Текст книги "Слабая женщина"
Автор книги: Наташа Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Наташа Колесникова
Слабая женщина
Scan, OCR & SpellCheck: Larisa_F
Колесникова Н. К60 Слабая женщина: Роман / Н. Колесникова. – М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Транзиткнига», 2004. – 285, [3] с. – (Русский романс).
ISBN 5-17-022732-9 (ООО «Издательство АСТ »)
ISBN 5-9578-0722-2 (ООО «Транзиткнига »)
Аннотация
Женщина... слабая женщина, привыкшая всегда и во всем искать помощи и защиты у мужа – настоящего мужика, рискового, смелого журналиста.
Но теперь, когда мужу угрожает смертельная опасность и помочь ему не может никто, за дело берется она.
На карту поставлено все – любовь, счастье, даже жизнь. И слабая женщина превращается в женщину с пистолетом!..
Наташа Колесникова
Слабая женщина
Глава 1
Синяя «шкода-фелиция» остановилась во дворе, напротив двухэтажного бревенчатого дома. Борис Романчук вышел из машины, закрыл железные ворота, запер их на замок, вернулся к машине, распахнул дверцу.
– Лапочка, мы приехали, – с улыбкой сказал пассажирке, протягивая руку.
– Боря, ну что у тебя за машина? Ты не можешь купить себе что-то более приличное? – капризно поморщилась юная шатенка в короткой кожаной юбочке.
Опираясь на руку Романчука, она выбралась из машины, чуть шире, чем нужно было, раздвинув при этом ноги. Он успел заметить черную полоску трусиков и ослепительно белые блики незагорелого тела на фоне коричневых бедер и черного белья. Романчук обнял девушку, крепко поцеловал ее в губы.
– Ирка, что ты со мной делаешь?
– А что я с тобой делаю? – спросила девушка.
– С ума меня сводишь!
– Ну так сходи с ума, Боря. Здравомыслящие мужики мне уже осточертели.
Он понял, что она имеет в виду. Секретарша и любовница самого Ильи Богданова, босса крупной фармацевтической фирмы, снабжающей лекарствами половину государственных и много частных аптек Москвы, на службе видела немало серьезных мужиков, которые говорили одни и те же комплименты, но о большем даже не думали. Она ж не только секретарша босса, вдруг не так поймет, боссу расскажет, а тот и голову может оторвать. А он хозяин всего лишь нескольких аптечных киосков, да и дела идут сейчас неважно. Понятно, почему не может купить «мерседес» и построить кирпичный замок на месте бревенчатого дома. Но именно он не опасался мести всесильного Богданова. Во-первых, они были хорошо знакомы, а во-вторых, был в курсе некоторых странностей в отношениях Иры с боссом.
Они познакомились почти два года назад, когда Ира только пришла в фирму, больше года вел себя так же, как и прочие «здравомыслящие» мужики, присматривался, но в конце концов понял, что эта короткостриженая симпатичная шатеночка ждет от него не только банальных комплиментов, и решился. Ничего, живой пока, в постели она была просто супер понятно почему, встречались они примерно раз в месяц, да и вообще Ира была очень нужным человечком, через которого можно решать кое-какие свои проблемы, не все же самого Богданова беспокоить просьбами. Например, отсрочить выплату по контрактам. Лекарства получены, но... Лето, народ разъехался, прибыль минимальная, с каких доходов расплачиваться?
Ира тоже догадывалась, что интересовала Романчука не только как красивая девушка, но и как секретарша босса. И не зацикливалась на этих догадках. С этим мужественным блондином с голубыми глазами приятно было сходить в ресторан, да и в постели он тоже был ничего. Дача вот эта... прямо романтика, а то у Ильи Ильича слишком роскошный загородный дом, аж скучно становится от его любви к «классике». Правда, машину Боря мог бы купить более симпатичную, ну да ладно, можно и эту развалюху потерпеть. А больше ей ничего от него и не нужно. Илья Ильич был для нее и отцом, и любовником (не очень уже состоятельным, да тут уж ничего не поделаешь), и заботливым дедом, все ее капризы вмиг исполнял. И даже не возражал, чтобы она иногда встречалась с кем-то еще, видимо, понимал, что в свои шестьдесят четыре года не всегда может удовлетворять двадцатитрехлетнюю длинноногую красотку. Искать кого-то на стороне опасно, да и неизвестно, что из этого получится, а Романчук – мужчина серьезный, женатый, все нормально. Ей вполне хватает раз в месяц встречаться с Борей, а все остальное время пусть удовлетворяет свою жену, она ничуть не переживала из-за этого. Ну а если помочь надо, почему бы и нет? Илья Ильич прислушивается к ее просьбам.
Обнимая Иру, Романчук привел се в гостиную, усадил в кресло.
– Джин, виски?
– Сделай мне джин с тоником, – сказала Ира, снова раздвинув ноги чуть шире, чем нужно было.
Но видимо, в ее понимании именно так и нужно было сидеть в кресле на даче любовника. Черная полоска трусиков могла и мертвого оживить. А Романчук был живым человеком, поэтому, торопливо смешав джин «Бифитер» с тоником, протянул фужер даме, себе плеснул неразбавленного джина, залпом выпил и встал на колени перед креслом, в котором сидела Ира. Она и не думала сдвигать колени, с улыбкой поглядывая на Романчука.
– Боря?..
Он принялся нежно целовать ее загорелые колени, поднимаясь все выше и выше, сдвигая руками края короткой юбочки. Ира выпила джина с тоником, потом еще, потом ахнула, запрокинув голову и закрыв глаза. Романчук добрался губами до черной полоски трусиков, поцеловал ее и стянул воздушную одежку к коленям, а потом и к ступням. Ира, не открывая глаз, подняла одну ногу, махнула другой, освобождаясь от трусиков. Если бы они повисли на люстре, ничего удивительно в этом не было бы, но трусики мягко спланировали на середину красного ковра.
Романчук жадными глазами смотрел на ее ноги, он видел все, что хотел видеть каждый нормальный мужик. Смятые волоски лобка и то, что было под ними... Он впился жадными губами в нежные лепестки ее прелестей, уже влажные, уже сладкие... Ира протяжно застонала, ерзая бедрами в кресле.
Так хорошо было... Илья Ильич тоже умел это делать, но по-другому, как-то более степенно, основательно, а Боря прямо-таки горел от страсти, его губы становились все яростнее, все жестче и от этого еще более приятными. Она стонала так громко, что, наверное, соседи слышали, а потом вдруг засмеялась. Романчук поднял голову, с удивлением посмотрел в ее черные глаза:
– Что тут смешного, Ирка?
– Ой, Боря... Ой, мне представилось, будто ты листаешь языком книгу записей для почетных гостей...
– Там много записей было?
– Было, да все смыло... – захихикала Ира. – Теперь мои странички опять чистые.
– Ах ты, нахалка! Все, больше не буду читать, листать, оставлю запись в твоей книжке!
Он торопливо расстегнул «молнию» на своих джинсах, но Ира соскользнула с кресла, усадила в него Романчука, сама довершила его обнажение, приласкала язычком перо, коим пишутся отзывы в подобных женских книжках, а потом села на него и, обхватив Романчука за плечи, принялась энергично двигать бедрами.
Потом они еще выпили, еще раз сплелись в яростных объятиях, теперь уже на диване, да там и остались, тяжело дыша, попивая джин с тоником и вяло лаская друг друга.
– Мы скоро улетаем, Борь, на Акулий остров, две недели будем там отдыхать с Ильей Ильичом. Это где-то в Тихом океане.
– Летом? В Москве-то жарко, а там, наверное, духота невыносимая.
– Нет, круглый год там не больше тридцати. Какое-то течение есть холодное... Двадцать пять – тридцать, обалденные песчаные пляжи, классный отель... Я уже очень хочу туда.
– Ну, если круглый год... А у меня пока что не получается отдохнуть. В Москве мертвый сезон, продажа упала, прибыли никакой... Ты не могла бы попросить Илью Ильича подождать с выплатой до октября? В сентябре все наладится, к осени спрос на лекарства увеличится, а сейчас...
– Какие дела, Боря? Я завтра скажу ему. Можешь не переживать. Но мы почти три недели не увидимся... Скажи честно, ты не забудешь меня? Не заведешь себе другую любовницу?
– А зачем, Ира? Ты красивая, юная, ты просто обалденная женщина. Я очень дорожу тобой, эти встречи... просто фантастика. Слушай, откуда такие странные мысли?
– Да это я просто так сказала. Мне тоже хорошо с тобой, Боря. Я знаешь, сколько раз успела? – Она принялась загибать пальцы и торжествующе продолжила: – Три раза! Потом, когда вернусь, хочу еще такого же. Сможешь?
– Какие проблемы? Если ты сомневаешься, я прямо сейчас докажу тебе...
– Ох нет, Боря. Все, мне пора. Да и тебе тоже, надеюсь, ты не будешь сегодня трахаться с женой?
– На всех других женщин, включая и жену, у меня просто нет сил. Но для тебя я готов и на большее.
– Ну вот и молодец, Боря. А теперь поехали в Москву. Ты не очень много выпил? Я не хочу погибнуть во цвете лет в дебильном ДТП.
– Все под контролем, Ирка.
– Тогда ладно. Поехали.
Она вскочила с дивана, принялась одеваться. Романчук с интересом наблюдал за ней. Ира застегнула «молнию» юбки, подошла к дивану, низко наклонилась над лежащим Романчуком, смачно чмокнула слегка припухшими губами.
– А вот его спрячь подальше и сегодня даже супруге своей не показывай, я не хочу.
– Как прикажете, госпожа, – с улыбкой сказал Романчук.
И тоже стал одеваться. Ира с улыбкой наблюдала за его действиями.
– Нравится? – спросил Романчук.
– Да, – просто ответила она. – Обратный стриптиз. Ты не качок, пузо уже есть, но знаешь, это даже интереснее, чем видеть натуральных «качков» в женском стриптиз-клубе. Это естественно, понимаешь?
– Вполне. Мне, по правде сказать, не нравятся эротические трусики на женщинах. Попка – она сама по себе красива, а когда прикрыта нормальными трусами, жутко возбуждает.
– Ты уже говорил это. Заметил, какие трусы я надела сегодня?
– Обалденные.
– Боря, с тобой одно удовольствие трахаться.
Такая вот она была – простоватая, глуповатая, но могла многое. Что там, в бизнесе, что тут, в постели. Не девчонка, а просто клад.
Лена Игошева гладила на кухне постельное белье, а ее муж Андрей сидел за столом, задумчиво созерцая этот процесс. Он был высоким, худощавым, с длинными русыми волосами и бородой, которую правильнее было бы назвать щетиной недельной давности. Лена же выглядела как истинная гарна дивчина: чернобровая, черноглазая, с округлым лицом. Ее крутые бедра и узкая талия навевали мысли об эталоне женской красоты античности, а какие груди вольно колыхались под просторной оранжевой футболкой!
Но Игошев даже не смотрел на них, он думал, как потратить миллион. Долларов США.
– Даже не знаю, с чего начать... – сказал он.
– Начни с главного, – решительно сказала Лена.
– Хорошо, – согласился Игошев, будто сейчас только понял, что в их семье главное. – Первым делом купим тебе шубу. Самую классную. Десять тысяч баксов хватит?
Лена поставила утюг, с удивлением посмотрела на мужа:
– Да ты что, Андрей! За четыре тысячи можно купить отличную норковую шубу. Зина два месяца назад купила себе такую – чудо, а не шуба.
– Тогда так: купим тебе пять шуб. Будешь менять их каждый день, чтобы эта Зина знала, с кем дружит, и больше не вякала про своего богатенького мужа. Пять по четыре – это всего двадцать тысяч. Сколько у нас осталось?
– Девятьсот восемьдесят... – Лена задумалась и потом снова взялась за утюг. – Даже не знаю, зачем мне сразу пять шуб, но если ты хочешь – пусть будет.
– Будет-будет, – с воодушевлением сказал Игошев. – Еще тридцать тысяч отложим на машину и гараж. Купим какую-нибудь среднюю иномарку, тысяч за пятнадцать – восемнадцать. Может быть, «шкоду-фелицию», как у этого придурка Романчука.
– Что-то давно он тебе не звонил, на дачу не приглашал...
– Важным бизнесменом стал. Что ему бедный... не очень богатый журналист и писатель? Ну ладно, машина, гараж, всякие мелочи... Тридцать, я думаю, хватит.
– Конечно, хватит. Но лучше купить не «шкоду-фелицию», а что-нибудь подороже, чтоб этот Романчук не выпендривался.
– Хорошо, ты сама выберешь машину. И еще остается у нас девятьсот пятьдесят тысяч.
– Квар-ти-ра, – по слогам сказала Лена и после недолгой паузы добавила: – Я больше не могу жить в этой хрущобе, надо срочно покупать квартиру.
– Купим. Только обязательно новую. Я читал в «Экстра-М», что в Крылатском строится новый дом. Через полгода будет готов. Так, посчитаем... Тысяча пятьсот долларов за квадратный метр, четырехкомнатная площадью сто метров будет стоить... ну, пусть – сто пятьдесят тысяч. Прибавим еще пятьдесят на мебель, двери-окна, полы с подогревом, телеглазок, сигнализацию – всего получается двести. По-моему, хватит.
– Конечно, хватит. Оборудуем новую квартирку так, что Светка Селиванова раз и навсегда заткнется со своими окнами ПВХ и паркетом из красного дерева! А эту оставим Насте, вырастет, выйдет замуж... Может, и пригодится поначалу.
– Верно. И еще у нас остается семьсот пятьдесят тысяч. Купим дачу. Конечно, можно потратить на нее весь миллион, но зачем нам что-то невероятное? За двести тысяч вполне можно приобрести двухэтажный кирпичный домик недалеко от Москвы со всеми удобствами и телефоном. Комнат шесть – восемь, московский номер.
– Можно, я читала в какой-то рекламной прокламации, что таких домиков в ближнем Подмосковье много. Двести тысяч вполне достаточно, чтобы решить эту проблему. Такую дачу купим, что Романчук сдохнет от зависти и не будет важно рассуждать о своей бревенчатой развалюхе.
– И еще остается пятьсот пятьдесят тысяч. Допустим, сто потратим на всякие мелочи. Одежду, обувь, технику...
– Домашний кинотеатр, новейший компьютер, музыкальный центр высшего класса.
– Японский мокик. Всегда мечтал о нем. На даче я бы с Настей катался по двору... Да и не только по двору.
– Посуду «Тефаль», часы с фонтанчиком.
– Резиновую лодку с мотором. Мы бы плавали по озеру, возле дачи будет огромное озеро, заросшее камышом, ловили бы рыбу на удочку... С Настей.
– Ты все с Настей! А со мной не хочешь?
– А ты разве любишь ловить рыбу?
– Почему нет? Если там красивое озеро, чистая вода, зеленые камыши, я... я щуку поймаю!
– Хорошо, купим такую лодку, что втроем сможем плавать. Что еще?
– Что еще?.. – Лена сосредоточенно наморщила лоб. – Больше ничего в голову не приходит.
– Ты думай, Ленка, думай. У нас есть квартира, дача, машина с гаражом, мебель, одежда, техника. И еще остается четыреста пятьдесят тысяч. Почти полмиллиона! Что тебе еще хочется?
– Ну-у... наверное, нужно оставить деньги для жизни. На питание, на всякие мелочи...
– Хорошо. Ты будешь тратить на питание, мои сигареты и всякие мелочи, допустим... тысячу долларов в месяц. Это где-то тридцать одна тысяча рублей, в общем – тысяча каждый день. На питание и на всякие мелочи. Это значит... двенадцать тысяч баксов в год, сто двадцать тысяч на десять лет, двести сорок на двадцать лет. Если положить двести сорок тысяч в банк под пять процентов годовых, можно иметь каждый год именно двенадцать тысяч, а основной вклад будет цел. Можно сказать, мы обеспечены на всю оставшуюся жизнь. Представляешь?
– Представляю. Двести сорок положим, и у нас еще останется двести десять тысяч. Я даже не знаю, что мне еще хочется...
– Десять тысяч потратим, пока будем ждать проценты, но двести еще останутся. Что хочешь? Думай, Лена, думай! – воскликнул Игошев. – А как мы дальше будем жить? Что делать?
– Не знаю...
Лена поставила горячий утюг на простыню и принялась растирать пальцами лоб в надежде, что это поможет ей сообразить, на что же истратить оставшиеся двести тысяч долларов. Запах дыма отвлек ее от напряженных размышлений. Схватив утюг, Лена приподняла его над столом и с ужасом уставилась на темное пятно посередине простыни. Потом с неприязнью – на мужа.
– Заболтал ты меня, Андрей, своим дурацким миллионом! – раздраженно сказала она. – Смотри, что получилось! Придется спать на простыне с дыркой.
– Купим новую, – усмехнулся Игошев.
– На какие шиши? – разозлилась Лена. – Мы еще за квартиру не заплатили, а уже двенадцатое число!
– Тебе не дали зарплату в школе?
– Только обещают! А когда дадут, этих денег только на квартплату и хватит! А у тебя что? Гонораров мало, ты в последнее время все какие-то сценарии сочинял. Ну и какой толк от этих сценариев?
– Пока – никакого, – сказал Игошев. – Но все же у нас нормально. Малышка сыта, одета-обута, я обеспечиваю семью... А может, когда-нибудь и будет что-то большее. Например, позвонит Стивен Спилберг и скажет: «Андрей, я хочу купить твой замечательный сценарий и сделать классный фильм». Я скажу: «Стивен, дорогой, не возражаю. Только дай мне за это миллион и экранизируй хоть все мои сценарии сразу. Ты богатый человек, тебе это ничего не стоит, а я пишу, пишу, да так и не выбрался из дерьма...» Он поймет родную творческую душу и даст мне миллион.
– Что-то долго он не звонит! – презрительно усмехнулась Лена.
– Наверное, занят, съемки, проекты, презентации... – сказал Игошев и вышел из кухни.
* * *
Сидя в старом скрипучем кресле, Игошев поймал себя на мысли, что все покупки, которые они с Леной собирались сделать на воображаемый миллион долларов, не радуют его. Даже если б миллион оказался настоящим – никакого удовольствия от этих денег нет. И главное, неясно, что делать дальше? Сценарии сочинять не нужно, сиди себе, пей каждый день джин с тоником. Но это же конец!
То ли дело раньше было! До сих пор помнит, как в 89-м стоял в очереди за водкой, чтобы отпраздновать свое восемнадцатилетие. Три часа простоял в толпе, а когда подобрался к прилавку, там драка случилась. Старушка рвалась без очереди, причитая: «У нас поминки, пустите, люди добрые...» А ее стали отталкивать крепкие мужики. «Поминки не свадьба, могут подождать!» Мерзкая сцена. Но он все-таки принес домой две бутылки водки, родители смотрели как на героя... того времени. Стол они накрыли вполне приличный, колбасу покупали в кооперативном магазине... В общем, полное совершеннолетие отметили, как полагается.
Теперь и колбаса, и карбонад лежат в холодильнике постоянно, а радости от этого почему-то нет. Появились новые люди, которые денег не считают, которые почему-то стали олигархами. Нефть, газ продают... Раньше было – «Все вокруг колхозное, все вокруг мое»... А теперь? Где его доля нефти, его доля газа? Нет ее. Говорят, гражданин Израиля приватизировал литфондовскую поликлинику, теперь там все за деньги. И он, член Союза писателей, не может пойти в свою поликлинику.
А дачами, квартирами, машинами, шубами – кого сейчас удивишь? Тесть, который был важной шишкой в Госстрахе, а теперь стал нищим пенсионером, лишь презрительно хмыкнет: мол, везет дуракам... Ну и зачем он нужен, этот миллион?
Игошев вернулся на кухню и решительно сказал жене:
– Лена, миллион долларов нам не нужен. Он лишает нас всяких стимулов к существованию. Это деградация и конец.
– Ну и что? – спросила Лена.
– А ничего. Если позвонит Стивен Спилберг, скажи, что меня нет дома. Пусть экранизирует американских писателей.
– Ладно, скажу, – усмехнулась Лена, выключила утюг и обняла мужа. – Андрей, помимо виртуального миллиона, у нас есть живые, реальные ценности, верно?
– Конечно. Это ты.
– И ты.
– Ну вот и будем жить ими, да?
– Прямо сейчас? Настя смотрит телевизор в своей комнате...
– Ты – мой миллион, Ленка... – пробормотал Игошев, целуя жену. – А другого мне и не нужно.
Глава 2
Богданов не решился назвать свою фирму «Фарма-Бог», прибавив к медицинскому термину первые три буквы своей фамилии, к старости стал суеверен и осторожен, а ну, как Он есть и обидится за такую наглость? Уж лучше чуток изменить, чтобы и похоже на фамилию, и солидно звучало. Так и сделал, получилось «ФармаБосс».
Кирилл Орехов сидел в своем кабинете, просматривал последние сведения, предоставленные менеджерами фирмы. Прибыль снижается, но это нормальное явление для этого времени года. Трехэтажный офис фирмы в Садовом переулке неподалеку от Старого Арбата был оборудован по последнему слову техники. В кабинете Орехова жужжал кондиционер, а за дверью сидела красивая секретарша, которая всегда могла принести в кабинет горячий кофе и которую всегда можно было трахнуть, потому что была блондинкой. Но в последнее время не хотелось, надоела уже.
Телефонный звонок вывел его из состояния задумчивого равновесия, которое возникло после минувшей ночи. Жена не могла возбудить его, потому как была не натуральной блондинкой. Очень переживала по этому поводу, он, как мог, успокаивал ее. Об этом и думал теперь.
– Киря, привет, это Макс, – послышался в трубке взволнованный голос. – Вчера твой босс был у нас. Понимаешь, он как-то странно ведет себя...
– В чем это выражается? – жестко спросил Орехов.
– Ну как тебе сказать... такое впечатление, что у него крыша поехала.
– Так, может, ты чего-то не то сотворил, Макс?
– Да чего «не то»? В сауне с ним были первоклассные телки, все как надо, а он... Ну, в напряге мужик, это чувствуется, ему ни телки не нужны, ни сауна...
– Ты мне конкретно скажи – в чем это выражается, Макс?
– Он считает, что океан зовет его к себе. Это все, что сказали телки. Но ты смотри там...
– Что тут странного? Старик собирается на Акулий остров, уже видит себя на белом песочке. Дал бы мне недельку отпуска, тоже бы думал, что океан зовет.
– Да? Ладно, я тебе сказал, а ты думай.
– Ну спасибо, родной, будем посмотреть, как говорят наши друзья. Лады, я твой должник.
– О себе подумай, Киря. У него ведь есть телка, а он к нам заглядывает. Не все я понимаю тут.
– Понял, Макс, спасибо.
Орехов положил трубку, задумался. Да он и сам замечал в последнее время, что босс как-то странно себя ведет. Но босс он и есть босс. Другое дело, что будет после него? Вот об этом и следовало призадуматься.
Звонок селектора вывел его из состояния глубокой задумчивости. Сучка Ира велела прийти к боссу. Он ее терпеть не мог. Во-первых, потому что была шатенкой, а во-вторых, что спала с боссом и своими тупыми мозгами влияла на его решения. Такую телку он не хотел и за просто так, а терпеть ее в форме дубликата босса – и подавно. Однако ж приходилось терпеть. А что поделаешь?
– Привет, Ирочка, ты как, в норме? – спросил Орехов, входя в «предбанник» босса.
– В полном порядке, Кирилл Васильич. Идите, Илья Ильич вас ждет уже.
Орехов подумал, что, когда он возглавит фирму, ни одной шатенки тут не будет. А эту, пусть даже и перекрасится, выгонит в первую очередь.
– Спасибо, Ирочка... Ты обалденно выглядишь, – сказал он.
– Как всегда, – самодовольно усмехнулась Ира.
Орехов шагнул в кабинет босса, увидел перед собой уставшего пожилого человека. Седые волосы аккуратно прилизаны, закреплены лаком, но глаза смотрят тускло, а под ними – синеватые мешки. Эдакий уставший от жизни лорд, а ведь десять лет провел в местах, не столь отдаленных, потом десять лет воевал за право быть главным «фармакологом» Москвы, и каждый день из этих десяти лет мог стать последним. Многие дни стали последними для его врагов и конкурентов, а он выжил – старый хитрый лис. Теперь у него есть фирма, которая официально поставляет лекарства во многие московские аптеки, огромные деньги, молоденькие шлюшки, но... Нет желания пользоваться плодами своей борьбы, это Орехов чувствовал последние несколько месяцев и не мог понять: что же происходит с жестким и властным прежде боссом? Все дела спихнул на него, даже не проверяет... Может, хочет посмотреть, верен ли он ему? Верен, пока верен, комар носа не подточит в финансовых документах и в сделках не афишируемых.
– Добрый день, Илья Ильич, отлично выглядите, – бодро сказал Орехов, присаживаясь в кресло у стола босса.
– Да перестань, Киря, – усмехнулся Богданов. – Тебе уже звонили из сауны, сказали, что вел себя странно?
Все чувствует, все понимает старый черт! Такого попробуй обмани хоть на доллар – зароет в сырую землю без разговоров... в ближайшем Подмосковье.
– Нет, никто не звонил, босс, – как можно правдивее сказал Орехов.
– Или ты врешь, или позвонят. Ну да ладно, это все мелочи. Я скоро улетаю с Иринкой на Акулий остров, ты знаешь?
– Конечно, Илья Ильич, говорили уже об этом.
– Ну так вот. Остаешься на хозяйстве. Я к чему все это? Романчука не трогай, до октября не требуй оплаты по контрактам. Подождем.
– Да какого хрена, Илья Ильич?! – возмутился Орехов. – Он должен проплатить завтра, пусть...
– Такого! – жестко прервал его босс. – С постоянными партнерами надо по-человечески, понял? Ща лето, жарко, народ больше по пляжам шарахается, нашим и ихним, про лекарства не очень-то думает. А мы это понимаем. Просек, Киря?
Орехов понимал. Второй человек в фирме, кое-что знал. А именно то, что смазливая сучка Ира трахается с Романчуком. Трахнул ее в очередной раз и попросил отсрочить платежи, что тут непонятного? Сказать об этом боссу? Да он и сам это знает, позволяет чушке порезвиться. Ну какая же она сучка! И старого хрена ублажает, и с замужним мужиком трахается, и на дела фирмы влияет! Но говорить об этом боссу нельзя.
– А если другие партнеры узнают об этом? – с другой стороны зашел Орехов. – У всех лето, проблемы. Если и они попросят отсрочить проплату по контрактам?
– Не узнают, не попросят, Киря, – с усмешкой сказал Богданов. – А если попросят – ты знаешь, что сказать. Все понял, или как?
– Да нет вопросов, Илья Ильич. Сами знаете – ваше слово для меня закон. Я когда-нибудь подводил вас?
– Покудова нет. И не подводи. Ты же не враг себе. Как дела дома, Оксана, дочка?
– Спасибо, все нормально.
– Без блондинки можешь удовлетворить жену? – Заметив растерянный взгляд зама, Богданов усмехнулся, махнул рукой: – Не бери дурного в голову, Киря. Значит, послезавтра мы улетаем, смотри, как говорится, в оба. Оксанке привет. Ну, ступай, работай.
Орехов сосредоточенно кивнул, давая понять, что все будет отлично, и пошел к двери. У стола секретарши остановился, оперся ладонями о столешницу, негромко сказал, склонившись к девушке:
– Ира, он велел не требовать платежей с Романчука. Ну ладно, пусть так и будет. А ты как считаешь, это нормально?
– Да отлично, Кирилл Васильич, – простодушно ответила она.
– Ну тогда ладно, раз ты так считаешь, пусть будет, – сказал Орехов.
Не сомневался, что Ира не передаст его слова боссу. Она будет думать, что влияет не только на старика, но и на его, Орехова, мнение. Пусть думает, дура!
Она и думала, но совсем не то, что предполагал Орехов. Презрительно фыркнула, когда зам вышел в коридор, вежливо прикрыв за собой дверь, достала из сумочки губную помаду, зеркальце, принялась старательно подкрашивать губы.
«Индюк надутый! – думала Ира. – Всех дураками считает, один он умный. Ну ничего, придет время, Илья Ильич вытурит его в два счета, уж я-то постараюсь, чтобы так и случилось».
Ира презирала Орехова отнюдь не за то, что он старался казаться умником. Он был чуть ли не единственным мужчиной, который был абсолютно равнодушен к ней, хотя постоянно говорил комплименты, ласково улыбался, но она чувствовала – все это пошлое притворство. Пошлое потому, что он не особо скрывал его, считая Иру глупой сексуальной игрушкой босса. Такое разве можно простить? Другие тоже лишь комплименты говорили, но смотрели так, что... А этот! Да она знала, почему абсолютно не волнует его, многие в фирме знали, что Орехов и жену свою, крашеную блондинку Оксану, может удовлетворить только после того, как пообщается с другой блондинкой. Такие вот странности были у первого зама. Какая красивая женщина может простить подобное отношение к себе, если она не блондинка и не собирается ею становиться в ближайшем будущем?!
Никакая!
Лана Романчук оторвалась от клавиатуры компьютера, потянулась, долго смотрела на монитор, пытаясь понять, то ли она написала об очередном модном мюзикле. Вроде бы то, что хотели в газете, которая заказала статью. Но нужно будет еще раз внимательно прочитать текст. С театральными премьерами было все просто, она, весьма уважаемый театральный критик, могла себе позволить быть честной в оценках последних работ российских режиссеров. Режиссеры считались с ее мнением, даже если и критиковала, не обижались, поскольку чуть ли не со всеми из них она была в дружеских и не только дружеских отношениях. А вот с мюзиклами было сложнее. Эти сугубо коммерческие проекты не терпели никакой критики, статьи о них были откровенно заказными и хорошо проплачивались, и тут следовало пройти по лезвию бритвы – и заказчиков не разочаровать (дабы получить хороший гонорар), и свой авторитет сохранить. По большому счету, тут компромисса быть не могло: либо деньги, либо авторитет, но театральные люди Москвы, да и всей России, знали, в какой стране они живут, и прощали друг другу маленькие слабости. Режиссеры ставили пошлые шоу звезд, актеры снимались в ужасающих сериалах, ну а критики все это похваливали. «Рыночные отношения», ничего не поделаешь.
Оттолкнувшись пальцами от столешницы, Лана выехала вместе с креслом на середину комнаты, встала с кресла. В замызганном махровом халате, с всклокоченными короткими волосами на голове, она совершенно не походила на ту светскую львицу, которую иногда показывали по телевидению. Что поделаешь – двое детей-школьников, нужно их накормить-напоить, обстирать, да еще и за успехами в школе проследить. Денег на домработницу не было, поддерживать имидж светской львицы становилось все труднее. Раньше муж субсидировал, а теперь и у него возникли проблемы в аптечном бизнесе. Да, собственно, кто ее видит дома? Только муж, с которым в последнее время не очень хорошие отношения были, занимались любовью два-три раза в месяц, он стал нервным, а она злилась на то, что денег мало дает на нужды тяжкой профессии светской львицы. А ведь она платила за это, в свою очередь. В аптечных киосках Бориса висели его фотографии с Евгением Сидихиным, Ольгой Дроздовой и даже Джеком Николсоном, что должно было убедить жителей Москвы – такой хозяин аптечного киоска не обманет, все лекарства у него настоящие. И ведь действовало! До недавнего времени...
Она пошла на кухню, там ее муж пил кофе и, судя по всему, не собирался ехать и руководить своими киосками.
– Плесни мне тоже кофе, Боря. Ты сегодня дома? – сказала она, присаживаясь на кухонный диванчик.
– А ты?
– Вечером у меня важная встреча в Доме кино. А у тебя как дела? Вчера ты вернулся поздно, с неистребимым амбре чужих духов.
Романчук налил в чашку кофе, придвинул жене. Он подозревал, и небезосновательно, что она изменяет ему, но не делал из этого проблемы. Отвечал тем же.
– Я же не спрашиваю, где и с кем ты провела очередной вечер, Лана?
Она села за стол, глотнула кофе.
– Я тебе верна, – сказала Лана. – Если есть какие-то претензии – карты на стол.
– Аналогично.
– Ладно, не будем о грустном. Я закончила статью об этом идиотском мюзикле, бездарность полная! Да говорить об этом нельзя. Вроде бы выдержала политкорректность, которую требовали, но... не уверена. Тяжело писать положительный отзыв на полностью идиотское представление.
– Мои соболезнования, Лана. Ты в таком виде гораздо привлекательнее, чем на экране телевизора.
