Текст книги "Алайна. Уроки благодарности и лжи (СИ)"
Автор книги: Наташа Фаолини
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
12
Я надеялась ускользнуть из особняка до нашей с Ольгердом свадебной церемонии. Жандарм Лейбурн мог на многое открыть глаза, в том числе и на последствия этого бракосочетания, но мне не представилось ни малейшей возможности остаться наедине. Девушки, натравленные на меня Кариной, не давали даже в уборную сходить в одиночестве. Не то, что меня сильно волновало их мнение, но, всё же, улизнув незамеченной, у меня оставалось больше шансов добраться до жандармерии без ватаги стражников Ольгерда на хвосте.
Проще всего было с Мариной, но даже она не была согласна ослушаться прямого Карининого приказа и выпустить меня «погулять на свежем воздухе».
– Извини, Алла. – В её голосе слышались сожаление и решимость. – Но ты, сама того не желая, можешь навредить и себе, и всем нам.
На протяжении нескольких дней до свадьбы для меня провели несколько уроков местного обществознания: общество Каллахары делится на классы. Я узнала, что жёны князя входят в класс Высших, как и он сам. Представители классов ниже должны молчать в нашем присутствии, и заговаривать только тогда, когда мы к ним обратимся. Также мы носим украшения из драгоценных металлов и с драгоценными камнями, в отличие от Низших, которые могут себе позволить лишь стилизацию под натуральность; в лучшем случае – полудрагоценный камень, лишь один в образе.
Многожёнство – традиция, помогшая стране восстановиться в послевоенное время. Немногочисленные мужчины брали под свою опеку женщин, оставшихся без крова над головой, зачастую – с детьми и без мужа.
С этим рассказом шла вразрез фраза, брошенная жандармом: «Столько красоты не может быть собрано ни в одном доме Каллахары», то есть, вряд ли всё так, как передо мной выставляют в угодном для Карины свете. Но, если Триумвират подтверждает законность браков, заключённых между одним мужчиной и несколькими женщинами, значит, таков брак законен?
– Где бы мне почитать законы Каллахары? – Спросила я пятого дня за трапезой в столовой.
– У Ольгерда есть личный юриспрудент. Если попросишь, супруг договориться с ним о встрече. – Ровно ответила Карина с доброжелательной улыбкой, которой я больше не доверяла. – Ты сможешь задать ему любой вопрос, тебя интересующий.
Встреча с юриспрудентом Ольгерда меня не прельщала. Кто знает, что Ольгерд велел ему? Какаю информацию от нас скрыть, какую – предоставить? Мне нужна была встреча с кем-то, кто прояснит для меня все моменты. Например – почему землянки – чуть ли не наибольшая драгоценность в Каллахаре, но вынуждены сидеть взаперти, и выходить в город лишь с разрешением мужа? Тем более, если предположительные муж и жена входят в один класс?
Нужен кто-то независимый от Ольгерда, вроде Лейбурна, к которому я никак не могу добраться. Оставалась единственная надежда на свадебное торжество, куда жандарм пообещал явиться. Может, я успею с ним поговорить до церемонии бракосочетания? Возможно, он скажет что-то, что станет неопровержимым аргументом вернуть меня домой?
Карина, по поручению князя, плотно занялась моей подготовкой к свадьбе. Она пригласила швею, которая шила платье для неё самой; самолично планировала меню. Моими волосами должна была заняться Олеся – на Земле она работала парикмахером. Я вяло наблюдала за стараниями первой жены. Мне было всё равно.
Кроме творящейся вокруг неразберихи меня волновало ещё одно. Что вчера произошло?! Почему я так легко поддалась Ольгерду? Почему записка от жандарма – единственное, что меня остановило?! Я определённо должна была поставить подлеца на место, но вместо этого таяла от его прикосновений. Я даже не специально это делала: мозг отключил критическое мышление, едва князь подошел ко мне. Нельзя допускать подобного впредь, и лучшим способом избежать ненужной близости будет моё скорейшее возвращение на Землю.
Я задумалась: уже несколько дней я думаю о Лейбурне, как о своей единственной надежде. Обязательно нужно с ним встретиться и попросить о помощи, иначе моя голова лопнет от перенапряжения.
У меня появилась возможность посетить свою усадьбу, и я с радостью ею воспользовалась. Сидеть в особняке Ольгерда надоела до чёртиков. Одну меня, разумеется, никто не отпустил: Карина отправила двух девушек, Алису и Олесю мне вслед. Они шли чуть поодаль, тихо переговариваясь.
Наша процессия прошла практически до границы владений князя, почти вплотную к центральной части города, чтобы добраться до моего дома. Усадьба располагалась в хорошем месте: с одной стороны к городу было рукой подать; с другой владения соприкасались с перелеском, который отделял город от степи, лишь где-то на линии горизонта граничащей с лесом.
Мы вошли во двор: тут ещё кипела работа. Рабочие рассаживали молодые деревца и саженцы кустов; вторая группа монтировала большой фонтан перед широкой входной лестницей.
Внутренняя обстановка почти ничем не отличалась от интерьера особняка Ольгерда: изогнутая мраморная лестница, укрытая красной дорожкой с золотой окантовкой, убегала на второй этаж. Столовая вмещала длинный обеденный стол, вокруг него – шестнадцать стульев с сиреневой обивкой. Перед камином, украшенным изящными коваными цветами, стоял диванчик в тон стульям.
– У вас тоже такие роскошные столовые? – Спросила я у сопровождавших меня девушек. Те подтвердили.
Видимо, рассчитано на то, чтобы каждая из жён могла пригласить в гости весь гарем и Ольгерда в придачу. Я вздохнула. Ситуация походила на какой-то сюр, но дамы вели себя так, будто бы всё происходящее – обыденное дело.
Единственное, что мне немного подняло настроение – спальня. Двуспальная кровать тёмного дерева занимала место по центру от противоположной входу стены. Около окна приютился столик с мягким креслом, рядом – шкаф в потолок под цвет кровати. Стены выкрашены в нежный голубой цвет.
Но мне не дали даже отдохнуть.
– Возвращаемся. – Коротко бросила Олеся. Или Алиса? Я их ещё не научилась различать; они для меня походили друг на друга не только своими кроткими характерами, но и внешностью. – Уже должны были привезти твоё свадебное платье.
Как будто я могла об этом забыть.
13
В одной из комнат отдыха меня уже ждала швея, снимавшая с меня мерки несколько дней назад. В руках она держала свёрток, и я даже немного удивилась. Наряд такой маленький? Ольгерд не отдал приказ пошить для меня палатку?
Но, когда она развернула ткань и дала мне в руки, я поняла, что ничего не поняла. Платье оказалось пошито из тонкой летящей ткани, без фатина и подъюбника. Помимо того, она явно было не пышным. Хм… В прошлый раз супруг возмущался, что было облегающее. Что же, примеряю.
Это оказалось лучшее платье в моей жизни. Гладкая ткань без единого изъяна жемчужно сияла и переливалась, подчёркивая каждый изгиб фигуры. Декольте закрытое, но для такой модели оно было бы лишним. Я стояла перед зеркалом и не могла насмотреться. Складывалось ощущение, что Ольгерд стал лучше меня чувствовать. Хотя это, конечно, бред. С чего бы?
– Князь хотел, чтобы вы пришли к нему и показались в платье. Он хочет оценить работу. – Поставила меня в известность швея.
Но я сморщила нос.
– Не пойду. Не хочу.
Моё бесправное положение заставляло меня балансировать на грани нервного срыва, и мне тем более не хотелось усугублять происходящее и безропотно подчиниться князю в его приказе. Что-то надо? Пусть сам идёт и смотрит.
Он так и сделал. Я уже была в своей комнате и успела переодеться, когда услышала звук открывающейся двери, и на пороге возник супруг. В руках он держал средних размеров коробку. Я мысленно укорила себя, что забыла запереть дверь на задвижку.
– Ты заставляешь меня делать слишком много телодвижений. – Поморщился Ольгерд, ставя коробку на комод. – Я предполагал эту неделю вообще нигде не появляться.
– Хозяин-барин, – оторопело ответила я, даже немножко восхитившись такой наглостью. – Верни меня на Землю, и сиди в своих покоях сколько влезет. Ты сам меня сюда приволок, теперь терпи.
– Я не могу тебя вернуть. – Он смотрел мне прямо в глаза, подходя ближе. – Не могу, и не хочу. Не проси меня больше об этом. Я тебя не отпущу.
Я сглотнула. Записка от жандарма лежала спрятанная под стопкой одежды, но, видимо, мне стоило всегда держать её в своём корсете, иначе быть беде.
Он приблизился, и мне пришлось отойти. Ещё шаг, и мне больше не было куда отступать – я упёрлась в подоконник и затравленно посмотрела на князя. Тот гипнотизировал лиф моего платья. Я попробовала проскользнуть под его рукой, но тут же оказалась в железных объятиях.
– Отпусти. – Потребовала я, смотря себе под ноги. Ольгерд коснулся моего подбородка пальцем, поднял выше. Вся моя смелость словно испарилась. Я боялась, что сейчас произойдёт то, что едва не произошло вчера.
– Почему ты убегаешь от меня? – Прошептал он мне на ухо, заставляя моё дыхание сорваться. – Разве мы это не проходили? Разве мы не были близки? Когда мы занимались сексом ночью на подоконнике, ты и то не была такой пугливой, как сейчас, а ведь тогда нас было сложно не заметить из окна. Или в машине? В душе? Ты была как дикая кошка, которой всегда мало.
Лицо залила краска, но я не отвела взгляд.
– Я думала, что делаю это с моим близким человеком. – Я постаралась, чтобы голос не дрожал, но не получилось. – Думала, что могу на тебя положиться. Что ты не предашь.
– Разве я тебя предал? – Тихо спросил он, и от этого глубокого голоса прошлись мурашки по коже. – Ты единственная моя жена, с которой я был близок.
– Не лепи мне эту сказочку, – отмахнулась я. – Вопрос даже не в этом. У тебя тринадцать жён, Ольгерд. Это не то, что может внушить девушке доверие.
– А если бы, – медленно начал он, – ты была единственной? Это тебя успокоило бы?
– Крайне маловероятно. – Я судорожно вздохнула. – Хотя, я уже говорила, мне очень интересно, зачем тебе подобный недогарем.
– Есть кое-что, чего я не добьюсь без них.
– А почему нам нельзя выходить за границы твоих владений? – Я заметила в глазах супруга усталость, и решила напирать дальше.
– После свадьбы можешь идти куда угодно. – Устало отвечал Ольгерд.
– А почему тогда остальным нельзя? – Не сдавалась я.
– Остальным… нельзя. – Ещё более туманно ответил он.
Я мысленно порадовалась. Отлично! Значит, осталось пережить свадьбу, и можно будет отправляться в город без опасений, что Карина умрёт от возмущения, что я ушла без спроса.
Супруг подался вперёд и снова, как и вчера, едва коснулся моих губ. Но я уже знала, чем можно его охладить.
– Верни меня домой. – Непримиримым тоном я озвучила своё требование.
– Пока что это невозможно. – Весьма сдержанно ответил Ольгерд, отстраняясь.
– Пока что? – Где-то вдалеке задребезжал лучик надежды. – А когда..?
– Не раньше, чем я получу то, что хочу. – Он выпрямился.
Меня стало пробирать раздражение.
– Ольгерд, ты со своими роковыми фразочками выглядишь пафосно, как Фантомас из старого фильма. Или нормально объясни, или выметайся.
– Несколько месяцев. – Отрубил он. – Четыре или пять, где-то так. Если к тому времени не передумаешь, тогда я тебя верну обратно.
– Правда? – Обрадовалась я.
– Нет! – Вдруг взорвался он. – Завтра ты подтвердишь брак, и станешь моей женой в полном смысле этого слова. Ты останешься здесь, поняла? Я не для того столько месяцев за тобой ухаживал на Земле, чтобы сейчас отпустить обратно.
– Ещё раз повысишь на меня голос, – мой голос дрожал от внезапного испуга, – и следующий раз я тебя повстречаю кипяточком в лицо. Ведешь себя, как свинья.
Несколько секунд он буравил меня взглядом. Я прямо слышала, как супруг скрипит зубами, стараясь вновь не сорваться на грубость.
– Извини. – Наконец-то сказал муж более-менее ровным тоном. – Этого больше не повториться.
Он покинул комнату решительным шагом, и я, наконец-то, выдохнула. До последней секунды не замечала, что была натянутой, как струна, каждое мгновение, что он стоял рядом.
Я незамедлительно бросилась к двери и заперла дверь на задвижку. Что-то блеснуло сбоку. Коробка? Я уже успела о ней забыть. Может, выбросить её в окно? Нет, любопытство замучит.
Я откинула крышку и замерла на вдохе. На шёлковой подкладке лежали блестящие, словно посыпанные алмазной пылью, свадебные туфельки.
14
К свадебному утру особняк Ольгерда преобразился. Перила лестниц украшали живые листья дерева, мне лично напоминающего остролист. Белые салфетки на тумбах и комодах, белые ленты в волосах жён Ольгерда. Их платья сегодня выделялись не яркостью и вычурностью, как обычно, а элегантной простотой: все одного фасона, с тонкими поясками золотых звеньев, которые отлично подчёркивали тонкую фигуру каждой. Да, Ольгерд выбирал своих жён исходя из собственных замыслов, мне пока неизвестных, но каждая была так или иначе красива, и чем-то могла заиграть на фоне других.
К церемонии девушки меня подготовили загодя. Гости едва только начали прибывать, а я уже была искупана, сыта, моя причёска представляла собой копну изящных локонов. Олеся особо постаралась ради неё, используя свои щипцы для волос, принесённые ей Ольгердом с Земли.
– Какое чудо! – Я обрадовалась им, как не обрадовалась бы золотому колье. – Они на батарейках?
– Да. – Немногословно отозвалась Олеся. – Ольгерд их подзаряжает, когда я прошу.
Да уж, что за фантастический мастер. И водопровод на волшебстве придумал, и батарейки зарядить может. Жаль, что он не изобрёл здесь аналог земного электричества. Я страшно по нему соскучилась! От мысли, что я больше никогда не смогу пройти «Чаровника» защемило где-то в моей геймерской груди.
Макияж для меня сделала Алиса; Анна приносила попить воды, когда я просила. Большинство девчонок искренне старались помочь, и я их великодушно простила за то, что они не выпускали меня из дома похлеще, чем это сделал бы сам Цербер.
Карина где-то в доме принимала гостей, остальные, собрав меня, отправились на распевку – сегодня им предстояло выступление перед гостями. Это была одна из красивых традиций в Каллахаре – петь для новобрачных на их свадьбе.
Я открыла окно и не могла надышаться. Что я делаю?! Будет ли для меня путь назад? Действительно ли мне необходим этот брак, чтобы выжить в этом мире? Как проверить, правда ли это?
Поколебавшись, я открыла подарок Ольгерда. Сверкающие серебром туфли за ночь не утратили ни капли своей красоты. Как бы мне хотелось продемонстрировать гордую волю и отказаться от них… Но я не смогла. Отринуть подобное произведение искусства – просто кощунство.
За спиной послышался скрип дверей.
– Алла! – Позвал взволнованный голос Марины. – Пора!
Всё внутри скрутило в узел, пока я следовала за нею ступенями вниз, придерживая подол платья. Сияющая ткань свадебного наряда мерцала ещё сильнее, едва на неё падал солнечный свет. Даже ступни в новых туфлях чувствовали себя непривычно, но вполне сносно. Я ещё никогда не чувствовала себя такой красивой. Красивой, и никому не нужной.
Мы остановились перед высокими двустворчатыми дверьми, ведущими в банкетный зал.
– Там много людей. – Предупредила Марина. – Не бойся. Держи спину ровно.
Она юркнула в один из боковых ходов, присоединяясь к остальным жёнам Ольгерда. Я же подарила себе ещё несколько секунд спокойствия.
Подарила – и толкнула дверь, сразу оказавшись в зале.
Шепотки вдруг стихли. На меня оглянулось несколько гостей. Я стояла неподвижно и изо всех сил старалась придерживаться совета Марины – держала спину прямой, насколько могла.
Их было много, Марина сказала правду. Из высокого витражного окна падал приглушенный, мягкий свет, освещая дорожку, по которой мне следовало идти. Лавки с гостями стояли по бокам и немного в тени – мне было сложно различать их лица. Я гостей считать не стала, но присутствующих было не меньше, чем помещалось в самый большой зал IMAX в моём городе.
Стоявший чуть поодаль стройный хор моих названных «сестёр» пришёл в движение, и чей-то чистый голос расколол тишину. Остальные нежно подхватили, усиливая, и поддерживая друг друга. Я ступила шаг вперёд, но голова вдруг закружилась от волнения, и я вновь остановилась.
Чудесная, нежная песнь звучала на протяжении всего моего пути к алтарю. Ольгерд уже стоял там, одетый в тёмно-синий жакет с серебристой оторочкой и до блеска начищенных сапогах. Он не отрывал от меня жадного взгляда, и этот взгляд был для меня столь неуместен сейчас, что я не знала, куда спрятать глаза.
В момент, когда я подала ему руку, хор девочек замолк, оставив звучать лишь одну из них. Чистейшее лирическое сопрано зазвучало неожиданно сильно, и я украдкой оглянулась, не выдержав бой с собственным любопытством.
Великолепный голос принадлежал Карине.
Мы с Ольгердом выпрямились на возвышении, куда я только что поднялась, но, вместо положенного священника или вообще какого либо представителя духовенства, моему взору предстали, как я уже догадалась, трое представителей Триумвирата.
Единственная среди них женщина выглядела лет на пятьдесят, но обладала довольно пропорциональными формами, затянутыми в облегающее тёмно-бордовое платье. На шее и руках блестели перстни с алыми камнями, а цепкий взгляд нетерпеливо выискивал кого-то за моей спиной.
Мужчины, оба одетые в чёрное, заинтересованно разглядывали меня и негромко переговаривались. Я старалась запомнить как можно больше из их внешности: тёмная короткая бородка и волосы до плеч у одного, округлое лицо и лишний вес у другого. Возможно, в будущем мне пригодится их помощь.
– Я обращаюсь к Триумвирату, – с первыми звуками сильного голоса Ольгерда умолкла песня его гарема, – с просьбой, на исполнении которой я настаиваю, а именно: подтвердить заключённый брак между мной, князем Ольгердом Валениором и девой с Земли Аллой Сириной, наречённой Алайной Валениорой по имени её мужа.
Женщина в бордовом платье поднялась и подошла ближе. На свету её лицо выглядело свежее и моложе, и мне показалось, что я где-то её уже видела.
– Ты Дочь Земли, – она смотрела на меня, и голос её был холоден, словно сталь, – и навсегда останешься ею. Этот мир и эта страна чужие для тебя, и никогда не заменят тебе Родину. Тебе грозит забытье в твоём мире, но также ты способна постичь настоящее величие в этом. Подумай в последний раз, Дочь Земли, прежде чем принять своё решение. Готова ли ты разделить свою жизнь с этим человеком? Достоин ли князь такой жены?
Интересно, подумалось мне, Ольгерд слушает этот текст уже в тринадцатый раз? Или же произносимая речь каждый раз меняется?
– Да. – Коротко ответила я, ощутив, как Ольгерд сжал мою руку.
Женщина в бордовом платье гордо подняла голову.
– В таком случае брак подтверждён.
15
Вот и всё. Как быстро это произошло! Мы развернулись лицами в зал: гости поднимались с лавок и спешили подойти с поздравлениями. Я вяло принимала подарки от людей, которых первый раз в жизни видела. Ольгерд сдержанно благодарил своих друзей и знакомых. Все они подходили сначала к нему, и лишь потом ко мне.
Хор вновь запел, уже тише и чуть менее проникновенно, и среди голосов девочек я теперь безошибочно определяла Каринино сопрано. Пусть она мне не очень нравится, но я должна признать: какой талант пропадает! Она могла бы снискать славу, как на Земле, так и здесь, но вместо самовыражения сидит в тюрьме-усадьбе и вышивает крестиком.
В поле зрения вдруг появился жандарм Лейбурн, и сердце пропустило несколько ударов. До чего хорошо он выглядел! Янтарные глаза сияли насмешкой, которую было видно даже в этой полутьме. Одет он был в белоснежный камзол, как у принца из мультфильма, а по нему – узоры золотой нитью. Он больше походил на жениха, чем Ольгерд, который им сегодня и являлся.
– Алайна! – С выражением абсолютного счастья на лице, жандарм прошел мимо Ольгерда. – Поздравляю вас с таким радостным событием в жизни.
Он деликатно приобнял меня, запечатлев на щеке дежурный поцелуй. Бегло шепнул: «Будут танцы. Поговорим» – и отстранился, уступая место следующему. Я судорожно вздохнула и закрыла глаза. Пожалуйста! Будь в состоянии мне помочь!
Вскоре официальная часть торжества была окончена. Появились несколько человек в серых одеждах – они несли в руках что-то похожее на музыкальные инструменты, и я их не узнавала. Один походил на скрипку, но более широкий и с коротким грифом; в руках другого музыканта было что-то вроде огромной закрученной трубы. Третий нёс большую широкую дудку, четвёртый – какой-то мешок с кучей клавиш.
Музыканты устроились в тени, настраивая инструменты; тут же рабочие оптимизировали пространство: отодвигали лавки к стене, вносили столы. Слуги приносили праздничные яства и напитки. Всё это время хор Ольгердовых жён послушно стоял около возвышения.
Когда зазвучала музыка, непривычная моему уху, гости разбились на пары, но никто ещё не танцевал. Все словно чего-то ждали.
Я внезапно поняла, что привлекаю всё больше взглядов. Присутствующие в большинстве своём поглядывали в мою сторону, и в душу закралось нехорошее предчувствие.
– Алайна? – Негромко позвал Ольгерд. – Ты готова?
– К чему? – Я в ужасе посмотрела на супруга.
– Петь. – Непонимающе ответил он. – Традиция. Невеста поёт для гостей первую песню.
Я посмотрела на Карину, довольную и лучащуюся счастьем, и пазл в голове сложился. Она меня не предупредила! Никто из девушек не предупредил, даже Марина! Понятно, она, видимо, им приказала молчать. Овца драная! Конечно, после такого выступления, после её чистейшего голоса, я, неподготовленная, буду звучать хуже жабы на болоте.
Но я не подарю ей этой победы. О нет, она пожалеет, что решила меня подставить.
– Я готова. – Хмуро ответила я Ольгерду. Не зря вокалом занималась. Не знаю, превзойду ли Карину, но для этого очень постараюсь. Хочу увидеть её выражение лица, когда она поймёт, что подлянка провалилась.
Ольгерд подошёл к одному из музыкантов и, перебросившись с ним несколькими словами, вернулся ко мне, держа в руках инструмент, и я внезапно сообразила, что он собрался мне аккомпанировать. Какой широкий жест, однако.
Из этого следовало, что мне нужно спеть песню, знакомую и мне, и ему, но откуда мне знать, хорошо ли он разбирается в земной музыке? Если он и слышал несколько песен, пребывая на Земле – где гарантия, что сможет подобрать партию под ту, что выберу я?
Вдруг я вспомнила, что несколько раз мы с Ольгердом вместе проходили «Чаровника». В игре был эпизод, где одна из второстепенных героинь пела красивую песню о любви и яблоках. Ольгерд был очарован музыкой и текстом, и проходил этот эпизод несколько раз ради сцены, где поёт Рисцилла.
Я кивнула супругу и развернулась к гостям – подол моего платья завернулся вокруг лодыжек спиралью. Ольгерд поднял руку, и гул притих. Замолчал и музыкальный коллектив, оставшийся без одного из участников. Я решила, что лучшего момента уже не будет.
– Закрой глаза свои, забудь свои ошибки
Ты знал всегда, что ложь за правду не облечь
Вкуси тех яблок сладких – я не сдержу улыбки
Ты любишь моим сердцем пренебречь
Ольгерд узнал песню с первого слова, и мерно перебирал пальцами струны короткого инструмента, который держал на манер гитары. Его аккомпанемент помогал мне чувствовать себя увереннее. Я с радостью отметила раздосадованное лицо Карины. Видимо, я пела лучше, чем она ожидала.
– Во сны мои находишь путь нечасто
О, этот локон не суждено забыть
Но я на все лишения твои согласна
Лишь дай побыть с тобой, лишь разреши любить
В толпе гостей я поймала взгляд жандарма. Он застыл с преподнесённым ко рту бокалом. Марина смотрела на меня широко раскрыв глаза. На лицах остальных жён – кроме Карины, конечно же, было написано абсолютное восхищение, впрочем, как и на лицах всех гостей.
Мне почему-то стало очень приятно. Но песня была короткой, всего два куплета и несколько раз повторяющийся припев, так что в этот вечер моя звезда сияла ярко, но недолго. Ольгерд довел мелодию до логического конца одновременно с тем, как я допела последнюю строчку и победно склонила голову, зная, что была великолепна.
16
Вспыхнули овации – громкие, долгие. Я не поднимала взгляда, переживая, что слишком разволнуюсь, увидев сотни пар глаз, смотрящие на меня с восхищением. Я согласилась выступать не для того, чтобы хорошо зарекомендовать себя в глазах каллахарийцев, а ради того, чтобы поставить на место Карину.
Увидеть, как она села в лужу, желая меня подставить – чудесный свадебный подарок. Я скосила взгляд в сторону хора – мне аплодировали все, кроме неё. Я подавила ехидную ухмылочку и приняла руку Ольгерда, которая была мне подана.
Мы спустились с возвышения, и вновь зазвучала музыка. Мелодии, похожее на нечто среднее между ирландскими народными мотивами и музыкой, сопровождающей аргентинское танго, быстро привели народ в движение.
Гости веером рассыпались по залу, и мы с Ольгердом вышли в центр. Моё платье не позволяло делать широкие шаги, потому мы медленно закружились на месте, и оба притом молчали. Едва супруг приоткрывал рот, чтобы начать разговор, я тут же отворачивалась, и он покидал свои попытки поговорить. Танец вскоре закончился, и я отошла к стене, вздохнув с облегчением.
Пока музыка не заиграла вновь, я хлебнула игристого напитка, который схватила с ближайшего подноса. Пузырьки сразу же ударили в нос, но спустя несколько минут в голове приятно полегчало. Жандарма нигде не было видно, зато я увидела шедшую ко мне Марину.
– Ты не сказала. – Возможно, я не стала бы сразу её обвинять, если бы уже не была немного захмелевшей. – Ты, единственная, с кем я тут могу разговаривать, не предупредила меня об этой придурошной традиции.
– Ты не знала? – Изумилась Марина. Я заметила на её щеках разводы косметики. – Карина сказала мне, что ты в курсе, и готова петь.
– Правда? – С одной стороны на моей душе потеплело оттого, что Марина не оказалась предательницей, которой я её уже возомнила. С другой стороны, желание придушить Карину выросло в два раза. – Извини, пожалуйста. Извини, что подумала о тебе плохо.
– Если ты не знала о песне, тогда ты ещё большая молодчина, чем я думала. – Она говорила приятные слова, но счастливой при этом не выглядела. У меня складывалось ощущение, что девушка сейчас расплачется. – Выступление было чудесным. Филигранным! Слыша твой голос, хотелось обнимать любимого человека и признаваться ему в любви. Я думала, что ты тренировалась с Кариной. Так она мне говорила.
– Мариш, что-то случилось? – Я больше не могла смотреть на её страдания. – На тебе лица нет.
– Случилось. – Прошептала она. – Много лет назад. Та женщина в бордовом платье. Та, что подтвердила ваш брак.
Марина замолчала. По щеке, по одной из дорожек размытой косметики скатилась очередная слеза. Меня посетило ощущение надвигающейся катастрофы.
– Одна из Триумвирата. – Подсказала я.
Марина всхлипнула.
– Она моя мать. – Девушку затрясло, и она, как могла, сдерживала рыдания, но не могла сдержать слезинок, одна за другой по уже мокрым щекам.
– Как? – Ошеломлённо спросила я, пытаясь состыковать в голове известные мне кусочки информации. – Та, которую ты видела только на фотографиях? Ты уверена, что это она?
– Да. – Ответила Марина, вытирая слёзы и размазывая остатки макияжа по лицу, уже о нём не беспокоясь. – Слишком похожа, чтобы не узнать. К тому же, у неё три родинки в ряд на правой скуле. Я рассмотрела, когда она вышла на свет.
Мы обе замолчали: я пыталась переварить информацию, Марина старалась успокоить нервы. Когда её взгляд скользнул мне за спину, я напряглась.
– Приветствую, жандарм Лейбурн. – Поздоровалась моя собеседница с подошедшим, и я стремительно развернулась. Как он не вовремя! Не хотелось бросать Марину в таком состоянии, но и упускать редкостную возможность пересечься с Лейбурном я тоже не могла.
– Марселин, дорогая, вам нехорошо? – Участливо спросил он, но янтарные глаза внезапно стали жёсткими и холодными. – Нездоровится? Или семейные перипетии?
«Семейные перипетии» – он даже сейчас копает под Ольгерда, не иначе! Подожди, скоро я дам тебе много материала.
– Извините за мой вид. – Наспех поклонилась Марина. – Церемония и выступление Алайны были столь трогательны, что я не сдержала чувств. Позвольте мне отлучиться и привести себя в порядок. – Она снова поклонилась и спешно исчезла в ближайшей нише.
Я взглянула на жандарма: его взгляд так остался сосредоточенным. Одна из тёмно-каштановых прядок упала на глаз, и он откинул её одним движение головы.
– Помогите мне. – Прошептала я едва слышно, но он услышал. Возможно, даже скорее прочитал по губам.
– Наконец-то. – Тихий ответ. – Хоть одна из вас оказалась адекватной.
Он протянул руку в пригласительном жесте.
– Позвольте пригласить вас на танец, Алайна. – Уже громче произнёс он.
Заиграла медленная, тягучая мелодия. Лейбурн прижал меня к себе, положив ладонь чуть ниже поясницы. Я потянулась к его уху, но тут же увидела Ольгерда: он наблюдал за нами, разговаривая с тучным мужчиной из Триумвирата. Я тут же отвернулась.
– Ольгерд смотрит. – Прошептала я.
Жандарм усмехнулся.
– Вы не должны его бояться. У вас намного больше прав, чем вам рассказывают.
– Господин Лейбурн, мне нужно знать всё! Абсолютно всё, что я могу делать и говорить, и каких прав удостоена в этом мире, потому что я перенесена сюда силой. Как и все остальные девочки. Кроме, разве что, Карины.
– Карины? – Непонимающе переспросил Лейбурн.
Мы кружились по залу, и очередная мелодия, достигшая своего пика, уже шла на спад. Я вдруг сообразила, что наш танец сейчас закончится, а я так толком ничего и не узнала.
– Корентайн. – Пояснила я.
– Ах, милая Корентайн. – Снисходительно произнёс жандарм. – Корентайн, которая искренне считает, что Ольгерд сияет, словно солнце, и из которой не вытянешь и слова. Алайна, в прошлую нашу встречу я кое-что вам передал…
– Завтра. – Перебила я его. – Там, где вы сказали. Около полудня. Ждите меня.
Танец закончился. Мы отлепились друг от друга, и жандарм целомудренно поцеловал мою руку, после чего уверенным шагом скрылся за входной дверью.
17
– Княгиня Валениора. – Услышала я вежливый обращение, и обернулась. – Позволите вас пригласить?
Рядом стоял мужчина, которого я раньше ни разу не видела. Несколько секунд мы просто разглядывали друг друга. Серьги с салатовыми камнями в ушах перекликались с зелёными, как летные луга, глазами. Лицо с такими тонкими и нежными чертами лица – он походил на весенний цветок. На вид ему было лет двадцать от силы. Мальчишка! Но вряд ли так прост, как кажется. На подобное празднование простачков не зовут.
– Меня зовут Иволиан Крелин. – Он с сияющей, совершенно наивной улыбкой предложил мне руку.
