Текст книги "Ловушка для падающей звезды"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

С первой же минуты знакомства с Эдиком Шантель думал только о том, как бы от него поскорее избавиться.

– Он мне лучший друг, – обрезал Коля, впервые проявив твердость.

«Как-нибудь образуется», – поморщился Шантель. Впервые они сцепились с Эдиком всерьез, когда встал вопрос о названии рок-группы. «эНЛО» – это, разумеется, была идея Эдика, и тот считал, что идея эта потрясающая.

– А что вы предлагаете? – занял боевую стойку крошечный барабанщик, и Льву Антоновичу ужасно захотелось схватить его, этот детский резиновый мячик, и с размаху швырнуть в стенку. Авось отскочит куда-нибудь подальше.

– Что-нибудь связанное с компьютерами или непонятное, броское слово, чтобы запоминалось.

Эдик хмыкнул:

– «эНЛО», по-вашему, понятно и не запоминается? А по-моему, этим первым прописным «э» все должны заинтересоваться.

Коля Краснов согласно кивнул. Но Шантель давно уже решил, что не будет никакого «э», ни строчного, ни прописного. Сегодня Эдик выбирает группе название, завтра – репертуар, послезавтра – нового продюсера. К черту.

– Я предлагаю, – размеренно сказал он, – предлагаю название из двух слов. Что-нибудь типа «Игры разума».

– Отстой, – тут же парировал Эдик. – Полный отстой.

– Тогда «Игра воображения», – пожал плечами Коля.

– Хорошо! – энергично кивнул Шантель. – Очень хорошо!

– Чушь! – взвился Эдик. – «эНЛО» лучше! К тому же под этим названием нас все уже знают.

«Да кто тебя знает! Самонадеянный мальчишка!» – Шантель машинально сжал и разжал правую руку.

– Это не страшно, – сказал он.

– Коко, и ты это стерпишь? – накинулся Эдик на Колю.

Вот еще одна глупость – нелепое прозвище. Барабанщик называл друга на французский манер. По мнению Шантеля, Николай никак не должен был стерпеть это обидное прозвище. Коко! Лев Антонович взглянул на Краснова. Чертов Эдик, чертов малыш! В самом деле, в парне есть что-то цыплячье.

– Я не знаю, что делать, – пожал плечами Коля. – Вообще-то Лев Антонович не первый год в шоу-бизнесе, ему видней.

– Да это же потерянное поколение, Коко! Они же старики! Отстой! Все, что они считают потрясным, отстой! А «эНЛО» – это супер!

«Я убью его», – вяло подумал представитель потерянного поколения Лев Антонович Шантель.

– Эдик, ты не прав, – покачал головой Коля. – Разве Лев Антонович старый?

– Ну, спасибо! – поднял брови Шантель. Реплика Коли, касающаяся возраста, значила, что насчет остального он полностью с Эдиком согласен.

Энергичный малыш испарился мгновенно после того, как закончилась репетиция, и Лев Антонович получил Колю в полное и безоговорочное свое владение. Разговор об Эдике Шантель начал уже в машине:

– Коля, тебе не кажется, что Эдик не сможет поехать с нами в турне?

– Это почему?

– А как же его учеба? Как же работа? А любимая девушка?

– У него каждую неделю новая любимая девушка. – Шантель с удовольствием отметил в голосе Коли зависть.

– Тем не менее. Я не думаю, что ради сомнительной карьеры ударника в начинающей рок-группе Эдик все бросит. Получится или не получится – это еще бабушка надвое сказала.

– Если хотите, я с ним поговорю.

– Я сам с ним поговорю.

– Хорошо, – легко согласился Коля.

В конце концов, впереди еще было целое лето. Альбом, который они собирались записывать, можно было назвать «эНЛО. Игра воображения», а потом, когда Эдик исчезнет с горизонта, первое слово потихоньку убрать.

«Я подожду, – подумал Шантель, – подожду, пока между вами встанет женщина. Когда-нибудь это все равно должно случиться».

Уран, Нептун [5]5
  Уран – древнегреческий бог неба. Нептун в древнегреческой мифологии – покровитель морей.


[Закрыть]

Двое остальных участников группы Льва Антоновича пока полностью устраивали. Леня был очень красивым, а Олег – очень умным, хотя качества эти и у того и у другого не находили в жизни никакого практического применения. Леня вот уже несколько лет был верен одной-единственной девушке, своей бывшей однокласснице, а Олег в течение тех же нескольких лет пытался устроиться на высокооплачиваемую работу и вылетал отовсюду через месяц. Первый просто не хотел замечать, что на свете живут и другие женщины, второй – что работать надо с той регулярностью, которую требует хозяин, а не когда этого хочется.

Леня повсюду таскал с собой девушку Лелю, а Олег – ноутбук, и Шантель пока терпел и то, и другое. На репетициях эти два предмета занимали пару соседних стульев, Леля бессмысленно улыбалась, ноутбук негромко гудел, зато Леня и Олег были абсолютно спокойны.

«Когда-нибудь…» – мстительно думал Шантель, но пока тоже одобрительно гудел и улыбался. Конечно, у него была мысль, что красавец-басист – это то, что нужно, и что внимание фанаток надо в первую очередь привлечь к нему, но… При синих глазах и льняных кудрях Леня был такой жуткий зануда, что любить его могла разве только тихая Леля.

Шантель считал, что человек без какого-нибудь явного или тайного порока все равно что не подошедшее тесто. Но в каждом что-нибудь да бродит, и со временем Леня… Однако было похоже, что в детстве мальчик не нарушил ни единого запрета, от него не надо было прятать спички и презервативы, напоминать, что домой надо возвращаться с наступлением темноты, что курить вредно, а от поцелуев может быть СПИД.

Олег же, напротив, целиком состоял из пороков, причем явных. Он везде опаздывал, забывал на плите включенный чайник, а в квартире, дверь которой намертво захлопнулась, – ключи. Он словно не знал, что поздно ночью нельзя сажать в машину одиноких пассажиров мужского пола, что женщины легкого поведения болеют дурными болезнями, что если тебе вдруг не дали на рынке сдачу, то обязательно надо ее спросить, ну и тому подобное. Зато он столько знал о компьютерах, что Лев Антонович не решался говорить с парнем на эту тему, чтобы не выработать у себя комплекс неполноценности.

Тем не менее эти двое были лучшими друзьями. Шантель еще не решил, сделать ли из них крепких профессионалов или выгнать вон. Одного к Леле, другого к ноутбуку. Пока парни были ему нужны. В начале сентября группа должна была отправиться в турне покорять огромную страну. Только так можно было добыть себе славу.

А пока все они дружно и упорно работали.

Венера [6]6
  Венера – богиня любви.


[Закрыть]

Первый альбом под названием «эНЛО. Игра воображения» был записан летом. Благодаря Фонарину в Москве группу уже хорошо знали, в сентябре ее участники дали первое интервью на телевидении, появились статьи в газетах. Осень прошла в трудах праведных, поэтому наступление самой настоящей зимы никто и не заметил. Зависнув на несколько дней на телефоне и тряхнув старыми связями, Лев Антонович выбил группе роскошный тур по всей стране.

Но главной его победой было то, что Эдик ехать отказался. Он хотел бросить работу и повременить с учебой только при условии солидной материальной компенсации. Шантель, разумеется, отказал. Пока. Но этого хватило. Разговор закончился стандартной фразой: «А пошли бы вы все…» Лев Антонович спокойно дал Эдику хлопнуть дверью и удовлетворенно вздохнул. Что поделаешь: или – или.

– Почему? – спросил Коля.

– Лучшие друзья затем и существуют, чтобы в самый ответственный момент нас предать, – туманно ответил Шантель и мысленно потер руки: резиновый мячик был отброшен далеко-далеко.

Окончательно он успокоился, когда на вокзале осталась плачущая Леля, прижимающая к груди ноутбук. Или – или: такова жизнь.

Ехали поездом.

– А самолетом быстрее, – заикнулся было Олег.

– И дороже. Вы еще ничего не заработали, – отрезал Лев Антонович. – Поэтому решать буду я.

– Это диктатура, – заметил клавишник и посмотрел на остальных. Коля Краснов задумчиво разглядывал пейзаж за окном, поскольку в дороге его обычно посещало вдохновение, а Леня еще бурно переживал расставание с Лелей. Посему оба промолчали, и Олег пожал плечами.

Пока они ехали, Лев Антонович старался сделаться своим в доску для этих ребят. Чтобы это произошло, надо было первым делом попытаться их понять, но вскоре многоопытный продюсер только с удивлением развел руками.

Это поколение двадцатилетних, на взгляд Льва Антоновича Шантеля, было слишком уж резвое. Им еще не клали мобильные телефоны прямо в колыбель, но они уже и не считали эти телефоны игрушками, а воспринимали их как предметы повседневной необходимости, вроде зубной пасты или шампуня. Они еще не начинали учить английский язык раньше русского, но зато второй оставляли уже в школе, а первым занимались долго и всерьез на различного рода платных курсах. Они раз и навсегда выбрали для себя пепси и уже не помнили телевидения без рекламы. Если бы та вдруг внезапно исчезла с экрана, они решили бы, что наступил конец света.

Вместо имен эти двадцатилетние пользовались прозвищами. Лев Антонович понял только, что Эскейп, крайняя кнопка на клавиатуре компьютера, обозначающая отмену какого-либо действия, стала прозвищем Олега потому, что он регулярно опаздывал на репетиции и выступления. Но почему Леню прозвали Вектором, Шантель понять был не в состоянии.

Лев Антонович чувствовал себя старым и ленивым по сравнению с этими ребятами и с ужасом ловил себя на мысли, что хочет растянуться на диване с бутылкой «Жигулевского» и послушать группу «АББА». Парни вряд ли его поняли бы. Представители этого поколения считали себя самыми крутыми, еще не ощущая, как им на пятки наступает поколение тинейджеров, которое считает себя еще круче.

Но работа есть работа. Шантелю было ясно, что на группе можно заработать неплохие деньги, и он решил держать себя в руках, колесить по стране и раскручивать группу дальше.

Если бы Лев Антонович знал заранее о последствиях, он бы объехал стороной не то что этот город, но даже область, в которой тот находился. Но, как говорится, знать бы, где упасть… Соломки Шантель не подстелил, поэтому плюхнулся в грязную жижу основательно.

А начиналось все прекрасно – красочные афиши, полностью распроданные билеты на оба концерта, которые предполагалось дать в районном центре, красивом городе со стотысячным населением. И гостиница оказалась вполне приличная, и публика понимающая, и деньги, обещанные за выступление, очень даже немалые. Была середина января, народ уже устал пить и праздновать, но к зрелищам еще не остыл. Лев Антонович удовлетворенно потирал руки. Даже то что новый барабанщик никак не мог вписаться в коллектив продюсера мало беспокоило. Ничего, стерпится – слюбится. Пока же «старички» обращались к новенькому уклончиво: «ты», без имени и без прозвища. Продюсера же, как случайно подслушал Шантель, меж собой называли Французом.

– Петь будем под фонограмму, – предупредил Лев Антонович.

– Никогда, – отрезал Олег.

– Запросто, – пожал плечами Леня.

Эти двое ни в чем друг с другом не были согласны, поэтому оба посмотрели на Колю. Тот замялся:

– Мы могли бы и вживую…

– Город небольшой, публика непривередливая. Зачем глотку рвать, когда можно малой кровью? – похлопал его по плечу Лев Антонович. – Я тебя берегу, Коля. Цени.

Первый концерт прошел неплохо. Правда, под конец как следует разогревшиеся фанаты пытались прорваться на сцену, но милиция их удержала. Только одной девчонке удалось вскарабкаться на возвышение и броситься Коле на грудь. Она рыдала взахлеб, совала ему растрепанный букет и кричала громко:

– Я люблю тебя! Люблю! Ты слышишь?! Люблю!

Девчонку удалось унять, увести со сцены. Эпизоду Лев Антонович не придал значения, и поздно вечером, когда ангелоподобное создание робко постучалось в дверь его люкса, даже не узнал ретивую фанатку.

– Ты кто? – удивленно спросил Шантель. – Кто тебя пустил?

– Тетя, – скромно потупило создание огромные голубые глаза.

– Какая еще тетя?

– Дежурная по этажу. Я ей помогаю прибираться, я знаю, где люкс.

– Ты так уверена, что я поселился в люксе? – усмехнулся Шантель.

– Не-а. Я думала, Он.

– Послушай, милая, это несерьезно, – принялся отечески увещевать девчонку Лев Антонович. – Мы завтра уезжаем.

– А сегодня?

– Ну что он тебе? На один день?

– Можно я войду?

«Зачем я это делаю?» – устало подумал Лев Антонович, посторонившись. Но в ней что-то было. Прежде всего удивительная способность добиваться своего. Шантель почувствовал это сразу. Девчонка принадлежала к породе людей, которые всегда получают то, что хотят. Конечно, она была очень хорошенькой, но хорошеньких девушек много, тем более в столь юном возрасте. А этой, на взгляд Льва Антоновича, и восемнадцати еще не было. Цветочек, подснежник. Но в этом ангелоподобном создании отчетливо прощупывался стальной стержень.

– Я только скажу ему, что я с него умираю.

– Как тебя зовут? – едва не рассмеялся Шантель.

– Фиса.

– Как-как?

– Анфиса. Фиса я.

– Фиса, я сейчас позову твою тетю и сдам ей тебя с рук на руки.

– Не сдадите. – Девушка распахнула голубые глазищи, и Лев Антонович почувствовал себя пожирателем детей.

– Это еще почему? Сдам. Пусть тебя мамка как следует отлупит.

– Она далеко, – фыркнула Фиса. – И у нее нас семеро.

– Как-как?

– Семеро детей. Я на концерт приехала. С деревни. Я Его в телевизоре видела. Он мне сразу понравился. Умираю с него.

– Он очень устал, Фиса.

– А с вами можно посидеть?

– Со мной? Послушай, девочка, ты хотя бы представляешь, сколько мне лет?

– Лет пятьдесят, должно быть. Ну и что? – пожала плечами Фиса. – Чаю нальете?

Лев Антонович подумал было, что начать свою деятельность коварной соблазнительницы Фиса решила с него, но девчонка сидела тихо, голые коленки не показывала, глазками не стреляла. Она терпеливо ждала, прихлебывая чай маленькими глотками, слушала продюсера, которому, как выяснилось, именно такого молчаливого собеседника и не хватало. И дождалась. В дверь постучали:

– Лев Антонович, можно? – В люкс вошел Коля и замер на пороге.

Искра проскочила между ними мгновенно, не почувствовать этого было невозможно.

– Ой! Здравствуйте! – тут же прыгнула Фиса с дивана. – А я тут с Лев Антонычем чай пью! У меня тут тетя.

Коля поискал глазами тетю.

– То есть не тут, а там, в коридоре. Я за полотенцами пришла. А к вам можно зайти?

– За полотенцами? – глупо спросил Коля.

– А вы меня не узнали?

– …?

– Это я сегодня на сцену прорвалась! Вот. Я за вас чего хочешь сделаю!

– Я хотел насчет завтра, Лев Антонович. Насчет фонограммы. Может, стоит вживую?

Фиса приоткрыла рот.

– Так, – сказал Шантель. – Что ж ты стоишь, Коля? Девушка спрашивает, не надо ли поменять в вашем номере полотенца.

– Вообще-то…

– Обязательно надо. Чистое полотенце для артиста – предмет первой необходимости. Идите, дети, идите.

Вот так он сделал глупость. Примерно через полчаса к нему в номер постучался новый барабанщик:

– Лев Антонович, где бы мне переночевать?

– Переночевать?

– Там эта психическая. Все время делает мне намеки, что надо поискать койку на ночь в другом номере.

– А что Коля?

– Да кто ж от такой девки откажется? К тому же говорю: психическая. Она же буром прет!

«Ничего, как-нибудь образуется», – привычно подумал Лев Антонович. Наутро он Колю не узнал. Тот словно проснулся, утратив разом свойственную ему меланхоличность, словно зарядил подсевшие батарейки.

– Представляете, я у нее первый мужчина! – взволнованно сказал он, оставшись с продюсером наедине.

– А так сразу и не скажешь, – Шантель пожевал губами.

– Да что вы! Она, она, она…

– Необыкновенная, я понял. Ничего, как-нибудь образуется.

Тогда еще Шантель в это верил.

Лев Антонович почувствовал тревогу, когда Коля попросил задержаться в городе еще на пару дней. «Да что ж там такое особенное?» – заволновался он. По его мнению, девчонка того не стоила. Отправив парней на репетицию, он решил проверить ее как следует. Позвал в свой номер, заказал обед на две персоны. Когда официант расставил все на столе, получил на чай и исчез, Лев Антонович наполнил шампанским два бокала.

– Ну, Фиса, давай выпьем за знакомство.

– Ну его. Не люблю я.

– А что ты любишь?

– Когда народу много. Я в Москву хочу.

– В Москву-у? – Лев Антонович понял, что это серьезно. – Так сразу в Москву, в столицу нашей родины? Кстати, сколько тебе лет?

– Шестнадцать. Скоро семнадцать.

– Учишься?

– Да. В одиннадцатом классе.

– Здесь, в этом городе?

– Нет, что вы! Я ж к тетке на каникулы приехала!

– Что ж ты тогда домой не едешь? Каникулы кончились, тебе учиться надо.

– А! Ну его. Скучно.

– Значит, тебе в этом году исполняется семнадцать. Закончишь школу, приезжай в Москву учиться.

– Я учиться не хочу.

– А что ты хочешь?

– Замуж.

– Заму-уж?

– Учиться скучно. Я неспособная. Я хочу как в кино. Там все друг в друга влюбляются, разговаривают целыми днями, ходят по магазинам и никто не работает.

– Значит, мы в школу не ходим, целыми днями смотрим сериалы и мечтаем о неземной любви и о красивой жизни. А потом вешаемся на грудь первому встречному, про которого говорят, что у него большое будущее. Так?

– Вы умный. Хорошо говорите. А с Колей у нас серьезно.

– Да у него таких в каждом городе…

– Это неправда. Я буду у него одна.

Она сказала это с такой уверенностью, что Лев Антонович пришел в ужас. Надо поскорее уезжать отсюда. Оторвать золотого мальчика от Фисы, иначе будет плохо. Вечером, за ужином, Коля спросил:

– Мы не могли бы остаться здесь еще на несколько дней?

– Запросто, – легко согласился Леня.

– Что здесь делать? – пожал плечами Олег.

– Коля, ты ставишь нас в неловкое положение, – попенял солисту Лев Антонович. – Нас ждут в других местах.

– А не могла бы она поехать с нами?

– Кто? – вздрогнул Шантель. – Фиса? Ей надо учиться. Она, между прочим, школу прогуливает. Не бери греха на душу, не сбивай ребенка с пути.

– Ну тогда я никуда отсюда не поеду.

– Правильно, – кивнул Леня.

– С ума сошел! – вскочил Олег.

Новенький молчал, напряженно прислушиваясь к разговору.

– Ложитесь спать, – решительно сказал Лев Антонович. – Завтра что-нибудь решим.

«Надо срочно что-то делать», – подумал он и снова заказал обед с шампанским. Существовала некая сумма, перед которой девчонка не в силах была устоять. Семеро детей в семье, вещи переходят от одного к другому. А ей, должно быть, так хочется прогуляться по местному рынку с карманами, полными денег! В шестнадцать лет хочется хоть малости, прежде недоступной, но сразу, чем все, но потом.

На этот раз Фиса шампанского выпила, сразу же захмелела, разомлела, стала податливой, и, целуя ее размякшие сладкие губы, Лев Антонович думал: «Я никогда ее больше не увижу. Никогда…» С этим надо было кончать немедленно. Срочно надо было кончать…

…Когда Коля вернулся после репетиции, Фиса уже исчезла.

– Просила передать тебе прощальный привет, – усмехнулся Лев Антонович. – Цветок и записку я выбросил.

– Вы-ы…

– Всегда можешь на меня рассчитывать. Ну, собираем вещи? Нас ждут.

На вокзале Коля Краснов еще оглядывался, и Леня понимающе трепал его по плечу:

– Понимаю, старик. Очень понимаю.

Когда поезд отошел от перрона, Лев Антонович был уверен, что все кончилось, и вскоре про Фису забыл. Гастроли прошли успешно, денег они заработали много, да и славой обросли, словно скелет упругими крепкими мышцами. Теперь можно было эти мышцы как следует напрячь, дать им соответствующую нагрузку, и – вперед. Путь предстоял долгий.

Звонок в дверь раздался спустя два с лишним месяца, когда дело уже шло к самой настоящей весне. Коля отсыпался после выступления в ночном клубе, и Шантель на звонкую трель среагировал первым. Вскочил, сонно протирая глаза, долго возился с дверным замком, а когда наконец справился с ним, не сразу сообразил, что за девица стоит на пороге.

– Я беременна! – завизжала Фиса. А потом на всякий случай добавила: – Ой.

– От кого? – глупо спросил Шантель.

– Где Он?

– Он?

– Отец моего ребенка!

– Спит. Не ори ты так, – поморщился Лев Антонович. – Сколько?

– Что – сколько?

– Не считая обратного билета, сколько ты хочешь?

– Вы что, не поняли? Я замуж! Замуж хочу!

– Кто там? – зевая, вышел из своей комнаты Коля. Прищурился, поскольку был без темных очков, потом восторженно выдохнул: – Фиса! Как я рад!

И началось! Лев Антонович даже предположить не мог, что Коля оставит ей адрес. Какая глупость! Фиса первым делом прошлась с Колей по магазинам и накупила себе кучу вещей. Шантель спотыкался о бесконечные свертки и ругался плохими словами. А Фиса не знала ни минуты покоя. Она была из той же породы, что и Эдик, маленький барабанщик, из породы резиновых детских мячиков, которые скачут и скачут, без остановки, и, даже не получая никакого дополнительного толчка, все равно продолжают бешено вращаться на одном месте.

Кстати, Эдик в это время тоже объявился, и Фиса тут же нашла с ним общий язык. Еще бы! Шантель почувствовал, что пахнет жареным. Эти двое кого угодно могли свести сума. Лев Антонович старался теперь как можно реже бывать в собственном доме, потому что Фиса щебетала без умолку, ведя с Колей бесконечные пустые разговоры.

– Ну почему меня так назвали? Почему? Анфиса! Ха!

– А как бы ты хотела?

– Красиво хотела. Вот одну девочку в нашем классе назвали Анжеликой. Красиво, да? А я бы хотела, чтобы меня назвали Инфантой.

– Фиса, это смешно.

– И вовсе это не смешно! Если у нас будет мальчик, я назову его Шарлем.

– Фиса!

– И не спорь. Еще я хочу платье с длинным– предлинным шлейфом, чтоб метра три, нет, лучше четыре, белые перчатки до локтей, и чтобы на нашей свадьбе была куча знаменитостей. Правда, что ты их позовешь?

– Фиса!

– Ну правда, да? Правда? Я просто умираю с них. И все мои приедут! Тетя Паша, дядя Сева, Манька, соседка, Вовка из параллельного, я с ним целовалась в двенадцать лет. И пусть все лопнут. От зависти. А что ты мне подаришь?

– А что ты хочешь?

– Машину!

– У тебя же прав нет.

– Ну и пусть! Говорят, что сейчас все можно купить. Ты только скажешь ментам, что ты Коля Краснов, тебе сразу же все дадут.

– Но права нужны тебе.

– Подумаешь!…

…Когда однажды вечером Лев Антонович крался в свою комнату, он услышал тихий шепот:

– Француз. Эй…

– Коля?

Золотой мальчик сидел на диване со стаканом в руке. Шантель взялся за сердце:

– Ты что, пьешь?!

– Представляете, она хочет назвать мальчика Шарлем, – хихикнул Коля.

– А что? – Лев Антонович присел рядом с ним на диван. – Шарль Николаевич Краснов. По-моему, неплохо звучит.

– Смешно! А девочку Инфантой.

– Инфанта Николаевна? Остроумно.

– Что это, Лев Антонович? Что?

– Девочка из деревни. Провинциальная Золушка, которая мечтает попасть в высший свет. Ей кажется, что чем непонятнее, тем красивее. Что красота происходит не от доступной всем простоты, а от недоступных наворотов.

– Это пройдет. Она еще ребенок.

– А вот тут ты ошибаешься. Фиса всегда останется Фисой, будет ей шестнадцать лет или все сто. Есть такая порода женщин: потенциальные дуры, – поморщился Шантель. – Потому что умные девочки слушаются старших и учатся на их ошибках, а дурочки не устают повторять собственные. Она и повзрослев по-прежнему будет покупать бархатные платья, чтобы ходить в них на рынок за картошкой, и джинсы с блестками для балов.

– Что плохого в джинсах с блестками? – вяло отмахнулся Коля. – Это модно.

– Это в первую очередь непрактично. Все блестки при первой же стирке остаются в стиральной машинке и пачкают остальное белье. Избавься от нее.

– Что вы такое говорите? Как?

– Избавься. Пусть едет в свою деревню, к маме, к братьям, к сестрам. Пусть они всей оравой растят твоего ребенка, только подальше отсюда. Мы будем высылать деньги. Много денег. Но не вздумай ее кому-нибудь показывать.

– Но ей только шестнадцать лет! Она несовершеннолетняя! И теперь беременна.

– Да, это проблема. Представляю, какая буча поднимется в газетах! Некстати все это.

– Она свадебное платье собралась покупать. И кольцо. Я должен купить ей кольцо.

– А жить? Где вы собираетесь жить?

– Лев Антонович…

– Ты представляешь во что превратил мою жизнь? – тоскливо сказал Шантель. – Мне-то это все за что?

– Я люблю ее. Наверное.

– Ты все равно с ней разведешься. Только прежде кончишься как артист. Знаю, проходили. Я тоже был женат. На известной певице. И чем кончилось? Сначала она смотрит тебе в рот, соглашается с твоим мнением целиком и полностью, потом начинает иметь свое, потом считает его единственно правильным, а чем кончается? Под одной крышей живут два совершенно чужих человека, каждый при своем мнении.

– Фиса не певица.

– Она наверняка захочет ею стать. Поверь, я знаю женщин. Эдак через полгодика она начнет канючить. Захочет спеть с тобой дуэтом, – усмехнулся Шантель.

– Нет!

– Коля, избавься от нее. Избавься. Подумай. А я спать хочу.

* * *

Но у Фисы была железная хватка. Она начала на всех людей, от которых зависело ее будущее, такую энергичную атаку, что Льву Антоновичу пришлось уйти в глухую оборону. К тому же на репетициях вновь появился Эдик.

– Репертуар – дерьмо, – первым делом заявил он. – Фантики от конфет. Шантель хочет свести все к поп-року, а это отстой. Что ты делаешь, Коко!

– Вот и я говорю, – тут же вклинился в разговор Олег. – Надо переходить в виртуальную реальность. Создать себе рисованные псевдонимы, оживить с помощью мультипликации и спрятаться за ними. Писать музыку и размещать ее в Интернете. Но другую музыку. Мы вообще можем не давать вживую никаких концертов, только записывать диски. А то пашем, как слоны, пашем, никакой личной жизни. И вообще за Интернетом будущее. А это все дерьмо, Эд прав.

– Ничего подобного, – тут же не согласился с ним Леня. – У человека любовь, как вы не понимаете? Он и поет про любовь.

– И скоро свадьба? – спросил Эдик.

– Дурак будет, если женится, – высказался Олег.

– Правильно сделает, – тряхнул льняными кудрями Леня.

– Фиса – классная девчонка, – заявил Эдик.

Лев Антонович так и ждал продолжения фразы: «… а от Француза надо избавиться». Но маленький барабанщик пока промолчал. Меж тем слухи ползли. Наконец отреагировал и Фонарин:

– Я слышал, с Колькой какая-то девчонка живет. Жаль.

– Почему? – вздрогнул Шантель.

– Жениться ему пора. Девушку хочу сосватать.

– Девушку? Какую девушку?

– Видишь ли, Лева, мы с Эвой решили разбежаться. Я должен как-то устроить ее судьбу. Сляпаю для нее передачку на ТВ, что-нибудь типа «Музыкального оборзения». То есть, обозрения. Будет о музыке базарить. О певцах там всяких, о тусовках.

– Ева научилась говорить? – слегка оторопел Лев Антонович.

– Ну, читать-то она не разучилась! Напишут все, что положено, ты, Лева, не переживай, она повторит, девочка умная. Помогут, подскажут. Были бы деньги, а карманы под них отыщутся. Так я об Эве: женился бы на ней Колька, классная была бы парочка! Он при деле, да и она с приданым. А?

– Почему тебя так заботит ее судьба, не понимаю? Ну разбежались, ну денег дал.

– Это ты, Лева, жадный, потому и на баб тебе не везет. Настоящая любовь дорогого стоит, а ты все выгадываешь, все копеечничаешь. У меня же к девушке, можно сказать, чувство. Не могу же я ее оставить ни с чем?

– Ну так и женись, раз чувство.

– Экий ты. Да не хочу. Курит она много, а у меня от дыма голова болит. Другую присмотрел, некурящую. Здоровье-то дороже любого чувства. А что ж Колька свою прячет?

– Есть причина.

– Ты смотри. У нас чужаков не любят.

Шантель прекрасно это понимал. Вспыхнувшую вмиг славу надо было во чтобы то ни стало подкрепить удачным браком, иначе угаснет, как спичка, а костра не зажжет. Надо опираться на родственные связи, а потому в брак вступать со своими, как-то завязанными в шоу-бизнесе. Так что выбор у Коли небольшой. Беда только, если уедет в деревню вслед за своей феей. Бросит все и уедет. Есть люди, которые делают и такой выбор, хотя их и меньшинство.

Лев Антонович прекрасно осознавал, почему Коля так прикипел к этой девчонке. Парень он был простой, так же как и Фиса, родился в маленьком провинциальном городке, потому чувствовал в ней родственную душу. С Фисой Коле было проще, чем с красивой, светской, но молчаливой Евой. Сам Коля говорил неохотно, взвешивая и обдумывая каждое слово, и с длинноногой блондинкой у них получался весьма странный диалог: мало слов, одни многозначительные паузы.

Шантель теперь находился в постоянном напряжении. Излюбленная фраза «как-нибудь образуется» уже не вселяла уверенности. Как образуется-то? Как?

Земля

Этот ужасный день начался как обычно с работы в студии звукозаписи. Лев Антонович Шантель уже не арендовал помещение на паях с Фонариным, оборудовал свое. Поначалу это была мансарда в новостройке, на последнем семнадцатом этаже. Точнее, два мансардных помещения, которые по сходной цене выкупил Шантель. Рабочие сломали стену, объединили две мансарды в одну огромную, выделили закуток, символизирующий комнату отдыха, а остальное пространство загрузили студийной аппаратурой.

В целом получилось неплохо, Лев Антонович не предусмотрел только одного: как раз над этим помещением проходила труба, снабжавшая дом горячей водой, поэтому в мансарде было ужасно душно, особенно сейчас, в начале апреля, когда топить еще не бросили, а солнышко местами уже припекало. С духотой боролись всеми средствами, иногда даже распахивали окно, несмотря на еще прохладную, сырую погоду. Окно, кстати, было очень интересное. Огромное, подоконник почти вровень с полом. Оно-то и спасало от духоты – форточкой обойтись было просто невозможно.

В студии собрались все: Коля, Олег, Леня, новый барабанщик, Эдик и даже Фиса с Лелей. Кроме того, присутствовали Шантель и его ассистент, парень лет двадцати пяти. Он исполнял при Льве Антоновиче обязанности звукоинженера. Парень сидел за пультом, Лев Антонович пока прослушивал фонограмму, Олег с Леней спорили, а Фиса болтала с Эдиком. Шантель косился на них и прикидывал свои шансы. А что, если… Родственные же души, отчего бы им не сойтись?

– Эдик, ты будешь свидетелем на нашей свадьбе? – просительно трогала малыша за рукав Фиса.

– Ну, если Коко позовет.

– Коко! Какая прелесть! Эдик – ты прелесть. Я буду звать его Кокошей. Ты слышишь, Кокоша?

– Замолчи, – поморщился Коля. Последнее время творческий процесс у него застопорился. Не шло дело, и все тут.

– Почему? – Фиса вытаращила голубые глаза. – Что хочу, то и говорю, имею право. С беременными девушками не спорят.

– Тебе не кажется, что слова «беременная» и «девушка» не очень-то сочетаются?

– Почему?

– Потому что раз ты беременная, то уже явно не девушка, – хмыкнул Олег.

– Ах, так! – фыркнула Фиса. – Ну и подумаешь! А я все равно девушка!

– Какая ж ты дура! – не удержался Коля.

– Брат, ты не прав, – вступился за Фису Эдик. – Со своей невестой можно и понежнее обходиться. За свои поступки надо отвечать. Ведь это же твой ребенок.

– Умные девушки принимают меры предосторожности, – Коля скрипнул зубами. – А дуры…

– Что-то ты сегодня нервный, старик, – похлопал его по плечу Леня.

Фиса явно собиралась с силами, чтобы достойно ответить своему жениху. Шантель увидел, что Коля идет к нему, и снял наушники. Лицо у солиста было несчастное.

– Все, не могу больше!

– Ну-ну. Терпи. Ты же ее любишь.

– Но она все время только глупости говорит!