерброд, а ты пока поиграй на компьютере.
– Принесешь, ладно? Я уже играю, нажала на паузу.
– Вот так, да? Во что играешь, если не секрет, моя принцесса?
– В «Доот», мне очень нравится.
– А мне – нет. Настюша, ну почему ты играешь в такие жестокие игры? Есть же вполне симпатичные «ходилки»...
– Пап, ну ты же сам говорил – не повторяй идиотских рассуждений, – серьезно сказала девочка. – Раз мне нравится это, почему я должна играть в другое?
– Действительно, почему?.. – пробормотал Игошев. – Ладно, Настюша, ты играй, а я тебе бутерброд сварганю. Кстати, как насчет ужина?
– Когда мама придет.
– Договорились.
Он сделал бутерброд с сыром, отнес его дочери, которая яростно «мочила» компьютерных монстров. Что поделаешь, время такое. Настя слышала об этой игре в садике и, конечно же, сама хотела в нее поиграть. А как откажешь любимой дочурке? Да это просто невозможно. Вот и терпи теперь, папаша...
Телефон зазвонил неожиданно, трубка лежала на кухонном столе, Игошев сразу взял ее:
– Да?
– Привет, Андрей, сто лет не виделись. Это Борис тебя беспокоит, Романчук. Помнишь еще такого?
– Да в общем-то... помню, – сказал Игошев.
– Слушай, старик, давно не встречались, надо бы повидаться, ты как?
– Думаешь, надо? – настороженно спросил Игошев.
Он не совсем понимал смысл этого звонка. Раньше были вроде как друзьями, часто встречались семьями, то шашлыки организовывали, то барбекю, у Романчука на даче, у него дома, но... Последнее время он не звонил, а Лана отвечала, что нет дома. Понятно, человек не хотел общаться с бывшим другом, ну и ладно. Имеет полное право, он вроде как состоятельный господин, что ему бедные журналисты? И вдруг позвонил...
– Понятное дело. Слушай, тут есть деликатный момент... Но только между нами, мужиками, лады?
– Слушаю, Борис.
– Извини, что долго не звонил, дела, дела... Но вопрос в принципе простой. Хочется встретиться с тобой, поболтать, выпить, а потом и с девушками позабавиться, есть у меня две красотки, увидишь – ахнешь.
– Даже и не знаю, что сказать... – засомневался Игошев.
– Слушай, это мое извинение за долгое молчание, понимаешь? Оторвемся на полную катушку, без жен, с девочками! А что еще мужик может предложить другу, мужику? Ну?
– Ты меня ошарашил, Боря...
Игошев с трубкой в руке ходил от плиты к холодильнику и не мог понять, что все это значит. Романчук хочет устроить мальчишник с девочками? Ну, ничего удивительного тут нет, с его-то возможностями – какие проблемы? Тем более что у него самого отношения с женой сейчас более чем прохладные. Ленка постоянно злится... И все кругом – полное дерьмо, одно только солнышко светит – Настя, но что он может предложить ей? Оставил себе на сигареты, остальные деньги отдал жене... Хотелось, конечно, купить ей многое, да как? А у Ленки на уме только одно: «Чего сидишь? Бегай, крутись, деньги зарабатывай!» И получается – он дурак, неудачник...
– Чего молчишь? Завтра подъезжай на дачу к половине десятого. С ночевкой. Я шашлыки замариную, посидим как люди, потом, если хочешь... А не хочешь – какие проблемы?
Игошев хотел, уже хотел.
– Ладно, Боря, я в принципе не против.
– Значит, договорились. Завтра вечером жду тебя. К половине десятого. Есть?
– Есть. Буду завтра. Как Лана?
– Да что Лана? Сам, наверное, видишь, у нее все в порядке, маячит на экране, бабки зарабатывает. Но больше | тратит на свой имидж. Понимаешь, да?
Игошев понимал, ох как понимал Романчука!
– Договорились, Боря. Завтра буду, – сказал Игошев.
Понял он еще и другое – на этой встрече можно будет заикнуться о своих сценариях, вдруг да Романчук поспособствует, чтобы Лана пробила их. Сам бы никогда не позвонил с такой просьбой, но если Романчук звонит и приглашает на дачу, почему бы и не намекнуть ему на это дело, пусть возьмет себе двадцать процентов авторского гонорара, как литагент, с десятисерийного фильма это совсем неплохая сумма.
Чем больше Игошев думал о завтрашней встрече, тем больше преимуществ видел в ней. А то, что там будут незнакомые дамы... Ну, пусть будут. По ходу дела решит, что с ними делать.
– Пап, куда ты будешь завтра? – спросила Настя, прибегая на кухню.
– Куда будешь? Интересное словосочетание, – улыбнулся Игошев. Подхватил девочку на руки, закружился с ней на тесной кухне. – Один приятель позвонил, попросил приехать.
– Куда?
Игошев не сомневался, что Настя обязательно скажет об этом матери, но поскольку не хотел пока раскрывать карты, чтобы Лена не приставала с вопросами, что такое случилось с Романчуком, если позвонил, да и с ним самим, согласившимся вдруг, соврал.
– Да тут недалеко, третий дом за твоим садиком. Ты скажи мне, стрекоза, ужинать будем или маму подождем?
– Конечно, подождем. Потому что я еще не наигралась, а ты сделаешь все не так вкусно, как мамуля.
– Это верно, – со вздохом согласился Игошев.
А в это время Романчук сидел в своей квартире, ожидая жену, и довольно потирал ладони. Он даже бутылку коньяку открыл, дабы не скучно было ждать. Интересную игру задумал Миша Волчонок! Главное, сам-то он ничем не рискует, а вот Орехов продемонстрирует свои истинные намерения. Это потом обязательно пригодится. И ему, и Мише, которого Орехов уже пытался внаглую убрать из фирмы, да не получилось. Но уберет, если станет хозяином фирмы, а по всем раскладам так оно и должно было случиться. Только тогда можно будет с ним разговаривать. За это следовало выпить рюмочку-другую. пусть в одиночестве, но Лана звонила, обещала скоро приехать. Ох, Лана! Вот что значит умная женщина! Он даже не поехал сегодня проверять свои аптечные киоски. Послал бухгалтера.
Джип «тойота» остановился у кирпичного двухэтажного особняка, перед ним остановился белый «мерседес», из которого вышла Оксана Орехова, решительно зашагала к мраморным ступенькам. Гувернантка сидела на заднем сиденье джипа, прижимая четырехлетнюю перепуганную девочку. Тоже открыла дверцу, неловко стала выбираться.
– Какая муха ее укусила, Саша? – негромко, чтобы, не дай Бог, не услышала хозяйка, спросил водитель. – Вся на нервах, орет, прямо как...
– Не знаю, – нейтрально ответила гувернантка. – Я в их дела не вмешиваюсь.
И правда – не вмешивалась. Воспитывала девочку, которая любила ее куда больше, чем родителей, получала за это приличные деньги. Все остальное ее не интересовало. Она уже вышла из машины, когда водитель сказал громче (Оксана вошла в дом и не могла его слышать):
– Сволочная она баба!
Ответа не последовало, и он со вздохом вытащил из машины две огромные сумки, одна с вещами Оксаны, другая с вещами девочки, гувернантка свою сумку несла сама, и поплелся за ними следом.
В доме Оксана протянула гувернантке тысячу долларов:
– Саша, составьте список продуктов, все, что нужно на ближайшую неделю вам и Феонке, Вадим сейчас поедет, забьет вам холодильник. Если останутся деньги – используйте их на занятия в фитнес-центре, ходите в кафе-мороженое, в общем, вы знаете, что делать.
– Конечно, Оксана. Полный отчет по расходам я вам предоставлю.
– Саша! За два года работы с вами я настолько привыкла к вам, что верю... больше чем всем остальным. Никаких отчетов, но, возможно, вам придется несколько дней прожить тут с ночевкой. Я не знаю, как сложатся у меня дела...
– Конечно, Оксана, конечно. Я взяла необходимые вещи.
– Ну вот и отлично. С едой на меня особо не рассчитывайте, не знаю, где и когда буду питаться.
Оксана поднялась на второй этаж, в спальню, легла на широкую кровать. Он все-таки отправил ее в почетную ссылку! И что это значит? Боится, что Богданов приготовил сюрприз в завещании? Или хочет утаить капиталы, которые перепадут ему? Если так, то, согласно контракту, ее алименты в случае развода увеличиваются. А у Богданова было много денег, очень много. Столько, что у старика поехала крыша – все есть, а приходится кушать кашку и даже на послушную секретутку только смотреть, может быть, облизывать. Козлы они самые настоящие!
А может, все дело в этой сучке, на которую Киря запал? Не случайно же бормотал: «Оля, Оля...» Только дура не поймет, что это значит! Хочет притащить ее домой? Пусть только попробует! Гад самый настоящий, импотент убогий, а как разговаривал с ней сегодня! Ладно, она потерпит, подождет, что будет после оглашения завещания. А потом выставит ему счет!
Оксана достала из сумочки мобильник, набрала номер.
– Привет, Руслан, я сегодня свободна.
– Ну и где, дорогая, только скажи, я буду.
– На Арбате, в казино. Поиграем?
– С тобой играть, слушай, одно удовольствие. Все сделаю, буду ждать, дорогая.
– В восемь вечера. Жди, понял?
– Как не понять? Приедешь – все к твоим услугам. Очень буду ждать, Оксана.
– До встречи, Руслан.
Оксана еще минут десять валялась на кровати, потом спустилась вниз. Гувернантка уже составила список, водитель уехал за покупками, а девочка теребила женщину за рукав и требовала, чтобы они пошли гулять. Оксана не возражала.
Когда Вадим привез продукты, сама запихала их в холодильник и отпустила его. Оставшись на кухне совсем одна, села на пластиковый стул новомодного дизайна, призадумалась.
Пыталась понять, что значит для нее муж, Кирилл Орехов, и скоро поняла – только деньги. Больше ничего.
В семь вечера, облачившись в белый брючный костюм, Оксана спустилась вниз, обняла дочку, хотела ее поцеловать, но та сердито оттолкнула ее:
– Отстань, я – Сашина, понятно?
Гувернантка лишь руками развела, показывая, что она тут ни при чем. Оксана улыбнулась ей – мол, все нормально – и пошла к своей машине. С одной стороны, обидно, что ребенок не признает в ней матери, а с другой – хорошо, что он в надежных, профессиональных руках. Эта сорокалетняя Саша – просто находка для нее и для девочки.
– Саш, я в Москву по делам, вернусь поздно, а может, совсем не вернусь. Так что – хозяйничайте тут.
– Не волнуйтесь, Оксана, все будет нормально.
– Когда с Феонкой вы, я никогда не волнуюсь. Пока-пока!
Теперь и здесь моросил мелкий дождь, и, перед тем как выйти из дома, Оксана раскрыла зонтик, хотя машина стояла у самого крыльца. Но нельзя же было допустить, чтобы на белом костюме оказались пятна дождевой влаги, а вдруг не успеют высохнуть за время пути?
Села в «мерседес», посмотрела на окно гостиной. Оттуда махала ей гувернантка, желая счастливого пути. Рядом с кислым видом стояла дочка. Нет, правда, повезло ей с этой Сашей – москвичка, с высшим образованием, педагог, готова подстраховать в любой ситуации. А как девочка ее любит! Надо бы ей премию дать, тысяча баксов – вполне нормально, да только... Сначала нужно решить свои проблемы. Оксана уезжала с улыбкой на губах, уверенная в себе, в своих силах, в своем будущем.
Именно в этом не уверена была Ольга Романова, прогуливаясь под летним дождем у своего дома. Нужно было прогуляться, собраться с мыслями. Какая-то раздвоенность возникла в душе. Юрик Пылюков слишком зло иронизировал по поводу визита Орехова, когда тот ушел, а он вернулся в свой кабинет. Никакого результата не было, а чего тогда приперся этот козел? Может, снова хочет пригласить ее в ресторан? Так оно и было, но говорить об этом Пылюкову она не стала.
А что, если он действительно пришел извиниться? Цветы принес... Она их выбросила в мусорную корзину. Но этот мужчина был для нее... Был для нее. Откуда возникло это чувство? Непонятно. Уж сколько мужиков подкатывались к ней, какие золотые горы обещали – и сосчитать трудно. А этот что-то затронул в ее душе. Жалкий мужик, дефективный в главном своем качестве, но... Веселый и богатый. Хочет бросить все к ее ногам? Это может быть хитрый трюк после ареста машины с контрабандным товаром, да нет, она не чувствовала этого. Он был искренен, это понятно. Разумеется, ни на какие его посулы она реагировать не собиралась, но думала о нем, думала! Скоро он станет боссом крупной, очень прибыльной фирмы, как тогда запоет? Уверена была – так же. Но почему? А вот тогда и ясно будет, кто он такой на самом деле. Хочет бросить... А если это правда?
Дождь не кончался. Зонтик спасал ее от теплых капель, а вот от грабителей – нет. Они появились неожиданно в темном участке двора, двое. Один – худой, с длинной скучной рожей – щелкнул выкидным ножом, острие которого уперлось ей в грудь.
– Сумочку, телка, и тихо! Вякнешь – продырявлю.
Ольга безропотно отдала свою сумочку. Лезвие ножа отдалилось, но грабители и не думали убегать. Выбросили на асфальт косметику, шарили в поисках кошелька или кредитных карточек, а когда снова посмотрели на перепуганную телку, лишились дара речи. На них смотрела суровая женщина с пистолетом в руке. С недавних пор сотрудникам их службы разрешили повседневное ношение оружия. Если в Думе обсуждается закон о легальном владении оружием всеми гражданами России, то сотрудникам такой спецслужбы сам Бог велел обладать им днем и ночью.
– Ножи на асфальт! Поднять косметику, сложить в сумочку, – жестко приказала Ольга. – Не дергаться, стреляю без предупреждения по коленям, это серьезно. И очень больно. Некоторые умирают от болевого шока, но это их проблема.
– Да ладно, слушай, мы пошли... Все оставим... – пробормотал худой, роняя нож.
– Делай, что сказано, козел!
Распахнутая куртка показывала и подплечную кобуру. А это значит – нарвались на очень большие неприятности ребятки! Пока они суетливо засовывали в сумочку рассыпанную косметику, Ольга позвонила по мобильнику, и через несколько минут у дома тормознула машина ПМГ. На запястьях грабителей щелкнули наручники. Ольга показала свое удостоверение.
– Хотите поехать в отделение, составить протокол? – спросил милиционер.
– Да нет, ребята. Объясните им, что так поступать нехорошо. Как следует объясните, можете?
– Какие проблемы! Сделаем все в лучшем виде, коллега. Какое ваше звание?
– Капитан.
– А я старший сержант. Слушай, капитан, может, встретимся?
– Когда станешь хотя бы лейтенантом, я подумаю. А завтра проверю, какие меры вы приняли.
– Не надо, капитан. Можешь не сомневаться: меры будут такие – десятой дорогой будут обходить твой дом. Это я гарантирую.
– Спасибо, ребята.
Грабителей пинками затолкали в машину, грубо и жестко. Не было сомнений, что в отделении им подробно расскажут, как нехорошо нападать на одиноких женщин. Ольга медленно пошла к подъезду своего дома.
Глава 18
Казалось, совсем недавно она гладила на кухне белье, а муж сидел рядом и рассуждал про то, как потратить миллион долларов, если б он у них был. Теперь он гладил свои светло-серые брюки, а она стояла у двери, наблюдая за этим процессом. О миллионе долларов рассуждать не собиралась, отлично знала, что его нет и никогда не будет, а вот понять смысл действий мужа хотелось. Выглаженная рубашка висела на спинке стула, а на брюках появились такие стрелки, прямо хоть сыр ими нарезай! И вспомнить-то не могла, когда в последний раз гладил свои брюки, обычно носил джинсы, а их гладить не нужно. Но это еще не все! На Игошеве были новые трусы и майка, она этот комплект на день рождения подарила, до сегодняшнего дня так и лежал в гардеробе в заклеенном целлофановом пакете. А теперь, значит, понадобился? В половине восьмого вечера?
Ну и что это означает?
Настя сидела за компьютером, во что-то там играла, поужинали вроде бы нормально, а потом он надел новое белье и пошел на кухню гладить.
Лена уже не раз пожалела о том, что не сдержалась, когда Андрея уволили с работы. Он замкнулся, на все вопросы отвечал «да» и «нет» и целыми днями просиживал за компьютером, сочиняя что-то новое. А вечером забирал Настю из садика, гулял с ней или дома играли во что-то. Ночью... она не проявляла инициативы, ждала, что он сам повернется к ней, но увы...
А теперь, значит, куда-то собирается...
– Ну и куда ты намылился? – не выдержала Лена, а в вопросе явно чувствовался другой подтекст, а именно: «Для чего наряжаешься?» или даже: «Для кого?»
Игошев другой подтекст не понял или не захотел понять. Надел брюки, рубашку, тщательно застегнул пуговицы. И лишь после этого посмотрел на жену.
– К Романчуку на дачу.
– Хочешь, чтобы я поверила этой чуши? После всего, что ты говорил мне о Романчуке?
– Не веришь, позвони его жене, она должна быть дома. Вчера он сам позвонил мне, пригласил с ночевкой, сказал – шашлыки замаринует... Я согласился.
– Не ври! – сердито сказала Лена.
– Я же сказал, можешь позвонить Лане и все выяснить. У него выдалось свободное время, я вообще свободен, ну и почему не поехать, не пообщаться в сугубо мужской компании?
– В сугубо мужской, да?
