Текст книги "Слабая женщина"

Автор книги: Наташа Колесникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Она обняла его, прижалась горячими губами к его сухим губам. Он вежливо отстранил ее, разделся, лег в постель. Ира легла рядом, снова обняла его.

– Илья, хочешь...

– Нет, Иринка, я гулял на берегу океана, жарко сейчас... Извини, но хочу покемарить пару часиков. Тебе тоже советую, время сиесты.

– Расскажи мне про океан, я хочу послушать.

– Не бери дурного в голову, деточка.

– Ты злишься на меня, да? Думаешь, я изменяю тебе с ним, да?

– Нет, – сказал он.

Если бы она спросила, что означает «нет», он бы ответил: «Нет, меня это абсолютно не интересует». Но она не спросила.

– Пожалуйста, пойдем сегодня вместе на дискотеку, и ты сам все увидишь. Я буду с тобой танцевать, и вообще, повеселимся вместе. Пойдем, Илья?

– Хорошо, я подумаю.

– Ты какой-то странный в последнее время, я тебя совсем не интересую... – насупилась Ира и даже всхлипнула. – А мне что делать? Ну я с этими ребятами, потому что... с кем же еще мне на дискотеку ходить?

Богданов поцеловал девушку в губы, похлопал по спине, отправляя на свою кровать.

– Но ты пойдешь со мной на дискотеку?

– Возможно, спасибо за приглашение. А сейчас давай отдохнем, ты тоже поспи, деточка.

Ира легла на кровать, но уснуть так и не смогла. Что-то творилось с Ильей, и она не могла понять, что именно. И страшно было за свое будущее. Где она окажется, если у него и вправду поедет крыша? А может, надо поближе познакомиться с этими богатыми ребятами? Со Славой Костроминым? Позволить ему не только поцелуи, но и кое-что большее и – уйти от Ильи? Ну, когда это станет возможным, просто так уйти нельзя! Мелькнула эта мысль и тут же исчезла. Предавать Илью она не хотела.

Богданов пообещал, что придет на дискотеку, пусть она займет столик, закажет выпивку. Когда Ира ушла, он выпил виски и услышал зуммер мобильника.

– Да?

– Илья Ильич, это Миша.

– Говори, Миша.

– Вячеслав Костромин, 30 лет, хозяин фирмы, торгующей недвижимостью, довольно успешный биз...

– Короче. Кто его послал сюда?

– Он давний приятель Макса, с ним отправились два телка из сауны Макса, работают стриптизерами в отделении для баб, поэтому мы их не видели. Я так понимаю, что это затея Макса, а он – кореш с Кирей. Что там случилось, Илья Ильич?

– Костромин оскорбил меня. Смекаешь, что это значит?

– Понял. Когда вернется – сделаю.

– Этим стриптизерам тоже сделай, чтобы жизнь медом не казалась. Но оставь. Крайние меры излишни. Понял, Волчонок?

– Понял. А с Кирей что?

– Его не трогай при любом раскладе. Сам разберусь. И еще. Что бы со мной ни случилось, ты всегда будешь начальником СБ фирмы, я об этом позабочусь.

– Илья Ильич! Обижаете. Я работаю только на вас.

– Придет время, на себя поработаешь тоже. Спасибо, Миша. Если что, об Иринке позаботься.

– Что за дела, Илья Ильич? – не выдержал Волченков.

– Всяко может быть, не мальчики уже... Делай то, что надо, только аккуратно.

Закончив разговор, Богданов достал ноутбук, через мобильник вышел в Интернет и принялся уверенно составлять сообщение для электронной почты. Разбирался в этом деле. А что тут странного? Если даже священники общаются посредством Интернета, то и воровским авторитетам не западло это.

Вечером пальмово-апельсиновая роща возле бассейна превращалась в храм не любви, но страсти. Волнующие ароматы тропических растений, огоньки в кустах и деревьях, громкая музыка, свечи в стеклянных банках на столах, загорелые красавцы и красавицы в возбуждающих одеждах и море всяческого пития. Тут и не хочешь, а захочешь.

Ему же все это казалось шоколадным тортом, о котором он мечтал в полуголодном детстве. Чтобы не кусочек, а весь ему, и есть его, и есть, и есть... Но в последние десять лет он питался исключительно «шоколадными тортами». Надоели, мать их за ногу, хлебца бы черного с селедочкой! И лучок зеленый с салом, да под рюмку водочки!

Ира ждала его за пластиковым столиком, на котором стояли два бокала – с вином для нее и виски для него. Он улыбнулся девушке, сел на стул. Выпили, потанцевали, но все было как-то... искусственно. Ира чувствовала растущее напряжение, но что она могла сделать?

Полногрудая негритянка в белом передничке, покачивая широкими бедрами, подошла к их столику, склонилась над ним, пропела мягким, грудным голосом:

– Сеньор – американа? – Но когда он поднял голову и посмотрел ей в глаза, запнулась, а потом пробормотала: – Но американа... раша?

– Не просто раша, а сеньор раша, – сказал он. – Двойной бурбон, сеньоре кампари. Ферштеен?

– Си, си, – залопотала негритянка и торопливо удалилась.

– Ты смотрел на нее, как Ельцин на коммунистов, – сказала Ира. – Илья, у тебя опять плохое настроение? Хочешь, еще потанцуем?

– Подожду, пока исполнят заказ, – сказал он.

Слава Костромин не заставил себя долго ждать.

– Добрый вечер, – предельно вежливо сказал он. – Простите, Илья Ильич, можно пригласить вашу подругу?

– Подруга не вещь, спроси у нее сам, – жестко ответил Богданов.

Ира внимательно посмотрела на босса, но взгляд его был совершенно спокоен, и она приняла приглашение молодого кавалера. Богданов только раз посмотрел на них, заметил, что Ира слишком тесно прижимается к парню, а потом они исчезли из виду. Ему стало интересно, станет ли она предупреждать парня, чтобы он вел себя осторожно по возвращении в Москву, или предпочтет не говорить об этом? Решил, что промолчит. Знает, что Волчонка и его людей ничто не остановит, да и Слава для нее не вариант на всю жизнь, а просто курортное увлечение. Знал бы об этом раскладе Слава. Дурак.

Негритянка принесла напитки, поставила на стол украшенные российскими флажками бокалы. Что-то шевельнулось в душе, когда он вновь посмотрел на эту роскошную женщину, наверное, страстную невероятно... Богданов развернул стул, жестом приказал официантке присесть. Она села спиной к танцующим, вопросительно глядя на него. Он достал стодолларовую купюру, показал негритянке и стал медленно просовывать под вырез белой блузки. Его пальцы касались ее мощной груди, вместе с купюрой ползли вниз, к соску, потрогали его, помяли... Он надеялся, что она вздрогнет, ахнет, вздохнет, не притворно, а по-настоящему, и тогда, может быть, что-то изменится в нем. Женщина должна вести себя адекватно, когда чужие пальцы касаются ее роскошной груди. Но она смотрела совершенно спокойно и глупо улыбалась.

Он вытащил руку, оставив купюру на груди официантки. Наверное, и здесь мир пропитался слухами о богатых и тупых новых русских.

– Спасьеби, сеньор раша, – сказала она.

– Пошла ты на хрен, – сказал он, властным жестом отсылая официантку прочь.

Потом залпом выпил виски и пошел в отель.

Не обнаружив босса на месте, Ира загрустила.

– Я же с ним говорил вежливо, – недоумевал Слава. – Ириш, все сделал, как ты сказала.

Она и сама это видела, слышала. Она сама предлагала Богданову еще потанцевать или вернуться в номер и заняться любовью. Он ушел один. Ну и что тут делать? Пугливая мысль о своем будущем снова прорезалась в ее голове. Какое оно будет, черт его знает! Придется ли снова побывать на этом сказочном острове – неизвестно. Ну так чего она себя ограничивает? Не хочет – не надо! Тем более он сказал, что она может делать все, что угодно. Вот и будет делать!

– Закажи мне еще выпивку, а потом пойдем танцевать, – сказала Ира.

– Какие проблемы? Ты просто чудо, Иришка!

Этой ночью Богданов проснулся от того, что вода с грохотом заполняла комнату. Она лилась в дверь лоджии, за которой колыхались прозрачные воды океана – от двери и до бесконечности. Он вскочил, встал на постели, а вода поднялась метра на полтора над полом и замерла. Она доходила ему до пояса, а под метровой толщей воды спала Ира, сегодня она вернулась очень поздно, и от нее особенно пахло французскими духами. Ее короткие волосы плавали в воде, как темные водоросли. Он лег на живот, подплыл к девушке, замер прямо над ней, потом нырнул, тронул ее за холодное плечо, желая разбудить, но она раздраженно дернула плечом и повернулась на другой бок.

– Я хочу спать...

Тогда он решил, что это ему снится, а раз так, тоже нырнет и ляжет рядом с ней. Почему бы нет, если она может спать под водой? Он нырнул, лег рядом и скоро почувствовал, что задыхается. Открыл рот, хлебнул соленой воды и в ужасе понял: он утонет там, где она спокойно спит! Вынырнул, стал с жадностью глотать воздух, плавая над кроватью.

В это время вода плавно пошла на убыль, опустила его на мокрые простыни. А потом они прямо на глазах стали сухими, как и весь номер.

Утром Ира, голая, забралась под одеяло к Богданову, уверенно стала возбуждать его.

– Не надо, деточка, я не хочу, – недовольно сказал Богданов.

Она капризно усмехнулась:

– Илья, что я должна сделать для тебя? Почему ты не обращаешь на меня внимания? Вчера убежал... Ну скажи, что ты хочешь, я все сделаю.

– Я знаю. Ты умница, деточка, но – иди на свою кровать.

– Илья, мы сегодня идем на яхте, будет очень интересно и весело, – сказала Ира. – Ты не возражаешь?

– Нет.

– А хочешь присоединиться?

– А ты хочешь этого? – спросил он.

– Ну-у... если ты будешь вести себя нормально, почему бы и нет? – неуверенно сказала она.

– Нормально – это как твои друзья?

– Это просто нормально. Отдыхать и веселиться. Ну почему ты стал таким странным, Илья?

– А если я тебя попрошу вести себя нормально, с моей точки зрения, то есть быть солидной, любящей, заботливой женщиной, которая думает только о своем пожилом друге?

– А я какая, по-твоему?

– Извини, я не хотел тебя обидеть. Просто сегодня ты спала под водой.

– Хочешь сказать, что я тебе изменила? Опять твои дурацкие подозрения? Мы просто гуляли, развлекались, пели песни, а ты ушел и даже не предупредил меня!

– Хочу сказать, что этой ночью комнату затопил океан, и я плавал над тобой, а ты спала.

– Илья, но это... очень странно все.

Он ничего не сказал, собрал пляжные принадлежности в сумку и пошел завтракать. Где-то в глубине души трепыхалась глупая надежда, что она откажется от путешествия на яхте, найдет его на пляже, попросит прощения и останется с ним. Хотя бы потому, что он ведет себя странно, сама же сказала. «Это ведь так просто – чтобы человек рядом был таким, каким хочешь его видеть, восхищал и восторгал знакомых, вызывал зависть подруг, надо иногда быть такой, какой он хочет тебя видеть, пусть даже тебе это не нравится (а ему нравится быть в угоду тебе клоуном?), понять, помочь, а потом снова радоваться жизни. Так просто...» Но эта надежда потому и была глупой, что скоро исчезла.

На яхте путешествовать с молодыми самцами, конечно, приятнее. Дура она, ничего не понимает... Это же все Киря организовал, чтобы его достать окончательно, а она думает, мужики и вправду без ума от нее. Глупая девка... Киря, которого он сделал состоятельным человеком, предал его. Романчук, который всем обязан ему, тоже предал. Как он мог трахать его телку, козел?! Ну да, ей нужны острые развлечения, молодая, страстная, пусть, но – Романчук! Он же, падла, пользуется такими льготами, которые другим и не снились! А никакого уважения. Иринка что? Она глупенькая, а эти козлы пользуются ею, чтобы свои делишки делать. Еще пару лет назад он бы поотрывал бошки козлам за такие дела, а теперь смотрел на все это как бы со стороны и грустно усмехался. На зоне были понятия, и тех, кто уважал их, не трогали. Он за этим следил. А козлов, которые никого не хотели уважать, опускали в два счета. Порядок был, умные люди понимали это, их он не давал в обиду. И все было правильно и понятно. А здесь... нет. Не уважают, считают, что можно трахнуть его телку, чтобы она позаботилась об отсрочке платежа. Да он бы и так отсрочил Романчуку, пусть бы пришел и прямо сказал о своих проблемах. Но нет, ему еще и Иринка нужна. За такой базар нужно отвечать, и ответят все, козлы паскудные! Он об этом уже позаботился.

Весь день Богданов провел на пляже с бутылкой виски в руке, а потом вернулся в номер и уснул, не помнил даже, когда она вернулась. Проснулся ночью и увидел ее рядом – она спала в грязных шортах и грязной футболке, видимо, тоже так устала, что не могла даже помыться и переодеться перед сном. Тошнотворный запах французских духов заполнял номер.

Он хотел разбудить ее, чтобы спросить, все ли нормально, тронул за плечо, но она лишь оттолкнула его руку и пьяным голосом пробормотала:

– Хватит, Слава, я больше не могу... Отстань от меня, пожалуйста...

И тут в дверь лоджии хлынула вода. Она поднималась все выше и выше, и он барахтался в пенных бурунах, поднимаясь под потолок и захлебываясь соленой влагой. А она все прибывала и прибывала.

Когда вода поднялась под самый потолок, он, чтобы не захлебнуться, нырнул в дверь лоджии, вынырнул на поверхность над лоджией, жадно вдыхая влажный воздух. И подумал, что надо отплыть в сторону, а потом вместе с водой опуститься на землю, может быть, это позволит понять, почему океан все время приходит к нему? Зовет, предупреждает, пугает?

Он отплыл метра на два от лоджии, и тут вода мгновенно исчезла. Между ним и асфальтовой дорожкой, отделяющей отель от пальмовой рощи, было восемь этажей.

Глава 13

Ира сидела в своем «предбаннике», растерянно хлопая длинными ресницами. Все здесь было как обычно, только... за дверью, обитой черной кожей, нет и никогда уже не будет босса. Ильи... Что с ним творилось в последнее время, она так и не поняла и, наверное, никогда уже не поймет. А вот то, что здесь долго не задержится, абсолютно ясно. Орехов уже вел себя как настоящий хозяин, хотя завещание Ильи должно быть оглашено через неделю после его смерти. Значит, через четыре дня. Да и что ей ждать от этого завещания? Даже если достанутся какие-то акции, Орехов все равно обдурит... Она ж в этом абсолютно ничего не смыслит...

Тоска прямо-таки жуткая. И Слава Костромин не звонит, уже должен был прилететь с Акульего острова. Да, наверное, он просто хотел получить... ее, получил и забыл обо всех своих обещаниях. Кошмар какой-то...

Орехов вошел в «предбанник» с сигаретой в зубах, остановился напротив ее стола.

– Хотите кофе, Кирилл Васильич? – испуганно спросила Ира.

– Ты совсем тупая, что ли, детка? У меня своя секретарша есть, она сделает все, что надо.

– Но вы ж теперь босс... – робко предположила Ира.

– Это верно. Поэтому и прошу тебя освободить место для моей секретарши.

– А как же я?

– Понятия не имею. Ты не нужна мне, детка, и не будешь работать в этой фирме. Это все, что я хотел тебе сказать.

– Кирилл Васильич... но на похоронах вы говорили совсем другое... – залопотала Ира.

– То – на похоронах. Ты угробила босса, шлюшка, тебя здесь больше никто не желает видеть. Думаешь, это я такой злой? Все так считают!

Ира чувствовала это. Люди в фирме смотрели на нее как... на врага народа, того народа, который трудился в офисе. Понятно, почему они все настроены против нее – Илья был добрым, помогал всем, кто просил, от Орехова ждать такого не следовало, потому народ и злился. Но ведь она не виновата, что Илья выпрыгнул из окна! Она пыталась, старалась, но он... Или все-таки виновата?

– Кирилл Васильич... может, разрешите мне пожить в его квартире или на даче? А то где ж мне... Дома однокомнатная квартира, у матери новый мужчина, я там совсем не нужна...

– Перебьешься. Живи где хочешь.

– Но Илья Ильич обещал мне...

– Я знаю, мы вместе обсуждали условия его завещания. Его семьдесят процентов акций делятся так – тебе двадцать, чтоб не бедствовала, мне сорок, чтобы прославлял его имя, десять сотрудникам, которые проработали не менее пяти лет. Про имущество я ничего не знаю, это его личное дело. Но я позабочусь о том, чтобы ты ни хрена не получала с этих акций. Продашь их мне, и по той цене, которую скажу.

– Кирилл Васильич... а куда ж мне теперь идти?

Красивый Слава Костромин, похоже, вряд ли позвонит... А Орехов, ну прямо злодей какой-то... И раньше чувствовала, что врет, когда говорит ей комплименты, но поступать так жестоко... Мог хотя бы позволить ей жить в квартире Ильи или на даче, пока не решит свои проблемы. Не позволяет... Гад самый настоящий!

– Скотина ты, понял?! – истерично выкрикнула она. – И не будет тебе удачи, потому что – подлый!

– А это уже не твоя забота, – усмехнулся Орехов. – Тебя тут нигде нет, насчет акций – договоримся позже. А сейчас – освободи помещение и сдай свой пропуск!

– В конце рабочего дня я швырну его тебе в морду, понял?! А пока... досижу! Ты еще не босс, так что – пошел вон, дурак! Завещание будет оглашено через неделю после смерти!

– А все и так ясно. Хочешь продлить агонию – попытайся. Сегодня я могу руководить фирмой из своего кабинета. Но ты все поняла. Тебя тут нет.

Орехов усмехнулся и вышел, а Ира растерянно смотрела по сторонам. Вот ведь как оно все получилось! Нет Ильи – и нет жилья, нет работы, нет будущего. Почему он выпрыгнул с лоджии их номера? Мог бы сказать хоть что-то, она бы позаботилась о нем, постаралась успокоить... Но он же абсолютно ничего не хотел! Раньше и танцевал, бывало, и пел в компаниях, а там, на острове, совсем ушел в себя. И что ей оставалось делать? Сидеть рядом и тоже молчать? А теперь все смотрят чертом, Орехов так прямо и сказал, не соврал... Скотина! Но что тут сделаешь? Теперь он хозяин.

Ира взяла трубку телефона, набрала номер.

– Боря, хорошо, что застала тебя. Знаешь, меня тут гонят, не знаю даже, где жить. Можно у тебя на даче перекантоваться дня три, пока не огласят завещание Ильи?

– Иринка, я тебе сочувствую, извини, не мог приехать на похороны... Но этот козел Орехов! Что он о себе возомнил? Звонит, требует, чтобы я немедленно вернул деньги за товар. Но ведь мы договорились с Богдановым – осенью, когда прибыль пойдет. Как это можно – нарушать договоренности?! Откуда я возьму эти деньги?

– Боря, мне жить негде. Потом решим твои проблемы. На даче у тебя можно четыре дня...

– Да как ты себе представляешь это? Живешь на моей даче, а туда вдруг приезжает жена... И что мне говорить в свое оправдание?

– Нельзя, да? Хотя бы сегодняшнюю ночь, завтра я постараюсь что-нибудь придумать.

– Я бы рад, но ты же понимаешь...

– Все понимаю, Боря, спасибо.

– Ира, а почему Орехов наглеет? Он уже точно босс, или есть варианты?

– Откуда я знаю, Боря... – с тоской сказала Ира.

Она положила трубку, задумалась. Деньги у нее были, снять квартиру не проблема. А сегодня-завтра можно переночевать в квартире матери. Придется, а что поделаешь? Ира опустила голову на свои ладони, лежащие на холодном столе, и горько заплакала. Открылась дверь, но она даже не подняла голову. Все ее тут ненавидят, ну и пусть!

Тяжелая рука легла на ее плечо. Ира подняла заплаканное лицо, увидела рядом с собой Мишу Волченкова.

– Кончай хныкать, Ирка, – сказал он. – Все будет нормально.

– Откуда ты знаешь, Миша? – зарыдала Ира. – Орехов сказал, чтобы я убиралась, даже на даче не разрешает пожить, пока найду себе квартиру...

– До оглашения завещания дача и квартира Ильи Ильича опечатаны. Тут я ничего не могу поделать. Поживешь на моей даче, там жена сейчас, ребенок, но уж потерпи. И сиди тут, до оглашения завещания ты хозяйка, понятно?

– Но Орехов приказал мне...

– Перебьется. Сиди и ничего не бойся.

– Как это, Миша? – захлопала ресницами Ира.

– Молча. Я сейчас поговорю с Кирей, все объясню ему. Он поймет, можешь не сомневаться.

Может, Орехов и поймет, но Ира ничего не поняла из того, что сказал Волченков. Однако была благодарна ему, хоть один человек предложил ей помощь, хоть один не смотрел на нее как на исчадие ада. Спасибо...

Волченков еще раз легонько хлопнул ее по плечу и вышел. Какая-то сила исходила от этого человека, но... что он может против хитрого Орехова? Тот, когда станет боссом, а в этом она не сомневалась, да собственно, никто в фирме не сомневался в этом, просто уволит Волчонка или хуже того – подставит. Он это может запросто...

Между тем Волченков, шагая по коридору к кабинету первого зама фирмы, и сам не все понимал в теперешнем раскладе. Но в одном был уверен на все сто – босс его не подведет. И даже теперь, когда он погиб, все будет так, как сказал босс. Поэтому Волченков уверенно, игнорируя высоко поднятые ресницы роскошной блондинки, вошел в кабинет Орехова.

– Какие дела привели тебя сюда, Волчонок? – развязно спросил Орехов.

– Михаил Степанович меня зовут, будем взаимно вежливы, Кирилл Васильевич.

– Хорошо, будем. Ну и?

– Ира останется на своем месте до оглашения завещания.

– Это ты так считаешь?

– Да, я.

– Ну и зря. До оглашения завещания я тут главный, а ты уволен с сегодняшнего дня. Извини, Михаил Степанович, но я в твоих услугах не нуждаюсь. Как и в услугах той сучки, которая довела босса до гибели.

– Это не совсем так.

– Да? Свободен, Михаил Степанович, – с издевкой сказал Орехов. – Ты мне тут не нужен.

– Ошибаетесь, Кирилл Васильевич, позвоните нотариусу, у которого завещание босса...

– А что тут звонить? Все предельно ясно. Что бы там ни было в завещании, сейчас я хозяин компании. И ты – уволен.

– Все-таки позвоните, чтобы у нас тут никаких проблем не возникало.

– У нас?! – Орехов встал из-за стола, уперся взглядом в глаза Волченкова, но тут же отвел взгляд. – Хорошо, я позвоню. Но что это меняет?

Он взял трубку, нервно набрал номер. Волченков сел в кресло, с мрачной усмешкой наблюдая за Ореховым. Он верил боссу, как Господу Богу, и ничуть не сомневался, что теперь, выполняя его поручение, поступает правильно.

– Але, Мирослав Иосифович? – нервно сказал в трубку Орехов. – Добрый день, да, это я, Кирилл. Тут какие-то проблемы возникли... Да понимаю, четыре дня еще, но есть нахалы, которые... Что? Вот так, да? Но этого не было... Понимаю, понимаю. Да, не я составлял завещание, да... Но это же!.. Понял. Ничего не имею против, понял. Четыре дня потерплю. Спасибо вам, Мирослав Иосифович.

Волченков продолжал усмехаться. Он уже понял, что босс не обманул его, и он его не обманет, все сделает как надо. И все будет как надо, босс – он и после смерти босс, великий человек! А все эти Ореховы... фуфло.

– До объявления завещания ты остаешься начальником службы безопасности. Но только на четыре дня! – зло крикнул Орехов.

– Иру тоже не трогай, это моя просьба, – хмыкнул в ответ Волченков. – На четыре дня.

– О'кей, – согласился Орехов. – За это время подготовь документы для передачи новому начальнику службы безопасности фирмы.

– Нет проблем. Скажешь его имя?

– Потом скажу. Ты все подготовь, Михаил Степанович, а там разберемся.

– Какие возражения? Конечно, разберемся, – согласился Волченков. – Но Иру пока что не обижай, Кирилл. Это моя просьба, понимаешь, да? – еще раз, с нажимом, сказал он.

Орехов понимал. Раз уж босс внес изменения в свое завещание, еще и не те сюрпризы следует ожидать. Но в главном он был уверен – босс не мог оставить фирму ни на кого, кроме него. Это означало полный крах и банкротство, босс это понимал отлично. И решиться на такое просто не мог. Да и не имел права.

Волченков встал с кресла, ушел из кабинета, как уходят победители – без лишних слов. А Орехов призадумался, глядя ему вослед.

Ведь не случайно этот потенциальный убийца вел себя так уверенно. Знал об изменениях, которые босс сделал в завещании. Какие еще изменения сделал этот долбаный старикашка? Поди знай...

И даже не посоветовался с ним, с первым замом, которому всецело доверял! Ну и что это означает? Доверял, а потом перестал? Почему? Догадался, что это он, Орехов, организовал поездку симпатичных мужиков на Акулий остров? Чтобы окончательно достать босса? Откуда? Да нет, это уж слишком. Но придется потерпеть четыре дня этого Волчонка и эту сучонку в «предбаннике» кабинета, который он скоро займет. А ничего другого просто быть не может, фирма держится на нем одном. А эти козлы... ну пусть помаячат тут еще четыре дня. Он потерпит, а вот потом... Ну да это их личное дело.

Глава 14

Тихой мышкой Лана Романчук скользнула в квартиру, заперла дверь. Сначала заглянула в комнату детей – они спали, потом приоткрыла дверь спальни – муж лежал в кровати, смотрел телевизор.

– Все нормально, Боря? – спросила Лана.

– Нормально... – пробурчал Романчук. – За исключением того, что у детей нет матери, а у мужа – жены.

– Боря, ты же знаешь, что у меня контракт, я зарабатываю деньги...

– Ночью? О, власть искусства! Коварная, обольстительная власть. Нам, абсолютно простым и скромным аптекарям, лишенным воображения, ее не понять, – усмехнулся Романчук.

– Перестань паясничать, Боря. Это не смешно.

– Твои гонорары меня не интересуют, Лана. Я эти деньги зарабатываю за один день, – сказал Романчук, теперь уже серьезно. – И между прочим, сильно рискую. Ты могла бы внимательнее относиться к своему мужу, детям, семье.

Его назидательный тон разозлил Лану.

– Боря? Что все это значит?

– То, что слышала. Уже одиннадцатый час. Интервью твое давным-давно кончилось, а где ты была?

– Ты, аптекарь, много знаешь, как делаются интервью со звездами, да? – раздраженно спросила Лана. – Это тебе не аптечные киоски, посложнее будет!

Романчук презрительно усмехнулся:

– Лана, дорогуша ты моя, все твои интервью и гонорары на аптечных киосках держатся, так что... Не плюй в колодец, из которого пьешь. Хочешь возразить – попробуй.

– И не подумаю! – крикнула Лана. – Но то, что ты себе воображаешь, – полная чепуха, понял?!

Она закрыла дверь спальни и пошла в ванную. Он не имел права на свои гнусные намеки. Во всяком случае, сегодня. Да, она брала интервью у известного артиста, но тот оказался примерным семьянином, даже в ресторан потом не пригласил. Так почему же она дома вынуждена выслушивать от мужа всякие гадости? Это уж слишком!

В ванной было хорошо, упругие струи душа ласкали ее обнаженное тело, но в голове роились смутные мысли. Возвращаясь домой, она придумала отличное шоу на телевидении, что-то смутное крутилось в голове месяца два и вдруг обрело конкретные очертания, да такие конкретные, что хотелось тут же поделиться с кем-то своими идеями, может быть, поспорить, в споре не всегда рождается истина, но детали уточняются и конкретизируются – всегда. Хотела поговорить об этом с мужем, заодно и намекнуть, что для этого проекта нужен начальный капитал, разумеется, он вернется в виде денег от рекламы, и не просто вернется, а по меньшей мере утроится...

Поговорила! И надо ж такому случиться – именно сегодня, когда вела себя как образцовая супруга, он вздумал высказывать свои претензии! А раньше молчал!

Идиот. Все настроение испортил. А она размечталась: расскажет о своем проекте, потом устроит настоящее сексуальное пиршество, потом и о деньгах можно поговорить...

Лана выключила душ, вытерлась махровым полотенцем, надела ночнушку, халат и пошла в спальню. Еще злилась, но уже понимала: ссориться с мужем себе дороже. Значит, нужно как-то успокоить его. Непростая задача! Просто обнять – оттолкнет, он упрямый, и весь вечер будет окончательно испорчен.

Романчук мрачно смотрел на экран телевизора, и было понятно – все, что там говорят и показывают, его абсолютно не интересовало. Лана сняла халат, легла под одеяло.

– Борь, сегодня я беседовала с таким семьянином, он даже меня в ресторан не пригласил. Зануда жуткий. А поздно вернулась потому, что съемки были после спектакля. Он сова, понимаешь? До двенадцати спит, во второй половине дня репетиции, потом спектакль, и только после этого может выкроить час для интервью. Пришлось ждать, заодно и спектакль посмотреть, я его уже видела, но освежить детали никогда не мешает.

– Я понимаю, Лана.

– И все-таки злишься? Только честно, Борь.

– Нет.

– Знаешь, у меня появилась отличная идея...

– А у меня отличная головная боль.

– Проблемы? Расскажи.

– Богданов погиб, я тебе говорил об этом...

– Ну и? У тебя ведь там все схвачено.

– Да? Ты так думаешь?! – заорал Романчук, но тут же успокоился. – Ты с кем флиртовала до меня, не с Ореховым ли? Так он теперь хозяин. И знаешь, чего требует?

В любовном сериале героиня бы немедленно подумала, что отвергнутый любовник хочет вернуть свою даму, и оказалась бы права, но это был не любовный сериал, а обыденная российская действительность, поэтому Лане долго не пришлось раздумывать над ответом.

– Срочно заплатить по контрактам?

– Именно.

– Скотина! Богданов обещал ведь тебе отсрочку! – Лана и вправду негодовала, забыв о личных обидах.

Да кто он такой, этот Орехов?! Богданов ей всегда комплименты говорил, даже статьи ее почитывал, приятный был мужчина, а Орехов... Ну, встречались когда-то, и что? Она влюбилась в Бориса, честно сказала об этом Орехову, и они расстались по-хорошему. Что ж он теперь гадости делает?

– Богданова теперь нет, есть Орехов.

– Хочешь, я позвоню ему?

Сказала и тут же поняла, что сморозила глупость. Лет пять назад они встречались на его даче, но это было... совсем не то. И он тоже понял это. Дурацкое было свидание, и сама никакого удовольствия не получила, и поняла, что он тоже не в восторге. Что было – прошло.

– Себя предложишь, что ли? – усмехнулся Романчук.

– Нет, но у меня есть знакомые на телевидении, да и в прессе...

– Ну и что? По контракту я должен платить. Богданов пошел мне навстречу, но теперь это ничего не значит. Все договоренности с Богдановым аннулированы.

– То есть отправлены в анус?

– Именно.

– И ты теперь банкрот?

– Нет. У меня стабильная прибыль, в принципе могу отдать деньги, если затяну пояс, понимаешь, да? Но у Орехова много недоброжелателей, Богданова боялись и уважали, а его попытаются съесть. Хочу сыграть на этом.

– Нами рискуешь? Тогда не надо, Боря. – Лана придвинулась к мужу, обняла его грудь, поросшую рыжими волосами. – Я и про свой проект забуду... до лучших времен.

Романчук внимательно посмотрел на жену, усмехнулся, тоже обнял ее, коснулся пальцами коричневого соска, выскочившего из ночнушки, придавил его. Лана тихонько охнула.

– Я ничем не рискую. Но у меня есть записи переговоров с Богдановым. С его секретаршей. Я посмотрю, как он отреагирует на это. А потом... я знаю, что делать. И это опасно только для меня одного. Вас Орехов тронуть не посмеет.

– Ты думаешь?

– Убежден.

– Борь... я хотела рассказать тебе о своем новом проекте, с этим и мчалась домой, но теперь... Просто хочу сказать – я с тобой, понял?

Она не врала. Все было в их жизни, и сама изменяла, и точно знала, когда муж провел вечер с другой женщиной, но была семья, дети, дом, где она чувствовала себя хозяйкой и могла отдохнуть, расслабиться. Какая женщина захочет лишиться всего этого? Разве что сумасшедшая любовь к олигарху подвигнет на такое. Но у нее ничего похожего и не предвиделось, поэтому, как всякая умная женщина, она готова была защищать то, что есть. Свое, родное. А теперь вдруг почувствовала что-то вроде прежней страстной любви к Борису. Он и вправду ничего не жалел для нее, для семьи, а теперь какой-то придурок угрожает ему? Да пусть только попробует!