Текст книги "Ловушка для падающей звезды"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Часть третья
ЗАГАДОЧНЫЕ ОРБИТЫ

Церера [18]18
  Церера – самый крупный астероид Солнечной системы. Назван в честь богини плодородия.


[Закрыть]

О том, что он приехал в родной город не на поезде, а на машине, Коля Краснов не сказал никому. Просто забыл на время о существовании новенькой черной «Ауди», и все.

С вокзала ехали на машине, любезно предоставленной городской администрацией. Вот мэр, в отличие от Марселя, оказался патриотом, предпочитал машины отечественного производства. На все время пребывания суперзвезды в родном городе была выделена новенькая черная «Волга».

Коля Краснов ехал в машине вместе с мамой и ближайшими родственниками, позади следовал кортеж из особо рьяных фанатов. Один парень на мопеде то и дело заезжал вперед, газовал, красовался перед «Волгой» и вообще производил столько шума, что солист «Игры воображения» с тоской думал о том, как хотел несколько дней отдохнуть в тишине и покое.

Он попытался выяснить, откуда здесь узнали о приезде популярного певца.

– Мама, откуда все узнали о моем приезде?

– А мне, Коленька, сегодня позвонили. Из приемной самого мэра! – с гордостью сказала мать. – Ой, глянь-ка! Здесь недавно новый магазин открылся, уж в нем все есть, что только пожелаешь! Цены, правда, высокие, но я…

– Мама, откуда в администрации узнали о моем приезде?

– Говорят, был звонок из Москвы, – неуверенно сказала мать. – Шоу, что ль, какое собираются устраивать. Весь город афишами обклеивают!

– Шоу? Афиши?

– Коленька, а здесь новая поликлиника открылась. Ты глянь на право-то! Глянь! За деньги, что присылаешь, большое спасибо. Лекарства стали больно дорогие. Но врачи внимательные, особенно ко мне.

– Да?

– Ты ж, Коленька, у меня знаменитость! – мать нежно погладила его по руке.

Он несколько раз предлагал ей переехать в Москву, но она все отмахивалась: куда уж! Привыкла, мол. Здесь семейные могилы – и отец, и мать похоронены, да тетки с дядьями, да двоюродные братья-сестры. Куда от них уедешь? Мертвые тоже заботы просят. И памяти. Да и люди вокруг все знакомые. В Москве возле дома на лавочке с соседками так-то не посидишь. «Почему?» – спрашивал Коля. «Ну, ты ж звезда! А люди завистливы». – «А здесь не завистливы?» – «А здесь, Коленька, все тебя любят. Ты же здесь вырос!»

Да, он вырос в этом городе. Говорят, человека всегда тянет на родину. Коля Краснов поморщился: да вот что-то не тянет! Скучно здесь, ох, как скучно!

– И все-таки, кто же позвонил в администрацию? И что за шоу собираются организовывать? Почему не согласовали со мной?

– Глянь-ка, Коленька! – снова дернула за рукав мать. Он послушно повернул голову в сторону очередной местной достопримечательности.

Двое парней натягивали над центральной улицей огромный плакат. «Первый отбор участников шоу двойников Николая Краснова пройдет в его родном городе! Ждем вас всех!»

Суперзвезду мгновенно прошиб холодный пот. Шантель! Его проделки! Разве даст дойной корове спокойно отдохнуть!

– Я убью его, – скрипнул зубами солист «Игры воображения».

– Кого, Коленька? – испуганно спросила мать.

– Да когда же меня наконец оставят в покое!

«Волга» остановиласьу ворот его родного дома. Выскочил из машины, громко хлопнув дверью. Следом сыпанули родственники, словно горох из дырявого ведра.

– Что будет? – с тоской спросил он мать. – Мама, что будет?

– Да уж в нашу квартирку все не поместятся, – по-своему поняла та. – Сегодня-то поздно уже, только самые близкие пойдут. Тетя Шура, дядя Гена, Олеся с мужем. А уж завтра, Коленька, мэр обещал весь клуб нам отдать. Может, ты им чего споешь?

– Я не могу сегодня остаться один?

– Как же, Коленька? – испуганно заморгала мать. – Что люди-то скажут?

– Я устал, понимаешь?

На самом деле он только-только начинал отходить от бешеной пятисоткилометровой гонки. И никто, кроме него, не знал, что в городе находится Марсель, профессиональный убийца, который должен выполнить задание: убить человека, похожего на Николая Краснова. Надо на всякий случай осторожнее ходить по улицам родного города.

Популярный певец развернулся лицом к родственникам и своим многочисленным фанатам:

– Господа, я завтра буду рад всех вас видеть. Но завтра. А сейчас мне надо… репетировать.

Толпа взволнованно загудела.

– Ой, что, концерт будет? – взвизгнула одна из девчонок.

– Как же! Родных-то уважит!

– Репетировать! Вот человек! Ночь на дворе, а он репетировать!

– Силен, Колька!

Они все остались на улице. В квартиру вслед за Колей Красновым прошла одна только мать. Он отметил, что та надулась.

– Мама, что?

– Нехорошо это, Николай.

– Да что нехорошо-то?!

– Как ты их: «Господа»! Это у вас в столицах господа, а здесь, Коля, люди. Между прочим, не чужие тебе.

– Мы с тобой давно уже говорим на разных языках. Ты же не можешь понять, какая у меня жизнь. Как и все они. Я живу словно под каким-то прессом. Он на меня давит и давит и с каждым днем все сильнее и сильнее. Я не хочу больше принадлежать им, понимаешь? Хоть когда-нибудь – себе.

Мать не поняла. Пошла на кухню, загремела кастрюлями, он же направился в большую комнату. Стол был весь заставлен тарелками с едой. И когда только успела, поезд шел всего-то десять часов! Прошелся по комнате. Все, как и прежде, в его детстве. Только на стене вместо портрета пятно на обоях. Еще год назад он там был: молодая мать с высокой прической улыбалась с фотографического черно-белого портрета, а рядом ней, будто в ответ, улыбался отец. Сразу после отъезда сына в столицу он ушел из семьи, переехал в другой город, и даже когда Николай Краснов стал знаменитостью, вестей о себе так и не подал. Значит, не нужен ему сын – ни безвестный, ни знаменитый. А портрет, значит, мать сняла. Год ждала, что муж вернется, а теперь перестала. Надо бы осторожно спросить: может, что известно об отце?

Скоро в родном городе будет шоу с участием Николая Краснова, папа мог бы и погордиться сыном. Шоу, шоу… И тут он вспомнил: Шантель!

– Есть что будешь? – выглянула из кухни мать.

– Чуть попозже. Мне позвонить надо.

Открыл было дверь в маленькую комнату, но поймал ее обиженный взгляд:

– Мама?

– От родной матери секреты. Где уж нам вас понять!

Хлопнула входной дверью. «Потом», – подумал он. Набрал номер мобильного телефона Левы Шантеля.

– Слушаю вас.

– Лева, это я.

– Галюша, погоди! – раздалось в трубке. – Иди посмотри телевизор.

«Опять!»

– Лева, ты на даче, что ли? От бывшей жены прячешься?

– Просто отдыхаю.

– А ну-ка объясни мне, что вообще происходит?

– А что происходит?

– Ты ваньку-то не валяй! Я приезжаю в родной город, а здесь все обклеено плакатами. Догадываешься, какими?

– Ну и?…

– Ты звонил в администрацию?

– Допустим.

– Значит, ты поднял весь этот шум? Мы больше вместе не работаем, Лева.

– Погоди! Ты думаешь, это я? Да, я звонил. Но, между прочим, это все твоя бывшая жена. И, как я понимаю, будущая.

– Что-что?

– Мне в обед позвонила Ева, вот что. Пожаловалась, что ты уехал в родной город, а она хочет быть вместе с тобой.

– И ты дал ей ценный совет, – усмехнулся Коля. – Выступить в моем родном городе. На пару со мной. Фонарин в курсе?

– Да, он поддержал нашу идею. У тебя хорошие друзья, Коля. Ведь я знаю, во что ты вляпался.

Солист «Игры воображения» замолчал. Между прочим, Лева Шантель и в самом деле был бы здесь весьма кстати. Сейчас надо иметь рядом надежного друга, на которого можно рассчитывать. Шантель хоть и скупердяй, но зато своей собственностью дорожит. Он не допустит, чтобы с Николаем Красновым что-то случилось.

– Я передумал, – сказал Коля Краснов. – Давай, устраивай свое шоу. Но почему здесь, в моем родном городе?

– А где? Людей надо обкатать. Потом – реклама хорошая. Надо быть ближе к народу. Тебя всегда любили за то, что ты простой хороший парень, свой в доску.

– Когда ты приедешь?

– Почему я? Мы.

– Кто это вы?

– Ева приедет. Еще несколько ребят, которые хотят участвовать в шоу. Фонарин назначил первую премию в десять тысяч у.е.

– Он что, с ума сошел?! Весь город сбежится!

– А нам это и надо.

«Чем больше будет вокруг меня толпы, тем лучше. И Марселя надо запутать. Главное – продержаться неделю. Потом заказ аннулируется».

– Так когда ты выезжаешь? Вы?…

– Завтра утром. К вечеру будем там. Гостиницу я заказал. А Ева с тобой будет жить?

– Нет. То есть я тоже, возможно, перееду в гостиницу.

Шантель деликатно промолчал.

– Телевидение будет? – спросил Коля Краснов. – И пресса?

– Организуем.

– Лева, я песню новую написал.

– Вот видишь, как хорошо! – обрадовался Шантель. – Ну что, отбой? До завтра?

– Кстати, как Ирэн? – не удержался и съязвил Коля. – Не беспокоит?

– Ирэн? – кисло переспросил Шантель. – Должно быть, придется дать ей денег. От этой стервы трудно отвязаться.

– Давай, снова лезь в подвал, – рассмеялся Коля. – Там ты прячешь свой бронированный сейф?

– Спокойной ночи, – довольно холодно сказал Лев Антонович и отключился.

Коля Краснов потянулся: завтра приедет Ева! Хочется быть с ней вместе, но не сюда же ее приводить! Мать начиталась газет, она давно уже считает, что эта дурная женщина сыну не пара. Хотя и про него много всякой дряни пишут. Но то, что про сына – это наглая ложь, а про ненавистную сноху – святая правда. Разводу обрадовалась, как окончанию Великого поста. Теперь можно и радостью разговеться.

Ах, мама, мама! Куда же она пошла? Ведь всех в городе знает либо сама, либо через родственников и общих знакомых. Надо бы спросить о семье своего преследователя. Как-то надо заставить того, другого Николая Краснова вернуться к прежнему занятию. Обещал ведь посвятить свою жизнь знаменитому однофамильцу! В друзья ему, что ли, навязаться? Коля Краснов усмехнулся.

Хлопнула входная дверь.

– Мама?

– Ох, что на улице-то творится! – Раскраснелась, разрумянилась. Как же он глуп! Ей просто хочется немного погреться в лучах его славы, погордиться знаменитым сыном. Постояла у подъезда с соседками, посмотрела на толпу возле дома, оттаяла, разговорилась: – И не расходятся! Всю ночь, что ли, будут под окнами бродить?

– Это нормально. В Москве возле моего дома тоже дежурят фанаты.

– Как же, Коленька? А зачем?

– Так положено. Если человек – звезда.

– Ох, и шуму же ты в городке нашем наделал! Долго теперь будут вспоминать!

– Ты разогрей мне что-нибудь поесть. И спать очень хочу.

Мать тут же засуетилась, побежала на кухню за его любимой едой. Горячего с утра не ел, ложкой работал энергично.

– Жениться тебе пора, – вздохнула мать.

– Да. Скоро. – Он выскребал из тарелки остатки гущи.

– Девушка-то хоть простая? Не эта… попрыгушка?

– Видишь ли, мама… Теперь все будет по-другому. – «Я поговорю с ней об этом завтра». – Я о чем хотел тебя спросить. А вот есть в городе еще Красновы…

– И не одни, сынок. Фамилия-то не редкая.

– Я имею в виду главного бухгалтера городской администрации и ее мужа. У него, кажется, сеть заправочных станций в районе.

– Ах, эти! Ну, личности известные. Богатеи.

– Они нам не родственники?

– Может, и родственники. Дальние, кажись. А что они тебе?

– Так. Их-то не зовешь.

– Так говорю тебе: богатеи!

– Ну так и я теперь человек не простой.

– Знаешь, Коля, что скажу тебе. Кто в бедности был с тобой, того и держись. А которые перевертыши, тех избегать надо. Та родня, которая тебе ровня. Так-то.

– Ладно, мама, завтра об этом. Спать очень хочу. Устал.

Он ушел в маленькую комнатку, растянулся на диване. Кончился очень длинный и тяжелый день. Первый из отпущенной Марселю недели.

* * *

Утром, еще лежа в постели, подумал, чем бы заняться. На стене маленькой спальни висела его первая гитара. Вспомнил, как заработал деньги в летнем трудовом лагере, первые в жизни двадцать рублей, и потратил их на этот инструмент. А было ему… пятнадцать лет? Гитара не шла ни в какое сравнение с теми инструментами, что сейчас находились в студии звукозаписи, где работал знаменитый Николай Краснов. Она олицетворяла собой каменный век, но те камни, которые он ворочал в юности, не шли ни в какое сравнение с теми глыбами, что приходились на его долю сейчас. Вроде бы и легче, а получается, что гораздо труднее.

Снял гитару со стены, долго настраивал, добившись более или менее сносного звучания, тихонько наиграл мелодию, которая пришла в голову вчера, во время бешеной гонки по шоссе. Да, неплохо. Это будет хит. Если бы такую песню написал Коля Краснов, не имеющий ничего, кроме этой самой гитары, она канула бы в вечность и никто бы про нее не узнал. А теперь будет звучать изо всех киосков, да еще и альбом появится, названный так же, как лучшая песня: «Не верьте…»

Он отчетливо, до мельчайших подробностей представил себе и снятый модным режиссером клип, и презентацию альбома, и хвалебные речи, сказанные в ответ на те хвалебные речи, что в свою очередь когда-то говорил он, и визжащих от восторга фанаток, и бесконечную череду концертов, и это «не верьте», заезженное, как старая граммофонная пластинка. «Не верь-те-те-те…» И Леву Шантеля представил, запирающего деньги, пачку за пачкой, в свой бронированный сейф. К горлу сразу же подкатила тошнота. Как будто все это уже пережил. А раз пережил, так и не хочется больше. Потянулся повесить гитару обратно на стену.

– Коля? – заглянула в комнату мать. – Ты что это с утра пораньше?

– Так, ничего. – Гвоздь вывернулся из стены, гитара упала, струны жалобно что-то простонали.

– Коленька, я разве помешала? Ты работай, работай, сынок.

– Нет, не хочу. А что, мама, если я все это брошу?

– Что, сынок?

– Ну, музыку. То есть сцену. Как это называется? Карьеру, одним словом.

– И что ж ты делать будешь?

– Ну, не знаю. Подумаю. Пойду, например, работать по специальности.

– Где?

– Ну, в Москве.

Мать немного помолчала.

– Это девка твоя новая, что ль, воду мутит? Какая специальность, Коленька? Живешь ты хорошо, и слава богу. На работе с утра до ночи не сидишь, начальство тебя не шпыняет, зарплату не задерживают, с отпуском не прижимают. Сам себе хозяин. И не вагоны разгружаешь. Гитара-то, она, чай, не мешок с мукой? «Брошу»!

– Как вы все меня понимаете! Кстати, как у тебя на работе?

– Вчера за свой счет написала. На отпуск. Как только узнала, что приедешь.

– Зачем ты работаешь, мама? Сама описала это только что, словно какую-то каторгу. Так зачем? Разве я денег тебе не дам?

– Как не работать-то, сынок? Среди людей живем. И ни к чему им знать, сколько и чего ты получаешь. На поезде вот приехал. Значит, больно-то не разбогател. А что в газетах пишут, так это все неправда. Я так и говорю.

– Я, пожалуй, поеду прогуляюсь. Сегодня вечером приедут мой продюсер и ведущая шоу.

– Где ж мы их всех положим-то? Разве на полу?

– Это Ева.

– Как-как?

– Ева приедет, мама.

– Коленька… Как же? Вы ж с ней разошлись!

– Но я не могу разорвать существующие между нами деловые отношения, – промямлил он. – Мы вместе работаем, и эта поездка чисто деловая. Короче, мне надо переехать в гостиницу. Мне здесь неудобно, пойми.

– Понимаю. У родной матери, в родном доме неудобно.

– Ты же сама только что сказала, что бросать все глупо! Значит, я буду работать. А для этого мне нужно быть рядом с моим продюсером и моей… Ведущей шоу. Все, я поехал.

– А завтракать?

– Не хочу.

От чашки кофе он бы не отказался, но продолжать неприятный разговор не хотелось. Никто его не понимает. Никто.

Вышел из дома, огляделся. Есть же где-нибудь в городе кафе? Кажется, видел таковое вчера у вокзала. Новенький, только что отстроенный павильон, на нем надпись: «Ивушка». Десять часов утра, вряд ли там есть посетители.

Коля Краснов поймал такси, доехал до вокзала. Когда расплачивался, водитель подмигнул:

– Как там жизнь в Москве?

– Нормально.

– Ты там это… Про нас песню сочини. Про родной город.

«Все считают меня своей собственностью», – вздохнул он и стал высматривать вчерашний павильончик. Что за черт? Двое рабочих снимают букву «а», последнюю в слове. А что взамен? Подошел:

– Простите. А почему кафе решили переименовать? «А», еще одна «А», «Ь», «Л»… Какое же слово получается?

– В «Альтаир»-то? Хозяин распорядился.

«Альтаир». Кажется, так назывался тот самый первый школьный ансамбль. Который организовывали вместе с Васькой Смирновым. Юный Коля Краснов был неисправимым романтиком, да и сейчас не слишком поумнел.

– А кто хозяин?

– Василий Смирнов.

– Понятно.

В городе началась «красновомания». Он постоянно чувствовал себя в центре внимания. Вот и рабочие не отпускают, начинают расспрашивать про жизнь в Москве.

– Нормально. Извините, я только кофе выпью.

Как и ожидалось, в прохладном помещении никого. Но вскоре сбегается весь персонал кафе и продавцы из окрестных магазинов. Кто рассаживается за соседние столики, кто выглядывает из служебного помещения, кто вместе с барменом шушукается за стойкой. Население маленького городка внимательно наблюдает за тем, как пьет кофе Николай Краснов, знаменитый певец. «А почему не дома?» «Почему один?» «Почему кофе?»

Он же видит из окна стоянку автомобилей. На ней свою черную «Ауди». На месте, никуда не делась. И вдруг оттуда, со стоянки, выходит мужик в камуфляже, тот самый охранник, направляется к кафе. Николай Краснов внутренне весь поджимается. Мужик подходит к рабочим, что-то спрашивает, потом заходит в помещение. Оглядывает зал и решительно направляется к столику, за которым сидит знаменитый певец.

– Здравствуйте! – слышит Коля Краснов.

– Я вас знаю?

– Э-э-э… Разве это не ваша машина?

– Какая машина?

– «Ауди», А6? На нашей стоянке?

– Я вчера на поезде приехал. Меня же весь город на вокзале встречал!

– Я вообще-то телевизор смотрю. Ведь это вы – Николай Краснов?

– Я.

– Вчера тачку свою у нас поставили. В десять вечера примерно. Какой такой поезд?

– Вы ошиблись.

– Ни хрена! – Мужик лезет рукой в затылок. – У меня со зрением порядок!

– И все-таки вы ошиблись.

Охранник внимательно рассматривает популярного певца, мнется.

– Вообще-то у нас в городе многие так ходят. Очки, усики, хвост. Я и сам волосы отращиваю. Вот.

Мужик снимает кепку, встряхивает волосами, волосы падают на лоб.

– Неплохо, – говорит Николай Краснов. – Так что с машиной?

– Да мужик один ею интересовался. «Где, – говорит, – хозяин»? Я обещал узнать.

– Какой мужик? – напряженно спрашивает популярный певец.

– Тачка у него – джип «Мерседес». Сам какой-то странный. Прибабахнутый. Деньги у него есть. Много. Мне сотню баксов отвалил. Ни за что. Вот.

– Что вы ему сказали?

– А что я скажу? Приехал Николай Краснов, поставил машину, дал денег и ушел. А он, оказывается, на поезде приехал! Во чудеса! Я думал, может, вам надо встретиться с тем мужиком? Он говорит – приятель. Зашел в кафе, думаю, дай спрошу! А это, оказывается, не ваша тачка! Во чудеса!

– Откуда вы узнали, что я в кафе?

– Так весь город знает!

– Понятно. И что теперь с машиной?

– А что с машиной? У кого ключи, тот и возьмет, – пожал плечами охранник. – Она ж на сигнализации! К таким тачкам сигнализацию особую делают.

– Все правильно. Хозяин может попросить кого-нибудь забрать машину со стоянки. Правильно?

– Конечно! Там сменщик мой дежурит. Мне теперь только через двое суток.

– А где мужик, что приехал на джипе?

– Странный он. Тачку поставил в кустах возле стоянки, сам никуда не вылезает. Я видел только, как он в кафешку за пивом бегал. И снова в джип. Спит там. Может, в милицию заявить?

– Попробуй.

– Да ну его! С такими связываться! Башка бритая, морда красная, тачка крутая. Сразу видно, что бандит. То-то я думаю: какой он приятель певцу Николаю Краснову? Значит, не ваша машина? – охранник снова натянул на голову кепку.

– Нет.

– Видать, обознался. Сумерки уже были. Показалось. Мало ли в городе похожих парней! Но чтоб кто-то такую тачку мог купить! Хотя одного знаю. Может, это он был?

– Может быть.

– А на концерт ваш обязательно приду. Я это… того. Фанат «Игры воображения».

Что ж, всего тебе хорошего, фанат! Коля Краснов сидит, пьет кофе. Значит, Марсель занял позицию возле стоянки. Ждет хозяина «Ауди». Правильно, какой дурак бросит такую дорогую машину? Надо каким-то образом ее оттуда вытащить. Или проще поговорить с Марселем?

Солист «Игры воображения» допивает свой кофе и идет к стоянке. Ноги у него отчего-то подгибаются, делаются совсем ватными. Дурак, зачем влез в это дело? Возле железнодорожного полотна лесозащитная полоса. Видимо, там вторые сутки караулит в своем джипе Марсель. Шорох кустов? Коля Краснов вздрагивает. Неужели же показалось?

Джип там, в кустах. Значит, и хозяин поблизости.

– Марсель! Эй! – зовет его Коля. Тишина. И снова: – Марсель! Поговорить надо!

Машина заперта, никого в ней нет. Коля дергает за ручки дверей, ругается, потом долго лазает по кустам. Вот псих ненормальный! Где же он прячется? Ну почему не хочет вступать в контакт? Да пусть заберет эти деньги, эти двадцать тысяч долларов и уезжает отсюда! Все можно было бы закончить сегодня, сейчас. «Интересно, если я сейчас сяду в «Ауди», он меня шлепнет?» Вариантов два: либо да, либо нет. И по-прежнему фифти-фифти. Страшно. Он ведь обещал Еве вернуться. Вернуться? Она сама сегодня приезжает! Ради этого стоит жить.

Перепачканный мазутом и землей Николай Краснов вылезает из кустов и возвращается в кафе. Народ глазеет на него изо всех сил. «Эти звезды все со странностями!»

– Еще кофе, пожалуйста. Двойной.

По кафе словно ветерок проносится. Переглядываются, будто эстафетную палочку друг другу передают: «А говорят, они все алкаши!» «Может, он кофеем похмеляется?» «Вчера вечером трезвый был!» «Мамаша небось налила». «У них во втором подъезде самогоном круглые сутки торгуют». «Третий этаж». «Двадцать четвертая квартира». «Пол-литра тридцать рублей». «Будет он тебе самогон трескать!» «Да лучше ихней самогонки ничего нету, понимать надо!» «По родному соскучился!»

Он получает свой кофе, идет за столик. Что дальше? Пошли третьи сутки с тех пор, как он сделал «заказ». Марсель второй день «на работе». Николай Краснов с тоской смотрит в окно, на стоянку машин. К кафе подходит какой-то парень. Еще один зритель? Сегодня бывшая «Ивушка», а с нынешнего дня «Альтаир» популярна, как никогда. Школьный приятель Васька Смирнов за день сделает месячную выручку. Кстати, пора бы и ему объявиться, сотрудники кафе не могли не позвонить хозяину. Ожидается пламенная встреча бывших одноклассников, от одной мысли о которой Николаю Краснову делается дурно. Хотя он и достиг в жизни большего и комплекса неполноценности не испытывает, но может, именно от этого и неприятно. Все ему завидуют, в том числе и Васька Смирнов, а чему, собственно?

Тощий парень с короткой стрижкой входит в кафе, оглядывается, и Николай Краснов понимает, что это снова по его душу. Отворачивается к окну.

– Привет, – слышится через минуту.

– Мы разве знакомы?

– А мне показалось, ты меня искал.

Он резко оглядывается, потому что голос знаком до боли. Надо же, и подстричься успел! Еще вчера волосы торчали в разные стороны.

– Зачем ты это сделал?

– Присесть можно?

– Садись. Кофе хочешь?

– Пожалуй. Сейчас вернусь, – он поднялся было, но Коля Краснов тут же машет рукой симпатичной девушке в кружевном фартучке:

– На минутку. Еще, пожалуйста, чашку кофе. Двойной.

Ему не хочется упускать парня. Это его шанс, шанс Николая Краснова, солиста «Игры воображения». Девушка приносит кофе, смотрит вопросительно:

– Еще что-нибудь?

– Нет, спасибо. Пока все.

Они молча ждут, пока девушка отойдет. Знаменитый певец начинает первым:

– Итак, как ты узнал, что я уезжаю из города? И что именно на поезде?

– Тебя предал кто-то из твоих друзей, – усмехается парень.

– Кто?

– Догадайся.

За одно мгновение пытается сообразить: кто знал? Олег звонил перед отъездом, тот парень из «эНЛО», бывший барабанщик. Еще кто? Эдик вполне мог узнать. Да и Леня тоже. Они с Олегом общаются, это точно. Да, еще есть рыжий Мишка! И Ирэн Можаева. Круг все больше расширяется. Но он сказал: «Из твоих друзей…» Друзей. Шантель знал, Фонарин знал. И Ева.

Кому из них больше всего выгодна его смерть?

– Я не бабка-угадка, – морщится знаменитый певец. – Зачем ты сел вместо меня на поезд?

– Хотел убежать, – парень пожал плечами.

– От кого?

– А от кого ты уже вторые сутки бегаешь?

– Кто тебе сказал, что Фонарин давно уже ищет квартиру в центре, поблизости от ресторана «Эридан»?

– Подумаешь, секрет! И почему это мы второй раз встречаемся, и ты второй раз на меня наезжаешь? Кому сказал, куда пошел… Разве я обязан отвечать на твои вопросы?

– Откуда ты знаешь про Марселя? – Коля словно не слышал, что сказал его собеседник. А тот мгновенно сделал невинное лицо:

– А кто такой Марсель?

– Человек, с которым я встречался в «Эридане» в понедельник, в семь часов вечера.

– А, этот! Который Сашу грохнул!

Солист «Игры воображения» испуганно оглядывается. Вокруг люди! Что он несет! И так громко!

– Да тише ты!

– Который Сашу грохнул, – одними губами шепчет его собеседник.

– Откуда ты про это знаешь? – так же шепотом спрашивает Николай Краснов.

– Подумаешь, секрет!

– Ты знаешь мой домашний телефон, телефон моего мобильника, мое расписание, то, куда я собираюсь и с кем. Кто снабжает тебя всей этой информацией?

– Один из твоих друзей. Ты же умный. Догадайся.

– Друзей или подруг?

– Ха-ха! Какой хитрый! Теперь я должен тебя немного помучить.

«Везет же мне последнее время на психов!» Коля Краснов попытался взять себя в руки.

– Но ты же пришел сюда, в кафе. Значит, решил помириться. Так?

– А с чего ты взял, что я к тебе пришел?

– А к кому? – удивился Коля.

– К Смирнову.

– Какая чушь! Зачем тебе нужен Васька Смирнов?

– А ты вспомни, какой сегодня день.

– День? Какой день?

– Последний звонок. Двадцать пятое мая.

– Ну и что? Одиннадцать лет после окончания школы не круглая дата. Да и на десять никто, кажется, не собирался, – пожимает плечами Николай Краснов, знаменитый певец. – И потом: он мой одноклассник, а вовсе не твой. Ты другую школу кончал.

– Я хочу, чтобы ты умер именно сегодня.

– Что за чушь? Почему умер? Почему сегодня?

– Сегодня двадцать пятое мая. Она выбросилась из окна в этот день.

– Фиса? Это неправда! Это было в апреле.

– А другую девушку помнишь? То, что было двадцать пятого мая. Помнишь? Ее брат с утра всегда идет в этот день на кладбище вместе с родителями. Традиция.

– Какой брат? – Он все еще никак не мог понять, о чем идет речь.

– Смирнов. Василий Смирнов. Ей было шестнадцать лет.

– Леночке? Но это же… Полный бред! Я даже не хочу об этом вспоминать.

Дальше парень монотонно, на одной ноте бубнит:

– Вы поссорились. Помнишь? Квартира на девятом, последнем этаже. В нашем городке не так много высотных домов, в основном одни пятиэтажки. А Смирновы жили в той, новой тогда еще девятиэтажке, что в центре, возле универмага. В тот день прозвенел последний звонок. Вечером была дискотека в школе, по вашему «Альтаиру» все с ума сходили. Ты пел тогда песню «Битлз» «Yesterday». Пошло до невозможности, потому что эта песня в репертуаре любого начинающего барда, обслуживающего школьные вечеринки. И паршиво пел, между прочим, потому что у тебя голоса нет.

– Ты-то откуда все знаешь?

Ох ты, как обидно! Он-то считал себя в школе звездой! А этот: «Паршиво пел»!

– Меня Леночка пригласила. Она думала, что ты будешь ревновать.

– Шестнадцать лет! Это же детство!

– Первая любовь. Я понимаю, что это была самая обычная детская ссора. Но ты все-таки пошел ее провожать.

– Не понимаю… Все было в порядке. Да, мы поссорились. Я выпил немного. За последний звонок. Но это же все было несерьезно! И когда она выпрыгнула из окна…

– Это я ее столкнул.

– Что?! – Показалось, что ослышался.

– А ничего. Мне с детства хотелось сделать тебе что-то плохое. У меня не было никаких талантов, а у тебя были. Тебя весь город знал уже в шестнадцать лет, а меня никто. Ты весь район объездил со своим «Альтаиром». И Леночка встречалась со мной только из-за того, что я тоже Коля Краснов и твой ровесник. Ее это забавляло. Ну, я и разозлился. В тот вечер родители к друзьям в гости ушли, чтобы не мешать. Как же! Выпускники, начало новой жизни! Даже выпить разрешили. Ты выбежал из квартиры, ее брат следом, дверь не захлопнулась. Я зашел в квартиру – она плачет. И кричит: «Уйди, я все равно его люблю! Его!» Ну, я и…

– Люди вокруг, – знаменитый певец обернулся. – И потом: одиннадцать лет прошло! Сейчас-то ты зачем?

– Я тащил ее к окну. Она кричала. Даже не думал в тот момент, что может вернуться ее брат. Она кричала, а я тащил. Она кричала, а я…

– Замолчи!

– Мне было все равно. Честно. Дотащил до окна, почти перекинул через подоконник. Странно, что никто не видел. Было часов десять вечера. Май, тепло, окно распахнуто. Сначала я спустил вниз ее ноги. Почему-то возле самого окна она вдруг перестала кричать. Почему?

– Ты ненормальный.

– Словно захлебнулась. Взгляд этот ужасный. Мертвый. Мне показалось, что она умерла, еще даже не перевалившись через подоконник. Так странно. Ее брат сказал потом, что вы ужасно поссорились. А Леночка была такая впечатлительная. И потом все эти записки.

– Какие записки?

– «Я люблю Колю Краснова!» «Я не буду без него жить!» «Если он уйдет, я умру!» Их нашли. Следователь все внимательно изучил. И дневник. Глупая девчонка, она еще и дневник писала. Про меня ни слова. Как не было. Нет, сейчас я, конечно, понимаю, что все это глупо. Но тогда…

– Ты…

– Что, страшно? А во мне тогда словно что-то сломалось. Мать лечила меня, лечила… Дура. Разве от этого можно вылечить – от тебя?

– Господи, столько лет думал, что убил человека! И потом, когда Фиса из окна упала, сразу понял, что это я. Во второй раз уже.

– Тебе просто не везет. Всегда находится человек, который тебя использует.

– Ты знаешь кто?

– Конечно! Ведь мы с ним в некотором роде родственные души. Нам нельзя было не сойтись. Только у меня в голове все перемешалось. Он говорит: «Уезжай. Продай срочно квартиру Фонарину и уезжай».

– Он хотел, чтобы меня убили? Так?

– Не знаю. Зачем? Это бессмысленно.

– Кто? Олег? Не верю! Скорее, тот, другой… Серега? Все-таки он зашел тогда в квартиру. Но зачем? Неужели же только из-за того, чтобы Фиса больше не лезла в дела группы и не тащила туда Эдика? Чушь!

– Он ждет, что кто-то, похожий на Николая Краснова, сядет в черную «Ауди». Как его там? Марсель? Имя какое чудное.

– Ты, кажется, коллекционируешь мои машины? «Ауди» не хочешь купить?

– Это он сказал, чтобы я изменил внешность, – парень словно не слышал своего собеседника. Только себя или тот голос, который существовал лишь для него одного. И бубнил все так же монотонно: – То есть перестал быть похожим на солиста «Игры воображения». Не меня должны убить. Я только должен был тебя дергать без конца, выводить из равновесия, а потом просто исчезнуть. Меня тоже использовали.

– Так давай посадим его за убийство. Вместе, ты и я. Ты только скажи, кто это.

– Саша. Мне рассказал Саша.

– Погоди. Что рассказал?

– Правду.

– Про Еву, что ли?