Текст книги "Суровые ведьмины будни (СИ)"

Автор книги: Наталья Бульба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Марыся

Быстро ночь жаркая пролетела. Уже светать начало, когда мы заснули. Но выспаться мне не дали.

Только утренний луч в комнату заглянул – а Вир уже меня будит.

– Пора вставать, – шепчет, поцелуями шею щекочет, – Баал опозданий не прощает.

У-у-у, и зачем только напомнил об этом хвостатом изверге. Я аж проснулась.

Впрочем, все они тут... хвостатые.

Пришлось проснуться окончательно и с кровати свою бедную тушку, демонами вчера зверски истерзанную, стащить. Вир служанку позвал, а сам в соседнюю комнату смылся, тоже одеваться.

Служанка сноровистая попалась. И десяти минут не прошло, как я была готова. А Вир меня уже ждал. Думала я, что мы сейчас к выходу пойдем, да только он меня в другую сторону по коридору повел.

– Куда мы идем? – спрашиваю.

– В сокровищницу. Хочу тебе одну вещь отдать.

– А почему сюда ее не принес?

– Нельзя. Неизвестно, дастся ли он тебе в руки.

Он? Дастся в руки? Уже интересно...

Путь к демонской сокровищнице неблизким оказался. Как и следовало ожидать, была она в подземелье. Пока мы туда спускались, попробовала я ступеньки считать, да только после трехсотой сбилась. Глубоко закопались, прямо ядерный бункер.

Да и система безопасности не хуже.

Когда лестница закончилась, оказались мы на небольшой прямоугольной площадке, напротив массивных дверей, металлом окованных. В центре площадки круг, светлым камнем выложенный. Вир меня на последней ступеньке оставил и строго наказал с нее не сходить, а сам в центр круга встал. Его тотчас белым светом залило, откуда-то с потолка льющимся. По световому конусу вначале красные всполохи пробежали, потом они голубыми сменились. И все погасло.

Демон ко мне подошел, за руку взял и со мной вместе опять в круг встал. За моей спиной стоит, обе мои ладони раскрытыми на своих держит. Опять свет на нас тяжело, как поток воды, упал, я даже задыхаться начала. Хорошо, что недолго это продолжалось. Вспыхнули переливы всех цветов радуги и пропали. А двери сами собой отворяться стали.

Внутрь зашли, так я чуть вывих шеи не заработала, так головой по сторонам крутила.

Сколько всего кругом – и золота, и каменьев. На стенах прозрачные футляры с драгоценностями такой красоты, что мое женское "я" тут же взвыло дурным голосом "хочу примерить!!!". А Вир мою руку не выпускает и дальше ведет, только приговаривает успокаивающе: "Успеется, сейчас времени нет, вечером придем – хоть все перемеряй".

В таком режиме он и дотащил меня до последней комнаты. Точнее круглого зала. С оружием. Чего здесь только нет... доброй половине я не то, что названий не знаю, но и о способах применения догадаться не могу.

Тут мое нормальное женское "я" впало в кому, а ненормальное и совсем не женское, наоборот, активизировалось.

Не знаю, в чем тут дело – в папином воспитании или отягощенной им же наследственности, но к холодному оружию я всегда была неравнодушна. А мечи, особенно японские, вообще повергали меня в экстаз и трепет.

Мне было около восьми лет, когда папа начал меня учить азам ножевого боя, стрельбе из пистолета и винтовки (были у нас винтовка-мелкашка, макар и самодельный дамский револьвер в кладовке припрятаны).

Нет, вы не подумайте чего, папа мой был добропорядочным советским инженером, но, видимо, казачья кровь брала свое. Всю жизнь его на экстрим тянуло. Наверное, поэтому и на маме отважился жениться, ведьма в женах тоже адреналина в крови добавляет, и немало.

Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы мама с папой довели свою науку до конца. Да видно, не судьба была. Погибли они в автокатастрофе, когда мне тринадцать едва стукнуло. Вырастила меня бабушка по отцовской линии. А мама моя сиротой была.

И вот сейчас стою я в зале моих грез, от количества и разнообразия оружия глаза разбегаются, а мне говорят: "выбирай меч, какой хочешь"

Оказывается, мечты иногда сбываются!!!

И пошла я вдоль стен, от стойки к стойке. Смотрю, любуюсь, некоторых кончиками пальцев касаюсь... и прислушиваюсь: не позовет ли какой? А ощущения от каждого меча разные, у каждого свой характер и своя судьба. Но созвучного мне пока не встретилось.

Вир у входа стоит, с интересом за мной наблюдает, но не вмешивается. Ждет.

Я уже почти круг завершила, когда будто толкнул меня кто-то. Остановилась, смотрю во все глаза, а руки сами к этой паре тянутся – меч и кинжал в простых ножнах, обтянутых черной кожей. Как раз для меня. Куда простой Бабке Йожке все это золоченое великолепие, камнями драгоценными усыпанное. Мне бы что попроще.

На Вира посмотрела, спрашиваю "можно?", он в ответ кивает, вот только взгляд напряженным стал.

Я меч в руки взяла, клинок из ножен осторожно освободила. Прямое обоюдоострое лезвие с золотой гравировкой в виде дракона у гарды. Я легонечко пальцами вдоль клинка провела... вдруг смех, звонкий, задорный, где-то чуть слышно прозвенел. Почудилось, что ли?

А демон заулыбался, сияет, как ясно солнышко.

– Он признал тебя. Теперь мне будет спокойнее – он сможет тебя защитить, если меня не будет рядом.

– Кто, меч? – признаться, я растерялась. Ну, что я могу защитить себя с помощью меча – это понятно. Но чтоб меч сам меня защищал... он что, одушевленный?

– Его имя Аллэн. Альдред и Лаэна вместе зачаровывали его для своего старшего сына. Этот меч – и защитник, и учитель. Если ты не сможешь защититься – он сам твою руку поведет. Любое движение, однажды тебе показанное, раз за разом поможет повторить, пока ты сама не сделаешь его правильно. Все дети нашего рода начинали постигать воинскую науку с его помощью. Ты, конечно, не ребенок, но и для тебя он будет помощником.

– А кинжал такой же?

– Да. Это неразлучная пара. – Вир улыбнулся, ласково коснувшись ладонью рукоятей.

– А теперь пойдем. Не стоит злить Баала. От него и я тебя спасти не смогу.

– Почему? Ты же его господин.

– Я еще и его ученик. Негоже ученику учителю приказывать.

Помог Вир мне перевязь одеть, показал, как клинки на ней закреплять. И повел к выходу. Я уж было приготовилась вверх эти сотни ступенек топать, но, как только двери сокровищницы за нами затворились, и мы на первую ступеньку встали, демон портал прямо к казармам открыл.

Баал нас уже дожидался, под старым дубом в тенечке лежал.

Как нас увидел, на ноги вскочил, одним взглядом всю картину охватил – и довольное лицо Виррана, и мою до глупости счастливую физиономию, и ладони, на рукоятях клинков сжатые. На долю мига позволил себе ухмыльнуться, но тут же с серьезным видом поклонился Виррану, а потом мне. Рукой в сторону площадки повел:

– Прошу вас, госпожа.

Что это с ним? С утра по голове чем-то тяжелым успели приложить? Интересно, и кто такой ловкий выискался?

Вчера, помнится, он мне беззастенчиво тыкал и, иначе чем ведьмой и неуклюжей человечкой, не величал. А тут "госпожа"...

– Снимите перевязь, герцогиня. Мы начнем урок с деревянных мечей.

Я послушно взялась за пряжку поясного ремня, когда до меня наконец дошло. Как до жирафа. Гер... ЧТО?! Как он меня назвал?!!

Стою столбом, взгляд с одного на другого перевожу. У старого демона ехидство в глазах так и плещется, молодой глазищи свои зеленые, лживые от земли не поднимает.

А Баал с этаким великосветским сдержанным удивлением в голосе:

– Как, мой герцог, Вы не объяснили своей жене смысл вчерашнего обряда?

Жене?!!

Ах ты, гад хвостатый, а меня ты спросил?!! Ну погоди... Либо ты мне сейчас же развод дашь, либо я овдовею.

Ярость волной во мне поднялась, костром в небо взметнулась.

Душой потянулась, рукой повела – земля вздыбилась, сбила демонов с ног. Ветер поднялся, пыль да песок в лицо им кидает, во все стороны перекатывает, встать не дает.

Баал ухитрился в сторону откатиться, я его преследовать не стала, хоть и хотелось мне эту ухмылочку ехидную с морды его клыкастой стереть.

А Вир мне кричит сквозь шум ветра:

– Мара! Выслушай!

– Что слушать?! Очередную ложь?! Ты на мне обманом женился, так разведешься по правде!

Ветер уже ураганом свищет, ветки и листья с дуба сбивает, и всем этим добром демона забрасывает. А тут еще и дождь пошел. Во что этот красавчик превратился – смотреть без смеха нельзя. Вот только мне не до смеха было.

– Я тебя не обманывал!

– Ты мне вчера хоть слово сказал?! Ты меня спросил?! – кричу, пытаясь в него еще и молнией попасть.

– Я тебя дважды спрашивал, по обычаю! Остановись, я все объясню!

– Спрашивал? Когда?! И почему я этого не помню?! Развод! – взвыла я, переходя на ультразвук.

– Все, хватит! – вдруг взмыл демон на ноги. – Не смей произносить этого слова!!!

И резко ладонь вниз опустил.

Стихло все разом. И ветер, и дождь, и земля успокоилась.

Упс, так он так с самого начала мог? Ой-ёй... Кажется, попала я не по-детски...

Вир ко мне идет, а я даже пошевелиться не могу. Говорить, кажется, тоже. И когда заклинание успел наложить – ума не приложу. А говорил – дар иссяк...

Подошел вплотную, за подбородок лицо приподнял, в глаза смотрит. А зрачки вертикальные, злится, значит. И медленно, четко, как маленькому ребенку, объясняет:

– Вчера я принес малые брачные клятвы. Это означает, что я женат и принимаю на себя все обязательства мужа по отношению к тебе. Перед этим я дважды предлагал тебе себя и свою любовь. И дважды ты согласилась. Брачный кубок был свидетелем.

Все черти этого мира! Ведь чувствовала я, что с этим кубком что-то не так! Так нет, чтоб остеречься!

– Но клятвы принес я, а не ты. – Продолжил демон. – По нашему закону ты свободна и можешь уйти в любой момент. Достаточно лишь объявить об этом при свидетелях. И никто не посмеет тебя удерживать.

"Даже ты?" – хотела я поинтересоваться, но язык не слушался.

– Даже я, – подтвердил Вир. – Брак становится нерасторжимым лишь после того, как и женщина произносит брачные клятвы. Такой обряд называется полным. Тогда только смерть одного из супругов освобождает другого. И я хочу, чтобы ты принесла эти клятвы добровольно, потому, что этого захочет твое сердце. А пока я буду рядом с тобой, буду любить и оберегать. И отпущу, если ты этого захочешь.

Я почувствовала, что могу говорить, но что сказать – я не знала.

Ярость уступила место растерянности. Как ни крути, после смерти бабушки это был первый человек, тьфу, демон, в общем, неважно, которому была небезразлична моя судьба. Который хотел связать свою жизнь с моей...

Очевидно, мой взгляд достаточно точно отразил мои переживания, так как магические путы исчезли, а Вирран, одним жестом вернув себе и Баалу приличный вид, обнял меня за плечи, легко коснулся губ и сказал:

– Прошу об одном: подумай и не руби с плеча. Не губи то, что только зародилось.

Последующие часы я только и занималась тем, что рубила.

После ухода Виррана, благоразумно исчезнувшего с моих глаз, я поняла, что думать я не могу, а возвращаться в замок – не хочу, потому как через пару минут начну крушить все, что под руку попадется. А раз так... то надо использовать полученную дозу озверина с пользой. И потребовала от Баала продолжения урока. Что, как мне показалось, вызвало у него вздох облегчения.

Мажордома, пришедшего пригласить госпожу герцогиню к обеду, я отправила восвояси, вызвав маленький смерч, доставивший беднягу прямо к крыльцу замка. Правда, изрядно потрепанным.

Но, когда на обед позвали воинов, я решительно увязалась за Баалом. Гордость – гордостью, но кушать-то хоцеца.

Демоны, конечно, слегка обалдели от такого соседства, затаились, настороженно присматриваясь. Но, когда увидели, что новоявленная герцогиня великосветскую даму из себя не корчит (знали бы они, что я просто не знаю, как это делается), а с аппетитом уминает кашу из общего котла, чуть расслабились. За столом зазвучали шуточки, часть из которых была явно по мою душу, но я предпочла их не услышать.

Я просто наслаждалась невероятным для Земли зрелищем.

Около пятидесяти великолепно сложенных мужчин (демоны товарищи чистоплотные, перед обедом одним умыванием и мытьем рук не ограничились: пыльные безрукавки сняли, по пояс обмылись). Шевелюры у всех роскошные, самая короткая – чуть ниже плеч, самая длинная – у Баала, ниже пояса. Каждый красив по-своему, каждый опасен так, что вскипает кровь.

Потом кто-то поинтересовался, а правда ли я из другого мира (наверное, видел сцену моего прибытия), а все ли девушки там носят такую одежду и т.д., и т.п. Я честно пыталась ответить на все вопросы, рассказывала, объясняла, даже попыталась создать в воздухе мысленную проекцию улиц своего города...

И мне это удалось!!! Меня Туся давно научить пыталась, заклинание я помнила, но увы... Впрочем, я уже говорила, на Земле мне ничего не удавалось, кроме растений и животных, а тут, в этом мире все по другому стало, словно признал он меня и с готовностью на мой зов откликался.

А если вспомнить, какой роскошный первый семейный скандал я тут учинила – да недавно я и мечтать не смела, что стихии на мой зов отзовутся.

Напрашивался естественный вывод: программу обучения срочно нужно корректировать и расширять. Военное дело, конечно, никто не отменяет, но занятия магией мне просто необходимы. Так что после обеда пойду отлавливать следующего мученика – придворного мага. А то, чудится мне, жизнь у него больно скучная. Теперь будет веселая.

Злорадно хихикая, мой внутренний голос пропел: "Держитесь, демоны, русские идут!"

Туся

Сидела я себе на крылечке, смотрела, как местная, похожая на белку зверюшка потрошила шишку, и думала. И думы у меня не то, что невеселые, а скорее тревожные. И рассказ Эндрика покоя не давал, и задумчивый взгляд Ратоны, в котором искрами вспыхивала надежда, чтобы тут же потухнуть. И повелитель, которого я больше никак иначе, как гадом хвостатым, не называла.

И ведь понимала, что не заслужил он такого, но... надо было виновного во всех бедах найти, а он выглядел самой подходящей кандидатурой на эту роль.

Вот и теперь, стоило только ненароком о нем вспомнить, как тело обдало жаркой волной, словно вот он, рядышком, руки ко мне свои сильные протягивал.

Я ж говорю, гад!

Жаль только, не было времени у меня рассуждать, что я с ним сотворю, как только он мне на глаза покажется. Встали передо мной в полный рост другие проблемы, да еще и руками замахали, чтобы потом не говорила, что не заметила.

А проблемой этой стал рассказ Эндрика. Это же надо было парню так вляпаться!

В двух словах выглядело все так.

До определенного возраста мальчиком он был избалованным. Но тому и объяснение было, и не только то, что он был младшеньким.

Жена повелителя погибла, когда его защищала. Война у них тут была, с попыткой захвата власти. И хотя повелитель сделал все, чтобы уберечь свою любимую, проглядел предателя в своем окружении. За что и поплатился. Сумел прийти на помощь, когда она уже смерти в глаза смотрела. Ну и поклялся исполнить ее последнюю просьбу – воспитать самую младшую свою кровинушку не как одного из возможных наследников, а дать ему свободу выбрать, какая жизнь по душе его будет. Вот Эндрик и довыбирался.

В одном из своих странствий по чужим землям встретил девушку, в которой изящность тела сочеталась с красотой души. Ну и влюбился до беспамятства. Та тоже ответила ему взаимностью, правда, предупредила, что уже сосватана.

Вот только имя своего жениха не назвала. А когда Эндрик сам узнал, ощутив неладное своей демонской душой, было уже поздно. Светала (так зовут его возлюбленную) дитя под сердцем носила. Его дитя.

Ну, Эндик, недолго думая, и выкрал барышню из дома ее отца (пока там об этой новости не прознали) и увез к своему другу, о котором мало кто догадывался, потому что тот человеком был. А демоны с людьми не очень-то и общались. И ведь нет бы, к отцу кинуться да все ему рассказать, совета попросить – решил, что сам со всем справится.

В любом другом случае так бы и случилось. Парень он высокородной крови, клятвы брачные дать не противился. К тому же для демонов все равно, в браке или нет дите родилось. А уж ее родители с таким положением рано или поздно, но смирились бы.

Но возлюбленная его не просто человечкой была – ведьмой. Причем с силами яркими, необычными. Кроме того, что стихии ей подчинялись, могла она будущее видеть и на него влиять. Вот только... как только ребеночек себя проявил, почти полностью лишилась своего дара и вновь обрести должна была лишь, когда дите от ее молока откажется. А женихом, который очень рассчитывал ее заполучить, оказался глава клана демонов ночи, в далеком прошлом отколовшейся ветви от обычных демонов, которые овладели страшной силой магии крови.

Вот и кинулся тот невесту свою разыскивать. Ну и разыскал, как раз в тот день, когда мир услышал первый крик Ратоны. Дочь Эндрику удалось спасти, а вот друга и возлюбленную – нет. Друг погиб, а Светала попала в руки воинов Кирана.

С тех пор и искал мой спутник ее следы по миру, потому как не знал, где его враг-соперник ее держит. До некоторого времени даже сомневался, что жива она осталась.

А незадолго до моего появления довелось ему встретиться с одной из моих сестер местного производства. Та поверила в то, что любовь демона так и не остыла, и согласилась в будущее заглянуть. Многого не увидела, лишь место, где он меня встретит, меч, который должен ему помочь в схватке с Кираном, да пещеру в горах, которые через Проклятые земли тянутся и где уже столько лет тяжелым сном спит его возлюбленная. А вот того, соглашусь ли я ему помочь, и удачен ли путь его будет или нет, разглядеть не смогла. Впрочем, уже и этого было много.

Вот после этого рассказа и сидела я на крылечке, думу думая. И каждый вопрос, на который искала ответ, только новыми оборачивался. Вроде я и Бабка Йожка, но все, что мне с рождения дано было, использовалось лишь в мирных целях. А тут даже не предчувствие нашептывало, сама знала, что оружие в руки придется брать. И не только для своей защиты – чужую жизнь отнимать. И хотя свободу другого существа тоже благородной целью можно было считать, трудно такое принять душе, привыкшей к иному.

Вот только деваться мне было некуда. Меч, который он с собой вез, в его руки не дался. И в ножны не пошел. Как хранился в сокровищнице у батюшки завернутым в тряпку, так и отправился в путь. Когда же я его развернула, чтобы доказать, что Эндрик ошибается, отозвался тот на мое прикосновение едва ощутимым, но теплом. А когда я его подняла, так таким ликованием в душе откликнулся, что я на мгновение себя потеряла, растворившись в солнечных бликах, заигравших на его гранях.

– Ратона обедать зовет, – присел рядышком со мной Эндрик.

Вроде и вопроса не задал, а отвечать придется. Потому как по себе знаю, насколько тяжелым может быть ожидание.

– Отцу про дочь почему не сказал? Стыдно или боишься, что не примет?

Улыбнулся он мне. Не то, чтобы горестно, а с некоторой тяжестью.

– Сам я ее потерял, сам и найти должен. К тому же, если к этому повелитель будет причастен, опять война начнется между нами и ночными. А мы только-только к миру начали привыкать.

– Значит, стыдно, – перевела я его речь на свой язык.

– Стыдно, – признался он. Спокойно так.

Вот ведь картина какая странная: отцу – стыдно, а ведьме залетной – не стыдно. А может, так и должно быть? Я – человек чужой. Сегодня – здесь, завтра....

Не верит он, что у нас с повелителем может быть все серьезно. Вот и я... не верю.

– Говоришь, твой враг логово по дороге на Лысую Гору устроил?

– Даже сворачивать никуда не придется, – подтвердил он еще раз то, что уже рассказывал. – От той пещеры до твоего места останется пара дней верхом. И то лишь потому, что тропинка кругами вьется. А если на метелочке твоей, то совсем близко будет.

И ведь не уговаривал он меня. Ни в глаза не смотрел, в ожидании моей реакции, ни голосом свою заинтересованность не проявлял. Так говорил, что уверенность моя все крепче становилась: не пойду я с ним – отправится один. Но мне-то ведомо то, о чем он не догадывался. Раз будущее меня показало, значит не обойтись ему без моей помощи. А раз так....

– А никакой другой дороги нет, чтобы не ждать, когда батюшка твой с погоней нас обгонит? – спросила с легкой хитринкой в голосе. Чувствую, как разгорается такой задор в душе, от которого самой страшно становится.

Нет, не за себя, конечно же. За того, кто под этот самый задор попадет. Потому как игры одного демона требуют, чтобы месть другому была незабываемой. Будет когда-нибудь Азаир своим внукам рассказывать, как одна из его барышень его старому недругу рога пообломала. И хоть мне самой слышать этого не доведется, но даже от одного представления на сердце приятно становится.

А уж когда сама девчонкам буду о своих приключениях докладывать....

Эх! Самое главное, чтобы самой в этих самых похождениях жизнь свою не оставить.

Только подумала, и тут же сама себе подзатыльник дала. Мне еще шефство над Марысей держать, а я о глупостях всяких рассуждаю, беду на себя накликиваю.

– Есть, – улыбнулся он во все свои... – Но отец о ней тоже знает, ездили мы с ним как-то по ней. Правда, давно это было, но на память он никогда не жаловался. Так что риск большой.

– А... – махнула я рукой. – Куда уж больше, чем сейчас. Пойдем обедать, а с утречка уже и в путь. Если нам суждено с ним встретится, хоть зайцем петлять будем, а в лапы к нему попадем.

Похоже, ему и самому не терпелось быстрее в дорогу отправиться. Не стал он убеждать меня задержаться, лишь головой кивнул, поднялся первым, да руку подал, помогая встать.

И все было здорово, если бы не билась в голове растревоженной птахой одна мысль: а что я с мечом-то делать буду, если я его раньше даже в руках не держала?

***

В дорогу мы отправились, как и решили, рано утром. Солнце еще даже не успело выглянуть из-за крон высоких деревьев. Ратона накормила нас завтраком (хозяйственная девочка, надо бы в хорошие руки пристроить) и собрала еды с собой. Эндрик, когда увидел это изобилие, попытался половину оставить, сославшись на то, что лошади такого просто не вынесут.

Ну, ну... эти лошади не просто вынесут, а даже и не заметят.

Если бы я знала, что демоны такие злопамятные, спорить с ним и настаивать на своем мнении не стала бы. Но догадалась я об этом слишком поздно.

Тропинка, по которой мы ехали, петляла, как тот самый заяц, о котором я так несвоевременно вспомнила. То к руслу реки по такому косогору, что я предпочла спускаться туда с закрытыми глазами и надеясь только на милость провидения. Потом наверх: коняшка моя скачет, как тот горный козел. И я с ним... скачу, зубами выбивая дробь и мысленно складывая приходящие в голову угрозы в заветные кладовые памяти. Чтобы не забыть. Затем в овраг, потом из оврага. Там дерево поперек тропинки сваленное лежит, в другом месте ветви деревьев так низко склонились, что пришлось по спине лошади распластаться.

К обеду я поняла, что нет у меня врага страшнее, чем этот смуглый хвостатый красавчик, вместе с его папенькой и всем их родом.

На привал мы остановились у реки – как раз к ней в очередной раз и спустились. Я сползла с лошади прямо под ее копыта, решив, что лучше умереть здесь и сейчас, чем терпеть и дальше это издевательство. Когда мы ехали к домику, где Эндрик скрывал Ратону, я так не устала, как за эти несколько часов.

Мой спутник, догадавшись, что переборщил с местью, перетащил меня подальше от нагло ухмыляющейся животинки и сам взялся за обустройство временного лагеря. Я же... перевернулась на спину и затихла, наблюдая за тем, как по небу плывут облака, ветер колышет листики на ветвях деревьев, летают бабочки. Красота!!!

Самое главное, вовремя преувеличить собственные слабости. Знал бы этот кадр, какие кульбиты мы с девчонками в воздухе на своих метлах устраиваем! И все это после ночи плясок у костра! А после этого весь день опытом делимся и... снова пляски. И опять кульбиты. Так что эта прогулка не страшнее легкой разминки. А то, что сползла... так с непривычки.

Так я засмотрелась на то, что надо мной творилось, что почти пропустила тот момент, когда Эндрик направился в мою сторону. Тут я глазки прикрыла и прикинулась умирающим лебедем.

– Пойдем, перекусим, – тревога в его голосе хоть и была, но... чисто символическая. Ничуть он не поверил в мое возможное прощание с этим светом.

Не очень-то и надо было!

– Мыть посуду не буду, – хмыкнула я, переводя себя из горизонтального положения в сидячее.

– А тебя никто и не заставляет, – фыркнул он, покачивая головой. – Я и сам справлюсь.

Я от его слов даже умилилась. Это же надо, какой спутник мне попался! Все бы мужчины такими были, цены б им не было.

Поднялась я, слегка, покряхтывая. Кульбиты – кульбитами, а овраги – оврагами. Снова плюхнулась у разостланной на траве тряпицы, на которой уже было разложено приготовленное его дочерью богатство.

– А чего горяченького? – протянула я капризно, не наблюдая никакого, даже самого захудалого костерка.

– К вечеру доберемся до деревушки, там тебе и горяченькое, и горячительное будет, – спокойно ответил он мне, отрезая ломоть мяса от большого куска. – Она хоть и небольшая, но находится рядом с торговой дорогой. Гостиница там вполне приличная и кормят вкусно.

– Ты потому и запас брать не хотел? – не стала я больше испытывать его терпение. И так уже понятно, что он видит меня настоящую за всеми моими выходками. И хотя можно было доказать ему, насколько он не прав, поддаваться глупому желанию я не собиралась. У нас с ним впереди было серьезное дело, а такие вещи шутки терпят только до поры до времени.

– Потому и не хотел, – подтвердил он мне, а потом посмотрел на меня со странной нежностью. – Но спасибо, что заставила меня это сделать. Не подумал я, что Ратоне приятно будет.

– И давно она у тебя в лесу живет? – сделав себе бутерброд, спросила я. Раньше не было возможности расспросить, не хотела отнимать у них время.

– Да уж пару лет. Там как раз ведьма живет, про которую я тебе говорил. Сейчас она по своим делам в человеческие земли отправилась, потому Ратона и одна. Но место то заговоренное: без меня или хозяйки к нему никто не приблизится.

Не стала я его разочаровывать. Защита там была хоть и весьма основательная, но... не к избушке она привязана, а к самой ведьмочке. Стоит той ослабнуть, или, что еще хуже, погибнуть, как от защиты одни ошметки останутся. И хотя этой ночью я заговорила пару камушков, но надежды на них тоже мало. Так что уберечь он дочь мог только одним способом: найти ее мать, да признать ее своей женою. И отцу своему скорее представить. Насколько я уже повелителя сумела понять, он своих в обиду не дает.

– Ладная она у тебя девушка. И лицом хороша, и по хозяйству справная. Думал уже о муже для нее?

Эндрик на меня зыркнул, но тут же взгляд опустил.

– Не хочет она о замужестве думать. Надеется, что силы ее проснутся, и станет она такой же, как и вы, ведьмы.

– А тебе этого очень не хочется, – улыбнулась я озорно. – Или ты думаешь, жизнь у нас невеселая?

– Да не думаю я так, – вспыхнул он. – Но мало у кого из вас семья бывает, детки рождаются. А я кровь от крови своей хочу, хочу не только на детей своих смотреть, но и на внуков.

Мне ничего не оставалось делать, как весело засмеяться.

– Глуп ты еще. Сразу видно, что младшенький. – И не дав ему вскинуться, продолжила, посмотрев на него спокойно: – Среди нас тоже разные бывают. Кто-то всю жизнь со своей свободой по миру ходит. Кто-то успевает и делом своим заниматься, и семью в своих нежных ведьминских ручках держать. Но одно скажу точно: принуждать нас невозможно. Мы, как ветер. Сквозь пальцы пролетим, не заметишь. А попытаешься удержать, получишь ураган. Так что с дочерью не спорь, а покажи ей все возможные варианты, чтобы выбор у нее был. И если она увидит, что иметь мужа и детей радостно, то сама сделает так, как тебе захочется.

– А ты? – посмотрел он на меня с улыбкой.

– А я? – хмыкнула я в ответ. – Не встретила того, с кем захотела бы остаться. Но если встречу, счастье свое в чужие руки не отдам.

– А отец? – и опять хитринка во взгляде.

И чего это ему, интересно, неймется. Не знала бы точно, что рядом никого нет, посчитала, что для него и старается. Или?

Нет, уж в лесу я вполне могу ощутить присутствие постороннего.

– Встреть я его в своем мире, вряд ли мимо прошла, – не стала я скрывать от него то, что испытала, увидев главного демона. – Но у нас с ним будущего нет, так чего ж себе и ему сердце рвать. Обоим легче будет, если судьба вновь не сведет.

– И ты так просто об этом говоришь! – возмутился он, отодвигая от себя походную баклажку с вином. – Неужели даже шанса ему и себе не дашь!

– Шанса?! – вскочила я, отбрасывая недоеденный бутерброд. – Я от одного его поцелуя голову потеряла! Мне до сих пор его прикосновения чудятся! А ты представь, что будет, если я нам с ним этот самый шанс дам! Да его потом из сердца выдирать придется! Или ты считаешь, что раз ведьма, так и любить не умею?! Умею, только никто об этом, кроме меня, не знает. И про мокрую подушку, когда еще в школе влюбилась в соседа по парте, и про то, как сидела на берегу реки, смотря в воду и видя в ней лицо того, кто лишь один взгляд на меня кинул и прошел мимо. Я после каждого раза себя по кусочкам собирала. Так то влюбленность была, а здесь почти мужчина моей мечты. И ты говоришь про шанс!!!

– Извини. – Я и не заметила, как он оказался рядом. – Почему-то глядя на вас, я всегда считал, что легкомысленнее, чем ведьма, существ нет. Не думал, что и вы страдать умеете.

– Умеем, – уже почти успокоившись, произнесла я. – Но никому не показываем, потому, как гордые. И не любим, когда нас жалеют, потому и чувства свои скрываем. Потому и улыбаемся, когда больно, потому и поем, когда плакать хочется. И ты помни об этом, когда любимую свою из плена вызволишь. И не делай ошибок, которые другие совершают: пусть дверь в твоем доме для нее всегда открыта будет. Тогда она от тебя точно никуда не уйдет, а если уйдет, то обязательно вернется. Потому что мы всегда возвращаемся туда, где нас любят и ждут.

– Но не в твоем случае, – грустно улыбнулся он.

– Но не в моем случае, – как эхо повторила я.

После тех моих слов разговор как-то утих. У меня не было настроения его продолжать, а Эндрик о чем-то серьезно задумался. Лишь время от времени кидал на меня странные взгляды. Надеюсь, он не задумал глупость какую совершить, типа того самого шанса, против которого я так рьяно выступала. Но как бы я не хотела разобраться в том, что творилось в его голове, понимала, что вряд ли мне это удастся. Я ведь ведьма, а не Вольф Мессинг.

Потом мы собрали остатки еды обратно в узелки, упаковали в седельную сумку, мусор, который после нас остался, закопали в неглубокую ямку и снова тронулись в путь. И хотя дорога так и продолжала напоминать заячий след, ехали мы медленнее, потому и не столь утомительно.

Эндрик молчал, к чему-то напряженно прислушиваясь. Но по тому, что лицо его продолжало оставаться спокойным, я решила, что он просто перестраховывается. Мешать не стала, мне было чем заняться – лес вокруг нас выглядел просто изумительно. Вроде и похож на наш, но и зелень кажется ярче, и птички поют задорнее, да и солнышко одаривает теплом с нежностью. Короче, курорт, да и только.