Текст книги "Цвет надежды"

Автор книги: Наталья Способина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 92 страниц)

Гермиона распахнула журнал и яростно уставилась на пестрые картинки. Словно они были в чем-то виноваты. Перелистнув очередную страницу, девушка чуть не взвыла.

– Джин, – простонала она, – в твоем журнале колдография Малфоя.

Рон и Гарри резко подняли голову и уставились на Гермиону.

– Да, я знаю. Там заметка о его семнадцатилетии. В чистокровных семьях это событие – умереть не встать, – с неприязнью в голосе закончила Джинни.

– Сказала Вирджиния Уизли, которая никакого отношения к чистокровным семьям не имеет, – поддел девушку Гарри.

– Ну, я немного не так выразилась. В маразматических чистокровных семьях это событие – умереть не встать.

Все улыбнулись, Гермиона же опустила глаза к небольшой колдографии. Светловолосый подросток с ленивой вежливостью смотрел в объектив фотокамеры. Никакой радости по поводу предстоящей публикации, никакого ликования по поводу будущего совершеннолетия. А ведь раньше он дико завидовал Гарри. Наверняка мечтал стать таким же известным. Неужели он действительно так изменился?! Гермиона понимала, что ответ на этот вопрос она вряд ли получит в ближайшее время. Девушка еще раз посмотрела в равнодушные глаза. Может же смотреть нормально. Без интереса, но хотя бы вежливо и без мерзкого выражения превосходства. Почему он такой гад? Тот же вопрос, и снова без ответа. Гермиона перевернула страницу и попыталась вникнуть в проблемы миловидной ведьмочки лет пятнадцати, от которой ушел парень, да еще подруга наслала проклятие длинного языка. И теперь девушка говорит без конца и не может остановиться. Проблемы этой дурочки на какое-то время даже увлекли гриффиндорку.

Наконец путешествие закончилось, и ребята не спеша выбрались из своего купе. Пока натягивали школьные мантии, пока собирали вещи… Выйдя из купе, они обнаружили, что в коридоре пусто и они последние пассажиры. Рон шел первым, за ним Джинни, дальше Гарри, и замыкала процессию Гермиона с Живоглотом под мышкой.

Гарри внезапно обернулся, посмотрел на кого-то позади Гермионы и напряженно застыл. Все произошло так неожиданно, что девушка врезалась в него. В тишине коридора раздалось сердитое шипение Живоглота. Гермионе даже не нужно было оборачиваться. Она прекрасно знала, кто может идти позади. По-видимому, мистер Малфой собирался еще дольше, чем вся их честная компания. Гарри наконец сдвинулся с места и свернул в тамбур. Он спустился со ступенек и протянул руку Гермионе. При этом его напряженный взгляд не отрывался от Малфоя.

– Поттер, – раздался позади упорно не желающей оборачиваться девушки ленивый голос. – Я, конечно, понимаю, что ты так соскучился за лето, что не можешь на меня наглядеться, но с такими темпами ты уронишь Грейнджер со ступенек.

– Я с большим удовольствием уроню со ступенек тебя, – с ненавистью процедил Гарри, больно сжав пальцы Гермионы. – Причем, желательно, с летальным исходом.

– С летальным для тебя? – так же лениво протянул Малфой.

– Для тебя! – яростно рявкнул Гарри.

– Нервишки шалят, Поттер? Что так? Шрамик по ночам спать мешает?

Гарри рванулся к ступенькам, на верхнюю из которых как раз ступил Малфой, но Гермиона и Джинни повисли на нем с двух сторон.

– Поттер, я могу по блату устроить в клинику Святого Мунго. Там, говорят, и не таких вылечивают.

– Что, кто-то из твоих родственников уже вылечивался? – язвительно поинтересовался Рон. – Хотя вряд ли. По-моему, им там не помогли.

– Еще слово о моей семье, Уизли, и твоим родителям значительно легче будет прокормить детей. Их станет на одного меньше.

– Да ты…

Джинни выпустила Гарри и бросилась к Рону, пытаясь оттащить его в сторону.

Гермиона оттянула Гарри от ступенек и громко сказала:

– Неужели кто-то собирается портить начало своего последнего учебного года, препираясь с умственно отсталыми?

– Ты права, Грейнджер, – Малфой легко спрыгнул с последней ступеньки. – Это мысль. Не буду портить этим свой первый учебный день.

Он развернулся и пошел в сторону, оставив Гарри и Рона в цепких объятиях девчонок и собственной злости.

– Вот сволочь! – выдавил Рон.

– Для кого это новость, интересно? – в космос отправила свой вопрос Гермиона Грейнджер, прижимая к себе вырывающегося Живоглота, который просто чудом не убежал в этой суматохе.

– Ладно, – Джинни выпустила рукав Рона и окинула всех взглядом. – Я пошла к своим.

– Давай, – вразнобой ответили семикурсники.

Джинни пошла по перрону, бросив убийственный взгляд на Малфоя, который присел чуть в стороне, чтобы завязать шнурок. Гермиона повернулась к ребятам и попыталась подобрать слова, способные отвлечь всех от Малфоя. Получалось плохо, потому что все мысли вертелись вокруг этого мерзкого гаденыша. Ее внимание привлек странный звук с той стороны, в которую направилась Джинни. Оглянувшись, Гермиона обнаружила чуть в стороне первокурсницу, которая горько плакала и цеплялась за мантию Драко Малфоя.

– Этот гад уже успел ребенка обидеть, – процедил Рон.

– Похоже, дело в другом, – отозвался Гарри.

Гермиона дернулась в ту сторону, но Гарри придержал ее за рукав.

– Подожди минутку.

Они стали наблюдать за разыгрывающейся сценой, и только тут разобрали тихий голос Малфоя.

– Что ты потеряла?

– Я сама потерялась. Я ловила свою жабу. А она… она… А-а-а…

– Если ты не прекратишь ныть, я развернусь и уйду. Будешь тут в одиночестве оплакивать свою подохшую жабу.

– Она не подохшая, – испугалась девочка. – Вот она.

Девочка продемонстрировала вытащенную из кармана жабу, заставив Малфоя брезгливо поморщиться.

– Чего же ты тогда ревешь?

– Я потерялась, – повторила девочка.

– То есть как?

– Я не знаю, где все.

– Деточка, – убийственным голосом начал Малфой, – у тебя плохо с глазками или с ушками? Как можно не заметить посреди перрона полувеликана, который голосит, как потерпевший?! С такими мозгами точно отправишься в Пуффендуй, – заверил он несчастную девочку.

– Пойдем! – слизеринец резко развернулся и зашагал по перрону. Девочка засеменила следом.

– Вот гад, – повторил Рон, – неужели нельзя спокойно разговаривать?

– Рон, его воспитанием, наверное, занимались по почте. Без личного контакта. Мы же видели его родителей, – устало проговорила Гермиона.

– По почте…

– Что? – не поняла Гермиона.

– Почта! Я забыл Сычика в купе.

Рон ринулся обратно к покинутому вагону.

– Рон, – закричали ребята в один голос. – Он прилетит.

– Он в клетке, – не оборачиваясь, прокричал Рон.

– Он прилетит с клеткой! – крикнул Гарри.

– Интересно, как он это сделает? – притворно задумалась Гермиона.

– Возьмет в зубы и прилетит.

– Сычик… возьмет в зубы клетку, внутри которой он заперт, и прилетит… Мне уже страшно.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись, представив себе потуги несчастного Сычика по перемещению клетки, внутри которой он находится, да еще внезапное появление у Сычика зубов. Друзья пообщались на эту тему еще некоторое время, и в результате получился неплохой сюжет для фильма ужасов. Наконец в дверях вагона появился довольный Рон с клеткой в руках.

– Последняя карета, – махнул он в сторону одинокого средства передвижения.

– Повезло, – кивнул Гарри и повернулся в сторону кареты.

– О, нет, – простонал Рон, и ребята обернулись на его голос. К этой же карете приближался… Драко Малфой.

«Сегодня явно не мой день», – обреченно подумала Гермиона.

Малфой заметил троицу и остановился. Возвел глаза к небу и что-то проговорил. Наверное, повторил мысленные сетования Гермионы и, расправив плечи, с независимым видом продолжил путь. Он прекрасно понимал, что поездка будет, мягко говоря, неспокойной, но шел так, словно все в этом мире идет по его сценарию. Гермиона собрала все свое мужество в кулак. Она понимала, что ближайшие полчаса будут незабываемыми. Опасения подтверждали напрягшиеся плечи Гарри и явно воинственный взгляд Рона. Малфой тоже был похож на тигра, готового в любой момент совершить стремительный прыжок и вцепиться в горло своей жертве мертвой хваткой. Гермиона посмотрела на приближающегося юношу.

Легкомысленный лучик солнца скользнул по его волосам, окрасив их в золотистый цвет.

Завтра.

Дай мне еще мгновенье!

Еще секундочку дай!

Не исчезайте, тени!

Завтра, не наступай!

Небо, пусть звезды светят!

Восходом их не карай!

Солнце, не трогай веток!

Завтра, не наступай!

Руки его и губы,

Утро, не отбирай!

Остановись, Разлука!

Завтра, не наступай!

Легкомысленный лучик солнца скользнул по его волосам, окрасив их в золотистый цвет.

Фрида проследила взглядом за этим счастливым лучиком. Он сможет коснуться его волос завтра, послезавтра…

А для нее же это – последний раз. Фрида слегка шевельнулась в его объятиях. Юноша только сильнее прижал ее к себе.

– Нет! – тихо проговорил он. – Не уходи!

– Люциус, уже утро. Ты сам сказал, что в восемь за тобой приедет экипаж. Уже семь двадцать.

Она осторожно высвободилась из его объятий и встала с постели. Люциус приподнялся на локте и стал неотрывно следить за своим чудом, которое так хладнокровно и методично собирало разбросанную одежду. Откуда ему было знать, что в ее душе дрались скорпионы, разрывая несчастную девушку на части. Фрида старалась не смотреть в его сторону. Завтра наступило. Оно неотвратимо и равнодушно превратилось в безликое сегодня. В сегодня, которое запомнится на всю жизнь, потому что хуже уже не будет. Позже будет все равно. Юношеские метания и порывы будут погребены под грудой обязательств, времени, неимоверных усилий. Потом будет все равно. А сегодня хочется умереть.

Когда Фрида наконец нашла в себе силы оглянуться на юношу, оказалось, что он уже тоже успел одеться и стоял у кровати, исподлобья глядя на нее.

– Не нужно меня провожать, – тихо сказала девушка в ответ на его движение к ней.

– Фрида, я…

– Люциус, ничего не говори, – девушка, глубоко вздохнув, встретилась с полными боли серыми глазами. – Я все понимаю. Не нужно. Ладно?

– Как же теперь? – Люциус с тоской посмотрел куда-то поверх ее головы. – Ты еще не ушла, а я уже скучаю.

Фрида резко замотала головой и сделала два шага назад.

– Нет! Не надо.

Люциус бросился к девушке и сжал ее в объятиях.

– Я тебя не отпущу. Я…

– Нет! Нет! Не делай хуже. Пожалуйста.

Фрида стала яростно вырываться из стальных оков, в которые превратились его руки в желании удержать, сковать. Он не выпустил. Наконец девушка обессиленно затихла и еле слышно проговорила:

– Люциус. Я прошу…

Он поцеловал ее волосы и, разжав руки, сделал шаг назад. Он все понимал. Умом. Но сердце отказывалось принимать. Он посмотрел на ее растрепанные волосы цвета нежного шоколада. Равнодушный лучик солнца полоснул по ним золотым светом. Он посмотрел в ее глаза, самые любимые, самые родные, и горько усмехнулся. Что он мог сделать сегодня? Ни-че-го.

– Пока, – тихо проговорил он.

– Прощай, – откликнулась Фрида.

И вдруг, метнувшись вперед, прижалась губами к его губам. Он тут же сжал ее в объятиях и яростно поцеловал в ответ. Этот отчаянный порыв уже ничего не менял, ничего не решал. Он лишь немного отодвигал неизбежное и страшное. Фрида сделала шаг назад, разжав руки, которыми еще секунду назад обнимала его плечи. Он тут же отпустил ее. Все верно. Все закончилось.

Она резко развернулась и вышла из комнаты. Ни одному, ни второму не пришло в голову, что в общей гостиной могут быть люди. Фрида быстро сбежала по ступеням и решительно направилась к двери, ведущей в коридор. Не оборачиваясь, распахнула ее и почти выбежала наружу. Куда она спешила? Ее нигде не ждали, ей никуда не хотелось, кроме комнаты, которую она только что покинула. Девушка бежала по пустынным коридорам, отчаянно борясь со слезами. Битва была неравной. То и дело приходилось останавливаться и яростно вытирать мокрые щеки. В очередном коридоре силы разом оставили, и Фрида опустилась на пол у стены. Завтра наступило. Завтра всегда наступает, как бы мы ни молили об обратном.

* * *

Светловолосый юноша стоял, прижавшись к захлопнувшейся двери лбом и ладонями, изо всех сил стараясь унять ноющее сердце. Наконец он оттолкнулся от двери и направился в сторону кровати. Она еще хранила ее запах и тепло ее тела. Люциус осторожно провел рукой по подушке и вдруг бросился на кровать лицом вниз. В груди нестерпимо жгло, и горло сдавливали спазмы. Люциус Малфой перевернулся на спину и раскинул руки в стороны. Он невидящим взглядом смотрел сквозь потолок, сквозь время, сквозь пространство. Не верилось, что через час он еще сможет дышать, двигаться, думать. Казалось, все должно остановиться и замереть. Из уголков глаз по щекам потекли слезы. Они падали на кровать и быстро впитывались в белые простыни.

«Моя мама говорит, что слезы – это часть души…» – звенит в голове ее голос.

Наверное, это душа светловолосого юноши отчаянно плакала в немой и одинокой комнате. Люциус еще не знал, что это его последние слезы. По-видимому, душе стало тесно и неинтересно оставаться в его глупом теле. Этими горячими слезами она вытекла из него и отправилась вдогонку за зеленоглазой мечтой.

Завтра наступило. В это пустое холодное завтра вошел новый страшный человек. Вошел, чтобы превратить свою жизнь в ад. И не только свою. А чего еще можно ожидать от бездушного человека?

* * *

В тишине весело потрескивали дрова в камине. Отблески пламени окрашивали и без того удивительные по своему оттенку волосы Нарциссы в просто фантастический цвет: нежно – золотистый и такой родной. Сириус подцепил легкие прядки пальцами и дал им медленно рассыпаться по плечам девушки. Он делал это уже не первый раз и никак не мог остановиться. Он… боялся того, что придется говорить, а больше всего того, что придется делать этим безжалостным утром.

Девушка легко вздохнула в его объятиях. Сириус напрягся. Ему казалось, что она дремлет. Он же пока напряженно думал. Несмотря на упорное нежелание счастливого мозга включаться в работу, Сириус фанатично пытался найти выход. Выход… Юноша вздохнул. Нарцисса снова пошевелилась и, повернувшись, легонько поцеловала шрам на его плече, к которому до этого прижималась щекой.

– Если бы я знал, что мои шрамы вызовут такой фурор, я бы их от тебя никогда не прятал, – попытался пошутить он.

– У тебя их так много… – проведя кончиками пальцев по белой полоске на его животе, прошептала Нарцисса.

– Шрамы украшают мужчину, – легкомысленно заметил Сириус.

– Тебя украшает все.

Снова наступила тишина. Сириус все так же перебирал ее нежные волосы, а Нарцисса вырисовывала затейливые узоры на его животе и груди, заставляя мышцы болезненно сжиматься.

– Ты что-то хочешь сказать, – тихо проговорила Нарцисса. Это был не вопрос – утверждение.

– Как ты догадалась?

– У тебя плечи напряглись, – просто ответила девушка.

– У тебя чересчур хорошо развито внутреннее око, – замогильным голосом профессора прорицаний продекламировал Сириус.

Нарцисса слегка улыбнулась.

– Ты права, – наконец серьезно произнес Сириус. – Я… Я хотел спросить…

Девушка перевернулась в его объятиях и, подперев щеку кулачком, заглянула в темно-синие глаза. Это, казалось, смутило юношу еще больше.

– Ты жалеешь? – наконец выпалил он, отвернувшись к огню.

Нарцисса медленно кивнула, и сердце оборвалось. Он так и знал. Мало того, что подвел ее под монастырь. Так еще…

– Я очень жалею о том, что мы потеряли столько времени. Жалею о том, что этот первый раз станет последним. Жалею, что никогда не смогу быть с тобой рядом, – еле слышно заговорила Нарцисса.

Волна облегчения от того, что она не сожалеет о случившемся, наткнулась на понимание смысла ее слов.

– Нет! Нет! – яростно проговорил юноша, отчаянно прижимая ее к себе. – Неправда. Мы все изменим.

Нарцисса попыталась вывернуться из объятий, но он не пустил. Лишь сильнее обнял ее, прижимаясь губами к ее макушке.

– Пусти, – наконец попросила она.

Сириус послушно разжал руки. Была в этой просьбе какая-то предопределенность. Нарцисса чуть отодвинулась и, замотавшись в плед, села, обхватив колени руками. Ее взгляд остановился на игре пламени и замер. Словно это было единственное, что еще увлекало ее в этом мире.

– Семь утра, Сириус. В восемь за мной приедет экипаж, и я отправлюсь в поместье. Сегодня я стану невестой Люциуса Малфоя.

Ее голос был лишен всяких интонаций, но каждое слово больно резало по сердцу.

– А что же теперь делать мне? – внезапно перебил ее Сириус. – Как мне теперь жить?

– Как раньше, – все так же спокойно произнесла Нарцисса. – Ты же смог обходиться без меня эти несколько месяцев. Встречался с этой, как ее… В общем, ты понял. Вот и живи дальше.

– Класс! – Сириус резко сел и пораженно уставился на девушку. – Красиво! У меня слов нет. То есть благословляешь меня на встречи с другими девушками?! Вот спасибо! Только об этом и мечтал!

Он говорил все громче и яростней. Нарцисса наконец оглянулась и посмотрела на него.

– Сириус, все решено. Эта ночь ничего не меняет.

– Ты еще скажи, что она ничего не значит, – зло выпалил юноша.

– Не значит, – глядя ему в глаза, эхом отозвалась девушка.

Сириус оторопел. Он смотрел на это такое до боли знакомое лицо и не узнавал его. Откуда ему было знать, что в юной девушке сейчас отчаянно борются чувства и здравый смысл. Второе, ценой неимоверных усилий, начинало потихоньку одерживать верх. Да! Ей сейчас больно, как никогда. А потом будет еще хуже. Но она должна. Здравый смысл лишал черты детской мягкости, одевая их в маску хладнокровия и равнодушия. Нарцисса не зря училась этому последние месяцы. Она действительно талантлива.

Сириус оперся локтем о согнутое колено и спрятал лицо в ладонь. Нарцисса видела, как ему плохо. Видела его растерянность, его боль, его отчаяние. Ее сердце разрывалось на части, но она ничего не могла сделать. Это – цена последнего шанса, и они оба сейчас платили по счетам.

– Наказываешь меня за эти четыре месяца? – усмехнулся Сириус и вскинул голову. Боль в синих глазах резанула девушку в самое сердце. Ледяная маска дрогнула, и он это заметил. Он осторожно поднял руку и провел по ее обнаженному плечу. – Ты понимаешь, что это конец?

Нарцисса кивнула и, не выдержав, бросилась к нему, крепко обняв за шею. Сириус не удержал равновесия и опрокинулся на спину, сильно прижав девушку к себе.

– Не ударилась? – обожгло горячее дыхание ее висок.

Нарцисса лишь молча покачала головой, а потом тихо проговорила:

– Помоги мне, пожалуйста. Не удерживай. Я не могу. Все решено. Все готово. Мы ведь оба это знаем.

Она приподнялась и посмотрела в его глаза. Сириус дотронулся дрожащими пальцами до ее лица и вдруг яростно поцеловал в губы. Нарцисса хотела оттолкнуть, возмутиться, но он быстро отпустил ее и прошептал:

– Хорошо. Я сделаю все, о чем ты меня просишь.

– Спасибо, – Нарцисса провела кончиками пальцев по его щеке. – Спасибо за то, что ты есть. За эту ночь, за это утро. За все, за все, за все…

Сириус закусил губу и молча кивнул в ответ. Нарцисса поднялась и начала одеваться. Сириус закрыл глаза. У него просто не было сил смотреть, как она уходит. Пара секунд ушла на то, чтобы взять себя в руки и тоже начать одеваться.

Нарцисса взяла со столика подаренную колдографию.

– Какая счастливая я была в тот день… – задумчиво проговорила она.

Сириус подошел к ней и через плечо посмотрел на рисунок.

Юная девушка стоит на берегу озера и со счастливой улыбкой корчит веселые рожицы в объектив. Ее удивительные волосы треплет ветер.

– Да. Мне тоже запомнился этот день. Ты уже знала о помолвке?

Нарцисса кивнула. Она могла соврать, но только не ему. Сириус вздохнул и снова взялся за пуговицы на манжетах. Они почему-то отказывались залезать в петли. Или это просто руки так отчаянно тряслись?

Нарцисса отодвинула его руку и ловко застегнула сначала одну пуговку, потом другую. Она подняла взгляд на него и тихо проговорила:

– Спасибо.

– Нарцисса, – его голос звучал глухо, – если тебе что-нибудь когда-нибудь понадобится… Просто помни: я всегда рядом. Что бы ты там ни говорила о других девушках и прочей ерунде, у меня есть только одна. Помни об этом всегда. Хорошо?

Нарцисса кивнула.

– Теперь всегда при виде огня я буду вспоминать эту ночь. Ты мой огонь.

– О который так легко обжечься? – горько усмехнулся Сириус. – Ты хоть понимаешь, что мы наделали? Люциус ведь непременно узнает.

Нарцисса накрыла его губы ладошкой.

– Мне все равно. Я никогда не пожалею о том, что здесь произошло. Я люблю тебя, – просто закончила она, затем, привстав на цыпочки, быстро коснулась его губ своими и выбежала из комнаты.

Сириус несколько секунд стоял, не шевелясь, боясь спугнуть ее вкус, ее запах. Потом вытащил из кармана мантии Карту Мародеров и сполз вниз по стене. Несколько минут он пристально следил за крошечной точечкой, обозначенной «Нарцисса Блэк». Она благополучно добралась до комнаты, никого не встретив и просто чудом разминувшись с Фридой Забини. Сириус прислонился затылком к стене. Он отказывался верить в то, что это конец. Почему этот день наступил? За что?

* * *

Нарцисса немой и бездушной тенью скользнула в гостиную Слизерина. Она ничего не видела, ничего не слышала. Она словно не жила, не дышала. В одно мгновение огромный и счастливый мир, который состоял из его глаз и губ просто рухнул. В это невозможно было поверить, это невозможно было принять. Девушка закрыла за собой дверь гостиной и замерла. В голове отчаянно шумело, горло сжималось болезненными спазмами. Нарцисса зажмурилась, изо всех сил стараясь не заплакать. Она сильная. Она сможет.

– Нарцисса… – тихий звук достиг барабанных перепонок.

Девушка даже не открыла глаз. Мелькнула шальная мысль: «Люциус! Ну и хорошо. Пусть лучше сразу убьет ее».

– Нарцисса! – Северус Снейп сильно потряс ее за плечо.

Нарцисса медленно открыла глаза и удивленно посмотрела на юношу. Что ему нужно? Неужели еще кому-то что-то нужно? Кто-то чего-то хочет?

– Нарцисса! – Снейп бесцеремонно схватил ее за плечи и сильно встряхнул. – Приди в себя. Ну же!

Девушка на секунду снова зажмурилась, стараясь сосредоточиться на боли в плечах от его пальцев. Это помогло. Оказалось, она еще может что-то чувствовать.

– Ты как? – требовательно спросил юноша.

Нарцисса просто закивала в ответ.

– Может, скажешь что-нибудь для разнообразия?

Девушка медленно подняла голову и встретилась с его цепким взглядом

– Северус, представляешь, я не хочу больше жить.

– Сдурела? Ну-ка, марш в комнату! У тебя полчаса, чтобы привести себя в порядок. Не хватало еще Люциусу тебя сейчас здесь увидеть да еще в таком состоянии.

– Мне все равно, – безразлично проговорила Нарцисса.

– На себя наплевать, подумай об этом… – Снейп так и не смог подобрать достойного слова для Сириуса Блэка и лишь брезгливо дернул плечом.

Нарцисса усмехнулась.

– Почему вы так ненавидите друг друга? – с легкой улыбкой спросила она.

– Ну, если беспокоишься о таких вещах, значит отошла. Давай, иди к себе.

– Он такой замечательный. Ты себе даже не представляешь!

Нарцисса мечтательно посмотрела на огонь в камине. Снейп нервно хихикнул, потом не выдержал и расхохотался во весь голос. Чтобы не упасть даже пришлось ухватиться за спинку соседнего кресла.

– Блин. Ты никогда не перестанешь меня удивлять. Ты мне рассказываешь, какой он хороший?!

В другую минуту он бы не воспринял это так эмоционально. Просто вся ночь прошла, как на иголках, в страхе, что Люциус потребует объяснений по поводу отсутствия невесты. Это был бы мини конец света. «Мини» потому, что этот свет закончился бы для лучшего ученика по зельеварению шестого курса Хогвартса. В том, что Люциус бы его убил, Северус не сомневался ни капли.

Немного успокоившись, юноша посмотрел на Нарциссу. Такого необычного сочетания чувств и эмоций ему еще ни разу не приходилось видеть: боль и отчаяние, радость и счастье, грусть и надежда. Северус вздохнул и чуть тронул ее за руку.

– А я все равно счастлива, – проговорила Нарцисса, глядя ему в глаза. – И кроме тебя мне не с кем поделиться. Так что…

– Нарцисса, – юноша устало вздохнул – бессонная ночь и напряжение давали о себе знать. – Я очень тебя прошу: будь осторожна с Люциусом. Не делай глупостей. У тебя совсем немного времени до отъезда. Приди в себя. Представь, что ничего этого не было. Иначе ты сама себя выдашь.

– Я не могу представить, что этого не было. Я не хочу. Иначе и жить незачем. Это единственное, что было у меня в жизни.

– Было, Нарцисса. Вот именно. А тебе нужно думать о том, что будет.

В комнате повисла напряженная тишина. Юноша пристально вглядывался в лицо своей лучшей подруги. Постепенно черты ее лица менялись. Исчезали эмоции, оставалось спокойствие и безразличие. Наконец совсем другая девушка произнесла:

– Ты прав, Северус. Спасибо.

Юноша осторожно взял ее за плечи:

– Эй, ты в порядке?

– В полном, – уверенный кивок в ответ. – Все в норме.

Нарцисса легко улыбнулась и осторожно высвободилась из его рук.

– Спасибо, Северус, – повторила она.

Затем развернулась и легко взбежала по ступеням в комнату девушек шестого курса. Словно не она пять минут назад не хотела жить, не она рассказывала о нем. Странно. Северус Снейп задумчиво посмотрел вслед умчавшейся девушке. Казалось, в эту самую минуту что-то неуловимо исчезло из этой хмурой комнаты. Что-то выпорхнуло сквозь заледеневшие стекла в пустоту школьного двора и умчалось навсегда. Возможно, частичка души юной Нарциссы покинула хозяйку и отправилась на поиски своей мечты, чтобы никогда больше не вернуться, лишив этот мир чего-то очень важного.

Северус вздохнул. Ему до смерти не хотелось, чтобы эта импульсивная и непредсказуемая девочка так кардинально менялась. Она не должна. Она особенная. Появилось нестерпимое желание прибить виновника всего этого безобразия. Надо же… ради мимолетного влечения. Так просто разбить и растоптать такое удивительное создание. Да с чего этот чертов Блэк решил, что он вправе?

И тут же внутренний голос дал о себе знать: «А ты сам? Неужели ты отказался бы от этого единственного раза, если бы каким-то чудом, которое даже звезды не могут предсказать, Лили Эванс обратила на тебя свой взор? Если бы она захотела только тебя и никого другого? Неужели ты бы отказался от этого единственного раза, если бы знал, что ей нужен только ты?».

Внутренний голос был худшей половиной Северуса Снейпа, зато, чего греха таить, наиболее мудрой.

Юноша с силой пнул стоящее рядом кресло, то застонало и откатилось в сторону, издав режущий душу скрип. Северус зашипел и нагнулся потереть ушибленное место.

– Решил заняться перестановкой? – раздался откуда-то сверху ленивый голос.

Снейп, продолжая потирать ногу, поднял голову. Люциус Малфой стоял наверху лестницы и смотрел куда-то сквозь него. Если Нарцисса выглядела подавленной, то Люциус… Снейпу еще не доводилось видеть такого выражения на лице старосты Слизерина. Словно… Нет, Снейп не мог объяснить, что такого особенного увидел в лице светловолосого юноши. Просто… стало жутко.

Северус медленно выпрямился, продолжая неотрывно следить за тем, как Люциус Малфой медленно спускается по каменной лестнице.

– Надеюсь, вы с моей невестой не только что вернулись? – осведомился он ледяным голосом, выразительно глядя на Снейпа, который до сих пор был одет в парадную мантию.

– Нет, – самым уверенным тоном, на который только был способен, ответил шестикурсник. – Нарцисса, по всей видимости, смотрит десятый сон. Я же просто гулял.

– Как прошел вечер?

– Скучно. Как всегда.

Люциус слегка улыбнулся и, подойдя к камину, опустился в кресло напротив. Он сцепил пальцы на затылке и откинулся на спинку кресла. Через пять минут гробовой тишины Снейп понял, что Люциус уже не помнит о его существовании. Что он видел в пляшущих языках пламени, было известно лишь ему. Одно было ясно: он сейчас далеко. Точно не в этой комнате и, похоже, не один. Малфой словно беседовал глазами с извивающимся пламенем. В какой-то момент Снейп даже решил, что у него что-то со зрением, и он просто не видит кого-то в камине. Юноша постоял еще пару минут и направился в свою комнату, оставив Люциуса Малфоя наедине с чем-то неведомым и, по-видимому, дорогим.

* * *

Сириус Блэк медленно брел по коридору в сторону гостиной Гриффиндора. Он старался ни о чем не думать. Думать было страшно, поэтому юноша с упорством помешанного изучал холодный каменный пол, по которому ступали его ноги. То, что произошло сегодня ночью, никак не желало укладываться в голове. Сириус еще не знал, как к этому относится, а главное – как с этим жить. Вернее теперь уже без этого. Удивительная и безумная ночь оказалась совсем не такой, какой Сириус не раз представлял ее себе прежде. Все оказалось гораздо… лучше. Такая искренняя и нежная. Такая любимая. Сириус остановился посреди коридора и зажмурился. Да! Он пообещал, что не станет ее удерживать, поможет ей в этом дурацком выборе. Понимание правильности своего решения придет потом. Наверное. Если придет вообще. То, что было ночью, казалось правильным и естественным, потому что было так необходимо и закономерно. То же, что случилось утром… Сириус еще не осознавал всей серьезности ситуации. Но все постепенно вставало на свои места. Она ушла. Ушла, чтобы никогда не вернуться. И как же теперь с этим жить?! Сириус сорвался с места и в считанные секунды домчался до своей гостиной. Он скороговоркой выпалил пароль и даже не подумал дослушать до конца пламенную речь Полной Дамы на предмет его позднего возвращения.

Юноша окинул взглядом гостиную. Пусто. Это хорошо, потому что видеть, а тем более разговаривать сейчас с кем-то у Сириуса просто не было ни сил, ни желания. Он медленно направился к комнатам юношей шестого курса. Одна ступенька, вторая. Равнодушные и безликие камни, которым нет никакого дела до его чувств, его мыслей, его желаний. Он осторожно открыл дверь и вошел в комнату. Там царил полумрак.

Сириус бросил быстрый взгляд на кровать Хвоста. Спит. Затем такой же взгляд на кровать Лунатика. Привычно усмехнулся. Ремус не жил с ними уже второй год, но Сириус всегда ожидал увидеть его в комнате. Юноша перевел взгляд на кровать Сохатого. Спит? Сейчас! Как же! Джеймс Поттер сидел на кровати, обхватив колени руками и уперев в них подбородок. Взъерошенный. Взволнованный. Шестое чувство подсказывало, что он явно не просто так не спит с утра пораньше в выходной день. Значит, ждал. Сириус едва не застонал. Разговаривать сейчас он был не в состоянии. Ему было плохо, страшно и хотелось никогда никого не видеть и не слышать, кроме нее. А тут… Неудержимо начала закипать злость. Какого черта они с ним носятся, как с писаной торбой! Он взрослый. Он сам в состоянии о себе позаботиться.

– Привет, – вскинув голову, проговорил Джеймс и выжидающе посмотрел на друга.

Сириус резко кивнул и направился в ванную.

– Бродяга…

Но он даже не обернулся. Они все ему надоели.

В ванной Сириус, точно робот, стал стаскивать с себя одежду и бросать ее в корзину для белья со своим именем. Он действовал, как автомат, не думая, не чувствуя. Струи холодного душа немного отрезвили. Сириус зажмурился и хватал их ртом, стараясь думать только об этих холодных потоках, которые текли по его щекам и разбивались в мелкие брызги у его ног. Нет! В этом потоке не было его слез. Сириус Блэк давно не плакал. Юноша зажмурился еще сильнее. Нет! Он не плачет. Вот только почему холодные струи воды обжигали глаза и щеки…