Текст книги "Главный приз (СИ)"

Автор книги: Натан Темень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Annotation

Это почти альтернативная история. В один прекрасный момент в формулу жизни забрались загадочные иксы и игреки. Ты – мелкий клерк с большими амбициями? У тебя есть шанс. Заключи договор, и сделаешь карьеру. Ну и что, что это не совсем люди. Или совсем не люди...

Часть 1. Ловушка для дрозофилы

Пролог

– Мухомор? На, получи! – Маруся ловко поддала ногой по крепкой красной шляпке.

Пёстрый кружок отлетел, рассыпая вихрь белых крошек, и приземлился в траве. Белая кривоватая ножка осталась стоять, топорща тоненькую пелеринку. Маруся фыркнула. Бросила корзинку, и сказала, глядя на едва прикрытое дно, где сцепились шляпками несколько разновозрастных маслят:

– Да чтоб вам лопнуть!

Вздохнула, поджав губы на манер старшей сестры, и уселась на торчащий из тонкой спутанной травы обломок трухлявого берёзового ствола. Развернула тряпицу, разложила на коленках и с усилием откусила от краюшки. Жуя неподатливую корку, оглядела полянку. Кисло подумала, что и тут ничего не найдёт.

– Пустая корзинка-то, красавица?

Она уронила обкусанную краюшку в траву.

– Да пустая, дядька Федот.

Коричневая лохматая сука обежала её сбоку, и уселась перед ней, добродушно открыв пасть. Засопела, вывалив розовый язык меж белых, косо посаженных клыков. Маруся зашарила по траве, подобрала хлеб и протянула к влажному собачьему носу. Сука шевельнула ноздрями и облизнулась. Из угла растянутой в улыбке собачьей пасти потянулась струйка увешанной древесной трухой слюны.

– Зря стараешься, девка. Она у чужих не берёт, – лесник отлепился от ствола, снял ушастую шапку и отёр пот с морщинистого лба.

Шагнул, хрустя тяжёлыми сапогами по сухим сучьям, остановился у неё за спиной.

– Знаешь ведь, здесь собирать не положено. Как расплачиваться теперь будешь?

Он сжал ей плечо, и Маруся почувствовала, как тонкая рубашка под тяжёлой ладонью стала влажной.

– Дяденька Федот, возьмите мои грибочки, вот тут… – Она подобрала корзинку, вытянув трясущуюся руку вперёд.

Лесник засмеялся. Собака двинула задом по траве, глядя на Марусю, зевнула с прискуливанием и чихнула. Метнулась корзинка, упала на собачью морду, нахлобучилась диковинным шлемом. Плетёная ручка охватила мохнатую шею, прижав лопухи-уши. Посыпались разбитые в крошку маслята.

Перепрыгнув собаку, Маруся метнулась через поляну. Сука затрясла головой, тщетно пытаясь стряхнуть застрявшую на ушах корзинку. Слыша, как ругается чёрными словами лесник, треща сзади по сухим веткам, Маруся взвизгнула. Подобрав юбки, отчаянно оттолкнулась обеими ногами от края воронки, оставшейся после вывороченного огромного пня. Приземлилась на коленки, обернулась и увидела обегающего яму Федота.

По-звериному подскочив с места, бросила себя под тень нависшего с края поляны огромного дерева. Затрещала зацепившаяся за сучок домотканая юбка.

Маруся обогнула дерево и понеслась прочь от поляны. Какое-то время она слышала за спиной топот ног, потом лесник остановился и крикнул:

– Стой, дурёха!

Она не остановилась, и он крикнул ещё, повысив голос почти до бабьего визга:

– Вернись, не трону!

Освободившая, наконец, голову собака остановилась у его ног. Прижалась к сапогу и, глядя вслед убежавшей добыче, повела носом и подняла шерсть на загривке.

Лесник снял шапку, скомкав в кулаке, отдуваясь, и бросил себе под ноги.

– Эх, тудыть её, – сказал с досадой. – Пропала девка.

***

Прошло много лет…

Рамис глубоко вздохнул и строго посмотрел на бабку Любку. Она тоже глядела на него круглыми блестящими глазками, и улыбалась.

– Ты давай не сиди, записывай, – поощрила его бабка, указав острым подбородком на листок бумаги.

Он бросил ручку на стол.

– Бабка Любка, да что я вам, собака сыскная?

– А я тебе говорю, пропала она.

– Суток не прошло, одних суток!

– Для нашей Нютки и одни сутки… Для таких как она, день за трое надо засчитывать.

Милиционер помотал головой. Нютку он знал хорошо. Её все знали.

– У Петровича искали?

– А как же, – бабка продемонстрировала маленький телефончик. На блестящем розовом чехле болтались фенечки. – Первым делом.

– И что?

– Жена у него из города вернулась.

Рамис задумался. Перед глазами возникла нелепая картинка: внезапно вернувшаяся жена Петровича душит пухлыми руками в золотых кольцах вытащенную из супружеской постели Нютку. А потом они вместе с повинившимся мужем закапывают её в огороде. Торопливо мелькают лопаты, комьями летит чернозём. Тьфу ты, глупость…

– … ещё на той неделе отдать обещалась, – продолжала рассуждать бабка Любка, ёрзая в мягком офисном стуле, – а у меня доход не такой, как у тебя, милок. Вон как вас обеспечили, гляди, что мебель, что обои на стенах – прямо царские палаты. Так что садись-ка ты на свой танк, да поезди, поищи Нютку. Авось найдёшь.

Танком местные метко прозвали служебный автомобиль.

– Вот с делами разберусь, и поищу. – Милиционер ткнул пальцем себе за спину, где на бежевой стене висели аккуратно прицепленные портреты. Эти лица не смогли бы занять первых мест на конкурсах красоты, даже в их провинциальной глухомани. Тёмные копии фотографий давали смутное представление о внешности и нелёгком жизненном пути пропавших без вести граждан.

– Энти тут давно висят, – бабка махнула рукой. Поднялась с нагретого сиденья, и пристроила на локоток клеёнчатую сумку с пришитым махровым цветком цвета электрик. – А денежки она одолжила ещё на той неделе…

Выпроводив бабку, Рамис вернулся к столу и вытащил из ящичка ключи от машины. Вовсе не деньги всполошили его соседку, уж он знал бабку. Раз прибежала, значит, неспроста. Бабка Любка пользовалась среди жителей посёлка авторитетом и слыла всезнайкой. Болтали даже, что она в молодости вовсю практиковала сглаз и приворотные зелья, но это уже была совершенная чепуха.

Закрыв отделение, он спустился с новенького крыльца, отделанного светлой плиткой. В дождь плитка немилосердно скользила, что уже послужило причиной множества синяков и шишек граждан, шутивших, что на крылечке отделения можно устраивать конкурс виртуозного мата. Рамис забрался в служебную машину.

Солнце припекало уж вовсе невыносимо, когда он остановился на развилке пыльной дороги. Накатанная её половина вела через поля к хозяйству. Другая часть, с проросшей травой колеёй, тянулась вдоль засаженного викой обширного участка земли. Виляла меж редких островков чахлых берёзок и пропадала из глаз у края лесопосадки.

Там, за полосой выстроившихся шеренгой лиственных деревьев, была граница района. Ну, не совсем граница. Меж землями соседних хозяйств лежало подобие нейтральной полосы. Это был кусок земли, густо поросшей лесом. Лес этот был жалким остатком того первобытного леса, который простирался когда-то, насколько хватало взгляда, и на чьей территории теперь расположились поля и фермы.

Теперь это была неровная полоса соснового леса, обрамлённая широкой каёмкой травы. Сразу за спутанным зелёным ковром, из которого торчали головки бессмертника, и жёлтенькие метёлки сорняка, высилась стена матёрых сосен. Здесь они росли не ввысь, а вширь. Их внушительные тела покрывали торчащие в шахматном порядке штыри веток, и плотная шкура коричневой коры.

В густой тени, начинавшейся почти сразу за стеной деревьев, пёрли из земли здоровенные шляпки боровиков. А ещё дальше смутно виднелись ряды выстроившихся в кружки ярко-рыжих лисичек.

Милиционер выбрался из машины в траву у обочины, потоптался, разминая ноги и рассеянно глядя на махровые головки цикория, густо торчащего вдоль дороги. Дальше ехать было бесполезно. Не в соседний же район дурная баба подалась?

Он глубоко вдохнул нагретый солнцем воздух, настоянный на травах и сосновой смоле. Повернулся к машине, и замер. Ожесточённо почесал крепкой пятернёй вспотевший затылок, отчего густые чёрные волосы встали дыбом.

Хлопнул дверцей машины, яростно морщась и шаря по карманам. Нет, бумажка осталась в офисе. Ориентировка на завёдшегося в соседнем районе маньяка пришла в прошлом месяце. «Ну, Нютка, найду живой, сам прикончу!»

Повертел головой, и решительно двинулся вдоль кромки леса по густой, высокой траве, поднимая облачка пыльцы и толпы вспугнутых кузнечиков. Край леса стал забирать влево, солнце повернуло и скрылось за верхушками сосен. Ощупав сумку, висящую на боку, он нашёл лежащий в кармашке фонарик. Поправив хлястик и застегнув верхнюю пуговку рубашки, милиционер решительно шагнул под деревья.

Он стоял у края маленькой полянки, когда-то образовавшейся после падения большого дерева. Ещё виднелся остаток огромного пня в округлой яме, полной полусгнивших листьев и веток. Рамис обвёл глазами полянку и смачно выругался. Под массивными стволами, окружившими поляну, громоздились кучи мусора. Наполовину уйдя в землю, высился блок железобетонной трубы. Из его потемневшего от дождей бетонного бока торчали беспорядочно согнутые прутья арматуры. Трубу подпирали обрывки бывших когда-то металлическими листов, теперь проржавевшие в рыжую труху. За ними громоздились потерявшие первоначальный вид груды того, что было раньше вещами.

– Вот гады. И сюда уже добрались.

Он пнул в досаде ногой в добротном ботинке покосившийся железобетонный бок.

– Эх, где моя прививка от столбняка! – махнул рукой и шагнул в вяло спружинившую под ногой ближайшую кучу.

В весёлом отчаянии полез дальше. Пошатываясь, перебрался через груду остовов старых кинескопов, ухватился за ребро вставших домиком строительных панелей, переломившихся пополам, и образовавших шалаш. Шалаш напомнил Рамису древний сувенир, пылившийся на полочке у его бабушки. Сувенир из папье-маше назывался «Ленин в Разливе».

Милиционер чихнул, отёр вспотевшее лицо ладонью. Пролез в треугольный просвет между панелями. Под ногами затрещало, он пошатнулся и заскрёб пальцами по шершавой поверхности плиты, сдирая пыль и ветхую паутину. Потом под ногами провалилась земля, и он с тошнотворным ощущением падения в животе рухнул вниз.

Полежал немного, потом подобрал ноги и подвигал головой. Нашарил и вытянул из кармашка сумки фонарик. Кружок света запрыгал вокруг, показывая только мрак.

– Темно, как в … – Он осторожно разогнулся. Вытянул руку, ощупывая земляные комья. Под пальцами осыпалась труха. Задрал голову, выискивая отверстие.

Над ним высветилось неровное пятно, и перед глазами замаячило почему-то лицо Нютки. Он затоптался, озираясь, ожидая наступить на мягкое. Вытянул руку в сторону и пошатнулся, не встретив опоры. Осторожно переступил по неровной поверхности и двинулся в пустоту, ведя ладонью по земляной стенке. Если она свалилась в дырку, то могла и не выбраться самостоятельно, сказал мысленно, чувствуя противный холодок внутри. Потом резко остановился, с присвистом втянул воздух сквозь зубы и, торопливо царапая пальцами кобуру, вытянул пистолет.

– Ну, маньячок, если это твоя нора… Держись, ловить буду.

Впереди зашуршало. Он мгновенно направил туда кружок света, не дыша всмотрелся. Ему показалось, что впереди что-то промелькнуло.

– Крысы… – не веря самому себе, пробормотал Рамис. Постоял, прижавшись вспотевшей спиной к земляной стенке лаза. Узкий проход изогнулся, завернул улиткой влево. Понимая, что лучше бы вернуться, не строить из себя героя сыска, а отослать сообщение и позвать подмогу, милиционер полез дальше.

Потом он ощутил, что бока рубашки уже не отираются о землю. Протиснулся ещё немного, поводил фонариком. Никак, пещерка, подумал с весёлым изумлением. Увидел как наяву центральный офис в районном городе, и себя, принимающего наградные часы из рук высокого начальства. Начальство трясло руку герою и ласково улыбалось.

Опять зашуршало, на этот раз сзади. Он дёрнулся, разворачиваясь, но ничего не увидел. Зато услышал тихий смешок, от которого у него по всему телу прокатились мурашки размером с кулак, а живот скрутило узлом.

– Кто здесь? – сипло крикнул он, мелькая кружком света. Взяв пистолет и фонарик так, как его учили и отступил к стенке лаза. Чувствуя за спиной опору, повторил:

– Кто здесь? Не двигайтесь, и назовите себя!

Опять засмеялись, на этот раз сбоку. Потом что-то коснулось его ноги, он повернулся, и ему стало нехорошо. В кромешной тьме светлело лицо человека. Человек улыбнулся, показав зубы и глядя на него бледными глазами. Протянул руку к фонарику.

Милиционер отпрянул, выставив ствол перед собой, а светлое пятно лица растеклось перед глазами, и возникло в другом месте. Он повернулся, повёл дулом вслед, весь холодея от вновь раздавшего смешка за спиной. Потом без малейшего шороха фонарик выдернули у него из руки. Пятнышко света метнулось в сторону и, прокатившись немного, остановилось, вплотную светя в серую комковатую землю.

Глава 1

Прошло ещё много лет…

Зеркальные стёкла главного офиса корпорации «Айсберг», почти под самой крышей небоскрёба, отразили слабый свет тоненького месяца. Потом на блестящий серебристый серп наплыла мохнатая тучка, и месяц провалился в темноту. Громада небоскрёба, искусно подсвеченная цветными прожекторами, торчала посреди своих собратьев одиноким утёсом. Громадным клыком из сверкающего льда, из тех, что топят зазевавшиеся корабли.

Тишина стояла в затемнённых офисах, вечером отмытых стайкой уборщиков до стерильного блеска. Особая гудящая тишина, где неслышно для человеческого уха работали носители информации. Совершенно секретные данные корпорации, её кровь и лимфа, неслись по артериям проводников с немыслимой скоростью, оседали в кристаллах памяти мерцающими пластами.

Человеческое ухо не различило бы отдельных звуков, и самое большое, что мог уловить дремлющий за столиком у стены охранник – тихий гул. Но он не слышал и этого в силу многолетней привычки.

Молчали системы сигнализации. В полночь охранник, сонно помаргивающий за своим столом, заметил, как по экранам монитора пробежала мгновенная рябь. Потом рябь исчезла и картинка восстановилась. Машинально он проверил состояние системы. Всё было в порядке. Охранник вздохнул, поёрзал на стуле и прикрыл глаза.

В кабинете генерального, в святая святых, прямо на директорском столе, сидела, свесив ножки, молоденькая девица. Она поёрзала на гладкой столешнице, одёрнула короткую юбочку и перевернула страницу солидного альбома. Подарочный экземпляр, с золотым обрезом и мелованными страницами, что разлёгся на худеньких коленках, весил как добрый кирпич.

Девица сморщила веснушчатый носик, досадливо сдула светлую прядку с лица, и принялась разглядывать фото на развороте. На фото генеральный директор красовался на ступенях крыльца величественного небоскрёба корпорации. Он улыбался в камеру и тряс руку новому деловому партнёру. Сверкали белые зубы, горели огнём бриллианты запонок на безукоризненных манжетах.

Девица повела пальчиком по надписи под фотографией, шевеля губами, прочла выписанную красивым шрифтом сточку.

– Любуешься? – спросили от порога, и она вздрогнула. Прямо на полотне двери, посреди панели натурального дерева, возник абрис женкой фигуры.

Скользкая обложка выскользнула из пальчиков, и тяжёлый альбом грянулся об пол. Девушка соскочила со стола. Фигура на дверном полотне уплотнилась, плоский силуэт обрёл объём, образовав тонкую талию, крутые бёдра и выпуклости груди. Женщина вошла в кабинет, миновав полотно из фанеры и дерева, словно полоску тумана. Прикреплённый на двери календарь на мгновение расплылся радужными пятнами, и снова возник за спиной рыжеволосой дамы.

– Ты не Анита, – тихо сказала девушка, отступая к стене.

Женщина улыбнулась. Голубые глаза сощурились. Она кокетливо накрутила на пальчик выпавший из причёски рыжий локон.

– Анита здесь. Со мной, – рыжая улыбнулась улыбкой сытой акулы. Разгладила складки платья на талии. Блеснули острые лакированные ноготки.

– Вы не можете, не должны здесь находиться! – крикнула девушка. Шагнула вперёд. Женщина опять улыбнулась. Кивнула на валяющийся на полу альбом:

– Ошибаешься, сестрёнка. Теперь мы партнёры. Как говорят у вас, вернее, теперь у нас: «Вливайся»!

– Убирайся вон! – прошипела девушка, шагнув ещё ближе.

Она сильно побледнела. Её силуэт замерцал в темноте кабинета. Датчики на стене зафиксировали резкое понижение температуры. С тихим щелчком включился и мерно загудел замаскированный под панель кондиционер. Рыжая отступила на шаг, обернулась. Вслед за ней, по уже проторённому пути, в кабинет вошла ещё одна женщина. Замерла, глядя в упор на девушку. Мгновение они стояли друг против друга, напряжённо вглядываясь, словно борцы, выясняющие силы соперника. Потом, с неуловимой задержкой, один за другим в темноте вспыхнули и расплылись два огненных клубка. Давящий гул мерно работающих приборов сменился оглушительным воем, с низких вибрирующих нот поднялся до нестерпимого визга и внезапно оборвался.

***

Охранник перевернул листок кроссворда. Почесал лоб кончиком карандаша. Поднял глаза на мониторы. Ему показалось, что экран, на котором привычно поблёскивала полировка роскошного дубового стола в кабинете генерального директора, внезапно мигнул и пошёл мелкой белой рябью. Охранник с полминуты глядел в монитор, выкрутив звук до максимума. Тихое гудение фона успокоило его, он в последний раз посмотрел на возвышающееся в углу у директорского стола кожаное кресло, на ряд мягких стульев у стены, и вернулся к кроссворду.

В кабинете никого не было. Только слабо подмигивал огонёк сигнализации, мерно шуршал затихающий кондиционер, да светил золотым обрезом забытый кем-то на столе подарочный альбом.

***

Подул утренний ветерок, и клочья белёсого тумана поползли над пыльной травой. Зашуршали листья тоненьких тополей лесопосадки. Шоссе в этот ранний час было пусто. Гладкий, расчерченный несмываемой краской асфальт потемнел от росы, и полоса шоссе казалась новенькой, будто только что выглаженной дорожными катками.

– Ещё одна, – пробормотал бомжеватого вида мужичок, потыкав палкой в траву. Кряхтя, наклонился, поднял мятую жестянку из-под пива. Отряхнул с банки прилипшие сухие листья, повертел в руках, бросил на землю и для верности расплющил каблуком.

Банка отправилась в сумку, мужичок побрёл вдоль лесопосадки. Остановился, потыкал палкой в корни хилого куста. Зашуршали обрывки пластиковых пакетов и прошлогодние листья. Мужичок присел на корточки, отложил палку и принялся руками разгребать спутанную сухую траву.

Сопя и приговаривая что-то под нос, ухватил грязными, с обломанными ногтями пальцами краешек плотной чёрной ткани и дёрнул. Ткань подалась, он дёрнул ещё, и на свет показалась пластиковая обёртка, из тех, в которые упаковывают бытовую технику.

Он торопливо развернул находку. Наклонился, секунду таращился на то, что увидел. Потом тоненько, по-бабьи, взвизгнул, пятясь задом и маша руками, споткнулся и плюхнулся задом на землю.

***

– Ну что, где это? – нетерпеливо спросил один из полицейских.

Утро было промозглое, дул омерзительный северный ветер, и топтаться на открытом месте городской окраины, с одной стороны которой было лишь голое поле, никому не хотелось.

Потёртого вида мужичок в зимней шапке, покрытой неровными пятнами проплешин, опасливо ткнул прутком перед собой.

– Вот тут она лежит. Я ничего не трогал. Да оно мне надо?

Они подошли ближе, и полицейский помоложе присел на корточки у углубления в земле, засыпанного сухими листьями и застрявшим в корнях хилого куста мусором. Пошевелил край пластика. Посыпалась труха и комья земли. Утренний свет упал на то, что было завёрнуто в пластик.

Полицейский отдёрнул руку, тараща глаза. Стоявший у него за спиной напарник охнул и длинно, замысловато выругался.

– Я не трогал ничего, – гудел у них сзади мужичок, – оно мне надо, трогать такое?

Молодой полицейский, согнувшись, отошёл в сторонку, и его вырвало.

Глава 2

– Ксения, не забудьте о встрече с представителями «Океана».

Секретарь ткнула ноготком в лиловый экран записной книжки:

– Обязательно, Базиль Фёдорович.

Взглянула на начальника. Базиль Фёдорович был моложе её на десять лет. Но ей и в голову не пришло бы назвать шефа иначе.

– У вас в пять часов встреча.

Шеф взглянул на старинные часы. Золотистый круглый циферблат окружала полоска натурального дерева. За маленьким окошком суетились затейливые детальки механизма.

– С кем?

Ксения подняла бровь. Она и сама не могла вспомнить, когда сделала эту запись.

– Отель «Мажестик». Пять часов вечера. Господин Коль.

Они посмотрели друг на друга. Секретарь в который раз задержалась взглядом на непокорной чёрной прядке шефа, опять выпавшей из стильной стрижки со лба на бровь. Вздохнула про себя.

– Это по поводу системы внутренней безопасности. Господин Коль представляет фирму по оказанию охранных услуг.

– Разве мы не ответили, что не нуждаемся в подобных услугах?

– Хотите отменить встречу?

– Это неэтично в последний момент. – Базиль Фёдорович был щепетилен в вопросах этики.

***

Он спустился на уровень гаража, но там не задержался, и позволил лифту нести себя вниз. Кивнул парочке мужчин в холле. Их здание на окраине делового центра делила между собой кучка фирм, слишком мелких, чтобы снять его целиком, и большинство директоров водили шапочное знакомство.

Парочка проводила его взглядами. Одного он знал по клубу любителей экстремальных прыжков с небоскрёбов. Другой, крутивший на пальце цепочку с брелком-коммуникатором, был приятель первого, неисправимый эстет и противник любого вида экстрима. Объединяло их одно – любовь к хорошей кухне. Наверняка обсуждают, в какой ресторанчик пойдут сегодня, рассеянно подумал Базиль Фёдорович, проходя к двери, выходящей на деловую сторону.

Он постоял на вымощенном фигурной плиткой тротуаре, разглядывая в просвет между зубчатых, закруглённых и невероятно выгнутых верхушек высотных зданий сине-серое весеннее небо. Нужно обязательно зайти в магазинчик за углом, торгующий снаряжением для прыжков. Пора обзавестись новым набором креплений. Обновлять экипировку к очередному сезону считалось хорошим тоном в клубе, а Базиль был честолюбив.

Он двинулся по тротуару. Улица шла вверх, ощутимо поднимаясь в сторону центра. Отель «Мажестик» вынырнул из-за угла и подмигнул пробежавшими по фасаду цветными огоньками рекламы. Затейливые буквы названия светящимся поясом рассекали массивное тело отеля на две неравные части.

Пройдя в сияющие хрустальной прозрачностью двери, Базиль Фёдорович через обширный холл направился к стойке администратора. Его здесь хорошо знали. Но вместо привычной шутки о клубных любителях попрыгать с крыши отеля без парашюта безупречный Алекс удостоил его лишь дежурной улыбки.

Администратор кинул затравленный взгляд в сторону толпы разношёрстных туристов, заполнявших холл многоголосым гомоном. «У нас наплыв, – говорил этот взгляд, – аврал, караул, потоп, землетрясение, Содом и Гоморра». Базиль Фёдорович выяснил у Алекса номер, где остановился господин Коль, и двинулся наверх.

Наверху было тихо, обитые панелями стены и изящное покрытие пола поглощали звук шагов.

– Войдите, – отозвался мужской голос, и Базиль Фёдорович толкнул дверь номера.

Господин Коль встретил его приветливой улыбкой. Директор ответил на крепкое рукопожатие, уселся в предложенное мягкое полукресло и огляделся. Номер блистал чистотой, прозрачным светом дорогого сервиза за дверцей резного шкафчика и золотистой гладью натурального паркета.

– Должен вам сразу сказать, что я пришёл на эту встречу с намерением…

Господин Коль примиряюще поднял руки, качая головой и улыбаясь. Базиль Фёдорович отметил, что у него приятная белозубая улыбка, и вообще он располагает к себе. Хозяин номера оказался молодым человеком, моложе своего гостя, который по существующим меркам был ещё юнцом в мире бизнеса. «Должно быть, ему нет и тридцати» – с лёгким удивлением подумал Базиль Фёдорович, разглядывая господина Коля.

– Мы понимаем, что вы сомневаетесь, господин Акинушкин, – без запинки выговорил тот сложную для многих фамилию гостя. – Это вполне естественно.

– Я не говорил, что сомневаюсь в качестве ваших услуг, – уточнил директор, ненавязчиво оглядывая интерьер дорогого номера. – Возможно, когда наше предприятие наберёт обороты, мы воспользуемся предложением. Сейчас мы не в состоянии позволить себе лишние расходы.

Господин Коль улыбнулся.

– Мы изучили состояние вашего предприятия, господин Акинушкин. У нас есть некоторый опыт в таких делах. Ваша фирма из тех, что поднялись благодаря собственным разработкам, – надо сказать, довольно оригинальным, – и во многом умению рисковать. Это ведь ваша заслуга, Базиль Фёдорович, не так ли? Вы представляетесь нам перспективным молодым руководителем. Мы считаем, что вы заслуживаете большего.

Базиль Фёдорович засопел. Он и сам так считал. Но мысли, высказанные вслух чужим человеком, показались ему чересчур навязчивыми.

– И всё же я думаю, что это преждевременно.

– Иногда следует взглянуть на вещи с другой стороны, господин Акинушкин. – собеседник склонил голову, глядя в лицо директора. – Как вы думаете, что бы случилось, а, вернее, не случилось бы, если бы молодой человек, которого когда-то звали просто Васькой, испугался пришедшей к нему замечательной идеи?

Базиль Фёдорович мучительно покраснел.

– Где начало, а где конец, Базиль Фёдорович? – мягко спросил господин Коль. – Что причина, а что следствие? С нами вы подниметесь гораздо выше, чем можете в нынешних обстоятельствах.

– Сколько вы хотите за это? – прямо спросил всё ещё красный директор.

Собеседник неуловимым движением развернул в пальцах пластиковую карточку.

– Вот наша карта, подтверждающая лицензию.

Директор осторожно взял карту. Она оказалась неожиданно тяжёлой и плотной. Гладкая поверхность выдавала невидимые глазом выпуклости и приятно холодила пальцы.

Ему уже приходилось держать в руках такие – при переговорах с деловыми партнёрами и просто солидными людьми. В их клубе состояли самые разные личности. Там царила весьма демократичная атмосфера непринуждённости. Но кое у кого были такие карты, оформленные в различных стилях, но неизменно непревзойдённого качества.

Такой он ещё не видел. В её правом верхнем углу стоял незнакомый Базилю Фёдоровичу логотип.

Он провёл карточкой по приёмнику коммуникатора. Моргнул, вглядываясь в выкинутую окошком информацию. Перевёл глаза на господина Коля. Откашлялся.

– Это расценки за день? Я подумал, что ошибся. Мне показалось, тут ставка за месяц.

– Вы ещё не обратили внимание на налоговые отчисления, – господин Коль нисколько не смутился.

– Вы слишком хорошего мнения о нашей фирме, господа, – директор собрался вставать. – Должно быть, у вас там целая армия в скафандрах.

– Вовсе нет, дорогой Базиль Федорович. Работают только двое.

– Я люблю хорошую шутку, господин Коль. Но не в своё рабочее время.

– Это вовсе не шутка, Базиль Фёдорович. Скажу больше, мы даже сделаем вам скидку. Как вы смотрите на половинную оплату? Пятьдесят процентов от обычной ставки. Такие расходы вашему предприятию вполне по силам.

Директор откинулся на спинку полукресла. Ему показалось, что он видит дурацкий сон.

– Предположим. Но откуда такая щедрость? Бесплатный сыр бывает только в мышеловках, господин Коль.

– В каком-то смысле это и есть мышеловка, господин Акинушкин. Если вы заключите с нами контракт на год, вы не сможете его расторгнуть до истечения срока. Мы это специально оговариваем. А потом – как хотите.

Покрываясь потом от растущего ощущения абсурда, Базиль Фёдорович опять посмотрел в экран коммуникатора.

– У вас имеется список клиентов?

– Вас интересуют наши рекомендации? – приятным голосом осведомился господин Коль. – Разумеется, он у нас есть. Взгляните ниже.

Список был совсем короткий, всего несколько пунктов, но Базиль Фёдорович совершенно взмок, не дойдя и до середины.

– Как говорится – Ньютон, Пушкин, Эйнштейн и я. – Он пробормотал это вслух, уже не заботясь, что подумает собеседник. – И вы хотите работать на нас за полцены?

– Если вы посмотрите последний пункт нашего списка, вы поймёте, господин Акинушкин.

– «Айсберг». Ах, вот оно что.

Базилю всё стало ясно. Это было крушение века. Иначе недавнее провальное падение корпорации во всех видах прессы не называли. Неудивительно, что теперь обеспечивающая безопасность фирма ищет укромный уголок, чтобы тихо пересидеть скандал.

– Надеюсь, мы не единственные в вашем списке на сегодняшний день? – пробормотал директор, взглянув на спокойно наблюдавшего за ним собеседника.

– Не единственные. Наш список не сократился, Базиль Фёдорович. Он будет расти.

Глава 3

Следователь Филинов, лучший в отделе и потому всегда посылавшийся на самые сложные и запутанные дела, бросил на стул лёгкий пиджачок и яростно поскрёб подбородок. Утро начиналось просто прелестно.

– Прелестно, прелестно, ах, как чудесно! – отчаянно прогудел он влезшую в голову дурацкую песенку из какого-то шоу. Упал на стул и задумался.

Дело о серии зверских убийств опять вылезло наружу. Оно и так висело на его душе неподъемным камнем, да вдобавок Филинова регулярно вызывали на ковёр. Начальство трепало Филинова как могло, но дело не двигалось.

Следователь Филинов был настоящим специалистом, и всегда чувствовал, когда что-то идёт не так. Это дело шло совсем никак.

– За что, за что, о боже мой! – снова пропел он уже из другой оперетты, и ткнул пальцем в кнопочку. – Ленок, готовы документы?

– Готовы, Андрей Петрович, – ответил деловитый голос Леночки. – Можете смотреть.

И Леночка, не отключаясь, тихо сказала:

– Ужас какой.

Филинов открыл экран. Да, действительно. Даже привычному ко всему следователю глядеть на такое было тошно. Тем не менее он сразу отметил несомненное сходство. Точно такие же изуродованные трупы он уже видел раньше. Их находили в разных местах, но выглядели они примерно одинаково. И у всех отсутствовали головы.

Он внимательно осмотрел с разных ракурсов обгоревшее до неузнаваемости тело. Это была женщина, хотя теперь это представляло собой просто кусок мяса. Он глубоко вздохнул, стараясь дышать ровно и глубоко. С разных сторон виднелись почти неразличимые на первый взгляд, но явственные для Филинова отметины. Он уже знал, как их распознать, и знал, что здесь они тоже будут. Следы вилок. Вилок и ножей. Словно стая изголодавшихся едоков торопилась урвать кусочек. Он опять глубоко вздохнул, продолжая глядеть в экран.

***

Секретарь Ксения выглянула в коридор. Глаза её остановились на шефе, и она замерла у косяка, стиснув руки и устремив на директора немигающий взгляд. Базиль Фёдорович неторопливо приближался от лифта. Лифт с тихим шелестом закрыл пластиковые створки и поплыл дальше.

Ксения Леопольдовна, воплощённое чувство собственного несомненного достоинства и аккуратистка с головы до ног, была явно возбуждена. Она уставилась на своего шефа подкрашенными голубыми глазами и молча мотнула головой в сторону начальственного кабинета.