Текст книги "Золотые нити"
Автор книги: Наталья Солнцева
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)
ГЛАВА 20
Сиур надел темные очки и позвонил. Слесарь ЖЭКа, у которого он надеялся взять ключи от подвала в доме убитого антиквара, слыл горьким пьяницей.
Вряд ли с ним будет много хлопот, однако никакая предосторожность лишней не бывает. Он достал бутылку водки, и собрался было еще раз позвонить, как дверь распахнулась, и в проем чуть не вывалился низенький, заросший щетиной мужичок в грязной голубой майке и спортивных штанах.
− Привет, Матвеич! – Сиур фамильярно похлопал по плечу, как и ожидалось, нетрезвого хозяина квартиры.
Тот икнул, подался от неожиданности назад, и хотел уже заявить, что знать не знает, кто такой к нему явился, – как увидел в руках незнакомца бутылку. Это видение полностью парализовало его волю.
− Привет, коль не шутишь, – пробурчал Матвеич, не отводя жадного взора от бутылки. – Заходи, чего ж на лестнице гутарить. Не по-людски это.
Разливая водку по граненым стаканам на кухонном столе, который составлял всю мебель Матвеича, не считая раскладушки в комнате, да нескольких самодельных табуреток, Сиур начал разговор о деле.
− Слышь, Матвеич, мне твоя помощь нужна. Нет ли где в домах хорошего добротного подвала? Только чтоб чистый был, чтоб никаких бомжей, хулиганье чтоб не тусовалось, ну и чтоб сухо было.
Тебе знать не обязательно, зачем мне это. Надо, и все. На одни сутки. Может, я товар хочу сложить, а может, еще что. Моя забота. А тебе заплачу прилично. И помалкивай. – Сиур нехорошо улыбнулся.
Пьянчужка выпил водку, закусывать не стал.
– Ладно. Коли надо, найдется. А разговаривать мне вовсе не с кем. Жена ушла, а дружков моих подвалы и чужие заботы не интересуют. Ты сам-то видать, непростой мужик, и деньги у тебя есть. Я таких уважаю. Тут вот какое дело… – Он посмотрел на остатки водки в бутылке. – Будешь еще? Э, да ты и то не выпил.
− Я на службе не пью. А ты не стесняйся. – Сиур вылил водку в стакан Матвеича. – Так что? Поможешь?
− Как не помочь хорошему человеку? Грех не помочь. Тут вот какое дело… – Мужичок снова замялся. – Сейчас везде, где сухо и порядок, то бомжики, то молодежь околачиваются. Все места забиты. Нищеты развелось… Ну, есть один подвальчик, только… – Он опрокинул стакан, глотнув все сразу, потянул носом. – Нехорошее место. Ты, видать, не робкого десятка, может, тебе и подойдет.
− Да нет, мне надо хорошее помещение. Ты не понял?
− Да понял я, понял, – Матвеич замахал руками. – Подвальчик то, что надо. Нечистое место, вот что.
− И очень там грязно?
− Вот непонятливый. Ты же не пьешь! – мужичок даже обиделся. – Не грязно там, а… ну как тебе объяснить, – я туда один никогда не хожу. Если что надо, бомжика знакомого с собой приглашаю, он за стакан что хошь сделает. Нехорошо там. Жутко прямо. А чего, не знаю. Только в этом подвале даже жильцы хлам не складывают, ни картошку никто не пристроил, ничего. Вот спроси, – никто ничего не скажет, потому никто не знает. А… идти туда на трезвую голову…
− Подвал с привидениями? Отлично. Это то, что мне надо. Никакая охрана не нужна, – так как насчет ключей?
− Думаешь, я до белой горячки допился? Так нет же. А, что тебе говорить… – мужичок махнул рукой. – Про привидения не скажу, не видел, – а вот почему там жутко, ей-богу, понятия не имею. Ну, раз не боишься…
Матвеич пошел в комнату, повозился там некоторое время и появился с большой связкой ключей.
– Держи. – Он отсоединил от связки два ключа и подал Сиуру. – У меня ото всего запасные есть, чтоб если надо, сразу открыть, а не бежать в контору. Только ты меня не выдавай. – Мужичок хитро прищурился и протянул трясущуюся руку ладонью вверх. – Давай деньги.
− Вот. – Сиур положил на грязную ладонь купюру. – Это половина. Остальное потом, когда дело сделаю. Ты тоже меня не подведи. – Он опять улыбнулся.
− А я что? Ничего не видел, не знаю… – Матвеич подошел к столу и посмотрел на стакан Сиура. – Я выпью? Ты все равно не будешь. Брезгуешь…
Он снова выпил одним глотком, кадык на небритой шее судорожно дернулся.
– Да ты не сомневайся, командир, не боись, – Матвеич всегда пьяный, ничего не видит, ничего не…
Пьяное бормотанье стало совсем бессвязным, когда Сиур закрыл за собой дверь и вышел на улицу, с облегчением вдыхая свежий, пахнущий нагретой листвой, воздух. Он нащупал в кармане ключи, решая, что покажет их Тине вечером. Ключ, который показывал ей старик, был необычным. А Матвеич дал самые обыкновенные, стандартные ключи, какие можно приобрести в любом хозяйственном магазине.
− Это было бы слишком просто. – Сказал он сам себе, садясь в машину. – Придется-таки опять лезть в квартиру. А очень не хотелось бы.
Людмилочка бросила ручку и, не обращая внимания на недовольный ропот читателей, поспешила навстречу подруге.
− Тина! Господи, где ты была? Я тебе вчера звонила весь вечер. Я всю ночь не спала. Как вы съездили? Ты плохо выглядишь. Ты выспалась?
Она тараторила, не переставая, сияя от счастья, что видит Тину, что сейчас узнает интересные новости, что просто отведет душу, болтая обо всем, что ее волновало последние сутки.
– Боже, как мне надоел мой Костик с его ворчаньем. Вчера попросила его починить пылесос, так он такой скандал устроил! А потом еще свекровь звонила, тоже настроение испортила.
Ей-богу, если бы ты оказалась дома, я бы все бросила и приехала к тебе. Как мне иногда хочется просто отдохнуть, ни о чем не думать… Прости, у тебя такой усталый вид, а я все о себе да о себе. – Она посмотрела на часы – Пора сделать перерыв, попить чаю. Я сегодня даже не завтракала. Идем.
Девушки направились в подсобку, откуда Людмилочка позвонила Лене и попросила заменить ее буквально на полчасика.
− Рассказывай. Что тебе поведала Виолетта Францевна?
Тина всегда все рассказывала Людмилочке. Так она поступила и сейчас.
− Налей мне чаю.
− Самовар еще не нагрелся. Так что подмосковная вдова? Что она тебе сказала?
− Ничего. Она ничего мне не сказала. И уже не скажет.
− Ты…
− Она мертва. Людмилочка, ты можешь себе это представить? Она мертва.
Краска стремительно отхлынула от Людмилочкиных щек; она поднесла руку ко рту, потом неуверенно улыбнулась.
– Ты шутишь! Ты меня разыгрываешь?
Тина молчала. Она подошла к самовару и наполнила две чашки кипятком, положила в каждую по пакетику чая и снова села.
– Пусть заварится как следует.
− Ты что, можешь вот так спокойно пить чай?
− А что делать? Я эту новость узнала еще вчера днем. Пришлось и пить, и есть, и спать. Жить, одним словом. А ты предлагаешь что-то другое?
− Подожди, подожди… – Людмилочка что-то напряженно обдумывала. – Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал?
− Никто. Я сама видела. – Она тяжело вздохнула.
Неожиданно резко раздался стук в дверь, а затем и сама дверь распахнулась. Людмилочка подпрыгнула от испуга. В проеме показалось улыбающееся лицо Влада.
– Привет, девочки! Чаек попиваем в рабочее время? А кто клиентов обслуживать будет?
− У нас перерыв. – Людмилочка сердито посмотрела на непрошеного посетителя. – Там девочка на абонементе, попросите ее, она все сделает. Ну что за люди, чаю попить не дадут! Сами, небось, когда работаете, двадцать раз не перекуры бегаете.
Тине стало смешно. Она вспомнила, что Владу велено не спускать с нее глаз, и решила облегчить ему задачу.
– Присоединяйтесь к нам. Я сейчас налью еще одну чашку.
Ей с трудом удалось не расхохотаться, видя с каким недоумением Людмилочка переводит взгляд то на нее, то на симпатичного парня, непринужденно расположившегося на кожаном диване.
− С удовольствием. – Он взял из рук Тины чашку и невозмутимо принялся пить. – Я очень давно не был в библиотеке. Как-то не приходилось. Неподходящие обстоятельства, знаете. А тут время свободное – дай, думаю, схожу, про Муму дочитаю.
− Про Муму? – Людмилочка бросила на Тину такой отчаянный взгляд, что та едва не подавилась чаем.
− Ну, да. Я вообще русских классиков предпочитаю. А вы как считаете?
− А… классики, это… хорошо.
− Да, очень успокаивает. Мы с другом вчера в ресторан собирались, а он брюки порвал, дорогие очень. Расстроился ужасно. Так я ему посоветовал вместо водки Салтыкова-Щедрина почитать. Он сначала на меня набросился, драться хотел. А потом ничего, успокоился.
Валерианки мы не держим, так что делать нечего, пришлось ему следовать совету умного человека. Пару страниц одолел, я слышу, храп раздается – это он, – уснул, бедолага. Так что рекомендую.
− А в какой ресторан вы собирались? – Людмилочка спросила это таким тоном, что Влад посмотрел на нее очень внимательно, даже про чай забыл.
Какие у нее грустные-грустные глаза, наверное, ее уже тысячу лет никто никуда не приглашал. Он часто вспоминал потом, как неожиданно вырвались слова, которые он не собирался произносить.
− Вы бы не составили мне компанию? Приятель мой теперь без брюк, так что идти мне не с кем. Заодно и про литературу бы поговорили. Сегодня я занят, а завтра… Вы позволите, я вам позвоню вечером на работу? В семь будет нормально?
Людмилочка так растерялась, что не сразу ответила. Она никак не могла поверить, что этот хорошо одетый, приличный парень приглашает в ресторан ее, – распустеху, вечно уставшую, немодную, без прически, да и возраст… Старше она его или нет? Какая разница?
Наконец, она решилась.
– А вы не боитесь, что я соглашусь?
У Влада сжалось сердце от того, как она это спросила. Он встал, поставил на стол чашку и очень серьезно сказал, что будет счастлив, если она сочтет его достойным сопровождающим.
− Пойдемте в зал, – предложила Тина. – Лена, наверное, сердится. Да и молодому человеку пора приобщиться к сокровищнице человеческой мысли.
− Она обо всем говорит с иронией. Такой характер. – Людмилочка встала, и Тина с Владом пошли за ней.
По дороге они познакомились, и весело болтали. Страшная новость, казалось, ушла в тень, уступив, как водится, место жизни, ее непредсказуемым поворотам.
В зале, несмотря на будний день, прибавилось посетителей. Тина начала их обслуживать, а Людмилочка выписала Владу читательский билет.
− Каким временем вы располагаете? – поинтересовалась она у молодого человека.
Влад внимательно рассматривал людей, расположившихся за столами и стоящими у стеллажей со спецлитературой. Около Тины осталось пару бабулек, которые ему не показались подозрительными. Все это он проделал со скучающим видом, как бы раздумывая, сколько драгоценных часов он может уделить чтению.
− Раз уж я пришел сюда, посижу часов до семи. Если можно, не будем нарушать традиции. Найдите что-нибудь из Тургенева, на ваш вкус. – Он широко улыбнулся, усаживаясь за один из последних столов.
Такая точка наблюдения обеспечивала обзор всего зала и входной двери. Дверь в подсобные помещения тоже отсюда просматривалась.
В зале было прохладно, пахло книгами, старой мебелью, мастикой для пола – паркет был кое-где покрыт ковровыми дорожками, высокие окна давали много света. Влад удобнее устроился, поймав себя на мысли, что ему доставляет удовольствие наблюдать за девушками, как они смеются, шепчутся, украдкой посматривают в зеркальце между стеллажами. Ему было хорошо.
− Вот и Тургенев. – Людмилочка выбрала «Дворянское гнездо». – Желаю приятно провести время.
Она смутилась под его пристальным взглядом и поспешила к подруге.
− А он ничего, – Тина помахала Владу, который то ли углубился в чтение, то ли искусно делал вид, что читает. Однако ответный жест показал, что все под контролем.
− Ну же, рассказывай, – Людмилочка села рядом и с нетерпением приготовилась слушать. – Как вы узнали?
− Мы подошли к дому, собаки не было, калитка открыта. В доме все окна нараспашку – даже на чердаке. И дверь оказалась незапертой. Я сразу испугалась. Боже, какое счастье, что мы не отправились туда вдвоем с тобой!
Прошли в ту комнату, помнишь, где мы гадали? Там пахнет так удушливо – сизый дымок из нефритовой чаши клубится, – сквозняк раздувает занавески, а Виолетта Францевна сидит в кресле, мертвая. Помнишь ее египетское украшение? Сначала она показалось мне грубым, а потом я просто взгляд не могла отвести. Как будто этот Глаз тоже на меня смотрит. Он ведь все видел, понимаешь?
− Глаз Гора?
− Ну да. Какие они все-таки странные: Альберт Михайлович и Виолетта Францевна… Помнишь старинную фигурку, на которой надпись? Я ее тебе показывала, когда старик приглашал нас в гости. Такой сидящий у лотоса божок, а на основании изображение глаза. Глаз Дракона.
Теперь я припоминаю, что меня поразило: такая же фигурка стояла у нее на полке со свечами. – Тина закрыла глаза и замолчала.
− Больше ничего особенного не заметила?
− Подожди, не мешай. Я пытаюсь вспомнить, была эта фигурка вчера, или нет. Вот я вижу полку… Нет, точно не могу сказать, но… кажется, она отсутствует. Да, свечи я вижу, а фигурку… по-моему, нет.
− Ну и что? Кому нужна какая-то фигурка? Она даже не золотая. У Альберта Михайловича было полно таких, и гораздо лучших. А у него фигурка сохранилась?
− Откуда я знаю? Я же там не была, когда… Не знаю. Можно спросить у Сиура, но вряд ли он обратил внимание: во-первых, там было темно, а во-вторых, он ее не видел раньше и не знал, что старик придавал ей большое значение.
А я знала, и поэтому тогда, у вдовы, она мне сразу в глаза бросилась. Но я была так расстроена, подавлена, что просто отметила это как факт. Альберт Михайлович говорил, что этому божку неведомо сколько лет, что это очень редкая вещь, что… вообщем, много чего он говорил, много раз мы вместе рассматривали фигурку, он даже обещал мне ее подарить, но так и не успел. – Глаза Тины наполнились слезами.
− И ты у Виолетты увидела точно такую же?
− По-моему, да. Она такая… что ни с чем не спутаешь.
− Да, странно. А может, она сама ее куда-нибудь убрала? Может, мы слишком много выдумываем, усложняем?
− Ничего себе, «усложняем»! Человек убит. Ты понимаешь? После того, как мы с тобой туда съездили.
− Знаешь, я просто не могу в это поверить. Как будто кто-то нас разыгрывает.
Людмилочка вздохнула и посмотрела на Влада. Он погрузился в чтение, и в их сторону не смотрел, – это ее несколько разочаровало.
– Слушай, но тогда это же серьезно. Надо что-то делать. Нельзя же сидеть сложа руки и ждать, пока всех поубивают!
− Что ты имеешь в виду? Кого еще должны убить?
− Ну… не знаю, кого-нибудь еще. – Она снова кинула взгляд на последний стол. Влад читал. – Это племянник! Я тебе сразу говорила, может, у вдовы был роман с Альбертом Михайловичем, а он узнал и испугался, что старик ей завещает все свое богатство. И решил ее тоже убрать.
− Боже мой, что ты несешь? Они даже не были знакомы… И потом, роман в таком возрасте?
− Может, это старые связи, откуда ты можешь знать? У Альберта Михайловича была женщина? Он был женат?
− Об этом мне ничего не известно. Он не рассказывал, а я не спрашивала. Неудобно как-то.
Тине показалось, что в словах подруги про старые связи может быть какой-то смысл. Каким-то образом у них оказались же одинаковые фигурки! Она задумалась. Надо рассказать об этом Сиуру.
Посетителей было не много, работа не мешала болтать, и подруги обсудили все возможные версии происходящего. Ни одной мало-мальски правдоподобной среди них не оказалось. Зато у них созрел гениальный план: единственное, за что еще можно было зацепиться, Сташков Георгий Алексеевич, служащий «Континент-банка», племянник антиквара и предполагаемый убийца, все еще был вне поля зрения. Пора было им заняться.
Тина добросовестно пересказала подруге все, что она услышала в офисе «Зодиака», и девушки решили заняться собственным расследованием.
Время клонилось к вечеру. Под высокими потолками читального зала зажглись старинные люстры, посетители почти все разошлись. Влад несколько раз посматривал на часы, но звонить шефу не стал. Ничего экстренного не происходило, день прошел спокойно, а в семь часов Сиур сам позвонит или заедет за ними.
Девушки обстоятельно обсудили все подробности своего плана и то, как они его будут осуществлять.
− До свидания! – Последний посетитель сдал литературу и ушел. Его шаги гулко раздавались в пустом помещении.
Влад встал, потянулся, взял «Дворянское гнездо» и направился к девушкам. Они уже убирали все со столов, переглядываясь, как заговорщицы.
− Ну как, понравилось? – Людмилочка хихикнула.
− Чрезвычайно! – Влад шутливо поклонился. – Благодарю, сударыни. Классики – это нечто! Надеюсь, вы не забыли, куда мы завтра идем?
− Так это не шутка! – Людмилочка обрадовано захлопала в ладоши. – Но там все так дорого… – Ее голос дрогнул.
− У меня или плохо с чувством юмора, или я слишком долго жил в провинции, – сказал Влад. – Платят мужчины. Женщину должны беспокоить не цены, а выбор блюд.
В этот момент открылась дверь и вошел Сиур.
− Привет честной компании! А это кто? – Он с деланным интересом посмотрел на Влада. – Меня познакомите?
− Вы здесь будете третьим лишним, – улыбнулась Тина. – Они обсуждают свидание в ресторане.
− Вот как! Слава Богу, я не третий, а четвертый. Пойдемте тоже что-нибудь обсудим, а то мне завидно.
Они отошли в сторону, и Сиур достал из кармана ключи от подвала, которые дал ему Матвеич. Тина смотрела с недоумением.
− Что это за ключи?
− Не узнаете?
− Нет. Да в чем дело? Вы можете толком сказать? – Тина рассердилась.
− Это ключи от подвала дома, где жил Альберт Михайлович. Он вам их показывал?
− Конечно же, нет. – Тина взяла ключи в руку. – Эти я первый раз вижу. То были не ключи, а ключ. Один ключ. И очень необычный. Я таких никогда не видела: большой, весь покрытый выбитым узором, а эта часть, которой замок открывают, такая… сложная. Не могу объяснить, но таких сейчас не делают. Очень старый ключ.
− Так это точно не те ключи?
− Точно. Я бы не перепутала. Они совсем непохожи.
− Так я и думал. – Сиур засунул ключи в карман и позвал Влада с Людмилочкой. – Господа, карета подана! То есть машина ждет.
ГЛАВА 21
Теплый летний вечер встретил их огнями витрин и фонарей, шелестом листвы и пением сверчков. Мужчины подошли к машинам, припаркованным одна за другой.
− Отвезешь Людмилу, потом заедь ко мне. Сможешь у меня переночевать, если понадобится? Возможно, я вернусь еще до полуночи, но… Не хочу оставлять Тину одну.
− Она тоже поедет к тебе?
− Надеюсь, что да. Так я могу на тебя рассчитывать?
− Что, все так серьезно? – Влад посмотрел в сторону женщин.
Они стояли на тротуаре, наслаждаясь вечерней прохладой, насыщенным цветочными запахами ветерком, свободой.
− Более чем.
− Без проблем, шеф. Приеду и посижу с девушкой, если она согласится меня терпеть. – Он засмеялся. – По-моему, я за целый день здорово им надоел.
− Хорошо. Сейчас я ее отвезу и буду тебя ждать. Пока ты не придешь, я не смогу выйти из дому.
− Понял, постараюсь не задерживаться.
Они разъехались в разные концы Москвы. Ночные улицы переливались неоновыми красками, миганьем светофоров, огнями встречных автомобилей. Тина чувствовала усталость – хотелось закрыть глаза, ни о чем не думать.
− Боюсь, нам не придется сегодня зайти к вам в квартиру. Если вам нужны какие-то вещи, можно сейчас купить, пока еще не все магазины закрылись. – Он протянул Тине деньги. – Спортивный костюм и что-нибудь из белья.
Она молча взяла деньги. Универмаг, к которому они подъехали, еще работал. Они вышли и так же молча сделали необходимые покупки. Тина не испытывала смущения, – она умела воспринимать жизнь во всех ее проявлениях. А Сиур сделал для себя еще одно открытие, – оказывается, покупать любимой женщине вещи – это удовольствие.
Ему хотелось выбрать все самое лучшее, самое красивое. Она улыбалась, глядя, как продавец заворачивает прелестные мелочи, – и это было лучшей наградой, которую он заслужил в этой жизни.
− Куда мы едем? – Она спросила это, садясь в машину. Покупки они бросили на заднее сиденье.
− Ко мне. Вы не против? – Сиур прибавил скорость. Нужно было торопиться.
− А у меня есть выбор?
− Боюсь, что нет.
− Тогда поехали. – Она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. – Я так устала.
Эта фраза говорила не просто о ее состоянии, она говорила о много большем, – о том, что между ним и ею установились особые, сокровенные, доверительные отношения, когда она может сказать ему то, что не скажет другим, и что она знает, что он ее поймет и поймет так, как надо. Этой фразой она сказала ему, что чувствует его отношение, и что это отношение ею принято благосклонно.
Этой фразой она зажгла между ними взаимный огонь – символ Высшего, сопровождающего каждого из нас на самых тайных путях.
Они ехали по залитому огнями ночному городу, который жил своей собственной, многообразной и порою непостижимой жизнью, и который, словно океан, вбирал в себя реки и ручейки усилий, чаяний, стремлений, тайных замыслов миллионов существ, называющих себя людьми, которые на самом деле и являлись этой жизнью, этим необъятным океаном, который все равно составляют отдельные капельки.
Сиур открыл дверь и зажег свет в прихожей. Тина с интересом осматривалась. Ничего лишнего. Никаких безделушек, мелочей. Все имеет свое назначение. Вместе с тем во всем чувствовался вкус хозяина, так же как и то, что квартира явно была предназначена для временного использования.
− Располагайтесь. Продукты в холодильнике, постельное белье в шкафу, мыло и шампунь в ванной. Мне нужно выяснить кое-что, но уйду я только после того, как придет Влад. Мы будем сменять друг друга, как почетный караул.
− Не смешно. – Тина положила сумки и прошла на кухню. – Можно поставить чайник?
− Конечно. Делайте все, что хотите. А я, с вашего разрешения, буду собираться.
− Можно мне спросить, куда?
− Хочу проверить еще раз квартиру старика, и если получится, подвал. Лучше это сделать поздно вечером. – Сиур посмотрел на часы. – Еще есть время.
− А… – она замялась. – Вы не боитесь лезть в квартиру? Тем более в подвал? Лучше пусть Влад пойдет с вами, а я тут как-нибудь одна посижу. Напьюсь водки и лягу спать. Это, кажется, ваш рецепт от бессонницы.
− Да нет. Бояться нечего. Разве что привидений? Просто хочу кое-что проверить. – Он собрал все необходимое и переоделся. – Теперь присядем на дорожку.
− Знаете, мне сегодня пришла в голову одна мысль. Альберт Михайлович много раз показывал мне одну фигурку. То есть он мне много всего показывал. Вы видели, сколько у него всяких старинных вещиц? Но эта вещь имела для него какое-то особенное значение.
− Что за фигурка?
− Какой-то божок, то ли индийское что-то, то ли наподобие Будды – сидит, смотрит на лотос и улыбается. На подставке изображение глаза. И надпись: « Я могу ответить, но ты не в состоянии понять ответ».
− Интересная надпись. Почти про нас. – Сиур усмехнулся. – Так что все-таки насчет божка? Особо ценная вещь?
− В том то и дело, что нет. Во всяком случае, не похоже. Были вещи гораздо более ценные, даже по моим дилетантским понятиям, но эта фигурка… что-то с ней связано. Он еще говорил, будто бы она очень редкая, вряд ли я когда-нибудь увижу такую же. Вот меня и удивило…
− Что именно? Что фигурка редкая, или…
− Понимаете, когда мы с Людмилочкой ездили к Виолетте Францевне, я у нее видела такую же. Я была очень расстроена, но все-таки обратила внимание. Такую вещь ни с чем не перепутаешь. У меня еще тогда мелькнула какая-то мысль, но… потом она принесла карты, ларчик со львами, я отвлеклась и потеряла эту мысль. Потом мы уехали.
− Постойте, – Сиур весь напрягся. Кажется, сейчас он слышит нечто важное. – Вы говорите, у вдовы была такая же фигурка?
− Да. Но дело даже не в этом. Тогда… ну, в комнате, когда она… По-моему, фигурка исчезла. Во всяком случае, там, где она стояла, ее не было.
− Вы хотите сказать, что когда мы были у мертвой вдовы, фигурки не было? Вы уверены?
− Точно не могу сказать, но, по-моему, божка на месте не было. Он стоял в той же комнате, на полке со свечами. Свечи горели, и Глаз так светился, как живой. Мне было неприятно. Конечно, тогда я не придала этому значения. – Тина вздохнула.
Сиур мысленным взором пробежался по комнате вдовы: он очень внимательно все рассмотрел, он обладал на редкость цепкой памятью, и такой детали не мог упустить. Никакого божка он в комнате не заметил. Полку со свечами он помнил, а божка нет.
− Когда вы были у Альберта Михайловича в квартире, вы не обратили внимание, был там улыбающийся Будда? Хотя было темно, я видела, что вы свет не включали… Да и не знали ничего. Если бы вы знали, может быть, посмотрели бы.
− А где стояла фигурка? – Сиур вспомнил мечущийся круг фонарика, несметное количество пастушек, пастушков, фарфоровых балерин, разных коробочек, индийских и китайских безделушек, – разве мог он что-то конкретное выделить? Если бы знал, что, и где стоит, то возможно…
− Будда стоял то ли в стеклянном шкафу, то ли в горке, – точно не скажу, как называется. Прямо на средней полке. Там рядом большая гжельская сахарница. Я еще шутила, что смешение стилей.
Звонок в дверь показался обоим неожиданным.
− Это Влад. – Сиур поднялся. – Хорошо, что вы мне все рассказали сейчас. Пойду впущу вашего телохранителя.
− Смена караула! – Улыбающийся Влад прошел прямо на кухню. – Дайте хоть чаю, я сегодня без обеда. Вот батон свежий по дороге купил, хорошо, магазины теперь есть круглосуточные.
− Ужинайте, а я пошел.
Сиур и Влад вышли в прихожую, разговаривая вполголоса.
– Никому не открывайте. У меня ключи.
− Обижаешь, начальник. Иди спокойно, делай дела. Когда тебя ждать?
− К утру буду. – Он протянул Владу руку, тот хлопнул по ней. Этот жест был чем-то вроде ритуала, к которому они привыкли, занимаясь своей небезопасной «хорошо оплачиваемой работой».
− Ни пуха!
− К черту!
Тина налила чай, сделала бутерброды. Мысленно она была то с Сиуром, то с Людмилочкой, по-своему размышляя о завтрашнем дне. Она немного волновалась.
− Давайте пить чай. – Влад взял большой бутерброд, уселся на табуретку и с увлечением принялся за еду. – Да вы не переживайте, – ему было нелегко говорить с полным ртом, – Шеф не из тех, о ком стоит волноваться. Не такие дела делались. Работа у нас такая.
− Вы думаете, это не опасно? – Тина не могла есть.
− Как не опасно? Опасно. В жизни опасно все – даже процесс еды: подавиться можно. – Он засмеялся. – Так и живем – боимся, а все равно едим, чем побольше и повкуснее. Опасность – это образ жизни настоящих мужчин!
Непонятно было, шутит он, или говорит серьезно.
− Налейте мне водки. – Тина вздохнула. – Так и становятся алкоголиками?
− Так? Ни в коем случае. – Влад достал из холодильника запотевшую бутылку и налил ей. – Это происходит совсем по-другому. Можете мне поверить, я в этих делах знаток. Хотите, расскажу?
− Не хочу. – Ледяная водка обожгла горло. – Фу, какая гадость, и как ее люди пьют?
− Сам удивляюсь. – Влад улыбнулся. – Ложитесь лучше спать. Утро вечера мудренее, – так мне мама говорила. Занимайте диван, а я еще посижу, посмотрю телевизор.
Установившаяся на несколько дней ясная погода снова сменилась ненастьем. Хозяйка странного дома все чаще поднималась на башню, стояла там подолгу, всматриваясь в туманную даль. Линия моря сливалась с мутным свинцовым небом, шквалы ветра с дождем обрушивались на тонкую, сильную фигуру женщины. От потоков воды не спасал даже теплый плащ.
Молодой рыцарь с беспокойством отмечал, как все бледнее и бледнее становилось ее лицо, как заострялись его черты.
Из слуг в доме почти никого не осталось – те, что уехали, до сих пор не вернулись. Сидя в каминной зале и глядя на огонь, рыцарь Сиург крепко задумывался. Он уже практически выздоровел. Давала еще знать о себе внезапно одолевающая слабость, но он понимал, что это пройдет – организм наберется сил, впитывая энергию земных стихий. Изнуряющие физические упражнения с оружием и без, вернули ему былую гибкость, мгновенную реакцию, отточенность навыков. Меч снова становился продолжением его руки, а тело молниеносным и разящим без промаха.
В сущности, он мог отправляться в путь, но что-то останавливало его в самый последний момент. Не первый день он собирался попрощаться с Тиннией… Какое имя! Оно звучало, словно напев лютни в тихую лунную ночь, напоенную запахом дурманных трав…
Он собирал всю свою волю и… не мог уйти. Не видеть ее, не слышать шелеста ее платья по каменным плитам, не наблюдать за отблесками огня в ее волосах, за тенью ее ресниц…Сама мысль об этом отнимала остатки решимости, намерения таяли, как утренняя изморось на лозах дикого винограда, на ветках длинных деревьев с узкими кронами, росшими у подножия скал.
Такого с ним еще не случалось… Женщина приковала его, как несмышленого юнца, лишила воли, что самое обидное, не пошевелив для этого и пальцем.
Тинния вошла, сбросила мокрый плащ, протянула руки к огню…Какая у нее тонкая кисть, длинные пальцы. Как похудела ее рука…Тревога сквозила в ее резковатых жестах, изгибе бровей. Он подошел, обнял ее сзади, поцеловал прохладную шею в колечках волос, чувствуя, как бьется ее сердце, согревая ее своим теплом… ничего не говоря, не спрашивая, не обещая, не умоляя…просто растворяясь в этом мгновении.
Она не отстранилась, не повернула головы, – но внутренний огонь ее, неслышно разгораясь, проник в каждую клеточку его тела, наполнив его всего, без остатка, без надежды на свободу, на прежнюю беззаботную жизнь, на все, что осталось там, до нее…И к чему он потерял вкус навеки. Отныне, или так было всегда?..
Тонкие простыни пахли сушеным вереском и лавандой, жарко горел огонь, крупные звезды стояли в темном окне… Губы женщины, мягкие, как лепестки розы, сливались с губами мужчины в долгих, нескончаемых поцелуях, которые длились и длились…Нежные, легкие касания сменялись неистовыми, страстными объятиями…
Оранжевые отсветы огня скользили по плавным линиям женского тела, округлым плечам, выпуклостям груди, изгибам бедер; по бугрящимся мышцам мужской спины, мощному торсу, сильным рукам, – подчиняясь сладостному замедленному ритму, экспрессивной эротике сливающихся тел, судорожным порывам движений, затихающих и нарастающих, согласно таинственному импульсу, извечному космическому танцу, увлекающему мужчину и женщину: двуединство мироздания, исток всего сущего…
Тинния уже не могла сдерживать стоны, – рыцарь оказался не только непревзойденным бойцом, но и непревзойденным любовником. И эта слава о нем не оказалась вымыслом…
Любовную игру он начал слегка и несерьезно, – как бы невзначай, шепча на ушко галантные нежности, незаметно превратившиеся в страстную мольбу, не ожидающую, что на нее будет получен ответ… Как будто робкие ласки вовсе не были таковыми, – стремительно подчиняя себе женщину, он не применял силу; демонстрируя покорность, легко добивался желаемого, так, что она не успевала сообразить, как произошло то, как произошло это…
В конце концов, тщетная борьба за остатки контроля настолько утомила Тиннию, что она с облегчением позволила ему отвечать за все и просто погрузилась в волны пьяняще-острых, неизведанных ею ощущений, недозволенных и оттого возбуждающих, словно ритуальное питье…
